Астерикс и германцы

После странствия по морю на плоту, музыки, плясок и охоты на дикий мед и ягоды Вайлет валился с ног и потому попросил, чтобы его положили вздремнуть. Какофоникс принялся доставать и устанавливать гостевую раскладушку, параллельно продолжая беседовать с Вайлетом, который, как оказалось, устал телом, но никак не разумом. — Папа меня очень берег от всего враждебного мира, я до сих пор ни разу не выходил даже за пределы калитки, разве что только в лес за медом и вместе с папой. — тараторил Вайлет без умолку. — Но когда я подрос, папа решил, что пришла пора отправиться на поиски земли обетованной. Папа говорит, что до Греции нам еще больше недели пути по морю, при том, что моя сестренка гребет чуть ли не со скоростью звука, и я никогда не думал, что этот мир настолько большой. Вайлет, переполненный впечатлениями, долго не мог уснуть. Каким же глупым он был в раннем детстве, когда думал, что его дом с садом вокруг и есть целый мир! Вскоре малышу стало ясно, что высокий забор что-то отделяет от территории его семьи, раз мама время от времени уходила за калитку с одними вещами и возвращалась с другими, а сестра уходила с пустыми руками, а возвращалась с дровами или бадьей воды. Папа превратил его предположение в уверенность, когда начал рассказывать о дикарях, живущих за пределами забора, и о том, насколько сильно они ему досадили. Когда Вайлет подрос и его папа начал передавать ему свои навыки бортничества, то мальчик с удивлением обнаружил, насколько же большой мир — он не видел конца лесу и лугу, вокруг которых находился их дом! А ведь где-то в мире находился базар, куда всегда ходила мама, чтобы продавать и покупать, но его нигде не было видно! Папа неоднократно рассказывал ему о Греции, и из его рассказов Вайлет сделал вывод, что раз климат Греции настолько сильно разнится с одиферским, то, выходит, Греция находится ну очень далеко, а мир просто громадный! Незадолго до восьмого дня рождения Вайлета отец научил его пользоваться картой мира, и мальчик оказался в еще большем шоке, когда увидел, что есть на ней Индия и Китай, которые находятся куда дальше, чем Греция! Указанный внизу карты масштаб мало о чем говорил Вайлету, только лишь о том, что мир гораздо больше, чем он мог себе представить совсем недавно. Этот масштаб Вайлет смог ощутить, только когда плыл вместе с семьей в сторону Греции. Они два дня плыли по бескрайнему морю, краем глаза следя за линией суши, а добрались только до Галлии! Им еще надо будет обогнуть Испанию, достигнуть Средиземного моря и проплыть около половины его, чтобы добраться до Греции! Однако то, что он сейчас лежал не на плоту посреди моря, а в теплой постели, заставило Вайлета расслабиться и наконец отправиться в царство Морфея. Какофоникс принялся за домашние дела — не хотелось тратить на это время потом, когда Вайлет проснется и они продолжат общаться и музицировать. Бард был холостяком и потому самостоятельно готовил, стирал и убирал. Ему очень нравилось готовить, потому что кулинария — еще один вид искусства и творчества, все остальное же было настолько однообразным, что Какофоникс в процессе этого никогда не находился мысленно рядом с тем, что делает. На этот раз Какофоникс, занимаясь в другой комнате стиркой своих вещей и стараясь при этом не шуметь, невольно задумался о том, следует завидовать или же сочувствовать детству Вайлета, проводя параллели со своим собственным. Нельзя было не позавидовать тому, как Вайлета оберегали от всех существующих и несуществующих опасностей. Галльские мальчишки играли, пачкали и рвали одежду, дрались, ставили друг другу синяки, разбивали носы, взбирались на деревья... Самого Какофоникса частенько задирали старшие, более крупные мальчишки, ему частенько прилетало, даже если он не участвовал в драке, а просто мимо проходил. У Вайлета такого не было просто потому, что ему не разрешалось общаться со сверстниками и вообще выходить за пределы калитки без сопровождения взрослых. Да, так было безопаснее для мальчика и спокойнее для отца. Хоть жители этой галльской деревни были известны своими склоками, вместе с тем они также славились редкостной сплоченностью. Они все были одной большой дружной семьей. Какофоникс понимал и ценил это... во всяком случае, тогда, когда он не был избит или связан за свое невыносимое пение. Ни один человек не может жить вне общества, поэтому с самого детства было нужно учиться выстраивать отношения с разными людьми. Вайлет ничего не знал о своей родине, а рассказать мог только про Афины, в которых ни разу не был, как и его отец. В случае с Вайлетом — это было то же самое, что построить великолепный корабль и оставить его в порту. Да, кораблю безопаснее в порту, но он не для этого строился. Но, если так подумать, этот корабль берегли для великой цели. Да, Лев всячески стремился развивать музыкальные задатки своего сына, как мог, чему Какофоникс не мог не позавидовать, но Лев поддерживал увлечения сына только лишь потому, что они совпадали с теми, которые он хотел видеть у своего сына. Более того, все из того, что рассказывал Вайлет, сопровождалось обязательным «папа говорит». То, как бы этот человек отнесся бы к своему чаду в противном случае, было необязательно представлять — у Льва была старшая дочь, которая была полной противоположностью как своему родителю, так и созданной им версии идеального ребенка. Было очевидно, что эта девочка явно не желает ехать в Грецию. Да и каким психом должен быть человек, чтобы держать детей взаперти с самого рождения, не давая общаться ни с кем? Ситуация представала в новом свете. Вайлет оказался удивительно коммуникабельным для ребенка, впервые встретившего людей помимо своей семьи, и наверняка слышавшего много раз от отца о том, какие все люди злые и страшные — а ведь Лев наверняка стращал сына, чтобы тот опасался выходить за пределы безопасной зоны и держался подле отца. Вдобавок ко всему, Вайлет отважился заговорить с Какофониксом, только когда заметил лиру — то, что было ему понятно и хорошо знакомо — у него в руках.

****

Его раздумья оказались прерваны звуком чьих-то шагов по винтовой лестнице вокруг дерева. Шаги были едва слышными и очень неторопливыми, сопровождавшись вздохами чистосердечного ужаса и стонами от непосильной физической нагрузки. Какофоникс вышел из дома и с платформы увидел красного от натуги Льва, который полз вверх к его жилищу, держась руками за верхние ступени, и время от времени ужасался высоте, на которую поднялся. — Я лишь хотел проведать свое солнышко и пожелать ему сладких снов. — тихо ответил Рунтар, когда его спросили о цели его визита, и после прошел в комнату, где расположили Вайлета. Безусловно, этот человек, как отец Вайлета, имел на это полное право, но Какофоникс поймал себя на мысли, что не может дождаться, когда Лев наконец покинет его приватную территорию. — А, мое солнышко уже спит... Как приятно видеть такую картину... — нежно прошелестел Рунтар, поцеловав сынишку в лоб. Затем он шепотом обратился к хозяину дома: — Я удивлен, что встретил нормального человека здесь. Советую и Вам ехать в нормальную страну. Здесь, в этой тмутаракани, Вы попусту растрачиваете свой талант. Все недавние мысли Какофоникса о Льве мгновенно растворились, уступив место качественно новым. Этот человек признал его талант! Какофоникс был одним из самых умных и здравомыслящих людей в деревне, но все, что было связано с его музыкой, было его ахиллесовой пятой. Его можно было запросто расположить к себе, лишь похвалив его пение, что и произошло сейчас. Незримая стена между ними в этот момент дала значительную брешь. — Но... Но где... — начал было не готовый к такому повороту Какофоникс, и Рунтар, догадавшись, о чем тот хочет спросить, заметил: — Когда я узнал, что Вы пошли в лес с моим солнышком, я пошел на ваши поиски, чтобы убедиться, что с Вайлетом все хорошо. Я нашел вас там собирающими ягоды и вместе поющими. Откуда я мог быть уверен, что Вы не причините моему солнышку вреда? Теперь казалось очевидным, что этот карлик не представлял никакой весомой опасности для кого-либо из жителей деревни, более того, он сам находился, или, во всяком случае, ощущал себя в опасности, вынужденный совершить рискованное морское путешествие, да еще и остановиться у незнакомых людей, которые его действительно пугали. Может быть, у него были свои резоны прятать свою семью от целого мира?

****

Вскоре Обеликс опять собрался в лес. — Мы с Абби идем на охоту! Астерикс, мы ждем тебя! — Тебе придется пойти без меня, Обеликс. — Почему? Астерикс шепотом выругался: — Черт меня дернул упомянуть волшебное зелье в присутствии этого чертополоха, Льва! Он теперь все время трется рядом с Гетафиксом, точно хочет выяснить рецепт зелья! — Понятно... Жаль, пропустишь веселье. — Да, но если этот Лев навредит Гетафиксу, то точно будет не до веселья! Успеем еще... «Как главный воин деревни, я не должен допустить, чтобы этот Лев навредил кому-нибудь из моих друзей. Да, он наш гость, и мы должны быть гостеприимными, но осторожность никогда не будет лишней» — отметил Астерикс в мыслях. В этот раз Обеликс и Абби повеселились вдвойне, поохотившись не только на кабанов, но и на римский патруль. — Абби, скажи, ты правда хочешь в Грецию? — спросил Обеликс. — Ты же здесь как рыба в воде! — Нет, не хочу... Мне нравилось и у себя на родине, и нравится здесь. Это прихоть папы. Мне нравится взбираться на горы, плавать, лазать по деревьям, охотиться... Я не хочу быть гречанкой или римлянкой, этого хочется папе... — А ты пробовала сказать ему об этом? — Да и не раз. Папа всегда отвечает на это: «Мне лучше знать, чего ты хочешь и что тебе нравится». Он на меня постоянно злится, что у меня не выходит быть такой, какой он хочет меня видеть. Раз уж так, хочу по полной насладиться своими последними днями варварской девчонки. Вопреки опасениям Астерикса, отец семейства чужестранцев не представлял для Гетафикса никакой угрозы, потому что после того, как Рунтар наконец осуществил то, о чем мечтал столько лет, потребность в выяснении рецепта волшебного зелья для него отпала. Будучи сыном знахарки, Рунтар коротко переговорил с заинтересовавшим его умным человеком о свойствах разных растений и, попросив на дорожку еще одну фляжку с эликсиром, Рунтар возвратился в хижину Астерикса, где тот решил его расположить, чтобы иметь возможность тщательно следить. Там измученный Рунтар до позднего вечера спал без задних ног, отдыхая перед предстоящим путешествием.

****

Отряд изрядно помятых солдат возвратился в лагерь Аквариум. — Вас опять отколотили двое галлов — мелкий и пузатый? — закатил глаза центурион Самодурус. — Нет, в этот раз был только пузатый, мелкого не было. — ответили легионеры. — Но в этот раз с ним был крепкий чернявый незнакомец — не то парень, не то девица. — Эти галлы начинают действовать мне на нервы... — сердито пробормотал центурион, меряя шагами площадку. — Но это ненадолго. Благо ко мне из Рима прибыл человек по имени Мозгонаизнанкус, который обладает паранормальными способностями и позволит нам сравнять силы с этими несносными галлами. — Экстрасенс? — обрадовался один из декурионов, стоящий поблизости. — А он сможет предсказать, когда деревня неукротимых падет перед мощью римской армии? И не найдет ли моя Орхидея себе кого-нибудь другого за это время? — Нет, Всемуверий, это не предсказатель. — заявил Самодурус. — Хоть он не сможет предсказывать будущее, но знает прошлое и настоящее и позволит нам узнать больше о наших врагах. Мозгонаизнанкус может читать мысли людей, узнать их потаенные страхи, мечты, навести справки о ком угодно... Самодурус удалился в свою палатку, позволив двум декурионам последовать за ним. Там за письменным столом их уже ожидал незнакомец, неизвестно как ухитрившийся проникнуть сюда незаметно ни для кого. Мозгонаизнанкус, узнав, что от него хотят, положил перед собой чистый лист пергамента и, обмакнув перо в чернила, начал переносить предстающие перед ним образы, на которых он концентрировался. Закончив рисунок высокой и широкоплечей девчонки с взъерошенными черными волосами, похожими на воронье гнездо, и показав его всем, экстрасенс выдал: — Эта девочка по имени Абби обладает силой сорока варваров. Она бы смогла существенно облегчить задачу завоевания неукротимых галлов. — Звучит заманчиво, но откуда она взялась и как нам отнять ее у галлов? — Она ненадолго в этой галльской деревне, она вместе со своей семьей направляется из германского королевства Одифер в новую жизнь в цивилизованную страну. Послезавтра утром она с семьей продолжит свой путь по морю на плоту в сторону Афин, столицы Греции. — А почему у этой варварки черные волосы? — полюбопытствовал у Мозгонаизнанкуса другой декурион, которому было прекрасно известно, что все варвары или блондины, или рыжие. Здесь явно было что-то нечисто. Такого не могло быть! — У этой варварки есть доля южной крови, как и у ее отца, который очень явственно ощущает эту самую долю. — Несуйсвойносус, не мешай! — сделал замечание Самодурус, а после вновь заговорил с экстрасенсом: — Это уже лучше, но это все равно не позволит нам ее схватить! — Здесь потребуется мягкая сила. При всей своей силе Абби — подросток, которого всю жизнь держали на коротком поводке, не давая шагу ступить. Ее жизнью полностью распоряжается ее отец, Рунтар, который в целях конфиденциальности назвался Львом. Это ведь он ведет эту девчонку в цивилизованный мир, потому что всегда мечтал там обосноваться. Вы можете воздействовать на Абби через него. — Чудесно! Мы можем предложить ее отцу, который грезит о жизни в цивилизованной стране, место под солнцем в Риме, и рабов для постройки. Уж он точно заставит свою дочь повернуться против этих варваров! — А еще этот Рунтар — преступник, сбежавший из тюрьмы, куда угодил за покушение на жизнь своего князя, а также он сегодня же утром довел дело до конца. Можно еще и применить шантаж. — Так даже еще лучше! Не надо будет его вознаграждать! Мозгонаизнанкус, когда я о тебе узнал, над нашим лагерем засияла счастливая звезда!