Правило честной лжи .

На пробу пошевелив ногами, Нил старался прикинуть в уме насколько свободно может ими двигать, но холодное прикосновение металла, скользнувшего по его пальцам, быстро отвлекло от размышлений. Нил инстинктивно сжал кулаки. Неожиданно за спиной послышался мерзкий хохот Лолы. Свободной рукой она на пробу звякнула наручниками, тормоша их сначала в сторону левого, а затем и правого запястья, заставляя Нила болезненно зашипеть, когда железо грубо проехалось по его кистям, и ослабить хватку. Удовлетворённо хмыкнув, Лола просунула лезвие между пальцами и ладонь, прокручивая рукоятку, тем самым требуя раскрыть руку полностью. Затем, постучала кончиком ножа, достаточно сильно, чтобы можно было расценивать это как угрозу, но не достаточно сильно, чтобы пробить кожу. Вскоре Лола всё — же устала дразнить его и наконец, сделала надрез по основанию пальцев. В порыве Нил рванулся вперёд, но крепко сдерживаемые путы не дали убрать руки из досягаемости подручной отца. На мгновение перед глазами всплыло детское воспоминание о заставшем за работой, отца. Незнакомый мужчина, или то что от него осталось, в середине подвала, связанный на стуле в наручниках. Прокручивая в голове конец данной сцены, Нил задумался: интересно, обойдётся ли отец также с ним. И без того шаткое самообладание пошло трещиной. — Хватит! — Останови меня, — оскалилась Лола, оставляя ещё один более длинный и жуткий порез от основания до среднего пальца. Какое-то время Малкольм всё ещё оставляла на коже его ладоней множество болезненных отметин разной длины и степени глубины. Наигравшись и исплосовав одну руку окончательно, она не спеша перешла к другой — правой. Закончив с этим, Лола наклонилась в проём между передними сиденьями и, обняв кресло, очертила кончиков окровавленного ножа его горло, делая несущественный надрез и забавляясь вызванной реакцией. — Мы читали твою биографию. Какую же трогательную историю ты нам написал! Возможно, в другой жизни ты мог бы стать хорошим писателем. Скажи, твоя мать действительно мертва? — Это уже не важно. — Важно. Я же не могу привезти тебя одного к отцу. — Она мертва, — сипло прохрипел Нил. — Мы ему верим? — спросила Малкольм у брата. — Возможно, но нужно удостовериться, — неопределённо ответил он. Не отрываясь от дороги, мужчина потянулся к приборной панели, что-то нажал, от чего послышался характерный щелчок. Нил впился взглядом в множество кнопок, чтобы понять что тот сделал. Это не радио; и ни один из огоньков не загорелся, значит это был и не обогреватель. Расчётливым путём мозг Нила пришёл к единственному варианту, но он до последнего отказывался верить в это. Отрицание происходящего увы никак не могло изменить ситуацию: вскоре, с металлическим звуком раскалённый прикуриватель выскочил из гнезда. Ромеро вытащил его из крепления, и невольно Нил отпрянул в сторону, прижимаясь к двери машины, тут же шипя от более глубокого пореза на шее из-за своего резкого движения. — Не дёргайся, — приказала Малкольм, небрежно вытирая лезвие о его плечо. Она сказала не дёргаться, но при всём своём желании Нил не смог не вздрогнуть от прикосновения острого и холодного металла, даже сквозь одежду. Переместив нож к его правой щеке, остриём она провела неглубокий надрез от уголка губ к скуле, оставляя после себя царапину крови. Нил расценил это как предупреждение и молча взирал как она перехватила у прикуриватель у брата. Женщина примерилась его к левой стороне его шеи, а затем отвела его подальше, чтобы Нил тоже увидел раскалённые до красна спирали. Удовлетворительно кивнув, Лола сверкнула зубами очередным оскалом. Крепко схватив его за волосы рукой, которая всё ещё не расставалась с клинком, она легко запрокинула ему голову и притянула к спинке кресла, вжав голову в подлокотник, заглядывая в лицо. — Ну как, что думаешь? Нил понимал, что он сделает этим только хуже, но находился в шаге от потери оставшегося хладнокровия. — Думаю, что вы конченные ублюдки, — зло выплюнул он. — Как скажешь, милый, — улыбнулась она и толкнула вперёд, возвращая в прошлое положение и заставляя напороться на прикуриватель нежной кожей шеи. Нил закричал. Агония мгновенно жгущей хваткой сжала челюсть, обжигая горло и отдаваясь резкой болью в глазах. Запах обгоревшей кожи впился в нос только усиливая тошноту, и Нил не смог больше сдерживаться. В отчаянной попытке скрыться от разгорячённой зажигалки дёрнулся в сторону, тут же наткнуться на поджидающий нож Лолы. Лезвие скользнуло по уже прочерченному ранее маршруту, съехав в опасную близость с уголком глаза. Однако, по сравнению с горящим адом слева, эта боль воспринималась крайне отвлечённо. Малкольм продолжала удерживать прикуриватель, даже после того как он отдёрнул голову, и только потом передала его вновь Ромеро. Он видел это, но всё ещё ощущал раскалённый метал на коже. С каждой прошедшей секундой жжение лишь усиливалось, и от это горячей боли желудок выворачивал рвотный спазм. Лола, осматривая свою работу скорее всего увидела скривившееся в судороге его лицо и рассмеялась противным хрюкающем звуком. Словно играясь она надавила на повреждённый участок кожи и немного поковырялась для того, чтобы вырвать ещё один крик. Дыхание Нила было судорожным и рваным: неглубоким, чтобы достичь лёгких, до достаточным, чтобы давиться им при вздохе. Рассеянно он хотел прислонить голову к прохладному стеклу машины, подальше от жестоких пальцев преспешницы отца, но слишком поздно вспомнил о таком же прохладном, и прислонившемся к его скуле ноже. Остриё вновь вспороло ему кожу и он поддался вперёд, обессилено весив голову. Запястья заныли от жестокости потянувшихся за ним наручников, оставляя разодранные полукольца на кистях. Кровь медленно стекала по его лицу, теплом обдавая губы, Нил даже снова мог почувствовать её металлический вкус во рту при вздохе. Щелчок прикуривателя заставил его снова вздрогнуть. Лола растянула свои накрашенные губы в улыбке и что-то говорила, вновь наклонившись через консоль. Нил её не слышал. В отместку она ударила его рукояткой ножа по спине, заставляя выпрямиться — Слушаешь меня, Младший? Эй. Намотав на кулак порядком отросшие волосы она снова провернула тот трюк, прижимая к подголовнику сидения. — Где Мэри, Натаниэль? Когда мы узнали где ты прячешься, у нас было время порыскать рядом, но я так и не нашла ни намёка на её присутствие. — Она мертва, — прошептал Нил. Лола отложила нож в сторону, чтобы освободить руку и крепко сжала горло, практически перекрывая доступ к кислороду. Ромеро снова достал горячий прикуриватель, и Нил принялся отчаянно вырываться. — Она умерла два года назад, после того как её подстрелили в Сиэтле. Вы правда думаете, что будь она жива, то разрешила бы остаться здесь настолько долго? Я сделал это, потому что мне нечего было терять. — Хорошо, — кивнула Лола, но Нил не успел расслабиться как она резко сжала горло, чтобы Ромеро мог прижать прикуриватель к месту над ключицей. Удушающая хватка Лолы не оставляла Нилу другого выбора, кроме как выть от боли, пока кожу под тканью толстовки разъедало от раскалённой зажигалки. Он безудержно метался, пока Лола снова что-то говорила, но он не могу слышать её слов из-за рёва в ушах. Весь его мир свёлся к нестерпимому жару на его теле. Ромеро вновь вернул прикуриватель нагреваться, и Нил понял, что это был лишь порочный круг. Малкольм ослабила хватку, чтобы он мог дышать, но не убрала руку насовсем. — Давай, на этой раз придумай что-нибудь получше Младший, — произнесла она.- Сделай это так чтобы я поверила. Где Мэри? — Она мертва. Мертва. Мертва. Мертва, — повторял он, хрипло хохоча от тяжёлой хватки Лолы. Женщина перевела взгялд на брата. — Ты ему веришь? Ромеро неопределённо повёл плечами. Лола спросила ещё раз и получив тот же ответ, с силой вырвала нагретый прикуриватель из гнезда и вернулась в своё изначальное положение, скрывшись из виду. Нил напрягся. Одно дело видеть Лолу рядом и следить за всеми её действия, но сейчас оказавшись вне поле зрения с этой штукой, за его спиной, было ещё хуже, чем та боль, через которую он уже прошёл. Нил судорожно задёргал руками, в попытке сорвать оковы и освободить руки, но лишь сильнее разодрал кисти. — Нет, — начал он умолять, всё ещё не прекращая тянуть металл, — не надо. — У меня всё ещё остались вопросы, — произнесла она и её голос за спиной звучал странно приглушенно. Нил догадался, что Лола удерживает прикуриватель между губ, потому что почувствовал прикосновения обеих рук, когда та начала закатывать ему рукава. Закончив, она медленно провела пальцами по голым предплечьям, царапая ногтями кожу. Мгновение спустя она отстранилась и её голос звучит нормально. — Расскажи мне об этом мальчишке. Он что-нибудь знает? Нил придерживался той версии, что не навредила бы Эндрю, но как бы много раз он не повторял Лола не останавливалась, продолжая наносить увечья по длине его рук прикуривателем, чередуя с ножом. Вскоре он вообще перестал отвечать на заданные вопросы, боясь ошибиться и запутаться в словах от переполняющей его боли и паники, стараясь не концентрироваться на запахе обгоревшей плоти и крови при вздохах. Любое движение мышц и даже тихий крик отдавался горящей болью в ожогах, а солёные слезы, стекающие к обожжённой коже шеи, щипали, как кислота. Нил не хотел думать об этом, переживать это, вообще чувствовать что-либо, поэтому взамен старался вспоминать все вещи, что приносят ему хоть малейшую долю счастья — такой странной эмоции в жизни беглеца. Таких было не много, но он крепко зацепился за непоколебимый дух Эндрю защитить своего брата, не смотря на собственное благополучие. Нил даже позволил себя задуматься об экси — возможно это было последний раз когда он может это сделать — представив, что его глухое, отдающее болью в висках, сердцебиение это звук отскакивающего от стен мяча. Думал о матери, что не оставила его с отцом, а рискнув забрала с собой. Вспоминал их редкие спокойные ночи и последние два года без постоянных побегов. Это делало его слабее из-за всепоглощающего чувства тоски и потери, но вместе с этим и придавали сил. Его песенка оборвалась, но он сделал даже больше, чем мог когда-либо себе представить. Видимо, на этом придётся закончить. Он закрыл глаза и навсегда попрощался с Нилом Джостеном. Лола наконец наигралась и остановилась, оставив его бессильно висеть в своих путах. Она снова произнесла что-то, но он не смог расслышать слова через глухой шум в ушах, и, если честно его это уже мало волновало. У Натаниэля Веснински есть только один вариант, а потому он оставил без внимания последнюю часть пути, прислушиваясь к каждой пульсирующей точке на его теле, пытаясь понять насколько серьёзный урон нанесла Лола. Самыми тяжёлыми казались раны на его горле и ключице, из-за чего у него были трудности не то чтобы с произношением слов, а с самим дыханием. Но то, что Малкольм сотворила с его руками причиняло наибольшие неудобства. Весьма затруднительно будет оказывать сопротивление, когда малейшее движение отзывается ощутимой болью. Автомобиль въехал на парковку какого-то дрянного мотеля, одного из тех, в которых они с матерью иногда ночевали в бегах. Будучи на переднем пассажирском сидении ему представлялся полный обзор на облезлое здание с половиной горевших огней на вывеске и вероятном отсутствии камер наблюдения, а если они всё же были, Нил думает, что вряд ли в рабочем состоянии. Он перевёл взгляд за окно, дожидаясь того, что будет дальше. Следом за ними на парковку заехала полицейская машина и остановилась рядом. С пассажирского сиденья вылез совсем молодой офицер, через секунду к нему присоединился бывалый полицейский. Натаниэль не узнал ни одного из них, продолжая следить за их действиями. Мужчина подал знак и второй коп открыл багажник. Ромеро покинул автомобиль, и Натаниэль наблюдал как он подходит к офицеру, чтобы переброситься с тем парой слов. Удовлетворённо кивнув он открыл дверь кадиллака с его стороны. Он освободил его лодыжки только для того, чтобы отстегнуть их от сидения, и вновь закрепить наручники уже на ногах. Как только это было сделано, Лола также щёлкнула металлом, чтобы можно было вытащить его из салона, и снова связать. Натаниэль поймал взгляд полицейских, что рассматривали его с нескрываемым интересом и без особого раскаяния. — Что, настолько хорошо заплатили, чтобы можно было забыть про свою присягу? — поиздевался Натаниэль, просто потому что даже сейчас не мог держать язык за зубами. — Больше, чем государство, — честно согласился тот, что старше. — Не принимай это близко к сердцу, парень. — Не могу, это вообще-то моя жизнь, — голосом, полным обвинения и ненависти ответил Веснински. Полицейские сделали вид, что не услышали. Багажник был почти пустым, за исключением ящика с инструментами в углу, поэтому ему вполне хватало места. Будучи не в состоянии забраться туда из-за наручников на руках и ногах, полицейские помогли Ромеро его поднять. Лола, схватив свой излюбленный нож, залезла следом. Она прижалась к его груди и оплела своими ногами его, просовывая колено, между его бёдер и предупреждающе прокручивая оружие в руках. Натаниэль скривил лицо, жалея, что не может её сейчас ударить и одарил очередную улыбку Малкольм пустым взглядом. — Мы готовы, — кивнула она Ромеро, как только устроилась поудобнее до конечной остановки. Багажник закрылся сравни крышке гроба для Натаниэля. Натаниэль закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от мрака, грозившего поглотить его полностью. Он не наблюдал за собой клаустрофобии, но ощущения заполненнового пространства Лолой, тепла, исходящего от её тела на расстоянии пяти метров и горячего дыхание на своей щеке, он не выдерживал. — Ты, точная копия своего отца, мог бы быть в моём вкусе, — Лола прикусила его обожжённую кожу на шеи, посасывая. Натаниэль чувствовал в этом прикосновении её ухмылку. От призывного скольжении её бёдер по спине побежали колючие мурашки. — Озабоченная шлюха, — выдавил он. — Всё ещё есть силы на дерзость, — искренне удовлетворённо прошептала она, словно эти слова её ничуть не задели, и с нажимом прижала лезвие к его израненным рукам.- Мы это исправим. Машина качнулась, когда полицейские сели и хлопнули дверьми. Натаниэль почувствовал, как вокруг всё затряслось, как только они выехали с парковки. Он не мог разобрать о чём шёл их разговор, но через мгновение включилась сирена и машина заметно ускорилась. — Вот дела, — промурчала женщина в самое ухо.- Кажется, в родном доме что-то произошло. Возможно, нищеброды разбушевались, узнав о его возвращении. Дураки с чего-то решили, что он убил свою жену и собственного ребёнка. — Люди, которые вы наняли для этого, — задушено выдохнул тот, — чтобы наряд полиции не вызвал подозрений. — Десять очков за сообразительность. Дом, в котором Натаниэль провёл своё детство находился в районе Виндзор Хиллз всего в нескольких километрах к северо-западу от центра Балтимора. Для общественности Натан был успешным предпринимателем, отказавшимся от акций в пользу инвестирования по различным предприятиям по всему городу. Его процентные ставки были непомерно высокими, но он никогда не отклонял заявки. Неважно кому и сколько понадобилось денег. Если же компания не успевала отдать долг вовремя, он просто выкупал её и двигался дальше. На сегодняшний день он владел десятком различных фирм и имел договорённости ещё со столькими же. Это прикрытие позволяло ему свободно перемещаться по городу, или напротив не вызывало подозрений, если Натан неделями не выходил из дома. Федералы не раз проверяли все его предприятия, но Веснински был достаточно сообразительным, чтобы не вести свои реальные дела через компании, записанные на его имя. По наружному шуму, Натаниэль мог догадаться, что они были уже близко. Полиция всегда создавала вокруг себя кучу шума и привлекала внимание любопытных зевак. Отчётливый беспорядок позволил Натаниэлю понять, что происшествие с его старым домом было достаточно серьёзным, чтобы привлечь такое количество народа и они явно не были первым полицейским патрулём, прибывшим на этот спектакль. Заметить в этом большом скоплении людей что-то странное будет слишком сложно. Машина подпрыгнула, когда они въехали на территорию дома и Натаниэль почувствовал, как вместе с этим его органы сделали кульбит. Чем дальше они пересекали сектор, тем недосягаемым казался всеобщий шум — зеваки оставались позади настоящей полиции. Ему казалось, что подъезная дорожка была бесконечной, пока машина наконец не остановилась. За полицейскими закрылись двери. Натаниэль думал, что сейчас Лола начнёт двигаться, но та оставалась неподвижной и лежала тихо, сильнее вжавшись в него. Тишина за пределами багажника тоже не помогала понять в чём дело. Внезапная трель телефона Лолы, заставила его вздрогнуть. Она потянулась за чем-то и Натаниэль внезапно осознал, что это должно быть ящик с инструментами. Его теорию подтвердил характерный металлический звук, когда Лола открыла ящик. Тихо зашуршал пластик и та наклонилась к нему впритык. — Предупреждаю, — прошептала женщина, опалив его лицо своим мерзким горячим дыханием.- Если ты сейчас что-то выкинешь, я подрежу тебе ноги, — и в достоверность своих намерений приставила нож к его сухожилию. - Ну давай, — усмехнулся Натаниэль. Лола не обратила на это внимание. Хотя глаза уже и привыкли к темноте он никак не мог понять, что делает Малкольм, когда замкнутое пространство заполнил ещё более насыщенный сладкий запах, и сначала Натаниэль не придал этому значение, решив, что это из-за отвратных духов Лолы, что стали больше слышны, когда она приподнялась над ним на локтях. Его желудок начал сопротивляться и он закашлялся, прежде чем она накрыла его нос и рот, пропитанной чем-то тряпкой. Всё в нём кричало бороться, оттолкнуть её, но давление ножа стало сильнее, будто напоминая об последствиях. Постепенно он начал ощущать лёгкое онемение, зародившееся сначала в кончиках пальцев и быстро окутавшее всё тело. Конечности ощущались слишком тяжёлыми, чтобы хоть как-то пошевелиться, а холод лезвия и вовсе стал не чувственным. — Готово, — произнесла Лола и по звуку её голоса, можно было понять, что она чем-то зажимает свой нос. Где-то отдалённо он мог расслышать щелчок двери и ещё какие-то посторонние звуки копошения, но не смог находиться слишком долго в сознании, чтобы самостоятельно убедиться в этом. Лола ещё что-то сказала, но он не смог разобрать. Всё исчезло.

Продолжение, блять, следует…