Jedna Lila Ramonda

      — У нас обоих в песнях есть «Урр-ру»! — сразу после полуфинала Марко и Рейвен записывали тик-ток в гримёрке.       — Марче? — пришедшая туда Бети сразу же встала перед Марко и загородила его словно стена.       — Ни на кого не претендую, если что, — хихикнула Рейвен, выставив раскрытые ладони перед собой, — Сара, — она протянула Бети руку.       — Элизабета, — Бети представилась, но руку Саре пожала будто бы нехотя, — его невеста.       — Знаю, мне Марко рассказал уже, — Сара расчесала кончики своих длинных волос какой-то специальной расчёской, — Вы — пара красивая. Когда женитесь?       — А вот теперь пока неизв—, — Бети будто бы с завистью оглядела сарины волосы.       — В июле должны, — перебил её Марко, — Бетс, не разводи хотя бы тут, пожалуйста.       — Она будто бы и не рада, что ты в финале, — удивилась Сара, когда Бети вышла, демонстративно громко цокая своими небольшими квадратными каблуками на туфлях-лодочках, — я бы на её месте до потолка прыгала от счастья.       Марко лишь развёл руками.       — Такой характер, — он оглянулся на полуоткрытую дверь, — сегодня рада, завтра нет. Я уже привык...

***

      Ожидаемо, в финал Марко вышел. А, как выяснилось позже, уже после финала, прошёл он и на Евровидение. А ещё после финала «Доры» в WhatsApp'e наконец-то создали два чата анонсированных на пре-пати: общий и балканский. Филип, который вне зависимости от результатов отбора должен был присутствовать в Стокгольме и Мадриде, тоже был туда добавлен. Открыв список участников, он ожидаемо увидел среди остальных ник Baby_Lasagna и бритого ёжиком Марко на аватаре.       Теперь оставалось только как-то начать с ним общаться.       У Филипа перед глазами всё ещё стояли кадры с финала, где Марко сидел в зале рядом со своей — теперь Филип точно это знал, так как немного прошерстил марков Инстаграм — девушкой. Вела она себя странно: в то время, как Марко старался тактильно контактировать с ней и показывал свою явную радость, она держала надменное выражение лица и к своему по сути любимому парню почти не прикоснулась. Под конец она обняла его и даже улыбнулась, но сделала это будто бы наигранно. Это, конечно, было их личным делом, и Филипа не должно было это заботить: его норма «вешаться» на партнёров и друзей при любом удобном случае ещё не говорила о том, что так должно быть у всех.       Вернувшись домой после репетиции, Филип понял, что пора действовать. Он метался между двумя чатами, чуть не опозорился в первом, общем, но вовремя открыл «ЕВРОВИДЕНИЕ БАЛКАНЫ». В чате Марко как раз со всеми поздоровался, и у Филипа появился шанс ему ответить.       Filip Baloš       Хээй, привет, крутой чувак       Добьюсь тебя ;)       Как только галочки на сообщениях загорелись зелёным, у Филипа, и так беспрерывно тревожившегося несколько дней подряд, возникло резкое желание удалить то, что он написал, выйти из чата и выкинуть телефон в окно, только вот Марко, к счастью, оказался, что называется, «с юморком» и Филипу подыграл:       Baby_Lasagna       О-кей, давай, я весь твой ;)       Filip Baloš       Ладно, если серьёзно, то с победой на «Доре»! <3       Твой номер смотрел, не отрываясь. Мне очень понравилось!       Baby_Lasagna       Спасибо, я рад ;)              Тоже скажешь, что на Каарью похоже?       Filip Baloš       Нет... Ни на кого не похоже. Я об этом даже не думал.       Побудешь тут со мной немного? Мне тревожно...       Baby_Lasagna       О-кей, верю ;)       Без проблем. В личные перебраться не хочешь, чтобы чат не засорять?

***

      Общение с Филипом развивалось быстро и подозрительно легко, хоть Марко и не понимал, что это было такое. Он настолько давно не пускал в свою жизнь новых людей, что почти забыл, как это делается. Основной круг его общения ограничивался Бети, родственниками с обеих сторон и Аленом, и так Марко чувствовал себя вполне себе комфортно, но Филип стал таким вот громом среди ясного неба, или скорее даже яркой молнией.       Они перешли в личные сообщения и спустя день уже общались голосовыми. Инициатива в общем и целом была за Филипом, но и Марко был не против — ему в любом случае волей-неволей пришлось бы завести на конкурсе новые знакомства, так что было плохого в том, чтобы начать заводить их уже сейчас?       — Я послушал твою песню. И ты всё это делал сам?       — Не совсем, если честно, — признался Филип, — Мне одна женщина помогала.       — Хорошо, когда женщины помогают… Моя невеста мне лирик-видео рисовала и задники. Съёмкой клипа тоже она руководила. А вот теперь ходит и куксится на меня за то, что я на Евро. Чёрт её пойми.       Марко давно не обсуждал свои отношения ни с кем, кроме Алена и ещё пары человек, но тут дал слабину этим поделиться, понадеявшись, что Филип не сочтёт это за овершеринг. Но упоминание рисующей Бети только дало тому идею для темы разговора: он подробно рассказал, на кого он учится, чтó рисует в университете и в свободное время, когда оно имеется, и что сейчас с подготовкой к отбору времени как раз таки нет, из-за чего потом придётся разбираться с кучей долгов.       Марко показал Филипу Стипе, Гертруду и Бранку и все пару дней присылал ему с ними короткие видео: теперь он чувствовал некоторую ответственность за филипово настроение перед полуфиналом, что должен был начаться уже послезавтра.       

***

      — У меня так живот крутит, я сейчас скончаюсь, — Филип сидел на диванчике гримёрки загнувшись в три погибели и записывал Марко голосовое сообщение.       Филипу было не по себе с ночи. Ещё перед сном в белградском отеле он чувствовал, как тело начинает трясти от нараставшего волнения. С горем пополам он проспал часов пять, а утром его подняли тошнота и сильная боль в животе.       В гримёрке Филип постарался сесть поближе к выходу, чтобы в любую минуту можно было попасть в туалет.       Попроси таблетку у кого-нибудь, — написал ответ Марко, — нет там ни у кого аптечки?       — Маша дала «Имодиум», но это мало чем помогло, — Филип скорчился от очередной волны боли, — С самого утра покоя не даёт…       — Фифи, ну что такое? Посмотри на меня, — Филипа позвала Маша, и тот покорно повернулся, сложив ладони на коленях, — Весь лоб в поту, ну куда это годится? Давай-ка я тебя припудрю, — она зашарила в косметичке.       — Твоя… девушка? — заглянувшая в гримёрку Тея посмотрела сначала на Филипа, а потом — на Машу с пудреницей и кисточкой в руках.       — У меня нет девушки, — Филип разогнулся, чтобы налить себе немного воды, — Маша — очень хорошая подруга. Мы друг друга с садика знаем.       Тея села рядом и придвинулась поближе.       — Так сильно переживаешь?       — Получается, да, — Филип повёл плечами.       — Всё, раз-два-три, — Тея глубоко вдохнула и выдохнула, — подышали и успокоились. Всё будет хорошо, — она погладила Филипа по колену, — отстреляемся, разъедемся по домам и забудем это всё как страшный сон.       — У тебя очень крутая песня, — Филип теребил в руках стакан недопитой воды из кулера, — считай, победа и Евро в твоём кармане.       — Твоя не хуже, — улыбнулась Тея, — ещё посмотрим, кто кого.       — Я должен был родиться девочкой по имени Рамонда. Мама хотела дочку после брата, и чтобы тоже, как и у неё, «цветочное» имя было. Так что сидела бы тут сейчас рядом с тобой Рамонда Балош, — Филип тихо посмеялся, и Тея выдохнула, будто бы поняв, что ей удалось его успокоить и немного отвлечь.       — Живот больше не болит?       — Вроде отошёл, — Филип пожал плечами, вытер оставшиеся слёзы, что шли от боли, и снова достал телефон.       Выход через полчаса       Сжимай кулачки покрепче ;)       Перед самым выходом на сцену Филип сидел на закулисном пуфике и отстукивал «RTTD» ладонями по коленям, чтобы попытаться настроиться.       — Бэйби Лазанья? — узнала ритм стоявшая рядом Тея и как-то очень странно улыбнулась.       — Он самый, — Филип кивнул и почувствовал, как на секунду полыхнули щёки.       — Удачи ещё раз, — пожелала Тея, — Ты хотя бы на сцене будешь не один, в отличие от меня.

***

      — Надо же, смотри, эстетика офисной сирены и до «ПЗЕ» добралась, — сыронизировала Бети, глядя на номер Филипа.       Весь напряжённый, Марко сидел у телевизора поджав губы и даже не дёрнулся, когда его ноги пощекотал хвостом кто-то из кошек. Подтанцовка в виде трёх девушек и парня вокруг стола Марко не интересовала: у бедного Филипа дрожали голос и руки (казалось, он вот-вот выронит из них микрофон), а лицо его было бледнее полотна.       — Ему совсем плохо… — Марко не ожидал, что произнесёт это вслух, но вырвалось само.       — Что? — не расслышала (или сделала вид, что не расслышала) Бети.       — Я говорю, он выглядит так, будто ему плохо, — «повторил» Марко.       — Да ладно тебе, — Бети махнула рукой, — дыхалка просто у парня слабовата... Его же Филип зовут?       — А... — на марковы колени резко запрыгнул Стипе, — угу.       — Красивое имя, — Бети улыбнулась и покачала головой в ритм песне, — я бы так сына назвала...       Марко понимал, что Филип сейчас, конечно, не сможет взять в руки телефон и ему ответить, но всё же (хоть и никаких результатов пока не было известно) открыл их диалог и написал:       Ты — умница       У тебя всё получилось

***

      — Да нихуя у меня не получилось, — отвечал Филип голосовым сообщением, — я даже не в финале! Это полный, полный провал, — он не мог скрыть слёз в голосе, — Я себя ненавижу!       Маша, Мия, Лана и Ника поспешили успокоить Филипа и обняли его разом вчетвером. Филип из объятий не вырвался, но сказал, что пока хочет побыть один.       Когда подруги вышли, он встал у зеркала в пол и увидел перед собой не нынешнего себя, а того самого семилетнего Филипа в белой рубашке, чёрных шортах и белых гольфиках с новисадского вокального конкурса. Бошко точно был прав — не волнуйся так Филип перед выступлением, попал бы в список финалистов. Филипа не покидало ощущение того, что в прошлом году было лучше. Тогда он хотя бы был в финале, да и на сцене держался плюс-минус уверенно, а сейчас, по-видимому, испортил имидж себя как артиста. В этот раз всё пошло не так ещё больше. На репетициях всё проходило ровно, но идиотская боязнь сцены опять подвела. Ситуацию не спас даже анаприлин, а возможно, он же её и ухудшил, отрицательно повлияв на дыхание...       Результат в любом случае был один — снова никакого Евровидения.       Марко, наверное, мог бы помочь. Вернее, Филипу хотелось, чтобы он ему помог. Просто побыл рядом. Погладил по плечу и, может, даже обнял. Он ведь мог бы сделать это, раз теперь они общались? Вполне.       В кармане завибрировал телефон.       — Don't hate yourself, Филипе, — пропел Марко в голосовом, подбодрив Филипа, — Не смогу тебя заставить не есть себя, но очень хочу, чтобы ты этого не делал. Ты выложился на все сто, правда-правда.       Плакать больше не осталось сил. Филип просто устал.       — Только ты за меня не переживай, о-кей? — отвечал он Марко, — Я тут всё же не один, со мной девочки. Мы скоро соберёмся и поедем домой...       — Не могу не переживать, зная, как ты мучился, — Марко вздохнул, — Как сядете в поезд и как будешь дома, отпишись мне обязательно, угу?       До этого отписаться по приезде куда-то Филипа просили только мать и иногда Бошко. Друзья и подруги такой привычки не имели, за исключением случаев, когда Филип был очень пьян, но вот Марко... Кто знает, что на него нашло. Должно быть, и правда распереживался. Но и неудивительно — Филип тоже хорош: поднял на уши по сути чужого человека! Правда, может, теперь не такого уж и чужого...

***

      Филип добрался до квартиры выжатым, как лимон — выработанный за сутки кортизол сделал своё дело.       Бошко был не дома — остался на ночь у своей девушки Миланы.       Филип бросил маленькую спортивную сумку у обувной полки, прислонился к закрытой двери, глубоко вдохнул и выдохнул. Нужно было в душ, срочно в душ, чтобы смыть с себя весь этот проклятый день.       Уже сидя в ванне под струями тёплой воды, Филип почувствовал неожиданную бодрость. Всю дорогу из Белграда до Нови-Сада он был уверен, что после мытья абсолютно точно завалится спать, даже не поев, но сейчас понял, что хочет сделать что-нибудь ещё. Вернее, кое-что ещё.       Он прикрыл глаза, и вместо тёплой воды ему представились такие же тёплые объятия. За ними следовал успокаивающий шёпот:       — Всё хорошо. Ты — умница...       Кожа моментально покрылась крупными мурашками. Находись Филип где-то в другом месте, он бы от своих мыслей сбежал, но сейчас они заперли его в пределах маленькой узкой ванны и деваться было некуда.       Филип громко выдохнул ртом, почувствовав усилившееся напряжение внизу. Пена от геля полностью смылась с тела и ушла в слив, и из ванны пора было вылезать.       В квартире не оказалось смазки; в ящике под зеркалом в ванной нашлась лишь синяя баночка косметического вазелина, которым Филип обычно мазал обветренные губы.       Уже в гостиной он поудобнее устроился на диване и широко развёл ноги. Плотно прилегавшая крышка наконец щёлкнула и отдавила палец. Этим Филип не занимался довольно давно — от последнего совмещения учёбы с музыкой он ужасно уставал и в свободные минуты не хотел ничего, кроме как спать. Но вот теперь настала пора снять накопившееся за всё время напряжение.       Сначала Филип только погладил смазанным пальцем снаружи, а после вошёл совсем чуть-чуть, на фалангу, чтобы тугие мышцы расслабились и подались.       Он снова закрыл глаза, и рядом ему снова представилось чужое тело.       На губах ощущалась каждая трещинка, пока они окончательно не намокли от слюны.       Железные колечки и булавки соприкоснулись с филиповой горячей кожей, заставив вздрогнуть. Язык провёл влажную дорожку по всей шее.       Филип чувствовал, как всё тяжелее вздымается его грудь.       Чужая голова «бодалась» в живот, короткие светлые волосы кололи торс, губы оставляли щекотные горячие поцелуи всё ниже и ниже, уже добравшись до паха…       Филип толкал палец медленно, не спеша, растягивая момент: чужой язык сработал бы явно мягче и нежнее, поэтому движения должны были быть максимально невесомыми.       Руки в объёмных белых рукавах держались за филиповы ягодицы, параллельно их гладя. Свободной рукой Филип взялся за член, представляя, что над ним, отпустив ягодицу, поднялся один из рукавов. Пальцы почти не касались ствола, лишь отодвигая крайнюю плоть и лаская чувствительную налившуюся кровью головку…       На пике Филип крепко-крепко зажмурился и невольно вскрикнул. Ненадолго всё перед глазами стало ярко-красным и чуть закружилась голова. Изливаясь, он попал на облако правого рукава и совсем немного — на кожзамовую жилетку так, что по ней стекала белесая капелька. На самого Филипа уже самодовольно глядела пара подведённых серо-зелёных глаз.       Филип дал себе немного отдышаться — после оргазма бешено колотилось сердце —, а только потом открыл глаза и окончательно облегчённо вздохнул. Он, наверное, заслужил сделать себе приятно после такого тяжёлого дня. Глядя на внушительное мокрое пятно на обивке дивана и на свою испачканную ладошку, Филип едва не словил себя на мысли о том, что будто бы должен был устыдиться. Но а с другой стороны, чего? Ничего плохого лично Марко он не сделал.       Он ведь всё равно никогда не узнает об этом, так?

***

      После сообщения из поезда Филип больше не отвечал. Видимо, лёг спать, на что, в принципе, имел полное право. Так и не дождавшись от него ответа, Марко ушёл в ванную, где всё ещё было влажно и душно из-за недавно принимавшей душ Бети.       В маркову голову закрались максимально странные мысли. Филипа хотелось обнять. В принципе, вполне здравое желание — поддержать новоиспечённого товарища объятием после случившейся неудачи, но вот Марко захотел обнять Филипа… по-другому.       Притянуть его к себе за талию. Осторожно погладить пальцами смоляно-чёрные завитки.       Пожалеть.       Марко сел на крышку унитаза и попытался остановить себя и свои мысли, стиснув пальцами виски, но всё никак не выходил из его головы Филип, под конец выступления снявший галстук и расстегнувший пару пуговиц на рубашке так, что из-под неё совсем немного, но выглядывала белая майка. Марко больно прикусил губу.       Сначала мягко, а затем уже более дерзко коснуться филиповых губ своими. Выправить рубашку. Снова вернуться к губам, но уже подключить язык. Расстегнуть ширинку брюк и, не снимая их, прямо так проникнуть под бельё. Сжать рукой горячий затвердевший член.       Марко тряхнул головой и ущипнул себя за ляжку, снова предприняв попытку остановиться. Ему вспомнились его подростковые годы, времена «Маннтры» и... он. Бети об этом, кстати, не знала. И не должна была узнать. Марко считал те недоотношения ошибкой молодости, до сих пор храня их втайне даже от Алена.       Филип бы, наверное, тихо стонал. Что-нибудь прошептал. Возможно, попросил бы Марко двигать рукой быстрее и, когда тот бы выполнил это, поблагодарил его ещё одним поцелуем...       Марко открыл глаза и ощутимо сильно хлопнул себя ладонями по щекам, будто бы влепив самому себе пару пощёчин. Ткань домашних клетчатых штанов заметно натянулась.       Нет.       Этого точно не может быть.