Король Крести

      Костёр догорел, оставив за собой лишь горьковатый запах дыма и редкие искры, упрямо вспыхивающие среди красных угольков. Ночь, будто почувствовав, что это её последний шанс проявить себя, не собиралась уступать место тишине. Лагерь был полон шорохов, приглушённых смешков и осторожных шагов, отзывавшихся эхом между деревянных корпусов. Последний вечер всегда был особенным, насыщенным проказами и незримым, но ощутимым духом соперничества.       Саша сидела на своей кровати, с усмешкой наблюдая, как её отряд готовится к ночной операции. Подготовка шла целую неделю: зубные пасты — основной инструмент любой «Королевской ночи» — были добыты с большим трудом, спрятаны в укромных уголках комнаты и перепрятаны ещё несколько раз на случай, если вожатые начнут проверку. План нападения разрабатывался долго и со всей серьёзностью, с детальным учётом маршрутов и возможных мест для отступления. Саша никогда не была частью таких «миссии» раньше, но вся эта атмосфера, серьёзный вид девчонок и смех сквозь шёпот поневоле её втягивали.       — Всё, тихо! — шепнула Ангелина, оглядывая девчонок, которые столпились вокруг неё в комнате в ожидании. — Если нас спалят, вся вина на Крючковой, ясно?       — Слышь, командирша, ты охренела? — буркнула Саша, но усмешка на её лице выдавала азарт. — Ладно, куда идём?       Терехина подняла подбородок чуть выше и сделала паузу, будто её готовили к этому моменту всю жизнь.       — На войну, — гордо произнесла девушка и драматично указала на дверь.       — Угу, только без своих пафосных речей, — перебила её Женя, стоявшая ближе всех к выходу.— Мы-то тут на спецзадании, а не в «Голодных играх».       Терехина развернула карту на обрывке бумаги, где, словно в какой-то стратегической игре, были отмечены «цели»: бесячий отряд мальчишек из соседнего корпуса, спальня младших девочек, которые наивно думали, что их выходки с дурацкими фото в «Новостях Ястреба» останутся безнаказанными, и, наконец, корпус вожатых. С последними было сложнее всего, поскольку Ксюша ночевала в соседней комнате, а вот чтобы добраться до Матвея нужно было просочиться в общую спальню вожатых. Там спали только мужчины.       — Мальчишек берём первыми, — объявила Ангелина, склонившись над картой, будто они планируют захват Кремля. — Влетим быстро, пасту везде, где можно, и валим. Потом малышню.       Лейла, скрестив руки, облокотилась на стену.       — Мальчишек? — прищурилась она. — У тебя с ними что, личные счёты?       — Они в «Цыганскую ночь» мою кружку украли. Я думала, что она уж точно никому не сдаться, а нет, нашлись индивидуумы, — выдохнула та.       — А с чего ты решила, что это именно они?       — Матвей разболтал, что сам впустил их. Представляете? Наш вожатый!       — Он, наверное, и сегодня рассчитывает нас разукрасить, - добавила Саша.       — Но мы то хитрее будем, - сказала Алиса, поправляя свои тончайшие стрелки в зеркальце, — пораньше для этого встали.       — Можно вопрос? Ты нахрена ночью красишься?       Якутова повернула голову к Саше, оторвавшись от зеркальца, и издала недовольный вздох, будто объяснять что-то очевидное было ниже её достоинства.       — А ты, Крючкова, всегда такой колхоз? Красота — это состояние души, понимаешь? Вдруг мы наткнёмся на уличного фотографа, а я без стрелок? — сказала она с наигранной серьёзностью, продолжая подкрашивать глаза.       Саша фыркнула, откинувшись на кровать.       — Уличный фотограф… Ага. Тогда я пойду в сапогах, мало ли, вдруг медведь с фотиком забредёт.       — Тихо! — снова прошипела Ангелина, грозно обводя взглядом комнату.— У нас серьезная миссия!       — Угу, за кружку… — пробормотала Женя, пряча усмешку.       Крючкова вытащила из кармана тюбик зубной пасты и, глядя на свою команду мечты, улыбнулась, оголяя зубы:       — Ладно, только не орите, как стадо слонов.

////

      В тёмном коридоре девочки двигались на цыпочках, стараясь не нарушать зловещей тишины. Тени от их силуэтов, искажённые тусклым светом, метались по стенам, словно призраки. Ангелина, возглавлявшая процессию, шла с картой в руках, придавая себе важный вид. Алиса, едва не врезаясь в спину Жени, продолжала украдкой поправлять макияж. Лейла шла замыкающей, бормоча что-то под нос с выражением лёгкого презрения.       — Что ты там бурчишь, Лейла? — прошептала Саша.       — Да я просто думаю, как дожила до того, что нападаю на мальчишек с зубной пастой, вместо того чтобы спать, — ответила она.       — Это честь, Лейла. «Королевская ночь» — традиция. Мы часть истории! — Ангелина говорила с такой серьёзностью, будто это была не шутка.       — Истории? Скорее, криминальной хроники, если нас поймают, — парировала Ключевская, но всё равно шла с остальными.       Коридор мальчишеского корпуса был погружён в полумрак. Девочки пробирались вдоль стены, почти не дыша, а на полу под их ногами скрипели давно не мытые доски. Сквозь плохо зашторенные окна пробивался слабый свет луны, рисуя неровные полосы на полу. Полпод ногами скрипел, воздух был густым и тягучим, пропитанным запахом древесины.       — Если кто-нибудь зашумит, я собственноручно разукрашу, — шёпотом пригрозила Ангелина, останавливаясь возле двери спальни мальчиков.       Саша лишь хмыкнула:       — Сначала сама не шурши, стратег.       Девушка сделала вид, что не слышала. Она осторожно потянула дверь, которая, конечно же, предательски заскрипела. Девочки мгновенно замерли, напряжённо прислушиваясь. Где-то в глубине комнаты кто-то громко вздохнул и перевернулся на другой бок.       — Путь чист, — оповестила Лейла, едва сдерживая скептическую усмешку.       Комната встретила их спертым воздухом и запахом, который можно было бы назвать «классическим мальчишеским»: по умолчанию смесь носков, дешёвого дезодоранта и чего-то неуловимого, словно частичка подростковой беспечности.       Саша первым делом заметила несколько пустых кроватей, заправленных идеально ровно.       — Они что, дезертиры? — пробормотала она, кивая на койки.       Терехина приложила палец к губам, требуя тишины, и жестом указала остальным на «цели». Девочки разделились, как настоящие диверсанты, каждая направляясь к своей кровати.       Крючкова, сжимая в руке тюбик с зубной пастой, приблизилась к спящему мальчишке. Он спал на боку, крепко обнимая подушку. «Какой безобидный, — подумала она. — А ведь, скорее всего, именно этот милый ангелишко подсыпал соль в наш чай три дня назад».       Она склонилась и осторожно провела полоску пасты вдоль его голени, чувствуя, как он едва заметно дёрнул ногой. Девушка замерла, подождала несколько секунд и, убедившись, что он не проснулся, продолжила.       Рядом Женя разрисовывала на запястье другого мальчишки какой-то незамысловатый узор — что-то вроде цветка или звезды.       — Творческий подход? — шепнула Саша, подходя ближе.       — Ну а что? Пусть будет красиво, — усмехнулась Шестерикова, убирая пасту обратно в карман.       В другом конце комнаты Ангелина едва не взвыла от досады: её «цель» оказалась слишком беспокойной. Мальчишка ворочался, то сползая с кровати, то подтягиваясь обратно.       — Да он тут сам с собой борется, — пробормотала она, вытирая пот со лба.       — Может, оставим его в покое? Ещё нас обвинят в нарушении душевного покоя, — подколола Лейла.       Алиса тем временем нашла пустую кровать и присела на край, рассматривая оставленные вещи.       — Эти явно всё ещё тусуются где-то, — прошептала она. — Или наших мажут.       — Хватит разглядывать. Если сейчас кто-то войдёт, нас всех поймают.       Когда «цели» были успешно размечены, девочки начали быстро отступать. Но, как обычно, всё пошло не по плану.       Одна из пустых кроватей вдруг заскрипела, когда Саша случайно задела её локтем. Скрип был неожиданно громким, словно кто-то специально подстроил эту ловушку.       — Быстрее! — прошипела Ангелина, резко махнув рукой.       Они поспешили к выходу, но в этот момент с другой кровати кто-то приподнялся, протирая глаза.       — Кто здесь? — спросил мальчишка, зевая, но уже насторожённо оглядываясь.       Девочки мгновенно прижались к стене, затаив дыхание. Крючкова встретилась взглядом с Ангелиной, которая жестами показывала: «Не двигаться».       Мальчишка посмотрел на дверь, потёр затылок и снова рухнул на подушку, явно решив, что ему всё это померещилось.       Когда они наконец выбрались в коридор, напряжение спало. Терехина, не теряя гордости, обернулась к остальным:       — Вот видите? Даже в боевых условиях мы сработали идеально.       — Скажи спасибо, что никто не запищал, — буркнула Саша, вытирая испачканные руки о штаны.       — На очереди малышки? — осторожно спросила Алиса, выглядывая за угол.       Ангелина медленно кивнула.       — Да. Но там будет сложнее. Они чуткие.       — Ну, удачи, — сухо отозвалась Лейла, скрестив руки. — Я всё ещё думаю, что это полнейший абсурд.       Саша, шедшая следом, улыбнулась краем губ. Её лицо, наполовину скрытое тенью, выглядело задорно.       — Если не хочешь, можешь идти в корпус и спать.       — Слишком легко. Я останусь ради шоу.       Девочки, стараясь не шуметь, вышли из корпуса мальчиков и двинулись по тропинке, ведущей к следующей цели — отряду младших девочек. Они шли гуськом, время от времени оглядываясь назад, словно боялись, что их преследует невидимый враг. Лейла, идя замыкающей, шепнула:       — Кто-нибудь заметил, как этот мальчишка чуть не вскочил? Я думала, всё, конец миссии.       — Это потому что ты дышишь, как паровоз, — ответила Ангелина.       Корпус младших девочек выглядел спокойным, как и всё вокруг. Казалось, что лагерь наконец погрузился в сон. Но стоило Саше сделать шаг к крыльцу, как из-за угла выскользнули тени.       — Стой! — шепнула Женя, хватая подругу за руку.       Крючкова замерла, чувствуя, как её сердце бешено заколотится. Она вглядывалась в темноту, стараясь понять, кто ещё осмелился выйти ночью. Вдоль стены, так же осторожно, как и их собственная группа, двигалась другая, почти бесшумная.       — Это кто? — прошептала Алиса, приседая за ближайшим кустом.       Шестерикова вгляделась в мрак, пытаясь разобрать лица. Тени двигались уверенно, а одна из фигур, высокая и широкоплечая, что-то шептала остальным.       — Это кадетский отряд, пацаны, — наконец поняла Шестерикова. В её голосе слышалась смесь раздражения и тревоги.— Они, видимо, решили провести ту же операцию, что и мы.       — Ну офигенно, — буркнула Ангелина, — теперь что, махач?       — Никакого махача, — быстро ответила Лейла. — Мы не можем выдать себя, иначе нас всех накажут.       — Ладно, давайте думать, — перебила Терехина, приседая рядом. — У нас есть два варианта: либо мы переждём и дадим им уйти, либо попытаемся опередить их.       Саша прищурилась, наблюдая за нарушителями порядка.       — А третий вариант?       — Какой? — одновременно спросили остальные.       — Напасть на них первыми.       — Ты серьёзно? — Лейла недоверчиво посмотрела на неё. — Мы тут не на войне.       Саша пожала плечами.       — Ну, тогда ждём.       Ждать, однако, долго не пришлось. В темноте послышался шёпот, а затем одна из фигур, судя по всему, заметив их, тихо окликнула:       — Кто там?       Ангелина, явно не ожидавшая такого поворота, на секунду замерла. Но быстро взяла себя в руки и, выпрямившись, сделала шаг вперёд.       — А это не твоё дело, — ответила она, сделав шаг вперёд.       Из теней послышался смешок, а затем показалась фигура — знакомая. Это был Тимур из кадетского отряда, главный провокатор.       — А-а, так это вы! — протянул парень, подходя ближе. — Я же говорил девчонкам, что эти клоунши точно попытаются ночью куда-нибудь влезть.       — Клоунши? — переспросила Саша, начиная заводиться. — Ты там поаккуратнее, а то мы тебе лицо разукрасим.       Тимур рассмеялся, скрестив руки на груди       — А попробуй, — он сложил руки на груди, ухмыляясь. — Или без Кульгавой слабо?       Парни из его отряда начали подходить ближе. Обе группы теперь стояли друг напротив друга, не больше чем в двух метрах, как перед дуэлью.       — А ты, видимо, только в отсутствии Кульгавой можешь мне что-то предъявлять.       Тимур на мгновение замер, но быстро расправил плечи, насмешливо ухмыльнувшись.       — Ладно, хватит, — вмешалась Женя, осознавая, что конфликт может выйти из-под контроля. — Если вы сюда пришли, у нас к вам предложение.       Парень прищурился, внимательно оценивая её. Он, казалось, уже собирался что-то сказать, но остановился, глядя, как остальные девочки строят линию напротив его группы. Его глаза скользнули по Саше, задержавшись на её всё так же холодном, безэмоциональном лице.       — Какое ещё предложение? — спросил он с недовольным интересом, сдвигая брови.       — Мы делим корпус: вы берёте одну половину, мы — другую. Никто никому не мешает.       Тимур задумался, приподняв подбородок и слегка покачав головой, потом хмыкнул:       — Щедро. А что если я скажу, что мы тут первые?       Алиса вышла вперёд, стараясь выглядеть спокойной, но её голос звучал уверенно.       — А что если мы просто начнём с вас?       Между группами повисла тишина. Даже в ночной тени было видно, как напряжение нарастает, как будто воздух стал тяжелым. Саша ощутила, как её пальцы невольно сжались вокруг тюбика зубной пасты, готовые к действию, если ситуация выйдет из-под контроля. Парень посмотрела на девочек, затем на корпус.       — Ладно, мы же джентельмены, — наконец произнес он. — Делим пополам. Но если вы залезете на нашу половину — берегитесь.       — Идёт, — отозвалась Ангелина, обменявшись взглядом.       Кадетский отряд развернулся и скрылся за углом корпуса. Фигуры растворились в темноте, а девочки остались стоять на своём месте. Пауза длилась несколько секунд, прежде чем Лейла, с её привычной лёгкостью, нарушила тишину.       — Ну что, — тихо сказала она, смотря на других. — Это было легче, чем я думала.       Саша усмехнулась, оглядывая своих подруг. Но в её улыбке не было радости — скорее, лёгкое раздражение от того, что эта ситуация едва не закончилась дракой.       — Пока да, — ответила она, кидая взгляд в ту сторону, где исчезли их соперники. — Но если они нас подставят, я с них спрошу. У меня счёт не закрыт.       — Сначала выполни миссию, — вмешалась Терехина. — Давайте, времени мало.       Девочки работали быстро и молча, оставляя за собой лишь тонкие полоски пасты на запястьях и щиколотках младших девочек. Всё шло гладко, пока за стеной не раздался чей-то тихий смешок.       Женя, стоявшая рядом с Сашей, моментально замерла. Её инстинкты сразу сработали. Она повернулась к остальным, и в глазах мелькнуло напряжение.       — Что там?       Крючкова выглянула в коридор, осторожно придерживая дверную ручку. На противоположной стороне корпуса кадетский отряд уже заканчивал свою часть задания, и её взгляд невольно задержался на Тимуре, который в это время вылезал из-за угла с удовлетворённым выражением лица. Но когда их взгляды встретились, она сразу заметила, как парень ухмыльнулся и сделал прощальный жест рукой.       — Они хотят сделать что-то ещё, — догадалась Саша.       — Например? — насторожилась Лейла.       Крючкова прищурилась, наблюдая за движениям отряда, которые, казалось, были слишком самоуверенными для такого уровня задания.       — Узнаем, если пойдём за ними, — ответила она.       — Ладно. Только тихо, — сказала Ангелина, жестом указывая на коридор.       Девочки собрались вместе, стараясь не выдать себя. Тимур и его отряд явно задумали нечто большее, чем просто мазать пастой. Их приглушённые шепотки и хихиканье доносились через тонкие стены, будто дразнили.       — Чего они ещё хотят? — шепнула Алиса, выглядывая в коридор, где тени быстро двигались в сторону выхода.       — Скорее всего, или оставить нам сюрприз, или устроить пакость, — предположила Женя.       Ангелина кивнула.       — Если это так, то мы должны знать. Пойдём за ними, но не вплотную.       Группа двинулась следом, сохраняя расстояние. Кадетский отряд, кажется, совсем не замечал их, полностью погружённый в свои планы. Они вышли из корпуса и направились в сторону административного здания.       — Админка? Зачем они туда? — удивилась Якутова.       — Может, хотят подставить нас, как раз в этом месте все доклады пишутся.       Саша шла рядом с Ангелиной, их шаги были почти неслышными на мягкой траве.       — Ладно, если они собираются стучать, мы их подловим, — тихо произнесла Крючкова. — И без лишних разговоров.       Но кадетский отряд, как по заказу, неожиданно свернул, не доходя до административного здания. Они направились в сторону другого корпуса — кадетов. Саша замерла на месте, её глаза сузились от недовольства.       — Блять, мы из-за них только время потеряли.

////

      На часах три ночи, мазать встают обычно перед самым пробуждением, поэтому время хоть и было, но минимальное. Девушки все же решились пойти к зданию вожатых, где надеялись отыскать Матвея и не получить недобрых от других вожатых.       Комната встретилась кромешной пустотой. Не было ни души.       — А где все? — шепнула Алиса, осторожно оглядываясь.       — Пусто, — подтвердили слова Лейлы остальные, заглядывая в темноту. — Может, перенесли вожатых в другой корпус? Хотя вещи их тут.       — Или ждут нас за углом, — добавила Саша, сжимая тюбик пасты.        — Если тут никого нет, то мы просто «пометим территорию». Как думаете, какая кровать Матвея?       Якутова подняла тюбик пасты, начав размазывать её по рандомной койке.       — Это... как-то скучно, — произнесла она.       — Не жалуйся.       Но как только Терехина шагнула вглубь комнаты, за её спиной раздался звук открывающейся двери.       — Приятного вечера, дамы, — раздался знакомый, но пугающе бодрый голос.       Все разом обернулись: в дверях стоял Тигран Яковлевич с парой тюбиков пасты в руках.       — А мы, — начала Алиса, но договорить она не успела, потому что тюбик в руках вожатого уже пустил первую белоснежную полоску прямо ей по джинсам.       — Это что за хрень? — выдала Крючкова, пятясь назад.       — Ночь справедливости, товарищи! — торжественно объявил Тигран Яковлевич и, будто под каким-то безумным боевым кличем, рванул вперёд.       — Назад! — крикнула Ангелина, но было поздно.       Девочки попытались разбежаться, но куда там: Тигран оказался удивительно проворным для своего возраста. Алиса тут же получила ещё одну линию пасты по руке, Саша — по носу, а Ангелина, уворачиваясь, едва не упала, подскользнуашись.       — Вы чего творите? — взвизгнула Лейла, когда на её плече красовался свежий мазок.       — Это вам за мою машину! — раздался его голос, звучавший теперь не сзади, а сбоку.       — Машину? — хором переспросили девочки.       — Вы угнали мой УАЗик, разве не помните? — продолжал он с таким энтузиазмом, будто проводил урок физкультуры.       — Это были не мы! — выкрикнула Саша, но её тюбик пасты тут же вылетел из рук.       — Ну конечно, не вы, — ехидно усмехнулся тренер. — А кто? Может, вот эти молодцы?       Он резко распахнул дверь, и в комнату ввалились... Соня, Оксана и Мафтуна, кадетский отряд, который выглядел абсолютно так же растерянно, как и девочки. Они стояли за дверью и подслушивали, пытаясь понять, что происходит.       — Нам казалось, здесь пусто, — начала было Мафтуна, но замолчала, когда заметила мазки пасты на лицах первого отряда.       — О! Как вовремя, — протянул вожатый, оглядывая обе команды. — Собрались всем составом.       — Тигран Яковлевич, понимаете!       — Соня, я тебе ключи не для этого дал, — упрекнул он. — Завтра, нет, уже сегодня я вас поднимаю в шесть утра. Пойдете мыть мою малышку! Все вместе. А теперь марш по своим корпусам, пока я не доложил директору.       Кое-как сгруппировавшись, девочки первого отряда и кадеты выбрались из корпуса. Все выглядели слегка помятыми, но довольными.       — Ну что, миссия выполнена? — усмехнулась Соня, вытирая остатки пасты со щеки.       — Если считать пасту по лицу миссией, то да, — отозвалась Саша.       Когда они вернулись в свои корпуса, утро было уже не за горами, и лагерь начинал просыпаться.

////

      Утром Тигран Яковлевич, как и обещал, поднял девушек раньше обычного и позаимствовал их. Пока остальные отряды отсыпались после бурной ночи, их компания стояла под палящим солнцем с нескончаемыми зевками. Тренер любезно вручил хулиганкам инвентарь: тряпки, ведра, различные средства. А сам умотал обратно в корпус.       — Интересно, откуда он узнал? — рассуждала вслух Лейла, протирая диски колес.       — Ему мент тот доложил всё, — ответила Оксана.       Вчера они выпытали правду из вожатого. И как выяснилось, ему сразу же как машина была остановлена, доложили об этом. Если б он подтвердил, что это был угон - девушек бы тут же скрутили.       Саша протерла капот машины и оглянулась на остальных. Все стояли, погруженные в работу, но она заметила, что взгляд Сони на мгновение скользнул по её лицу. По губам она прочитала «давай сбежим».       На секунду Крючкова опешила, а затем, бросив грязную тряпку в ведро, сообщила подругам, что ей нужно в туалет. Она направилась через умывальники к их с Соней укромному месту, ожидая её появления.       И вот, почти сразу, она пришла. Подойдя к скамейке, Кульгавая наклонилась, касаясь лица своей девушки. Она нежно прикоснулась к лицу Саши, пальцы скользнули по её щеке, застыв на мгновение, словно проверяя, здесь ли она, рядом ли? Затем, с лёгким вздохом, приблизилась, и их губы встретились. Без спешки, мягко и деликатно.       Крючкова, закрыв глаза, почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее. Она ответила на поцелуй, ловко и уверенно, словно с этим поцелуем они не просто сливались в одно целое, но и напоминали себе, что эти моменты — единственные, которые действительно имеют значение. Её руки поднялись, обвив Сону за шею, притягивая ближе, но не форсируя — они тянулись друг к другу, как две половинки одного целого, что вряд ли когда-либо смогут расстаться.       Тёплые пальцы медленно скользили по шее, оставляя лёгкое, едва ощутимое тепло.       Когда, наконец, их губы немного оторвались, Саша ощутила лёгкое головокружение. Всё в её теле отзывалось этим нежным, сладким, немного горьким ощущением потери — ведь это был их последний поцелуй. В нём было всё: привязанность, обещание и неизбежность.       Кульгавая нежно улыбнулась, и Саша ответила взглядом, в котором не было слов, но были целые миры. Миры, в которых они были только вдвоём.       — Будешь скучать по мне? - спросила Соня, соприкасаясь лбами.       Её голос, обычно уверенный, теперь дрожал от волнения, и Крючкова почувствовала, как её сердце сжалось.       — Каждую минуту, — ответила она, слова были тихими, но полными, настолько полными, что их хватило бы на целую жизнь.       Она ещё не могла представить, как будет жить без Сони рядом, как будет терпеть эту разлуку.       Кадет слегка улыбнулась, её глаза были немного влажными, но она сдерживалась. Казалось, что каждая эмоция прячет ещё десятки других, но она не хотела показывать их слишком явно. Вместо этого девушка крепко сжала Сашину руку и села рядом.       — Я тоже.       Соня почувствовала, как её грудь сжалась, а в глазах немного потемнело от собственных слов. Она взглянула на Сашу и, не говоря ни слова, взяла её руку, прижимая к своим губам.       — Ты сохранила мой номер? - спросила Крючкова.       — Я его заучила.       — Буду писать каждый день, отвечай по возможности.       Девушки просидели там до призыва на завтрак, после которого дети покидают лагерь. Сегодня еда в столовой казалась еще более вкусной, отчего желание уезжать блекло.       У корпусов лагеря ребята стояли строем, каждый с чемоданом или рюкзаком у ног, выжидая прибытия автобусов. Воздух был пропитан грустью расставания: кто-то тихо шептался, кто-то беззвучно плакал, а кто-то смущённо отводил взгляд, стараясь казаться равнодушным. На этом фоне Ангелина, словно не замечая общего волнения, сидела на своей спортивной сумке, крепко держась за руку Жени. Та стояла рядом, и хотя старалась сохранять спокойствие, по её лицу было видно, как ей трудно. Губы дрожали, глаза блестели от сдерживаемых слёз.       — Перемотать бы пленку в самое начало, — проговорила Терехина, всматриваясь в безоблачное небо       Шестерикова накрыла ладонь девушки второй рукой, осторожно.       Алиса, напротив, не скрывала своих эмоций: она рыдала навзрыд, обхватив за плечи Крючкову, которая стояла, едва не пошатываясь под её весом. На лице Саши не было заметно ни капли волнения. Лишь её рука то и дело сжимала карман толстовки, внутри которого лежала сложенная вчетверо записка. Ей казалось, что бумага весила тонну.       Лейла, ревущая навзрыд, напоминала маленького ребенка, у которого отняли любимую игрушку, но её слезы были искренними, пронзительными. Оксана, всегда сдержанная, просто стояла рядом, тихо касаясь пальцами плеча Лейлы, словно пытаясь передать ей силу.       Крючкова украдкой бросила взгляд на Ангелину. Та сжала руку Жени ещё крепче, словно боялась, что стоит отпустить — и их сразу же разлучат.       — Тебе что, и правда не грустно? — голос Терехиной выдернул Сашу из её мыслей.       Она повернула голову, встретилась с изучающим взглядом подруги и чуть усмехнулась.       — Грустно, — призналась наконец, поднимая взгляд на горы. — Просто я не хочу, чтобы кто-то видел это.       Где-то вдалеке раздался гудок автобуса, и лагерь постепенно оживал от суеты. Подростки выстраивались в шеренги, смешивая плач, смех и гомон. Вожатые раздавали последние наставления, пытаясь перекричать толпу.       Оксана подошла к Лейле, которая, утирая слёзы, безуспешно пыталась приподнять свой чемодан.       — Дай сюда, — спокойно сказала она, подхватив тяжёлую сумку так, будто она ничего не весила.       Ключевская подняла на неё покрасневшие от слёз глаза. На лице появилась слабая, но благодарная улыбка.       Когда автобусы наконец подъехали, тишина повисла над лагерем, словно кто-то выключил звук. Все замерли, осознавая, что это конец.       Саша, стоя у дверей своего автобуса, в последний раз оглянулась. Её взгляд выискивал Соню, даже несмотря на то, что они уже попрощались. Девушка нервно сжимала в руках сложенный вчетверо листок бумаги. Она несколько раз собиралась передать его своей девушке, но всякий раз откладывала, не находя в себе смелости. Каждое слово в этом письме было написано с трудом, словно она вытаскивала их из самого сердца.       И она увидела её. Соня стояла чуть в стороне, рядом с другими из своего отряда. Её осанка была ровной, взгляд — уверенным, но что-то в её позе выдавало напряжение. Она почувствовала Сашин взгляд и повернулась. Их глаза встретились.       Кульгавая подняла руку и чуть кивнула. Её губы дрогнули, складываясь в лёгкую улыбку.       Саша не смогла сдержаться: она быстро шагнула вперёд, навстречу, наплевав на всё.       — Быстрее садимся, не задерживаемся! — гремела Ксюша, собирая своих в кучу.       Но Крючкова её не услышала. Она уже стояла перед Соней и молча протягивала письмо. Её рука чуть дрожала, но глаза смотрели прямо, бросая вызов самой себе.       — Это тебе, — коротко сказала она.       Кадет нахмурилась, осторожно взяла листок, посмотрела на него, а затем на Сашу.       — Что это?       — Просто... прочитай, когда будешь одна, — ответила Саша, отводя взгляд. Её голос звучал ровно, но внутри всё сжималось от страха.       Соня изучала её лицо несколько долгих секунд, затем кивнула и спрятала письмо в карман.       — Хорошо, — сказала она. — Спасибо.       Они молча стояли напротив друг друга, и время словно остановилось. Никто из них не хотел, чтобы этот момент заканчивался.       И тут Кульгавая шагнула вперёд и обняла её. Это движение было неожиданным и одновременно таким естественным, что Саша на мгновение застыла, растерявшись. Сонины руки обвили её осторожно, словно она боялась спугнуть этот момент. Приятный запах её волос коснулся Саши, и та вдруг поняла, насколько ей не хотелось расставаться.       Соня крепче сжала её, будто хотела запомнить этот миг навсегда. Саша почувствовала, как её собственные руки поднялись, почти машинально, и обвили Соню в ответ. Она сжала её так сильно, как только могла, будто в этом объятии был весь её мир.       «Пусть это длится чуть дольше», — подумала Саша, чувствуя, как её сердце колотится, гулко отдаваясь в груди.Кульгавая была тёплой, почти горячей, и это тепло растекалось по телу, успокаивая всё, что бушевало внутри.       Соня чуть отстранилась, но её руки не спешили отпускать Сашу.       — Береги себя, Сашка, — наконец сказала Соня. Её голос был тихим, но твёрдым.       — Ты тоже, — ответила та, чувствуя, как у неё на глаза наворачиваются слёзы, но она не дала им пролиться. — Мы еще обязательно встретимся.       Когда Саша вернулась к автобусу, сердце всё ещё колотилось, будто готово было вырваться наружу. Она заняла место у окна, тяжело вздохнула и прижалась лбом к холодному стеклу. Рука, которой она только что держала письмо для Сони, всё ещё слегка тряслась, будто воспоминание о прикосновении не отпускало её.       Она пыталась отдышаться, закрывая глаза, но внутри неё бурлила целая буря. Этот последний миг с Соней, объятие, её тёплый голос, говорящий "береги себя", — всё это звучало эхом, не позволяя сосредоточиться. Саша чувствовала себя опустошённой и одновременно переполненной.       Чтобы хоть как-то успокоиться, она достала из кармана блокнот — тот самый, куда она записывала стихи, мысли, обрывки разговоров, которые не смела произнести вслух. Открыв его, она долго смотрела на чистую страницу, пока автобус не тронулся. Первая строка появилась сама собой, будто её рука двигалась отдельно от разума: Пусть тот вечер тебя поцелует, Потому что сама я не могу.       Крючкова замерла, перечитывая написанное. Она едва сдерживала слёзы, чувствуя, как внутри всё сжимается. Ручка снова коснулась бумаги: Тёплым ветром пусть он обнимает, А я в тени твоей мечты пропаду.       Её почерк был нервным, немного небрежным, но каждая буква, казалось, отдавала часть её души. Закончив, Саша закрыла блокнот и прижала его к груди, пытаясь подавить накатывающий ком в горле.       За окном мелькали леса и поля, автобус уносил их всё дальше от лагеря, от тех дней, которые теперь казались каким-то сном.       Уже ближе к вечеру они подъехали к городу. У Дворца Молодёжи первый отряд начал медленно расходиться: кто-то торопился обнять родителей, кто-то загружал вещи в багажники машин. Саша вышла одной из последних. Она стояла в стороне, наблюдая за тем, как девочки прощаются, договариваются о встречах.       К девушке подошла мама. Её лицо светилось от радости — она была рада видеть дочь, несмотря на лёгкую усталость в глазах.       — Ну как тебе лагерь? — спросила она, улыбаясь.       Саша пожала плечами, стараясь скрыть свои эмоции.       — Хорошо.       Мать кивнула, но, казалось, что-то хотела спросить ещё. Она внимательно посмотрела на дочь:       — А с Соней всё нормально?       Саша отвела взгляд, чтобы спрятать нахлынувшее тепло, и коротко ответила:       — Отлично, мам.       Они сели в машину, и дорога домой показалась Саше бесконечной. Она молчала, пока мама что-то рассказывала, но её мысли всё время возвращались к лагерю.

////

      Первые дни после разъезда казались волшебными. Девушки продолжали общение в общем чате. Они делились новостями: кто куда поехал, какие планы на ближайшие дни. Соня иногда отправляла короткие сообщения, иногда просто фотографии — её комната в училище, собака, чашка чая на подоконнике.       Саша тоже старалась поддерживать разговор. Её сообщения были не такими частыми, но всегда продуманными. Она боялась показаться слишком навязчивой, но каждый раз, когда Соня отвечала, сердце начинало биться быстрее.       Каждое сообщение от Сони было как маленький подарок, который Крючкова бережно сохраняла в памяти. Даже просто "доброе утро" казалось ей особенным.       Но спустя пол года переписка прекратилась. Ровно 172, именно на столько их хватило. Сначала Саша думала, что это временно: Кульгавая могла быть занята, возможно, у неё появились дела или планы с друзьями. Но день сменялся днём, а сообщений не было.       Саша пыталась писать первой, но ответы стали всё более редкими и короткими. А после Соня и вовсе перестала заходить в сеть. В конце концов, она поняла, что что-то изменилось. Впервые за долгое время она почувствовала, как одиночество накрывает её с головой.       Она часто доставала блокнот и перечитывала написанные строки. Порой ей казалось, что это был сон — лагерь, их разговоры, объятия. Но где-то глубоко в сердце она знала, что всё было по-настоящему.       Девушки разошлись, как расходятся дороги после перекрёстка. Саша не винила Соню, но ей было больно. В одну из таких тихих ночей она снова открыла переписку и написала:       До скорой встречи. Моя любовь к тебе навечно.       Крючкова сидела в темноте, поглощённая этой тишиной, которая казалась ей чем-то неизбежным, как пустой холст, на который больше не было места для новых красок.