Назови меня по имени

      Но когда этот мир вообще внимал моим просьбам? Я же здесь просто пустое место, случайная переменная, не играющая никакой значимой роли…       Я помню день, когда Шисуи переметнулся к Третьему — так чётко, будто бы это случилось вчера. Тогда летняя духота уже спала, уступив место приятной тёплой погоде. Ещё немного и должен был начаться сезон красных клёнов, в который окружающие Коноху леса буквально утопали в огненных красках, а чем ближе чувствовалось дыхание осени, тем более неотвратимо ощущался кровавый конец некогда великого клана.       К тому моменту я уже порядочно долго избегала Мерцающего: каждый раз, стоило нам хотя бы случайно пересечься, внутри поднималась какая-то чесоточно-бесящая волна раздражения, потому что искусный шиноби оказался ещё и талантливым лжецом. Удивительно, но почему-то враньё Итачи я воспринимала более терпеливо, в то время как каждая наигранная улыбочка или филигранная ухмылка от его друга ощущались, как нож по сердцу. В тот день я даже не собиралась заводить разговор, потому как просто пришла сдавать очередной отчёт от Военной полиции. Однако неизвестный придурок, который буквально жаждал увидеть Кагэ, обогнал меня на всей скорости и попросту сбил с ног — вместе со всей тяжеленной кипой. Белые листы разлетелись по идеально чистому светло-бежевому паркету, унося за собой любую надежду остаться незамеченной.       «Скотина ты невоспитанная, ходить надо, а не летать! Тут, вообще-то, резиденция главы деревни, а не стадион для бега на короткие дистанции!» — выругалась я в мыслях, в реальности лишь слегка залившись краской от внезапного приступа гнева. «Спокойно, Изуми не так легко вывести из равновесия, спокойно...»       — Яху-у.       — А-а! — не ожидая такого подвоха от вселенной, я аж отскочила, когда моей ладони, уже тянувшейся за одной из упавших страничек, коснулась чья-то рука. Мелко подрагивающая и практически ледяная. — Ш-шисуи?..       Я не поверила увиденному. Мы же не виделись всего ничего, откуда тогда такой осунувшийся вид, подчёркиваемый скулами, которые уж у кого, а у Мерцающего никогда не вытарчивали так сильно? И эти синяки...       — Шисуи, при… — на секунду даже запнулась, ибо этого человека я не знала. Всегда весёлый и шебутной, сейчас он выглядел… пугающе. Брови сошлись на переносице, а взор словно обратился в одну точку и растворился в ней, игнорируя внешний мир. Даром, что он сам первый и заговорил. — Шис…суи? — позвала вновь и придвинулась ближе.       — А, — словно вернулся обратно в реальность, опасливо отодвинувшись чуть дальше. Даже вышкаленная реакция замедлилась, что же с ним только что происходило? — Изуми-тян, приветик, — и постарался привычно улыбнуться, вот только выглядела эта попытка не только жалкой, но даже откровенно пугающей.       — Шисуи, нам надо погово... — я понятия не имела, о чём нам говорить, но делать вид, что всё как обычно, попросту не могла. Однако юный Учиха прервал на полуслове, словно бы не заметил.       — Отчёт пришла сдавать?       — Да... — до меня постепенно доходило, что могло случиться в приёмной Третьего. — В этом месяце я ответственная.       — Помню-помню. Эх, — закинул руки за голову, изображая безмятежность, — иногда я даже скучаю по тем денькам в штабе.       «Неужели это время наступило так быстро»?..       — Но зато ты теперь самый крутой ниндзя, известный широко за пределами деревни, — подыграла я.       — Действительно, — теперь симулировал смущение. Точно кукла в кукольном театре.       «Ты уже раскрыл все карты, да? Поэтому сейчас стоишь, бледный, словно мел, и пытаешься хоть как-то выкрутиться, чтобы простушка Изуми не узнала»?       — Разве не от тебя сбежал целый отряд из Кири, как только им стало известно, что против них выступит легендарный Мерцающий?       — Ха-ха, и правда, — и снова улыбка. Фальшивая. Грязная. — Ладушки, мне пора, — молниеносно собрал все разбросанные листы и передал мне. Стоило взять протянутую стопку, как шиноби растворился в воздухе.       — До скорого, — прошептала я в пустоту, с душащим горло ужасом понимая, что вскоре юноша исчезнет по-настоящему.       Гнетущее чувство всё разрасталось и разрасталось, съедая изнутри, неспособное вырваться наружу даже несколькими влажными каплями, только пальцы сомкнулись сильнее на злополучном отчёте. Секунды шли, а я стояла — неподвижно, словно загипнотизированная Шаринганом, — просто смотрела в пустоту...       Можно сколько угодно убеждать себя в том, что мягкие, ненавязчивые разговоры в клане могут повлиять хоть на что-то. Но у меня больше нет на них времени. Нужно действовать более решительно, если я ещё надеюсь хоть кого-то спасти.

***

      Чем ближе был неотвратимый конец, тем реже Шисуи появлялся в деревне. Точнее, официально его отправляли на миссии, но я-то знала, что в этот момент ловкий Мерцающий просто шпионил за учиховской верхушкой. Итачи же, напротив, перестали посылать дальше границ: официально по какому-то благовидному поводу, на деле же позволяя сосредоточиться на двойной игре, которую он вёл на пару с лучшим другом.       Я стояла, почти что вросши в стенку, и нервно крутила на пальце кунай. С учётом того, как резво металлический ножичек нарезал круги вокруг своей оси, можно было бы всерьёз забеспокоиться, не прилетит ли он куда не следует. Но только не здесь. Наверное, это было последнее место во всей Конохе, где стоило переживать из-за подобных пустяков.       — Следующие! Номер сто пятьдесят и шестьдесят три!       Оружие моментально затормозило и покорно вернулось в подсумок. Я молча подняла руку, дождалась одобрительного кивка организатора, после чего в полной тишине вышла на своеобразный ринг: он чем-то напоминал тот, где проводились экзамены на тюнина, но по размеру был значительно меньше, но зато уровень бойцов — несравнимо выше.       — Поклон! — теперь стоило склониться перед будущим соперником. — Начали!       Парниша, чьё лицо за исключением глазниц закрывала плотная чёрная ткань (впрочем, как и моё), не стал церемониться и напал сразу же, как дали команду. Он исчез, словно в Технике телесного мерцания, но то была лишь жалкая её копия, потому как Шисуи обогнал бы этого нерасторопного на раз два.       «Слева»! — вычислила встречное движение. Сразу же вызволила тот самый кунай и замахнулась со всей силы, надеясь наверняка попасть, но в итоге задела лишь самый-самый край формы. «Плохо дело», — Шаринган только активировался, а уже работал на пределе, так как противник всё же передвигался довольно стремительно. Оружие клацало то там, то сям: он пытался напасть сначала катаной, затем запустить несколько сюрикэнов, но я успешно отбила всё.       Ниндзюцу были под запретом, так что приходилось выкручиваться: сперва, когда парень всё же утомился от собственной техники ускорения, я взмыла в воздух, оттолкнувшись от земли чакрой, и постарался нанести комбинацию ударов. Несколько точно попали в цель, но недостаточно для того, чтобы возвестить однозначный нокаут.       «Опять!» — появился из-за спины, не успела я толком встать обеими ногами на твёрдую поверхность. Удар с вертушки — атака в ответ — несколько рукопашных связок.       «Попался!» — светлая-светлая, как летнее море, радужка сузилась, уступая место бездонному чёрному зрачку. Я показывала пленнику гэндзюцу разное — от типичных сцен с неудачной миссией, постепенно наращивая градус вплоть до гибели одного из его товарищей. Жестоко, но сейчас нельзя проиграть.       — А-а… кх-а… — заскулил несчастный, медленно оседая на пол и держась за виски. Иллюзия прервалась.       — Победитель — шестьдесят третий!       Будь то экзамен на тюнина, арена бы разразилась сотрясающим всё в округе гулом, но здесь, несмотря на большое число наблюдателей и по совместительству участников, все оставались абсолютно немы. Ибо негоже тем, кто провалится, знать голоса тех, кто преуспеет: слишком большой тайной покрыта эта организация.       Следующие несколько часов прошли в тупом ожидании результатов. Учитывались не только недавние поединки, но и индивидуальные вопросы по теории, а также устойчивость к гэндзюцу и психологические тесты, на которых я врала, наверное, так, как никогда за две жизни.       — Итак, — начал экзаменатор, — прошедшие: шестой, девятый, двадцать восьмой, тридцать первый, — не стоило даже удивляться, что почти тридцать человек оказались выкинуты за борт: такие уж правила. Мужчина продолжал монотонно зачитывать список, а сердце колотилось всё сильнее по мере приближения пятого десятка. У меня нет права на ошибку. — Сорок восьмой, пятьдесят шестой, пятьдесят девятый, шестьдесят третий…       «Прошла!» — наверное, подобало испытать облегчение, но мозг лишь сильнее напрягся. Это просто ступень на пути к более важной цели, так что самое сложное только начинается…       На дворе, думается, уже вовсю царила ночь. Однако убедиться в этом я не могла, ибо вынужденно провела долгое время в подземном лабиринте, где освещение было одинаковым вне зависимости от времени суток. Кандидаты, получившие зелёный свет, должны были подписать множество бумаг, включая различные документы о неразглашении (в том числе и причин смерти, в случае гибели на задании), измерить параметры тела для пошива формы, а также получить фирменные маски, которые, как выяснилось, попросту выдавались из общего запаса.       — Экипировку получишь через неделю.       — Да.       — Формирование команд будет осуществлено не позднее завтрашнего дня, — продолжал инструктировать грозного вида шиноби. Причём пугал он не столько своими габаритами, сколько совершенно безэмоциональным тоном: отчеканивал фразы, словно робот.       — Поняла.       — Маска, — протянул он заготовленную керамическую вещицу. Она была кипенно-белой, что казалось очень странным, так как подобная окраска слишком уж легко отражала любой свет и привлекала ненужное внимание. «Наверное, они очень в себе уверены», — подумалось мне, отчего стало ещё более жутко. На светлой поверхности изящными красными линиями были выведены различные узоры — контуры глазниц, рот, усы, несколько мазков, обозначающих шёрстку, — произведение искусства, не иначе. Жаль, что используется оно для таких низменных нужд.       — Благодарю.       — С этого момента твой позывной, — мужчина ткнул на морду, вылепленную на маске, — Мышь.       «Как иронично», — не удержалась от внутреннего комментария. Забавно, что даже здесь Изуми оставалась мышкой. «Было бы чудесно, если бы мне удалось быть такой же незаметной».       — Есть!       — На этом свободна. Собрание для новичков состоится послезавтра в полночь. Время и место встречи тебе сообщат через посыльную птицу.       — Ясно, — склонилась и удалилась покорно, не забыв прихватить и новое «мышиное» лицо. Сравнение довольно отвратительное, но так оно, по сути, и будет, потому как от начала и до конца миссии маска должна быть буквально прирощена к коже чакрой.       Как и ожидалось, Коноха уже давным-давно дремала, когда одна незаметная женская фигурка выскользнула из тьмы: прошлась по верхушкам фонарных столбов, несколько раз почти беззвучно оттолкнулась от черепицы и юркнула за стену одного из зданий — добираться прямым путём было строго запрещено.       На самом деле вступление в АНБУ не было чем-то сложным с теми исходными данными, которыми обладала Учиха Изуми. Все эти годы она в равной степени не хотела, полагая, что больше пригодится, работая напрямую в клане, и боялась, так как считала себя недостаточно одарённой. Именно поэтому бедняжка закапывала собственный талант, протухая в Военной полиции, терпя домогательства козла Дайки или бесконечные жалобы подчинённых.       «Вот и началась новая страница в твоей жизни, Изуми», — хотела бы сказать я, но, по сути, то было лишь временное назначение.       Считалось, что, однажды надев звериную маску, уже никогда не вернёшься назад, не станешь прежним. Это доказывает даже пример Какаши Хатаке, который еле-еле смог оставить работу АНБУ в прошлом, покуда призраки её преследовали его всю жизнь. Однако я не планировала задеживаться в рядах бесчувственных машин дольше необходимого: спасти Шисуи, разрешить проблему с кланом, а дальше хоть трава гори.       Интересно, что будет делать Изуми, если вернётся в своё тело сразу после того, как всё уладится? Если я не успею бросить жизнь «Мыши»? Испугается? Будет рада подарку судьбы? Использует ли новую должность для личных амбиций? Или убежит, не желая брать тяжкий груз? В любом случае, этого я уже никогда не узнаю. Но в чём уверена наверняка — если удастся осуществить задуманное, то послезавтрашнее рядовое собрание станет переломным моментом в судьбах многих, очень многих людей.