Коллекционер, или Кто обчистил хранилище Руди?

      В Министерстве магии с самого утра было столпотворение, несмотря на стремительно приближающиеся праздники. Создавалось впечатление, что в этом году Рождество отменили по всей Магической Британии. Иначе чем же еще объяснить тот факт, что в атриуме собралось столько людей, которым самое место в переполненных рождественской мишурой лавках Косой аллеи и Хогсмида? Вокруг стоял такой гвалт, что не было слышно ни плеска воды в фонтане, ни звуков работы каминов, поэтому наиболее близко находящиеся к ним волшебники то и дело с опаской поглядывали в их сторону, готовые посторониться, как только полыхнет зеленое пламя.       Едва выйдя из камина, Гермиона принялась протискиваться сквозь толпу, активно помогая себе локтями и совершенно не реагируя на тех, кто высказывал ей вслед недовольство. У лифтов ситуация была ничуть не лучше. Однако эльф в форме министерского служащего, который управлял только что подъехавшим лифтом, очевидно, сразу узнал ее, несмотря на взъерошенную каштановую гриву, успевшую превратиться в нечто совсем невообразимое, и помятую в толпе мантию. Он приветливо улыбнулся ей, чего никогда не позволял себе ни с одним работником или посетителем Министерства, и поманил к себе. Снова проложив себе путь к кованым решеткам лифта, Гермиона с благодарностью кивнула и прошла внутрь, как только двери с шумом распахнулись.       — Спасибо, Сид, — шепнула она.       Сид зарделся и стыдливо опустил глаза, однако было видно, как он рад. Часть стоявших рядом волшебников хлынула следом за Гермионой и в считанные минуты заполнила все пространство, отчего в и без того душной кабине стало почти невозможно дышать. Но лифт быстро домчал ее до девятого уровня. Благо к этому времени в кабине осталась она одна, поэтому перед выходом Гермиона с горем пополам успела привести себя в относительный порядок. Подмигнув на прощание Сиду, она бодро зашагала по коридору, цокая каблучками.       Круглый холл даже после нескольких лет каждодневного, хоть и краткого, пребывания, все еще ассоциировался с не самым радужным из ее приключений, а быстро вращающиеся стенки вызывали тошноту. Гермиона сделала над собой усилие, проглотив ставший поперек горла ком, и юркнула в появившуюся в дальней стене неприметную дверь, видимую только ей, — место, которое невыразимцы именуют офисом. Когда пол перестал уходить из-под ног, она все так же бодро зашагала к дверям своего кабинета с мыслью о том, что в преддверии праздников вряд ли в Отделе тайн планируется хоть одно мало-мальски серьезное расследование и можно со спокойной душой заняться поиском подарков, которые она так опрометчиво «спрятала» в шкаф-портал, и теперь они оказались разбросаны по всему миру. Все серьезные дела, как ей казалось, они со Снейпом успешно раскрыли, а заодно отыскали часть подарков.       Но мысли о том, что день пройдет без эксцессов и относительно спокойно, испарились уже на подходе к кабинету, который она делила с Северусом. Из-за двери слышались недружелюбно настроенные голоса. Их обладатели о чем-то настойчиво говорили и, судя по всему, что-то требовали. Им отвечал более тихий, но ядовито саркастичный голос, бросавший насмешливые фразы. Гермиона остановилась у двери, тяжело вздохнула и вошла в кабинет.       Представшая перед глазами картина выглядела до такой степени забавно, что из груди против воли вырвался смешок, а на лице расплылась улыбка, которая никак не хотела прятаться. Посреди кабинета стояли трое гоблинов. Они яростно размахивали руками, что-то требовали, а один из них даже взял с рабочего стола Северуса какой-то свиток и для убедительности принялся стучать им по столешнице. Северус, очевидно, пребывал в необычайной для него гармонии и с притаившейся в уголках губ усмешкой наблюдал за разъяренными посетителями, не делая при этом никаких попыток остановить весь этот хаос и выпроводить их вон. Не оставалось сомнений, что от всей этой ситуации он получал какое-то извращенное наслаждение. Никак иначе объяснить его бездействие Гермиона не могла.       Из общего гомона голосов, который сделался громче, стоило ей открыть дверь, по-прежнему нельзя было ничего разобрать кроме того, что гоблины явно чем-то недовольны. Сказать по правде, они были просто в бешенстве.       «Интересно, кто их сюда впустил в обход всем правилам?» — подумала Гермиона и сделала шаг вперед, тем самым привлекая к себе внимание.       — А вот и моя напарница, — Северус, едва завидев ее, поднялся с места и поспешил навстречу. Это было само по себе удивительно, ведь каких-то других знаков внимания, кроме разве что кофе в одноразовом стаканчике вместо ланча (на который она почти никогда не успевала), от него ожидать не приходилось. Конечно, если того не требовало очередное задание.       «Неужели это оно и есть?» — Гермиона поморщилась. С гоблинами она дел не имела с тех самых пор, как...       — Мисс Грейнджер, а мы как раз ждали вас, — продолжил между тем Северус, галантно помогая ей снять пальто и по воздуху отправляя его на вешалку.       — Доброе утро, — раздумывая, в чем подвох, поприветствовала Гермиона. — Что-то случилось?       — В Управлении по связям с гоблинами сегодня выходной, — тихо ответил Северус, склонившись к ней и принимая из ее рук сумку.       Она внимательно вгляделась в его лицо, но кроме пляшущих в глубине темных глаз бесенят, выдающих только его веселье, ничего не нашла. Все еще не оправившись от недоумения, Гермиона наконец села за рабочий стол.       — И вам доброго утра, — проговорила она, поочередно переводя взгляд с одного гоблина на другого.       — Мисс Грейнджер, — начал один из них, — это вопиющее пренебрежение своими профессиональными обязанностями с вашей стороны — так опаздывать на работу. Неудивительно, что прямо на глазах у Министерства магии происходят такие преступления.       — А в чем, собственно, дело? — спросила Гермиона и, нахмурившись, бросила быстрый взгляд на настенные часы, показывающие ровно девять. — И как вы вообще сюда попали? Кто вас впустил?       По лицам трех гоблинов разом прошла тень, что, должно быть, означало крайнюю степень потрясения от такой наглости, но ответить ни один из них ничего не успел, потому что в эту минуту дверь кабинета с шумом распахнулась и все внимание переместилось на вошедшего. Им оказался Стивен Барлоу — непосредственный начальник тандема «Снейп и Грейнджер». Именно через его руки проходили все дела, с которыми не могли справиться авроры. Именно он решал, достойно ли то или иное преступление уровня невыразимцев или это очередная попытка переложить свою работу на любого подвернувшегося под руку простачка, коим Стивен, к счастью, не был. Поэтому большая часть свитков отправлялась обратно, а невыразимцам же оставались лишь самые странные и необъяснимые — даже в условиях их наполненной магией жизни — случаи. Щуплый и невысокого роста, он обладал уникальной способностью врываться словно тайфун и наводить столько шума своим появлением, что, не видя его, можно было подумать, что это Хагрид пытается сесть за руль одичавшего фордика, модифицированного Артуром Уизли. Разговаривал он тоже достаточно громко, однако его несколько высокий для мужского тембра голос чаще вызывал усмешки среди подчиненных, за что им в наказание выдавалась сверхурочная работа, заниматься которой ни у кого желания не было. Портрет дополняла блестящая в бликах пламени свечей лысина, по поводу которой тоже было немало споров и улыбок среди сотрудников отдела. Выглядела она так, будто он смазывал ее маслом не менее пяти раз в день. При всем этом Стивен Барлоу обладал недюжинными способностями во многих видах магии, в том числе боевой, а его знания в области зельеварения, артефакторики и нумерологии по праву заслуживали уважения людей, ценящих интеллект превыше внешней оболочки.       — Это я их сюда впустил, — сказал Стивен, на ходу застегивая мантию.       Видимо, в преддверии праздников он, так же как и все, думал, что ничего из ряда вон выходящего не произойдет и можно немного расслабиться. Как и всех, его ждал сюрприз.       — В чем дело, Стивен? — процедил Северус. Он явно взял себя в руки и теперь не давился от едва сдерживаемого смеха.       «Наверняка опять натянул свой окклюментный щит», — догадалась Гермиона.       — Такими темпами скоро Отдел тайн превратится в проходной двор, — продолжил Северус и, усевшись за стол, принялся нервно постукивать пальцами по столешнице в ожидании объяснений.       Стивен вперил в него строгий взгляд.       — Северус, — высоко подняв голову с достоинством начал он, — ты, может, и забыл, но пока я твой начальник.       — Мистер Барлоу, дело не терпит отлагательств, — хрипло заметил один из гоблинов. Появление старшего сотрудника отдела явно поубавило в нем энтузиазма. Остальные же переводили хмурые взгляды с одного невыразимца на другого, что говорило о том, насколько велико было их недовольство.       — Да, разумеется, — словно спохватился Стивен, радуясь, что вопреки ожиданиям Снейп не стал спорить. — Итак, этой ночью случилось немыслимое: было ограблено одно из хранилищ Гринготтса. — Он выдержал драматичную паузу, поглядывая на сотрудников, и продолжил: — Грабители, как мне сообщили, вынесли все подчистую, несмотря на охранные чары и прочие меры защиты самого хранилища и те заклинания, что накладывали хозяева спрятанного там добра.       — Как им это удалось? — Северус вновь превратился в строгого, подмечающего каждую деталь невыразимца, впрочем, не отличавшегося кротким нравом.       — Подробности нам расскажет... — Стивен неуверенно поглядел на компанию гоблинов, раздумывая, как к ним обращаться.       — Меня зовут Рикберт, — с достоинством проговорил один из них, наверняка главный. — Если бы мы знали, как грабителям удалось обойти все препятствия, включая нового дракона, — при этом он сурово посмотрел в сторону Гермионы, отчего ее щеки заалели, и она стыдливо опустила взгляд, — на пути к золоту, то прекрасно справились бы своими силами. В первый и последний раз Гринготтс удалось ограбить лишь шайке малолетних преступников, — продолжил Рикберт, внимательно наблюдая за реакцией Гермионы, которая, казалось, не знала, куда спрятаться от его пытливого взгляда. — Но в то время шла война, и такие отчаянные шаги со стороны некоторых были вполне объяснимы. Хоть и крайне самонадеянны. Сейчас же...       — Кому принадлежит это хранилище? — перебил его Северус. — И почему хозяин сам не пожелал заявить о краже? — Его вновь распирало веселье, и он то и дело посматривал в сторону Гермионы, которая, как ему было доподлинно известно, несмотря на звание отличницы, отнюдь не была самой послушной ученицей в Хогвартсе.       — Хранилище принадлежит Лестрейнджам.       — Вот как? — задумчиво протянул Северус и постучал указательным пальцем по подбородку. — Снова.       Рикберт кивнул.       — И мы настоятельно требуем, чтобы ваш отдел немедленно приступил к расследованию этого немыслимого по своей дерзости преступления.       Ненадолго воцарилась тишина, в которой стук маятника висевших на стене часов казался необычайно громким.       — Что ж, — Стивен сделал шаг к двери и кивнул сотрудникам, — задание у вас есть. Прошу вас, господа, — продолжил он, обращаясь на этот раз к гоблинам, — не будем мешать. О ходе расследования я буду сообщать вам лично.       — Постойте, — Гермиона наконец вышла из оцепенения. — Вы что-то обнаружили на месте преступления?       Рикберт смерил ее хмурым взглядом.       — Кроме того, что в хранилище не осталось ни кната, ничего.       — Но это невозможно. На хранилище было наложено заклинание Умножения. Ни одному волшебнику не под силу унести с собой все золото, что там хранилось. А кроме этого, на всех предметах было заклятие Пылающей руки. Его нельзя отменить без участия того, кто его наложил. Если только...       — Значит, будем искать вора с обожженными руками, — перебил ее Северус, игнорируя полный непонимания взгляд, и взял с края стола чистый свиток.       — У вас уже есть план, — подытожил Стивен и открыл дверь, пропуская гоблинов вперед. — Прекрасно. Держите меня в курсе всего происходящего.       — Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не должна просочиться в прессу? — прошипел Рикберт и, бросив напоследок хмурый взгляд на невыразимцев, вышел из кабинета.       Снаружи послышался голос Стивена, что-то говорившего о тайне следствия, и на запястьях обоих невыразимцев загорелась и тут же погасла красная нить, как подтверждение правдивости его слов, оставив после себя неприятное покалывание.       — Нам нужно будет осмотреть место преступления, — только и успела крикнуть Гермиона перед тем, как дверь закрылась, оставляя ее и Снейпа наедине.       Северус тем временем придвинул ближе чернильницу и, вооружившись пером, принялся что-то записывать.       — Мерзкий тип, — пробормотала Гермиона и услышала в ответ сдавленное хмыканье. — А эти его намеки... Что это ты там пишешь?       Скрип пера затих, и Северус поднял голову от пергамента.       — Гоблины чрезвычайно злопамятны. И вообще странно, что они не потребовали, чтобы кто-то другой занимался этим делом.       — Интересно кто? — обиженно сверкнув глазами, спросила Гермиона.       Северус сделал неопределенный жест.       — Джокс, например.       Гермиона вспыхнула и покосилась на него.       — Еще чего. Так что ты там пишешь?       Северус стукнул палочкой по краю свитка, и он тут же поднялся в воздух и, мерно покачиваясь, поплыл к соседнему столу. Гермиона подхватила его и пробежалась глазами по написанным строкам.       — Набросал примерный план расследования, — пояснил Северус.       — Осмотреть хранилище, проверить алиби всех разрушителей проклятий при Гринготтсе, опросить возможных свидетелей, — вслух прочла Гермиона. — А как же Рудольфус Лестрейндж?       Северус вздохнул.       — Он в Азкабане. Какой от него прок?       — Возможно, он рассказал кому-то, как снять чары.       — Не думаю. Ведь в то время, когда ваше несносное трио вломилось в хранилище, чары еще работали? — Гермиона кивнула. — А после ни Руди, ни Беллатрикс было не до того, чтобы отменять их. Да и зачем? Они собирались выйти победителями и лишь приумножить богатство. Но уж никак не передавать его неизвестно кому даже в случае непредвиденных обстоятельств.       — И все же я считаю, что его тоже нужно допросить, — проговорила Гермиона, дописывая еще один пункт к уже имеющимся. — Возможно, он прольет свет на личность грабителя.       Северус усмехнулся.       — Да половина жителей Магической Британии втайне мечтает обнести сейф любого из Пожирателей.       — Но нам ведь и не нужна эта половина.       Северус вздохнул.       — Грейнджер, исходя из того, что нам известно о прошлых попытках ограбить Гринготтс, кого и нужно допросить, так это твоих дражайших Поттера и Уизли. Разумеется, сразу после тебя.       Гермиона одарила его еще одним грозным взглядом из-под насупленных бровей. Однако Снейп, которому подобные перепалки доставляли неимоверное удовольствие, и глазом не моргнул.       — А соучастник? Ты не думаешь, что кто-то изнутри мог оказать помощь грабителю?       — Может, и так, — он приманил пергамент обратно и, перечеркнув последний, написанный ею пункт, записал что-то еще. — Только если он находился под заклятием Империус.       Свиток снова отправился на стол Гермионы.       — Почему ты так в этом уверен? Гоблины ведь неравнодушны к золоту.       Она развернула свиток и прочла последние записи.       — Да, неравнодушны, — согласился Северус. — Но все же они ремесленники, ювелиры. Это скорее их призвание, чем необходимость. Им доставляет удовольствие сам процесс работы с золотом.       — Но вещь гоблинской работы они считают навеки своей по праву, — заметила Гермиона.       — Однако те же гоблины чеканят галлеоны, но при этом не лезут в карманы магов отбирать то, что по праву им принадлежит.       — Значит, будем искать человека с обожженными руками, — Гермиона хитро подмигнула и, дописав пункт, касающийся проверки всех до одного гоблинов, отправила пергамент обратно.       — Но в одном ты права: наверняка он действовал не в одиночку.       Она удовлетворенно кивнула. А Северус поднялся и, размяв плечи, направился к двери.       — Что ж, предлагаю не откладывать дело и осмотреть место преступления прямо сейчас. Второго такого гоблинского пришествия я не выдержу.       Гермиона спрятала улыбку в кулак.       — Согласна, — она по примеру напарника встала из-за рабочего стола, но взгляд ее упал на оставшиеся папки с делами, которые предстояло раскрыть до рождественских праздников. Она на миг замерла и с сожалением провела пальцами по синей папке, что лежала сверху.       — Грейнджер, чего ты там возишься? — поторопил Снейп, уже успевший открыть дверь и снять с вешалки ее пальто.       — Уже иду, — она подхватила сумку и, спрятав в нее палочку, поспешила к выходу.

* * *

      Путешествие на огромной скорости в ветхой на вид тележке оказалось не из приятных. Позеленевший Северус молчал, уставившись в одну точку, лишь время от времени скрежетал зубами. Но несмотря на головокружение, заставившее его пошатнуться, стоило только ступить на выложенный камнем пол, он все же подал Гермионе руку и помог выбраться. Весь дальнейший путь оба пытались совладать с тошнотой и дезориентацией.       В уже знакомом ей хранилище было пусто. Даже самый тихий шаг отдавался от каменных стен гулким эхом, что уносилось вдаль по извилистому коридору подземелья Гринготтса. Череда давних воспоминаний, как кадры старой кинопленки, прокручиваемой в замедленном темпе, снова и снова проносились перед мысленным взором застывшей в дверях Гермионы. Северус же не обращал внимания ни на ставшую вдруг необычайно молчаливой напарницу, ни на пару гоблинов-провожатых, что поглядывали на него весьма настороженно и недружелюбно. С палочкой наперевес он деловито расхаживал из угла в угол, пытаясь отыскать возможный магический след или хоть что-то, похожее на улику. Как и ожидалось, поиски не принесли никаких результатов.       — Если здесь и было чье-то магическое присутствие, то след давно развеялся, — разочарованно проговорил Северус, убирая палочку в рукав мантии. Он-то до последнего надеялся быстро покончить с этим делом и вернуться к старой рутинной работе. — Грейнджер!       Гермиона встрепенулась и заозиралась, пытаясь сообразить, пропустила ли она что-то важное. Лицо Северуса, как обычно, не выражало ровным счетом ничего, кроме привычного недовольства. Но в свете факелов можно было заметить в его взгляде некоторую обеспокоенность.       — Ты что-то нашел? — впервые с того момента, как они оказались здесь, Гермиона подала голос.       — Здесь ничего нет, как и предполагалось, — проворчал Северус и чуть тише добавил: — Пустая трата времени. Пошли.       Гоблины заперли хранилище и, прихватив по факелу, направились вглубь узкого тоннеля. Напарники двинулись за ними, держась несколько поодаль, но так, чтобы сильно не отстать.       — Все в порядке? — тихо спросил Северус и легонько тронул ее за плечо.       Гермиона только задумчиво кивнула, на что он усмехнулся и продолжил:       — Разблокированы воспоминания о лихо прожитой юности?       Но она, казалось, не уловила издевательский подтекст в его вопросе, иначе подтрунивание тотчас стало бы обоюдным, как бывало раньше. Сейчас же Гермиона переводила пустой взгляд с одной стены тоннеля на другую и вовсе не спешила отвечать обычной колкостью. А когда наконец заговорила, голос ее был таким же пустым.       — Кажется, что это было так давно и словно не со мной, с кем-то другим. Мы ведь тогда были совсем детьми и даже не задумывались ни на секунду о том, в какую ловушку можем здесь угодить и насколько это опасно.       Северус закатил глаза, как бывало в моменты чьих-то непрошеных откровений, которые кто-то неожиданно выливал на него, ища одобрения, понимания, сочувствия или Мерлин знает, чего еще. Но сделал это скорее по привычке. Он прекрасно понимал, что прошедшие через войну вчерашние школьники не забудут о ней как по волшебству и воспоминания о ней еще долгое время будут просыпаться в самый неожиданный момент, вновь и вновь заставляя их проживать все то, о чем они так стараются забыть. Он и сам был таким, прочувствовал на собственной шкуре все последствия обеих магических войн, а потому знал, что жалость здесь мало чем поможет и только усугубит.       — Зато ваша несносная компания — единственная, кому удалось вынести из Гринготтса старейшую из реликвий. Не каждому взрослому волшебнику под силу облапошить гоблинов, а заодно и Пожирателей смерти, которым почти удалось взять под контроль банк, — в обычной насмешливый манере, но тихо, так, чтобы даже эхо от его голоса не долетело до провожатых, проговорил Северус, наклонившись к ее макушке. — А еще именно вы прихватили с собой местную зверушку.       Гермиона непонимающе посмотрела на него, но он лишь кивком указал вперед, где посаженный на цепь, будто сторожевой пес, сидел новый дракон взамен своему предшественнику. Она робко улыбнулась, но увидев, что один из гоблинов уже вытащил звякалки, готовый отогнать чудовище и обеспечить безопасный проход невыразимцам, а второй недовольно поглядывал на них в ожидании, когда они прибавят шаг, поспешила скрыть улыбку. Однако настроение ее заметно улучшилось.       — Выше нос, Грейнджер, — услышала она, прежде чем раздалось громкое бряцание, и гоблин подал сигнал бежать к тележке, доставившей их сюда.       К тому времени, как они выбрались из подземелья, хандра и вовсе сошла на нет, а когда в глаза ударил яркий свет главных помещений банка, и Северус, и Гермиона вновь выглядели как люди, впервые прокатившиеся на американских горках в магловском парке аттракционов: растрепанные волосы, расстегнувшиеся мантии и лихорадочно горящие глаза на бледных, почти серых лицах.       Гоблины остановились у непримечательной двери без таблички или каких-либо иных опознавательных знаков, по которым можно было бы предположить, кто за ней находится.       — Вас ожидают, — прохрипел один из них первую и единственную за все время фразу и указал на дверь.       По натуре своей будучи не самыми приветливыми и общительными существами, оба гоблина молча поспешили убраться восвояси. Снейп и Грейнджер наскоро привели себя в относительный порядок и вошли.       — Нам нужны списки всех сотрудников банка, — сказал Северус уже знакомому им Рикберту, сидящему за несоразмерно огромным столом, латунная табличка на котором указывала, что перед ними сам управляющий Гринготтсом. — А также всех ликвидаторов заклятий.       Рикберт смерил их хмурым взглядом и кивнул.       — Через час списки будут у вас. Вы что-то обнаружили?       — Пока... — начала было Гермиона, но Северус резко перебил ее.       — Мы не раскрываем подробностей расследования до того, как дело будет закрыто.       С этими словами он развернулся и направился к выходу, не дожидаясь, когда Гермиона последует за ним.       — И вовсе не обязательно быть таким грубым, — запыхавшаяся, она догнала напарника только на выходе из Гринготтса.       — Если расшаркиваться перед каждым гоблином, то они, чего доброго, начнут диктовать, как невыразимцы должны эффективнее выполнять свою работу.       Гермиона усмехнулась, услышав знакомые ядовитые нотки в голосе Северуса. Стоило им оказаться на улице, он сбавил шаг, и теперь ей не приходилось бежать следом и чувствовать, что она все еще школьница, выпрашивающая дополнительный материал у строгого профессора. Он давно воспринимал ее как коллегу, и ей очень хотелось в это верить, что и как друга. Однако наверняка ей было неизвестно, а влезть в голову к человеку, который не расстается с окклюментным щитом даже во сне, не представлялось возможным. И все же вспоминая их прошлые дела, многие из которых нагоняли краску стыда и будоражили воображение, словно прикосновение к чему-то запретному и одновременно маняще-притягательному, их долгие вечерние беседы за бокалом вина, совместно проведенные ночи в библиотеке Отдела тайн в поисках отгадок на особо каверзные вопросы, с которыми мало кому под силу справиться, она сделала вывод, что помимо сугубо профессиональных отношений их связывает что-то еще. Что-то, чему она до сих пор не подобрала определение. Возможно, потому что не хотела обмануться и выставить себя глупой размечтавшейся дурочкой, коих сама на дух не переносила еще со школьных времен. А может быть, из страха разрушить те устоявшиеся и комфортные взаимоотношения в погоне за воздушными замками.       — Предлагаю сделать перерыв на ланч, а потом изучить списки и приступить к допросам, — сказала Гермиона. — День сегодня предстоит долгий.       — Принимается, — отозвался Северус, и они пошли в сторону Дырявого котла.

* * *

      Следующие несколько дней выдались чрезвычайно напряженными и тянулись весьма долго. Работников банка, включая бывших, которых Северус и Гермиона по взаимному согласию также не стали сбрасывать со счетов, оказалось достаточно много. С легкой руки Стивена Барлоу им выделили небольшое помещение на верхнем уровне Министерства, чтобы не устраивать паломничество гоблинов и волшебников в Отдел тайн. Обычно вход посторонним туда был воспрещен, если им не вынесли какое-то конкретное обвинение. И хоть гоблинам единожды, но удалось нарушить это правило, идти у них на поводу в дальнейшем было по меньшей мере неразумно. Теперь сотрудники Гринготтса попадали во временный кабинет невыразимцев через камин, оборудованный там же, чтобы не привлекать к себе внимание в Атриуме. «Чем меньше народу будет знать о том, что происходит, тем лучше», — так решил Стивен, и Северус с Гермионой полностью поддержали его решение.       Между Министерством магии и Гринготтсом дни напролет летали совы, проносились патронусы и посыльные в лице все тех же молчаливых гоблинов. Последних, как утверждал Снейп, Рикберт отправлял с пустяковыми замечаниями и ненужными уточнениями в надежде на то, что им удастся подслушать хоть самую малость о ходе расследования, что-то кроме тех коротких общих фраз, которыми потчевали его невыразимцы. Но на все помещения Отдела тайн была наложена такая мощная защитная магия, что втихую шпионить не удавалось даже гоблинам. Кабинет же, выделенный им в качестве допросной, был зачарован с помощью стандартных заклинаний от шпионов, которые гоблины наверняка могли обойти. Однако вынюхивать в открытую было все равно бесполезно: стоило им оказаться где-то поблизости, как Северус и Гермиона, до того ведшие оживленный диалог, сразу же замолкали. Подслушивать же ход допросов своих сослуживцев они по каким-то причинам не решались. Гермиона верила, что и у них есть что-то сродни этике общения с коллегами. Северус же утверждал, что они просто не хотели услышать что-то не предназначенное для их ушей, возможно, об ограблении, а может, другие мелкие недовольства от коллег или сплетни, а потом докладывать об этом Рикберту, который, конечно же, спустит всех собак сначала на них, а уж потом на виновных.       Спустя вереницу однотипных морщинистых лиц с черными глазами и острыми носами, множество пластиковых стаканчиков с кофе, череду коротких записок, что без перерыва на обед летали между Отделом тайн и Гринготтсом, а также обилие перепалок по самым разнообразным вопросам, которые порой и к делу не относились и временами грозились перерасти в настоящую склоку, все сотрудники банка были наконец опрошены.       Гермиона в который раз изучала длинный свиток, сплошь исписанный именами. Напротив каждого стояли галочки, кроме двух, одно из которых она старательно обвела красными чернилами.       — Надо узнать, кто это, и почему он не соизволил явиться в Министерство.       — Дай-ка взглянуть. — Северус встал позади нее и склонился над столом, отчего прядь волос коснулась ее щеки, и Гермиона поморщилась. Внимательно пробежав глазами список, он выпрямился. — Надо бы разузнать о нем подробнее.       Гермиона согласно кивнула.       — Снова наведаемся в Гринготтс?       Северус покачал головой.       — Ну уж нет, — он ухмыльнулся. — Пусть его соглядатаи, которые трутся здесь сутками, думая, что их никто не замечает, передадут, что Рикберту необходимо явиться в Министерство на общих условиях для дачи показаний, — повысив голос продолжил он.       Снаружи послышался какой-то шорох, и все стихло. Снейп и Грейнджер переглянулись. Некоторое время они молчали, потом Северус тихо прокрался к двери и прислушался, а затем осторожно открыл дверь. Длинный холл был пуст, лишь издалека доносились голоса и хлопанье створок лифта. И неудивительно, ведь в это время все уважающие себя министерские служащие уже готовились ко сну после вкусного домашнего ужина. Подавив зевок, он повернулся к Гермионе.       — Полагаю, завтра утром Рикберт будет уже здесь. Вряд ли он станет ждать официального «приглашения». Это может весьма скверно сказаться на его репутации управляющего банком, если широкой общественности станет известно, что и его вызывали на допрос.       Гермиона невесело хмыкнула.       — Думаешь, сов с письмами могут перехватить?       Северус пожал плечами.       — Не исключено. Скитер может накатать знатную статейку, если пронюхает хоть что-то.       Внезапно вспомнились обличительные опусы, которые буквально сыпались один за другим из-под пера Скитер в год проведения Турнира Трех Волшебников. Какие только небылицы не читала о себе Гермиона в «Ежедневном пророке» каждое утро. А среди учеников Хогвартса находилось немало тех, кто принимал эту писанину за чистую монету. Так продолжалось вплоть до тех пор, пока она не узнала главную тайну проклятой Риты. Однако даже радость от нового питомца, собственноручно пойманного и отправленного в банку, не могла затмить тот стыд, который она испытывала, всякий раз замечая ухмылки сокурсников, направленные в ее сторону, и перешептывания за трапезами в Большом зале.       — Гермиона!       От громкого окрика Гермиона вздрогнула и сфокусировала взгляд на напарнике. Он уже успел надеть мантию и теперь, сложив руки на груди, недовольно смотрел на нее в ожидании... Гермиона прикинула, чего конкретно ждет Снейп: ответа на вопрос, который она прослушала, или когда она наконец поднимется и начнет собираться?       — Ты что-то сказал? — спросила она и предприняла попытку невинно улыбнуться.       — Что с тобой? В последнее время ты совсем на себя не похожа, — проворчал Северус. — Куда делась та надоедливая, интересующаяся всем на свете, занудная Грейнджер, цитирующая целые главы из книг наизусть и таскающая с собой все, что внезапно может понадобиться?       — Прости. — Гермиона пожала плечами. — Я просто задумалась.       — Это стало происходить довольно часто, — недовольно отозвался Северус, подавая ей пальто.       — Просто... Это дело... — неуверенно начала Гермиона. — Оно навевает слишком много воспоминаний, многие из которых... не слишком приятные.       Стушевавшись под его пристальным и слишком внимательным взглядом, она замолчала и надела пальто.       — Пошли. — Гермиона направилась к двери, но Северус удержал ее за локоть, вынуждая остановиться.       — Грейнджер, — тихо заговорил он, — тебе знакома фраза: «Не следует жить в мечтах и забывать про настоящую жизнь»? — Он дождался ее ответного кивка и продолжил: — Старик Дамблдор был совершенно прав. То же можно сказать и о прошлом. Не стоит погружаться в него слишком глубоко, всегда есть риск остаться там, без возможности выплыть на поверхность и сделать глоток настоящего.       Гермиона некоторое время молчала, будто осмысливая услышанное.       — Да вы писатель, профессор Снейп, — томно протянула она наконец, но не удержалась и хитро сверкнула глазами. — Хотя, о чем это я. После ваших лекций разве остался у кого-то повод усомниться в этом?       Она юркнула в приоткрытую дверь, и из коридора послышался ее заливистый смех.       — Рад, что тебе уже лучше, — пробормотал Северус и вышел следом. — Уже поздно. Тебя проводить? — спросил он, догнав ее в конце коридора.       — Я смахиваю на даму, попавшую в беду? — все еще улыбаясь, Гермиона помахала палочкой прямо перед его носом.       Северус закатил глаза.       — Позерство больше присуще твоим бестолковым друзьям.       — Но раз уж ты спросил, — продолжила Гермиона, убирая палочку, — то мы можем пойти ко мне, обсудить рабочие вопросы без возможных свидетелей и выпить наконец по чашке нормального кофе, а не того бурого цвета напитка, что здесь гордо именуют капучино.       — Который, разумеется, сварю я, — вполголоса проговорил Северус и кивнул. — Идет.       Они поспешили к камину, предвкушая еще одну бессонную ночь за разговорами, спорами, гипотезами и составлением длинных списков с планами расследования, которым ни один из них не будет следовать.

* * *

      Наутро, едва напарники вошли в предоставленный для посетителей кабинет, на пороге возник Рикберт. Недовольно посматривая из стороны в сторону черными глазками, он чинно вплыл внутрь и с достоинством уселся в кресло, на которое молча указал Северус. Разговор получился не из приятных, хоть это и было ожидаемо, учитывая их предыдущие встречи. Рикберт крайне неохотно отвечал на вопросы, периодически вопрошая, уж не думают ли невыразимцы, что это он причастен к ограблению. А пару раз даже порывался уйти, аргументируя это тем, что у него крайне плотный рабочий график, а сидеть здесь в качестве подозреваемого — крайне унизительно. Не единожды Гермиона пыталась объяснить, что это обычная процедура опроса. Рикберт оставался непреклонным в своем суждении и все бубнил, что глупые, не умеющие выполнять свою работу волшебники ищут преступника совершенно не там, а его лишь отвлекают от работы и выставляют в крайне невыгодном свете перед подчиненными и вообще всей Магической Британией. Так продолжалось ровно до тех пор, пока Северус, которому порядком надоел его бубнеж, не собрал все свитки по этому делу и с самым серьезным видом не направился к двери, сказав, что передает его аврорату. Только тогда Рикберт худо-бедно выказал согласие на сотрудничество, хотя и с видимой неохотой.       Чем гоблинам так насолил Аврорат оставалось только догадываться. Но вечером за чашкой собственноручно сваренного кофе Северус высказал предположение, что после того, как добрая половина авроров прогнулась под режим Волдеморта после захвата Министерства, гоблины не склонны им верить. Да и тот факт, что Гарри в самом скором времени сменит на посту главу Аврората Гавейна Робардса, лишь усугублял это недоверие и подозрительность почти до уровня паранойи. Ведь именно под предводительством Гарри Золотому трио удалось — впервые за всю долгую историю банка — вынести, а затем и уничтожить одну из древнейших реликвий, хранящихся в Гринготтсе. Последнее, конечно, вряд ли когда-нибудь станет известно широкой общественности, но и массового освещения ограбления вполне достаточно, чтобы накликать на себя праведный гоблинский гнев.       — Итак, что мы имеем? — спросила Гермиона, когда за Рикбертом захлопнулась дверь.       Она подсела ближе к Северусу и, едва касаясь его плеча своим, склонилась над свитком, куда он записывал все, что им удалось вытянуть у Рикберта.       — Гоблин, как там его...       — Рагнок, — подсказала Гермиона.       — Именно. Долгое время работал в Гринготтсе простым клерком. Уволился по собственному желанию два года назад. Был чрезвычайно зол на Министерство магии, а Людо Бэгмана провозгласил чуть ли не вселенским злом похлеще Темного лорда, за то что тот задолжал их братии немало золота, а впоследствии скрылся. Где он теперь, гоблинам, со слов Рикберта, неизвестно, однако я не очень-то склонен ему верить...       — Подожди, но ведь это можно узнать в ведомстве поддержания связей с магическими народами, — перебила Гермиона, за что получила угрюмый, полный раздражения взгляд и предпочла за лучшее замолчать.       — Так вот ты этим и займешься, — закончил он и, размяв шею, выбрался из-за маленького неудобного стола, втиснутого между двумя стеллажами, ломившимися от пыльных свитков. — Слава Мерлину, больше нам не нужно отдельное помещение.       Гермиона задумчиво кивнула.       — А чем займешься ты? — Она поднялась следом и, прищурившись, уперла руки в бока.       — У Молли Уизли эта поза получается намного внушительнее, — заметил Северус, уже надевая мантию.       — Эй, куда это ты?       — Проверить парочку сомнительных алиби, — стоя уже на пороге, ответил Северус, а в следующее мгновение его уже и след простыл.       — Вот тебе и напарник, — проворчал она и поспешила в Отдел регулирования магических популяций, пока местные сотрудники не разошлись на обед.       Когда под конец рабочего дня Северус вошел в кабинет с пухлой черной папкой в руках, Гермиона сидела уже там. Она скрупулезно просматривала какие-то записи, кипой уложенные на столе, и потягивала кофе из раздражающе яркой, выделяющейся на фоне окружающей обстановки кружки с надписью «Душа компании». У него возникло стойкое ощущение, что Гермиона нервничает.       — По данным отдела, последним местом обитания Рагнока числится...       — ...Йорк, — Северус грохнул папку на стол, от чего Гермиона вздрогнула и едва удержалась, чтобы не подпрыгнуть на месте, что пуще прежнего указывало на ее нервозность, и уселся в кресло.       — Верно, — проговорила она, убирая расплескавшийся по столу кофе с помощью Эванеско. — Откуда ты знаешь?       — Поговорил кое с кем, — размыто пояснил он.       — Надеюсь, этот «кое-кто» остался в добром здравии, — пробормотала она и отложила палочку на край стола. — Что это? — Гермиона указала на папку кивком головы.       — Встретил в коридоре Стивена. Наградил работой, — увидев, как брови ее хмуро сошлись на переносице, Северус поспешил добавить: — Со всем этим будем разбираться уже в новом году. — Гермиона заметно расслабилась, но лишь до тех пор, пока не прозвучала следующая фраза: — Предлагаю наведаться в Йорк как можно скорее. Я сейчас свяжусь с Отделом магического транспорта, — предугадывая следующий вопрос, он кивнул в сторону узкого шкафа в человеческий рост, расположившегося между книжными полками, и добавил: — В ближайшие дни он нам не понадобится.       Порывшись в ящике стола, Северус извлек из его недр огрызок пергамента и, вооружившись пером, набросал несколько слов.       — Когда? — отрывисто спросила Гермиона.       — Думаю, уже завтра нам выдадут портключи, и мы сможем отправиться на поиски оставшегося подозреваемого, — он поколдовал над запиской, и она превратилась в самолетик, который тут же поднялся в воздух и исчез за неплотно закрытой дверью.       — Так скоро? — ей не удалось скрыть волнения в голосе, но она отчаянно надеялась, что Северус не придаст этому значения. Однако встретив изучающий взгляд темных глаз, поняла, что ошиблась — необычайно проницательный напарник, очевидно, не собирался делать вид, что ничего не заметил, даже из вежливости. — Что? — со вздохом спросила Гермиона.       — Вижу, ты уже не хочешь побыстрее покончить с гоблинами и вернуться к делам более насущным? — он махнул рукой в сторону заветной синей папки на ее столе, с которой было необходимо покончить до Рождества.       — Разумеется хочу! — огрызнулась она, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки. — Но ведь ничего страшного не случится, если в Йорке мы окажемся на день позже? У меня появилось одно безотлагательное дело.       — Вот как? — протянул он и ухмыльнулся. — Неужто самая завидная невеста во всей Магической Британии решила наконец заняться личной жизнью?       — Можно и так сказать, — проговорила Гермиона и принялась суетливо раскладывать по местам свитки, перья и папки с бумагами, избегая смотреть ему в глаза.       Некоторое время Северус следил на ней, думая о чем-то, затем вздохнул и достал палочку.       — Когда ты пытаешься что-то скрыть, то напрочь забываешь о том, что обладаешь магией.       Повинуясь плавным, выверенным движениям палочки в его руке, весь хлам поднялся со стола и сам собой расставился по местам.       — Прекрасно, что у меня есть ты, который всегда может об этом напомнить, — Гермиона поднялась из-за стола и, подхватив пальто и сумку, направилась к выходу. У двери она остановилась, будто вспомнила о чем-то, и, по-прежнему не глядя на напарника, напоследок бросила: — Завтра буду ближе к обеду, не теряй. Хорошего вечера.       Не дожидаясь ответа, Гермиона выскользнула за дверь и почти бегом поспешила к выходу из отдела. Сердце колотилось как бешеное, а на губах то и дело мелькала самодовольная улыбка. Еще бы, не каждый день удается скрыть от прирожденного шпиона маленькую тайну и при этом остаться в живых. Впрочем, она не сильно обнадеживалась на этот счет. Северусу не потребуется много времени, чтобы разгадать ее обман, к тому же он, кажется, уже что-то заподозрил. Но все же она надеялась управиться еще до того, как он точно узнает, в чем этот обман заключается. О его последующей реакции Гермиона старалась не думать.       — Хорошего вечера, — задумчиво проговорил Северус уже в пустоту кабинета и достал из кармана маленькую коробочку, обернутую в красно-золотую блестящую бумагу и перевязанную лентой таких же цветов.       Он аккуратно поставил ее на стол прямо перед собой, взмахнул палочкой, и коробочка на глазах стала увеличиваться до своего настоящего размера. Опустив подбородок на сложенные в замок ладони, Северус задумался. Большую часть дня он потратил на это приобретение, о чем Гермионе знать было совсем не обязательно до поры до времени. Разговор с Биллом Уизли за чашкой кофе в неформальной обстановке занял не больше получаса. Остальное же время прошло в препирательствах с продавцом по поводу цвета упаковки, оберточной бумаги и цены, которая была явно завышена и не соответствовала той, которую они обсуждали в переписке.       В том, что Гермиона что-то замышляла, он почти не сомневался. Достаточно было заметить ее суетливые движения, которые она пыталась скрыть, делая вид, что убирает лишние бумаги с рабочего стола. Но он, разумеется, все выяснит, а после их ждет серьезный разговор о взаимном доверии и командной работе. Главное, чтобы до этого она не успела натворить глупостей, свойственных всем представителям ее факультета независимо от возраста и интеллекта.       Он вновь потянулся за палочкой. Подарок уменьшился до размера спичечного коробка и отправился в карман мантии.

* * *

      — Гермиона, если Снейп об этом узнает... — в который раз повторил Гарри, но она, как и ранее, лишь отмахнулась от него.       — Не убьет же он тебя, в конце концов.       — Как знать, — тихо отозвался он, за что получил ощутимый тычок локтем под ребра.       Почти крадучись, они шли вдоль длинного пустого коридора, кутаясь в теплые мантии, и старались не упустить из вида провожатого — высокого грузного волшебника, который, неприязненно оглядев их с ног до головы и тщательно изучив разрешение на посещение особо опасного преступника, подписанное начальником аврората и заверенное министром Шеклболтом, хриплым голосом приказал следовать за ним. От холодных порывов северного ветра каменные стены древнего строения нисколько не спасали, и Гермиона, зябко поежившись, взяла Гарри под руку, в надежде на то, что так будет хоть немного теплее. Воспользуйся они согревающими чарами, и все было бы куда как лучше, но палочки им пришлось сдать еще при входе в Азкабан. Завывания ветра лишь усиливали ощущения тоски и безнадежности, вызванные присутствием дементоров. И хотя пока на пути им не встретился ни один из этих безмолвных молчаливых стражников, их близость чувствовалась довольно отчетливо.       О том, что ее ждет, когда Северус узнает об этой вылазке, Гермиона старалась не думать. Однако в голове то и дело всплывали картинки, как ее с позором увольняют из Отдела тайн за неумение работать в команде и излишнюю самонадеянность, которая могла стоить ей жизни, учитывая отсутствие волшебной палочки. Поздно вечером он отправил ей сову с запиской, что портключи будут готовы к утру, и большую часть ночи она потратила на сборы. В Азкабан было решено отправиться затемно, чтобы никто из соседей маглов не увидел двух чудаков, седлающих метлы. Сумрак и туман, окружавшие их всю дорогу, совсем не располагали к радужному настрою, а темные коридоры тюрьмы, лишь слегка подсвеченные горящими кое-где факелами, только усугубляли навеянное дементорами отчаяние.       Шаги смотрителя гулким эхом отражались от стен, но друзья отчего-то опасались издавать лишние звуки и даже переговаривались короткими фразами и почти шепотом. Гарри чуть наклонил к ней голову.       — Ты так и не скажешь, зачем тебе понадобился еще один допрос Лестрейнджа спустя несколько лет после того, как ему вынесли приговор?       — Ты же знаешь, что я не могу посвятить тебя во все тонкости работы отдела, — с сожалением ответила Гермиона.       Гарри не стал настаивать, лишь тихо выдохнул и кивнул.       — Знаю, — проворчал он себе под нос. — Но схлопотать от Снейпа неизвестно за что — такая себе перспектива.       Наконец смотритель остановился перед наглухо закрытой железной дверью и обернулся, нетерпеливо постукивая палочкой по бедру.       — У вас есть двадцать минут, — прохрипел он, когда они поравнялись с ним. — Если заключенный начнет вести себя слишком буйно и потребуется помощь, зовите — я буду ждать здесь. Вам запрещено передавать ему какие-то вещи, прикасаться к нему, и вообще лучше держитесь на расстоянии. С этими Пожирателями нужно быть начеку.       Он сделал несколько пассов палочкой, послышался скрежет железа, и дверь отворилась.       — Время пошло, — смотритель сделал приглашающий жест и неприятно осклабился.       Гарри первым вошел в помещение для допросов и, убедившись, что преступник надежно зафиксирован в железном кресле, поманил к себе Гермиону. Трудно было узнать в этом человеке Рудольфуса Лестрейнджа. Не то чтобы ей часто доводилось видеться с ним в его лучшие годы и бытность Пожирателем смерти, но теперь, глядя на отросшие грязные спутанные волосы, ниспадающие сосульками на лоб и плечи и скрывающие верхнюю часть лица, неопрятную бороду и исхудавшее тело, покрытое шрамами и совсем свежими кровоподтеками, не верилось, что человек перед ними — один из самых опытных боевых магов, на счету которого смерть многих волшебников, ничем не уступавших ему в навыках владения магией. Железное кресло на фоне его худосочной фигуры казалось непомерно большим. Гермиона видела такие лишь в подвалах Министерства, когда проводились заседания Визенгамота после окончания войны. Однако в зале суда руки заключенных намертво приковывались к железным подлокотникам: мало ли, что взбредет человеку, которому нечего больше терять. Сейчас же тонкие костлявые запястья Рудольфуса, оплетенные сеткой синих вен, сковывали железные кандалы, соединенные друг с другом цепью, так, что он мог свободно поднимать и опускать их, издавая при этом раздражающий лязгающий звук ржавого металла. Создавалось впечатление, что он специально теребит цепь, чтобы хоть так отыграться за то существование, на которое был несправедливо, по его мнению, обречен до конца своих дней. Гермиона мысленно задалась вопросом, может ли он при желании подняться со своего места, но Гарри, разгадав ее любопытство, повернулся к ней и шепнул:       — Не бойся, он надежно прикован магией.       В ответ она лишь кивнула.       — Мистер Лестрейндж, вы знаете, зачем вы здесь? — начал Гарри дежурную для него процедуру допроса.       Он расположился за узким столом, стоящим чуть поодаль от кресла, в котором сидел Рудольфус, и кивнул Гермионе на стул. Она встала рядом, не отважившись сесть за стол и с опаской глядя на Рудольфуса. Казалось, что вся решимость, которая еще вчера кипела внутри, испарилась, стоило ей лишь сойти с метлы на острове и увидеть воочию то место, о котором маги издавна слагали самые страшные легенды. Все заготовленные заранее вопросы словно по волшебству вылетели из головы, и теперь она совершенно не знала, о чем говорить. Совсем не так она себе представляла свой первый поход в Азкабан. Хорошо, что Гарри не растерялся. Он будто почувствовал ее неуверенность и сам повел допрос так, как научился за несколько лет работы в аврорате. Из размышлений ее выдернул натужный кашель, больше походивший на собачий лай. Лязганье цепи стало невыносимым.       — Тебе снова что-то от меня нужно, щенок? — просипел Рудольфус, справившись с приступом кашля. — Тебе известны условия сделки.       — Сделка не состоится, если вы продолжаете неподобающее обращение с аврором, — отрезал Гарри.       Гермиона, забыв обо всех опасения, с интересом наблюдала за их перепалкой, которая явно была не первой. Камеру снова огласил кашель.       — Простите, аврор Поттер, — Рудольфус мотнул головой, убирая упавшие на глаза пряди, и посмотрел на Гермиону. — Я и не заметил, что вы сегодня с дамой.       Глядя на нее в упор, он грязно ухмыльнулся и снова зашелся кашлем.       — Я Гермиона Грейнджер, сотрудник Отдела тайн. И у меня есть к вам несколько вопросов, — стараясь преодолеть дрожь в голосе, заговорила Гермиона.       Рудольфус перевел взгляд на Гарри.       — Ставки вы знаете, аврор Поттер. А за сотрудничество с Отделом тайн я бы хотел... выйти на прогулку, — он издал хриплый смешок.       Гарри прищурился.       — Вы знаете, что это невозможно.       — Тогда принять ванну, — при этом Рудольфус окинул оценивающим взглядом Гермиону и добавил: — В одиночестве, если вы понимаете, о чем я.       — Сведения, которыми вы поделитесь, должны действительно помочь делу, — сурово перебил его Гарри. — Насчет уединения ничего обещать не могу.       Гермиона следила за беседой и не могла поверить в то, что сидящий перед ней человек, закованный в цепи, на самом деле Пожиратель смерти, в былое время нагонявший страх на всю Магическую Британию, что его именем родители пугали расшалившихся детей не реже, чем упоминанием Того-Кого-Нельзя-Называть. Теперь же единственной радостью, если это можно так назвать, для него была горячая ванна. Он не пытался выторговать себе свободу или что-то вроде домашнего ареста, не притворялся умалишенным, чтобы провести остаток дней в Мунго, подальше от промозглого холода, сырости и дементоров. Она испытывала к нему жалость, смешанную с отвращением, и с каждой секундой, глядя на пустые выцветшие глаза и худое похожее на скелет, обтянутый кожей, тело, одетое в грязные лохмотья, жалость брала верх над остальными чувствами. Где-то на краю сознания она услышала внутренний голос, который строго и безапелляционно повторял ей: «Соберись, Грейнджер» и отчего-то сильно напоминал голос бывшего профессора зельеварения, а теперь уже и коллеги, Снейпа. Гермиона закрыла глаза, прислушалась и мысленно потянулась в сторону голоса. Именно он вот уже долгое время помогал сохранить холодным рассудок и отбросить лишние, подчас ненужные эмоции.       Лязг металла заставил вновь вынырнуть из своих мыслей.       — Снимите это, — Рудольфус поднял руки, — или я ничего не скажу.       — Вы не в том положении, чтобы диктовать условия, — грозно прищурившись, проговорил Гарри и в гневе вскочил со стула. — Или капля Веритасерума все сделает за вас.       Рудольфус ухмыльнулся и оскалился.       — Ты блефуешь, мальчишка, — угрожающе прохрипел он, но вновь разыгравшийся кашель смазал эффект.       Гермиона положила руку плечо Гарри, успокаивающе поглаживая и не обращая внимания на лающий смех, прерываемый громким кашлем и грохотом цепей.       — Гарри, — зашептала она, пока Рудольфус пытался справиться с очередным приступом, — оставь нас.       — Что? — он неверяще уставился на нее. — Ты совсем рехнулась?       — Нет, но иначе он может и вовсе ничего не рассказать или, чего хуже, пустить нас по ложному следу. А я связана клятвой о неразглашении.       — Гермиона, ты хоть понимаешь... — нервным движением он взъерошил непослушные волосы. — Черт бы побрал эти клятвы.       — Мне понадобится не более пяти минут, — перебила она, — а ты будешь за дверью. Что может случиться? К тому же у него нет палочки.       — Как и у тебя, — уточнил Гарри, уже мысленно упрекая себя на чем свет стоит, что ввязался в ее авантюру.       — Это неважно, — Гермиона потрепала рукав его аврорской мантии. — Ты же знаешь, что никто не позволит принести сюда Веритасерум, не то что применить его в деле.       Гарри с сомнением перевел взгляд на продолжающего отплевывать вязкую мокроту Рудольфуса, затем снова посмотрел на Гермиону. Сделав над собой усилие, чтобы снова привычным жестом не запустить пятерню в волосы, он медленно, почти не разжимая губ, проговорил:       — Ты стала еще более безрассудной, чем я в школьные годы, — Гарри вздохнул, заметив ее мимолетную улыбку. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.       Гермиона кивнула и сжала его предплечье.       — Все будет в порядке.       Гарри подошел к двери и трижды постучал, что, должно быть, означало конец допроса, потому что дверь тут же отворилась и на пороге показался уже знакомый им надзиратель.       — Что-то вы сегодня быстро, мистер Поттер, — ухмыльнувшись, сказал он.       — Мы еще не закончили, — тоном, пресекающим дальнейшие расспросы, прервал его Гарри, а после добавил: — Мисс Грейнджер останется и закончит допрос на правах невыразимца.       Ухмылка мигом исчезла с лица надзирателя, сменившись непониманием.       — Что?       — Вы слышали.       — Но...       — У меня есть разрешение на допрос и вести я его буду так, как считаю нужным.       — Вы уверены? — спросил он, словно давая время одуматься, и перевел взгляд на Гермиону.       — Более чем, — твердо ответил Гарри и кивнул для большей убедительности.       Надзиратель, переступив с ноги на ногу, взглянул на Рудольфуса.       — Даже не пытайся провернуть один из своих фокусов, падаль, — сквозь зубы процедил он, на что Лестрейндж лишь оскалился. — У вас осталось пятнадцать минут, — бросил он, направляясь выходу. — Надеюсь, вам известны правила ведения допроса.       Разумеется, ни о каких четких правилах Гермиона не знала, лишь общие рекомендации о том, что нельзя давать заключенным в руки волшебные палочки и другие магические артефакты. Однако она все же кивнула, но скорее машинально. Прежде чем тяжелая дверь снова захлопнулась, оглашая тесную камеру грохотом, смешанным с металлическим скрежетом, Гарри прошмыгнул следом, бросив напоследок:       — Я буду рядом.       И Гермиона осталась одна. Точнее, с Рудольфусом, который, низко опустив голову, сидел в кресле, не шелохнувшись, словно ничего вокруг не замечал.       — Итак, мистер Лестрейндж, у меня есть для вас новость, — заговорила наконец Гермиона.       Рудольфус не ответил. Он так и не поднял головы, рассматривая ладони, словно видел их впервые, и медленно раскачивался из стороны в сторону.       — Вы слышите меня? — спросила Гермиона, чувствуя, как с каждым мгновением уверенность в правильности собственной затеи улетучивается в никуда.       Наконец он, не переставая раскачивать, так же медленно поднял голову. Взгляд, бывший до этого пустым и безучастным, горел огнем, природа которого ей пока была неясна, а потрескавшиеся губы растянулись в подобие хищной ухмылки.       — Разумеется слышу, — прохрипел он. — Надеюсь, это хорошие новости?       — М-м-м... Не думаю.       — Продолжай, — голос Рудольфуса понизился до сиплого шепота, в котором сквозила угроза.       Но Гермиону, как истинную гриффиндорку, которая прошла войну, к тому же проработавшую несколько лет со Снейпом, чьи интонации уже научилась распознавать, стоило лишь вздоху сорваться с его губ, было не так-то просто запугать.       — Кто-то ограбил ваш сейф в Гринготтсе три дня назад.       Рудольфус даже в лице не изменился, словно речь шла о погоде за пределами Азкабана. Лишь в огонь в глазах полыхнул ярче, а потом потух совсем, и они вновь сделались пустыми и безжизненными.       — Какое мне до этого дело? — моргнув, спросил он и, подняв ладонь на уровень глаз, отчего цепи снова коротко лязгнули, принялся ее сосредоточенно рассматривать.       — Вам, может, и никакого, но Отделу тайн нужно знать, кто мог туда беспрепятственно проникнуть.       — Не досчитались чего-то ценного? — он бросил на нее быстрый безучастный взгляд и снова уставился на ладонь.       — Этого мы сказать не можем, но... — ее перебил хриплый смех. Впрочем, длился он недолго — опасаясь, что кашель разыграется вновь, Рудольфус затих и хрипло произнес:       — Не знаете.       — Что?       — Ни Отдел тайн, ни Аврорат, ни сами гоблины не знают точно, сколько ценностей там было и что именно они из себя представляли, — самодовольно прохрипел он и все-таки закашлялся.       — Сейчас вопрос не в этом, — продолжила Гермиона, дождавшись, пока он справится с приступом. — А в том, что нам необходимо поймать преступника. Для этого мне нужно знать, кто мог войти в хранилище и взять что-то оттуда. Кто-то ведь знал, как обойти защиту.       Рудольфус взглянул на нее из-под нависших бровей и принялся растирать запястья, где на посеревшей коже прослеживались бледные застарелые шрамы и совсем свежие багрово-красные отметины от оков. Казалось, он так увлекся, что совсем позабыл о ее существовании, сейчас как никогда напоминая умалишенного. Раскачиваться он при этом так и не перестал, наоборот, казалось увеличил амплитуду. Звяканье цепей становилось невыносимым, не давало и без того скачущим мыслям сконцентрироваться на главном — цели, ради которой она все это затеяла, напрочь позабыв о собственной безопасности. Некоторое время она ждала, что Рудольфус наконец соизволит обратить на нее внимание, но, в конце концов, не выдержала и тихо спросила:       — Вы меня слышите?       Ответа не последовало. Он продолжал с маниакальным остервенением тереть руки, громыхая цепью оков. Не зная, как еще привлечь его внимание, она стукнула ладонью по столу. От резкого звука, эхом прокатившегося по камере, он вновь обратил на нее взгляд, на этот раз полный бессильной злобы и отвращения.       — Чего тебе, грязнокровка? — выплюнул он, чуть наклонившись вперед.       Пропустив мимо ушей оскорбление и тот факт, что он, судя по всему, вообще забыл о сути разговора или сделал вид, Гермиона переступила с ноги на ногу.       — Ваше хранилище, — повторила она. — Кто еще мог попасть туда, кроме вас?       — Поганец Поттер, разумеется, — Рудольфус скривился. — Уж не знаю, что ему там понадобилось на этот раз.       Гермиона в первый миг даже опешила от его ответа и мысленно задалась вопросом: осознает ли Рудольфус, что с того момента, как Гарри побывал в фамильном хранилище Лестрейнджей, прошло уже несколько лет?       — У кого еще был доступ? — она определенно переоценила свои умения по части ведения переговоров с человеком, вконец обезумевшим от бесконечных пыток и многолетнего соседства с дементорами. Но отступать теперь ей казалось сущей глупостью, к тому же было уже поздно.       — Кроме гоблинов больше никто не может туда попасть.       — Вы помните, что находилось в хранилище? Может, если мы будем знать, что именно понадобилось злоумышленникам, то сможем скорее их найти.       — Все, что там находится, не для твоих рук, грязнокровка! — выкрикнул он, недобро сверкнув глазами, и стиснул зубы с такой силой, что послышался противный хруст.       Гермиона едва удержалась, чтобы не зажмуриться и не закрыть уши ладонями, но вовремя сумела справиться со страхом, который становился все отчетливее с каждым мгновением, проведенным здесь. Она сглотнула стоящий в горле ком и тихо спросила:       — Вы понимаете, где находитесь?       Рудольфус снова ухмыльнулся и наконец перестал раскачиваться.       — Конечно, — ответил он неестественно будничным тоном. — Я в Азкабане, — продолжил он.       Гермиона кивнула.       — Значит, у вас нет предположений, кто мог проникнуть в ваше хранилище в Гринготтсе?       На миг он задумался, будто что-то вспоминал, а затем камеру огласил его надрывный кашель. Гермиона все ждала, когда очередной приступ закончится, но он все никак не проходил. В какой-то момент Рудольфус замахал руками и, указав на горло, поманил ее к себе. Он силился что-то сказать, но из-за раздирающего глотку кашля не мог вымолвить ни слова. На глазах его выступили слезы, а лицо побагровело так, что казалось, он сейчас задохнется. Гермиона не на шутку испугалась и огляделась вокруг в поисках чего-то похожего на стакан воды, но ничего не нашла. Рудольфус же теперь издавал звуки, напоминающие бульканье. Она сделала шаг в сторону выхода, чтобы позвать на помощь, но он снова замахал руками, силясь что-то сказать.       — Чем я могу вам помочь?       Он попытался что-то ответить, но кроме пугающего бульканья, перемежающегося все с тем же кашлем, не смог вымолвить ни слова. Он лишь отчаянно жестикулировал, указывая скрюченными пальцами то на горло, то куда-то позади себя. Не совсем понимая, что делать, она подошла к креслу вплотную и коснулась его плеча. Как по волшебству, Рудольфус тут же прекратил кашлять, а в следующее мгновение она оказалась накрепко прижата спиной к его груди. Железные кольца цепи от его оков крепко обхватили шею, больно впиваясь в нежную кожу. Гермиона принялась барахтаться и отбиваться, но Рудольфус натянул цепь с такой силой, что она захрипела, а из глаз брызнули слезы. В голове набатом стучала единственная мысль: живой ей отсюда не выйти, потому что терять этому человеку больше нечего. Левую щеку опалило зловонное дыхание.       — Доброта сгубила кошку, — неестественно весело протянул Рудольфус и усмехнулся, все сильнее затягивая на ее шее железную удавку.       Гермиона замолотила руками, пританцовывая на месте, пытаясь, если не вырваться из его на удивление стальной хватки, то хотя бы дотянуться и стукнуть побольнее.       Снаружи за дверью послышалась какая-то возня и приглушенный гомон. Казалось, кто-то о чем-то спорил, но сосредоточиться на том, чтобы понять суть, никак не получалось. Из последних сил Гермиона боролась за каждый вдох, не прекращая попыток вновь обрести свободу, хотя активность ее заметно поубавилась. Под хриплый смех, прерывающийся покашливанием, Рудольфус все сильнее и сильнее затягивал цепь. И в тот момент, когда сделать вдох, даже поверхностный, не осталось никакой возможности и Гермиона мысленно простилась с жизнью, дверь с шумом распахнулась. В следующую секунду чьи-то руки грубо отшвырнули ее к стене, где другие — заботливые и чуткие — принялись ощупывать ее, вероятно, в поисках серьезных повреждений. Возможно, у нее что-то спрашивали, но грохот собственной крови в ушах помноженный на только что пережитый стресс, заглушал все остальные звуки. Опомнилась она лишь тогда, когда вновь оказалась в длинном полутемном коридоре, через который они с Гарри шли рука об руку всего несколько минут назад, хотя теперь казалось — бесконечно давно.       Первое, что она услышала, едва придя в себя, было негромкое, но оттого еще более устрашающее шипение Северуса, который пытался в двух словах выяснить, что они здесь забыли. Однако Гермиона была уверена: ему и без того обо всем известно. Гарри, насупившись, по обыкновению пререкался и делал это довольно смело, не желая отвечать прямо, хотя сложно было не заметить, что голос его звучал несколько виновато. Но Северус находился в таком бешенстве, что вовсе этого не замечал. С перекошенным злобой лицом и полыхающими яростью глазами он наступал на Гарри, оттесняя его к стене. Следить за спором, грозящим вскоре перейти в рукопашную, за неимением палочек, сил у Гермионы не было, поэтому она мягко взяла Северуса под руку, увлекая за собой вглубь коридора, и кивнула Гарри на прощание. Не проронив ни слова, невыразимцы стремительно двинулись к выходу. При взгляде на черную мантию бывшего профессора, развевающуюся, словно в свободном полете, Гарри на миг показалось, что он вновь очутился в Хогвартсе.       За всю дорогу Северус не проронил ни слова, однако Гермиона, то и дело украдкой поглядывающая на него снизу вверх, чувствовала, как он зол. Его взгляд буквально метал молнии, хотя бледное лицо сейчас не выражало ровным счетом ничего, и от этого становилось все больше не по себе. Очевидно, ее ждут долгие объяснения, которых она так старалась избежать. Поэтому, повторив про себя все доводы в пользу своей глупой, как позже выяснилось, затеи, над которыми думала большую часть ночи, она забрала у охранника палочку и метлу и поспешила покинуть старое, продуваемое холодными ветрами Северного моря и нагоняющее ужас на всех волшебников здание Азкабана.       Снаружи ее уже ожидал Северус. Он стоял к ней спиной на небольшом помосте у самого обрыва. Его высокая, облаченная в огромную черную мантию, которую нещадно трепал разыгравшийся ветер, фигура отчетливо вырисовывалась на фоне серого, затянутого тучами неба. Неспокойное море накатывало волнами, омывая со всех сторон остров, разбрызгивая вокруг белесую пену. Именно здесь Гарри помогал ей спешиться с метлы всего... Сколько сейчас времени? Зная буйный нрав своего напарника, Гермиона медлила. Объясняться здесь и сейчас не хотелось. Хотелось выпить горячего какао, завернуться в теплый плед и заснуть. От мысли о горячем какао желудок, оставшийся с утра без завтрака, тут же дал о себе знать, и она сглотнула слюну.       — Долго ты еще собираешься сверлить мне спину?       От неожиданности Гермиона чуть не подпрыгнула, а вся заготовленная заранее тирада мигом вылетела из головы. Северус повернулся вполоборота и протянул ей руку. Сейчас не было понятно, насколько сильно он зол. Возможно, это все действие окклюменции. А может, сказывалось влияние дементоров, которые парили высоко в небе, почти сливаясь с тучами. Теперь, несмотря на жесткость, выражение его лица было скорее уставшим, нежели сердитым.       — Неужели ты правда думала, что я ни о чем не узнаю? — продолжил Северус, не опуская руку и ожидая, когда она наконец подойдет. Голос, то и дело прерываемый шумом волн, ударяющихся о скалистый берег, тоже звучал устало.       Гермиона подошла и крепко ухватилась за протянутую ладонь, необычайно теплую, и тут же почувствовала, как он сжал в ответ ее руку.       — Северус, я правда не думала, что все получится именно так, — проговорила она, оказавшись прямо перед ним.       — Именно, не думала — вот корень всех твоих проблем.       В воздухе повисли невысказанные и отнюдь нелестные слова о гриффиндорцах, которых, по словам Северуса, с детства лишают этой привилегии неведомые силы. Почувствовав, что первое напряжение спало, Гермиона все-таки отважилась спросить:       — А как ты понял, что я задумала?       Северус усмехнулся.       — О том, что ты втайне замышляешь неладное, я догадался еще вчера. Но окончательно убедился утром, когда сова, которая должна была передать тебе портключ, вернулась с ним обратно. Да еще и Поттера не оказалось на месте, а его коллеги в один голос заявили, что слышали, как с утра он собирался в Азкабан, допрашивать какого-то невообразимо опасного преступника.       — Черт, Гарри. Ну я же просила, никому ни слова, — пробормотала Гермиона, опустив голову.       — Гриффиндорцы отлично умеют хранить секреты, — склонившись к ее уху продолжил Северус. — Сообща.       Гермиона слабо улыбнулась. Ее до сих пор немного потряхивало после всего случившегося.       — Ты хоть представляешь, какой опасности себя подвергла?       — Теперь, да. Хорошо, что все уже позади. И... Спасибо тебе за то, что оказался там вовремя.       Северус не ответил, лишь кивнул. Он так и не научился принимать благодарность, постоянно искал подвох. Наступила неловкая пауза, которая обострялась расстоянием между их телами — слишком минимальным, слишком интимным и доверительным, чтобы кто-то из них мог его игнорировать. Наконец Северус выпрямился и с сомнением покосился на ее метлу.       — Ты на этом собираешься в обратный путь?       Гермиона пожала плечами.       — А у тебя есть другие варианты?       — Боюсь, на метле нам вдвоем будет тесновато.       — И что ты предлагаешь? Аппарировать с острова нельзя. А... кстати, как ты сюда попал? Да еще так быстро.       — Сейчас узнаешь.       Он взмахнул палочкой, и метла стала стремительно уменьшаться, пока не превратилась в кисточку длиной с ладонь. Едва Гермиона спрятала ее в карман мантии, как Северус крепко обхватил ее за талию, прижал к себе и прошептал:       — Держись крепче.       И в тот миг, когда она сама догадалась, каким образом он попал на остров, они взмыли в воздух.       От неожиданности Гермиона крепко зажмурилась. Страх высоты, который, хоть и не до конца, но с огромным трудом ей удалось побороть еще в самом начале своей карьеры в Отделе тайн, вновь дал о себе знать резко вспотевшими ладонями и учащенным сердцебиением. Дыхание перехватило, когда они устремились вверх. Она покрепче ухватилась за его плечи и спрятала лицо в ямке между плечом и шеей, закрыв глаза и вдыхая запах можжевельника, смешанный с более тонким — древесного дыма и еле уловимым, присущим только ему. Сильные, обнимающие ее руки дарили покой и уверенность, что никакая опасность ей больше не грозит. Разыгравшийся не на шутку ветер со всей мочи трепал полы ее мантии, но холодно не было.       «Наверное, это все согревающие чары», — подумала Гермиона и улыбнулась.       Когда ее ноги почувствовали под собой твердую почву, ей понадобилось еще некоторое время, чтобы справиться с головокружением и понять, где они находятся. Гермиона осмотрелась. Они оказались на пустынный улице, по обочинам которой кое-где примостились обветшалые дома, где, судя по всему, никто не жил уже долгое время, прямо позади такой же ветхой телефонной будки. Северус не отходил от нее и ждал, когда она будет готова отправиться в Министерство.       — Надеюсь, мы не нарушили Статут, — проговорила Гермиона, все еще озираясь по сторонам в поисках случайных наблюдателей.       — Успокойся, здесь никого нет, — ответил он и указал на свое правое запястье, где красовался прибор в виде наручных часов. — Будь здесь маглы, циферблат стал бы красным, а задняя панель жгла руку.       Гермиона приподняла рукав мантии и посмотрела на руку, где был ее собственный Оповещатель о чужаках, который сейчас «молчал».       — Идем? — он сделал приглашающий жест.       Гермиона кивнула и, обойдя будку, они вошли внутрь. Северус быстро набрал на телефонной панели заветные цифры «62442», и, будто заправский лифт, кабина пришла в движение.       В кабинете их ждали два одинаковых браслета. Они лежали на столе, отливая золотом в мерцании свечей и притягивая взгляд. Гермиона коснулась одного из них и вопросительно посмотрела на Северуса.       — Это и есть портключи? — Северус кивнул и, взяв второй браслет, покрутил его на пальце. — А почему их два? Разве мы не можем воспользоваться одним?       — У тебя ведь было... — он сделал многозначительную паузу. — Неотложное дело личного характера. Предполагалось, что свой портключ ты получишь с совой. И когда придет время, то мне не придется тебя разыскивать по всей Магической Британии, чтобы мы вместе переместились в Йорк. Но раз уж вышло так, что мы оба здесь, то второй можно вернуть в Отдел.       — Еще чего, — пробормотала Гермиона и, быстро надев браслет на левую руку, щелкнула застежкой.       Металл плотно обхватил тонкое запястье, и ей показалось, что от того места, где он соприкасалась с кожей, разлилось тепло. Только теперь она в полной мере осознала, насколько сильно замерзла, и, прижав руку к груди, прикрыла глаза. Северус усмехнулся, глядя на нее, и тоже надел браслет.       — Я тоже думаю, что лучше у каждого из нас будет такая штука. На случай непредвиденных обстоятельств.       Уточнять, какие именно обстоятельства он имел ввиду, не требовалось. Гермиона, резко открыв глаза, виновато потупила взгляд.       — Я всего лишь хотела убедиться, что он правда ничего не знает.       — И убедилась. Закрыли тему. Кстати, есть один нюанс, — он указал взглядом на запястье, где поблескивал браслет. — Для того, чтобы он сработал, нужно до него дотронуться и сказать кодовое слово.       Гермиона непонимающе покосилась на свою руку.       — Это еще зачем?       — Мы ведь не знаем точно, сколько времени нам потребуется на то, чтобы найти этого Рагнока. Разумеется, я планирую управиться до вечера, но... Кто знает? — он сделал в воздухе неопределенный жест и кривовато улыбнулся, глядя на недоумение, отразившееся на ее лице.       — И что это за слово?       Улыбка исчезла с его лица так быстро, что оставалось только догадываться, не почудилась ли ей она.       — Поттер, — презрительно ответил Северус после недолгой паузы.       — У сотрудников отдела магического транспорта есть чувство юмора, — весело сказала Гермиона.       Северус, явно не разделявший ее веселья, не ответил, лишь раздраженно закатил глаза.       — У нас есть еще немного времени, — наконец произнес он. — Я бы сейчас чего-нибудь перекусил.