Amor con amor se paga

Прошло несколько дней. Леви исправно заходил в соцсеть с завидной частотой. Он убеждал себя, что на самом деле ему просто хочется листать бесконечную ленту с бессмысленными постами, глупыми мотивационными роликами, дурацкими танцами и тошнотворными рецептами. Да, Леви Аккерман действительно убивает своё время сёрфингом в интернете. Нет, он не обновляет профиль Эрвина Смита каждые полчаса, чтобы убедиться, что тот тоже был в сети, не выложил ни одной новости и не написал ничего в личных сообщениях. Леви вздохнул, отложил ноутбук и на чуть поскрипывающем новом кресле-коляске выехал из спальни в коридор, направляясь на кухню. «Интересно, чего я вообще жду?» Наливая себе ягодный чай, он пытался убедить себя в том, что Эрвину Смиту совершенно незачем искать какого-то Леви Аккермана в интернете. И ему также абсолютно нечего написать ему, ведь сам Леви так и не отправил Эрвину ни одной буковки, смайлика или скобочки. Он правда написал ему довольно большое сообщение, но потом перечитал его и решил, что это слишком. Полотно знаков, испещряющих светящийся экран ноутбук, воспевало какие-то немыслимые дифирамбы рыцарю в блестящих доспехах по имени Эрвин Смит. Леви разочарованно цокнул языком и со вздохом стёр всё написанное. Кажется, он слишком переусердствовал с эпитетами, надо быть проще. И вообще, письмо вышло каким-то чересчур напыщенным и пылким, как будто Леви – сентиментальная принцесса, заточенная в замке с драконом, а Эрвин – принц на белом коне, вызволивший несчастную пленницу из беды – и жили они долго и счастливо, как говорится. Вот только Леви не принцесса, и ни с кем он там жить не собирается. Ему просто хочется сделать для Эрвина что-то приятное в ответ на протянутую руку помощи. Благодарность, выраженная в письменном виде, казалось Аккерману непростительно бездушной. Мелочная, холодная, жалкая. Ему необходимо увидеться с ним снова, тогда он ему всё скажет лично, даже извинится за грубость. Да и вообще, кто в здравом уме и трезвом рассудке откажется провести пару лишних мгновений подле такого удивительного человека? Называя Эрвина удивительным, Леви ни капельки не врал даже самому себе: Смит умный, красивый, добрый и справедливый. Конечно, они провели бок о бок от силы полчаса, и, возможно, все эти выводы были чересчур поспешными и притянутыми за уши. Но почему-то Леви твёрдо уверился в том, что голубоглазый блондин явно не был человеком, который стал бы украшать разворот газеты с подписью «маньяк, безжалостно убивший 15 человек, разыскивается полицией». Эрвин был, скорее, воплощением всех самых чудесных качеств, которыми только могли обладать простые смертные. И Леви даже немножко – только самую малость – благоговел перед ним. И всё это было прекрасно, вот только когда судьба столкнёт лицом к лицу Аккермана и Смита в очередной раз – было неизвестно. Поэтому Леви оставалась только вздыхать, неспешно прихлёбывать горячий чай и ждать в сети неизвестно чего, возможно, знака вселенной. Вселенная молчала, в отличие от вездесущей Ханджи, которая сразу почуяла что-то неладное, увидев горящий значок «онлайн» на аккаунте друга с утра пораньше. У неё был нюх на все маломальские изменения, происходившие в жизни Леви. Он с этого всегда немного бесился, но поделать ничего не мог – всё-таки Ханджи знала его, как свои пять пальцев. Впрочем, это было взаимно. @zoehan: Левас, я сплю, или ты действительно в сети? @zoehan: ты ведь презираешь интернет-пространства! @zoehan: у тебя всё в порядке?? Скажи, что тебя не взломали и не разослали все твои нюдсы подписчикам!!! @zoehan: стоп, тогда бы и мне прислали @zoehan: почему не прокомментировал мой последний видосик?) @zoehan: Леви, не отвертишься, я же вижу, что ты в сети! @zoehan: АЛЁ @zoehan: аппарат Ханджи-Зое взывает к Леви-Аккерману, ку-ку!!!! @zoehan: Леви, признавайся, тебя в секту обратили? @ackerlevi: извращенка очкастая, у меня, чтоб ты знала, нет нюдсов @zoehan: не ври, у тебя есть фотки, где ты из бассейна вылезаешь @ackerlevi: я там в трусах вообще-то @zoehan: ну и что, если бы я делала фотки в трусах, это были бы самые что ни на есть стопроцентные нюдсы @ackerlevi: в смысле «если бы»? Напоминаю, что у меня по-прежнему есть один глаз, и я видел сохраненки Моблита в галерее @zoehan: ЛЕВИ!? @ackerlevi: съела, очкастая? Не кипяшуйся, я мельком увидел, когда Моблит мне свои рисунки показывал @zoehan: ну и ладно, у нас тоже есть право на личную жизнь @ackerlevi: ага, ты только не переусердствуй с соблазнением Моблита, а то он, бедняга, скончается от сердечного приступа, если ты ещё и трусы снимешь. До кровати даже не доберётесь @zoehan: ЛЕВИ!!! @ackerlevi: было бы странно, если бы в нашем диалоге с тобой общался кто-то другой, так что да, это я, всё ещё Леви @zoehan: ой всё, не переводи тему, что ты тут делаешь? @ackerlevi: если под словом «тут» ты подразумеваешь в принципе глобально Вселенную, то я тут живу, представляешь? @zoehan: Леви, Боже, я открываю окно @ackerlevi: надеюсь, это окно браузера с телефоном доверия @zoehan: я серьёзно, что ты делаешь в сети? Я слежу за тобой с самого утра @ackerlevi: теперь уже я открываю вкладку с контактами соц-служб, ты в курсе, что сталкинг – грубое нарушение неприкосновенности частной жизни? @zoehan: ты тоже так-то влез в мою частную жизнь, но я же не бегу писать на тебя заяву @ackerlevi: я случайно увидел твои фотки в трусах, а ты намеренно ведёшь за мной слежку, это разные вещи, очкастая @zoehan: аххахахаха ладно 1:1 @zoehan: ты с кем-то познакомился что ли? Потому что если ты скажешь, что целых 3 часа просто так листал ленту, то я не куплюсь. Леви посмотрел на свежее сообщение, перечитал его пару раз про себя и задумался. Чисто теоретически, да, он познакомился с Эрвином Смитом. Но это случилось не на просторах интернета, значит, не считается. И вообще, Ханджи не обязательно знать прямо всё. В конце концов, что там говорится про неприкосновенность частной жизни? @ackerlevi: представляешь, я обнаружил в себе убийственную тягу к деградации. А покупаться лишний раз тебе в любом случае не помешает @zoehan: эй, а вот щас обидно было, между прочим, я моюсь в душе каждый вечер @ackerlevi: то есть, по утрам – нет? @zoehan: это только ты страдаешь от нездоровой любви к чистоте, может, у тебя мизофобия? @ackerlevi: помощь зала @zoehan: ну типа болезненная боязнь грязи @ackerlevi: ага, а ещё я дрочу на порно со швабрами и санитайзерами @zoehan: ооооо ты знал, Фрейд говорил, что стремление к чистоте – результат сексуальной неудовлетворённости? @ackerlevi: хо, теперь ты так будешь оправдывать свои «творческие беспорядки»? @zoehan: это был камень в твой огород! @ackerlevi: значит, он пролетел мимо, поздравляю, у тебя сбитый прицел, очкастая @zoehan: зануда! @zoehan: а кстати, я тут вчера пошарилась по ателье, смотри, какое платьишко урвала на выпускной! [открыть изображение] Леви кликнул на иконку фотографии и улыбнулся, разглядывая молочно-белое платье. Струящийся подол не доходил до самого пола, чему Аккерман в душе порадовался – можно надеяться, что Ханджи не нацепляет на него мусора со всей округи. Воздушные рукава-фонарики мерцали россыпью мелких блёсток, а неглубокое декольте оставляло достаточно простора для воображения. @ackerlevi: если Моблита всё-таки увезут на скорой прямо с выпускного, то не удивляйся

***

В обед приехал дядя, чтобы свозить Леви в отделение военпола для снятия фотороботов малолетних преступников. Конечно, это следовало бы сделать раньше, пока воспоминания свежи и хранят в себе все мельчайшие детали лиц, но Аккермановская память была цепкой, как стальная бульдожья хватка – укусит и хер когда отпустит. На месте Кенни купил в автомате напитков стаканчик горячего чая, всучил его в руки племяннику и закатил коляску в небольшой кабинет, представляя Леви их штатному эксперту-криминалисту – Герберту Бернеру. Аккерман-младший от удивления чуть приподнял брови, услышав знакомую фамилию, и быстро окинул оценивающим взглядом лицо улыбающегося мужчины, вставшего из-за стола и протягивавшего ему широкую тёплую ладонь. Леви пожал её и мысленно хмыкнул. Да, именно так будет выглядеть и сам Моблит, когда станет постарше. Карие глаза лучились тем же знакомым теплом, вниманием и участливостью. — Здравствуй, Леви, очень рад с тобой познакомиться лично, мой сын о тебе много рассказывал, — Герберт по-прежнему улыбался капельку смущённо, почти как Моблит, но у того ещё была юношеская робость, а вот у мужчины её почти не осталось. Наверное, выветрилась за долгие годы службы. — Здравствуйте, ага, круто, — кивнул Леви, про себя упрекая Моблита за то, что тот ничего не рассказывал о своей семье. Умершая бабка-инвалид не в счёт. Герберт достал из папки пару чистых листов бумаги, расстегнул пенал с письменными принадлежностями и выудил оттуда пару остро заточенных карандашей. На столе Бернера-старшего все предметы были разложены чётко по своим местам. Леви поставил ему пять баллов в личном рейтинге и с неожиданной теплотой подумал, что и Моблит был точно таким же – не педантичным, но большей частью аккуратным. Подумал и слегка нахмурился – когда это Леви Аккерман успел стать настолько сентиментальным, что начал подмечать такие причинно-следственные связи? — Готов? — Герберт занёс карандаш над бумагой в полной боевой готовности накинуться на бумажное полотно и исполосовывать его ровными штрихами, складывающимися в чёткую картинку. — Да, — Леви расслабился и отпил чая из горячего стаканчика. — Тогда начнём. Какой была форма лица у тех мальчиков? Кенни тем временем тихонько скрючился на стуле в углу кабинета и погрузился в чтение каких-то документов, захваченных с собой. Всё-таки рабочий день ещё не закончен, и дела не ждут. — Так, значит, один из них был рыжим? — уточнил Герберт через некоторое время, вытягивая из пенала подходящего цвета карандаш. — Ну знаете, такой не прям жгуче рыжий, почти шатен, но всё-таки волосня у него слегка отливала тёмно-оранжевым, — задумался на минутку Леви. — Понял, а причёска? — Хо, дурацкая, — ухмыльнулся парень, — какой-то закрученный бублик из вихров на макушке. Герберт почесал затылок и быстро набросал направление роста волос на портрете. — Так? Леви сощурил глаз и присмотрелся к рисунку. — Не, по бокам волосы нормально лежат, как у меня считай, а вот тут, — он ткнул себя пальцем в темя, — как будто круглая лепёшка. — Ладно, сейчас устроим лепёшку, — улыбнулся Герберт и подтёр ластиком нарисованные линии, — а теперь? — Вот сейчас бублик, но уже похоже. — Эй, вы там рисуете или пекарню открываете, — лениво протянул Кенни, поднимаясь со стула и слегка потягиваясь, хрустя затёкшей от долгого сидения спиной. Он подошёл к криминалисту и через плечу заглянул на почти готовый портрет. Помолчал секунду, а потом звучно и раскатисто расхохотался: — Ха-ха-ха, точно бублик, как корова языком прилизала! Теперь я просто обязан арестовать его и предъявить этому рыжему крысёнышу штраф за такой идиотский прикид! — Кенни похлопал Герберта по плечу и хмыкнул, — и чего ты в художку не пошёл, возишься тут со скотами всякими…Ладно, я на перекур, ребятки, меня самого эти бумажки скоро доконают. Бернер слегка улыбнулся, провожая взглядом выходящего из кабинета начальника военпола, а потом вернулся к незаконченной работе. — Извините, мистер Бернер, а правда, почему вы тут? — неожиданно для себя самого вдруг спросил Леви. Герберт слегка удивлённо посмотрел на парня, растерянно моргнул и чуть улыбнулся: — Почему не ушёл развиваться дальше в искусство? — Аккерман кивнул, и Бернер вздохнул, — знаешь, Леви, я думаю, что не могу ставить работу и творчество на одну ступень. Всё-таки искусство идёт от сердца, а работать нужно головой. Я могу делать хорошие вещи, приносить людям пользу, делать мир лучше, находясь здесь. А своими рисунками я ещё и украшаю его. Не вижу особенных трудностей, совмещая эти вещи в своих разных ипостасях. Тем более тут я рисую людей, а портреты всегда мне нравились. Знаешь, все лица по-своему неповторимы, у них есть своя особенная индивидуальность, и я не имею ввиду просто определённые черты. Каждый портрет дышит особенным шармом. — Даже лица отъявленных преступников? — приподнял бровь Леви. Бернер коротко рассмеялся и кивнул: — Даже они. Я люблю ловить и переносить на бумагу эту неповторимую глубину каждого лица. Скажем, не так уж далеко я ушёл от искусства, не думаешь? — Ну, если не брать в расчёт кучу всякой писанины, исследование мест преступлений, взятие отпечатков и постоянное ворчание моего дядюшки, то да, вы очень близки к искусству, — согласился Аккерман. — Звучит как сарказм, — улыбнулся Герберт, — на самом деле, места преступлений можно рассматривать как настоящие квесты. Ходишь, собираешь кусочки рассыпанной мозаики и получаешь цельную картину. В целом, тоже искусство. А дядя у тебя хороший человек, если ворчит, то большей частью по делу. — Ага, а меньшей частью по тому, как ему хочется курить, что люди скоты и как же его задолбали ноющие колени, — хмыкнул Леви. Герберт спрятал усмешку в кулаке: — Боюсь, мне не полагается осуждать вышестоящее начальство за ворчание, но ты прав. После дружеской беседы они вернулись к работе, и Бернер быстро закончил фотороботы остальных парней из показаний Леви. Портреты вышли живыми и реалистичными, что напомнило Аккерману ещё кое о чём. На прощание он снова пожал руку Герберту и сказал: — Знаете, у Моблита талант явно от вас. — Спасибо, творческие гены пробились к свету и дали неплохие ростки, — улыбнулся Бернер-старший, — я рад.

***

Вернувшись домой, Леви переоделся в домашние штаны с футболкой, поужинал с Кенни, получив вместе с куриным супом порцию свежих криминальных новостей из окружающего мира, размышлений о погоде и инфляции, и прилёг на кровать, привычным жестом открывая ноутбук и заходя в соцсеть. Ожидаемо, никаких уведомлений. Парень вздохнул и потёр виски. «Ты дурак? Он что, силой мысли должен понять, что ты мнёшься в его личке, и написать первым? Уймись уже» Леви нахмурился и дал себе слово перестать дежурить в интернете, как помешанный. Всё-таки это тоже приравнивается к сталкингу. Хотя, если подумать, он же не лезет в чужую жизнь? Просто наблюдает со стороны. А вообще, говоря по конкретике, и наблюдать то было не за чем – Эрвин ведь ничего нового не публикует. Успокоив свою совесть, Леви обновил ленту и пробежался глазами по обновившимся новостям. Он уже собрался выйти из сети и заняться более нужными делами, как его внимание привлекла одна публикация. «В честь благотворительного фонда детских домов в городском парке пройдёт концерт с живой музыкой на свежем воздухе. В числе музыкантов будут присутствовать такие юные дарования, как: Рико Брженска (фортепиано), Хитч Дрейс (виолончель), Эрвин Смит (скрипка)…» Дальше Леви уже не читал. Затаив дыхание, он бегал глазом по печатным буквам, складывающимися в знакомое имя. Аккерман сглотнул и почувствовал, что внутри него поднимается волна чего-то тёплого и томительного – восторга. Леви облизнул пересохшие губы и с волнением посмотрел на дату концерта – там стояло завтрашнее число. Если знаки Вселенной и существуют, то это определённо был один из них.

***

Завтра наступило слишком быстро. Леви не успел и глазом моргнуть, как уже сидел перед зеркалом и пытливо разглядывал своё отражение. Классические чёрные брюки и рубашка – ни намёка на то, что он собирался быть до хрена элегантным. Просто обычный наряд из соображений дресс-кода. Всё-таки это концерт классической музыки, а не какая-то там захудалая школьная дискотека, куда можно припереться в футболке и потрёпанных джинсах. Приглаживая вздыбившиеся волосы, Леви поймал себя на мысли, что слишком уж он старается. Для чего, спрашивается? Он ведь не девчонка, томящаяся в ожидании от предстоящей встречи со своим кумиром. Чёрт, Эрвин вообще не его кумир. Он просто Эрвин – хороший человек и наверняка отличный скрипач. И Леви просто идёт слушать музыку. Факт того, что он собрался туда только из-за Эрвина, Аккерман успешно отодвинул на периферию сознания. С утра он, конечно же, позвонил Ханджи, и позвал их с Моблитом послушать концерт в парке, умолчав об истинных причинах своего рвения к классической музыке. Зое раскудахталась от радости, чуть ли не выпрыгивая из штанов и пища в трубку что-то довольное, и приняла приглашение друга. Цепочка случайных событий приводит людей к неожиданным обстоятельствам. Так думал Леви, сидя в кресле возле ряда аккуратно расставленных стульев и вполуха слушая комментарии Ханджи по поводу программы мероприятия, листовку которой она сжимала в руках. Погода была солнечная, тихая и безветренная. Казалось, сама Вселенная благоволила сегодня всем людям на свете и, в частности, Леви Аккерману. Наконец, минутная стрелка добежала до начала концерта, благонравные слушатели чинно расселись по своим местам и на помост открытой сцены вышел конферансье, объявляя фамилии музыкантов. Время шло, артисты сменялись один за другим, наполняя мир прекрасными звуками. Но Леви будто оглох. Под ложечкой мучительно сосало каждый раз, когда на сцену вышагивал не Эрвин. Аккерман до белеющих костяшек сжимал ручки своего кресла и вытягивался напряжённой струной при объявлении следующего участника выступления. Он уже тысячу и один раз посмел усомниться в собственных навыках чтения – может быть, у него случилась галлюцинация, и воображение услужливо подкинуло ему желанную фамилию в программке мероприятия? Спросить у млеющей от музыки Ханджи, правда ли Эрвин Смит присутствует в списке выступающих, он так и не осмелился, зато молча корил себя, что не удосужился самостоятельно заглянуть в несчастную брошюрку. Концерт тем временем медленно и плавно перетекал к своему завершению, и Леви почувствовал себя совсем жалким и несчастным. «Припёрся сюда, разодетый и причёсанный, чего ждал то? Дурак самонадеянный» Вдобавок на солнце набежали какие-то облачка, и разом стало темно и неуютно. Леви поёжился и тоскливо вздохнул. Видимо, Вселенная кидает ему херовые знаки. — Дамы и господа, внимание, на сцену приглашается последний музыкант. Его мастерству и умению обращаться со скрипкой можно только восхищаться и аплодировать стоя. Прошу, встречайте, Эрвин Смит! Леви вздрогнул и неверующе уставился на сцену. Да, там действительно стоял Эрвин, мать его, Смит во плоти. В белой рубашке, серых брюках прямого кроя и элегантном галстуке-бабочке. Такого можно фотографировать и прям сразу размещать на обложке Vogue – образец идеальной красоты и грациозной утончённости. Леви подумал, что в таком случае купил бы все выпуски несчастного журнала – плевать на содержание страниц, он бы их даже не пролистал ради приличия, только любовался на обложку. А ещё он подумал, что не дышит уже приличное количество секунд, засмотревшись на Эрвина – того и гляди, слюна потечёт, как у дворняги, приметившей сочный окорок в витрине мясного магазина. Поймав краем глаза вопросительный взгляд Ханджи, Леви одёрнулся и взял себя в руки. «Ты сейчас вот правда чуть лужей не растёкся от какого-то мужика? Господи, ну ещё сходи подрочи на него. Откуда только в тебе проснулась эта гейская натура?» Леви мог бы и дальше плавать в своих мыслях, но, когда смычок Эрвина коснулся скрипичных струн, порождая чистые звуки воздушной мелодии, он одновременно и вернулся в реальность, и тут же выпал из неё куда-то в космические пространства собственных фантазий. Как по команде, из-за облаков выплыло улыбающееся солнце, раскидывая сеть золотых лучей прямо на замерших слушателей, на искусного скрипача, на весь вздрогнувший и пробудившийся от долгого сна прекрасной мелодией мир. Леви замер, глядя на освещённого солнцем Эрвина. Ему казалось, что это – таинственное предзнаменование. А ещё он подумал, что это сияет сам Смит, и никакому небесному светилу не сравниться вовек с этой чарующей энергией самой жизни, бьющей по ушам и всему телу благостными звуками. Леви был околдован. Зачарованный, он слушал и пил все ноты, выпархивающие из-под волшебного Эрвиновского смычка, с приоткрытым ртом, не чувствуя ни себя самого, ни любых других звуков – ничего постороннего. Только Эрвин Смит – солнцеподобный, великий и прекрасный – со своей чёртовой скрипкой. «И как он смог парой лёгких движений превратить меня в трепещущий комок чувств?» Леви очнулся только на последних нотах, когда его накрыло волной бурных оваций. Он мог бы оглохнуть, наверное, если бы не был так поражён этой дивной мелодией. Дрожащими хлопками Леви влился в поток аплодисментов, сглатывая вставший от волнения комок в горле и не отрывая своего взгляда от раскланивающегося на сцене музыканта. Эрвин выпрямился и, скользнув небесного цвета глазами по бушующей толпе, вдруг выхватил из всеобщего хаоса застывшую фигурку Леви. Аккерман мог бы поклясться, что Смит улыбнулся. Впрочем, с его места таких подробностей не было видно, но Леви просто почувствовал. — Эй, Левас, а твоя Мать Тереза классно играет, — воскликнула Ханджи, на её лице поблескивали мокрые дорожки слёз. Рядом с ней приглушённо сморкался в носовой платок такой же расчувствовавшийся Моблит. — Эрвин, — прохрипел Леви, — его зовут Эрвин Смит.

***

Уходить не хотелось, но и ждать Эрвина было как-то неудобно. Можно подумать, Аккерман припёрся на личную аудиенцию к Смиту. И Леви честно собирался сразу уйти, однако коляска почему-то долго не хотела двигать колёсами, а остальные слушатели невероятно медленно растекались по парку, мешая выехать из толпы наружу. Именно поэтому, а не потому что ему так хотелось, Аккерман столкнулся лицом к лицу с широко улыбающимся Смитом, который, видимо, тоже собирался домой. В руках скрипач держал букет алых роз, и Леви вдруг почувствовал еле ощутимый укол в сердце. «Дурак, всем музыкантам дарят цветы после выступления. Было бы глупо, если бы Смиту не подарили ничего. Он ведь такой…изумительный. Но ты бы не стал, правда? Ты бы не притащил ему букет, признавайся. Или…?» Леви сглотнул, не находясь с ответом для своего язвительного подсознания. — Привет, — тихо поздоровался Эрвин. Аккерман хотел сказать то же самое чётко и ясно, но вышло какое-то неловкое бормотание под нос. Смит наклонил голову набок и понимающе улыбнулся. — Эрвин! Как я рада встретить тебя снова так скоро! — завопила рядом стоящая Ханджи, — ты и правда крутой, я аж расплакалась, честное слово! И неожиданно для Леви и уж тем более для Эрвина Зое кинулась обнимать талантливого скрипача. Смит сначала растерялся, но улыбнулся и легонько приобнял девушку за плечи. — Здравствуй, Ханджи, благодарю, я искренне счастлив, что вам понравилось. — Присоединяюсь к её словам, Эрвин, это было чудесно, — воскликнул Моблит, и Смит кивнул ему всё с той же ясной и светлой улыбкой, источая блаженную ауру чего-то невыносимо приятного. Бернер взглянул на притихшего Леви и тактично коснулся локтя Ханджи, всё ещё висевшей на Эрвине: — Ладно, ребята, мы пойдём пока, купим чего-нибудь попить. — Ой да, давай, Левас, ждём тебя у киосков, — Зое разомкнула объятия, подмигнула другу и нырнула в рассасывающуюся толпу, ухватив в охапку Моблита. Эрвин качнулся на носочках, пытливо наблюдая за парнем в коляске: — Как твоё самочувствие? — А? — непонимающе воскликнул Леви, витавший в каком-то третьем измерении. — Не простыл после купания? — О, а, кхм, нет, всё в порядке, — выдохнул Аккерман. — Рад слышать, — кивнул Эрвин, помолчал и продолжил, — как тебе концерт? — Прекрасно, — Леви вскинулся вверх, щуря глаз от слепящего солнца, — ты играешь так…проникновенно. Ну то есть не только ты, а вообще все…музыканты. Кхм, я слушал всех, но ты…эм…невероятно в общем. Эрвин снова улыбнулся своей особенной улыбкой. — Хорошо, что ты пришёл. — Да, я тоже рад, что ты здесь, — брякнул Леви и быстро поправился, — то есть ты бы и так тут был, потому что ты в списке музыкантов, но…короче, здорово, что ты выступал. Слушай, а что это была за мелодия? Ну которую ты играл? — Я исполнял инструментальную пьесу Жюля Массне «Размышление» из оперы «Таис», — ответил Смит, — вообще там в идеале присутствует сопровождение арфы, но и скрипка сама по себе неплоха. — Ага, — хмыкнул Леви, — слово не то. — А какое то? — хитро прищурился Эрвин. — Ну, — замялся парень, — прекрасна. Скрипка сама по себе прекрасна. Но только в твоих руках, другого я не слышал. — Я польщён. — Да ладно тебе, а то твои фанаты не рассыпаются в комплиментах каждый раз, когда ты выходишь на сцену и блистаешь там. — Я? Блистаю? — рассмеялся Эрвин, — Леви, теперь я вдвойне польщён. Аккерман смутился, кашлянул и спешно забормотал: — Ладно, Эрвин, мне, наверное, пора, так что бывай. — Хорошо, — кивнул Смит и улыбнулся снова, — до скорых встреч, Леви. Скрипач перехватил розы поудобнее и двинулся широким размеренным шагом прочь от концертной площадки. У Леви перехватило дыхание, и вся кровь ударила ему в голову. Он вдруг отчаянными рывками рук привёл в движение коляску и кинулся вдогонку уходящей фигуре: — Эй, Эрвин, постой! Смит замер, обернулся и пошёл обратно. — Что-то случилось, Леви? — обеспокоенно спросил блондин. — Нет, то есть да, — запыхавшийся голос предательски не слушался своего хозяина, — я хотел сказать спасибо тебе за то, что тогда вытащил меня из чёртового пруда. И ещё извиниться, что вёл себя как мудак. Я иногда бываю такой, ну… — Я понял, — мягко произнёс Эрвин, — всё в порядке, Леви, я не обижаюсь. — И прости, что я тебя обозвал по-всякому. — Ничего страшного, меня дразнили и прозвищами похуже, чем ангел-хранитель. — Да ладно, — нахмурился Леви, — какие ещё прозвища, ты же такой идеальный. Слово слетело с губ быстрее, чем Аккерман успел его обдумать. Эрвин чуть вскинул свои густые брови и мягко усмехнулся: — Теперь ты решил засыпать меня комплиментами? — Иногда полезно разнообразие. Эрвин расхохотался, и Леви подумал, что этот звонкий смех звучит даже лучше всяческих там «Размышлений».