Рядом быть

      Страшнее промаха Луканиса оказалось то, что Даврин считал случившийся провал неслучайным. Еще хуже стало, когда синьор Делламорте не стал отмалчиваться.       — …Тебя никто не винит, Луканис… — вроде мягко начала Хардинг, но у Мириам было ощущение, что каждый чувствует, какая же это неправда. Это тут же подтвердил Даврин, что без промедления огрызнулся:       — Да ну? А я вот виню! В этом Вороне сидит демон, да? Откуда мы знаем, что можем доверять ему? Может быть, это демон заставил его дрогнуть…       — Так, подождите… Мы переходим сейчас на… — попыталась встрять Беллара, однако и ей не дали договорить. Луканис перебил ее, в отличие от Даврина, не рявкнув, а вкрадчиво, как хитрый лис, вопрошая:       — А ты, Страж? Забыл о скверне в своей крови? Это о той, которой Гилан’найн так легко управляет…       Не подрались они только потому, что каждого немного отрезвлял вид Беллары, обмотанной обтягивающей повязкой. Эльфийка словно назло села между антиванцем и Стражем, не давая им и впрямь вцепиться друг другу в глотки. Мириам подозревала, что Лютейр выбирала место не просто так. Беллара, может быть, и выглядела простушкой, но в дальновидности не уступала умелым политикам.       — Пожалуйста, секунду… — Голос Эммрика был самым мягким из всех, кто встрял в перепалку Стража и Ворона, но он не мог здесь помочь. Луканис и Даврин достаточно долго сдерживали свой гнев, чтобы просто так отступить. Как бы Мириам ни избегала необходимости тоже показать зубы, выбора просто не осталось.       — Хватит!       В столовой практически сразу повисла тишина. Все, как по команде, повернули головы в сторону Рук. Она поборола желание съежиться под взглядами семи пар глаз. Казалось, они сейчас проделают в ней дыру. Чтобы не провалиться под землю от стыда за то, что она проиграла одно из самых важных сражений в своей войне, Мириам попыталась наказать себя неосторожным движением руки и пришедшей за ней волной боли.       Как Эммрик и обещал, за ночь кости показали большой прогресс: перелома там уже не было, а осталась, скорее, трещина. Скоро и она исчезнет, а пока нужно держать процесс исцеления под неусыпным контролем. Одно из правил: «Рукой не трясти, мышцы не напрягать», — Мириам нарушила намеренно. Неприятное жжение в плече поставило мозги на место.       — Можно сколько угодно винить Луканиса, что ему не удалось убить бога с первой попытки. Но с тем же успехом можно повесить мабари на кого угодно, хоть на Манфреда…       Эммрик протестующе прочистил горло, хоть и прекрасно понял аллегорию. Рук продолжала, стараясь не терять единую нить и хотя бы себя заставить поверить в то, что говорит:       — Бездна, мы должны держаться вместе! Если мы начнем грызться друг с другом, то осчастливим их.       — Рук, позвольте добавить… — снова услышала она голос некроманта и мотнула головой, мол, прошу. Эммрик снова прокашлялся и предположил: — Мы собрались здесь ради одной цели, но каждый из нас, насколько мне известно, также находится на распутье или недавно пережил потрясение. Я бы хотел быть полезным каждому из вас, друзья мои, хоть и сам, честно признаюсь, не могу найти покой из-за последних событий в Некрополе… Я говорю о том, Рук, что, кажется, наше прошлое становится нашим балластом. И, боюсь, мы больше не можем это игнорировать. Луканис и вовсе борется с демоном за контроль над своим телом… Это неудивительно, что рука могла дрогнуть.       — О Андрасте…       Мириам оперлась локтем здоровой руки о столешницу и ударилась лбом о раскрытую ладонь. Ей не хватало только быть няней для каждого из спутников, кто был согласен бросить все свои дела и присоединиться к нелегкой работе под названием «нужно еще раз спасти мир»… Но чего она ждала? Что действительно можно задвинуть все свои дела, переживания, вопросы и чаяния на второй план?       В конце концов, она тоже по-прежнему живет прошлым, настоящего не замечает, а будущего ужасно боится. Сама хороша. Ее трагедия только в том, что, во-первых, бросить все не позволяет банальная гордыня, а, во-вторых, в ее голове сидит бог, и он выест ей мозг чайной ложкой, реши Мириам послать высшую цель по известному маршруту.       — Может быть, все не так плохо… — осторожно предположила Беллара. Неудивительно. Она, даже поглощенная тайнами Духа Архива, попыталась, как обычно делала, обесценить собственные желания. Это не дала ей сделать до сего момента хранившая молчание Нэв:       — Все так и есть, Белл. Прости, Рук.       — Нам всем нужен перерыв, — наконец, выдавила последняя. Она не верила своим ушам, но одновременно понимала: в ожидании такого взрыва прошло уже несколько недель. Все становилось только вопросом времени. Обстановка накалилась после нападения драконов на Минратоус и Тревизо, и с того дня все полетело под откос. — Отдохните, наберитесь сил. Вместе будем… побеждать в одной битве за раз. И помогать друг другу. Мы достаточно… нарешали самостоятельно.       Делегировать, объединять… Пусть пробуют создавать маленькие группы, выходить за территорию Маяка не только на рынок, но и за тем, чтобы начать, наконец, помогать и себе тоже… Что-то подсказывало Рук, что навыком делиться своими тараканами с ближним обладает далеко не каждый член ее команды. Однако их всех чему-то учит совместное путешествие. Один из самых ценных уроков Рук извлекла слишком поздно, но это оказалось лучше, чем никогда. Суть есть того урока: помочь тонущему может только сам тонущий. Зарой голову в песок и сделай вид, что все в порядке, и такие промахи, как в Вейсхаупте, станут не досадной случайностью, а рутиной.       — Хардинг, напиши Эвке. Спроси, нет ли у нее разведчиков, кто на ногах и не нужен прямо сейчас, — вдруг распорядилась она совсем другим голосом. Гномка, да и не только она, округлила глаза и, кажется, удивилась такой резкой перемене в Рук.       — Зачем?..       — Эти порождения из Вейсхаупта не с неба упали. Они наверняка возвращаются туда, откуда вылезли. Если отследим их, можем выйти на след богов.       — Принято.       Мириам кивнула и попробовала встать. Обычно это означало, что собрание подошло к концу и можно возвращаться к своим делам. Сейчас же у нее не получилось сразу же подняться на ноги, и поэтому Дозорную опередила Тааш.       Все быстро покинули столовую. Медленнее Мириам двигалась только Нэв: пока Беллара с помощью Хардинг, что отрывочно помогала с нюансами гномьих конструкций, чинила сломанный протез, Даврин вытесал из дерева трость. На нее магесса неловко опиралась и передвигалась маленькими прыжками. Наверняка можно было придумать какую-то магическую оказию, но посох в обычном его длинном виде использовал только Эммрик, а касаться его оружия никто не решался. Дело было не в готическом оформлении навершия, а в том, что чужие магические артефакты лучше не трогать вообще. Особенно неваррские, опаснее которых будут только эльфийские.       К сожалению, пока с Маяка деться самой Рук было совершенно некуда. Она шаталась по убежищу Соласа, как неприкаянная, ровно до момента, когда, согласно оговоренному сроку, не пришло время обновить целительные чары и забрать новую порцию лекарства. Им очень повезло иметь такого толкового мага в команде. Ей очень повезло, что профессор Волькарин согласился отложить свои чаяния, возможно, навсегда.       Никто не знает, все ли дойдут до конца.       Когда Мириам оказалась у двери в комнату Эммрика, она невольно постаралась представить себя со стороны, но представший перед мысленным взором образ Ингельвар ничуть не устроил. Она неловко одернула жилет и поправила волосы, словно это могло что-то исправить. Самое ужасное, что, пока зарастала рука, у Мириам не получалось принимать бадью. И без того испытывающая недостаток уверенности Дозорная готова была лезть на стену.       Но другого целителя у них не было. По иронии судьбы, она тоже могла бы себе помочь, но одной рукой делать перевязки просто не умела, а магией Создатель ее вовсе обделил.       Куда ни плюнь, вся недоделанная какая-то.       Наконец, Рук нашла в себе достаточно решимости, чтобы сделать шаг вперед на то расстояние, когда Маяк сам распахивал двери, если то было уместно для хозяина комнаты. Дверь не отворилась сама, и тогда Мириам пришлось постучаться.       — Эммрик? Я могу войти? У нас с вами… перевязка…       — Да, конечно! — раздался, по обыкновению, звонкий голос профессора Волькарина. Казалось, он всегда был в приподнятом расположении духа, но Мириам уже разобралась в том, что у Эммрика просто сложилась такая манера речи. Не исключено, что огромную роль в этом сыграла академическая карьера.       — Добрый вечер… О…       Она осеклась, когда обнаружила на каменном столе, стоявшем практически у самого входа, уже давно окоченевший труп. Работавшая с мертвыми много лет Рук почему-то ни разу не задумывалась, для чего Эммрику понадобился такой предмет в свои личные хоромы, и не замечала в нем ничего, напоминающего ее прошлый быт. После стольких впечатлений, пожалуй, очень легко забыть о прежней рутине.       — …Вы не одни, — все же закончила Мириам. — Если я не вовремя…       — Прошу вас, Рук, буквально несколько минут! Вы очень даже вовремя, — уверил ее Эммрик. Он указал взглядом на предмет, медленно паривший над головой усопшего. Ингельвар не сразу его заметила. Право слово, она нисколько бы не удивилась, помаши ей Рука Славы в момент, когда Мириам, наконец, увидела ее.       — Ее забудешь… Вы поняли, что пытались с ней сделать венатори? Которые проникли в Некрополь?       — Кгхм, это Рука провела их внутрь. Простая нежить не различает хозяев, когда зажжены ее фитили. Увы, провести этот запретный некромантский ритуал мог только маг смерти.       На лице Эммрика явно проступило разочарование, а в голосе появилось негодование. Мириам и прежде подозревала, что у профессора Волькарина, явно обладавшим своим набором принципов и табу, может быть больное место — помимо страха перед смертью. Удивительно, что она попала в точку со своим предположением: Эммрика, балующегося запретной магией или в ответ на темные ритуалы пожимающего плечами, воображение просто отказывалось рисовать.       — Если он помогает венатори, нам следует его остановить, — резонно заметила Рук, коря себя за то, что, в целом, говорит до боли очевидную вещь. Во-первых, любой, кто заодно с помощниками эванурисов, — их враг. Во-вторых, такие ритуалы — уже серьезный повод получить по носу. В-третьих… Эммрик был единственным, пожалуй, помимо Даврина и Нэв, товарищем, кому действительно хотелось помочь здесь и сейчас. Как можно скорее.       К тому же, как бы ни были дороги Рук Даврин и Нэв, Эммрик оказался совсем другим делом.       — Согласен. Я навел кое-какие справки. — С видом умелого сыщика, кому детектив Галлус может только завидовать, Эммрик повернулся к мертвецу. — Этот человек был одной из жертв мага смерти. Если он знает, где прячется этот беглый некромант, мое заклинание духов даст нам ответ.       — Не знаю, какая тут замешана некромантия, — нерешительно протянула Мириам, — но чувствую, что кончилось все плохо.       — Какая жестокость, — с удивительным и вместе с тем обязательным для некроманта сочувствием отозвался Эммрик. — Это самое что ни на есть злоупотребление нашим искусством. Другие Дозорные пытаются хотя бы найти его семью.       После короткой паузы — они почтили память усопшего и его нелегкий конец — Ингельвар сощурилась, что-то заметив на коже мертвеца.       — Эти знаки на теле явно некромантские, но… я никогда не видела, чтобы их наносили так.       Профессор Волькарин взглянул на младшую Дозорную Скорби с толикой любопытства. Разумеется, он знал, думала Мириам, что магического дара в ней нет совершенно и подвластна ей самая простейшая часть сложнейшего искусства. Тем не менее, немного блеснуть знаниями было приятно. Это стоило того, по меньшей мере, потому, что можно получить такой приятный взгляд и блеснувшую в нем улыбку.       — Вы заметили, как их сократили для эффективности? — Воистину, он был преподавателем по призванию. — К сожалению, мы имеем дело с профессионалом. И, Рук… Должен предупредить: разговорить этого несчастного будет сложнее, чем мертвецов, с которыми я беседовал в Некрополе.       — Я не буду мешать, — пообещала младшая Дозорная. Старший некромант позволил себе коротко приподнять брови в знак удивления, и Мириам с досадой поняла, что он вкладывал в свое предупреждение совершенно другой смысл. Какой? Это знание Рук пока не открылось. Достаточно было того, что она ошиблась, чтобы сконфуженно замолчать и радоваться полумраку.       На ее счастье, во время бесед с усопшими профессор Волькарин всецело отдавался процессу. Мириам завороженно смотрела на его пальцы, что двигались так легко и быстро, как крылья у колибри. Зеленоватый поток энергии, присущий почерку Эммрика, струился по его ладоням и предплечьям, изящно огибая золотые полосы браслетов и колец.       — Да откроет тебе глаза пламя. Да вернутся к тебе дыхание и свет.       Хриплый вздох возвестил, что дыхание действительно вернулось. Подернутые мутной дымкой глаза не давали забыть, что человек по-прежнему мертв.       — Кто сделал это с тобой? — Мириам невольно вздрогнула: голос Эммрика стал ниже на тон и приобрел такую хрипотцу, что стало совсем некомфортно стоять. Отчасти она была рада, что находится в такой не располагающей к соблазнам обстановке. Так гораздо проще не переходить черту.       — Глаза сокрыты… пыль и холод…       Голос мертвеца, еле различимый из-за изменений связок, и его страдание быстро вернули Рук с небес на землю.       — Назови нам имя, — настаивал Эммрик. Вдруг жертва венатори дернулась, практически сев на столе, и махнула рукой. Мириам едва успела увернуться, прежде чем окоченевшая рука не заехала ей по носу.       — Они идут за этим мертвым… Духи кричат! Они идут!       — Имя, — был непреклонен некромант. Мертвец дернулся в последний раз и прохрипел:       — Блэкторн!       — Вернись к вечному отдыху, — вздохнул Эммрик, разрывая уникальное заклятие. Труп почти сразу обмяк, снова став не более, чем вместилищем. Повисла тишина.       — Вы даже не дрогнули, — вдруг сказала Мириам, — явно знаете, что делаете.       — Опыт — лучший наставник. И сердце, которое умеет внимать желаниям духов, — с готовностью ответил профессор Волькарин. Ему, кажется, требовалось время, чтобы переварить новые знания. Кроме того, Эммрику явно нравилось делиться нюансами и профессиональными секретами с молодым поколением.       Молодое поколение, однако, интересовалось не совсем профессиональной стороной и смутилось своей неловкости и неуместности. Тем не менее, у поколения язык шел вперед мыслей, и потому оно выпалило как на духу:       — Готова поспорить, не каждый некромант так хорошо выглядит за работой.       Мириам тут же пожалела, что сказала все ровно так, как думала. Глядевший до этого на усопшего и обдумывающий рассказанные им секреты Эммрик поменялся в лице и поднял взгляд на свою гостью. Чуть приоткрытый рот явно говорил о том, что он ждал чего угодно, но к такому был не готов.       — Интересные моменты вы подбираете для комплиментов, — наконец нашелся он и даже легко улыбнулся, умело разряжая даже самую напряженную обстановку. Однако этот тон голоса Мириам уже успела хорошенько узнать. Так профессор Волькарин говорил не тогда, когда сдерживался от гневного возгласа или праведной отповеди, а при случае, если его впрямь смущало или интересовало, что он услышал.       — Это плохо?       Мириам заметила, что в такие мгновения у нее полностью нарушается связь между языком и головой. Она одновременно вопрошала у профессора, так ли плоха ее манера выбирать время для флирта, и внутренне рычала на себя: по-мол-чи! Сердце притом стучало как бешеное, словно просило ее не останавливаться и позориться до самого конца.       Каково было удивление Рук, когда Эммрик после совсем короткой паузы хитро сощурился и ответил, изобразив схожий тон голоса:       — Совсем нет. Наоборот.       Не нужно было догадываться, что уши наверняка слились цветом с волосами, хоть и были надежно спрятаны под шевелюрой: Мириам чувствовала, как они горят, словно их только что хорошенько оттягали в честь очередного дня именин. На ее счастье, профессор будто заново заметил, что у Рук было к нему небольшое дело, и с готовностью стянул с правой руки перчатку. Скорее всего, в ней он работал при контакте с трупом, рассудила Мириам. Если так подумать… профессору вовсе стоит полностью сменить одежду, но об этом не идет никакой речи.       — Я совсем забыл. Прошу, присаживайтесь. — Он указал на кресло. — Дайте мне немного времени, чтобы соблюсти меры предосторожности. И, Рук, извините. Я просил несколько минут, а украл у вас почти четверть часа.       — О, это ничего! — даже чересчур поспешно уверила Эммрика Мириам и для пущей убедительности было всплеснула руками, но жжение в плече снова ее отрезвило. Она поморщилась и с досадой обнаружила, что ее короткая слабость не укрылась от внимательного взгляда некроманта. — Не торопитесь, я подожду.       Она засеменила к креслу, словно скорость и порывистость ее движений могла что-то исправить. Опускаясь на мягкое сиденье, Мириам украдкой вздохнула, с сожалением отметив, что и сама прекрасно понимает, как жалко выглядит. В какую нелепую клушу она превращается, стоит профессору Волькарину оказаться с ней рядом! В конце концов, не покидать же ей их скромный отряд… Но и не искать же некроманту замену!       Правда, так работать просто невозможно… Он, скорее всего, первым не выдержит. Столько нелепых ситуаций меньше чем за месяц — право, слишком. Украдкой Мириам постаралась нашарить профессора Волькарина взглядом, но он умел исчезать не менее филигранно, чем общаться с мертвецами. Чтобы облегчить ему задачу, она стала распутывать узел на повязке. Так было проще сосредоточиться на рабочих вопросах, чем на тех, что, словно в насмешку, ей подсовывало воображение.       — Кгхм… — Она почти подпрыгнула в кресле. Профессор смотрел на нее с легкой улыбкой, свойственной преподавателям, что находят у студента ошибку в работе. — Рук, Мирна упоминала о ваших навыках, но позвольте в этот раз позаботиться о вас кому-то другому.       — Э-э-э… Я не… Конечно!       Эммрик пододвинул стул и присел рядом. Мириам повернулась так, чтобы ему было удобнее работать с повязкой. Неловко было признавать, что от каждого прикосновения его тонких пальцев по коже бежали мурашки.       — А вы… — Рук нервно сглотнула и на всякий случай повернула голову так, чтобы на лицо не падал свет из камина. Она была уверена, что вся покраснела. — Слышали что-нибудь об этом имени: «Блэкторн»?       — Рядом с Неваррой есть заброшенное поместье Блэкторн, — ответил Эммрик. Он полностью размотал повязку Рук и деликатно прощупал плечо, видимо, проверяя, как проходит исцеление. Судя по выражению лица некроманта, его полностью удовлетворял ход выздоровления. — Погибший также упомянул духов. Если они тоже стали жертвами запретной магии, им понадобится наша помощь.       — Вы правы, — согласилась сгорающая от смущения Мириам. Каждое прикосновение Эммрика к оголенной коже отзывалось не только мурашками, но и легким покалыванием, словно его пальцы источали крохотные молнии. Она так старалась сосредоточиться на деле, но внимание неизменно притягивали только касания, что Ингельвар педантично сохраняла в памяти. — Им понадобится ваша помощь.       — Это детали, Рук. В конце концов, еще один Дозорный в таком деле не может стать помехой.       Эммрик оставался удивительно вежлив с ней, и, что больше всего заставляло Рук печалиться, не более того. Зеленоватый дымок снова заскользил между пальцами некроманта; Мириам вздохнула оттого, что напоминавшая совсем недавно о себе боль совсем утихла. Профессор Волькарин придирчиво цокнул языком и пробормотал:       — Вот, сразу бы так. Вы хорошо восстанавливаетесь, Рук. Просто восхитительно!       О Андрасте, его тихие возгласы так прекрасны, что, пожалуй, лучше бы Эммрику держать их при себе. Мириам нервно дернула уголком рта. Натяжение неудачно зарубцевавшейся кожи позволяло держать себя в руках.       — Все благодаря вам, Эммрик. У меня до вас не было таких дипломированных лекарей.       Она не думала, что это прозвучит так пошло… На счастье Рук, профессор хмыкнул, приняв ее неловкий комплимент за шутку. Конечно… «Удачными» у Мириам, выросшей в Некрополе, выходили только каламбуры, связанные со смертью.       Профессор на мгновение отвлекся от процесса замешивания нового состава неизвестной Дозорной Ингельвар мази. Она, наверное, должна была ускорять ее восстановление. В глазах некроманта блеснула игривая усмешка.       — Вы чрезвычайно добры ко мне, Рук, не находите? — Ей было сложно определить, что Эммрик действительно имел в виду. Ему это не нравилось? Судя по тому, что необычный и сделанный в крайне интересный момент комплимент ему пришелся по душе, — навряд ли. — Вам понадобится еще одна ночь, и, я полагаю, можно будет возвращаться в строй.       — А после я бы хотела помочь вам в этом деле. С поместьем… то есть, с некромантом.       — Я собирался просить вас об этом, — честно признался Эммрик после короткой паузы, — но только после того, как вы будете готовы. Мне ужасно неловко, поскольку, должен признать, это дело давно не дает мне покоя, а вы, Рук… Мы боялись, что Вейсхаупт…       Старший некромант Великого Некрополя замялся, прочистил горло и отложил приготовленный состав отстаиваться. Мириам же помрачнела и не смягчилась, даже когда ее плеча снова коснулись такие желанные ей пальцы.       Товарищи боялись, что Вейсхаупт окажется для нее барьером и ей будет не суждено его перепрыгнуть? От профессора Волькарина это откровение стало брошенной в лицо перчаткой. Почему-то, скажи ей это Даврин или Беллара, Ингельвар, вероятно, пропустила бы все мимо ушей. Эммрика же она была не просто готова слушать, но и принимать все за чистую монету.       Его слова стали для нее не проявлением беспокойства и заботы, а неожиданным уколом: «Ты недостаточно хороша. Может быть, и для меня тоже».       — Это вы зря, — неожиданно резко отрезала Мириам и тут же об этом пожалела. Эммрик в лице не изменился, но его пальцы на плече дрогнули, словно младшая коллега влепила ему пощечину или, чего хуже, раскритиковала одну из недавних новаторских статей. — Я… То есть, все обошлось. И, Эммрик… Я благодарна вам. Ваши заклинания были очень кстати.       Она украдкой покосилась на некроманта и с облегчением увидела, что его усы дернулись вместе с уголком губ, тронутых робкой улыбкой.       — Вы так считаете? Должен заметить, вы и впрямь чрезвычайно добры ко мне.       — А вы спасали мою шкуру несколько раз в Вейсхаупте, — уверенно продолжила Мириам и со странным чувством удовлетворения заметила, что Эммрик выглядит смущенным, — а я даже не сказала вам «спасибо».       — Мы же коллеги, Рук, команда! Вы поступали так же. Более того, я не уверен, что смог бы повторить ваш маневр.       — О чем вы?       — Ваш лук, Рук. Я заметил, что, когда мы бились с архидемоном Гилан’найн, у вас не было за спиной лука. Вы всегда предпочитаете дальний бой ближнему, и наше положение не располагало вас изменять своим привычкам.       Как он наблюдателен, мысленно простонала Рук, и как он очаровательно прекрасен, когда рассуждает вслух. Его изящный слог завораживает, мягкий голос — заколдовывает, заставляет забыть о том, что, возможно, она выглядит очень глупо с приоткрытым ртом, пока слушает профессора Волькарина. Если Эммрик читает лекции в таком же стиле, то у Мириам с этого дня еще больше причин завидовать магам.       — И?..       — И, — благосклонно продолжил Эммрик и осторожно начал обрабатывать плечо Рук готовой к нанесению мазью, — до того, как мы укрылись в библиотеке Серых Стражей, он был у вас в руках. А после — пропал без следа. Значит, вы лишились его именно в той стычке. Вы забежали внутрь последней, я — прямо перед вами, что совершенно не делает мне чести, как джентльмену…       — Я поняла, Эммрик, — поспешила остановить рассказ некроманта Мириам. В сочетании с таким стилем повествования, богатым мелкими деталями, прикосновения некроманта становились настоящей пыткой. Лучше бы ей было больно, но, как назло, Эммрик ни разу не надавил пальцами больше, чем нужно, и обращался с ней так нежно, будто не кожу трогал, а лепестки редкого цветка.       Некромант удивленно вздохнул, но явил собой чудо покорности и немедленно прервал свои объяснения. Рук в ужасе понимала, что ей уже просто противопоказано поворачиваться лицом к камину, иначе станет явным то, что она, обычно бледная как мрамор, сейчас краснее вареного рака.       — Я с удовольствием присоединюсь к вам. Пообещайте мне, что не отправитесь в Блэкторн в одиночку.       Молчание продлилось недолго: Эммрик ответил через мгновение или два:       — Разумеется.

* * *

      Целителем Эммрик Волькарин был таким же превосходным, как и психагогом. Его методы работали безотказно, а Мириам, помимо того, честно признавалась себе, была просто счастлива, что ей удалось опробовать их на себе. Память услужливо воскрешала на ее коже фантомные касания пальцев некроманта, когда Дозорная готовилась ко сну, и вызывала такие мысли, что на ее лицо снова возвращался румянец смущения, до знакомства с профессором давно переставший быть частым гостем.       Пока Мириам следила за мерными движениями снующих в гигантском аквариуме рыб, она размышляла о природе своих чувств. Сложно сделать что-то с тем, о чем ничего не понимаешь, разве не так? В своих мыслях Рук провела полночи, а дошла только до двух откровений.       Первое: что-то похожее у нее было очень давно и только один раз. Опыт, приведший Мириам в свое время под венец, оказался тогда настолько прекрасным и закончился так болезненно, что ей невольно было страшно снова открывать сердце подобным переживаниям. Однако Мириам также обнаружила свою слабость. Она была очень проста и заключалась только в том, что отказать себе в этой авантюре — выше ее сил.       И, конечно, второе откровение: прежде за ней никогда похожего не замечалось, но при виде профессора Волькарина ей становится трудно дышать не только от бешено бьющегося сердца и эйфории мыслей. Низ живота скручивает в тугой горячий узел каждый раз, когда Эммрик улыбается ей, приподнимает брови, поправляет брошь с черепом на своей рубашке. От каждого услышанного «душа моя» у нее дрожат колени и отказывает мозг. От мысли: «Мне наверняка послышалось, это просто фантазия или… что-нибудь созвучное», — Мириам стремительно бросается в другую крайность: «Я хочу слышать это снова, еще и еще, много раз. Мне все равно, как. Я хочу перейти на "ты", хочу, чтобы ты пошел дальше».       Ей скоро пойдет четвертый десяток, а она краснеет, когда воображение рисует ей, каковы его широкие плечи без оков рубашки и жилета; настолько ли искусны его пальцы в любви, как в магии; становится ли его голос таким же хриплым и низким, как во время разговоров с усопшими или в пылу боя, когда тело сдается вслед за разумом?       Как стыдно… Как неловко. Дело даже не в том, что у Рук обнаружился фетиш, что прежде скрывался в тени и теперь выполз наружу, воплощенный в неожиданной форме и в такое странное время.       Только в том, что она по уши влюблена в профессора Эммрика Волькарина.