Поздний цветок

Шура скептически поднимает бровь, наблюдая как поспешно собирается Мишка. Балу даже взгляд на часы бросает и удивлённо присвистывает. Время едва за десять перевалило, а этот уже куда-то лыжи навострил. Хотя, почему куда-то? В одно конкретное место. К одному очень хорошо известному человеку. Он к этому человеку уже который день мотается и будет мотаться ещё долго. — Ты опять к Андрюхе намылился? — уточняет чисто для галочки Шура, старательно делая вид, что он тут мимо проходил. — К кому ещё, е-мое? — брякнул не поднимая головы Миша, спешно зашнуровывая гады, но усилившийся запах дал однозначный ответ. Насторожился. — Ну, логично, — кивнул Шура и осторожно подошёл чуть ближе , чтобы не спугнуть. — Ты хоть позвонил ему? — Да ну. Он опять ругаться будет, — отмахнулся Миша, тихо матерясь себе под нос. — А если ты без звонка заявишься — не будет, — хмыкнул Шура, облокачиваясь на стену и с интересом наблюдает за темной макушкой друга, что продолжал воевать с длинными шнурками. — Я гитару с собой возьму, — брякнул зачем-то Миша, махнув косматой башкой на стоящую на пороге акустическую гитару. — О да! Будет чем отбиваться от Купчинского поэта, — хмыкнул Шура, прекрасно понимая, что Андрей сначала разозлиться и, возможно, только потом кинет в этого Ржевского ловеласа чем-нибудь. Возможно, горшком. — Шур, ну ты-то чего? — наконец поднял голову Миша, опечаленно смотря на друга, как щеночек, которого не выпускают. Вот-вот и начнёт скулить, скрестись в дверь, лишь бы его поскорее выпустили. — Я чего? А ты? Ты в Купчино гоняешь как на работу, — фыркает Шура, скрещивая руки на груди и с интересом стал ждать дальнейших действий. — Я же к другу хожу. Причём он обещал мне тексты. Плюс, может чего ещё напишет на новую музыку, — принялся оправдываться Мишка, отводя взгляд в сторону. «Не договаривает, собака сутулая!» — с каким-то торжеством осознал Балу, наблюдая как шухерится друг, как вновь и вновь теребит мочку уха. Видимо сам до конца не понимает — что его так тянет в Купчино? Видимо, признаваться, что мотается он к другу с совершенно не дружеским помыслом, о котором видимо и сам ещё не догадывается. Нет, он точно не пытается так забраться в штаны к Князю. Просто Горшок сам не осознаёт до конца, что крутится он около Андрея не только из-за стихов его волшебных или рисунков чудесных. Не догадывается, что их «дружба» у других людей называется влюблённостью. Не догадывается, не осознаёт, но что-то точно скрывает и связано это несомненно с Князем. А недоговаривающий что-то Гаврила — к беде. Один раз уже Балу пропустил такое знамени и итог был неутешительный. Повторять не хочется. — Я боюсь представить, что будет, когда он наконец выйдет с «карантина», — с деланным беспокойством бросает Шура, заинтересованно разглядывая ковёр на стене. — А что будет? Всё будет так же. Пилить новую музыку будем, на сцене выступать, может на какой-нибудь фест ещё пригласят, — рьяно начинает доказывать Горшок, руками ещё для пущего эффекта размахивает, но в глаза не смотрит. Боится, что друг детства в них что-то такое прочтёт, что... Намертво прицепится и тогда Миша никуда не сможет уйти, даже к Андрюхе. Особенно, к Андрюхе. Но Шуре и этого хватает, чтобы что-то своё разглядеть в своем «дорогом» друге. Разглядеть, зацепиться за его странное поведение и решить, что лучшим решением будет уже подводить Гаврилу к мысли, что вторичный пол их Сказочника повлияет на всё. Жизнь, творчество и, блять, личную жизнь Балу! Даже если он будет сторонним наблюдателем его втянут. Причём втянет именно Мишка со своими пиздострастиями! У него вечно всё через одно место, а если нет, то... Вообще, было бы отлично, если бы и эти раз был исключением из правил. А так теперь Андрюха будет главной темой. Хотя он был главной темой всегда. Сначала этот щенок восхищённо, чуть слюнями не давясь, рассказывал об прикольном парнишке из Купчино. Прыгал постоянно около него, радостно размахивая эфемерным хвостом и всё норовил свой нос любопытный засунуть в тетрадь. Причём эта Купчинская булочка сама не препятствовала и с радостью отдавала тетрадь, чтобы этот щенок радостно носился по репточке или по их квартире на Миллионной, всем бы совал под нос тетрадь чужую и гордо говорил, что это всё Андрюха написал. Потом, спустя какое-то время, он скулил, долго и надрывно, когда Князя в армию забрали. Будь возможность, он бы и за поездом тогда побежал, но, благо, друзья держали крепко. Теперь вообще-то переквалифицируется в сторожевого пса. Осталось только узнать: из дружеских побуждений он это делает ли? Али что скрыто за этой «заботой»? Может наконец на него снизойдёт озарение, что невозможно так, снихуя, к человеку привязать. Причём настолько крепко, что, чтобы их разъединить, придется с мясом друг от друга отрывать. Хотя пробовать страшно, потому что за подобную попытку один злой-презлой альфа им чего-нибудь откусит. И лучше будет, если только руку, а то ж и голову может. В общем, Шуре бы очень хотелось, чтобы всё разрешилось быстро и с его минимальным участием. — Кстати, раз Андрей у нас оказался омегой, придётся следить за циклами, — вздыхает Шура, решая давить до тех пор, пока не получит нужной реакции или ответа. — А то кто-нибудь из группы вдруг сорвётся, а под рукой только такой неожиданно сладкий Андрюша. — Ты чё блять такое говоришь?! Из ребят никто и никогда...?! — сразу же взбесился Миша, распрямляясь во весь свой немалый рост — даже сутулиться перестал, зараза такая! — и, будто бы даже, раздаваясь в плечах. Альфу включил. В глаза он теперь смотрел с вызовом и гневом. Балу даже почувствовал как на загривке волосы дыбом становятся в ответ на чужую реакцию. Аж самому захотелось зарычать в ответ, но рациональная его часть в этот раз смогла одержать верх, приструнить звериную суть. Но успокоиться он — не успокоился. — А ты уверен? А если кто-то не из группы? Кто-то со стороны? Может кто-то из наших коллег по цеху? Кто-то из организаторов? А может какой-нибудь фанат? — чётко и метко начал задавать вопросы Шура, наступая на Мишу, чтобы придать вес своим словам. С каждым вопросом Миша всё больше сутулился, будто под весом чужих слов, отступал к двери и, в конечном итоге, оказался где-то в районе плинтуса у порога скукоженным как... Как член в ледяной воде. Ассоциация, конечно... Нет времени другую придумать, пусть пока скукоженным членом побудет. — Ну не знаю я, Шур. Но я Андрюху никому не дам в обиду. Ну и... Того самого... Не дам сделать, — забубнил Миша, складывая ушки, но голос его звучал уверенно и четко. — А если он сам захочет? Вот понравиться ему кто-то из всех перечисленных мною людей, а тут ты... Защитник чести и моральных устоев. Что же тогда ты будешь делать? Или не будешь мешать? — хмыкнул недобро Шура, старательно сдерживаясь. Если играть, то до конца. — Если он сам захочет то я... — начинает уверенно Миша, а потом его лицо застывает, сам он каменеет. Шестерни в голове начинают крутиться с удвоенной силой. — То ты? — спрашивает Шура, побуждая продолжить мысль, а то друг застыл как статуя. Ещё и замер так, то ли выпрямиться хочет, то ли решил показать упыря. — Если он из группы не уйдёт, то заебись, — сморгнув наваждение отвечает Миша, но глаза у него при этом какие-то слишком грустные. — Я только рад буду, если Андрюха себе кого-то найдет. «Пиздит», — с сожалением осознал Шура и сразу же разозлился. Он этому полудурику друг детства вообще-то! У них друг от друга секретов априори быть не должно, а этот что-то ещё пытается утаить. Тихушник недоделанный! Ему дружков с «Там-Тама» хватает! Это ведь не им, а ему, Шуре, когда-то приходилось по городу бегать и искать этого дебила, так сейчас ещё что-то скрыть пытается! — Не, Гаврил, так дела не делаются! — начал с претензиями Балу, упирая руки в боки. — Ты либо честно мне отвечай, либо к Андрюхе перестань шастать! — Это что за условия, блять?! — разозлился Миша, вскидываясь и злобно скалясь. Вечно он на дыбы вставал, когда не удавалось от вопроса отвертеться. А тут ещё угрожают лишить такого важного в его жизни Князя. — А по-другому нельзя. Ты по-другому мне из тебя ничего не вытянуть, — фыркает Шура, складывая руки на груди и твёрдо смотрит в почти черные глаза собеседника. — Не приплетай к этому Андрюху! — махнув рукой, будто разрезая воздух между ними, рычит Миша. — А разве его это не касается? Ты ж мне что-то не договариваешь связанное с Князем, — недоверчиво прищурившись, выдыхает Шура, каким-то чудом сохраняя ясный рассудок. Мишкой воняет слишком сильно и терпко. Сложно самому не сорваться. — Ничего я не скрываю! — продолжила возмущаться эта Ржевская шпала. — Скрываешь! Ещё и глаза прячешь, падлюка такая, — продолжил наседать Шура, не сумев проигнорировать явный признак лжи. — Чего сразу подлюка? — дернулся, словно от пощёчины, Миша и забухтел недовольно, даже оскорбленно. — Ничего я не подлюка. — Тогда говори, — потребовал Шура, грозно сведя свои не менее выдающиеся брови. Не один же у них Мишаня такой мохнобровый. — Всё говори! — Да ну... Я сам толком не знаю. Не понимаю, — забубнил неуверенно присмиревший Мишка. — И что не понимаешь? — сбавил обороты Шура, спрашивая спокойно и заинтересовано. — Почему мне так надо Андрюху увидеть. Это ж ерунда какая-то! Внутри скребётся постоянно, просится, чтобы я к нему сходил. И я не могу терпеть. Ну не могу я выносить, когда душа ноет, словно с Андреем что-то случится, пока мне рядом не будет. Вот я и иду и, только после того, как я буду убеждён, что с ним всё хорошо, — успокаиваюсь. Внутри всё стихает, — на удивление внятно объяснил все Горшок, но смотрел он на друга своего умоляюще, словно расписал подробно всё уравнение, а очевидный ответ понять не может. Помощь ему нужна. — Мой глупенький друг Гаврила. То что ты ощущаешь называется «тоска». Скучаешь ты по другу своему, — важно начал Шура, довольно прищуриваясь, похлопал даже своего нерадивого друга по плечу. — Хотя знаешь... Тоску ведь могут ощущать не только друзья, но и... — Значит я просто по Князю скучаю? Тогда всё пройдёт, когда он вернётся? Значит надо просто подождать, — естественно Мишка до конца слушать не стал. Мгновенно воспрял духом и весь вытянулся, заулыбался радостно. — Теоретически должно помочь, — напыщенно-серьезно видом покивал Шура, ничуть не обидевшись на то, что его прервали. Понимал, что друг у него тот ещё торопыга. — Но вот только тосковать можно не только по другу, но и... — Класс! Спасибо, Шур. Я тогда пошёл! — теперь этот гад с неполным набором зубов сиял как начищенный пятак, и ему было плевать, что он в очередной раз прервал чужую речь. Радостный Горшок с гитарой наперевес — когда только схватить-то её успел? — мгновенно покинул чужую квартиру, громко хлопнув дверью. Только гады и сверкали. Он ведь даже обувь вытер, чтобы хоть немного опрятным казаться. Небывалое дело для Горшка. — Надеюсь Андрюха за меня отомстит и кинет в этого неблагодарного горшок, — со вздохом сказал Шура, запуская пятерню в крашенные лохмы. Вроде, помочь хотел другу и помог, вроде как, но свою мысль не смог ему донести. Не смог втолковать, что дружба у них «особенная», причем настолько, что неровен час перерастёт в романтические отношения. По Мишке же сразу видно, что он с первого взгляда влюбился в сказочный мир Князя, да и в самого создателя заодно. Андрей тоже относился к Мише по-особому, многое позволял, к примеру, нарушать личное пространство. Горшок всегда был тактильным, но его тактильность по отношению к Князю всегда переходила границы дружбы. Но были и моменты, когда Андрей отстранялся от Миши, выворачивался из-под его руки, куда-то пытается слинять, но Мишка, в основном спьяну, сразу же ловил Андрея в крепкие объятия, мурлыкал что-то ласковое ему в ухо и тот мгновенно успокаивался. Выглядели они как парочка в этот момент, да и в остальные тоже. Они вообще во множестве моментов выглядело как ёбанная пара, но в один голос утвердили, что друзья. И никто не сомневался, ведь один из них был бетой, плюс, они друг с другом не спали... Не трахались и не целовались... В губы... Взасос. Сейчас их отношения начнут воспринимать по-другому. Остаётся только надеяться, что эти два молодца с соломой в бошках не учудят что-то плохое. Очень надеяться. Мишка вернулся уже к ночи с пакетом пирожков и простенькой тетрадью в зелёной обложке, что прижимал к себе бережно, словно самую ценную вещь. Хотя это и было самое ценное, что было у него при себе. При виде пирожков Шура понял, что у него слюнки потекли. Давненько он не кушал явств с княжеского стола, поэтому протянул руку, чтобы забрать пакетик ароматных пирожков, а, когда потянулся, чтобы и тетрадь забрать, Мишка предупреждающе зарычал. — Ладно-ладно. Не трогаю я тетрадь, — вскинув руки, миролюбиво заметил Балу, насмешливо взирая на этого пёсика бездомного. — Охранник выискался. — Андрюха мне её отдал, — нахмурился Миша, поясняя серьезным тоном свою реакцию. — Только мне и можно в неё заглянуть. — Да-да. Куда мне, холопу безродному, княжеские вензеля рассматривать. Ещё и дышать на них нельзя, не то что смотреть, — закатив глаза, выдохнул Шура, медленно отступая с добычей в сторону кухни. — Ну, Шур. Я тебе пирожков принёс, — сразу заканючил Миша, ещё и морду жалобную состроил при этом. — Откупаешься, Гаврила? — хмыкнул Шура, задумчиво тряся пакетом и мысленно соглашаясь. Пирожки домашние он давненько не ел. — Что ж, тогда я возьму. Кстати, а где гитара? Вопрос срывается с губ вместе с осознанием, что это чудо притащилось налегке. «Неужели в Купчино отжали? Хотя рожа целая. Потерял что-ли?“». — Андрюха взял, — сразу развеял все сомнения Миха и плюхнулся на стул. — Сказал, что у него струны порвались, а за новыми родители точно не пойдут. — Бедняга, — понимающе закивал Шура. Он струны нормально смог покупать только после того, как начал калымить. — Тебе хоть не попало, что снова заявился без предупреждения? — Не, тёть Надя даже пирожков дала и тетрадку вынесла. Ну и гитару взяла, — покачал головой Мишка, протянув грабли к пакету с пирожками, за что сразу получил по руке. — Я говорю об Андрюхе, — пояснил Балу и отодвинул пакет подальше. Этот вечно голодный может за один присест сожрать всё. А домашних пирожков самому хочется. Особенно, интересно узнать: настолько ли вкусные эти пирожки, что Андрей в своё время не смог продержаться и недели на улице. — Не попало от него? — Не. Он сегодня спокойный, — Мишка даже не обиделся, что ему пирожков не дали. А при упоминании Андрея и вовсе разулыбался. — Это радует, — кивнул Шура, ощущая облегчение. Сучащегося Князя бы они точно не вынесли. У него ж фантазия такая, что лучше не будить лихо. Ещё и язык подвешен хорошо. — Ага. Послезавтра уже можно будет ему выйти на улицу, — продолжил кивать Миша, словно компенсируя отсутствие у себя хвоста. Радовался как ребенок малый. — Но ты к нему и завтра пойдешь? — на всякий случай уточняет Шура, заранее зная ответ. — Ага. Ещё завтра струн ему куплю и гитару свою заберу, — продолжил активно кивать Миша. — А нельзя послезавтра? — без надежды уточняет Шура, наблюдая как быстро радость на такой живой морде сменяется недовольством. — Не, нам с Андрюхой надо в больницу, — помотал косматой башкой Миша. — Вам? Или только ему, а ты за компанию? — при отсутствии сильного недовольства и мата со стороны друга детства, Шура не стал отказывать себе в удовольстсвие продолжить импровизированный допрос. — Ему, — подтвердил Миха и даже пояснил: — Провериться, а ещё ему должны выписать таблетки. — А твоё присутствие прям обязательно? — без шпильки Шура тоже не смог, но друг этого не заметил. — Конечно, е-мое! Как я могу его одного теперь отпустить? Рядом всегда буду, — выдал с довольной лыбой Мишка. — Всегда точно не надо, — хмыкнул Шура, медленно доставая пирожок и мучительно долго рассматривая его на свету. — Ещё потенциальных ухажёров отвадишь своей страшной рожей. Будет тогда наш Князь один-одинешенек. — Да чё ты, Шура, заладил-то! Князю и так нормально. У него есть мы и музыка, — а вот слова об ухажёрах Мишка пропустить не смог, опять набычился ещё и глазами рассерженно сверкнул. — А ещё мир его расчудесный, — вздохнул Шура, понимая, что продолжать легонько играть на нервах своего нерадивого друга придется осторожнее. Вон как сейчас надулся. — Мих, я знаю. Но за будущее нашего общего друга — беспокоюсь. — Не надо, эт самое, беспокоиться. Андрюха сам всё может решить, — уверенно заявил Миша, продолжая буравить своим темным взглядом переносицу Балу. В глаза он от чего-то не смотрел. — Тем не менее, без твоего благословения — он не сможет завести альфу, — хмыкает Шура, задумчиво жуя пирожок. Кстати, очень вкусный пирожок с рисом и яйцом. Не зря получается Андрюха свинтил обратно к родителям. Добрые они у него, понимающие, да и этого, чудика с соболиными бровями, подкармливают время от времени, как какого-то бездомного пса. Жалеют видимо. — Так я ж о нём беспокоюсь. Вдруг какой-то ненормальный привяжется, а Андрюха сразу и не поймёт. Поэтому надо ему пару подбирать внимально, — уверенно заявляется Мишка и, как у него обычно бывает, даже не осознаёт, что забота такая на нормальную заботу и не похожа. Нельзя ведь заботится насильно. — У тебя поди и список примерный есть? Ну, какой альфа Андрею подходит? — Балу, мысленно извинившись перед Мишкой за это, решает план его разрушить. А то Андрюху придется спасать не от предполагаемых левых типов, а от этого заботливого дурака. — Конечно, е-мое! — осклабился радостно Миха и из кармана штанов вытащил сложенный в три раза альбомный лист под ахуевший взгляд зелёных глаз. — Фига, — присвиснул Шура, разворачивая лист и пробегаясь взглядом по листу исписанному с обоих сторон Мишиным убористым почерком. — Тут сколько пунктов? — Пятьдесят шесть, — гордо выдал Мишка, вздергивая морду к потолку. — Гаврил, что-то эта бумажка не вяжется с твоим образом отвязного панка, — мягко и осторожно начал Шура, стараясь не ляпнуть о том, что Мишка уж очень похож на отца в данный момент. — Ещё и пункты такие, что слабо верится в существование такого идеального альфы. — Чего сразу — не вяжется? Это ж ради Андрюхи! Я о нём забочусь вообще-то! — упрямо продолжил Миша, совершенно не понимая, что это точно не забота. Нет, Шура тоже любит влезать в чужие дела и жизни, чтобы помочь. Но он ведь реально помогает. — Осталось только это Князю сказать, — едва слышно, себе под нос, пробубнил Шура, внимальнее вчитываясь в данные пункты. — Ты Андрею говорил? — Ещё нет. После похода к врачу скажу, — покачал головой Миша, как-то даже сдуваясь. «Неужели боится, что за такую самодеятельность получит по своей лохматой башке? Андрюха у них добрый и понимающий, но и он не станет терпеть ограничения своей свободы. Вломит, как пить дать». — Ты, главное, не затягивай с этим, — посоветовал Шура, но от очередной шпильки не смог удержаться. — Такого красавца ещё по дороге из Купчино заарканит какой-нибудь левый тип. — Поэтому я и буду его провожать, — выдал с гордостью Миша, аж сияя от того, что оказался таким предусмотрительным. — И почему я не удивлён? — хмыкнул Шура, решая не рушить башенку задач и решений этого гиганта мысли. Андрей с этим справится лучше. Может реально вломит так, что мозги у этого «вершителя судеб» на место встанут. Или хоть желание лезть с советами по поводу личной жизни отобьёт. Хотя, Гаврила у них упрямее осла и твердолобее барана. Но и этот Купчинская булочка не из простого теста сделана — переубедит. Шура на это надеется.