«Маска совершенства»

      Джессика Пирс опустила на стол увесистый том брачного контракта, её идеально наманикюренные пальцы отбивали медленный ритм по кожаной обложке. В тёмных глазах ведущего адвоката Манхэттена плясали озорные искры, не вязавшиеся с безупречным образом — костюм от Oscar de la Renta глубокого винного оттенка подчёркивал её статус так же красноречиво, как единственное украшение: фамильная брошь с чёрным жемчугом. — Пункт 17.3, — произнесла она с ноткой профессионального восхищения. — "В случае публичного разглашения любой конфиденциальной информации о личной жизни супруга или попытки использовать такую информацию с целью шантажа или получения финансовой выгоды..." — Джессика сделала эффектную паузу. — "...виновная сторона теряет право на любые финансовые претензии и обязуется компенсировать моральный ущерб в размере, установленном судом." — И у вас есть доказательства? Андреа, в строгом брючном костюме, идеально сидящем на её стройной фигуре, наклонилась ближе к столу: — Каждый вход в корпоративную систему, каждый взлом почты, каждая попытка получить доступ к архивам — всё это задокументировано. С его IP-адресов, с его личных устройств.       Андреа открыла ноутбук, развернув экран к Джессике. Адвокат изучала данные, и её брови медленно поползли вверх: — Он действительно думал, что сможет скрыть это? — Он не ожидал, что кто-то будет следить, — Андреа позволила себе лёгкую улыбку. — Люди часто недооценивают цифровые следы. В этот момент телефон Андреа завибрировал. Сообщение от Найджела: "Page Six. Срочно." Она открыла сайт и почувствовала, как холодок пробежал по спине. Заголовок кричал: "ТЁМНАЯ СТОРОНА RUNWAY: Муж Миранды Пристли раскрывает все секреты! 'Она окружает себя молодыми женщинами не просто так' - ЭКСКЛЮЗИВНОЕ интервью о том, что происходит за закрытыми дверями модной империи".       Андреа почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Статья была не просто сплетней – это было тщательно спланированное уничтожение репутации. Стив методично выстраивал картину хищницы, использующей своё положение. Каждая фраза была отточена юристами, каждый намёк бил точно в цель. — Джессика, — её голос звучал хрипло, — мне нужно к Миранде. Немедленно.

***

      В Runway царила гробовая тишина. Эмили стояла у своего стола, сжимая в руках телефон – звонки от репортёров не прекращались. Её изумрудное платье от Alexander McQueen, выбранное для важных встреч с рекламодателями, теперь казалось неуместно ярким. Сотрудники и асситенты перешёптывались по углам, украдкой поглядывая на стеклянные стены кабинета главного редактора.       Найджел читал и перечитывал статью, его пальцы непроизвольно мяли дорогой шёлковый платок Hermès. За стеклянными стенами кабинета Миранды главный редактор сидела за столом, прямая как струна. Но он знал её достаточно долго, чтобы видеть: каждый мускул её тела был напряжён, словно перед прыжком. — Эмили, — его голос прозвучал резче обычного. — Немедленно ко мне.       Первая ассистентка практически вбежала в кабинет, её лицо было бледнее обычного: — Это катастрофа, Найджел. Ирв уже требует экстренного собрания совета директоров... — Это важнее, — он указал на кресло. — Присядь. Что-то в его тоне заставило её подчиниться. Найджел достал из ящика стола бутылку минеральной воды: — Тебе нужно кое-что знать. О Миранде. И об Андреа.

***

      Миранда сидела за своим столом, выпрямив спину. В платье от Carolina Herrera она казалась вырезанной из мрамора – такой же холодной и безупречной. Только побелевшие костяшки пальцев, сжимающих телефон, выдавали бурю, бушующую внутри. Андреа вошла без стука – сейчас было не до условностей. — Он использует старую тактику, — произнесла Миранда прежде, чем Андреа успела заговорить. Её голос звучал обманчиво спокойно. — Намёки. Полуправду. Создаёт образ монстра в дизайнерских туфлях. — Мы можем подать встречный иск за клевету, — Андреа подошла к столу. — Джессика уже готовит документы. — Он угрожает рассказать об Элизабет. О Париже, — Миранда наконец подняла глаза, и в них плескалась такая смесь ярости и боли, что у Андреа перехватило дыхание. — Он превратит всю мою жизнь в дешёвый скандал. — Пусть попробует, — в голосе Андреа зазвенела сталь. — У меня есть записи его разговоров с журналистами. Как он торговался о цене, как планировал время публикации. Каждое слово, Миранда. Каждый грязный трюк. — Вы не понимаете, — Миранда поднялась из-за стола одним плавным движением. — Дело не в статье. Не в угрозах. Он знает, что делает. Сейчас все начнут копать. Искать подтверждения. Каждая девушка, когда-либо работавшая в Runway, станет потенциальным источником сенсации. Она подошла к окну, её силуэт четко вырисовывался на фоне заснеженного Манхэттена: — Двадцать лет. Двадцать лет я выстраивала эту репутацию. Runway – это не просто журнал. Это воплощение определённых стандартов. Определённой этики. А теперь... Телефон на столе завибрировал. Новое сообщение от Стива светилось на экране: "Надеюсь, тебе понравилась статья!?" Андреа наблюдала, как пальцы Миранды на мгновение сжались в кулаки, как её плечи едва заметно напряглись под идеальной тканью платья. Она знала этот момент – когда загнанный в угол человек готовится либо сдаться, либо начать настоящую войну. — Иногда, — тихо произнесла Андреа, подходя ближе, — единственный способ победить – это принять бой на своих условиях. Миранда медленно повернулась к ней. В приглушённом свете зимнего дня её глаза казались почти серыми: — О чём вы говорите? — О том, что мы можем опередить его. Дать интервью Джессике Карр из The Times. Она уважаемый журналист, специализируется на женщинах в бизнесе. Рассказать о системе наставничества в Runway. О том, сколько успешных карьер началось здесь... — И что это даст? — Изменит нарратив, — Андреа сделала ещё шаг вперёд. — Вместо скандальных намёков – история о том, как женщина построила империю и помогает другим женщинам достичь успеха. Телефон снова завибрировал – на этот раз сообщение от Ирва: "Совет директоров. Через час."       Миранда опустилась в кресло, впервые за утро позволив усталости отразиться на лице: — Я так устала, — её голос звучал непривычно хрипло. — Устала притворяться. Устала быть той, кем все хотят меня видеть. — Она подняла взгляд на Андреа. — Почему вы всё ещё здесь? Почему продолжаете бороться, когда было бы проще уйти?       Андреа опустилась на колено рядом с креслом Миранды, не думая о том, как дорогая ткань брюк Armani касается ковра. В горле внезапно пересохло — она почувствовала, как этот момент балансирует на грани чего-то неизбежного, как последние песчинки привычного мира утекают сквозь пальцы. "Вы" застыло на кончике языка — привычное, безопасное, построенное годами дистанции. Но оно вдруг показалось фальшивым, неуместным здесь, в этом пространстве, где маски наконец начали падать. — Потому что... — она сделала едва заметную паузу, чувствуя, как сердце отсчитывает удары в ушах, — потому что ты этого стоишь.       Это "ты" повисло в воздухе между ними — хрупкое, как первый лёд на лужах, опасное, как шаг в пропасть. Миранда замерла, и на долю секунды Андреа показалось, что она совершила непоправимую ошибку. Но затем что-то неуловимо изменилось в глазах Миранды — словно открылась потайная дверь, о существовании которой знали немногие. — Андреа... — Миранда произнесла её имя так, словно пробовала новый вкус любимого вина — осторожно, оценивающе, с затаённым удовольствием. — Ты действительно в это веришь?       Каждое "ты" теперь звучало как музыкальная нота, складываясь в новую, неизведанную мелодию их отношений. — Да, — слово вырвалось с той особенной честностью, которая возможна только в моменты абсолютной ясности. — Я верю в тебя. В настоящую тебя.       Их взгляды встретились, и время словно застыло, как бывает в те редкие мгновения, когда жизнь готовится перевернуть новую страницу. Миранда медленно подняла руку, её пальцы невесомо коснулись щеки Андреа — такой простой жест, но в нём читалась вся сложность их пути друг к другу. А потом, будто решившись наконец отпустить последние сомнения, она наклонилась вперёд и поцеловала её.       Первое прикосновение губ было похоже на прикосновение к оголённому проводу — электрическое, опасное, неотвратимое. Поцелуй начался нежно, почти благоговейно, словно они обе боялись спугнуть момент резким движением. Но затем что-то надломилось, плотина рухнула, и все невысказанные чувства хлынули потоком. Пальцы Миранды скользнули в волосы Андреа, чуть потянули, изменяя угол поцелуя, превращая его во что-то более глубокое, более настоящее. Аромат её духов — тонкая, дорогая композиция, такая же сложная, как сама Миранда — окутывал их обеих, смешиваясь с лёгкой мятной свежестью помады.       Когда они наконец отстранились друг от друга, Андреа не сразу смогла открыть глаза. Её пальцы дрожали, сердце билось где-то в горле, и каждый нерв звенел, как натянутая струна. Она чувствовала такую же дрожь в руках Миранды, всё ещё лежащих на её плечах — этот крошечный признак человечности казался сейчас драгоценнее всех сокровищ мира. — Миранда... — её голос прозвучал хрипло, непривычно, словно она училась говорить заново. В этом имени теперь была целая вселенная несказанного — все признания, все обещания, все страхи и надежды. — Тише, — Миранда мягко прервала её, проводя большим пальцем по нижней губе Андреа с той особенной нежностью, которую никто никогда не связал бы с Миранда Пристли. — Я знаю. И в этих двух словах было больше, чем во всех исписанных страницах модного журнала — целая история, начинающаяся прямо сейчас.

***

— Ты когда-нибудь задумывалась, — начал Найджел, протягивая рыжеволосой стакан воды, — почему Миранда никогда не говорит о Париже восемьдесят девятого года? Эмили приняла стакан, её пальцы, унизанные тонкими серебряными кольцами, слегка дрожали: — Это был её первый год в Runway, разве нет? — И год, когда она встретила Элизабет Дювье, — Найджел снял очки, протирая их платком с той методичностью, которая выдавала его нервозность. — Главного фотографа французского Vogue. — Но я не понимаю, какое это имеет отношение... — Эмили осеклась, наблюдая, как Найджел достаёт из ящика стола старую фотографию.       На снимке молодая Миранда, ещё с тёмными волосами, смеялась, глядя куда-то за кадр. Рядом с ней стояла высокая женщина с фотоаппаратом на шее — её рука едва заметно касалась талии Миранды, в этом жесте читалась интимность, которую невозможно было не заметить. — О... — выдохнула Эмили, и в этом коротком звуке уместилось внезапное понимание. — Именно, — кивнул Найджел. — История имеет свойство повторяться, дорогая. Только в этот раз... — он сделал паузу, глядя через стеклянную стену в сторону кабинета Миранды, где сейчас находились она и Андреа, — в этот раз, возможно, у неё хватит смелости сделать другой выбор.       Эмили опустилась в кресло, её пальцы нервно теребили край шёлкового шарфа: — Поэтому Стив... поэтому он копает архивы? — Он ищет доказательства. Письма, фотографии — что угодно, что можно использовать против неё, — Найджел вернул очки на место. — Но он не учёл одного: Андреа не Элизабет. Она не уйдёт. — Она технически уже знаменита... — пробормотала Эмили, вспоминая сплетни в модных кругах. — В мире айти. И она никогда не скрывала свою... — она запнулась, подбирая слова. — Свою сексуальность? — мягко подсказал Найджел. — Нет, не скрывала. Может быть, именно поэтому она и сможет помочь Миранде перестать прятаться. Эмили смотрела на фотографию в своих руках, и вдруг все кусочки мозаики начали складываться: годы наблюдений за Мирандой, её отношение к определённым статьям в прессе, её реакция на некоторые показы. — Что мы можем сделать? — спросила она, выпрямляясь в кресле с той решительностью, которая делала её незаменимой в Runway.       Найджел улыбнулся, глядя на свою протеже: — Мы можем защитить их. Обеих. Потому что впервые за двадцать лет Миранда может попытаться быть счастливой. И, чёрт возьми, она заслуживает этого счастья.       В его голосе звучала та особенная нежность, которую он приберегал для редких моментов, когда маска циничного арт-директора спадала, обнажая искреннюю заботу о женщине, ставшей ему больше чем начальницей — настоящим другом.

***

      В конференц-зале на сорок девятом этаже Элиас-Кларк царила атмосфера сдержанного напряжения. Массивный стол красного дерева отражал приглушённый свет ламп, создавая теплые блики на идеально отполированной поверхности. Члены совета директоров, облачённые в безупречные костюмы, источали ту особую смесь привилегий и власти, которая годами копилась в их венах вместе с голубой кровью.       Миранда вошла последней — её появление всегда было рассчитано до секунды. В платье от Carolina Herrera она выглядела как произведение искусства: каждая линия, каждая складка ткани словно бросала вызов самой идее уязвимости.       Ирв Равиц, восседавший во главе стола, едва заметно поморщился, когда она опустилась в кресло. Их молчаливая война длилась уже больше десятилетия, и сегодня невидимые линии фронта пролегали прямо здесь, в этом зале, между полированным деревом и сдержанным кашемиром. — Миранда, — его голос сочился фальшивой заботой, — мы все крайне обеспокоены последними... публикациями. Она позволила себе лёгкую улыбку — ту самую, которая заставляла некоторых сотрудников искать новую работу: — Неужели, Ирв? А мне казалось, что тираж Page Six никогда не входил в сферу интересов совета директоров.       По столу пробежала волна едва заметных движений — кто-то поправил галстук, кто-то переложил папку с документами. Каждый жест был тщательно выверен, каждый взгляд скрывал непроизнесённый вопрос. — Речь идёт о репутации Runway, — вмешался Ричард Беннет, нервно постукивая пальцами по столу. Его костюм от Savile Row не мог скрыть напряжение, сковавшее плечи. Как самый молодой член совета директоров, он всё ещё пытался доказать свою значимость. — О доверии рекламодателей...       Миранда чуть наклонила голову, изучая собравшихся тем особым взглядом, от которого у людей подкашивались колени: — О доверии? Давайте поговорим о доверии, — она сделала многозначительную паузу. — Мой брак и моя личная жизнь не имеют никакого отношения к Runway. Но попытка использовать их, чтобы подорвать мою позицию... О, это имеет прямое отношение к будущему журнала.       Она поднялась, и в этом движении была та особая грация хищника, готового к прыжку. Миранда обвела взглядом застывших членов совета: — Джентльмены, у вас есть выбор. Мы можем продолжать эту нелепую игру, раздувая скандал и рискуя репутацией не только журнала, но и всего издательского дома. Или... — она сделала паузу, — мы можем сосредоточиться на том, что действительно важно: поддержании Runway как ведущего издания в мире моды. В конференц-зале повисла тяжёлая тишина. В этой тишине крылось больше смыслов, чем в любых громких словах. — Выбор за вами, — Миранда вытянулась как струна и расправив плечи сказала — Но помните: я создала этот журнал. Я сделала его тем, чем он является сегодня. И я не позволю ничему и никому это разрушить.       Миранда позволила словам повиснуть в воздухе, их тяжесть ощущалась почти физически в гнетущей тишине конференц-зала. Она обвела взглядом собравшихся, каждая линия её лица излучала несгибаемую решимость. В этот момент она воплощала саму суть Runway - элегантную, властную, непоколебимую. — Есть ли ещё у кого-нибудь из вас вопросы ко мне? — её голос прозвучал с нотой финальности, словно ставя точку в затянувшемся спектакле. В ответ последовало лишь оглушительное молчание. Никто не осмелился встретиться с ней взглядом, никто не рискнул бросить вызов королеве в её собственном замке. — Если нет, то позвольте мне делать свою работу, — Миранда резко развернулась, её шаги эхом отдавались в тишине зала.       Каждый шаг уносил её прочь от их мелочных интриг и политических игр, прочь от душной атмосферы зала, пропитанной завистью и притворством. Она чувствовала на себе их взгляды - полные подозрения, неприязни, затаённого страха. Но это было неважно.       Дверь закрылась за ней с мягким щелчком, отсекая гомон голосов, что тут же вспыхнул за её спиной. Пусть говорят что угодно. Пусть строят догадки и сплетничают. Она знала правду. И она знала себя.       Миранда шла по коридору, её уверенные шаги отмеряли путь к её кабинету, к её реальности. К тому единственному месту, где она могла быть собой. Где она могла снять маску неприступной королевы и стать просто женщиной. Женщиной, жаждущей любви и понимания.       И в конце этого пути её ждала Андреа. Андреа, которая видела её настоящую. Которая приняла её со всеми изъянами и несовершенствами. Которая подарила ей надежду на то, что, возможно, ещё не поздно начать всё сначала. Миранда улыбнулась уголками губ, предвкушая их встречу. Предвкушая разговор, который расставит все точки над "i". Разговор, который, возможно, станет началом чего-то нового, чего-то настоящего. Она ускорила шаг, внезапно остро ощутив потребность оказаться рядом с Андреа. Сжать её руку в своей. Заглянуть в её глаза и прочесть в них то, что так долго искала, то, о чём боялась даже мечтать. Любовь. Принятие. Дом.