Save me, I beg…

Игорь выходит из башни «Vmeste» в очень смешанном настроении. Улица Петербурга встречает его, к удивлению, приятным весенним теплом и солнцем. Гром улыбается такой хорошей погоде, жмурит нос и склоняет голову к плечу. Надо Димке набрать, на работе наверное сейчас… Хотя, время? А-а, так у них обеденный перерыв. Супер. Тогда прямо сейчас и позвоню ему. Майор выдвигается в путь с, всё-таки, приподнятым настроением. В кармане щупает свой телефон доисторических времен, включает и молится, чтобы зарядки на нём было достаточно. Заряд батареи мигает опасными десятью процентами, на недолгий звонок хватит. Нужно у Димы спросить про зарядку на нокиа… Вдруг завалялась где? Хотя, Господи, с такими кирпичами давно не ходит уже никто. О чём я вообще… Ну у Фёдора Иваныча по-любому она найдется. Надеюсь. Гром нажимает пару кнопок, звонит Диме, который сразу же берет трубку. — Алло? — голос по другую сторону какой-то севший, хриплый. — Алё, Димка. Чё с голосом у тебя? — А-а… Так я это, приболел немн… — Дубин громко кашляет, отчего Игорь раздражено отодвигает телефон от уха. — На больничном я, дома вот сижу. Простыл вчера, такой дождь был, жуть… Ты, кстати, как? — О чём ты? — Ну вчерашнее… Ты не похож по своему радостному голосу на человека, у которого вчера сгорела квартира. — А, ты про это… Да слушай… Нормально всё, я смирился как-то. Я же не изменю уже ничего? Дом сгорел и сгорел, ты же не изменишь это уже? Главное, что бы ты помнил обо всём, об этом. — Тоже верно. Слушай, а-а… М-могу поинтересоваться кое-чем..? Боюсь, вдруг для тебя этот вопрос может показаться несколько личным… — Господи, Дим. — Игорь смеется и потирает переносицу. — Мы дружим сколько с тобой? Спрашивай всё, что считаешь нужным. — Что у вас с Разумовским..? — голос Димы решительный и уверенный в себе. Не боится. Возможно. Грома словно холодной водой окатывают. Телефон чуть не выскальзывает из руки. — Ничего. А что должно быть?  — Да я тут новости в Интернете почитал… Тебя вчера после пожара с Сергеем Разумовским заметили. Вдвоем. Как он тебя пледом укрыл, а потом повел к машине, и вы уехали куда-то. Люди очень интересуются таким раскладом событий. Как вас судьба-то так связала? — Дим. Мы с ним едва знакомы. Он мне помог по доброте души своей. Клянусь. — Столько людей страдают и погибают от пожаров и других несчастных случаев, а помочь он решил именно майору Игорю Грому? — Ну заметил новости значит именно о моём доме. Я-то чего могу сделать? Дим, я врал тебе когда-то? — Постоянно. Дима некоторое время молчит, из-за чего Грому становится неуютно. Слышит после этого заливистый смех, перерастающий в кашель. — Кажись, заприметил тебя он. Отвечаю, Игорёк. Майор возмущенно вскидывает брови и почти кричит в динамик. — Да чё ты несёшь? — Что и слышал, громила. Разбирайся сам в своих личных вопросах. Мне тут по делу Чумного Доктора ещё разгребать и разгребать материалы… — Ага, удачи. Дубина. — Игорь добреет в голосе и тихо посмеивается. — Короче, я чё звонил. Могу к тебе заскочить? Надо обсудить пару вещей. И ещё, у тебя зарядки на мой телефон не найдется? — Если это не по делу ваших с Разумовским взаимоотношений, то конечно, приходи. Насчёт зарядки не уверен... Надо будет поискать хорошенько. — Давай тогда, увидимся. Телефон уже разряжается. — Ага. Давай. Гром быстро сбрасывает звонок и убирает мобильник в карман толстовки. Устало и вымученно вздыхает. Он замечает впереди девушку с красными короткими волосами. Идёт в серой рубашке, заправленную в длинную обтягивающую юбку и каблуках, характерно цокающих при ходьбе. У Грома начинает дергаться глаз от каждого её шага. Она идёт уверенно, в том же направлении, что и он. В одной руке держит небольшой пакет из продуктового, наполненный едой. В другой — телефон у уха, о чем-то очень эмоционально рассказывает и отвечает оппоненту.  Игорь закатывает глаза, когда оказывается на слишком узкой дорожке вместе с ней. Нагло обгоняет со стороны газона, получив в ответ хмурый взгляд из-под густо накрашенных ресниц.  Не красные у неё ни черта волосы, а ярко-рыжие. Видимо, краска вымылась уже. Замечает в лице незнакомки уже видимые ранее черты. Про себя ухмыляется. — Ох. Какое лицо-то у вас знакомое! Не вас ли вчера лицезрел у своего дома? Черт бы меня побрал за язык! Вот зачем? Шел бы дальше себе спокойно! Нет. Я же должен себе найти приключений на одно место!  — Люба, я тебе перезвоню… — девушка сбрасывает трубку, убирает телефон, но идти не прекращает. — Ну что вы от меня уходите? — театрально грустно произносит Игорь с разочарованием в голосе. Незнакомка хмурится, склонив голову вниз, чтобы чёлка могла заслонить немного лицо. — Чего вы так злобно смотрите? Вчера же вам так хотелось поговорить со мной! Даже фотографию зачем-то сделали. Не подскажете, в каких целях? — Слушайте. Отойдите от меня. Я не хочу с вами ни о чем разговаривать, — девушка останавливается посреди дороги, сжимая пакет в руке с новой силой так, что острые ноготки неприятно вдавливаются в кожу. — Вчера вы хотели. Сегодня нет. А вчера не хотел я, а сегодня уже хочу. Так скажете мне, зачем фотография-то была сделана? — Я вам ничего не скажу, — она делает явный акцент на «вам», вкладывая в это слово всю свою пренебрежительность им. — Хорошего дня, майор Игорь Гром. «Хорошего дня» звучит из её уст абсолютно с такой же интонацией, что и «пошёл далеко и надолго». Ясно, что «далеко и надолго» не говорят ни о чем хорошем и позитивном. Игорь злобно гогочет, явно получая какое-то удовольствие от всей ситуации. Даже и такой абсурдной. — И вам того же! — Гром язвительно улыбается и отворачивается, продолжая свою пешую прогулку как ни в чем не бывало. Незнакомка позади рычит от ярости. На такую реакцию он тихо хихикает. Ну и пусть фотография будет у неё. Мне-то чего? Чё вот она с ней сделает? Максимум любоваться будет по ночам. Игорь снова смеётся, уже прикрывая рот тыльной стороной ладони, дабы не смущать прохожих с непонятливыми взглядами. Гром наконец оказывается у нужного подъезда своего друга, набирает по памяти цифровой код на домофоне и заходит, глянув через плечо, нет ли кого сзади, кого надо пропустить и придержать тяжелую дверь для этого. Видит бегущую к нему ту же самую девушку с огненной прической, неуклюже передвигающуюся на высоких каблуках. Протискивается под рукой, держащую вход, и убегает к лифту. Странная вы, конечно, дама. Она вызывает лифт, начиная утирать рукавом рубашки испарину на лбу. Поправляет челку и по-девичьи хлопает глазами. Про себя Игорь примечает, что незнакомка не так уж и дурна в фигуре. Но быстро себя перенаправляет в другое мысленное течение. Придурок… Старые двери лифта отворяются, и оба заходят в него. Девушка поднимает глаза на мужчину. Вздрагивает, когда узнаёт его. — Вы?! — возмущенно вскрикивает. — Я. А чему вы так удивляетесь? — Вы меня преследуете, чёрт возьми! — С чего такие выводы? Я, вообще-то, к другу своему пришел. Так уж совпало, что вы тоже здесь живете. — Я тут не живу, — она ставит пакет на пол, скрещивает руки на груди и вскидывает подбородок. — Да какая разница. Хоть за чем пришли сюда. Я не виноват в этом, — Игорь раздраженно поднимает глаза ко лбу. — Нажмите на седьмой, пожалуйста. А то, такими темпами, мы всё наше время проведем в закрытом лифте, так и не уехав никуда, — кивает в сторону кнопок. Незнакомка выбирает нужный этаж, про себя напрягается, но виду не подает. Она точно не покажет свой страх, почему ему нужно на тот же этаж, что и ей. Едут они в мучительной и неловкой тишине, сопровождающейся звуком лифтового механизма. Гром стоит позади, молчит. Долго над чем-то думает. Разглядывает мельком яркую макушку и утонченный профиль. Будто он уже это где-то видел… Гром держит руки в замке, закусив нижнюю губу, уже набухающую от многочисленных издевательств над ней. Очерчивает профиль Разумовского, примечая про себя, что его нос чертовски похож на птичий клюв. Интересно.  Кромка ушей у Сережи розовеет от рассматривающего взгляда черных глаз на себе.  Да… Вот бы опять туда вернуться. Так здорово там… По-современному всё, красиво, чисто. Глазу прям приятно. Ещё и спать на том диване было так удобно… Игорь устало выдыхает, разочаровавшись реальности. Где лифт изрисован кривыми граффити, где во всей парадной воняет Бог знает чем, где стеклянные бутылки и окурки  разбросаны на каждом углу… А у Сергея дом напоминает музей. Интересный и современный интерьер очень сильно, на удивление, гармонирует с искусством. Взгляд Венеры Боттичелли на полотне отпечатался на сетчатке также ярко, как и взор Разумовского. Игорю хочется обратно в этот «музей». Игоря до ужаса заинтересовала личность Сергея. Игорь хочет о нём узнать больше. Он не похож на зажравшегося миллионера-блогера, коих в Санкт-Петербурге пруд пруди. Есть в нем что-то иное, манящее, честное. Вот бы вернуться туда. Пожалуйста. Лифт сообщает звуковым сигналом о прибытии. Гром выходит первым, пропихнувшись между узким проходом и дамой, спешит к нужной квартире в уже не таком хорошем настроении. Поднимает тяжелую руку и стучит несколько раз по двери. По ту сторону он слышит возню, а затем перед ним оказывается потрепанный Дима. С торчащими во все стороны белыми волосами, без очков и в одной футболке да тонких штанах в клетку. — Привет! — Дубин смотрит ему за плечо, когда замечает яркую макушку, — О, Юля! И ты здесь! Ну вы проходите, ребят, проходите… — парень неловко мешкается, отходит в сторону и позволяет Игорю и Юле пройти в квартиру. Он закрывает дверь, смотрит на гостей. А они смотрят друг на друга испепеляющими взглядами. Пчёлкина быстро стягивает туфли и уходит с пакетом на кухню, чтобы разобрать продукты в холодильник. — А это… — Игорь показывает пальцем на вход в кухню, куда Юля быстро проскользнула. — Это Юля, моя… Подруга. Не так давно дружим, но уже хорошо сблизились. Живём вот… Вместе… — Дима смущенно кашляет в кулак и отводит взгляд на комод в прихожей, заваленной различным хламом. Разные фотографии, флаконы от духов, среди которых можно заметить и женские. Ложка для обуви. — Ясно… Значит, первый вопрос сразу отпадает, — Игорь вздыхает полной грудью и облокачивается к двери. — А что спросить хотел? — Да блин, мне жить-то где? У меня денег нет, зарплата в следующем месяце только, а пока я её жду, надо где-то перебиться. Но, видимо, не судьба. — Да… У меня же, сам знаешь, квартирка совсем маленькая. На одного. И так с Юлей тяжело тут помещаться, третьего я не осилю соседа. — Да я всё понимаю, Дим. Не говорю тебе ничего даже. Только вот, ты зарядку нашёл? Дубин вскакивает и убегает в комнату, быстро возвращается со шнуром зарядки. Протягивает в руки Грому. Игорь наматывает её на руку и убирает все в тот же карман кофты. — Димка, спасибо большое! Выручил! Парень солнечно улыбается одними уголками губ, переминается с ноги на ногу. — Да не за что! Юля возвращается с кухни, злобно глядя на Игоря, добреет сразу же, как только поворачивается к Диме. — Лекарства на столе. Я ещё взяла апельсинов и к чаю немного, продукты в холодильнике. Всё, я убежала, до вечера! Пчёлкина целует его в щеку и уходит, напоследок все также хмуро посмотрев на Грома. Протискивается и уходит, громко захлопнув входной дверью. — Она меня ненавидит. Вот отвечаю, — Игорь смеётся, неуклюже потирая шею. — Да нормально всё, подружитесь ещё. Она классная на самом деле. Правда. И добрая очень. — По отношению только к тебе, видимо, — Гром закатывает глаза. Дима отвечает таким же жестом и смотрит украдкой на настенные часы. — Игорь. Можешь у Прокопенко же спросить насчет жилья. Не думаю, что он откажет. Ты только поторопись, а то обеденный перерыв скоро кончится. Майор бьет себя по лбу. — Федор Иваныч! Ну конечно! Почему я сразу не пошел к нему?! — Игорь, иди уже! У меня, кажись, температура опять поднялась… — Дима немного плывет, оперевшись о тот же самый комод. — Ой, ладно! Ты давай тут это, выздоравливай побыстрее. И успехов с этой… — Гром себя кусает за кончик языка, чтобы не выдать «ведьмой», вовремя одумывается. — С Юлей короче, или как её там. Игорь машет на прощание, захлопывает дверь и быстро уходит из дома, желая как можно быстрее оказаться на теплой улице со свежим воздухом. Срывается с места, когда выходит из парадной, бежит со всех ног в полицейский участок.

***

Гром заходит в здание полиции Санкт-Петербурга. Делает максимальное, как только может, несчастное лицо, чтобы его горе-коллеги посочувствовали. Что те благополучно и делают, отвечая грустными и сожалеющими взглядами. Про себя злорадствует. Кусает снова кончик языка. Не моё это. Не люблю врать. Неуверенно заходит в кабинет Прокопенко Фёдора Ивановича, который сидит за своим столом из темного дуба и задумчиво рассматривает какие-то бумаги в своих руках. Поднимает мрачный взгляд на вошедшего. — Здрасьте, Фёдор Иваныч. — выдает майор. — Ну привет, Игорёк. Прокопенко удручающе кивает и выпячивает нижнюю губу. Смотрит на Грома тускло, меркло, больно. Игорю тоже больно. Гром понимает всё без слов. — Вчерашняя твоя самодеятельность в казино до хорошего не довела. Мне вчера таких пару ласковых наговорили из начальства! Игорь забывает, как дышать. Смотрит вниз, себе на ладони. Горит от стыда щеками и ушами. — Игорь, ты пойми. Знаешь, сколько раз мне уже прилетало от людей повыше за твои выходки? Разумеется, ты действительно много раз выручал и помогал многим жителям нашего города, но в последний раз это чем в итоге обернулось? Тем, что ты дома лишился? А если бы тебя в казино прикончили на месте?! Разумовского этого ты чудом спас! — Прокопенко грустно смотрит на застывшего Грома, ругает не злостно, скорее с поучением, по-отцовски. Игорь вздрагивает, слыша фамилию, уже в миллионный раз появлявшуюся везде, где можно (и нельзя), за последние сутки. Разумовского ты чудом спас! А если бы тебя в казино прикончили на месте?! А если бы…? А если бы я умер вчера? А если бы чуда не произошло? А если бы умер Разумовский? Гром отворачивается, смотрит ошарашено и отстраненно от мира в окно, занавешенное дешевыми и засаленными жалюзи. Где-то сверху висит плюшевый брелок в виде сердца, выигранный в автомате с игрушками, и который висит чуть ли не с мезозойской эры там. На подоконнике колышется от сквозняка проклятый, полувысохший фикус, подаренный кем-то на Новый Год ещё лет так пять назад точно. С широких листьев осыпается нетронутая пыль. Да чёрт с вами всеми!    — Я найду Чумного Доктора и накажу его за все деяния, и тогда меня сразу же простят и полюбят все. Меня ещё отблагодарят за то, что я делаю для моего города. Я обещаю. Гром произносит это тихо, чтобы было слышно только Фёдору. Глухо, мрачно, что у него самого от самого себя мурашки пошли по лопаткам. Жутко. Страх оседает липким слоем на плечи, вынуждая размять их и отряхнуться от этого ощущения. Прокопенко тепло улыбается, из-за чего напряженная атмосфера в кабинете резко улетучивается, ну, или, как только кажется в первые несколько мгновений. — Ты как вообще? — слова звучат напугано, взволнованно, в предвкушении долгожданного ответа. Игорь кусает изнутри губу. — Нормально. Потихоньку... Я могу у вас пожить какое-то время, а потом, как деньги найдутся, я сниму квартиру и съеду? Прокопенко стискивает зубы. Пытается как может не выдавать своей печали. — Игорёш, я-то с радостью… Но мы с Леной ремонт делать начали, прям вот на днях. На сколько он затянется — сами не знаем. А через неделю у меня долгожданный отпуск, так что, совсем никак… Гром опускает глаза в пол, кусает губы сильнее. — Тебе, надеюсь, есть, к кому идти? Игорь продолжает рассматривать узор на плитке, задумывается. Последняя надежда. Разумовский. Как бы он не хотел к этому выводу склоняться, но иначе никак. Видимо, судьба и вправду их связала, по-другому это не объяснить, что всё так "удачно" сложилось у всех его близких. — Да. Вроде да. — Вот и славненько. Но помни, это была последняя твоя подобная выходка, ещё раз учудишь что-то — вылетишь со скоростью пробки от шампанского. Понял меня? — Понял. Прокопенко встает из-за стола и одобрительно хлопает Игоря по плечу, после ерошит волосы на затылке. Грому нравится. Грому приятно. Гром вспоминает то же самое действие, только ночью, в башне, и от рук Сергея. Гром боится будущего. Грому страшно.

***

Остаток дня Игорь проводит в гордом одиночестве, покоряя всевозможные места города. Думает очень много о всём. Пару раз встречает сочувствующие взгляды прохожих, на что в ответ застенчиво кивает. Гром чувствует, что под вечер погода холодеет, а руки из-за этого мёрзнут. Он сжимает их в кулаки и морщится от ощущения скованности сухожилий. Он не видит, куда его ведут его же ноги на ночь глядя. Питер затих, поставив на паузу шум улиц и суматоху жителей до следующего утра. Игорь вздыхает, держит руки в карманах. Веки прикрыты. Открывает глаза и смотрит на ночное небо. Заглядывается в тусклые звёзды, даже замечает какое-то созвездие. Любуется их красотой и простотой. Внутри майора пусто, как ему самому так кажется. Холодно и мрачно. Поди, скоро всё зарастет паутиной и покроется слоем книжной пыли. Игорю не хочется ни о чем думать. Ни о Чумном Докторе. Ни о его новом преступлении. Ни о доме, которого больше нет. Ни о работе. Ни о чём. И ни о ком. — Игорь! — слышит позади себя тихий и знакомый голос. Ладно, хочется. Гром оборачивается, видит рыжую копну волос, обеспокоенный взгляд и затаивает дыхание. Когда мы стали столь близки? Я хочу его знать лучше, больше. Хочу, что бы он знал обо мне тоже многое. Игорь смотрит в голубые глаза, всё также не осмеливаясь вздохнуть. — Я хочу с тобой дружить, — говорит совсем не своим голосом. Бьет по губам себя в голове. Майору страшно от ответа. Майору до ужаса неловко, неудобно. Майору кажется, что его слова звучат совсем по-детски. В детском садике ровно так и заводили детишки друзей, фразой «Давай дружить!» заключая между собой и другим человеком какую-то особенную клятву. Делить все свои дела, переживания, эмоции и прочее. Делать многие вещи вместе, вроде празднования любых событий, веселых прогулок и душевных разговоров. Связать часть своей души и открыть её. Всем этим можно охарактеризовать «дружбу». Игорь хочет дружить с Серёжей. Он готов себе поклясться в этом. Хочет. Очень сильно хочет. Сергей может и выглядит закрытым и несколько странным в социуме, но Грома тянет к открытости и откровенности по отношению к нему. Разумовский распахивает большие глаза и приоткрывает рот в немом звуке. Словно ошарашен не меньше словам в свой адрес. Я хочу тебя знать больше. Хочу, что бы ты мне доверял и верил. Мог обратиться ко мне в любую минуту. Я тебе помогу во всём и всегда. Только тебе. — Д-да. Я согласен… — Серёжа кусает нижнюю губу и теребит край кофты. Игорь расплывается в улыбке. Разумовский растекается и чувствует, как размывается морским течением и плеском волн рядом. Оба дышат влажным воздухом полной грудью и нелепо смотрят друг на друга. — Мне негде жить, — Гром горько смеется, хотя сама ситуация далеко даже не забавная. Ему неуютно это говорить с такой интонацией. — Друзья познаются в беде. Живи у меня. В который раз тебе об этом говорю. Мне не в тягость. — Серёж, — Игорь грубеет во взгляде и лицо становится намного серьезнее. Разумовскому холодно в области лопаток. Ветер задувается под подол объемной кофты. Кожа становится по мерзкому гусиной. — Почему ты мне помогаешь? — Потому что тебе нужна помощь. — Я ни за что не поверю, что ты помогаешь абсолютно каждому человеку, оказавшемуся в подобной ситуации, что и я. А ещё всех приглашаешь жить к себе домой. Даешь свою одежду, кормишь, делаешь администратором… В чём дело? Игорь делает шаг ближе, тем самым очень здорово сокращая расстояние между собой и Сергеем, наклоняет голову вниз. Серёжа замирает, взгляд его плывет и падает на ключицу, выглядывающую из-под его же кофты... Смотреть прямо в глаза не может. Не может себя побороть. Разумовский соскальзывает глазами с шеи и глядит ему через плечо на морскую серую пену и на огни города, отражавшиеся в глади воды. — Потому что… Потому что, твою мать, я хочу этого. Хочу видеть в своем доме, в своей одежде. Мучиться с работой и успокаиваться, когда вижу тебя краем глаза в домашнем виде, по-уютному ходящему по гостиной и смотрящему фильм на моем большом экране. Потому что я хочу видеть улыбку на твоем лице, видеть милейшие ямочки на щеках и гусиные лапки в уголках твоих глаз. И что бы эта улыбка была благодаря моей помощи. И просто благодаря мне. Потому что тебя я увидел ещё давным-давно и сразу же запомнил. Не мог забыть твой образ и вытрясти из памяти. Потому что я влюбился в тебя до чертиков. В твой местами грубый характер, мурлычущий голос, серые глаза и огромную доброту, которую я вижу в глубине тебя. Потому что я знаю, что за образом злого и агрессивного майора прячется мягчайший и добрейший человек, которому нужна простая помощь. — Потому что… Я… — В глаза смотри. Серёжа вздрагивает, кусает губу сильнее, чуть ли не вгрызается в неё. Нехотя поворачивается и поднимает глаза. Смотрит в душу Игорю. Разумовскому страшно неловко. Он краснеет под чужим взглядом серой радужки и робеет. Его окутывает этим серым. Серый давно уже не кажется чем-то скучным и мрачным, абсолютно нет. Серый кажется идеальным соитием белого и черного, хорошего и плохого, доброго и злого. Серый потрясающе характеризует Игоря, его личность. Сергей понимает, что знает о нём совсем немного, но точно может сказать, что за эти пару часов, проведенных вместе, разговора в настоящий момент и ещё кучу дней поиска хоть какой-то информации в Интернете после просмотра интервью с участием майора Грома, где на вопрос "О чём вы мечтаете?" Гром застыл на несколько долгих минут, а потом неловко улыбнулся и вздохнул "Да пальтишко бы на осень, а то в куртке уже прохладно стало." он проникся полностью.  Ныряет в серую пену моря и долго не может вынырнуть. Вылезает с горем пополам, невыносимо тяжело передвигая ногами по мокрому песку. Дышит неровно, наблюдает за искрящими брызгами воды на берегу, отражающим лунный свет. — Потому что мир не делится на «белое» и «черное». Гром рассыпается. Распадается и собрать по кусочкам себя не может. Серёжа мило улыбается и склоняет голову к плечу. — Пошли домой. Будем фильм смотреть. Эти слова звучат очень маняще уютно и даже щекотно под грудной клеткой. — Пошли. Игорь часто моргает, словно отмирая. Дышит учащено и не замечает, как его берут под локоть, словно дама джентльмена на балу. Гром рад, что у него, видимо, появился друг. Дима, конечно, тоже хороший человек, безусловно, но если бы не работа, то очень маловероятно, что они бы хоть как-то пересеклись. А с Сергеем их будто сама жизнь и судьба связала. Он послушно идёт с Разумовским, сжимающим немного его руку и поглаживая большим пальцем сквозь ткань, что кажется самым ненавязчивым и искренним, правильным действием.