Король Крести

      Нецветаева вышла из строя и потянула Лейлу за собой. Она сжимала ее руку так сильно, что казалось оставит синяки.       — Лейла, со мной не получится «просто».       Оксана думала об их ночном разговоре все свободное время. Она злилась на девушку за те слова, что ненароком слетели с губ, но вместе с тем чувствовала виноватой и себя за резкие речи, сказанные в пылу эмоций. Ей казалось, что она перегнула палку, что давление, которое оказала, могло окончательно оттолкнуть Лейлу. И все же она понимала, что правды не изменить, какой бы болезненной она ни была.       Эти мысли крутились в голове, превращая каждое мгновение ожидания в муку. Оксана не хотела ставить себя в роль мученицы, не хотела казаться Лейле кем-то, кто пытается её обвинять и загонять в угол. Но она была слишком честна, чтобы лгать о своих чувствах. Слишком искренна, чтобы прятаться за маской безразличия, даже когда проще было бы сделать вид, что всё хорошо.       — Ты боишься, - тихо сказала Нецветаева, подмечая бледность подруги.       Лейла боялась разрушить то, что у них было, и боялась признать, что хочет большего.       — Если ты надеешься, что мы сможем быть такими, как все твои предыдущие отношения, то… лучше закончить это сейчас.       Ключевская не сводила с неё взгляда. В этих глазах мелькали страх, сомнение, но ещё нечто большее — тлеющее пламя, которое не давало ей просто уйти. Девушка понимала, что эти отношения будут отличаться от всего, что она знала.       — Я тоже не хочу «просто». Больше нет, - прошептала Ключевская.       Её голос дрожал, в нём звучала уязвимость. Оксана видела это и понимала, что Лейла искренна, насколько это возможно для неё сейчас. Внутри неё что-то смягчилось. Она больше не могла держать обиду и злость, зная, что перед ней стоит человек, который тоже пытается понять себя, пусть и спотыкаясь.       — Я злилась на тебя, - призналась Нецветаева, отпустив руку Лейлы, но оставаясь рядом. — За то, что ты назвала чувства чем-то, что можно сравнить с… простотой. - Она замолчала, словно пыталась подобрать слова, которые объяснят все ее мысли. — Но, наверное, это потому, что мне слишком важно, что ты думаешь. Что ты чувствуешь.       Лейла кивнула, ощущая, как в груди поднимается тяжесть. Она понимала, что попытка обесценить происходящее была защитной реакцией, попыткой защитить себя от разочарования и страха. Но сейчас, стоя перед Оксаной и слыша её искренние слова, девушка осознавала, что прятаться больше некуда.       — Я тоже боюсь. Боюсь, что мы сделаем шаг вперёд, а потом кто-то из нас отступит. Но я хочу попробовать, потому что ты для меня важна. Настолько, что я не могу просто закрыть глаза и отпустить.       Слова прозвучали тяжело, но в них не было ни намёка на упрёк или давление. Это было признание, честное, как сама Оксана. Лейла осознавала, что на весах их отношений не только счастье, но и тяжесть взаимных ожиданий и сложностей. Но она не могла отрицать, что эти чувства уже были больше, чем страх. Больше, чем просто желание или увлечение.       – Давай будем честны друг с другом, - тихо сказала Оксана. – Без обещаний, что всё будет идеально.       С минуты девушки смотрели друг другу в душу.       Оксана стояла так близко, что Лейла могла чувствовать её дыхание, тёплое и немного прерывистое. Взгляды их встретились, в глазах Нецветаевой читалась смесь решимости и мягкости. Она осторожно потянулась и, встретив минимум сопротивления, прижала девушку к себе. Оксана подняла руку и осторожно коснулась щеки Ключевской, проводя пальцами по линии скулы. Лейла закрыла глаза, чувствуя, как по коже пробегают мурашки от этого нежного прикосновения.       Медленно, будто давая время остановиться или отступить, Оксана склонилась ближе. Их губы встретились в осторожном, исследующем поцелуе. Тёплый, мягкий, он словно растворил все страхи и сомнения, заполняя собой каждое мгновение. Лейла ответила, прижавшись сильнее, и поцелуй стал глубже, страстнее. В этот момент весь мир исчез — остались только они, дыхание, смешивающееся между ними, и тепло, которое разливалось по телу, стирая границы.       Руки Лейлы обвили Оксану за шею, притягивая ближе. Они больше не пытались сдерживать себя: всё то, что долгое время рвалось наружу, теперь нашло свой выход в этом поцелуе.       Их сердца стучали в унисон, и девушка понимала: она хочет идти этим путём, даже если каждый шаг будет сопряжён с рисками.

////

      Уже на территории лагеря девушек отчитал Тигран Яковлевич, который на несколько минут потерях их из виду в глухом лесу. Он гневно размахивал руками, пытаясь вбить в головы, что отделяться ни в коем случае нельзя, однако мысли возлюбленных возвращались друг к другу. Оксана, дабы скрыть свою улыбку, нелепо поворачивалась к говорящему тренеру боком, на что получала следующий ряд выговоров.       — Так, девочки, вы остаетесь одни, - объявил Матвей помощницам, распыляя спрей от клещей на свое тело.       Теперь была очередь идти старшим отрядам, вместе с которыми должны были подниматься в гору и вожатые. Получалось, что присмотра никакого не оставалось.       — Это не значит, что вы можете куролесить следующие четыре часа, - вмешалась Ксюша, заметив предвкушение на лицах подопечных. — Здесь все еще остаются вожатые младших отрядов и остальной персонал.       Когда все приготовления были окончены - вторая группа под руководством Тиграна Яковлевича выдвинулась в горы.       Девочки же решили разместиться в беседке и поиграть в настольный теннис, пока настроение располагало. Женя играла против Ангелины.       Шестерикова взяла в руки ракетку. Сосредоточившись, она прицелилась... и смачно промахнулась! Мяч, вылетев с резким свистом, пронёсся не в сторону сетки, а прямиком в деревянный столб, от которого с грохотом отскочил и покатился к скамейкам, где уже сидели Лейла и Саша.       — Ну ты даешь, Женя! — Крючкова хохотнула так громко, что даже несколько птиц, сидящие на перилах, разлетелись в разные стороны. — Ты вообще уверена, что играешь в настольный теннис? Или у тебя есть свой секретный стиль, когда ты пускаешь мяч в свободный полет?       Женя, вернувшись с мячом, повертела им в руках, её губы слегка приподнялись в смешке.       — Секретный стиль, конечно. Я же не могу быть такой предсказуемой, как она, — поддразнила девушка, указывая на соперницу.       — О, ну, я-то думаю, ты все равно не справишься. — Ангелина помахала ракеткой, как бы невзначай, но взгляд её был уже намного мягче. — Хотя, кто знает... Может, если я буду слишком хороша, ты захочешь сдаться мне сама?       Шестерикова прищурилась и с легким интересом взглянула на неё. Её голос стал немного тише, с намеком на флирт.       — Может быть, я и сдамся. Но только если ты пообещаешь потом наградить меня чем-то особенным за мои усилия.       Терехина нахально усмехнулась от такого заявления, и тут же встала в готовую позицию. Женя вновь промазала.       — Ты что, тренируешься на теннисных площадках для тюфяков? Это был удар уровня «я даже ракетку в руках никогда не держала»! — не смогла сдержать сарказм Саша.       Шестерикова выпучила глаза и прикусила губу, решив, что сейчас она точно покажет всем.       — Всё, хватит! Сейчас будет такой суперудар, что вы все будете в шоке! — с пафосом заявила она, замахиваясь ракеткой.       Но в момент удара девушки умудрилась неудачно зацепить саму ракетку — и она с грохотом вылетела из её рук, пролетев мимо головы Ангелины.       — Вот это уровень, Женя! Ты реально порвала физику, — Оксана еле сдерживала смех, хватаясь за живот.       — Давай, Женя, ещё разок! В это раз ты точно попадешь в мое лицо! — подбадривала её Терехина, не скрывая стеба.       Женя с отдышкой от смеха оперлась руками на игральный стол.       — Так, что-то пошло не так... — с фальшивым разочарованием произнесла она. — Но в следующий раз я точно выиграю.       Ангелина, с улыбкой на лице, не стала ей возражать и просто отбила мяч обратно. Шестерикова же снова попыталась, но вместо того, чтобы поймать мяч, она умудрилась ухватить им по лицу.       — Женя, ты что, при нас решила шары целовать? — подколола её Оксана.       Женя зажала лицо в руках, но, всё равно, с улыбкой произнесла:       — Это был контрольный удар. Всё ради победы. Надо жертвовать чем-то, чтобы выиграть, да?       Ангелина взглянула на неё с хитрой улыбкой.       — Ну, ты не зря тренируешься на таких «жертвенных» ударах.       Шестерикова подняла ракетку, наигранно закатив глаза:       — Ладно, ладно, не будете меня хвалить — я сама себе скажу: потрясающий результат! С такими ударами я могу идти в сборную!       И все снова разразились смехом.       В беседку вошла Соня, в руках которой лежали ключи от автомобиля. Девушка обл юокатилась об колону, скрестила руки на груди и пробежалась по всем взглядом.       — Кто со мной в пригород? - спросила она, сталкиваясь с недоумением абсолютно каждой.       — Ты откуда машину нарыла, Кульгавая? - первой подала голос Лейла, осмотрев Соню с прищуром, словно та сошла с ума.       — Это Тигра, мы быстренько съездим за шаурмой и вернемся, — она произнесла это так небрежно, будто говорила о походе за чаем.       Женя, всегда осторожная и немного параноидальная, нахмурила брови и сложила руки на груди.       — Да, классно ты придумала, а что делать с охраной лагеря? — она перевела взгляд на остальных, будто ища поддержку. — Или, может, напомнить тебе, что у нас прав нет? И, между прочим, если поймают, нам такой взбучки устроят, что и шаверма не поможет.       Соня, казалось, совсем не заметила её упрёков. Она лишь махнула рукой, как будто пытаясь отогнать надоедливую муху.       — Да ладно вам, живем один раз, а шавуху хочется. Нам четыре часа с головой хватит. Мы вылезем за забор, который на футбольном поле, оттуда чутка пройдем и дойдем до машины. Кто из вас согласится быть этим отчаянным авантюристом, а? — с вызовом добавила кадет, слегка качнувшись на месте.       Лейла, у которой было столько здравого смысла, что он порой даже мешал жить, вздохнула и взглянула на подругу.       — Слушай, конечно, хочется приключений, но это реально опасно. Ты сама знаешь, Тигран Яковлевич с нас шкуру спустит, если узнает.       — Вот именно, — поддержала её Оксана, поджав губы. — Мы уже чуть не нарвались сегодня в лесу, и этого вполне достаточно для одного дня.       Соня закатила глаза, как человек, которого окружают одни зануды, и хмыкнула.       — Ну вы-то не такие скучные? — спросила она, полушутя, но с некоторой долей надежды.       Женя взглянула на Ангелину, будто ища её реакции. Терехина деловито приподняла бровь, но затем вздохнула.       — Слушай, Сонь, идея, конечно, захватывающая, но, если что-то пойдет не так, мы всем отрядом будем отдуваться. И тогда даже шаурма не спасет, — улыбнулась она.       Женя развела руками, поскольку ответ был у них один на двоих.       — Так что, по ходу, придётся довольствоваться нашей беседкой и теннисом уровня «попади кому-нибудь по голове» вместо гастрономических приключений, — добавила она, не скрывая смеха.       Соня с притворным разочарованием надула губы и посмотрела на подруг. Казалось, её блестящие от энтузиазма глаза кричали: «Ну же, рискните!». Но никто не торопился соглашаться. Тишина в беседке повисла, как тень, в которой скрывались сомнения и остатки здравого смысла.       Саша, нервно постукивая ногой по деревянному полу, пыталась взвесить все «за» и «против». Она знала, что на карту поставлено многое: доверие Тиграна Яковлевича, спокойствие оставшегося персонала лагеря, да и их собственное благополучие. Но стоило ей взглянуть на горящие глаза Сони, как внутри затеплился огонёк азарта. Сколько ещё раз в жизни у неё будет шанс нарушить правила ради чего-то, что может стать одним из самых ярких воспоминаний?       — Знаешь, Соня, у тебя талант соблазнять приключениями, — пробормотала девушка, понимая, что согласиться на любую авантюру Кульгавой.       Все взгляды обратились к Саше, как к новому игроку в покер, который внезапно поставил все свои фишки на кон.       — Ты что, серьёзно? - Женя выглядела поражённой, хотя в её глазах тоже плясали искры интереса.       Возможно, внутри неё тоже начал пробуждаться тот самый дух авантюризма, ради которого они приехали в лагерь.       Саша закусила губу, ещё раз обдумывая свои слова. Она знала, что на кану многое многое: доверие взрослых, их собственная безопасность и даже кое-какая репутация, но...       — Слушайте, а почему бы и нет? Если всё пройдет гладко, мы запомним наше последнее лето навсегда , - она произнесла это так твёрдо, что сама удивилась своему тону.       В конце концов, разве не за такими моментами они и приехали в лагерь — за свободой, за легкомыслием, за яркими, безумными поступками, которые навсегда останутся в памяти?       Женя глубоко вздохнула и, наконец, решительно кивнула.       — Я за, - заявила она, поднимая руку.       Ангелина усмехнулась, чувствуя, как по телу разливается возбуждение от их решения. Это ведь действительно была возможность вырваться за рамки обыденности.       — Тогда идём ва-банк, - подтвердила она. — Главное, чтобы наша операция «Шаурма» прошла без единой осечки.       Лейла сдалась последней. Её внутренний голос кричал: «Это ошибка!», но ей не хотелось выглядеть слишком скучной.       — Ладно, раз уж все решили... Но если что-то пойдёт не так, я буду первой, кто начнёт винить вас всех! - проворчала она, не сдерживая нервной усмешки.       Соня, сияя от счастья, победно щёлкнула ключами по ладони.       — Отлично! Вперёд за шаурмой, девочки! Жизнь коротка, а время на приключения — ещё короче, - её голос был полон решимости.       Сердце Сони бешено колотилось, когда она повела своих подруг через задворки лагеря. Девушки с осторожностью обогнули последние корпуса, где младшие отряды играли в бадминтон. За углом уже маячил забор с футбольного поля, невысокий, но ощетинившийся сверху обрывками колючей проволоки.       Женя остановилась, чтобы перевести дух, и, обернувшись к Соне, шепотом спросила:       — Ты уверена, что это не закончится катастрофой? Всё это начинает походить на подготовку к какому-то налёту, а не на безобидную поездку за едой.       Соня, всё ещё сияющая от своей победы в уговорах, уверенно кивнула.       — Женя, если всё пройдет гладко, это станет лучшим воспоминанием лета, - с энтузиазмом сказала она, но тут же сдала назад, когда Лейла схватила её за руку.       — Подожди, - Ключевская резко обернулась, прислушиваясь к тихому шороху, — мне послышалось или там кто-то идёт?       Они все затаили дыхание. Сердца бешено колотились, как у загнанных в угол зверьков. Пару долгих секунд тишина властвовала над полянкой, но, когда стало ясно, что никто не появится, девушки облегчённо выдохнули. Волнение смешивалось с адреналином, делая каждую секунду невероятно острой.       — Показалось, - пробормотала Лейла, невольно рассмеявшись от облегчения. — Ладно, продолжаем.       Воспользовавшись удобным моментом, они взобрались через забор с помощью небольшой табуретки, которую Соня предусмотрительно спрятала здесь ещё утром. На другой стороне свобода казалась почти осязаемой: их ждала пыльная дорога, ведущая к парковке, где стояла машина Тиграна Яковлевича.       Через две минуты девушки были на парковке. Там стоял вымытый до блеска черный джип с тонированными окнами. Саша, нервно поправляя волосы, бросила быстрый взгляд на дорогу, ведущую в лагерь. Если бы кто-то из охраны вдруг появился в этот момент, их план рухнул бы, как карточный домик.       — А если нас остановят? - спросила Крючкова при виде автомобиля.       — Ты на номера взгляни, - ответила Кульгавая, — эту машину не остановят под дулом пистолета. Они офицерские.       Женя повернулась к Соне и, смахнув невидимую пылинку с плеча, добавила:       — Только ради этой шаурмы я готова рискнуть, но ты уж сделай всё, чтобы мы вернулись целыми. Уговор?       Соня, ухмыльнувшись, открыла машину и жестом пригласила всех внутрь. Девушки уселись в машину. Соня включила радио, по которому звучала песня «Улыбайся» IOWA, и весёлая мелодия разлилась в тёплом воздухе.       Соня сжала руль, её пальцы нервно постукивали по кожаной обивке. Лейла, сидевшая на переднем пассажирском сиденье, украдкой бросила взгляд на ключи, будто готовая выскочить из машины в любой момент.       — Последний шанс передумать, - заявила Соня, бросив взгляд на подруг через зеркало заднего вида.       Оксана скрестила руки на груди, пытаясь выглядеть уверенной, хотя ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.       — Если уж мы сели в эту машину, то назад пути нет, - проговорила она, более для того, чтобы убедить себя.       Кульгавая повернула ключ, и двигатель с глухим рычанием завёлся. Вибрация мотора пронеслась сквозь каждую из них, как сигнал к старту . Ещё раз взглянув на своих подруг, она открыла окно и с победным видом выкрикнула:       — Готовьтесь, девчонки, к самой вкусной награде за наше дерзкое бегство.       Дорога за лагерь была пыльной и неровной, но, проехав метров сто, девушки почувствовали, как воздух становится свежее, а чувство свободы — острее. Казалось, что они выбрались из клетки. Лейла, наблюдавшая за дорогой, периодически оглядывалась назад.       Гайки на колёсах волнения начали раскручиваться с бешеной скоростью, когда мигалки патрульной машины зажглись позади их джипа. Соня, сидевшая за рулём, моментально побледнела. Сердце у неё заколотилось так, что казалось, будто его стук слышен всем остальным. Она нервно сжала руль, пытаясь сообразить, что делать, но в голове звенела паника.       — Господи, прав-то у меня нет! Что теперь?       Саша, сидевшая сзади, быстро сориентировалась. Поняв, что времени на раздумья больше нет, она подтолкнула Соню локтем.       — Быстро меняемся местами, - скомандовала она, и, не дожидаясь ответа, начала выбираться из своего сиденья, при этом стараясь не задеть руль.       Соня, всё ещё оцепеневшая от страха, с трудом выкарабкалась из-за руля, забравшись на заднее сиденье. В это время Саша, хоть и чувствуя, как адреналин бурлит в её крови, заняла место водителя. Они успели ровно в тот момент, когда полицейские подошли к машине.       Гаишник, мужчина лет сорока с хмурым выражением лица, склонился к открытому окну и внимательно посмотрел на девушек.       — Здравия желаю, предъявите документы, - его голос прозвучал слишком строго, и каждая из них вжалась в сиденье, будто надеясь стать невидимой.       — А вы что, на номера не смотрите, когда останавливаете? - неожиданно дерзко выпалила Соня, не подумав, что её реплика может только усугубить положение.       Полицейский прищурился, обошёл машину спереди и взглянул на номера. Через секунду он вернулся к ним с более смягчённым выражением лица, но всё же не опустил своё требование:       — Просим прощения, но всё-таки можно ваши данные? Проверим на наличие прав.       В машине повисла тягучая тишина. Девушки переглянулись, и в их взглядах читалась смесь ужаса и беспомощности. Саша с трудом сглотнула и едва слышно произнесла:       — Крючкова Александра Николаевна.       Полицейский набрал данные на своём планшете и внимательно посмотрел на экран. Через пару секунд его взгляд снова вернулся к Саше.       — Так... Крючкова Александра. 19 лет. Права имеются.       Девушки в шоке уставились на Сашу. В лагерь брали только до 18 лет. А значит, она им солгала. Саша почувствовала на себе удивлённые взгляды, но сейчас главное было не упустить момент.       Гаишник, вернув ей документы, посмотрел на девушек чуть менее строго.       — Всё в порядке. Можете ехать, - сказал он, отступая от машины.       Крючкова не верила своему счастью. Она кивнула, стараясь не выдать облегчение, которое буквально распирало её изнутри. Полицейский ушёл к своей машине, и, когда патруль отъехал, девушки одновременно вздохнули.       — Ты... Ты что, соврала о возрасте? - прошептала Женя, шокировано глядя на Сашу.       Девушка нервно усмехнулась, снова садясь ровно за рулём.       За окном мелькали деревья, потом дорога расширилась, открывая виды на пустынные пригороды. Солнце уже клонилось к закату, заливая небо яркими оттенками оранжевого и розового. Они подъехали к небольшому придорожному киоску с яркой вывеской «Лучшая шаурма в городе».       Соня припарковалась, и девушки выпрыгнули из машины, озираясь по сторонам. Казалось, что любой посторонний взгляд может выдать их.       — Мы сделали это, - шепнула Лейла, прижав ладонь к груди, будто не веря, что всё прошло так гладко.       — Только не расслабляйся, - заметила Оксана, всё ещё чувствуя напряжение.       Девчонки заказали свою долгожданную шаурму, и запах специй мгновенно ударил в нос, заставляя желудки заворчать. Они сели на ближайшую лавку и с наслаждением погрузились в еду. С каждой секундой их весёлый смех становился громче, а сердце — спокойнее.       Пока Лейла ловила кадры на свою камеру, Соня, устав от сидения за столом, заметила, что её девушка куда-то исчезла. Мимолетный взгляд в сторону и она увидела знакомую фигуру. Вдалеке, на капоте джипа, блеск Сашиных волос отражался в лучах заходящего солнца, создавая вокруг неё лёгкий ореол. Соня не могла удержаться от желания подойти ближе.       Девушка встала, неспешно сделала несколько шагов, не сводя взгляда с девушки. С каждым движением сердцебиение её ускорялось.       Она села рядом, не проронив ни слова. Соня протянула руки, обвив их вокруг её талии, прижимаясь чуть сильнее, чем обычно. Она чувствовала тепло Саши, её одежду, и как её дыхание немного учащалось от близости.       Не сдержавшись, Соня начала слегка касаться её плеч, чувствуя, как тело откликается на эти прикосновения. Рука скользнула по спине, и девушка наклонила голову, поцеловав Сашу в шею. Лёгкий поцелуй сначала был почти незаметен, но с каждым движением Соня приближалась, касаясь тёплой кожей, проводя губами вдоль линии шеи. Она чувствовала, как Саша слегка вздрагивает.       — Так ты не шутила, называя меня мелкой? - усмехнулась Кульгавая на ушко.       Саша, почувствовав её прикосновения, не могла сдержать тихий вздох. Плечи немного расслабились, и она закрыла глаза, наслаждаясь тем, как её тело отвечает на ласки. Звук её дыхания стал тише, и, казалось, она начала терять всякую связь с реальностью. Всё, что оставалось, — это ощущения, которые поглощали её целиком.       — Мама чутка подкорректировала документы, чтобы меня взяли в лагерь.       — Так ты всё время была старше, чем я думала? - Соня приподняла брови, её голос был лёгким и игривым.       Саша, немного смущённая, невольно улыбнулась, откидывая голову назад так, чтобы столкнуться взглядами.       — Да, - ответила она, забавляясь тем, как Соня смотрит на неё. — Но ты ведь не будешь меня за это судить, правда?       Соня, не колеблясь, положила руку за затылок девушки и прильнула губами к кадыку, оставляя после себя влажность.       — Судить тебя? Никогда.       Саша облокотилась на свою девушку, заглушая все мысли.       — Ты моя, - тихо прошептала Соня.       Она не нуждалась в подтверждении, не требовала ответа — эти слова были для неё, для той части души, которая принадлежала только Саше.       Крючкова не сразу отреагировала, но её молчание было наполнено таким смыслом, что Соня поняла: между ними нет необходимости в словах. Их молчание стало самым искренним ответом, который мог бы существовать. И когда Саша наконец тихо, почти не слышно, прошептала: «Ты тоже моя», в её голосе было столько нежности, что Соня почувствовала, как её грудь наполняется теплом, а на сердце ложится тихая, почти божественная благодать.       Крючкова, может быть, и не искала такого признания, но оно пришло к ней само, и она поняла, что никогда не сможет быть без Сони, как не может быть зима без снега, а лето — без солнечного сияния.       Не существовало ни времени, ни забот, ни мира вокруг. Были только они, и их вечное «здесь».

/////

      Дорогу назад Терехина запомнит навсегда. Чтобы вновь не ютиться двадцать минут внутри машины, девушка решила, что идея проехаться на крыше, блистательная.       — Саша, не гони так, - просила Женя, беспокоясь за свою девушку, — эта ненормальная щас свалиться.       Ненормальная лишь визжала от радости, когда очередной порыв ветра чуть ли не сносил. Адреналин пылал в её венах, делая всё вокруг будто неким странным сном, где только она была главным действующим лицом. Ветер свистел в ушах, а скорость казалась уже не важной.       — Ладно, хватит, - сказала Крючкова, останавливаясь, — пусть обратно лезет. Если ей тесно - в багажник засунем.       К прибытию в лагерь девушки подсознательно готовились быть отчитанными. Но, к их счастью, Маф и Алиса, что остались в отряде, живо прикрывали беглянок при появлении вожатых малышей, которые изредка заходили проверить.       Тигран Яковлевич со своей группой вернулся спустя пол часа. Он был настолько уставший, что хватился пачки сигарет и убежал от глаз детей, чтобы расслабиться.       — К кому завтра родители приедут? - поинтересовалась Ксюша у своих в холле корпуса. — Завтра же «День встреч».       — Ко мне, - подняла руку Саша.       Вдруг в комнату влетел взъерошенный Матвей. Выглядел как всегда, немного растерянным. С глазами, полными тревоги, он пробежался по присутствующим, и, зацепив Крючкову, показал на выход.       Шли они в напряжении по дороге в кабинет директора. Саша перебирала косяки, за которые ей могли сделать выговор, но во всех участвовали и другие девчонки. Почему ведут только ее?       Раскрыв дверь, что отталкивала всем своим видом, Саша потупила голову. Внутри сидела Соня, явно не в лучшем расположении духа. Её взгляд был холодным и напряжённым, а в её лице была какая-то тень беспокойства, даже горечи.