Ты притупи, о время, когти льва

             

Кто качнет завесу гробовую,

Подойдя, раскроет мне глаза? Я не умер. Нет. Я жив. Тоскую.

Слушаю, как носится гроза.

      Закрутилась, дикая, пожаром,

Завертелась огненным дождем.

Кто велит порваться темным чарам?

Кто мне скажет: «Встань. Проснись. Пойдем»?

И, поняв, что выгорела злоба,

Вновь я буду миру не чужой.

И, дивясь, привстану я из гроба,

Чтоб идти родимою межой.

      

~~~

      

      22 день Весенних Ветров       

      Вернувшись в Олларию Окделл и Алва, сменив одежду направились обедать.              Ричард с удовольствием разделывал отбивную, а Рокэ медленно цедил вино, когда они оба услышали требовательное мяуканье. Ричард просиял и отбросил столовые приборы, подзывая кота.              — Франциск, иди ко мне, мой хороший.              Каждый, кто видел этого кота, говорил, что более высокомерного животного никогда не встречал. Франциск всех людей вокруг, кроме Ричарда, считал своими слугами.              Кот запрыгнул к Окделлу на колени и принялся мурчать и тереться о камзол.       Ричард гладил его и чесал за ушком.              Очень не многие знали историю появления Франциска в доме. Это произошло два года назад. Окделл возвращался домой, когда случилось очередное покушение. Стефан, личный слуга Ричарда был ранен в плечо, в последний момент закрыв его от пули. Точно определить откуда стреляли не получалось.               Вдруг Ричард заметил на углу купеческого дома снежно-белого котенка. Его внимание привлекло то, что он не выглядел ободранным и больным, как большинство кошек в Олларии. Котенок смотрел на него в упор, а потом перевел взгляд на верхнее окно дома. Окделл решил довериться своей интуиции.              Чтож, несколько крупных северян вломились в дом и осмотрели всё. Стреляли действительно оттуда, люди Ричарда смогли взять след.              Дик, будучи несколько суеверным — спасибо матушке — не смог просто оставить этого странного и явно породистого кота, что так и продолжал сидеть на месте и вылизывать лапы, словно ждал чего-то.              Ричард забрал его. Он опасался, что котенок будет дичиться, сбежит… но нет. Зверек спокойно обнюхал его руки и дал себя поднять, словно действительно с самого начала знал, кого ждет.       Рокэ отреагировал на пополнение в доме философски, ему было достаточно того, что Ричард по-детски светится, прижимая к себе этого котенка.              Ричард обожал Франциска едва ли не больше, чем свой веер. Кот был снежно-белый, с мягкой длинной шерстью. Все поведение его дышало благородством и грацией, а вечно недовольные глаза были разного цвета: светло-серый и сапфировый, что делало его ещё более уникальным.              Франциск носил ошейники украшенные драгоценными камнями, в хозяйской спальне у него была собственная лежанка из шелкового бархата*, да и в общем, в доме он имел полную свободу: ходил где хотел, спал где хотел, охотился на мышей в погребах и издевался над слугами. Одним словом при такой жизни Франциск имел право вести себя несколько высокомерно.              В столовой стояла уютная тишина. Раньше они с Алвой тяготились ей, сейчас научились ценить.              Дик поднял взгляд на Рокэ.              — Или иди спать, или поешь нормально наконец, Росио, — с мягким укором сказал Окделл.              Франциск согласно мяукнул и Ричард с умильной улыбкой снова почесал его за ухом.              Алва кивнул и даже показательно взял в руки вилку.              — Вот и умница, tesoro, я побегу писать письма. Попрошу Ли зайти, и с герцогом Приддом тоже необходимо, — он запнулся, — ну знаешь, обсудить все.              Рокэ тронул переносицу.              — Я навещу Колиньяра и выслушаю прознатчиков, что наблюдали за Ариго и Штанцлером. Полагаю они должны рассказать что-то интересное.              Ричард покивал и послал ему воздушный поцелуй. Он вышел прочь из комнаты своей плавной танцующей походкой, держа Франциска на руках.              На губах Рокэ на миг появилась глупая улыбка, но тут же исчезла. Что бы Алва не говорил Ричарду, он все же переживал насчет того, что еще может выкинуть Ариго. Паскудник.              ~~~              Сидя у себя в кабинете, в котором за день, что они отсутствовали накопилось слишком много документации, Ричард размышлял о власти. Опустив наконец все маски, он позволил смертельной усталости расчертить свое лицо. Мельком глянув в зеркало, висевшее сбоку, над камином, мужчина поморщился.              — А ведь мне всего лишь двадцать пять лет, — с горечью пробормотал он себе под но нос, — такими темпами к тридцати я покроюсь сединой и морщинами.              Дик прикрыл глаза. Его личному Закату не было конца и края. Окделл стиснул кулаки и зажмурил глаза. Хоть и не показывал этого даже Рокэ, Ричард панически боялся того, что совершает очередную ошибку. Что если они не сумеют уберечь Валентина? Этого Джастин точно не простит.              Встреча с герцогом Приддом, на которую он отправился почти сразу после обеда, оставила неприятный осадок. Услышав о намерениях Ричарда тот в первую очередь подумал о возможностях, открывающихся для Валентина после службы у Окделла, он знал, что игра стоит свеч. И все же говорил с Ричардом в самых грубых выражениях, особенно упирая на то, что Вальхен последний наследник. Однако Вальтер, что бы он не изображал там перед Штанцлером, знает в чьих руках контроль, их с Рокэ влияние он уважает и признает, он был рад, когда Юстин сблизился с ними.              Контроль… важнее силы, важнее могущества. Что толку от обладания силой, если её могут отнять?              Стоит только дать слабину и они набросятся, разорвут на куски. Так Джастин, чуть ослабив бдительность, все же попал в руки убийц.              Одну ошибку дважды Ричард не совершит. Теперь гвардия будет с ними везде, во дворце и на приемах мальчики не будут ничего есть и пить, брать из чужих рук, нигде не будут ходить одни. Он предусмотрит все.                     Спина Дика заныла фантомной болью, пусть там и не осталось ни единой полосы от розог, клеймом для Ричарда была память.              Так соберано наказывал его за проступки.              Дику шестнадцать лет, он только стал оруженосцем Алваро и пытался сладить с управлением Надором из Олларии. Эр сказал ещё в первый день: «Служба не освобождает тебя от обязанностей герцога, — он тогда хлопнул его по спине с такой силой, что юноша пошатнулся. — Учись вести дела не расстоянии». Ричарду было тяжело вдали от дома, не видя своими глазами, что происходит в провинции, принимать решения. Ему вообще было тяжело принимать решения. Алваро перестал подсказывать ему в мелочах с пятнадцати.              «Собственные ошибки научат тебя лучше любых менторов».       Чтож, пожалуй, чему-то он научился.                     ~~~              Лионель весьма удивился, насколько был еще на это способен, получив от Ричарда записку буквально требующую явиться на улицу Мимоз. Мужчина перебрал в уме последние слухи, но ничего не приходило на ум, разве что Ги вел себя странновато, но так было всегда.              Они сидели в кабинете Алвы, Рокэ был более отстранённым, Ричард прилагал все усилия к тому, чтобы выглядеть как обычно.              — Ну и что вы натворили? — совершенно светским тоном спросил Лионель. — Не думаете же вы, что я не замечу?              Алва закатил глаза, Ричард нервно улыбнулся. Они посмотрели друг на друга и в эти мгновения между ними словно происходил безмолвный диалог. Это их умение понимать друг друга по взгляду, всегда заставляло Лионеля покрываться мурашками. Он ведь не чёрствый сухарь, а смотря на этих голубков хочешь не хочешь в любовь поверишь.              — Ну хорошо, — слегка раздраженным голосом воскликнул Рокэ, — Леворукий с тобой, Окделл.              Ричард на это только самодовольно ухмыльнулся, но накрыл руку кэналлийца своей.              Лионель тепло улыбнулся и пригубил слезы. Он страшно любил этих двух идиотов, своих друзей.              Рокэ, проигравший их безмолвный спор — Ричард был единственным человеком, которому он мог позволить себе проиграть — вздохнул и произнес:              — Я возьму Арно в оруженосцы, — Алва смотрел на него серьезно, ждал возражений, гнева, синева его глаз приобрела глубокий, почти нечеловеческий оттенок.              Лионель невозмутимо отпил из бокала. Эти балбесы думают, будто он против, забавно право-слово. Савиньяк, конечно, понимал, что это будет сопряжено с некоей опасностью для              Арно, но он будущий военный, а на войне может погибнуть любой: и рядовой и генерал, так что лучше пусть его учит Рокэ, чем кто-то другой.              — Я думал Арно уговорит тебя быстрее, — Лионель хмыкнул.              Ричард издал удивлённый звук и сжал руку Алвы, Савиньяк видел, что он сдерживает смех.              — Можешь оставить Первого Маршала, Росио, на меня не действует этот страшный взгляд. Мы с Арно договорились ещё перед Лаик, если он уговорит тебя, пусть служит.              Ричард все же рассмеялся.              — Вы в могилу меня сведете, — притворно-грозно сказал Рокэ, — я теперь ему из принципа спуску не дам. Будет тренироваться с утра до ночи и сапоги с пистолетами мне чистить.              Ричард хрюкнул от смеха.              — Не слишком ли ты жесток, tesoro?              — В самый раз, нужно ведь куда-то его энергию направить.              Савиньяк согласно кивнул.              — Знаешь, Ли, — Дик звучал чуть более расслабленно из-за вина, — малыш Арно подружился с Валентином Приддом. Я, пожалуй, возьму его в оруженосцы.              Лионель понял, что хорошие новости на сегодня закончились, впрочем, с этими двумя по другому и быть не могло.              — На самом деле все это как раз его заслуга, — заметил Рокэ, — юноша отвратительно хваткий и сообразительный — одним словом Придд.              — Иными словами, вы не смогли ему отказать? — угрожающе спросил Лионель.              Он наклонился вперёд и уперся руками в расставленные колени.              — Не заставляйте меня усомниться в вашем здравомыслии.              — И не нужно, — Рокэ отсалютовал ему бокалом и выпил, — скандал, который поднимется отвлечет основное внимание знати от другой проблемы, так что это нам даже на руку.              Лионель непонимающе посмотрел на него. Алва налил себе ещё вина и откупорил новую бутылку.              — Рассказ будет долгим.                     Спустя час капитан королевской охраны чувствовал себя все ещё отвратительно трезвым, для всего что ему рассказали.              — Ну и наконец, — сказал Рокэ, — этот самый Жильбер уже подробно рассказал на допросе, как и какие указания им с братом давал Ги Ариго, однако, как ты понимаешь, — он сделал акцент, — мотивов своих граф не объяснил. А мои люди все в один голос твердят, что тот весь извелся и ждёт не дождётся каких-то новостей, мы понимаем каких.              Савиньяк позволил себе выругаться.                     — Недоумок Ариго. Что ему светит за покушение?              Рокэ задумчиво промычал.              — Лишение чина и титула, ссылка, быть может крепость, смотря как постарается Колиньяр, а он за сына отомстит. Гюсто казнят в течение месяца.              Лионель кивнул.              — Это все плохие новости, что я должен знать?              — К счастью.              — Спой нам, tesoro, — сонным голосом попросил Ричард. Он давно уже перебрался из кресла на шкуры у камина, предоставив рассказ супругу.              — Все, что пожелает моя жемчужинка, — непроизвольно лицо Рокэ приобретало совершенно невероятное выражение, когда он смотрел на Дика: смесь трепета и нежности, словно ничего в мире он больше не желал кроме него.                     Алва достал гитару.              — Ли, ты не против колыбельной?              — С радостью, — Лионель улыбнулся также тепло, смотря как Ричард клюёт носом у камина.              Рокэ взял на пробу пару аккордов и заиграл.              — Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя,— он запел тихо и очень мягко, медленно.              — Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала, — нежная мелодия, полная любви лилась по комнате. Действительно убаюкивала, уносила тревоги.              — Мне бы звезды чтоб осветить твой путь, — Ричард привалился к креслу Рокэ и выглядел наконец совершенно расслабленным и спокойным.              — Мне б увидеть сон твой когда-нибудь, — в голосе Рокэ было столько неги, что даже Лионель невольно чувствовал себя опьяненным этой музыкой, он словно грезил наяву.                      Рокэ играл и играл — неспешно и нежно перебирая струны.              — Мне бы колыбельную тишины, точно корабли проплывают сны.              — И до самого утра, я останусь ждать тебя,— эту милую сентиментальность, что была в нем, Рокэ всегда тщательно прятал за семью замками, но Ричарду любые двери были нипочём.              Музыка стихла, но трепетное спокойствие, сотворенное ей, осталось в воздухе.              Ричард мирно спал, посапывая Рокэ в бедро, Лионель едва держал глаза открытыми. Отложив гитару и широко зевая, Алва подхватил Дика на руки. Аккуратно, изо всех сил стараясь не разбудить, и с любовью прижимая к себе.              — Оставайся на ночь, Ли, твоя комната готова.              Савиньяк кивнул и с трудом поднялся из кресла. Он пожелал Рокэ спокойной ночи и отправился спать.                     ~~~       5 дней спустя       3 день Весенних Волн       День Святого Фабиана.              Валентин волновался. Не мог не волноваться. Вдруг Окделл не содержит слова, хотя он его и не давал… Он ведь дипломат и интриган до мозга костей, что значат для него слова?              Он действительно понимал все риски и за эти пять дней чего только не успел себе надумать. Но… Леворукий с ним, будь, что будет. Это первое серьёзное самостоятельно решение, что Валентин принял, раньше все решали на него, так что о своей свободе он жалеть не будет.              Церемония проходила медленно, но Придд жадно наблюдал за всеми в зале. Даже маршалы Фок Варзов и Альмейда — редкие гости в Олларии — посетили столицу ради дня Святого Фабиана. А Окделла и Алвы все не было…              Арно, стоящий впереди него, тоже нервничал, весь извертелся и, видимо, пытался подавать знаки глазами своему брату. Старший Савиньяк делал вид, будто не замечает.       Стоя чуть позади, за троном Его Величества, Лионель прикидывал. Осталось пятеро унаров вместе с Арно и Валентином, если в течении пятнадцати минут Ричард и Рокэ не войдут в эту залу…              Тут двери распахнулись и по помещению прокатились удивлённые возгласы. Все замерли. Герцоги Алва и Окделл, безупречно одетые, вступили в зал.              В свете огромной подвесной люстры, их драгоценности сияли ослепляюще ярко, почти неестественно, а брачные браслеты, которые они никогда не скрывали, и вовсе словно горели изнутри.              Они шествовали медленно, словно и не опоздали. Кресла Алвы и Оклелла находились ближе всех к трону короля.              Им завидовали, их боялись, их уважали.              — Я Ричард герцог Окделл, Повелитель Скал, прошу и вызываю графа Валентина Васспарда, — едва усевшись, твёрдым властным голосом произнес мужчина.              Фердинанд повернул голову в лёгком удивлении, у королевы сделался нездоровый вид. Гул в зале стал ещё громче.              Собрав все самообладание в кулак, Валентин прошёл вперёд, к тронам Их Величеств. Юноша снова почувствовал невольный трепет перед Ричардом Окделлом, вставая на колено и произнося слова клятвы. Этот железный голос, с которым не смеют спорить и твёрдая рука, которой он правит — есть истина, а не те слухи, что ненавистники распускают про него.              Под сотнями взглядов Валентин преклонил колено перед будущим эром.              — Я, Валентин из дома Приддов, — он не колебался, — благодарю герцога Окделла за оказанную мне честь. Я клянусь исполнять его волю и служить ему и в его лице служить Талигу. Отныне бой гецога Окделла — мой бой, его честь — моя честь, его жизнь — моя жизнь. Да покарает меня Создатель, если я нарушу клятву. Да будет моя шпага сломана, а имя предано позору, если я предам своего господина. Я обещаю следовать за ним и служить ему, пока он меня не отпустит.              Произнося слова, Валентин обнаружил в себе небывалую храбрость, он смотрел…теперь уже своему эру в прямо глаза. За твёрдостью этого взгляда не было видно сомнений, но мимолетно юноша подумал, что герцог, быть может, тоже волнуется.              Юноша наклонился поцеловать протянутую руку без перчатки и каков был шок Валентина, когда на благоухающей маслами коже он почувствовал мозоли. На руках герцога Окделла, который " в жизни сам себе бокал вина не налил».        Арно Савиньяк также принёс клятву оруженосца Первому Маршалу.