Король Крести

      Новость о совместном небольшом путешествии обрадовала многих, поскольку равномерное течение лагерной жизни наскучило. Больше всех это воодушевило Женю, которая принялась расспрашивать у вожатого мельчайшие детали, от одежды до пути.       — Матвей, а Тигран Яковлевич тебе сказал? - спросила Саша, припоминая свой промах, из-за которого ей грозило не самое легкое восхождение.       Парень на миг задумался. Перед глазами всплывали картинки бесконечных планерок: обрывки разговоров, лица собравшихся, строгие инструкции и ничего более.       — О том, что ты с ними? Сказал.       — В смысле? - влезла Шестерикова, хмуря брови.       Девушка уже напредставляла себе веселые разговоры по пути и фотографии, которые они могли бы сделать на память. Разделяться в такой день хотя бы с одной из компании не представлялось возможным.       — Меня взяли в помощники, - размыто ответила девушка, а после того, как вожатый ушел, рассказала все как есть.       Пока Женя слушала очередной увлекательный рассказ из будней Крючковой, Ангелина достала из ее рюкзака одежду, в которой та могла бы пойти на зарядку, и заправила кровати. За себя и за свою девушку.       — Так не пойдет, - отрезала Шестерикова, недовольно складывая руки на груди. — Если мы поднимаемся - то вместе.       — И что ты предлагаешь?       — Мы тоже пойдем с Тигром.       На девушку косо посмотрела Алиса, подмечая, что далеко не все в этом лагере делается, как им хочется. Вероятно, и сейчас идти всей гурьбой, чтобы помочь с малышами, не разрешат.       — Я не пойду, - сказала Лейла с другого конца комнаты, накидывая на себя футболку.       После сегодняшней бессонной ночи не хотелось ровным счетом ничего — ни общаться, ни веселиться, ни дышать. Будто клеточки организма омертвели вместе с сердцем.       Ключевская отвела глаза в сторону, прекрасно осознавая, что попытки избежать этого разговора не увенчаются успехом. Даже от подруг, с которыми она привыкла делиться всеми своими радостями и мелочами, теперь казалось, что она скрывает нечто гораздо более значимое, чем обычные лагерные интриги. Внутри нее кипело ощущение беспомощности и безысходности, и только одно желание — избежать встречи с Оксаной — заставляло её сопротивляться всем планам друзей.       — Я устала, Ангелина, — сказала она, вставая с кровати.       Её голос прозвучал как капля, упавшая в тихий омут, как треск деревяшки в костре.       — Устала от чего? От нашего общества? - Терехина недоверчиво прищурилась, глядя на Лейлу.       С каждой минутой её подозрения становились всё более явными. Внимание было приковано к подруге, как будто она пыталась расшифровать слова, которые та отказывалась произносить. Ключевская вела себя тише, чем обычно. Не рассказала, как прошла ночь у нее, удалось ли выкрасть желаемую вещь. Молчала.       — От всего этого. - Лейла пожала плечами и, отвернувшись к окну, добавила тихо: —Просто не хочу участвовать. Это всё.       Подруги переглянулись. Женя, привыкшая воспринимать Лейлу как безэмоциального человека, пошатнуть сознание которого невозможно, теперь замолчала, не зная, как реагировать на её уход в себя.       — Лейла, знаешь же, как там красиво. Ты рассказывала нам, что всегда любила прогулки на высоте, - с лаской говорила Женя, уговаривая решиться. — Давай пойдем, пообещаю не оставлять тебя ни на шаг.       Ангелина, сидевшая на краю кровати, вдруг поднялась и добавила серьёзно:       — Лейла, нам важно, чтобы ты была с нами. Что бы ни происходило... будь с нами.       Ключевская увидела, как Женя посмотрела на Терехину — с благодарностью и лёгким теплом в глазах.       В конце концов, девушкане хотела разводить драму, как персонажи из ненавистных ею книг. Если им с Оксаной надо пересечься - это произойдет, рано или поздно.       — Ладно, - сказала она, пытаясь улыбнуться. — Пойду.       Лейла стояла у окна, пытаясь удержать своё лицо спокойным. Но руки её дрожали, и казалось, что подруги это заметят.       — Мы с тобой, - тихо сказала Саша, подходя ближе. — Что бы ни случилось, мы будем рядом.       Крючкова взглянула на тусклость лица напротив в попытке унять внутреннее беспокойство.       — Девочки, если я еще раз зайду звать вас на зарядку - вы будете делать ее до ужина, - в который раз на пороге комнаты появился уже злой вожатый.

////

      Идее Шестериковой — взять с собой чуть ли не половину отряда — Тигран Яковлевич был несказанно рад. Мужчина изначально планировал увеличить состав группы за счёт кадетов, но теперь с удовольствием принял в поход всех желающих, облегчая себе задачу по организации. Для него подобные восхождения были не только физической закалкой, но и шансом показать детям красоту окружающей природы.       Он распорядился сразу же после завтрака выстроить малышей у детского корпуса по двое. Вожатые же терпеливо проверяли каждого, заботливо застёгивая молнии на куртках, поправляя шнурки и проверяя головные уборы. Всех одели в закрывающую тело одежду, побрызгали специальными спреями от клещей и прочей неприятной живности.       — Привалов не будет, предупреждаю сразу, - сурово объявил тренер, рассматривая строй.       Помимо самого тренера, к походу присоединились и вожатые младших групп. У каждого за плечами был рюкзак, набитый всем необходимым: едой, посудой и медикаментами на случай травм.       Саша, не долго думая, встала под ручку с Соней в самый конец звена. Они замыкали строй, поэтому видеть всех остальных могли без проблем. Как и обещала, Женя встала рядом с Лейлой, позади них Ангелина и Маф, которая ни раз оборачивалась на идущую за ее спиной Оксану.       Искры сквозящие между ними отражались в сознании Ключевской. Девушка лбом чувствовала напряжение, созданное ею же, но ничего не могла с этим поделать. Как бы ей ни хотелось уйти от этого напряжения, оно всё равно оставалось — тянулось за каждым шагом, каждым взглядом, направленным к земле. Она чувствовала себя, как будто стоит между двух огней, и каждый из них сжигает её по-своему. С одной стороны — Маф, чья боль была почти ощутима. С другой — Оксана, чьи взгляды подогревали её внутренние метания.       Саша и Соня, идущие позади, казались контрастом к тому, что происходило внутри Лейлы. Кадет тихо говорила что-то, слегка повернув голову к своей девушке . Крючкова как всегда, оставалась спокойной и невозмутимой, но её взгляд смягчался всякий раз, когда она смотрела на Соню. Иногда Лейле хотелось попросить у них совета или хотя бы отстраниться от собственных проблем и просто понаблюдать за этой гармонией.

////

      Тигран Яковлевич остановился. Из кармана его камуфляжных брюк доносилась мелодия, которая сопровождалась вибрацией. Мужчина, хмурясь, достал раздражающий смартфон и поднял трубку. В строю воцарила тишина.       — Какой у вас процент по вкладам? 7 процентов? Да, интересное предложение. У меня к вам встречное, - сказал вожатый, а после поднес микрофон ближе к губам. — Идите нахрен! - закричал он и тут же сбросил звонок.       — Ну и суровый же вы человек, - с ехидной улыбкой подметила Кульгавая.       Тренер поднял голову и устремил пронзительный взгляд на свою подопечную.       — Соня, ты не думай, что расстрояние на котором мы находимся, помешает мне отпустить тебе щелбан.       — Вы лишь подтвердили мои слова этой фразой! - с задором ответила Кульгавая и спряталась за впереди стоящим маленьким мальчиком.       Тигран Яковлевич хмыкнул, едва сдержав улыбку. Вся группа вновь двинулась вперед, но атмосфера заметно разрядилась. Даже малыши, чья сдержанность сменялась оживлёнными шепками, чувствовали себя увереннее рядом с таким суровым, но справедливым наставником.       — Соня, ты что, в бронежилет спряталась? — не удержалась Саша, кивая на маленького мальчишку, за которым та пряталась.       — Это не бронежилет, это мой живой щит, — со смехом ответила кадет, осторожно прикрывая мальчику уши. — Готова к защите в любой момент!       — Малыш, тебе-то платят за такое сложное дежурство? — подмигнула Крючкова мальчишке, который в ответ кивнул, с серьезным видом демонстрируя игрушечный значок полицейского.       Кульгавая добродушно потрепала младшего по голове и вернула его в строй к другу.       — Тигран Яковлевич, а если на нас из леса выбежит медведь? - неожиданно поинтересовалсякто-то из малышей.       — Медведи здесь не водятся, — невозмутимо ответил вожатый , но, заметив, как округлились глаза одного из любопытных , добавил: — Они заняты важными делами — проводят собрания по медвежьим вопросам. Уверен, у них сейчас жаркий спор о том, кто больше ягоды съел.       — О, так мы их отвлекаем от дел? — спросил мальчишка, широко открыв глаза.       — Конечно, — кивнул тренер. — Так что ведём себя тише, чтобы не нарушить медвежий распорядок дня.       Ребята заулыбались, а кто-то даже стал шёпотом обсуждать, как незаметно пройти мимо «медвежьих собраний».       — Жаль, что мы не увидим, как медведи решают свои вопросы, — с притворным сожалением проговорила Соня. — Наверняка это захватывающее зрелище.       — Ух ты! У нас не только поход, но и квест? — удивился один из малышей, услышав их шутку.       — Конечно. Это же не просто подъем, а приключение с ловушками, волшебными квестами и... злым, но добрым Тиграном!       Тигран Яковлевич остановился, повернувшись к ним.       — Злым, но добрым? - прищурился он. — Это как понимать?       — Ну, это же очевидно, - сказала Саша с хитрой улыбкой. — Внешне вы грозный, но душа-то добрая. Прямо как герой из сказки!       — Сказки, говорите... - протянул Тигран Яковлевич, снова пытаясь сдержать усмешку. — Тогда приготовьтесь, юные сказочники: через двадцать минут мы будем взбираться на подъем, который у каждого может вызвать пару «волшебных» слов.       Поход продолжался под смех, шутки и веселые подначки, растапливая даже самые мрачные мысли. Даже Лейла не смогла сдержать легкой улыбки, когда заметила, как ее друзья пытаются вносить в их путь больше задора.       Пока отряд двигался вперед, природа постепенно открывала перед ними свои богатства и красоту. Утренний воздух наполнялся звуками пробуждающегося леса: где-то вдали птицы затеяли мелодичный спор, стрекотали кузнечики, а в кроне деревьев шелестел ветер. Солнце, играющее в листьях, оставляло на земле пятнистые дорожки света.       По мере продвижения вверх деревья становились ниже и гуще, отбрасывая всё больше тени. Влажный мох застилал землю, а между корнями прятались мелкие цветы. Вода журчала где-то поблизости — ручей, рассекающий каменистую тропу, уносил с собой блестящие росинки. Тигран Яковлевич повёл группу вдоль берега, и они на мгновение задержались, чтобы зачерпнуть холодной воды и умыть лица.       Спустя некоторое время лес расступился, открывая широкую поляну, залитую солнцем. Здесь обилие трав колыхалось под порывами ветра, создавая впечатление живого. Некоторые дети остановились, чтобы потрогать мягкие, пушистые стебли и вдохнуть запах дикорастущих цветов.       — Это место как из сказки, — прошептала Соня, глядя на поле. — Где-то здесь точно прячутся лесные феи.       — Главное — не наступить на них, — с легким сарказмом заметила Саша, но глаза её тоже сияли от восторга.       — А знаете, — поддержал её Тигран Яковлевич, присаживаясь на пень, чтобы дать детям передохнуть, — по преданию, именно здесь живет дух леса. Говорят, что он охраняет все деревья, ручьи и даже ягоды, чтобы никто не нарушал покой его владений.       — Суровый у них дух, судя по вашему описанию, — подметила Женя, сверля тренера взглядом. — Сами с ним случайно не знакомы?       — Знаком, — кивнул тренер с видом заговорщика. — Я ему советуюсь по каждому походу. А он мне рассказывает, какие ягоды не трогать, чтобы медведи потом не жаловались.       Дети смеялись, а кто-то уже пробовал найти среди трав те самые "запретные" ягоды, о которых шла речь.       Тропа вела дальше к легендарной скале, известной как «Плачущая дева». Она возвышалась над лесом, словно застывшая в вечной скорби. С расстояния скала действительно напоминала силуэт девушки, склонившейся над невидимым для глаза бедствием. В её плавных изгибах и очертаниях можно было различить изогнутую спину и опущенные плечи, словно она так и застыла, сдавленная тяжестью своей горькой судьбы.       Каменная девушка словно бы вытянула свои руки к земле, а в месте, где её глаза замерли в нескончаемой печали, капала вода. Узкие струйки, текущие по серым щекам скалы, сливались в прозрачные капли, падающие на землю. Воды этих слез собирались в небольшую лужу у подножия, отражая небо и деревья так чисто, что казалось, будто весь мир подглядывает за её слезами.       Тигран Яковлевич остановился перед скалой и на мгновение замер, словно сам очутился в прошлом. Его голос, обычно строгий и уверенный, теперь звучал мягче, словно он рассказывал древнюю, хрупкую истину, которую нельзя было искажать.       — Давным-давно, — начал он, оглядывая своих подопечных, — в этих краях жила девушка. Она была младшей сестрой троих братьев, которых любила больше всего на свете. Они были её опорой, её радостью и надеждой. Каждый день она заботилась о них, стараясь сделать их жизнь счастливее. Однажды, решив порадовать братьев, девушка приготовила им молоко. Она вложила в этот кувшин всю свою заботу, всю свою любовь.       Он сделал паузу, позволяя своим словам отразиться в восхищённых глазах детей.       — Однако судьба, — продолжил Тигран, его голос звучал грустнее, — приготовила ей страшное испытание. Пока девушка занималась своими делами, в кувшин пробралась змея. Скользкое и коварное создание испустило в молоко яд. Девушка не знала об этом, не видела опасности. С полной уверенностью, с улыбкой и любовью она поднесла братьям это молоко.       Тигран Яковлевич взглянул на воду, которая текла по каменной «девушке», и горечь пробежала по его лицу.       — Братья выпили молоко. Почти сразу они начали слабеть, их лица побледнели, а дыхание стало тяжелым. И когда девушка осознала, что случилось, было уже поздно. Трое любимых братьев лежали мёртвыми у её ног. Горе было столь велико, что она не могла перестать плакать. Слезы текли бесконечно, каждый день, каждую ночь. Она рыдала так долго и так горько, что сама природа сжалилась над её страданием. Девушка превратилась в эту скалу, а её слёзы — в вечные ручейки воды, которые и поныне текут по её каменным щекам.       Дети слушали с замиранием сердца. Каждый из них смотрел на скалу по-новому, видя не просто камень, а живую историю.       — Легенда гласит, — добавил Тигран, его голос стал тише, почти как шёпот, — что её слёзы очищают эту землю. Что они дарят нам чистую воду, которая питает всё вокруг. В её горе нашлась сила создать нечто прекрасное. Девушка стала вечным напоминанием о том, как велика может быть любовь и как невыносима утрата.       Он замолчал, а капли воды продолжали свой вечный путь вниз по скале, как бесконечное эхо слёз Плачущей девы.       Перед тем как испить воды из столь чистого и невинного источника, ребятам посоветовали загадать самое заветное желание.       — Что загадала? - спросила Маф, сев рядом.       Лейла с минуты думала, говорить или нет, а после объявила:       — Рассказывать же нельзя - не сбудется.       Абдиева звучно хмыкнула, смеряя взглядом профиль собеседницы. Даже сейчас ее усталые глаза сияли.       — А я пожелала разлюбить тебя.       Лейла замерла, услышав признание Маф. Слова отозвались тихим эхом внутри, оставляя после себя горько-сладкое послевкусие. Она долго смотрела на гладкую поверхность воды, будто надеясь найти в её зеркале отражение того, что происходило у неё в душе. Как ни странно, в этих простых и честных словах было нечто большее — как признание собственной слабости, так и негласное обещание бороться с чувствами, которые не приносят ничего, кроме боли.       Сердце девушки заколотилось быстрее, будто пыталось перекричать этот момент. Она осторожно перевела взгляд на Маф, надеясь найти в её глазах что-то, что укажет на на легкость. Но в тёмных глазах подруги не было ничего, кроме глубокой и неприкрытой честности.       И всё же, сказав о своём желании, Маф словно смирилась с тем, что оно не исполнится. Её голос, полный иронии и усталости, оставил неизгладимый след. Желание разлюбить, проговорённое вслух, теперь обретало некую символичность: как будто попытка отречься от своих чувств потерпела поражение ещё до начала. Лейла не могла не понять этого: иногда сердце упрямее всех разумных доводов.       — Как всегда, наперекор всему, да? - попыталась улыбнуться Лейла, но улыбка вышла слабой.       Маф кивнула, её глаза блестели на солнце. Это было больше, чем просто уязвлённая попытка разорвать связь. Это была капитуляция. Маф, даже осознавая, что её чувства обречены на сложный путь, всё же не могла отказаться от любви. Она готова была нести это чувство, даже если оно обжигало и рвало её душу.       — Наверное, так проще, - сказала Абдиева, едва заметно пожав плечами. — Сложно отпустить то, что никогда не было твоим. Но, если честно, я даже не уверена, что хочу, чтобы оно сбылось.       — Почему? - Лейла тихо задала вопрос, пряча страх за безразличной маской.       Её голос прозвучал хрипло.       Маф не отвела взгляда, она лишь чуть приподняла брови, сдерживая смешок, который больше походил на горечь, чем на радость.       — Потому что, кажется, это никогда не принесет ничего хорошего. - Её губы сложились в натянутую улыбку, но глаза оставались серьезными. — Я устала чувствовать себя слабой. Устала, что каждое слово, каждый взгляд или твое молчание могут разрушить меня.       Лейла не знала, что сказать. Она ощутила, как между ними разрасталась пропасть, сделав разговор почти невозможным. Тёплый ветер донёс до них запах трав, пение птиц и шум воды, но всё это казалось далёким и чуждым.       — Я не знала... - начала Лейла, но слова повисли в воздухе.       — Знала. - Маф мягко прервала её. — Ты просто не хотела видеть. Или тебе это не нужно было. Я тоже устала от этого.       Лейла отвела взгляд. Она пыталась понять, что именно чувствует в этот момент. Обида? Грусть? Сожаление? Внутри неё словно разлился холод, и слова запутались. Она знала, что Абдиева права. Глубоко внутри понимала это, но признать было так сложно.       — Я не хотела тебя ранить, -наконец произнесла Ключевская, с трудом справляясь с дрожью в голосе. — Если я сделала это...       — Ты просто такая, Лейла, - грустно улыбнулась девушка. — Никто не просит тебя меняться. Я должна научиться принимать это или отпустить.       Они молчали, и этот момент показался бесконечно долгим. Лейла услышала, как Женя и Ангелина, находившиеся неподалеку, переговаривались, напоминая о реальности вокруг. Но теперь этот мир казался каким-то иным.       — Я всё равно не разлюблю тебя за одну секунду, - добавила Маф с лёгкой иронией. — Просто хотелось, чтобы ты знала.       Она поднялась, оставляя Лейлу у воды. Девушка осталась сидеть в одиночестве, чувствуя, как камень тяжести всё больше давит на сердце. За спиной шли разговоры, шутки, смех, но для неё этот момент был наполнен тишиной, которую можно было лишь прожить и понять.       — Можно перед тем как уйти я задам еще один вопрос?       — Можно.       — А Оксана тебе нравится?       В этот момент казалось, что каждое слово становилось слишком острым, чтобы просто так его произнести. Лейла пыталась найти в себе ответ, но ощущения расплывались, как вода в ручье.       Маф повернулась и встретилась с её взглядом, в этих глазах было что-то новое — что-то, что не укладывалось в привычные рамки их общения. Она ждала ответа, хотя сама, возможно, уже знала, что услышит.       — Тебе не нужно скрывать свои чувства, - напомнила Мафтуна, прищуривая глаза. — Скажи, что ты думаешь, не бойся.       Лейла покачала головой.       — Я не знаю, что чувствую. Иногда мне кажется, что она интереснее всего, что происходит вокруг. Но это не похоже на то, что я чувствую к тебе. Это же просто понравилось.       — Просто «понравилось» или «больше чем просто»? - невозмутимо спросила Маф, перебирая в голове варианты.       Ключевская замялась, и её голос осекся.       — Да, - сказала девушка наконец, тембр стал низким и решительным, как будто она сама только что признала что-то, о чём давно подозревала. — Да, мне нравится Оксана.       Абдиева смотрела на неё, не выражая ни удивления, ни разочарования. Она просто глядела, как бы пытаясь понять, где заканчиваются слова Лейлы и где начинается её собственное ощущение этого мира.       — Я так и думала, - сказала Маф, немного опустив взгляд.       В её словах не было ни зависти, ни боли — просто странное спокойствие, будто она уже смирилась с этим ответом раньше, чем Лейла успела его произнести.       — Ты не злишься? - спросила Лейла, напряжённо наблюдая за её реакцией.       Маф ответила только коротким смешком, который звучал не как смех, а как нечто большее — осознание того, что время, проведённое с ними обеими, не было напрасным. Она вздохнула, как бы выдыхая все тяжести.       — Злюсь ли я? Очень. Но не на тебя, - девушка отвела взгляд в сторону, чтобы скрыть собственные эмоции, которые невозможно было полностью спрятать. — На себя.       Ключевская посмотрела на Маф, пытаясь понять, каково это — осознавать, что твои чувства, как непрекращающийся шторм, разрушают тебя изнутри. Ей хотелось обнять её, успокоить, но в этот момент она понимала, что это будет не только жестом утешения, но и жестом, который может ещё сильнее навредить.       — Маф, - тихо начала Лейла. — Ты заслуживаешь лучшего.       — Я знаю, -горько улыбнулась Маф.       Абдиева поднялась, отряхнула руки, которыми упиралась в дощечки скамейки. За время их разговора десятки заноз залезали под кожу.       — Я бы хотела тебя попросить дать Оксане шанс. - Голос Маф звучал ровно, хотя ей было невероятно тяжело это говорить.       Это был не просто шаг назад, это было её личное признание собственного бессилия. Сказать такое значило признать, что она отпускает.       Лейла уставилась на девушку, не веря собственным ушам. Этот разговор стремительно менял её представление о том, что они значили друг для друга. В груди нарастал ком эмоций — боль, сожаление и, как бы странно это ни было, благодарность. Она не знала, что сказать. Словно каждая попытка выразить хоть что-то терялась в хаосе её мыслей.       — Ты действительно... этого хочешь? — Лейла старалась контролировать голос, но он всё равно дрогнул.       Маф кивнула, её взгляд был твёрдым, несмотря на усталость, лежавшую тенью на лице.       — Всё в порядке, - ответила Маф, её губы изогнулись в тёплой, но грустной улыбке. — Ты не обязана ничего объяснять. Мы пытались, Лейла. Я пыталась. Иногда просто нужно признать, что не всё может быть так, как мы хотим.       Маф делала вид, что сильна, но в этот момент она была уязвимой, как никогда.       — Спасибо, - тихо сказала Лейла, поднимаясь.       Она не знала, чего ещё сказать. Слова были бессильны перед тем, что происходило.       — Не за что. Живи своей жизнью, Лейла. Найди своё счастье. А я... я тоже попробую найти своё.       Абдиева развернулась и пошла прочь. Её силуэт постепенно удалялся, пока не растворился в солнечных бликах. Лейла смотрела вслед, чувствуя, как от неё уходит нечто важное, но одновременно и освобождающее. Она понимала: это прощание дало им обеим шанс на новую главу. Вопрос был только в том, готовы ли они принять этот вызов и позволить себе жить дальше, с памятью об этом моменте — болезненном, но таком необходимом.

////

      Последующее времяпрепровождение в компании подруг Ключевская провела за наблюдением. Лейла сидела в стороне, следя за взаимодействием Жени и Ангелины, и не могла избавиться от чувства, будто смотрит на что-то неуловимо простое и естественное. Их смех раздавался легко, будто не было ничего сложного в том, чтобы просто быть вместе. Женя ловко подала бутерброд, а Ангелина, приняв его с благодарной улыбкой, аккуратно поцеловала её в щёку. Это были мелочи, обыденные жесты, но в них было столько нежности и заботы, что Лейле стало больно смотреть. Не потому, что она завидовала, а потому, что это напомнило ей о собственной неопределённости.       — Лейла, ты чего там сидишь одна? - Женя подозвала её с лёгкой улыбкой, махнув рукой. — Иди к нам, не будь такой задумчивой!       Ключевская нехотя поднялась, встряхнувшись от своих мыслей, и направилась к ним. Она села на плед рядом с Ангелиной, которая тут же предложила ей чашку горячего чая. Лейла взяла её, обхватив ладонями, и на мгновение задержала взгляд на паре.       — Вам, кажется, никогда не скучно, - тихо заметила Лейла, пригубливая чай.       Горячий напиток немного согрел её, но внутренний холод не отступал.       Женя повернулась к ней, её глаза светились теплом.       — А зачем скучать, когда можно веселиться ? - сказала она, пожав плечами. — Жизнь и так сложная, зачем усложнять её ещё больше? Разве не так?       «Не усложнять», — повторила про себя Лейла. Как же это звучало просто. Но внутри всё казалось бесконечно запутанным. Девушка посмотрела на свои руки, стараясь сосредоточиться на тепле кружки.       Ключевская наблюдала за Ангелиной и Женей, пытаясь понять, что именно делало их парой, притягивающей взгляды. Она заметила, как Терехина, казалось, всегда знала, что нужно Жене в данный момент: жестом, взглядом или тихим словом. Это понимание проявлялось в мелочах — в том, как она поправляла волосы Шестериковой, завязывая их в хвост, как внимательно слушала её истории, даже если слышала их уже сотню раз, и как её глаза смеялись вместе с шутками девушки.       Женя, в свою очередь, наполняла всё вокруг жизнью и энергией. Смех был заразителен, а воздух в ее присутствие словно сгущался. Она умела поддержать, когда это было нужно, и умела отшутиться в самый неожиданный момент. Её лёгкость была особенной — не поверхностной, а именно той, которая не позволяла тяжелым мыслям долго оставаться в её компании.       Они были противоположностями, которые не подавляли друг друга, а дополняли. Лейла увидела, как Женя взяла Ангелину за руку, когда та на секунду затихла, и как Ангелина, чувствуя это прикосновение, тут же вернулась в разговор, будто получила сигнал «я здесь, ты не одна».       Их взаимодействие было простым и в то же время глубоким. Им не нужно было объяснять, почему они делают то или иное. Казалось, что они знали друг друга наизусть. Ангелина понимала, когда Жене нужно побыть одной, и не задавала лишних вопросов. Шестерикова знала, когда Терехина пыталась скрыть свою тревогу, и поддерживала её в таких моментах так, будто это не требовало усилий.       В их отношениях было место и спору, и примирению. Они могли ссориться из-за чего-то незначительного, но через пять минут сидеть рядом, будто ничего и не произошло. Ангелина умела стойко держать оборону, но в то же время первой делала шаг навстречу. Женя же никогда не отказывалась от разговора и всегда была готова к компромиссу. Взаимопонимание между ними не было данностью — это был результат множества маленьких шагов и уступок, которые они делали друг для друга.       Лейла задумалась: «Разве это не идеальные отношения? Не потому, что они безоблачные, а потому, что в них есть место всем эмоциям — радости, грусти, гневу, милости? Потому что они умеют слушать и слышать друг друга?»       Их мир был таким уютным и настоящим, что Лейле захотелось на миг почувствовать то же самое.

////

      — Тебя заставили идти? - спросила Нецветаева у Ключевской, что шла отвлекаясь исключительно на детей.       По пути обратно они встали вместе.       — С чего ты решила, что заставили? - беззаботно ответила девушка.       — Почувствовала.       Оксана всегда умела чувствовать Лейлу.       Ключевская часто ощущала себя незащищённой в присутствии подруги. Будто каждый её нерв оголен, а каждое движение и взгляд говорят больше, чем она бы хотела. Это нервировало, заставляло чувствовать себя уязвимой, но в то же время давало странное ощущение тепла. Оксана не давала ей скрыться за маской. Она разбивала её щиты одним взглядом, и в этом было что-то особенное.       Оксана понимала Лейлу на уровне, который пугал и завораживал одновременно.       Мягкий ветерок трепал волосы, и тишина становилась почти осязаемой. Оксана не смотрела на неё — её взгляд был устремлён вдаль, как будто она размышляла о чём-то важном. Лейла собиралась отвернуться, но вдруг Нецветаева заговорила тихим, чуть хрипловатым голосом.       — Я чувствую, когда тебе плохо, — произнесла она, и в её голосе звучало что-то, от чего у Лейлы свело горло. — Ты не обязана это признавать. Я просто хочу, чтобы ты знала.       Ключевская молчала, но её рука дрогнула. Оксана заметила это и, не колеблясь, взяла её пальцы в свои. Их ладони сошлись, словно два элемента одного целого, и это было так естественно, так правильно. В этот момент между ними не было ни прошлого, ни будущего, ни внутренних страхов.       — Почему ты так терпелива? — наконец прошептала Лейла, чуть сжимая её руку. Её голос дрожал, словно хрупкий лепесток на ветру.       Нецветаева слегка повернулась к ней, её глаза были мягкими, но серьёзными. В них читалось всё: сомнения, которые были, и уверенность, что она всё равно будет рядом. Она чуть улыбнулась — этой улыбкой, которую Лейла видела редко, но которая каждый раз пробивала её насквозь.              — Потому что ты стоишь этого, — спокойно сказала Оксана. — Как бы ты ни пыталась убежать от своих чувств, я вижу в тебе больше. Я знаю, кто ты на самом деле, и это стоит всех моих сил.       Слова словно растворились в воздухе, но остались висеть между ними. Лейла почувствовала, как её сердце трепещет, и она не могла скрыть того, что происходило внутри неё. Она не могла бежать от этого. Она больше не хотела.       И тогда девушка чуть повернулась к Оксане, чувствуя, как их взгляды пересеклись. В этих глазах было столько всего, что Лейла едва могла дышать.       — Давай попробуем.