Правило честной лжи .

Сознание граничило где-то между сном и реальность. Пульсирующая головная боль отдавалась во всём теле изнеможением и тяжестью. Он чувствовал, как колени задубели от холодного камня. Слышал шум воды и чувствовал липкость на голове. Ожоги на шеи зудели от стекающей воды с какими-то химикатами. Глазницы ощущались сшитыми, а мутный обзор заканчивался на смывающейся странного цвета жидкости в слив старой промышленной раковины. Он едва ли не зашипел, когда его голову, безвольно оставленную до этого, подняли выше, вцепившись в волосы. Натаниэль почувствовал как длинные ногти проехались по коже его головы, неся за собой табун неприятных мурашек по позвоночник и понял что это Лола. Естественно никакого зеркала рядом не было. Натаниэль даже обрадовался, что не сможет увидеть что стало с его внешнем видом, хотя это, безусловно, облегчило бы задачу понять что вообще делает Малкольм. Теперь он может видеть свои исполосованные крест-накрест Лолой, руки, видел еле заметное подрагивание пальцев в судороге и обугленные костяшки. Раны уже начали затягиваться, но запёкшаяся кровь, щедро размазанная вдоль рук, значительно усложняла обзор на многочисленные повреждения. Было бы хорошо, промыть их, чтобы не получить заражения, но сейчас явно не та ситуация, в которой он может волноваться об этом. Боль всё ещё кажется притупленной, но он знает, что вскоре взвоет, когда выброс адреналина пройдёт. Над головой слышится какое-то злое шипение, а волосы ещё сильнее стискиваются в жёсткой хватке, когда Лола пытается дотянуться до одной из баночек на каменном полу в его поле зрении. Его оставили в подвале, а значит, в дом они попали через подземный ход между двумя зданиями, что служил лишь с одной целью: максимально упростить вывоз тел. Как иронично, что его вернули тем же образом, что и десять лет назад, когда они с матерью только бежали. Присутствие кого-либо кроме Малкольм в помещение, Натаниэль не ощущал. Должно быть человек, который помог ей затащить Натаниэля внутрь уже давно ушёл. Наверное это был один из полицейских, которому в итоге всё же пришлось вмешаться в местные беспорядки, чтобы не вызывать подозрений. Натаниэль слышал как содержимое банки переливается туда-сюда в руках Лолы, пока она сама пристально прожигает его затылок, словно оценивая что-то, заставляя его покрыться липким убеждением, что она заметила его пробуждение. Холодное липкость вновь появляется на его голове, когда Лола вновь выдавливает содержимое и равномерно распределяет, царапая ногтями кожу, и хотя это неприятно, он всё же внутренне выдыхает. Это был его шанс, едва ли не единственный, чтобы застать Лолу врасплох и избавиться от неё. Натаниэль выждал, когда Малкольм закончит с этим и снова погрузит его голову в раковину. Вода всё ещё неприятно касалась свежих ран, но это заставляло его взбодриться и чувствовать себя ещё живым. Использовать пистолет, хоть и было действенно, но слишком шумно и неудобно в данной ситуации. Он не знает сколько потенциальных противников находилось в доме и какой у них самих арсенал оружия. Нельзя было так рисковать. Пусть это останется на крайний случай. Чуть ниже тяжести пистолета, в повязках штанов, всё ещё находились два ножа, но его угол был слишком неудобным, чтобы дотянуться до них без разоблачения Лолы. Так что он прислушался, чтобы напор воды точно заглушал его попытку вытащить клинок из правого ботинка, стараясь не слишком копошиться рукой, чтобы это не было подозрительным. Натаниэль обхватывает поудобнее рукоятку и аккуратно без резких движений подносит остриё к её открытому участку ноги, чуть выше пятки. Но застывает прямо перед самым решающим надрезом, почувствовав такой же вес ножа вновь на собственном горле. — Не так быстро, Младший, — произносит насмешливый голос Лолы сверху. Натаниэль сглатывает, при этом слишком отчётливо ощущая лезвие на горле. Он знает, что Малкольм не убьёт его — не для этого она везла его в фамильный дом в Балтиморе — по крайней мере не до встречи с отцом, но это всё равно заставляет его замереть на долю секунды, прежде чем едва ли оценив это как лучший вариант, выкрутить запястье, направляя на себя серебристый кончик и сильно ударить Лолу в колено. Она шипит и отскакивает, надавливая на израненное ещё в поездке горло и выпуская кровь. — Мелкое отродье, — Натаниэль на это совершенно не реагирует наслаждаясь гримасой боли на лице Лолы, когда она дотрагивается до своего колена.- В прочем ладно, я всё — равно закончила, — она поднимает руки и пожимает плечами, играясь с ножом. — Тебе понравится, — обещает Лола, когда вскидывает нож и оказывается в зоне досягаемости намериваясь сделать взмах и отомстить за раненную ногу. Натаниэль нырнул в сторону, едва ли не подвернув лодыжку. Она снова сокращает дистанцию и делает короткий замах ножом, Натаниэль бьёт её в открытый участок горла. Она издаёт задушенный хрип, наполненный болью, но он замахивается ещё раз, не обращая внимание как каждый порез и ожог натягивается при движении и отзывается мгновенной пыткой. Стиснув зубы он бьёт еще несколько раз прежде чем Лола, принявшая большой урон, уходит в сторону, успев кончиком ножа оставить на его груди жгучий порез. Он оказывается аккурат посередине между наёмницей и выходом из подвала. Натаниэль быстро, не теряя секунды, взбирается по лестнице, но прежде чем ручка поддаётся Малкольм успевает схватить его за мокрые волосы. Это действие настолько напоминает Мэри, что на мгновение он не смеет ослушаться и позволяет ей спустить себя с площадки. Осознав, он выкручивается из её сильной хватки и наносит удар ножом. Но не удержав баланс, его нога скатывается с последней ступени, что отправляет его вниз, оставляя возле ног Лолы с сотрясением. Лола ботинком откидывает его клинок куда-то в середину подвала и перекидывает одну ногу через его, усаживаясь колени, чтобы он не рыпался, пока борется с дереализацией, ощущая всё будто через дымку в голове и следя за её действиями как в тумане. В висках стучит и Лола что-то говорит, наклоняясь к нему ближе и проводя лезвием по его ещё не исполосованной щеке. — Независимо от твоего выбора, нам всё же стоит начать с подрезанием твоих сухожилиях. На этот раз ты не сбежишь, Младший, — доносится до него обрывки фразы. Он не чувствует своё тело под её весом, когда она слизывает кровь с его скулы и оставляет на ней влажный поцелуй перед тем как отстраниться. Она укладывает свои руки на его шею, касаясь ожогов и с силой сжимает, выбивая воздух. — Нет, — сипит Натаниэль. — Сначала мы подрежем пяточные, потом коленные сухожилия, — поделилась Лола, словно не услышал мольбы, не отводя от его лица взгляда и не убирая хватку.- А если ты и после попытаешься сбежать, я обещаю, что отниму твои руки тоже. Глаза защипало то от нехватки кислорода, то ли от жгучей смеси паники и отчаяния. Он вцепился израненными пальцами в жалкие остатки самоконтроля, понимая, что это его уже не спасёт — Лола совершенно выжила из ума, он сомневается что она понимает, что делает — но отказывается сопротивляться. Уже будучи на грани, Натаниэль рискует и рывком достаёт из ножен пояса штанов клинок, едва ли не порезав самого себя из-за этого, и в одно движение перерезает Лоле горло. Он сильно зажмуривает глаза, капли брызгают в его лицо; и старается наполнить лёгкие кислородом, когда Лола ослабевает настолько, что выпускает шею из удушья. Он едва ли успевает выпутаться из её конечностей, чтобы его вырвало от горячего запаха крови и ощущения незабытой липкости. Пелена снова накрывает его голову, и Натаниэль рад, что это не позволяет ему услышать поседение булькающие звуки захлёбывания. Когда он приходит в себя то слышит уже шаги. Два года за решёткой ничуть не изменили отца. Казалось, он даже не старел за это время. За исключением нескольких потерянных килограммов, Натан Веснински выглядел как и всегда. Его шикарный дом, так и кричащий о накопленном за жизнь капитале никак не вязался с его простой одеждой в которой он был сейчас. Натаниэль знал, что отец никогда не видел смысла наряжаться перед грязной работой. Простая красная рубашка в клетку на пуговицах и тёмные джинсы. Рукава закатаны до локтей, который к предстоящей работе. Руки в карманах, тело расслабленно, когда он неспешно спускается с лестницы, словно не собирается прямо сейчас заняться пытками собственного сына. Его холодные глаза встречаясь с такими же напротив — конечно же Лола не оценила его уровень маскировки — и Натаниэль вынужден отвести взгляд. Смотреть на Лолу не хочется. Но видеть человека — нет, на монстра, сопровождающего его отца вниз по лестнице хотелось ещё меньше. Патрик ДиМачио — представлял собой высокую груду мышц и высокомерности. Выглядящий обычно так, будто в любой момент может голыми руками уничтожить половину населения мира. Будучи верным круглосуточным телохранителем Натана и его доверенным лицом во время отъездов, Натаниэль часто пересекался с ним в детстве и каждый раз он ощущал себя так будто был лишь назойливым жуком в его кулаке. Конечно тот знал, что одним ударом может размажить череп поэтому никогда не трогал Мэри или его самого, но эта сдержанность не значит, что он не опасен. Натан находит его всё там же, у стены, прямо рядом с трупом Лолы и собственной блевотины. — Здравствуй, сын мой. Моё величайшее разочарование, — произносит Натан и от его голоса внутри у Натаниэля всё замерло. Отец хладнокровно переводит взгляд с него на свою подчинённую или точнее на то, что от неё осталось. По его лицу нельзя понять насколько он зол, но Натаниэль и не смеет думать, что так просто отделается убив одну из его ближнего круга. Натаниэль всё ещё отказывается поднимать голову. Он смотрит как кровь, кроваво-красная, вязкая, почти достигает кончиков его кроссовок и не может пошевелиться. Натан ждёт ещё мгновение — в конце концов, не терпит непослушания — и хватает его за горло одной рукой, повторяя хватку Лолы, нажимая сильнее, поднимая на ноги и отрывая от пола. Натаниэль болтает ими в воздухе и хрипит, стараясь освободиться. — Ты же и сам знаешь, что нужно делать, когда твой отец с тобой здоровается, — Мясник огорчённо вздыхает и отпускает его с таким презрительным видом, словно задумывается, насколько ещё он распоясался во время побега. Натаниэль давиться, кашляет и пытается вздохнуть, но запах крови и мёртвого тела настолько отталкивает, что ему кажется будто его снова сейчас вырвет. Он не позволяет себе этого, сглатывает и поднимается на дрожащих ногах, опираясь на стену позади. — Здравствуй, сын, — повторяет Натан, когда Натаниэль наконец выравнивается. Он обретает голос лишь с третей попытки, чтобы выдавить слабое, задушенное приветствие: — Здравствуй, отец. Натан Веснински кладёт ему руку на плечо, и Натаниэль всем нутром чувствует, как тело прогибается под его весом. Он едва сдерживает себя, чтобы скинуть ладонь, но слишком хорошо помнит, что происходит когда касаешься отца без разрешения. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — скомандовал Натан. В горле застревает крик, когда плечо обжигает яростной силой. Он сглатывает и нерешительно поднимает голову. — Бездарность моя. Ты продолжаешь разочаровывать меня всё больше с нашей последней встречи, — он смотрит на Лолу.- У меня было столько времени, чтобы обдумать и спланировать вашу прекрасную кончину, но теперь, когда это наконец произошло, мне кажется, что растянув это вот так, ты доставишь мне ещё больше проблем.- Натан прищёлкивает языком и просто вскидывает руку, ладонью вверх, ДиМачио предлагает ему затупившийся с годами работы Мясника, топор в одной руке и заточенный разделочный нож в другой. Натан поворачивается, чтобы получше рассмотреть оружия, прикидывая в голове плюсы и минусы обоих вариантов. Натаниэль решил воспользоваться моментом и рванул в открытое пространство. Но прежде чем он успел добраться до двери, Патрик быстро передал оружие и достиг его. Не замечая ударов и других попыток отбитья, он одной рукой схватил его за грудки и с силой впечатал в стену. Хорошенько приложившись затылком, Натаниэль едва ли не потерял сознание и неловко сполз вниз на пол. Он инстинктивно подставил руки, но приземлился ещё более неудачно. То ли от удара, то ли от пережившего стресса у него закружилась голова. Он неловко сполз вниз на пол, задыхаясь — воздуха не хватало даже на болезненный стон. Тошнота подступила к горлу и он задумался где-то на периферии он задумался, было ли это следствие второго сотрясения за один вечер или вид возвышавшегося Мясника над ним, размахивая ножом и примеряясь рукой к его тяжести. Один вид блеснувшего металла возле его лица уже заставил его вновь кинуться в сторону. Натан не преследовал его, он ещё раз взмахнул разделочным ножом, а затем провёл большим пальцем вдоль острия — видимо его заточили совсем недавно, раз на подушечке пальцев тут же выступила кровь. Страх заставил двигаться быстрее, чем могло позволить себе уставшее тело. Крохотные остатки самообладания растворились на глазах, когда дверь подвала оказалась запертой — он не видел, чтобы её кто-то запирал, но в тот момент Натаниэль вообще не видел ничего вокруг себя, пребывая панике. Да и это уже было не важно. Он не сможет выбраться, ему не спастись от ДиМачио и отца. Позади послышалось какое-то шуршание и он метнулся в сторону, оступившись. Нож ударил о дверь как раз в том месте, где он только что стоял, и с металлическим скрежетом проехался вниз. Натан обернулся к упавшему сыну. Его грудь сдавила от боли и нахлынувших эмоций, он попытался подняться, но сократив дистанцию, Натан вернул его в лежащее положение ударом ноги в грудную клетку. Последовавший за этим удар в лицо окончательно убил попытки вырваться. — Ты начинаешь раздражать, — Натан приставил к его лицу нож.- Может мне просто свежевать тебя заживо или мышца за мышцей отрезать от тебя по кусочку и сцеживать кровь? — Отец медленно вёл нож по его телу, оставляя за собой кровавые полосы.—Как думаешь, что сказала бы твоя мать на это? Как жаль, что её нет рядом. Упоминание Мэри так просто, вылетевшее из уст Натана, будто это не он довёл её до такого состояния вывело его из себя. — Пошёл нахуй, — с яростью выплюнул он.— Ты убил её. — Я бы это запомнил, — Натан отолкнул его назад, и рукой, в которой был нож схватил за лицо, вжимая челюсть в стену и лишая способности говорить.— Мне стоит сначала отрезать твой язык, чтобы научить тебя поведению. — Нет, — выпалил он и дёрнулся. — Не дёргайся, иначе я могу случайно выдавить тебе глаз, — великодушно предупредил отец. Натаниэль замер, но его колотило с такой силой, что было не понятно как он ещё ненароком не задел отца. — Нет, пожалуйста, -прошептал он, не в силах остановить накатившую истерику. Глаза защипало, то ли от жгущей смеси паники и отчаяния, то ли от металлического запаха крови. Натан, не обращая внимание на его мольбы вскинул руку, дожидаясь топора, но внезапный стук в дверь заставил его замереть. — Там, вас снова требуют, — проговорил Ромеро по ту сторону и Натаниэль задумался, что сделает с ним Малкольм, дабы отомстить за сестру. Натан встал. Отряхнул свою одежду так, словно Натаниэль был лишь жалким насекомым и взглянув на него в последний раз, ударил ногой в боковую часть его черепа, вызывая потерю сознания.

***

Он едва ли не специально бьётся пульсирующим затылком о холодную бетонную стену позади, когда открывает глаза в следующий раз, видя перед собой всё ещё подвал. Натаниэль внезапно может ощутить всю тяжесть своего израненного тела, с виду наверняка напоминавшего большой синяк. Вся его сущность внезапно кажется такой свинцовой ватой, словно рассеивающееся облако — в какой-то момент перестало существовать. Натаниэль едва ли может повернуть голову, чтобы посмотреть находиться ли он один в подвале, но затуманившееся зрение, не облегчает работу. Тогда он с силой зажмуривает глаза, стараясь вернуть ясность и унять звон в ушах, должно быть из-за слишком частых и сильных ударах головой. Натаниэль чувствует себя утомлённым, когда заставляет себя вновь открыть глаза. Он не знает сколько был в отключке, но должно быть не так долго, раз Натан ещё не вернулся, но он может сделать это в любую секунду. Натаниэль сдвигается, когда чувствует, что тело затекло от принявшего положения, но едва ли не падает вниз по стене, от настигшего головокружения, чувствуя как липкий слой крови следует за ним. Рвано вздохнув он принимает усилия вернуть себя хотя бы в положения до этого. Вряд ли в таком состоянии он ещё сможет бороться и давать отпор отцу. Возможно ему это и не понадобиться. Его рука касается очертания пистолета за толстовкой, он чувствует как мышцы сокращаются от попыток достать оружие. Натаниэль помнит, что у него не так много патронов, чтобы рисковать, но может он успеет убить Мясника, прежде чем один из его подчинённых избавится от него. В любом случае живым ему вряд ли удаться выбраться после того, как на выстрел сбегутся все его люди, может у него останется пуля и для себя. Его мысли прерываются с затвором двери. Он прячет руку так, чтобы пистолета не было видно у входа и прикрывает глаза, делая вид, что ещё не очнулся. Всё ещё через пульсацию в голове он слышит характерный хлопок двери и тяжёлые шаги отца — просто не может спутать их с чьими-то ещё — когда он ступает по ступеням. Он дожидается подходящего момента и вскидывает руку толком не целясь — в своё время Мэри хорошо над этим постаралась. Пуля почти достигает Натана, но Патрик исполняя долг телохранителя полностью закрывает его своим телом. Натаниэль, оглушённый выстрелом не слышит, что именно кричит Мясник, это не мешает ему понять, что тот зовёт своих людей на помощь, но прежде чем они достигнут подвала, Натаниэль собирается утащить его с собой. Его руки не дрожат, когда он отнимает жизнь своего самого главного страха на протяжении всей жизни. В этот раз оказавшись совершено без защиты и укрытия, Натан Веснински преклоняет колени. Он не успевает даже свыкнуться с этой мыслью, когда охранники уже показались на лестнице. Натаниэль не собирается доставлять им такое удовольствие, как жёсткая расправа после убийства лидера. Он наблюдает за их толпучкой с каким-то извращённым удовольствием, занося дуло к виску. От нажатия курка его останавливает ещё одна ворвавшаяся толпа людей. Охранники на лестнице были тут же ликвидированы шквалом огня. Глушители кое-как справлялись со своей задачей, но в таком замкнутом пространстве это не особо помогало. Натаниэль лежал на месте, не привлекая к себе лишнего внимания, пока помещения заполняли незнакомые люди. Он смотрел только на отца. Натаниэль буквально кожей прочувствовал каждый выстрел, когда тело Натана характерно задёргалось от силы проходящих пуль. Он смотрел на всё это и не мог понять что происходит. Натаниэль кое-как подогнул колени, обхватывая ладонями голову, чтобы как-то укрыться от огней, его рука уже дрожащая и порядком уставшая, всё ещё находилась держала пистолет. Должно быть прошла целая вечность прежде чем всё смолкло, чтобы он мог поднять голову и оглядеться. Вокруг трупа Натана скопилось пару человек, о чём-то переговариваясь. Один из них свистом подал знак, и когда мужчина вышел из туннеля на свет, Нил обомлел. Он узнает это лицо при любых обстоятельствах, их сходство с Мэри оставалось очевидным. Десять лет знатно потрепали Стюарта Хэтворта, но это казалось более живым, чем одинаковое лицо Натана. Стюарт окинул прямым холодным взглядом тело Натана и двинулся вперёд, желая подойти, но женщина, стоявшая рядом, завладела его внимание и кивнула подбородком в сторону Натаниэля. Мужчина медленно проследил за её взглядом и удивление тут же затмило ненависть в его глазах. — Натаниэль? — нерешимость в голосе дяди заставила его задуматься, насколько сильно его лицо изуродовано, чтобы засомневаться в его похожести с отцом. Натаниэль открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов смог выдавить лишь кряхтящий звук, поэтому оставив попытки заговорить снова, просто утвердительно качнул головой. Стюард тут же пересёк комнату и присел рядом с ним на колени, явно не заботясь об испортившейся при этом своей одежде. Он смотрел на него, пытаясь найти что-то в синих глазах отца. Натаниэль сразу понял, что это. Натаниэль не ответил, только опустил голову. Не просто потому что не мог вымолвить ни слова, а потому что не мог признать, что Мэри — нет. Стюард и так понял. Надежда угасла так же быстро, как и появилась. Натаниэль не мог оторвать взгляд от пробитого пулями тела Натана, а затем холодные пальцы коснулись его плеча. — Ты убил его? — что-то в его резкости заставило Натаниэля сжаться. — Да, — наконец прохрипел он, наблюдая как лужа крови постепенно достигает их. Стюарт уверенным, но аккуратным движением повернул его подбородок в свою сторону, заставляя вновь посмотреть в глаза. Он видел не высказанное я рад, что ты это сделал, и почувствовал внезапное тепло в груди от этого одобрения. Стюарт плотно сжал губы при виде чудовищных ожогов и ран. В его глазах плескался гнев. — Послушай, — серьёзно сказал он обхватив его лицо в свои ладони, — мы пока не можем забрать тебя с собой. Нам позволили войти сюда только потому что, мы пообещали оставить его в живых. На самом деле я всё равно убил бы его, — уже тише проговорил он.- Тебе нужна медицинская помочь. Мы оставим тебя федералам, они будут хвататься за тебя как за единственного свидетеля. Дай показания, но не слово о Морияма. — Я ничего не скажу, — пообещал он хоть и не до конца понял. Но его отец, Балтиморский Мясник, был мёртв. Он собирался сделать всё что угодно. — Хорошо, — кивнул мужчина и вместе с недавней женщиной помог подняться ему на ноги. Они помогли ему выйти через подземный ход в гараж. Люди Стюарта торопливо покинули их через открытые ворота, сам Хэтворд задержался возле племянника. На улице было уже темно, он постарался разглядеть хоть что-то, но зрение всё ещё мутнилось. Вместо этого Натаниэль сделал глубокий вдох грудью и прикрыл глаза, наслаждаясь прохладностью и тишиной ночи. Перед тем, как пустынная улица заполниться полицией и репортёрами. Ещё минута или две и вся округа будет кишеть соседями, для которых перестрелка не осталась незамеченной. Стюарт всё с той же аккуратность опустил его на землю на колени и заслонил руки за голову. — Я вернусь за тобой, обещаю, — заверил он и незаметно растворился в ночи вслед за своими подручными. Натаниэль опустил голову, чувствуя внезапный прилив сонливости, но долго ждать не пришлось. Он вынужден был закрыть глаза, когда яркий свет появился из темноты. Его нельзя было спутать с отцом из-за низкого роста, но на него всё равно было наставлено оружие, это настолько его позабавило, что он расхохотался, в приступе истерического смеха. Он сидел там, возле собственного дома, от которого бежал порядком десять лет, на коленях, в свете фар полицейских машин и скорой помощи, впервые не задумываясь о дальнейшем. — Я Натаниэль Веснински. И мой отец мёртв, — сквозь хохот проговорил он.

Продолжение, блять, следует…