Jedna Lila Ramonda

      Они проснулись вдвоём.       Справа от себя Марко увидел длинные-длинные волосы и небольшую серебряную серьгу-крест в мочке правого уха.       — Я больше никогда домой не вернусь, — прошептал он немного осипшим сломанным голосом.       — Не возвращайся, — щеку уколола чужая борода, — я ведь сказал тебе, что ты можешь жить тут сколько захочешь.       Марко поднял с тумбы маленькое зеркальце и посмотрел на своё отражение. Лицо было опухшим. Видимо, вчера снова пил. Или плакал в чужое плечо. Или и то, и другое. Марко не помнил. Языком он нащупал острый край от отколовшегося клыка — так было уже с неделю — неудачно открыл пиво.       Он поёрзал задом по простыни. Внутри почти не саднило — привык.       — Подашь сигареты? — попросил низкий бархатный голос.       Курить в квартире, а точнее сказать, в холостяцкой хате, было в порядке вещей. Они могли делать это хоть в кровати, придерживая пепельницу второй рукой.       — Мой Пуре, — марковой щеки снова коснулись шершавые губы.             Пуре. Прозвище нежное и ласковое, точно кошачье мурлыканье. Услышав его, Марко снова растаял.

***

      Марко открыл глаза и ничего не понял. Всё было по-старому, вернее, учитывая сон, по-новому: пахло в спальне не куревом, а сандаловыми палочками и кондиционером для белья, на прикроватной тумбочке лежала пара книг по психологии и стояла персиковая свеча из «Икеи», а рядом никто не лежал: Бети проснулась раньше и отправилась готовить завтрак.       Марко чуть приподнялся. Футболка, выполнявшая роль пижамной, вся намокла от холодного пота. Кружилась голова и, кажется, немного заложило уши. Марко выдохнул через рот. Он не думал и не ожидал, что воспоминания о том периоде вернутся в его жизнь во сне.       Ненадолго вывести Марко из его туманного состояния помог нежданный визит матери. Вернее, не совсем нежданный: она собиралась заехать и завезти азалию — в родительском доме скопилось слишком много комнатных цветов, и их уже было некуда девать —, только вот у Марко это вылетело из головы.       — Сын, чего спим-то? — начала мать прямо с порога, — Десять утра, тебе женщина твоя уже завтрак организовывает, а ты ещё в трусах стоишь и даже не помогаешь ничем, — она похлопала Марко по животу, — иди, поднимись обратно, штаны хоть натяни.       Марко поднялся в спальню и надел там пижамные штаны. Когда он спустился, Бети уже собиралась накрывать на стол, а мать сама сделала себе кофе. Следом за Марко спустилась Гертруда и тут же запрыгнула на стол, с интересом заглянув в чашку.       — Чего это она у вас такая невоспитанная? Своих нарожаете, тоже будут вот так по столам скакать? Безобразие, — мать отогнала от чашки кошачью морду и размешала сахар в кофе ложечкой, — Элиза, а ну подошла сюда!       Мать, довольно властная женщина, частенько наведывалась к Марко и Бети в, хоть и съёмный, но всё же их дом и пыталась навести там свои порядки: педагогическое образование и большой учительский стаж делали своё дело.       — Зря я, наверное, цветок вам свой доверяю. Эта засранка ведь погрызёт, — мать огляделась вокруг, — Опять беспорядок у вас, всё в шерсти кругом… Вы прибираетесь тут вообще или нет? — она поочерёдно посмотрела на обоих, как на провинившихся детсадовцев, — Эх, дети-дети…       — Ма, — Марко тупил в тарелку и ковырялся вилкой в еде, — давай мы сами разберёмся?       — Сами… — хмыкнула мать, покачав головой, — ничего вы без меня не можете.       Бети оставила свою тарелку на столе, взяла Гертруду на руки и ушла с ней наверх. Раздался громкий, видимо, демонстративный хлопок дверью.       — Бети не хочет, чтобы я летел на шведскую пре-пати, — вздохнул Марко, — типа, она необязательная.       — А ты её, — мать перешла на полушёпот, — а ты её не слушай. Езжай и даже без всяких. Такой шанс тебе даётся!       — Я понимаю, — Марко налил себе чаю из заварника, — а ей-то это как объяснить?       — Никак не объясняй, — мать прикоснулась своей ладонью к марковой и чуть похлопала, — езжай и всё.       Марко снова издал вздох, на этот раз более долгий, громкий и тяжёлый. Он всё ещё не отошёл ото сна, да и знай мать истинную причину его ярого желания отправиться в Швецию, она бы явно это не одобрила. На Бети она, конечно, бухтела и порой даже довольно сильно, но отношения с ней всё же приветствовала, а когда Марко сделал Бети предложение, вообще была на седьмом небе от счастья, предвкушая зарождение новой семейной ячейки Пуришичей с продолжением в виде будущих внуков.       Проводив мать, Марко снова погрузился в собственные мысли. Би. Значит, всё-таки би. Значит, ошибка юности была вовсе не ошибкой и даже не способом протеста и желания поискать любви вне семьи. Марко всё ещё в это не верилось, но его жизнь уже не была прежней. Если раньше он мог как-то скрываться от самого себя и выворачивать реальность наизнанку, то теперь такие возможности были утеряны. Филип, конечно, был совсем не похожим на него. Он просто был парнем. Красивым, талантливым, умным парнем.

***

      — Ай! — Филип дёрнулся от неожиданного тычка в плечо.       — Жёлтая машина, — объяснил Бошко, — вон там. А то идёшь, задумался весь и не видишь ничего.       — У кого рубашку украл? — в шутку спросил Филип, когда брат расстегнул куртку, — Я у тебя её не видел.       — М? Это мне Милана в субботу подобрала, когда мы по магазинам ездили.       — О господи, я её обожаю, — усмехнулся Филип, — Ты хоть одеваться с ней нормально начал. Поменяю текст «Плана» специально для вашей свадьбы и на ней спою.       — Свадьбы? Рановато ещё. Что-то с тобой не то последнее время, — Бошко прищурился, — больно счастливый стал. Влюбился что ли? — он потрепал брата по волосам.       — Ну-у, — тайное рано или поздно бы стало явным, но Филип всё равно замялся, перед тем, как ответить, — типа того.       — Влюби-ился, — повторил Бошко, — я так и знал. Расскажешь хоть, в кого?       — Не расскажу! — Филип прикрыл лицо ладонями.       — Рассказал быстро, — Бошко, зная Филипа как облупленного, применил к нему «смертельную» тактику и ткнул его пальцами под рёбра с обеих сторон.       — Бошко, блять, — Филип взвизгнул и залился звонким смехом, — ну хватит!       Они остановились у подъезда.       Конечно, ничего зазорного в том, чтобы рассказать брату о таком, не было. Ему Филип всегда доверял самое сокровенное: именно Бошко узнал о его бисексуальности первым. Родителям признался позже.       — Бэйби Лазанья, — Филип опустил глаза, чуть смутившись, — ну, который на «Доре» победил.       — Угу, в парня всё-таки, — Бошко покивал, — подожди… Так у него же там какая-то девчонка была, нет?       Филип поджал губы и отвёл взгляд.       — Невеста.       — М-да, — вздохнул брат, — охуеть. И надо тебе оно?       Филип молча полез в карман куртки за ключами. Он знал, что Бошко его осудит: после своих неудачных отношений ему не хотелось, чтобы и Филипу довелось влипнуть во что-то подобное.       — Ты в молчанку решил поиграть? — услышал Филип из-за спины, когда уже вызывал лифт, — Ну хуйня же, согласись?       Филип не знал, что ответить: с одной стороны, ему не нравилось, что Бошко решил покомандовать и построить из себя старшего брата, будто бы разница у них не два года, а лет десять; а с другой он, как бы ни было тяжело это признать, был прав.       — Он просто со мной общается, — оправдывался Филип, всё ещё не глядя на брата и перебирая меж пальцами ручки пакета с продуктами, — пока. Дальше — не знаю.       Брат лишь неодобрительно угукнул и спустя паузу в пару секунд добавил:       — Привяжешься.       Филипу снова было нечего сказать:       он, кажется, уже привязался.                                                                          ***       — Не хочешь опять на пре-пати со мной? — предложил Филип своей подруге Анджеле, или, как её звали в кругу друзей, Энджи, — За компанию. Мне можно кого-нибудь одного с собой взять. Мелфест будет, выберут, кто от Швеции на Евро поедет. И Марко будет там, познакомитесь...       — Вот как о Марко сказал, сразу засиял весь, — хихикнула Энджи, — между вами точно нет ничего?       — И ты туда же, — вздохнул Филип, — пока нет. И вряд ли будет: он летом женится. Так летим вместе или нет? — кофе для обоих уже был готов, и Филип забрал стаканы со стойки.       — Мо-ожно, — Энджи подвинула к себе свой стакан и воткнула в него соломинку.       — А чего неуверенно так? — Филип посмотрел на подругу исподлобья, — Я вообще «спасибо» должен сказать, что меня туда пригласили — Тея не сможет. А в Мадриде мы уже вместе будем...       Телефон на столе засветился уведомлением.       Марко.       Меня не будет в Стокгольме       Прости       Бети истерики устраивает, не хочет пускать       Ждём Мадрид       Филип завис с телефоном в руке и уставился куда-то вдаль в одну точку.       — Ну что там такое? — испугалась Энджи.       — Теперь ты сто процентов летишь со мной, — Филип отложил телефон, — Марко не будет...                                                                         ***       «Элизабета не дала мне надеть спортивки(» — подпись под новым марковым фото в Инстаграме.       А ещё она не дала Марко улететь в Швецию. Не дала увидеться с ним, с Филипом, будто бы что-то подозревая. Будто бы она уже всё знала.       Филипу было грустно. Выступил он, как и планировалось, с несколькими своими песнями, а не только с «Ночью». Выложился на максимум, хоть и из последних сил. Этих самых сил даже хватило на то, чтобы макияж нанести — значит, всё же всё было не так плохо. Но с Марко было бы явно лучше. Да и вообще, изначально это всё, собственно, ради него и затевалось.       Филип заснял на видео, как зал танцевал под «RTTD». То же видео, но с другого ракурса, он увидел уже в истории Вивиблогс с отметкой Марко. Позже тот репостнул его себе.       — Эй, ты в порядке? — Филип стоял один — Энджи сидела в комнате отдыха: закружилась голова —, и к нему подбежала Луна из Польши, — Весь вечер телефон из рук не выпускаешь.       — Да, в полном, просто… С нами нет кое-кого. Мне надо сделать ему пару видеоотчетов.       — Бэйби Лазаньи?       — Его, — растерялся Филип, — а как ты узнала?       — Песня, — Луна указала пальцем в сторону диджейского пульта, — значит, он сейчас должен был выступать. Но его нет, поэтому сетку заткнул диджей. Логично же. А вы с ним, получается, дружите?       — Ага, — Филип надеялся, что своим смущением не слишком себя выдаёт, — можно и так сказать.       — Пойдём с нами, — Луна потянула Филипа за руку, — нальём тебе чего-нибудь, расслабишься, — чуть поодаль стояла Саба из Дании и держала в руке картонный стакан, а свободной рукой махала им обоим, — а Лазанья ещё пожалеет!

***

      — Почему ты так от меня отдаляешься? — Бети сновала по комнате, ища не то халат, не то полотенце.       Через наушники слова отдавались глухо, но Марко сухо и угрюмо ответил:       — Евро. Надо готовиться.       — Ясно, — ответ Бети вряд ли устроил, но Марко было всё равно.       За весь вечер Филип пока ничего не писал: он был явно недоволен тем, что Марко по итогу не прилетел, выбрав остаться дома с Бети. Филипу, наверное, и без Марко было прекрасно. Он пил, веселился, общался с ребятами, расписывался кому-то в блокноте… И Марко бы тоже мог. Мог бы обнимать Филипа, стоять в первом ряду у сцены и слушать, как он поёт, а не тупить в стену собственной спальни.       Ты же понимаешь, почему, — писал Марко, когда Филип уже был обрадован потенциальной встречей, — у нас ещё будет время.       Время уже было. Прямо сейчас. у Филипа. А у Марко оно уходило на не пойми что, состоящее из оправданий перед Бети и тянущегося ожидания хоть одного сообщения, чтобы получить от него минутную эйфорию.       И, кажется, она была близка к тому, чтобы наступить.       Новое сообщение в директ.       Исчезающая фотография.       filip.balos       Как тебе такое?       Марко зажал палец на экране, чтобы рассмотреть размытое филипово фото с афтепати. Стакан в правой руке, оттопыренный мизинец, полурасстёгнутая и чуть выправленная из брюк белая рубаха, подкатанные почти до локтя рукава, небрежно повязанный галстук, острые скулы, растрёпанная чёлка…        Значит, Филип больше не обижался, но всё же запомнил, и поэтому теперь решил заходить с козырей.       Марко не заметил, как накусал ранку на внутренней стороне губы. Этот парень творил с ним невообразимое. Сердце застучало чаще. Именно вот таким он представлял Филипа после «ПЗЕ». Ни машины времени, ни телепорта, к сожалению, ещё не изобрели, и что-то представить — единственное, чем мог довольствоваться Марко и сейчас. Окажись он рядом, он завёл бы Филипа в какой-нибудь укромный угол и целовал, целовал, пока не устанут губы. От ненужного галстука Марко бы легко избавился, и полурасстёгнтуая рубашка стекла бы с филиповых острых плеч...       В голову невольно пришли строки из песни «Маннтры»:       Ti si kao gorki san —       Iz daljine kradeš dah.       Osjećam te, a nisi tu,       Vrijeme igra protiv nas…       Марко встал с кровати открыть окно: обдало жаром. Нужно было приходить в себя — из душа возвращалась Бети.       А где-то в Швеции сейчас в отельном душе под струями воды, наверное, уже стоял Филип.       — Закрой окно, — попросила Бети, войдя в спальню, — я вся мокрая.       — Бетс, — последняя фраза заставила Марко рвануть от окна к Бети и взять её за лицо, — моя девочка… — горячо зашептал он ей в губы, — пойдём?       — Ты чего? — она будто бы удивилась, — Всё нормально?       — Ты сама сказала, что я от тебя отдаляюсь. Вот, приблизился. Ты не рада? — Марко гладил её влажные волосы.       — Если тебе правда нужно было от всего отдохнуть, чтобы потом вот так на меня наброситься, то… — она прервала речь поцелуем, — то я бы давала тебе отдыхать сколько угодно.       Марко ничего не ответил, а лишь повалил Бети на кровать. Дальше — туман. Словно в бреду Марко выцеловывал её шею и ключицы и содрал пояс бледно-розового шёлкового халата.       — Ну ты даёшь, — Бети дышала ртом, — ты такой был последний раз, когда мы только встречаться начали.       Бети была права: с началом совместной жизни они друг к другу притёрлись; страсть и перчинка из отношений давно пропали. Сам Марко это понимал и чувствовал, но смиряться с этим не хотел.       Не хотел ровно до момента, когда в его жизни появился Филип.

***

      Протрезвев, Филип ещё долго стоял в ванной отельного номера и гляделся в зеркало. Поправлял растрёпанные кудри, стирал пальцами размазанную вокруг губ помаду и просто осматривал своё обнажённое тело. Он, хоть и вспоминать об этом было неловко, не мог забыть, что делал тогда, дома после отбора, представляя Марко. Сейчас же Филип задался вопросом — а достаточно ли он красив и хорош, чтобы Марко его захотел?       Ладонь провела дорожку от влажной от пота шеи до самого паха. Член начал медленно подниматься. Дыхание стало громче и задрожало. Филип открыл кран, чтобы ничего не услышала Энджи и на всякий случай проверил замок на двери.       Пальцы ощутили влагу от предэякулята. На себя Филип больше не смотрел, а дал глазам закрыться, снова вообразив, что напротив него прямо сейчас стоит Марко.       — Давай я сам? — он потянулся к филипову паху рукой.       Филип позволил. Кажется, достаточно красив. Достаточно, чтобы чужая рука с умеренной страстью сжала его член и задвигала вверх-вниз, заставив Филипа сдавленно поскуливать.       — Вот так, мой хороший...       Правой рукой Марко продолжил ласкать Филипа, но уже чуть интенсивнее, а левой — принялся нежно гладить потяжелевшие яички. И без того тугой узел внизу живота с каждым марковым прикосновением затягивался всё туже и туже, но в один момент стал почти готовым к тому, чтобы растечься приятным блаженством. Поняв это, Марко попросил Филипа посмотреть ему в глаза и приблизился к его губам так, что попал на самый пик, и приглушённый стон Филипа раздался уже в поцелуе, а сам Филип, полностью доверившись Марко, выплёскивался прямо ему в руку. Филип не сдержался, и из него вырвалось протяжно-дрожащее:       — Ма-арче...       Прополоснув руки под краном, Филип его выключил и обессилено прислонился спиной к серой кафельной стене.       Его любитель хэви-метала и правда мог бы быть сейчас рядом с ним, если бы не она.

***

      По телевизору показывали интервью с одержавшей победу на «ПЗЕ» Теей Дорой. Марко она в целом устраивала — не Филип, конечно, но вариант точно не худший — посыл у песни неплохой. Да и сама Тея вроде как была открыта к контакту и подписалась на Марко в Инстаграме (к слову, с Филипом такого пока до сих пор не случилось).       — Как тебе Бэйби Лазанья? — спросил интервьюер.       — Оу, — абсолютно домашняя Тея мило сидела на своей кухне в халате и с маленьким пучком на макушке, — он — очень милый и классный парень, мне он нравится! — с её лица не сходила улыбка, — Думаю, это был отличный выбор на Евровидение от Хорватии.       Бети недовольно свела брови, переключила канал и швырнула пульт на диван в сторону Марко, явно пожалев, что решила включить РТС.       А это она ещё не увидела свежее интервью самого Марко, где тот говорил о том, что у Теи прекрасная песня, а ещё в Мадриде они обязательно должны повторить прошлогоднее фото Лорин и Каарьи.