Тише, милая, я рядом

Припаркованный у дома черный байк заставил сердце гнать кровь по сосудам в два раза энергичней. Я прибавила ходу. — Так домой торопишься? — окликнул меня знакомый голос. — Ты что тут делаешь? — я резко обернулась, едва не столкнувшись с Игнатом, неизвестно как оказавшимся позади меня. — Тебя жду. Захар сказал, ты в магазин пошла. Давай сюда пакет. — У тебя уже есть один, — сверток в руках Игната интриговал своими внушительными размерами и легким запахом благовоний. А за плечами болтался вчерашний рюкзак. — Второй для симметрии, — улыбнувшись, Игнат избавил меня от ноши. — Думала, ты сегодня будешь занят, — я старалась от него не отставать, за каждый его широкий шаг поспевая сделать два торопливых шажка. — Трубили общий сбор, разве я мог это пропустить? Что с рукой, принцесса? — Порезалась, — я спрятала руку за спину, мне было неловко перед Игнатом за свою недавнюю слабость. Храбрилась, хорохорилась, а в решающий момент вдруг дала слабину, включила задний ход. Не оправдала доверия — недаром, видимо, тени меня приговорили. Виновна! Игнат воздержался от комментариев. Так молча мы вошли в подъезд, поднялись на лифте. Дверь в квартиру была не заперта. — Хозяйка, принимай работу! — Кирилл с Захаром как раз закончили монтировать карниз для штор. Клубы строительной пыли осели еще не до конца, но увиденное мне уже понравилось. Окно больше не было исполосовано пластинами жалюзи, диктатура казенного дома наконец-то была свергнута. — Я сейчас тут быстренько все приберу! — я повернулась к двери, намереваясь метнуться за ведром и шваброй. — Умерьте пыл, юная леди! — когда Захар разговаривал со мной в подобном тоне, я вообще не желала иметь с ним никаких дел. Не нужно быть великой прорицательницей, чтобы догадаться, чем все закончится. — Мы еще не решили, что будем делать с вашей рукой. По мне и решать было нечего — пускай себе заживает, безо всяких вмешательств. — Мне тоже любопытно взглянуть, — уж если Игнат с ними заодно, то дело мое труба. — Пойдемте на кухню, там свет там лучше, — предложил Кирилл. — Давно ты стал заклинателем змей? — ехидно поинтересовался Захар. — Начнем с того, что Марина — моя жена. — Это не мешает ей тобой командовать. — Ладно, вызову огонь на себя, — Игнат уже распахнул дверь кухни. — Мариша, можно мы тут немного поколдуем? — Значит, перспектива остаться без ужина вас не смущает? — Марина окинула нашу компанию строгим взглядом. — Хотя кого я спрашиваю? Содержимого небольшого рюкзака Игната хватило, чтобы развернуть настоящую полевую операционную. Щедро обработав свои руки и кухонный стол антисептиком, Кирилл аккуратно размотал бинт. Три светлых головы склонились над моей ладонью, безвольно распластанной на столешнице. Устроили консилиум. — Тебе отрежут руку? — воодушевленно засопел рядом с моей коленкой Иван Кириллович. — И пришьют новую? — Вот оно, тлетворное влияние детских книжек на неокрепшую психику, — рассмеялся Игнат. — Нет, малёк, никто ничего отрезать не будет, — Захар поднял Ваньку на руки, поставил на табуретку. — Видишь дырку на руке? Твой папа возьмет иголку и аккуратно ее заштопает. — Как носок? — юное дарование не боялось вида крови. — Как носок. — Хочу смотреть! — Этого еще не хватало! — Марина стащила Ваньку с табуретки. — Хочу смотреть операцию, — жалобно хныкал он, повиснув на руке у матери и возмущенно топая ногами. — Папашкины дурные гены! — припечатала Марина, сердито хлопнув дверью кухни. — Врачебные династии ее не вдохновляют, — пожал плечами Кирилл. — Не забудьте отключить духовку, когда прозвенит таймер, — напомнила Марина, просунув голову в приоткрытую дверь. Запах курицы из духовки смешивался с вонью антисептика, образуя жуткую смесь, надолго отбивающую аппетит. Даже открытое окно не помогало. — Может, все-таки не будем меня штопать? — я жалобно посмотрела на Кирилла. — Рана глубокая. Хорошо, хоть сухожилие не повреждено. Пару-другую швов все-таки придется наложить. Ему-то что — плевое дело, а меня чуть не принял в свои объятия Кондратий. — Правильно! — не сдержался Захар. — Давайте лучше подождем милости от природы, глядишь, рука сама сгниет и отвалится. — Сейчас вслед за Ванькой за дверь отправишься, — шикнул на него Игнат. — Кась, шрамы только брутальных мужиков украшают. Мы тебе такой шовчик красивый сделаем — даже похвастаться потом будет нечем. Всего один маленький укол потерпеть придется. Для моего воспаленного воображения любой «маленький укол» был эквивалентен торпеде с атомной боеголовкой. С мгновенным взрывом паники. Я отсчитывала секунды до начала катастрофы — «восемь, семь, шесть…» — Дыши глубже! — скомандовал Игнат. Борясь с подступающей тошнотой, я последовала его указанию. Но воздух никак не желал проталкиваться в легкие. — Не суетись… Вдыхай медленно и глубоко. Сосредоточься на дыхании. Закрой глаза и слушай мой голос. «Дай мне сил, дорогая Вселенная!» — Над Байкалом небо хмурится, На закате солнце щурится, Дымка синей занавескою Прикрывает берега… «Что это? Стихи? Сейчас? Игнат читает стихи?» — боеголовка взорвалась где-то в море, обдав меня холодными брызгами… Я открыла глаза. Дышать было уже легче. –Треплет гладь морскую ветрами, И седыми километрами На хребтах чертою резкою Белоснежные снега… Помнится, зашел у нас с Игнатом как-то разговор о местах силы. И я рассказала ему о своем знакомстве с духом Байкала, мудрым, добрым, всеведущим. Игнат сказал тогда, что очень хорошо меня понимает… — Над Байкалом словно вьюжатся, Хороводы чаек кружатся, И стегает их жестокая, Беспощадная Сарма. Зашуршала обертка шприца. Хрустнул, отломившись, носик прозрачной ампулы. Все эти пугающие приготовления меня как будто бы не касались, были просто фоном. Меня качало, словно на волнах, в ушах шумело. Я следовала за голосом Игната, как слепой за поводырем… — Но поём мы во спасение, Пусть стучат в борта осенние То ли с запада, с востока ли Беспокойные шторма. Руки в перчатках, блестящие инструменты. Суровая медицинская магия четких, выверенных движений, дерзнувшая вступить в спор с законами природы. Слаженная работа команды… — Ай! — Уже все, Касенька, ты умница, — Кирилл кинул использованный шприц в мусорное ведро. — Ночь на угольях замешана, Небо звёздами увешано, Дремлет море легендарное, Отдыхая от жары. И плывут заворожённые Наши души обнажённые, И творят стихи янтарные У истока Ангары… — Ваш выход, маэстро, — Кирилл подал Игнату иглодержатель. — С чего вдруг такие почести? — Так уж и быть, сегодня побуду твоей верной медсестрой. Только не привыкай, — Кирилл перевел взгляд на меня. — Будет больно — не терпи, говори сразу. И лучше отвернись. Ничего интересного тут нет. — То-то Иван истерику устроил! — пробурчала я. — В его возрасте любопытство всегда перевешивает здравый смысл, — Захар стоял за моей спиной, придерживал меня за плечи, чтобы случайно не дернулась или не свалилась в обморок. Краем глаза я следила за тем, как прокалывает кожу иголка, и как ловко Игнат вяжет узелки. Было странно, немного неприятно, но не больно. — Ювелирная работа! — оценил его старания Кирилл, накладывая стерильную повязку. — Учитесь, пока я жив! — Смотрите-ка, уже зазнался! Противно запищал таймер духовки, возвращая нас всех на грешную землю. Война войной, а обед по распорядку. Марина не теряла времени даром — моя комната сияла чистотой. Захар с Кириллом поставили кровать на место и принялись распаковывать коробки, сортируя их содержимое под удивленные возгласы: «Надо же, какая занятная штуковина!» Игнат с Мариной повесили шторы — темно-синие, с золотыми звездами, расстелили на полу у кровати ковер с толстым ворсом, поменяли унылое однотонное постельное белье на пестрое и розовое. Греющее нежную девчачью душу. Положили сверху пушистый плед, так же, как шторы, украшенный россыпью сияющих звезд. Иван Кириллович тоже был чертовски занят. Пыхтя от усердия, он сверлил невидимые дыры в воздухе. Дрель жужжала, прямо как настоящая, и мигала лампочками. Я следила, чтобы он не путался под ногами, поскольку к хозяйственным работам была признана временно непригодной. Комната постепенно обретала уютный, обжитой вид. Из коробочных недр появились декоративные подушки, чтобы удобно сидеть на полу. — Вон та стена кажется пустоватой. Можно, я на нее плакат повешу? Следов не останется, обещаю. Одним из самых ценных моих сегодняшних трофеев действительно был плакат. Большой, яркий, во всем своем великолепии «эзотерического бреда». Про устройство чакральной системы. Не то, чтобы я особо рассчитывала на благосклонность Захара, скорее, закинула плакат в корзину просто за компанию. — Я об этом пожалею, — обреченно вздохнул брат, когда я, вытряхнув плакат из тубы, развернула его во всю длину. — Для тебя это полный бред, а для твоей сестры — концепция мироустройства, — пришел мне на помощь Игнат. — И с этим тебе придется считаться, приятель. Не обязательно сразу пытаться открыть у себя третий глаз. Достаточно просто перестать презрительно фыркать, каждый раз проходя мимо. — Давайте рядом анатомический плакат повесим, — предложил Кирилл. — Ради благого дела я утащу один с работы, выберу самый милый, обещаю. И будет у вас стена дружбы. Если, конечно, Касенька не против. Полчаса назад он подавал Игнату инструменты, не особо интересуясь моим согласием. Но, разумеется, я была не против. Особенно, если это и правда поможет нам с Захаром понять друг друга. — Дамы и господа, финальный штрих! — изящным жестом фокусника Игнат поднял перед собой загадочный пакет, который принес с собой. — Ты ограбил сувенирную лавку? — ахнула Марина. — Попрошу без паники! — для борьбы с тенями любые средства хороши, но это тебе, Кася, точно понравится. Как кролика из волшебной шляпы, Игнат извлек из пакета какой-то плоский круг, упакованный в шуршащую полупрозрачную бумагу. — Ловец снов! — угадала я. — Он заряжен защитными заклинаниями особой силы, — Игнат перешел на таинственный шепот, обращаясь теперь непосредственно ко мне. — Ни одна тень в здравом уме не сунется. «Пускай только попробуют!» — я с особым, торжественным благоговением рассматривала разноцветные перышки в хитросплетении изящных веревочных узлов. — Скептиков просим выражать свое недоверие где-нибудь за дверью, — это Игнат произнес уже в полный голос, с ударением на два последних слова. Захар, который в это время перевязывал шпагатом стопку картона, предназначенную для переработки, мужественно промолчал (сделаем вид, будто бы я не заметила, как Кирилл с размаху наступил ему на ногу). Еще в магическом пакете Игната обнаружилась пара массивных подсвечников, металлических, не чета безвременно почившему собрату, и проектор ночного неба, представляете? Как чутко он угадал! Как волшебно будет выглядеть моя комната ночью! Мне хотелось повиснуть у Игната на шее, вереща от восхищения. Но я благоразумно обошлась искренними восторгами и благодарностями. — Обязательно нужно отпраздновать новоселье. Ленточку, так и быть, перерезать не будем. Обойдемся торжественной речью счастливой хозяйки, аплодисментами и чаем с тортиком. — Да, вшивый о бане, а Игнат — о тортиках, — заметил Кирилл. — Без тортика никак нельзя, — Игнат хитро подмигнул мне. — Хочешь, скатаемся вместе? — Малявка, не смей даже приближаться к этой машине для самоубийства! — завелся с полоборота Захар. Мы с Игнатом обменялись многозначительными взглядами. — И не переглядывайтесь мне тут, как соучастники. Игнат, если узнаю, что ты катал мою сестру на своей колымаге, можешь писать завещание. — Так и быть, за тортиком скатаюсь сам, — ради сладкого Игнат был готов на любые подвиги. — Пойдем, Кась, поможешь мне накрыть на стол, — позвала Марина. — Только давай не на кухне…