Тише, милая, я рядом

Небо набрякло темными рваными тучами, сиротливо прижалось к земле, заставив жителей города томиться тревожным ожиданием грозы. «Раскинулось море широко, и волны бушуют вдали…» Я задумчиво разглядывала поле противника, аккуратно расчерченное на клеточки. – Е6! – эх, была не была… – Мазила! – презрительно фыркнул Захар. Беспорядочная пальба по его кораблям не приносила значимых результатов. Зато у брата, кажется, имелась особая система ведения боя, и вот и сейчас он снова углубился в расчеты. Я грызла кончик карандаша, терзаясь муками неизвестности. Бабах! Короткая вспышка молнии, словно скальпель, рассекла сгустившуюся хмарь, из прорехи посыпались первые капли дождя, тяжелые и шумные, похожие на градины. – Г9! – Захар нанес ответный удар. – Ранил… – Г8! Дождь усиливался, и вместе с ним росли панические настроения в стане приспешников адмирала Каси. – Караул! Тонем! – метались по охваченной пламенем палубе линкора перепуганные матросы. Рядом догорал, погружаясь в пучину морскую, последний из оставшихся крейсеров. Насладиться победой Захару не позволил громкий стук в дверь. – Мы кого-то ждем? Захар озадаченно пожал плечами. Я захлопнула блокнот и побежала встречать таинственного гостя. Кем бы он ни был, он спас адмирала Касю от окончательного разгрома ее флотилии. Ненавижу проигрывать! – Рисковая ты девица, Кассиопея Андреевна, – перешагнув порог, Лука Петрович снял капюшон. – Не учили в глазок сначала посмотреть? «Как вспомнишь, так сердце болит». Капли стекали по модному серому дождевику. Промокшая прядь волос прилипла ко лбу. Карие глаза с хитрым прищуром следили за мной пристально, словно осмотр уже начался. И что Луке Петровичу до того, что мы доктора не вызывали? – Зашел проверить, как чувствует себя моя маленькая пациентка, – торжественно объявил он, расстегивая кнопки на дождевике. Аккуратно снял дождевик, оставшись в неизменной белой обтягивающей футболке, встряхнул его и повесил сушиться. Я неодобрительно покачала головой, глядя на лужу под ногами Луки Петровича. – Принесу швабру! – метнулась в сторону ванной. Чего доброго, растащат грязь по всему дому. «Моя пациентка! Нет, вы подумайте!» – я выдохнула с облегчением, когда за мной захлопнулась дверь ванной. Мне вполне хватало Захара с его нотациями. И вовсе я не маленькая! Папа говорит: «Ну, прямо невеста на выданье!» и вздыхает украдкой. Я поднялась на носках, придирчиво разглядывая себя в зеркале. Покрутила головой в поисках лучшего ракурса, пригладила ладонью растрепавшиеся волосы. Результат меня ожидаемо разочаровал. Не малышка, нет, но и не взрослая, оформившая в нужных местах девушка. Так,  сырой полуфабрикат, которому только предстоит дойти до готовности. Слишком большой нос, слишком длинные руки, которые не знаешь, куда деть, и два невпечатляющих холмика вместо груди. Уж точно не в них корм. И еще этот безобразный прыщ на лбу! Захар поймал меня за попыткой его выдавить, расшумелся. Волшебный крем, за которым он сбегал в аптеку, не особо исправил ситуацию. Ходи теперь с уродской блямбой, пугай людей… Погруженная в невеселые раздумья, я протерла пол в прихожей и пошла на кухню, чтобы поставить чайник. Попавшего под дождь гостя следовало согреть горячим чаем. Не буду, пожалуй, мудрить. Чабрец и мята – идеальное сочетание для уютного вечера. – Не рада меня видеть, Кассиопея Андреевна? – Лука Петрович возник передо мной, заняв весь дверной проем, сложил руки на груди. – По-моему, я проявляю чудеса гостеприимства, – я поспешила спрятаться от его пронзительного взгляда за распахнутой дверцей кухонного шкафа. – Или вы на диете? Не удивлюсь, если эта гора мышц питается только протеиновыми коктейлями. – Ты все-таки поаккуратней, не навернись с табуретки. Я смотрела на Луку Петровича сверху вниз. Когда еще представится такая возможность? Все как в любимых маминых романах, волевой подбородок с небрежной щетиной и, конечно же, с милой ямочкой. Дался мне этот подбородок! Дались маме эти дурацкие книжонки, поставщики дешевых эмоций! Герою, сошедшему с их страниц, полагалось быть обольстительным сердцеедом, лишающим сна и покоя всех дам в округе. Хотя нескладный гадкий утенок едва ли мог на что-нибудь надеяться… Я потянулась за жестяной коробкой с чаем. Табуретка опасно накренилась, но Лука Петрович вовремя подхватил меня и поставил на пол. – Ох, бедовая. Глаз да глаз за тобой. Только не вздумай истерить. Его предупреждение запоздало. «Раззява неуклюжая! Убилась бы, ей богу, убилась!», – ругала я себя, чувствуя, как внутри поднимается волна паники, превращаясь в цунами. Еще секунда – и я с головой ушла под воду, беспомощно размахивая руками, безрезультатно силясь сделать выдох. Машинально похлопала по карману домашних брюк, но заветного баллончика в нем не было. – Каська, у тебя молоко убежало! – вдруг воскликнул Лука Петрович, указывая пальцем в сторону плиты. – Где? – вместе с удивленным возгласом из меня вылетела порция воздуха – как пробка из бутылки. Я обернулась в указанном направлении, но ничего подозрительного не обнаружила. – Вот молодец, теперь вдыхай потихоньку, медленно-медленно, – как ни в чем не бывало, руководил мной Лука Петрович. Одной своей лапищей он обхватил мое запястье, другую положил на живот. Я вздрогнула от неожиданности, но не отстранилась. – Старайся, Кассиопея Андреевна, дыши мне в ладонь, надувайся, как шарик, – Лука Петрович кастовал заклинание, оплетая слова умело подобранными интонациями. –Умница. Ненадолго задержи дыхание и сдувайся обратно. А теперь все заново. Будем дышать, пока не успокоишься. Волна схлынула, и ноги перестали дрожать. – Все-таки ты не умеешь справляться с эмоциями, Кассиопея Андреевна. Зря Захар экономит на услугах психотерапевта. – Захар бы и рад раскошелиться, но никак не может меня убедить, – потупив взор, призналась я. – Упорство, достойное лучшего применения. В чем проблема, моя радость? – Я не доверяю врачам. – И даже мне? – наигранно возмутился Лука Петрович. – Вы – другое дело… Захар и его друзья – какие-то неправильные врачи. Или наоборот, правильные… Дорогая Вселенная, я запуталась! В этом мире все не то, чем кажется. А ведь мне еще предстоит довериться незнакомым докторам из медицинского центра. Конечно, Захар клялся и божился, что меня никто не обидит. Никто из списка врачей, который… Ядреный метеорит! Я рванула к холодильнику. Лука Петрович был уже тут как тут. Разве мог он не заметить фирменный цветной бланк клиники, пришпиленный магнитом к дверце? – Ну-ка, ну-ка, полюбопытствуем, – он подошел поближе, взял листок в руки. – Занятная вы все-таки семейка! Нормальные люди на холодильник список покупок вешают. Я пожала плечами, пытаясь скрыть смущение. Список врачей для предстоящего медосмотра, ничего особенного. Между прочим, мне так было спокойней. Создавалась иллюзия контроля над ситуацией. – Я тоже хочу участвовать в этом безобразии, – Лука Петрович нашел на подоконнике ручку и принялся изучать список с удвоенным вниманием. Глаза его светились восторгом, как у маленького мальчика на новогоднем утреннике. – Ага… неплохо, одобряю, но, знаешь, Кассиопея Андреевна, пульмонолог тебе пока не нужен. Захар сказал, ты здесь на все лето. Попозже запишу тебя к классному специалисту. Лука Петрович размашистым движением вычеркнул строчку из списка, и что-то накарябал рядом. – Так-то лучше, – он сунул листок мне в руки, и уселся на табурет, привалившись спиной к шкафу. – Педиатр? – с трудом разобрала я. Сдвинула брови, силясь вообразить, чем мне грозит эта рокировка. – А вы, значит, знакомы с педиатром из медцентра? – Само собой, – мой собеседник расплылся в блаженной улыбке, – Лукой Петровичем зовут, слыхала про такого? Говорят, отличный доктор. – Но слишком много на себя берет, – язвительно заметил Захар, заходя на кухню. – Пупок не развяжется, Захар Андреевич? Объективный взгляд со стороны еще никому не мешал. Умерь пыл, ты прекрасно знаешь, что я прав. – Мы и без тебя прекрасно разберемся. – Ну да, конечно. Интересно, как долго твоя сестра продолжала бы водить тебя за нос? Я поставила перед ними чашки и блюдца. Кто-то должен был взять на себя роль миротворца. – Черный чай или зеленый? – Так и знал, что кофе не предложат, – недовольно протянул Лука Петрович. – Кофе вечером – плохая идея, – не моргнув глазом, выдала я. На самом деле, кофе в нашем доме не водился. Банка растворимой бурды, взявшейся непонятно откуда, не в счет. – Ты прямо как твой брат-зануда. Можно подумать, сладкое на ночь – это то, что доктор прописал. Чем угощать будешь, хозяюшка? – Вам понравится. Я не считала себя искусным кулинаром, но технологию изготовления апельсинового рулета по маминому секретному рецепту освоила в совершенстве. Он был сладким, кислым и пряным одновременно, и буквально таял во рту, никого не оставляя равнодушным. Сегодняшний хмурый, пасмурный день я провела с пользой. Мне хотелось порадовать брата – Захар ведь так давно не был дома. Заодно и кислющие апельсины пригодились – не пропадать же добру. Провозилась полдня, и немного не рассчитала с размером рулета – привыкла готовить на весь честной мир. – Дай-ка попробовать, – Лука Петрович откусил кусочек и зажмурился от удовольствия. – Произведение искусства! – Подождите немного, сейчас чай заварится. – Не суетись, я сам налью, – Лука Петрович повертел в руках миниатюрную чашечку. – Я помню этот сервиз, его ведь Татьяна подарила? «Итак, она звалась Татьяной…» Я вся обратилась в слух. Вот они, интригующие подробности для моего зашедшего в тупик расследования. – Кто старое помянет, – Захар принес чайник.  Захар кипел, как чайник, разве что пар из ушей не шел. Хоть и пытался сохранять невозмутимый вид. – Стало быть, за давностью лет ненаказуемо… – Лука Петрович подвинул ему чашку, сам плюхнулся на табуретку. – Эх, какая пара была! Вообрази себе, Кассиопея Андреевна, с первого курса вместе! Конспекты вдвоем писали, к экзаменам готовились. Любовь любовная, как в слезливых девчачьих фильмах. И тут внезапно бац – и разбежались. Без объяснения причин. Я задумчиво ковыряла ложкой кусок рулета на тарелке. Надо же, я даже представить себе не могла, что у Захара был роман. Что он вообще способен любить и страдать. Но за последние несколько недель брат стал открываться для меня с другой стороны. И даже «старым офисным компьютером» я дразнила его, скорее, по привычке. – Не думаю, что мы должны были кому-то что-то объяснять, – сквозь сжатые губы процедил Захар. – Все правильно сделал, Захар Андреевич. Плодить вокруг себя многочисленные слухи, домыслы и сплетни гораздо интересней. – Ты что, наш семейный психотерапевт? – Захар был чернее тучи. Я наивно полагала, что гроза уже прошла. Но нет, вот она, пульсирует над кухонным столом, искрясь опасным электричеством. – Просто друг, – Лука Петрович гнул свою линию, как ни в чем не бывало. – С психотерапевтом, как я вижу, у вас не заладилось. Да тут не нужно быть специалистом, чтобы понять, что дело дрянь. Вы так несчастны порознь, как счастливы были вместе, или я не мастер говорить красиво? – Шут гороховый, – скривился Захар. – Фигляр и баламут, – охотно согласился Лука Петрович. – Сам ты, должно быть, без греха? И другим ошибок не прощаешь. Но разве ошибки не нужны для того, чтобы на них учиться? Погоди, не перебивай. Я понимаю, азбучные истины совсем не то, что взрослая жизнь. Только, Захар Андреевич, ты в правда называешь это жизнью? Вы простить друг друга не можете, и отпустить не в силах. С головой ушли в работу, но это на словах, а на деле каждый заперся в своей раковине и дуется, как мышь на крупу. – Браво, браво, – пламенная речь оказалась достойна аплодисментов.  – А что у тебя на личном фронте, Казанова? – Ха, манипуляция и попытка соскочить с темы. Не засчитывается. Пригласи меня в бар, пропустим по стаканчику и обсудим мои любовные похождения. Эти истории не для нежных девичьих ушей. И вообще, я не к тебе пришел, а к твоей сестре. – Свежо предание… – Не хочешь – не верь, – Лука Петрович повернулся ко мне. – Смотри, какую интересную штуковину я тебе принес. Не свистулька из бересты, но тоже сгодится.  Он протянул мне подозрительно знакомый предмет в продолговатом пластиковом футляре. – И что мне с ним делать? – растерялась я. Не коллекционировать же, право слово. Я ведь уже считала себя продвинутым пользователем, и даже научилась выговаривать мудреное название «пикфлоуметр». Лука Петрович не почувствовал подвоха. – Как что? Дуть в него, конечно! – покровительственным тоном объявил он. – Давай покажу, как надо. – Одну минуточку, – я принесла из комнаты и положила рядышком на стол второй прибор. – Что же, закрепим пройденный материал. – Захар Андреевич, а ты не так безнадежен, как я предполагал, – озадаченно протянул Лука Петрович.