Жестокий выбор

Глава клана покинул дом на следующий день, оставив за собой атмосферу неопределенности и тревоги. Джисон не имел ни малейшего представления о том, что именно сказал ему Минхо, но его жизнь в этом доме продолжалась, несмотря на все происходящее. Ли и остальные члены клана готовились к чему-то, но Хан оставался в неведении. Минхо снова избегал его, словно между ними не было того поцелуя и тех близких моментов, которые они разделили. Тем не менее, Ли продолжал тренировать Хана, и тот, сдерживая свои эмоции, подчинялся его командам. Внутри него бурлили чувства, и ему хотелось схватить Минхо, прижать к стене и потребовать объяснений, но он лишь молча следовал за ним. Однажды все собрались в зале на первом этаже. Слуги выстроились в две колонны, создавая атмосферу ожидания и напряжения. Даже близнецы спустились с верхнего этажа. Енбок прижимался к Юми, которая старалась его успокоить. В зале царила тишина, и все знали, что происходит, кроме Хана, который, спустившись с лестницы, подошёл к девушке с вопросом: — Что происходит? Юми, обнимая Енбока за плечи, ответила: — Наши люди уходят на битву с кланом «Синяя роза». Они планировали напасть на нас, но мы узнали об этом. Минхо и его отец решили напасть первыми. Хан хотел задать еще несколько вопросов, но в этот момент появились бандиты, которые спускались с лестницы и становились рядом со слугами. — Они в красном, — произнес Феликс, словно констатируя нечто очевидное. Атмосфера в зале изменилась, словно кто-то умер. Хан, не понимая, что это значит, вновь спросил: — Что это значит? Юми, глядя на него с тревогой, ответила: — Это значит, что они будут сражаться до конца, пока не одержат победу. Феликс добавил: — Или не умрут, — он продолжил, — в красном не скроешься, тебя видно издалека. Когда мы надеваем красное, это значит, что мы не имеем права сбежать с поля боя. Либо сражаешься до конца, либо умираешь. Сегодня один из кланов падет. На вершине лестницы, освещенного светом огромной люстры, возвышалась фигура, облаченная в багряное. Красный — цвет крови, цвет ярости, цвет непоколебимой решимости. Это был Ли, и его появление вызвало взрыв молчаливого восторга в рядах его подчиненных. Они стояли, неподвижные статуи, одетые в униформу из той же алой ткани, как и их предводитель. Красный цвет был не только цветом их клана, это был символ бескомпромиссной верности, клятвы сражаться до последнего вздоха. Минхо был высок и сложен, его мускулы, накачанные годами тяжелых тренировок и бесчисленных сражений, проступали под плотной тканью. Его лицо не выражало ни страха, ни колебаний. Лишь железная решимость сверкала в его темных, как бездонная ночь, глазах. На его плече покоился огромный автомат — символ власти и неукротимой силы. Он медленно спустился с лестницы, каждый его шаг отдавался громоподобным эхом в напряженной тишине. Хан, словно окаменевший, следил за каждым движением Минхо. Его мысли, подобно неугомонным птицам, метались в клетке из тревоги и ужаса. Образы возможной гибели Минхо, яркие и жестокие, пронзали его насквозь, оставляя после себя пустоту, заполняемую лишь нарастающим страхом. Он представлял себе Ли, сражающегося в гуще врагов, его израненное тело, залитое кровью, последний, отчаянный вздох… Мысль о потере Минхо была невыносима, словно ножом пронзала сердце, оставляя после себя зияющую рану. В этот момент к ним подошёл Ли. Минхо, окружённый вниманием юного Енбока, представлял собой острый контраст к царившей в зале атмосфере предстоящей битвы. Мягкий свет от свечей падал на его лицо, подчёркивая нежность, с которой он гладил волосы мальчика. Маленький Енбок, сжавшись в комок, цеплялся за Ли, словно за единственный спасательный круг в бушующем море. — Не уходи, прошу. Я не хочу тебя терять, — выдохнул Енбок, голос его дрожал от страха, словно тонкий лед на весеннем ручье. Ли, несмотря на заверения в обратном, не смог скрыть скрывавшуюся в глубине глаз тревогу. Его обещание вернуться звучало убедительно, но тень сомнения, похожая на призрак, промелькнула в его взгляде. Он наклонился к Енбоку, его глаза, полные заботы и нескрываемой любви, встретились с глазами мальчика. — Я когда-нибудь не выполнял свое обещание? — спросил Минхо, голос его был тихим, но полным уверенности. Енбок, не колеблясь, ответил: — Нет. И это была чистая правда. Хан, наблюдавший за этой сценой, помнил все обещания Ли, каждое из них было исполнено, каждое слово было сдержано. Повернувшись, Минхо обратился к Феликсу. Его слова были лаконичны, но полны веса ответственности: — Дом, брат и Джисон на тебе. Защити их, — Феликс, всегда готовый к битве, не мог скрыть своего разочарования. — Так нечестно, я хочу пойти с тобой и убить этих тварей, — прорычал он, его кулаки сжались так сильно, что костяшки побелели. Минхо, положив руку на плечо Феликса, сказал серьезным, но спокойным голосом: — Ты нужен здесь. Если мы все падём, останешься ты и брат. Я верю в тебя, ты будущее нашего клана. — Я не наивный Енбок, которого ты можешь успокоить глупыми сказками, — ответил Феликс, — не сдохни. С этими словами он молча кивнул и отправился наверх. Хан наблюдал, как Минхо удаляется, и чувствовал невыразимую боль, пронзающую его сердце. Он ждал своей очереди, однако Ли не уделил ему внимание. Собравшиеся в зале понимали, что сражение может стать последним для многих из них. Хан чувствовал, как страх и неопределенность обволакивают его, и ему хотелось встать и крикнуть, чтобы остановить все это. Но он оставался на месте, как будто прикованный к полу, не в силах изменить то, что уже было предрешено. Наконец, Ли вышел вперед, его взгляд был полон решимости. — Сегодня не день переговоров, не день торговли и не день празднества. Сегодня — день, когда мы докажем, что наше имя выжжено на душах наших врагов! Сегодня — день, когда наша кровь смешается с кровью наших врагов, и земля напишется новой, кровавой главой нашей истории! Они смеют бросать нам вызов! Они смеют посягать на то, что принадлежит нам! Они забыли, что значит уважение, что значит страх перед именем, которое внушает ужас и почтение одновременно! Минхо с силой бьет кулаком по стене. Тишина повисает в зале, прерываемая лишь напряженным дыханием собравшихся. — Я вижу в ваших глазах страх. Я чувствую его в воздухе, как запах пороха перед битвой. Но страх — это не слабость, братья мои! Страх — это двигатель, который толкает нас вперед! Это то, что заставляет нас быть бдительными, быть сильнее, быть лучше, чем наши враги! Люди стали ликовать, поддерживая своего лидера. Друг за другом они стали поднимать оружие и кричать: — Ли Минхо! Ли Минхо! Ли Минхо! — Каждый из вас — боец. Каждый из вас — воин. Каждый из вас — часть чего-то большего, чем просто сам себя! Вы — семья! И сегодня мы будем сражаться не только за себя, за свои семьи, за свои дома, но и за честь нашего имени, за будущее нашего клана! Минхо подходит ближе, и его взгляд охватывает всех присутствующих. — Сегодня битва не будет легкой. Кровь будет литься рекой. Мы будем терять друзей, братьев, сестер… Но помните, каждая пролитая капля крови будет отомщена! Каждая смерть будет стоить десятка врагов! Мы будем сражаться до последнего вздоха! Мы будем сражаться до тех пор, пока последний враг не падет! За ним следовала целая армия, океан красного в предвечернем свете. Тысячи бандитов, все в одинаковой кровавой одежде, выглядели как живое море лавы, готовое сжечь все на своем пути. Они несли оружие — ножи, автоматы, биты, пистолеты — все блестело в лучах заходящего солнца, обещая жестокую и кровавую расправу.

***

После того как Минхо покинул их, прошло несколько часов, полных тревоги и ожидания. Весь дом напоминал переполненный сосуд, готовый вот-вот взорваться от нарастающего напряжения. Никто не мог успокоиться, все были погружены в свои мысли, а в воздухе витала ощутимая атмосфера страха. Даже Феликс спустился обратно в зал. Они все вместе сидели в зале, пытаясь найти утешение в компании друг друга. Джисон, чувствуя, что разговор с Енбоком может отвлечь от тревожных мыслей, мальчик начал рассказывать о том, как весело они провели время на рыбалке с Чаном в прошлом году. Воспоминания о теплых летних днях, когда они смеялись и наслаждались природой, казались такими далекими в этот мрачный момент. Однако их разговор прервала резкая вспышка звуков — грохот и несколько выстрелов, которые раздались из парадных дверей. Крики и стоны заполнили дом, и Джисон, не раздумывая, хотел выбежать наружу, но Феликс схватил его за руку. — Ты с ума сошел? Хочешь получить пулю в голову? — произнес он с тревогой в голосе и, не теряя времени, потянул Енбока и Джисона вверх по запасной лестнице. Их сердца колотились в унисон с нарастающим хаосом вокруг. Вдруг навстречу им выбежал Дьявол, и, услышав его вой, Феликс, одной командой, быстро успокоил его. Они пробрались в крыло членов семьи, набрав код на замке. Этот код был их единственной надеждой на спасение. Внезапно, когда они уже были на пути к потайному выходу, Хан остановился, как будто его осенило. — Юми спит в комнате для слуг, её надо забрать с собой, — напомнил он, его голос был полон решимости. — Я не буду рисковать братом, — отрезал Феликс, его лицо выражало решительность и страх одновременно. — Я сам схожу за ней, где потайной выход из дома? — спросил Хан, не желая оставлять Юми в опасности. — Он в комнате с котами, за большим домиком для кошек. Там есть рычаг, — пояснил Феликс, его голос был спокойным, но в глазах читалась тревога, — Юна знает дорогу. — Хорошо, — сказал Хан и быстро ушел. Его шаги были быстрыми и уверенными, но в то же время в его сердце зрел страх. Проходя мимо комнаты Минхо, он вдруг услышал, как за дверью набирают код. Не зная, кто именно находится снаружи, он инстинктивно спрятался в покоях Ли. В этот момент он понял, что это были люди другого клана, и его сердце забилось быстрее от осознания опасности. — Их быстрее надо поймать, они наверняка уже на пути к потайной комнате, — раздались голоса за дверью. Хан почувствовал, как холодный пот выступил на его лбу. Враги знали код от двери и про тайный выход. Кто-то из дома предал их, и это было самым страшным из всего, что могло произойти. Мальчики были в опасности, и Хан вспомнил про сейф, в котором хранился пистолет Минхо. Руки дрожали так сильно, что казалось, он никогда не сможет открыть этот чёртов сейф. Металл был ледяным под его вспотевшими пальцами. Он понимал, что каждая секунда на счету, и что враги могут в любой момент обнаружить его присутствие. Хан успокоил себя, глубоко вдохнув, и принялся открывать сейф. Внутри него находился пистолет, который принадлежал Минхо, и сейчас он стал единственным средством защиты. Хан не знал, сколько всего врагов в доме, но по голосам преследователей близнецов было понятно, что их не меньше двух. Ситуация накалялась, и время играло против него. Он осмотрелся вокруг, стараясь уловить любые звуки, которые могли бы выдать местоположение врагов. Сердце стучало в груди, как молот, и он понимал, что должен действовать быстро и решительно. В этот момент он вспомнил о близнецах, которые могли оказаться в беде. Хан знал, что не может позволить себе подвести их. Он вытащил пистолет из сейфа, его холодный металл приятно ощущался в руке. Это было не просто оружие — это была надежда на спасение, не только для него, но и для всех, кто находился в опасности. Даже если ему удастся выстрелить и убить одного, второй наверняка успеет выпустить пулю в него. Одиночный выстрел — это самоубийство. Нужно было действовать хитро, использовать всё, что оставалось. Если близнецы и пес ещё живы, они могли помочь. Дьявол, с его мощными челюстями и невероятной преданностью, мог отвлечь одного из бандитов, дать Хану драгоценные секунды. Собравшись с мыслями, Джисон тихо открыл дверь и выглянул в коридор. Он не мог позволить себе допустить ошибку. Сердце Хана бешено колотилось, барабанная дробь в ушах заглушала все остальные звуки. Джисон направился в комнату, где обычно держали кошек. Картина, открывшаяся его глазам, заставила сердце упасть в пятки. Дьявол, весь в крови, с протяжным, полным боли скулением, лежал на полу. Рядом, без сознания, был Феликс, один из близнецов. Енбок, сжимал в руках корзинку с дрожащими котятами, безуспешно пытаясь отползти подальше от приближающегося бандита. Слёзы текли по его испуганному лицу. Один из нападавших направил дуло пистолета прямо в Енбока, второй, видимо, получивший ранение в ногу, лежал на полу, ругаясь. — Застрели ты уже его, скотина! — кричал раненый бандит, указывая на Енбока. В этот самый момент раздался выстрел. Точный, меткий выстрел, который Хан выпустил, не задумываясь ни секунды. Первый бандит рухнул, не успев и пикнуть. — Блядь, что за хуйня?! — выругался оставшийся в живых, в панике пытаясь достать свой пистолет из кобуры. Но Хан был быстрее. Второй выстрел, смертельно точный, прозвучал, как приговор. Двое мертвых тел лежали на полу, окружённые ужасом и кровью. Сердце колотилось в груди, как бешеная птица, заглушая все остальные звуки. Руки, еще минуту назад уверенно державшие тяжелый пистолет, теперь дрожали, оставляя на холодной стали следы пота. Запах крови, едкий и металлический, щекотал ноздри, смешиваясь с запахом пыли и дорогого дерева, которым обиты стены особняка. Два тела, еще недавно полные угроз и жестокости, теперь лежали неподвижно, разбросанные по роскошной комнате, их жизнь оборвалась от пуль, выпущенных из оружия, которое минуту назад казалось чужим, невообразимо тяжелым. Джисон с трудом переводил дыхание. Его первый опыт убийства, холодный расчёт и внезапная, ошеломляющая реальность смерти, свалились на него лавиной. Паника, острая и душащая, сжимала горло, заставляя его кашлять. Он опустился на колени, спиной упираясь в мягкую обивку дивана, глаза бесцельно блуждали по комнате, застилаясь пеленой ужаса. Только что он был обычным парнем, который никогда не думал, что возьмёт в руки оружие, не говоря уже об убийстве. Теперь же руки, забрызганные кровью, казались ему чужими придатками, несмываемым пятном на его совести. Енбок лежал на холодном, бетонном полу, глаза его, широко распахнутые, выражали непередаваемую смесь ужаса и изумления. Его губы шевелились, пытаясь произнести что-то, но лишь беззвучно дрожали. Хан, сжимая кулаки, боролся с нарастающей паникой. Глубокий вдох, выдох — техника дыхания, которой его обучил строгий, но заботливый Минхо, помогала постепенно восстановить контроль над охватившим его страхом. С трудом подавив рвущийся наружу крик, Хан опустился на колени рядом с окровавленным телом пса и близнецом. Сердце бешено колотилось в груди, пальцы, нащупывая пульс на тонкой шее Феликса, ощущали слабый, прерывистый ритм. — Что случилось с Феликсом? — выдохнул Хан, обращаясь к Енбоку, голос его был хриплым от напряжения. — Его ударили пистолетом… после того, как он… он ранил ножом одного из бандитов, — прошептал Енбок, голос его был еле слышен, а глаза были полны слез. Лезвие ножа, как позже выяснилось, было пропитано быстродействующим нервно-паралитическим ядом. Джисон, действовал инстинктивно. Осмотрев голову Феликса, он сделал вывод, что тот просто вырубился, а вот пес истекал кровью. Разорвав на себе футболку, он приложил кусок ткани к ране Дьявола, пытаясь остановить кровотечение. Без профессиональной медицинской помощи шансы на выживание были ничтожно малы, но Джисон делал всё, что было в его силах. После оказания первой помощи собаке, Джисон осмотрел Феликса. К счастью у мальчика не было видимых травм, он просто потерял сознание. Несколько лёгких похлопываний по щекам, и Феликс пришел в себя. Первое, что сделал Феликс, придя в себя, — это ударил Джисона. Удар был неожиданным и достаточно сильным. — Ай! Я тебе помогаю, болван! — отскочил от него Хан, в глазах его читалось и недоумение, и скрытая раздраженность. — А это… это ты? — Феликс оглядел комнату, его взгляд упал на тела двух бездыханных бандитов, и глаза его расширились от изумления, — это ты их… убил? — Да… — тихо ответил Хан. Феликс, с трудом преодолевая приступы кашля, положил руку на плечо Хана. Его голос был слабым, прерываемым хрипами: — А ты… не так уж плох… можешь… можешь встречаться с моим братом… — Придурок… — пробормотал Хан, стараясь скрыть свою растерянность от такого неожиданного признания. Вспомнив о своем псе, пострадавшем во время перестрелки, Феликс бросился к нему, забыв на мгновение о собственных ранениях. Джисон стоял молча, сердце его бушевало в груди, словно колокол. Он понял, что его жизнь разделилась на «до» и «после». «После» — это новая реальность, заполненная страхом, виной и непостижимой ответственностью. Он больше никогда не будет прежним. Резкий скрип открывающейся двери прервал гнетущую тишину, царившую в особняке после жестокой перестрелки. Звук приближающихся шагов заставил братьев вздрогнуть. Напряжение, сковавшее их тела после недавнего столкновения с наёмниками, достигло апогея. Однако, вошедшие оказались не врагами. Это были люди Ли, и сам Минхо, лицо которого, бледное и искажённое ужасом, отчетливо выделялось на фоне мраморного пола. Джисон слабо придерживал пистолет. Рядом с ним, неподвижно лежали два тела. Минхо, заметив направленный в его сторону ствол пистолета Хана, медленно поднял руки, стараясь демонстрировать свои мирные намерения: — Эй, спокойно, это я, — прошептал он, голос его дрожал от истощения и шока, — это всего лишь я. Хан, не веря своим глазам, медленно опустил оружие. Он бросился к нему, прижимая его к себе, почувствовав биение быстрого, сильного сердца. Минхо, лицо которого было бледнее снега, тоже подошёл, осторожно обнимая и успокаивая Джисона. Его руки дрожали от волнения и ужаса от виденного. Хан защитил их ценой своих сил и своего спокойствия. Он стоял на защите близнецов. Это было решение, принятое им инстинктивно, без колебаний, за которое он платил высокую цену. Цена этого героического поступка — его собственная душевное равновесие, разорванное призраками ужасов прошедшего вечера, призраками крови и смерти.