Третий поцелуй профессора Снейпа

      Ладони гладят его настолько везде, что даже думать об этом стыдно. К спине прижимается горячий обнажённый торс, дыхание обжигает ухо — а затем Гарри шепчет знакомую, уже произнесённую однажды фразу:       — Какой же ты сексуальный.       Северус хрипит на выдохе, потому что сорванный голос уже не может звучать по-обычному. Он запрокидывает голову, открывая шею, и жадные до поцелуев губы принимаются за дело. Гарри уже узнал и запомнил, в каких местах нужно его целовать, и мысль эта тоже будоражит кровь: Северус и правда занимает место в голове этого человека, вызывает желание продолжать, запоминать, исследовать…       Руки скользят вверх и вниз, одна перехватывает Северуса поперёк груди; пальцы ловят сосок, а вторая спускается ниже, ниже, туда, где никто так давно не трогал его, что ощущается это ещё острее, чем впервые. Гарри не медлит, не сомневается и не спрашивает — уверенным движением сжимает кулак вокруг каменно стоящего члена, и Северуса прошибает волна крупной дрожи. Он стонет, не сдерживаясь — и Гарри низко рычит, впиваясь зубами в его плечо.       — Вечно слушал бы твои стоны, — шепчет он. Делает несколько размашистых движений вдоль ствола, и Северус выгибается, подаваясь навстречу сильной руке; слышит дрожь в голосе Гарри, когда тот говорит: — Я так сильно тебя хочу.       Гарри прижимается к нему собственным членом, тоже очевидно возбуждённым до предела. Северус разрывается между желанием потереться о него задом и необходимостью получить ещё больше контакта с ласкающей его рукой. Второе всё-таки побеждает: он, не сдержавшись — не видя причин сдерживаться, — толкается бёдрами навстречу кулаку Гарри, быстро, отчаянно, исступлённо…       — Да, вот так, — шепчет Гарри с восторгом, подхватывая темп. — Хочу, чтобы ты кончил в моих руках. Хочу, чтобы ты стал моим. — А после нескольких поцелуев-укусов добавляет: — Боже, ты просто не представляешь, как шикарно выглядишь в этот момент.       Похожий на всхлип стон — или наоборот? — срывается с губ Северуса, когда он слышит эти слова. Восхваление, восхищение, желание — он никогда и не подозревал, насколько ему хочется это слышать; внутри что-то словно разбивается с громким звоном, лопается пружина, всю жизнь сдерживающая его.       Трение, такое прекрасное и необходимое, всё увеличивается, напряжение скручивается в тугую спираль — до дрожи в ногах, до боли в груди. Северус не перестаёт двигаться, а Гарри не перестаёт крепко, уверенно его держать.       Перед закрытыми глазами летают звёзды, Северус сжимает руки, толкается вперёд, а Гарри хрипит ему в ухо, продолжает шептать что-то неразборчивое…       Руками и коленями стискивая одеяло, не открывая глаз, щекой Северус чувствует шершавый хлопок пододеяльника. Он продолжает двигать бёдрами, пока образы понемногу размываются, растворяются, освобождая место для возвращающегося сознания — тоже совсем по чуть-чуть. Он почти ощущает Гарри спиной, почти чувствует горячую руку на собственном члене — а когда ощущения совсем смешиваются с реальностью, Северус зажмуривается и представляет всё это вдвое ярче.       Он сильнее сжимает руки и колени, ускоряется, трётся интенсивнее — а в ушах как будто всё ещё стоит этот хриплый шёпот. Откровенные пошлости, нескрываемое желание, вжатый в ягодицы член…       Когда оргазм пробивает тело, сон еще господствует в некоторых аспектах его мыслей, отголоски неясными образами и отрывочными звуками всплывают то тут, то там. Руки дрожат, волна жара поднимается к щекам, а в груди разливается стыдное, липкое, скручивающее чувство. И, пытаясь успокоить заходящееся в бешеном ритме сердце, Северус утыкается лицом в скомканное одеяло.

* * *

      День пошёл под откос ещё до официального наступления утра и с каждой последующей минутой становился всё хуже. Неприятный привкус где-то на корне языка, всплывающие в самый неподходящий момент картинки в голове и вездесущий Гарри — о, такой улыбчивый и приветливый Гарри, что хотелось сбежать из Большого зала посреди завтрака, как в броню заматываясь в мантию, лишь бы не контактировать сегодня с этой улыбчивостью и приветливостью. Но такой роскоши себе Северус, конечно, позволить не мог; держать лицо бесстрастным, спину ровной, а голос спокойным — вот и весь его арсенал.       Но ответы получались резче обычного, взгляд то и дело норовил метнуться в сторону, чтобы не встречаться с глазами Гарри, а слова вылетали из головы прямо посреди фразы, когда в поток мыслей снова своенравно вклинивалось какое-нибудь воспоминание из сна. Это, наверное, и было его наказанием: переживать весь этот стыд прямо перед лицом его источника.       Посреди дня Гарри по обыкновению поймал его в коридоре и предложил встретиться вечером — а Северус с позором соврал про большое количество работы на сегодня и отказался.       Он просто не мог остаться с ним наедине, не мог. В глазах Гарри и так уже было заметно какое-то сомнение, ещё немного — и начнёт спрашивать, а потом — всё поймёт.       А тогда…       Что тогда?       Северус хмурил брови и пытался об этом не думать.       На уроках получалось легко; привычное дело — идеальное отвлечение от непривычных мыслей, но вот потом, когда время приближалось к вечеру, а количество внешних раздражителей неуклонно уменьшалось… Раздражители внутренние снова вступали в игру.       Решив не идти сегодня на ужин, Северус заперся в своём кабинете и собрался переделать все дела, которые давно откладывал. Домашние задания улетели за пару часов, книжные полки, оказывается, и не были в таком беспорядке, а на рабочем столе настолько торжествовал минимализм, что Северус не смог занять себя его уборкой даже на пять минут. Он решил было почитать, но глаза скакали по строчкам, не улавливая смысла написанных слов. Стук в дверь раздался, когда Северус занимался составлением новых вопросов для будущих контрольных — не требующим особой мозговой активности делом.       — Войдите! — гаркнул он, а затем коротко нахмурился, когда увидел показавшееся в дверном проёме лицо. — Гарри.       — Привет. — Не дожидаясь приглашения, тот проскользнул в кабинет и улыбнулся. — Всё работаешь?       — Работаю.       — Уже очень поздно. Что за задача такая срочная, что ты даже ужин пропустил?       Он прошёл к столу Северуса и ловким движением приставил к нему стул с противоположной стороны — как на интервью. Уселся, подперев щёку рукой и взглянул на бумаги. Северус напрягся и чуть придвинул их к себе. Не поднимая глаз, ровно ответил:       — Ничего такого, из-за чего тебе нужно беспокоиться.       Он каждой клеточкой кожи почувствовал внимательный взгляд, которым Гарри скользнул по его лицу.       — Может, я могу помочь? Вдвоём быстрее дело пойдёт.       — Вряд ли, — сказал Северус и замолчал на мгновение, подбирая слова. — Учитывая, что это требует аккуратности и концентрации, а не болтовни.       Гарри усмехнулся.       — А я как раз поболтать зашёл.       Северус коротко взглянул на него.       — Тогда тебе не сюда.       — Ты что, выгоняешь меня в холодный жестокий мир без хорошего собеседника? — спросил Гарри, наклоняясь ближе, и в голосе его звучала лукавая улыбка.       — Я думаю, ты переживёшь, — сухо сказал Северус.       В течение нескольких бесконечных секунд Гарри разглядывал его, и с каждым мгновением становилось всё тяжелее концентрироваться на письме. Перо слишком сильно царапало бумагу, буквы выходили заострёнными и узкими, кисть дёргалась, так и норовя нарушить ровную строчку.       Ладонью Гарри накрыл его свободную руку, лежащую на столе, и Северус вздрогнул. Попытался отстраниться, но почему-то не смог заставить себя прервать это касание.       — Ты очень напряжённый сегодня. Что случилось?       — Всё в порядке, — резко ответил Северус.       Гарри чуть сжал пальцы. Ну почему он всё делал с такой мягкостью?       — Мне кажется, что нет.       Крепче схватившись за перо, Северус раздражённо вздохнул.       — Тебе кажется.       — Ага, — усмехнулся Гарри, — и лист ты сейчас просто так насквозь прорвёшь. Прости, но я тебе не верю.       Северус замер, сжимая губы. Он знал, что Гарри не отстанет, но почему-то не мог ни уколоть его язвительным замечанием, ни стряхнуть его руку, ни заставить себя солгать убедительнее.       — Северус.       Гарри легко погладил тыльную сторону его ладони, а затем отпустил. Забрал перо из второй руки — пальцы почему-то совсем не боролись за право обладания им. Северус вздохнул, поднимая на него глаза — и встретился ими с внимательным, спокойным, терпеливым взглядом. Несколько секунд они играли в гляделки, пока Гарри вдруг не встал со стула, обогнул рабочий стол и присел на его край совсем рядом с Северусом. Одной рукой скользнул по затянутому в чёрный сюртук плечу, а второй прикоснулся к щеке, разворачивая к себе его лицо. Это мягкое, ласковое прикосновение подняло внутри волну отвращения к себе.       — Давай закончим на сегодня. Вряд ли это действительно так срочно. Пойдём к тебе? Ты явно устал.       Северус на мгновение прикрыл глаза, когда пальцы невесомо погладили его щёку. Напряжение в теле стало практически невыносимым, но при этом оно странным образом мешалось с умиротворением, принесённым этим прикосновением.       — Гарри… — начал было Северус, но слова отказались складываться в законченную мысль.       — Пойдём, — повторил Гарри.       Рука с лица пропала, а та, что была на плече, опустилась к ладони Северуса и сжала её. Гарри потянул его на себя, приглашая встать. Не поддаться было невозможно — какая-то непреодолимая сила влекла Северуса за ним. Он молча встал и позволил вывести себя из-за стола — за руку, точно куклу. Всё то время, пока они шли до его комнат, Гарри ничего не говорил — просто ровно шагал рядом, давая ощущение одновременно устойчивости и неизбежности.       Дверь за ними закрылась — словно захлопнулся капкан. Стены придавили Северуса со всех сторон, и он повёл плечами, пытаясь сбросить их с себя, но будто только увяз крепче.       Чувствуя себя как дома, Гарри первым уселся на диван.       — Чай? Поздний ужин?       Северус отказался и тяжело опустился рядом, зная, что последует за этим.       Оно последовало:       — Ну так что, расскажешь, что случилось? Я тебя таким нервным давно не видел.       Северус хмыкнул.       До Гарри у него особо не было причин для нервов.       — Я не могу тебе сказать, — наконец выговорил он.       — Почему? — Гарри вновь прикоснулся к его руке, и Северус мысленно чертыхнулся. Он весь день твердил себе, что нужно держаться, сохранять дистанцию, но стоило Гарри коснуться его так, словно это несло не угрозу, а утешение — всё начало рушиться.       — Это глупо.       — Уверен, я смогу пережить единственную в жизни глупость от тебя, — улыбнулся Гарри.       Глядя в сторону, Северус прочистил горло. Подумал, подбирая нормальные слова, но все они казались неподходящими.       — Кое-что произошло сегодня ночью.       Гарри погладил его руку, садясь боком — любимая его поза для разговоров на диване. Открытая, приглашающая, чтоб её.       — Что?       Северус вздохнул.       — Мне снился сон. Про тебя.       — О-о, — обрадовался Гарри. — Хороший?       Северус сглотнул, чувствуя, как жар поднимается к щекам.       — Очень хороший? — с интересом подбираясь ближе, улыбнулся Гарри. Заметил, стопроцентно заметил.       Хмурясь, Северус закусил губу. И что теперь? Как об этом говорить?       Он молчал, пытаясь подобрать слова, но в жизни не было более неподходящей для вербального обсуждения ситуации.       — Тебе снился очень хороший сон про меня? — поднял брови Гарри.       Северус не выдержал бы этой формулировки ещё раз, поэтому пришлось всё-таки ответить:       — Можно назвать и так.       Гарри хихикнул.       — Отличное начало дня. И что произошло потом?       — Потом?       — Из-за чего ты весь день как на иголках. С таким стартом меня бы мало что могло раздосадовать.       Северус нахмурился сильнее.       — Я и… имел в виду этот сон.       Гарри замер на середине движения, уставившись на Северуса с неприкрытым удивлением.       — Ты хочешь сказать, что из-за сна ты весь день...       — Да, — быстро перебил его Северус, пока это напряжение не поглотило его с головой. Добавил резко, даже грубовато: — И я предпочёл бы, чтобы ты не делал из этого спектакля.       Гарри посмотрел на него глазами кота, с которым разговаривают на человеческом языке и ожидают осмысленного ответа. Склонил голову набок.       — Я не понимаю, — сказал он честно. — Что в этом такого и зачем мне устраивать из-за этого спектакль. Если тебе понравилось, то в чём проблема?       Северус закрыл глаза. Стыд и злость комом застряли в горле.       — Для тебя, видимо, ни в чём, — сквозь зубы проговорил он.       — А для тебя? — с непониманием спросил Гарри. — Это тебе кажется… чем-то плохим?       — Естественно, кажется, Поттер, — ощерился Северус, прижимая к себе руки, будто пытаясь уменьшиться. — Это грязно.       — Потому что там был я?       В голосе — ни насмешки, ни осуждения. Простые, никак не окрашенные вопросы.       — Нет, — нахмурился Северус от этого предположения. — Потому что я представлял с тобой… грязные вещи. С нами вместе. Потому что я позволил себе слишком много. — Он тяжело сглотнул. — Я хотел этого. И не мог остановиться.       — Северус. — Гарри посмотрел на него невыносимо серьёзно. — Мы ведь и есть вместе. Нам логично друг друга хотеть.       Он сжал его руку, а затем слегка улыбнулся.       — Зачем останавливать себя в такой ситуации? Я не против, чтобы ты думал про меня.       Пальцы Северуса чуть дрогнули.       — Это неправильно.       — Правда? — спросил Гарри.       Он приблизился и положил подбородок Северусу на плечо, понизил голос практически до шёпота:       — Думаешь, я не представлял тебя? Не видел с тобой… хороших снов? По-твоему, я тоже грязный?       — Гарри… — начал Северус, но тот перебил:       — Да или нет?       Северус вздохнул.       — Нет.       — А ты при таких же условиях, значит, да?       — Ты ставишь вопрос ребром, — нахмурился Северус.       — Просто показываю, как выглядят твои убеждения, примеренные на других, — улыбнулся Гарри, легко целуя его в плечо. — Если бы это было правдой, она бы распространялась на нас обоих.       Северус закрыл глаза, пытаясь отгородиться от всего — от Гарри, его слов, его близости, но оно, как назло, стало только острее.       — Я не могу изменить к этому твоё отношение… — тихо продолжил Гарри, поглаживая его руку. — Но могу рассказать своё. Мне дико льстит, что ты находишь меня… привлекательным. — Он снова поцеловал напряжённое плечо. — Что ты видишь неприличные сны с моим участием. Это… заводит меня. Я бы с радостью повторил всё то, что ты там увидел.       Северус тяжело сглотнул.       — Ты даже не знаешь, что там было, — глухо сказал он.       — Так расскажи, — прошептал Гарри.