Пусть это останется в архивах

Новая неделя ознаменовалась скандалом на работе. Маша с интересом наблюдала, как две её коллеги с изощренным креативом, достойным лучшего применения, перекидывались едкими комментариями из-за компьютеров. Пришлось даже отложить текущую задачу на полпути, когда спор неожиданно перетек в настоящую словесную баталию: женщины встали в боевые стойки и плевались желчью на грани оскорблений, но все же не переходя на личности в открытую – это искусство. На этаже, куда подселили Машу при трудоустройстве, обитали кадровики – народ сложный, ранимый и очень трепетно относящийся к своей работе. По прошествии времени стало понятно, что с сотрудниками кадровой службы лучше дружить, чем воевать, а если уж войны не избежать, то вести её следует по крайней мере аккуратно. При этом департамент состоял исключительно из представительниц прекрасного пола, за исключением Олега – молодого и очень доброго парня, глаза которого обладали удивительной способностью расширяться раза в три, когда что-то выходило из-под контроля. Вот и сейчас бедный Олег с каким-то непередаваемым ужасом наблюдал за очередной склокой в дружном женском коллективе. – Справка не по стандартной форме оформляется только через конструктор! – кричала Ирина. – Она проходит по специальной заявке! – Я пущу заявку задним числом! – в тон ей отвечала Светлана. – У человека в приоритете время, а не бюрократическая чушь! – Ах, чушь! – взвилась Ирина. – Правила компании для тебя чушь?! – Не перекручивай, – возмутилась Светлана, даже снизив голос на полтона от шока. – Давай еще конституцию отменим тогда! – припечатала оппонент. – И вернемся в Советский Союз тебе на радость! – парировали в ответ. Эта фраза положила начало новому витку конфликта между юной и прогрессивной Светланой и прожженной опытной Ириной. Маша открыла страницу с конструктором заявок и заказала три самых сложных и длительных по времени исполнения справки, точно зная, что её запрос попадет в руки гуру корпоративного кодекса. Заблокировала экран, накинула куртку и поспешила сбежать на обед до того момента, как одна из сторон втянет и её в Третью мировую. Петя позвонил ровно в два часа дня, будто отсчитывал секунды, и предложил съездить вместе с ним и их «клиентами» посмотреть помещения для «Магазина желаний» – на последнее глаза закатились, с неймингом стоило поработать. Тем не менее, Маша согласилась, но больше от скуки, чем от реального желания поучаствовать в выборе, потому что настигло ее предложение в момент высиживания в столовой и унылого разглядывания фирменных переваренных макарон. А после – до конца рабочего дня ерзала, как на иголках, то и дело сверяя время. Когда же часы пробили ровно шесть вечера, она подхватила сумку с ноутбуком и пулей вылетела из офиса, не замечая на себе недовольный взгляд Ирины и мученический – Олега. Навыков пользованием картой хватило ровно на хорошо знакомую дорогу от бизнес-центра до метро, а после – поездку из трех станций по прямой. Не повезло – Маше попался поезд старого типа, с громыхающими по рельсам колесами и дребезжащими стеклами. Какой-то умник открыл окно вагона нараспашку, порывы ветра неприятно спутали волосы, превратив их в невообразимые колтуны, так что теперь ее прическа доставляла неудобства всем вокруг в плотной толпе пассажиров в самый час пик. Хоть какие-то плюсы. На выходе вновь напал привычный адский ступор – ничто не подсказывало, как добраться до нужного адреса. Маша огляделась, отошла подальше от переполненной мусором урны, и смирилась со своим положением. К своей странности касательно ориентирования на местности Маша относилась с иронией, равно как и к безобидным подколам со стороны знакомых на этот счет. Момент, когда эта странность всплыла на поверхность, запомнился очень хорошо, несмотря на свою прозаичность. Семейство выбралось в торговый центр накануне отъезда за границу. Родители спорили над цветом приглянувшегося чемодана, ведь красный – слишком женский, а зеленый – слишком кричащий. Заскучавшие от сего фундаментального конфликта брат с сестрой решили побродить вдоль витрин магазинов, пару раз свернув с главной аллеи. Закупились мороженым на выделенные из семейного бюджета средства, Петя оставил Машу забирать свою порцию и понес остальную добычу родителям. А потом вместе с заламывающей руки мамой, бурчащим отцом и с черным чемоданом наперевес разыскивал потерявшуюся четырнадцатилетнюю девочку-подростка, которая попросту не смогла ни вспомнить обратную дорогу, ни разобраться в карте торгового центра. Пропажа нашлась сидящей у эскалатора с очень кислой миной. Мама ругалась, отец – недовольно молчал, Петя оттачивал свое чувство юмора на нелепой ситуации. Маша просто была рада, что ее нашли. Потом ситуация повторилась еще несколько раз, прежде чем сезон набегов на больницы и поликлиники был объявлен открытым. Маша не вдавалась в подробности, но, кажется, коллективными усилиями служители медицины нашли в мозгу какое-то невротическое нарушение в какой-то там мозговой доле или около того, которая в том числе отвечала «за отсутствие топографического кретинизма» – цитата по Петру. Ни с какими другими проблемами столкнуться доселе не доводилось, но и этого обстоятельства хватало с лихвой, чтобы жизнь приобрела новые краски. Так что Маша вздохнула и набрала Петин номер. – Кремль, – выдал голос из динамика. – Я у метро, – лаконично оповестила она и уточнила на пробу, ни на что особенно не надеясь: – Куда идти? – Прямо до конца и налево, потом на перекрестке – вдоль желтого такого здания, пока не увидишь красную дверь, - отрапортовал Петя. Ясное дело – издевался, а встречать уж точно не собирался. Петя вообще тот еще кадр. Петя не из сентиментальных и сердобольных. И Петя давно перестал водить сестру за ручку по незнакомым местам – после долгих уверений, пререканий, споров о том, что, мол, не ребенок, сама все найдет. Петя издевался, и Маша огляделась: вообще говоря, огрубляя, «прямо» было целых два. А если изначально двинуться в неверном направлении, риск заблудиться окончательно пробьет критическую отметку. Бывали у Маши случаи – вот так пошла не в то «прямо», а потом блуждала половину вечера в поисках руки помощи, как настоящий инвалид. Ей бы еще пенсию по инвалидности – и зажила бы. Глянула на время на электронных часах – опаздывает. Вспомнив, что мысли Петя все-таки не читает, изрекла информативное «мгм». – Ну что? – недовольно бросил тот, видимо ожидая, что придется плестись к метро, и тихо перед кем-то извинился, вероятно, прикрыв микрофон ладонью. – Ничего-ничего, – отмахнулась Маша, уже тыкая на иконку приложения такси, – скоро буду. Еще издалека была заметна небольшая группа людей, кучкующаяся у – надо же, не обманул! – красной двери небольшого трехэтажного здания. Дом был похож на отреставрированный особнячок, коих можно немало найти в центре Москвы, поэтому эта самая красная дверь смотрелась до жути неуместно. Ну кто ставит красные двери в московских особнячках? Скорее всего, и стоимость аренды в таком районе и в такой постройке существенно превышала среднюю по рынку, и этот момент показалось нужным прояснить с… А кто, собственно, берет на себя все расходы? Коллективная ответственность, или у творческого ансамбля «хмурые лица» есть какой-то спонсор? Надо было все-таки внимательнее слушать этого Стаса. Такси остановилось прямо у нужной точки, и пока Маша проверяла содержимое сумки и желала хорошего вечера водителю, дверь автомобиля распахнулась сама собой. Ну, или почти. Высоченный Антон протянул руку, помог выбраться из салона, после чего Маша оказалась утянута в радостные приветствия носатого Стаса и Оксаны-менеджера. Массовика-затейника Арсения в компании не оказалось – что было немного огорчительно, но не очень, – равно как и его альтер-эго в лице смуглого Сережи – либо тот заметно поправился, прибавил в росте и отрастил белобрысую шевелюру. Все же, видимо, первое, потому что новый персонаж представился Димой – еще одним, господи, – и очень обрадовался, когда выяснил, что Маша в этом феерическом дуэте раскрутки «отвечает за бабки». Второй же член дуэта не проявил особенного интереса к сестре – махнул ей рукой и вернулся к разговору с каким-то мужчиной, похожим на арендодателя. Жук. – Из центра ехали? – прикуривая, обратился к ней Антон впервые за все время их короткого знакомства. – С Павелецкой, да, - Маша подавила желание отмахнуться от сигаретного дыма. Годы бурной студенческой жизни закончились, прихватив с собой тягу к курению, которая все же иногда нагло просачивалась в размеренную скучную жизнь в особо лирические моменты. – Быстро вы – Садовое стоит. Мы минут сорок добирались. – А мы… дворами, – брякнула Маша, тут же пожалев, что господь дал ей язык. Однако, вопреки её внутренним сокрушениям, Антон весело хмыкнул и понятливо кивнул, мол, ладно уж, засчитано. Неплохой парень, этот Антон. Сознаваться в своем топографическом кретинизме Маше не очень-то хотелось, поэтому она поспешила перевести тему и кивнула в сторону двери: – Уже смотрели? – Да, нормальное место. И мужик этот тоже ничего, вроде концепцию всек, готов сдавать. – А вы ему сообщили, что аренда может через месяц закончиться? Антон пространно нахмурился, посмотрел куда-то поверх Машиной макушки. Маша почесала бровь, поджала губы и вслушалась в скрип шестеренок в Антоновом мозгу. Кажется, у некоторых здесь банальных навыков переговоров с бытовыми вопросами с гулькин хрен. Маша тоже, конечно, недалеко ушла, так что особо сетовать на такое обстоятельство было бы вопиющим лицемерием. Лицемерие – не про Машу. – Можно мне тоже зайти? – решила все же поинтересоваться она, отложив более важные рассуждения, как и всегда, на потом. Антон кивнул, распахнул дверь и махнул рукой в приглашающем жесте, пропуская даму вперед. Какие они тут все галантные. Не перевелись еще мужчины с базовыми джентельменскими навыками. Маша как-то имела опыт общения посредством приложения для онлайн-знакомств – опять же под давлением неугомонного Пети, которому энергию, видимо, решительно некуда было девать, – и трое из четверых прошедших фейсконтроль кандидатов оказались очень прогрессивными последователями феминизма. Иными словами, счет в баре был поделен надвое, двери Маша открывала себе самостоятельно, не говоря уже о вызове такси. «А что», – как-то решил объяснить четвертый и последний герой после того, как договорился о правилах ведения бухгалтерии на берегу, – «В Европе за такое можно получить обвинение в сексизме и дискриминации!» Маша тогда с ним горячо согласилась, мол, неприятная ситуация, не дай боже кому в такую попасть, а потом свернула лавочку через пятнадцать минут неловких молчаливых посиделок. Хоть ухаживать попытались бы, ловеласы. Но это все лирика. Помещение ей не очень понравилось. Точнее – оно было обычным. Маша с интересом вертела головой под выжидающим взглядом Антона. Потолки – низкие, и кажется, макушка высоченного медийника немного соприкасалась со штукатуркой; планировка какая-то никакая, интерьер – неплохой, но уставший, это было видно невооруженным взглядом. Разве что окна большие – несомненный плюс. Об этом оперативно было сообщено Пете, который вяло кивал в ответ и выискивал что-то в телефоне – тоже не был в восторге. Антон же ретировался, полностью потеряв интерес к происходящему. – Неприветливый он какой-то, – Маша мотнула головой в адрес скрывшегося на улице импровизатора. – Да? – Петя, видимо, только вынырнул из своих светлых размышлений и повернулся «на звук». – А, ну да. Это уже четвертое место за сегодня, мы все, честно говоря, подзадолбались. Это еще ничего, остальные – совсем сюр. – Да тут еще дыра дырой, – за окном долговязый Антон о чем-то переговаривался с Димой не из телека и теперь сверкал широченной улыбкой. Маше захотелось хлопнуть себя по лбу – этого-то Антона она точно видела. Интернет им кишит. – Вроде вечер пятницы, а людей вообще нет. И кто сюда когда зайдет вообще? – Не бойся, Маша, еще два места. Но это уже завтра, я думаю. Присоединишься? – Ни в коем случае. У меня много дел. – У тебя? В субботу? – снисходительно напомнил Петя. – У меня планы, – развела она руками в ответ, однако скепсис стереть не удалось, – нормальные люди с очным рабочим режимом 5/2 откладывают свои важные планы на выходные. – Живописью займешься? – невозмутимо поинтересовался он, пропустив очевидный ироничный укол и на ходу распахивая дверь, пропуская Машу вперед. – Думаю симфонию сочинить. Потом – освою вязание. От любезного предложения посидеть в автомобильном салоне, заваленным кучей барахла, и заработать затекшие конечности и переломы обоих колен Маша вновь неожиданно отказалась. Петя странно на нее посмотрел, но долго не задержался, махнул хвостом, прыгнул в свою ласточку и был таков. Затем ушел Стас, пожелав всем хорошего вечера и напомнив о каком-то моторе Антону. Антон кисло покивал в ответ и тоже поспешил откланяться. Следом на белой таксишной шкоде угнали Дима не из телека и Оксана-менеджер – им было по пути. Маша только и успевала вежливо отказываться от предложений подвезти, подкинуть, домчать и прочее и прочее, и уже десять минут монотонно обновляла приложение, которое тщетно пыталось разыскать свободного водителя. Геолокация барахлила нещадно, а плохо говорящие на великом и могучем водители не могли даже по названию улицы определить примерное местоположение клиента. Начинало холодать, из носа потекло, а шарф перестал спасать от зябкого ветра. Спустя еще десять минут приложение оповестило, что очередной водитель приехать не сможет. – Центр столицы, а сервис как в Сыктывкаре, – пробормотала Маша. На самом деле, достоверно не было известно, каков сервис в Сыктывкаре, но интуитивно Маше думалось – не лучше. Вдохнув поглубже и смирившись со своей участью, побрела наугад в надежде на помощь свыше или хотя бы от редкого прохожего.

***

Редкий прохожий встретился спустя минут пятнадцать случайных блужданий: далеко отойти от исходной точки было боязно, поэтому после пары кругов Маша чуть не накинулась на проходящего мимо милейшего дедушку с палочкой. Дедушка с палочкой любезно подсказал, в какую сторону идти, и растворился в воздухе, как только Маша бодро попросила проводить ее до метро. Прохожие редко соглашались на такие просьбы: вечно спешащие, погруженные в темп большого города, в наушниках или с головой в экране телефона, они отмахивались и ссылались на нехватку времени или что-то вроде «здесь недалеко, точно не пропустите». Равнодушие не раздражало и даже не расстраивало – в девяти случаях из десяти Маша сама была виновата в сложившихся обстоятельствах. Перекладывать ответственность она не любила. Часто выход из ситуации находился сам собой: ноги случайно приводили к метро или автобусной остановке. А там уже совсем несложно – никакого стеснения болтовня с прохожими не вызывала, поэтому если не с первого, то со второго раза уж точно удавалось выведать, на какой поезд или автобус садиться и сколько остановок ехать. Дорога от метро до дома, от дома до магазинов и прочие привычные ежедневные маршруты уже не вызывали трудностей – дело привычки и банальных ориентиров вроде гигантского оранжевого мусорного бака. Да и вообще, Маша не жаловалась: за столько лет она достаточно успешно приспособилась к собственной особенности и смогла минимизировать неудобства – свои и окружающих. Хотя проколы, конечно, случались. В этот раз выходом из ситуации стал, неожиданно, долговязый Антон. Далеко он не уехал, оказывается – Маша чуть не поперхнулась воздухом, когда тот вышел из двери сетевого кафе со стаканчиком и пакетом выпечки наперевес. Совпадения в Машиной жизни случались редко, а чаще всего все шло криво и через одно место, поэтому, раз выдался момент, надо пользоваться. Как говорится: дают – бери, бьют – беги. Вряд ли Машу будет кто-то бить, а вот подвезти... Гордость и «я сама» куда-то запропастились, поэтому, пока те не взыграли с новой силой, Маша спешно пересекла узкую проезжую часть и, нацепив улыбку во все тридцать два, остановилась рядом с новым знакомым. – Такси так и не поймала? Антон выглядел немного недоуменно, но вполне приветливо. Хороший знак. Кажется, он был самым неформальным типом из всей команды, поэтому особо не заморачивался на тему «ты-вы». Маше понравилось: фраза «давай, может, на «ты»» всегда вызывала скрип зубов и кровоизлияние из ушей. После недолгого копошения в карманах ему все же удалось выудить ключ от автомобиля с забавным брелоком. Ну, попал ты, Антон. Дают – бери и все такое. – Не поймала. Геолокация отказала. Двадцать первый век – век цифровизации, сам понимаешь, – удовлетворившись миролюбивым кивком, перешла в наступление. – Я все же решила воспользоваться твоим предложением. – Это которым? – затупил Антон. Очаровательная беспечность. – Подкинешь до дома? – Маша идет до конца. – Я недалеко живу. – О, – просветление на лице, и он простецки пожимает плечами: – Да сразу бы так, – а затем – по-доброму ухмыльнулся и разблокировал двери автомобиля. Маша, вообще, в машинах разбиралась плохо, но конкретно Антонова машина ей очень уж понравилась. Сразу, как только обнаружилось, что на переднем сидении можно преспокойно вытянуть ноги. Закрадывалось подозрение, что Петя нарочно не прибирает свой хлам и в душе издевательски хихикает каждый раз, когда Маша мучается на неудобном переднем пассажирском. Под какой-то ненавязчивый рэп из аудиотеки подключенного по блютусу телефона они катились по вечерней Москве, изредка останавливаясь на светофорах. Маша было приготовилась уйти в нирвану и наблюдать за скользящими мимо огнями фонарей и окошек квартир, однако Антон неожиданно сам завел диалог. – Давно вы с Петром работаете? «Ты даже представить не можешь». – О да. Будто всю жизнь, – энергично закивала Маша. Антон плавно свернул на перекрестке на мигающий желтый. У него были очень уверенные руки, одна из которых уверенной хваткой держалась за руль, вторая – уверенно переключала музыку на телефоне. Все движения были очень привычными и расслабленными. Петя вот водил совсем по-другому: так же уверенно, но резче, жестче, решительнее, точно входил в повороты и обожал обгоны – помирал в нем пилот Формулы 1. Впрочем, Маша вообще не водила, так что выбирать не приходилось. – Только я так и не понял, чем ты занимаешься? В смысле, – Антон оторвался от музыки и махнул рукой, а три кольца на длинных пальцах блеснули в свете уличных фонарей, – Петр, вот, помещение найдет, обставит, идей накинет, раскрутит проект… Кстати, пиарщики разве этим занимаются? – Конечно этим, чем же еще они, по-твоему, могут заниматься? – пожала плечами Маша. Антон странно на нее глянул. – Вообще, только пиаром, вроде. – Ну, да, – справедливо согласилась Маша, не найдя, что добавить. О чем они вообще говорили? Ах, точно. – Вот, значит, Петр это все, что он там запланировал, сделает, а я посчитаю, сколько у.е. эти удовольствия будут стоить. Звучит убедительно? Ну, на четверочку. Антон закономерно ничего не понял, но сделал вид, что вопросов больше не осталось. Маша тихо вздохнула: чтоб она так могла сорить деньгами на совершенно бесполезные услуги. Впрочем, она в срочном порядке нашла себе оправдание в самой концепции капиталистического общества, и совесть, и так не особо сильно возмущавшаяся, успокоилась окончательно. Антон тем временем затормозил на очередном светофоре, особенно длительном, и смог наконец полноценно повернуться к пассажирскому месту. Он выглядел уставшим, и Маше очень сильно захотелось налепить ему на мешки под глазами свои корейские патчи, которые без дела валяются в ящике под раковиной. Сама она этими патчами не пользовалась – это мамин подарок на какой-то незначительный праздник. Хотя, говорят, действенные штуки. – Ты же не караулила меня у кафе? – иронично, но немного напряженно выдал Антон. Какая фантастика и очень своевременно. Недюжинное самообладание потребовалось, чтобы удержать мерзкую улыбку. Маша не хотела, честное слово – может, только чуть чуть, – но как тут проигнорировать такую возможность повыеживаться? – Это так очевидно? – с умопомрачительной серьезностью поинтересовалась она. Антонов взгляд заметно порастерял осознанности, шестеренки в голове заскрипели с новой силой – оглушительно. Кажется, его приводила в ужас одна только мысль, что мимолетное предположение может оказаться реальным. Потупив так еще минуту, он напустил на себя непринужденный вид – вполне правдоподобно, стоит отметить, – и продолжил: – Вообще, сразу как навигатор открыл, так подумал. Ты живешь-то в пятнадцати минутах ходьбы, – и нервно почесал бровь. Все же не очень правдоподобно. Мэттью Макконахи – Настоящий детектив, а Антон Шастун – настоящий Шерлок Холмс. Маша, вообще говоря, была очень склонна к мелким пакостям. К безобидным мелким пакостям – это важно. Не могла удержаться, честное слово. Мелкие пакости очень даже раскрашивали ее пресную жизнь – тут и креатив, и изобретательность прокачиваются, и навыки быстрой адаптации и реагирования на все сюжеты, которые подкидывает жизнь. А ведь если присмотреться, таких сюжетов можно найти немало. Маша привыкла хвататься за каждый. Матушка за такие выкобенивания на нее сильно ругалась, отец смотрел снисходительно, пряча понимающую улыбку от любимой жены. Петя же парировал не менее умело. А вот остальные прикола зачастую не понимали. Но куража это обстоятельство не убавляло. – Мне надо поработать над скрытностью. Ну, раз все так, спрошу прямо: оставишь автограф на груди? – в сумке очень удачно нашелся маркер для белой доски, и Маша им вооружилась с весьма решительным видом. Пока она помирала со смеху с каменным лицом, Антон начал нервничать заметно сильнее. Запрещающий светофор все не заканчивался, и закрались серьезные опасения, что водитель планирует выпрыгнуть из салона в течение ближайших двадцати секунд. Пораскинув мозгами, Маша пришла к выводу, что нести ответственность за сердечный приступ медийной личности ей бы не хотелось, равно как и огребать люлей от Пети, который явно возлагал большие надежды на сотрудничество с импровизаторами, поэтому она поджала губы и легонько ткнула маркером в водительское предплечье, привлекая внимание вновь. – Ладно, Антон, выдыхай. Ты не можешь бесславно отбросить коньки у Московского зоопарка, – напряженность на подвижном Антоновом лице сменилась смятением, и пришлось добавить в голос убедительности. – Я просто заблудилась в трех соснах. А тут ты так удачно зашел за кофе, а не сразу стартанул домой – вот так повезло, правда? Или за чаем? Что там у тебя вообще? – теперь многострадальный Антон прищурился. – Антон? Красный свет сменился зеленым, заставив все еще ничего не понимающего водителя газануть, да так, что какая-то физическая сила – с физикой в школе у Маши тоже отношения не сложились, – впечатала тела в мягкие сиденья. От легкого выброса адреналина из груди вырвалось безумное хихиканье, немного разбавившее обстановку. – Ты меня, конечно, извини, но я в жизни не поверю, что ты заблудилась в центре, – буркнул Антон, даже как-то грубовато. В принципе, имеет право. – Карту на телефоне посмотреть – не вариант? Вариант. Могли бы даже вместе порассматривать при большим желании, был бы выхлоп. Вот чего-чего, а того, что этот расслабленный парень так сильно распереживается, Маша представить не могла. – Да я, знаешь, не дружу с картами, – мирно улыбнулась она, запихивая дурацкий маркер куда-то в недры сумки – её высокоинтеллектуального прикола опять никто не оценил. Немного подумав, добавила: – Серьезно, вообще не умею ими пользоваться. Только по указателям могу, если они каждый метр стрелками показывают, куда повернуть. Вон, даже на такси к вам приехала – побоялась запутаться, – не наблюдая проблеска доверия со стороны бедного Антона, всплеснула руками. – Ну серьезно – если бы я не могла жить без твоей росписи на бюсте, я бы сразу согласилась на твое предложение еще в первый раз. Не отходя от кассы, так сказать. Казалось абсурдным объяснять такие примитивные вещи, но Маше было несложно, да и прикол, видимо, все-таки очень низкого пошиба, а Антона, похоже, начинало отпускать, хотя сама она вряд ли бы поверила в свою историю в схожих обстоятельствах. Тем не менее, Антон оказался парнем доверчивым и отходчивым, что у Маши вызвало даже какое-то уважение и чуточку – облегчение. Расслабленность вновь растекалась по его рукам, хватка на руле ослабла, и он легко дернул уголком рта: – А Петр чего не подвез? – Да я сама отказалась. У него не машина, а свалка, клянусь. Я в ней еле помещаюсь, – она вытянула ноги пуще прежнего. – А еще водит он неаккуратно, я себе все колени отбила с его гонками. Не уверена, что ему легально выдали права. Антон помолчал – видимо, отходил от близкого сердечного приступа и на внятные диалоги способен пока не был. Маша же умиротворенно поглядывала в окно. Интересно, если бы она подобное провернула с Арсением в тот день у офиса, он бы сразу сбежал или вначале предпочел расставить все точки над i? – Вы прям дружите? Или просто коллеги? – вновь подал голос Антон. – А вы? – Ну, дружим, конечно. А куда деваться? – хмыкнул он. – Ага, некуда, – кивнула Маша. – Вот и мы дружим. Больше не говорили. Антон подвез Машу прямо к подъезду. Они распрощались даже как-то по-приятельски, хотя Антон все еще был немного зажат. Маша оставила его мирно курить у машины, зашла в подъезд, поздоровалась с собирающей вещи перед концом смены консьержкой и ввалилась в квартиру с нескрываемым наслаждением. Там было закономерно тихо и пусто, даже слишком тихо и пусто, а из дверного проема виднелась пресловутая картина, которая, казалось, умудрялась мозолить глаза из любой точки на площади. Врубила телек – там доигрывал очередной выпуск Импровизации, который остался в памяти ютьюба перед автоматическим выключением системы. Организовала себе пельменей с вином, которое завалялось, кажется, с прошлого месяца в холодильнике, ответила на сообщения Пети – тот, вопреки всей своей ехидности, интересовался, как она добралась и все ли в порядке, – и просидела еще около часа перед экраном. Неплохой день. Странноватый, но неплохой. Может, и не стоило быть такой категоричной в самом начале. И приколы свои приберечь до лучших времен. Язык Машин – враг Машин. Глаза закрылись под очередную юмористическую перебранку Арсения и Антона, и Маша провалилась в спокойный сон без сновидений, на границе сознания чувствуя себя непривычно живой. Все же хороший день – лучше, чем все последние месяцы.