Epiphany

      Тэхён подхватывает Юна на руки, чтобы пока походить с ним по кафе и отвлечь маленького альфу, ведь остальным, сидящим за столом, сейчас необходимо обсудить последствия предварительного заседания. Чимин же оборачивается к Сокджину, который, пусть и строгий на вид, однако этому омеге достаточно улыбнуться, чтобы расположить к себе.        — Господин Ким, спасибо, что согласились более подробно проконсультировать моего подзащитного, — подаёт голос Чонгук, тут же привлекая внимание омеги к себе.        Чимину всё ещё так странно осознавать, что спустя шесть лет они снова сидят за одним столиком, пусть и по такому поводу. Он опускает ненадолго взгляд, но Паку всё же удаётся взять себя в руки, глубоко вдохнуть и сконцентрироваться на разговоре.        — Мне импонирует господин Пак, — улыбается пухлыми губами Сокджин. — Я вижу, что он любит и заботится о своём сыне. А для органов опеки всегда приоритетом является счастье и здоровье — как физиологическое, так и психологическое — детей. Я думаю, что с папой Юну будет хорошо.        Чонгук понимающе кивает социальному работнику, а после переводит глубокий карий взгляд на Чимина, на который тот не отвечает.        — Господин Ким, есть ли ещё какие-то мелочи, которые мне нужно учесть при исполнении условий суда? — осторожно спрашивает он, глядя на Сокджина.        — Вам лучше выбирать работу с графиком, который будет совпадать с графиком детского сада Юна, — поясняет тот, сцепив пальцы в замок. — Чтобы у суда не возникало вопросов, с кем остаётся ребёнок во время вашего отсутствия. Лучше выбирайте квартиру чистую, пусть и не с шикарным ремонтом. Главное, чтобы было всё для обихода, убрано, была еда. На самом деле немного нужно, чтобы доказать вашу дееспособность, суд лоялен к вам, господин Пак.        Сокджин называет ещё несколько нюансов, прежде чем прощается и, поблагодарив Чонгука за кофе, оставляет их. В это время альфа почти не вставляет реплики, позволяя Чимину задавать вопросы и слушать ответы социального работника. Чон просто пьёт кофе, изредка бросая взгляды на Чимина, отчего короткие волоски на задней стороне шеи омеги приподнимаются.        Как только Ким покидает их, Тэхён плюхается за стол и устало вздыхает, держа Юна на коленках. Его яркая майка немного подсохла, но на пёстрой ткани расплылось коричневое пятно, из-за чего Чимин переживает.        — Этот козёл, — бубнит омега под нос, поправляя порядком растрепавшуюся укладку, — чтоб его поносом пронесло.        Чимин едва сдерживается, чтобы не прыснуть — почему-то по-прежнему тяжело вести себя непринуждённо в обществе Чонгука. Граница между ними, эта километровая стена, выросшая за шесть лет, не даёт Чимину ослабить защиту в отношении альфы, пусть тот и не старается выйти на разговор с подопечным и по совместительству бывшим возлюбленным. Однако, кажется, как раз-таки молчание и замалчивание данной темы гнетёт омегу больше всего. Хочется потеребить почти приросший за столько лет кулон, но Пак боится привлекать к украшению внимание — не желает, чтобы Чон знал, что он до сих пор его хранит и носит не снимая.        Юн вопреки обыденной недружелюбности к чужакам, как и в прошлую встречу, покидает Тэхёна, дёрнув за алую прядку. Ковыляет пухлыми ножками к Чонгуку и тут же дёргает его за полы свисающего по бокам от тела пиджака, чтобы альфа обратил на него внимание. Чонгук же слегка хмурится, но тут же расслабляет лицо, по всей видимости, чтобы не испугать маленького ребёнка.        Чимин за ними со всем вниманием наблюдает, но искоса, словно бы и совсем не интересуется, однако невозможно не смотреть на то, как твой сын тянется к другому мужчине. Юн смотрит на Чонгука круглыми глазами в обрамлении густых тёмных ресниц, его каштановые — как и у самого Чимина — кудряшки едва ли не подпрыгивают от каждого движения.        — Возьми на ручки, — вдруг смело тянет малыш к альфе ладони, а тот впадает в ступор.        Как и в прошлый раз, когда они впервые встретились в присутствии Юна в кафе, чтобы обсудить будущее слушанье, маленький альфа наглым образом забрался на руки к Чонгуку и отказывался оттуда слезать. Чонгук несколько мгновений неуверенно глядит на ребёнка, на его протянутые ладони с крохотными пухлыми пальцами, а потом с великой осторожностью поднимает Юна на вытянутых руках, чтобы поскорее усадить его на собственные колени, обтянутые плотной тканью брюк.        — Да вы побаиваетесь детей, господин адвокат, — елейно тянет Тэхён, отчего Чимину очень хочется на лучшего друга шикнуть, но умудряется сдержаться и не показать недовольства.        — Не имел ранее с ними дела, — холодно-спокойно отвечает альфа, пока Юн, развернувшись к нему боком, вцепляется в блестящую булавку для галстука.        Видно, что Чону немного неуютно, однако неприязни тот не испытывает, быть может, долю смущения или нервозности от неумения обращаться с такими маленькими детьми. Чимин едва сдерживается, чтобы не усмехнуться тому, как Юн нагло начинает вить из взрослого мужчины верёвки, вынуждая всё же снять и отдать булавку, чтобы его не задушили галстуком.        — У вас в таком возрасте нет собственных детей? — прищуривается омега, подпирая щёку костяшками, на что Чимин готов прямо сейчас удушить друга собственными руками. Несносный омега!        — Был занят карьерой. И сейчас занят, — бросает ответ адвокат, при этом уставляясь на Чимина.        Омега поджимает губы и выпрямляется. Больно слышать слова, похожие на те, что разбили ему душу на осколки на последнем курсе университета. Спина Чимина прямая, будто палка, губы сжаты и острые скулы выступают на лице, показывая всю серьёзность в прежде мягком и нежном омеге. Ему на деле стоило бы поговорить с Чонгуком прямо сейчас.        — Я хочу в туалет, — вовремя начинает канючить Юн, ёрзая на коленях Чонгука, а тот теряется, не понимая, что ему делать.        — Тэ, не мог бы ты сводить Юна в уборную? — произносит Пак, многозначительно глядя на лучшего друга.        Тот сразу же смекает, что Чимину нужно остаться со своим адвокатом наедине, что есть тема, которую Чимин не хочет поднимать, когда рядом кто-то есть. Бросив тихое «конечно», омега заправляет алые волосы за уши и подхватывает Юна, чтобы уйти с ним в сторону уборных. Чонгук наконец поднимает на Чимина взгляд и на этот раз глаз не отводит. Паку же неуютно от столь пристального внимания, потому он ёрзает, садится от волнения на самый краешек стула и сцепляет перед собой пальцы в замок, оставив кисти лежать на столе.        — Господин Чон, — он никогда не обращался к этому мужчине официально. Никогда. Делать это катастрофически трудно. — Я сожалею, что отнял ваше время… но… в нынешнем положении, учитывая то, что мой бывший муж оставил меня почти без копейки за душой, а ещё то, что мне в срочном порядке необходимо искать отдельное жилье, я… — голос Чимина срывается. Услуги Чонгука слишком дорого стоят. Чимину они не по карману. — Я не могу позволить себе оплачивать теперь вашу защиту.        Чон изгибает бровь, словно сильно удивляется, а Чимин едва ли сдерживает себя от того, чтобы залиться краской. Стыдно признавать перед бывшим парнем, что после стольких лет жизни в достатке с Джехва, у Пака не хватает средств, чтобы позволить себе услуги хорошего адвоката.        — И как вы намерены далее отстаивать собственные интересы? — ровным тоном спрашивает Чонгук.        — Я знаю, что могу защищать свои права в суде даже самостоятельно, — ещё тише произносит омега. — Ещё раз извините. Я оплачу ваши услуги за слушанье, но далее…        — Господин Пак, — вдруг перебивает его альфа, и Чимину приходится поднять голову.        Они замолкают. Чимин не может оторваться от почти круглых глаз, которые делают облик взрослого альфы гораздо моложе. Они выглядят наивными отчасти и немного чувственными, хотя Чимин прекрасно знает характер Чонгука, однако от очарования этого разреза скрыться не удаётся никому. Сердце предательски ёкает в груди, а кулон клевера жжёт кожу между ключицами.        — Десять свиданий, — произносит Чонгук. Лицо омеги от неожиданности вытягивается, удивлённо округляются красивые лисьи глаза.        — Что, простите? — опешивши спрашивает Чимин.        — Десять вторых свиданий хватит, чтобы оплатить мои услуги адвоката, господин Пак.        И снова за столиком повисает тяжёлое молчание. Чимин захлопывает рот и уставляется возмущённо на альфу.        — Это шутка?        — Нет, — отрицательно вертит головой Чон. — Я совершенно серьёзен. Десять встреч, и мои услуги считайте оплаченными.        Чимин подскакивает на ноги, его щёки всё же вспыхивают, отнюдь не от смущения, а от раздражения.        — Это… ужасно, Чонгук. Ты считаешь…        — Господин Пак, — смиренно, со вздохом перебивает его адвокат. — Вам ведь нужна помощь и гарантия того, что Юн останется с вами. Одного исполнения условий окажется мало. Моя чуйка подсказывает, что вы многое сокрыли от меня, а ещё о том, что ваш муж не оставит эту ситуацию так просто. Ведь он не из таких людей, которые смиренно позволят отобрать что-то, что ему необходимо, он сделает всё, чтобы забрать у вас ребёнка из-за неразрешённых межличностных конфликтов с вами. И потому моя поддержка, как специалиста, вам необходима.        Чимин садится, всё ещё ощущая, как его щёки полыхают от злости.        — У вас не хватает средств, чтобы оплатить адвоката. Но я, по старой, так сказать, памяти предлагаю альтернативу: десять свиданий со мной, и я буду защищать ваши права, используя весь опыт, весь багаж знаний и все имеющиеся во мне амбиции.        — Для чего это вам? — гордо вскинув подбородок, цедит сквозь зубы Чимин. Ему больно, что Чонгук так поступает. Не после того, что между ними было, ему воспринимать эдакий извращённый подарок судьбы.        — Я многое осознал за прожитые годы, — тихо произносит Чон, не глядя на него. — И хочу кое-что исправить.        — Для чего вам свидания со мной? — резко, но тихо спрашивает снова омега. — Между нами всё закончилось ещё шесть лет назад. И, насколько мне известно, адвокатам нельзя заводить отношения со своими клиентами.        — Я не предлагаю вам отношения. Пока что, — сжимает пальцы в кулаки Чонгук, явно сдерживая порыв эмоций. — Я предлагаю вам десять встреч.        — Зачем тебе это? — абсолютно бестактно и грубо, нарушая всякую субординацию, шипит омега, уже ощущая, как к горлу подкатывает обиженный, давно затаенный на этого человека комок.        — Я хочу тебя вернуть.        Чимин вздрагивает, опускает глаза в стол. Кулон на груди жжёт всё больнее, хочется содрать его, швырнуть Чонгуку в лицо и, расплакавшись, унестись прочь, забыть имя Чон Чонгука на долгие годы, но, увы, у Чимина не вышло это за все шесть лет, пять из которых он был замужем, и омега не уверен, что получится вообще когда-либо. Сжимая добела от эмоций губы, омега поднимает блестящие от слёз глаза на альфу.        — Если вы не заметили, я был замужем. У меня есть ребёнок. Отчего в вашу голову затесались мысли, будто вы всё ещё меня интересуете? — слабо проговаривает Пак, сжимая руки между собой так, что на костяшках сильно натягивается кожа.        — Дайте мне эти десять свиданий, и я сумею снова влюбить вас в себя.        Наглый. Самоуверенный. Он был таким всегда, однако в студенческие годы, когда между ними только всё заворачивалось, Чонгук был более осторожным. Теперь же, учитывая наверняка его профессию, привык переть напролом. Чимин сглатывает комок. Он не хочет бередить застарелые раны, не хочет снова плакать и страдать из-за Чонгука, он не хочет дополнительной порции боли, которую, казалось, уже давно пережил. Однако Чон прав — адвокат ему нужен, Джехва так просто не отпустит свою любимую игрушку, не даст Чимину жить спокойно, не позволит быть счастливым. Потому, снова поднимая взор на альфу и уже немного успокоившись, решается:        — Хорошо.        Чонгук, кажется, вздрагивает и выдыхает от ответа омеги.        — Но нет никакой гарантии, что у вас получится, господин Чон, — глухо и устало добавляет омега, расслабляя напряжённые до хруста суставов пальцы.        Чонгук буравит его внимательным взглядом, не отводит зрачков, а после одними губами произносит:        — Я заполучил твоё сердце однажды, смогу сделать это ещё раз.        А Чимин отворачивается. Ему просто необходим такой адвокат, как Чонгук, чтобы стопроцентно выиграть дело Юна, он не имеет права отмахиваться от возможности, которую ему предложил Чон. Это не значит, что между ними что-то будет, что омега и правда простит его за тот поступок, который разрушил между ними всё прекрасное. И ему совсем не обязательно знать, что сердце… чёртово сердце всегда принадлежало, принадлежит и будет принадлежать лишь одному Чонгуку.

♡♡♡

       Здесь светло и уютно. Комната Чимина сильно отличается от общажной свалки в мужском корпусе: здесь пахнет свежестью, светлые занавески и белое постельное делают помещение больше и нежнее. Аккуратная обстановка привлекает положительные эмоции. Чонгуку нравится. Очень. Особенно когда так — когда Чимин лежит разнеженный и сонный на своей куче маленьких подушек и совсем неторопливо просыпается. Ему нужно много времени на раскачку: потянуться, расслабить всё тело и улыбнуться, если на лицо падает солнечный свет. Чонгук любит за ним таким утренним наблюдать.        Прошло ещё несколько недель, прежде чем они сблизились, и Чон предложил омеге официальные отношения. Недели свиданий, познания друг друга, знакомства с характерами. И ничто не помешало бы альфе влюбиться в этого молодого парня ещё сильнее, даже сама вселенная не стала бы на пути у него. И как же приятно удостоверяться в мысли, что Чимин принадлежит ему, что это — его омега. Этот нежный и светлый человек, у которого абсолютно обезаруживающая улыбка, звонкий смех и тёплые переливы голоса. Что Чонгук может наблюдать за его живым интересом и ярким взглядом, за его хрупкой, но невероятно красивой линией плеч, за завитками каштановых волос за ушами и на задней стороне шеи.        Альфа тянется к Чимину, чтобы прервать сладкую истому потягиваний перед пробуждением, за что получает полу-недовольный вздох от Пака, а после сразу же тёплые объятия обнажённых из-за задравшихся рукавов футболки рук. Чимин обхватывает его за шею и позволяет уткнуться носом в щёку, вдыхая комфортный, мягкий аромат кожи.        — Доброе утро, соня, — усмехается Чон и трётся кончиком носа о скулу, вызывая сонную улыбку на лице.        — Мерзавец, ты прервал мои потягушки, — хохочет омега, когда тот начинает прижимать его к себе, постепенно забираясь ладонями под ткань одежды и поглаживая мягкую кожу на боках и животе.        — Я не могу побороть желание прикоснуться к тебе, — на выдохе произносит Чонгук, отчего карие глаза Чимина тут же распахиваются.        Они сталкиваются носами. Чонгук никогда не думал, что ему будет нравится вот это ванильно-сладкое ощущение, рождающееся в самом расцвете отношений, когда пара едва способна прекратить прикасаться, целовать друг друга и заваливать романтичным мурлыканьем. Однако судьба шутлива и любит посмеяться: Чонгук почти тонет в непрекращающемся желании дотрагиваться, касаться губами, прижимать к себе и без остановки наблюдать. И потому альфа тянется к припухшим после сна губам Чимина, чтобы утянуть того в ласку.        Омега податлив: он льнёт к прикосновениям, позволяет Чонгуку обхватывать горячими руками себя за талию, обласкивать губы языком, чтобы следом проскользнуть между ними. Чимин на вкус как мёд с молоком — сладко, но не слишком приторно, приятно, с ощущением домашнего тепла. Воздушный омега, лёгкий, как облачко, чарующий. Чонгук потерялся в его существовании и ни капли не жалеет об этом.        Пак отдаётся ласке на всю катушку — тактильный до одури, ни секунды без касаний, без контакта кончиков пальцев, губ и тел. Он прижимается к Чонгуку грудью, позволяя себя обнимать, пока целует горячо и глубоко, сильно зарываясь небольшими пухлыми пальцами в смоляные прядки альфы, чтобы чуть-чуть потянуть у корней. Чонгуку нравится всё в нём без преуменьшения. Даже те черты, которые можно счесть недостатками, вызывают только новый виток влюблённости.        — Люблю тебя, — впервые признаётся открыто альфа, совсем тихим шёпотом, вынуждая Чимина посмотреть на него круглыми глазами. — Не смотри так на меня. Я люблю тебя. С первого чёртового взгляда.        Омега почти задыхается, прежде чем, шепча ответные признания в чувствах, потянуться к Чону снова. Уже более нетерпеливо врезаются губы друг в друга поцелуем, дыхание сбивается, а между притиснутыми одно к другому телами становится всё горячее. Его нежный воздушный мальчик мало того, что согласился быть с Чонгуком, так ещё и любит его в ответ. Ни о чём больше не получается грезить, единственная мечта — у альфы в руках. Казавшаяся несбыточной, но ставшая всё же для него уготованной.        Чимин мычит, когда касания рта Чонгука опадают сперва на его подбородок, а после — точеную шею. Он жарко выдыхает, шёпотом зовёт своего альфу, прося дать ему столько любви, сколько вообще поместится в этой небольшой комнатке общежития омег. И Чонгук даст ему всё, что только имеет. Он целует острые ключицы, прикусывает на них кожу, оттягивая ворот футболки, а после ту и вовсе стягивает, не желая скрывать от себя более желанное тело. Чимин горящими глазами глядит на альфу, тянет к нему ладони, чтобы и его избавить от одежды. Чон остаётся обнажённым, а Пак пожирает его широкие плечи и крепкий живот глазами, пока Чонгук любовно стягивает пижамные бриджи с красивых стройных бёдер. Чимин не из стеснительных, осознаёт привлекательность собственной фигуры и показывает её Чонгуку со всех сторон: чуть прогибается в спине, позволяя плоскому мягкому животу вздрогнуть, немного расставляет коленки, дав увидеть гладкий лобок и затвердевший небольшой член. Мягкие бёдра подрагивают от накатывающего после череды поцелуев возбуждения. Чонгук готов укусить и поцеловать каждую клеточку его тела, потеряться в нежной коже и уткнуться носом в живот, оставаясь в таком положении навечно.        Он осыпает грудь омеги поцелуями, и от каждого тот предвкушающе вздрагивает, особенно тогда, когда Чон медленно гладит его ягодицы, немного сминая упругую плоть пальцами. Обхватывает альфу ногами, стараясь прижаться поближе, так, чтобы его возбуждённая плоть проехалась по чувствительной коже, отчего с губ сорвётся чувственный, откровенный, но довольно тихий стон. Чонгуку нравится, каким мягким становится голос Чимина во время близости. Ему, словно наркоману, необходимо сцеловывать стоны с пухлых губ Пака, пока тот будет сгорать от возбуждения и наслаждения близости альфы. Он хочет в нём сойти с ума до предела. Хочет его всего.        Анус Чимина уже влажный от поцелуев и касаний, ноги подрагивают и подгибаются пальцы на ногах, когда Чонгук исцеловывает следом за грудью и животом его пах, дотрагивается языком, чтобы услышать судорожные заведённые вздохи омеги, пока тот будет выгибать от нетерпения спину. Сегодня Чимин нетерпелив: он тянет поскорее Чонгука на себя, хватает его руками и вынуждает потереться о себя, чтобы подразнить их обоих.        Чонгук знает, где омега хранит контрацепцию. Они слишком молоды, чтобы стать родителями, хочется пожить для себя, насладиться друг другом, потому они осторожны и терпеливы в этом плане. Но Чонгук тайком иногда задумывался о том, что когда-то Чимин будет носить под сердцем его детей. Когда они совсем станут взрослыми и серьёзными людьми, когда поженятся и будут строить свой дом и свою крепость.        Альфа, раскатав презерватив по члену, проверяет — достаточно ли готов Чимин принять его. После их ночи, когда тела с гулкими шлепками сталкивались между собой, Пак всё ещё растянут. И даже по его взгляду можно понять — он хочет, чтобы альфа не медлил. И Чон ему подчиняется. Он плавно и неторопливо входит почти на всю длину, вырывая из груди Чимина стон долгожданного удовольствия. Стенки плотно сжимают его член, и Чонгук утыкается сперва лбом в грудь омеги, чтобы после продолжить ласкать его. Целовать грудную клетку и обхватывать твердеющие под его языком соски, а свободной ладонью обласкивать влажный от предэякулята член Чимина, чтобы довести его до задавленных вскриков, вырывающихся в омежьи ладони, которыми Пак прикрывает рот, беспокоясь о соседях по общежитию за стенкой.        Чимин словно мягкая белая глина — тает в руках, можно слепить, что душе угодно, и Чонгук сейчас хочет побыть скульптором, сделать из Пака облачко наслаждения и чувств. Он беспрестанно целует, кусает припухающие губы, оставляет следы своих пылких эмоций на светлой коже длинной шеи, и Чимин цепляется за него, едва впиваясь в лопатки пальцами.        Чимин выгибается дугой от толчков, раскрывает пошире глаза и крепко обхватывает альфу за плечи, чтобы теснее прижаться грудью к его груди. Получает поцелуи в щёки и губы, альфа кусает его за мочки, старается толкнуться глубже и принести ещё больше удовольствия. Омега же, всхлипнув, зажмуривается, быстро достигая пика — разнеженный, возбуждённый и мягкий. Чонгука оглушает оргазмом следом, вынуждая прижаться влажным от испарины лбом к чужому виску, чтобы хоть немного восстановить дыхание.        Они лежат на кровати, просто глядя друг на друга, переплетают меж собой пальцы, а Чонгук, перевернув ладонь Чимина к себе, касается тыльной стороны губами и продолжает глядеть прямо в чернильный центр зрачков. Солнце ласково задевает белые простыни и переплетённые конечности, оглаживает обнажённые тела, всё ближе жмущиеся друг к другу.

♡♡♡

       За окном — серая пасмурность, никак не сравнимая с тем самым солнечным днём, который вдруг забрёл в воспоминания. Чонгуку даже не охота глядеть в окно, когда там такая мрачная и отвратительная погодка. Срывается мелкими каплями дождь, пока он, едва ли способный вынырнуть из образов прошлого, решает вернуться к работе. На столе — гражданский кодекс, в душе — ливень в солнечный день, так сильно перекликается прошлое с настоящим. Прошлое, в котором он был счастлив, а ещё опрометчиво это счастье утратил.        Их отношения с Чимином длились больше года, когда начались первые ссоры. Они всегда оставались вместе, Чон даже водил омегу знакомиться с родителями, ведь хотел поделиться с ними, что нашёл свою любовь, однако ничем хорошим это не закончилось. В том числе и для них.        Альфа опускает взгляд и касается им папки с делом Чимина и его маленького сына. Он отчасти ненавидит себя за вспыльчивость и приятное решение, за море дурацких слов, тогда сорвавшихся с его губ. Чонгук думал, что Чимин слишком много начинает на себя брать, что заставляет альфу выбирать между будущей профессией и им, давление родителей, не принявших омегу, тоже сваливалось на голову. И Чонгук оступился.        Он ошибочно предполагал, что найдёт кого-то другого, кого-то, кто будет уважать его вкусы. Но так и не смог. Он был слишком взвинчен и нервозен, умудрился совершить такой шаг, из-за которого рухнуло всё. И только через время альфа смог осознать — он ошибся. Озарение снизошло на него ужасающей волной, Чонгук понял, что он потерял. Он потерял омегу, которого любил. И лучше было бы к чёрту послать адвокатуру, к чёрту будущее, в котором нет Чимина, вот только позже — через полгода после расставания — уже было поздно собирать по осколкам то, что прежде было их счастьем.        Он до сих пор жалеет. Он мог бы быть мужем Чимина, мог бы быть для него всем, как и омега для альфы — ведь он был, есть и таковым будет являться, — но судьба развела их на долгие шесть лет, сведя так интересно теперь. И на данный момент альфа не собирается упускать возможность и второй шанс на своего человека. Чонгук так и не смог быть с кем-то по-настоящему. У него были увлечения, был просто секс без обязательств, однако ни для кого более Чон не смог чем-то жертвовать. Он не сумел влюбиться настолько же сильно, как в самый первый раз с Паком, он никому душу больше не открыл.        И теперь, когда Чимин согласился на дурацкий и совершенно сумасбродный план с десятью свиданиями, Чон немного испуган. Он и правда решительно настроен вернуть омегу. Для этого приложит все усилия — выиграет его дело, будет готов сблизиться с его сыном. Всё ради Чимина. Больше Чонгук так сильно не ошибётся. Он более не позволит чужому мнению занять главенствующие позиции, не даст собственной гордыне всё испортить.        Откидывает голову назад, глядя в блеклый потолок кабинета. Думает, думает, как же сделать так, чтобы удалось снова завоевать сердце взрослого омеги. Тут уже записки и плюшевые медвежата не помогут, Чимину давно не двадцать. Этому человеку требуется серьёзность, помощь и крепкое плечо рядом, так что и Чонгуку придётся придумать новый способ завоевания чужого доверия.        Он вдруг вспоминает о Бомгю. Старый университетский знакомый, к которому Чон изредка заглядывает попить кофе и вспомнить старину, да обсудить, как «спиногрызы» альфы дерут ему мозги, что-то требуя, но при том Гю всегда ласково улыбается, вспоминая о близнецах. У Чимина есть мальчишка. Тому требуется внимание и защита от отца, и Чонгук ещё докопается до истины их взаимоотношений с Паком, а пока — побудет рыцарем на коне, оказывающим посильную помощь омеге, который хочет самостоятельности. Здесь нужно быть осторожным, чтобы не обидеть Чимина, и без того слишком болезненно реагирующего на факт их совместного прошлого, и Чонгук, как взрослый рассудительный мужчина, постарается сделать всё правильно.        Как в прошлом: шажок за шажком, аккуратно приблизиться к Чимину, обратить на себя его бесценное внимание, попробовать исправить ошибки и поставить заплатки на бреши, оставленные им самим. Потому быстро выуживает из кармана пиджака телефон и набирает номер Бомгю.

♡♡♡

       Чимин ещё раз перепроверяет адрес, который Чонгук скинул ему в смс-сообщении. Пришлось снова просить Тэхёна о помощи, чтобы лучший друг посидел с Юном, потому что, дав согласие на эту придурочную авантюру с десятью свиданиями, Чимин подписал себе лишние часы с бывшим, которых лучше бы и не было. Омега поправляет пуловер, проверяет, аккуратно ли лежат волосы, а после одёргивает себя: не должно ему думать о внешнем виде перед Чонгуком, он вообще-то просто собирается воспользоваться его предложением, а после отказать. Не забыл, не переболел ещё трудные этапы их отношений и расставания, всё ещё горит этими воспоминаниями.        Пальцы находят кулон за воротом плотной ткани футболки под пуловером, Чимин сглатывает; так и не смог снять подаренное когда-то давно украшение. А показывать то Чонгуку всё ещё не намерен. Омега переводит дыхание, несколько раз выпустив и впустив кислород в лёгкие, и только потом толкает дверь отделанного на современный лад кафе.        Здесь всё выделено в стиле Рустик: тут и там колоски растений, под потолком вьётся плющ, спускающийся по стенам. Меловая вывеска с выгодными предложениями завтраков. Плетённые столики сразу же очаровывают внимание омеги, а плотные, почти массивные деревянные стулья кажутся выделяющимися на фоне всей остальной лёгкости в стиле заведения.        Чонгук всё ещё умеет выбирать места, которые могут понравиться ему. Но Чимин от себя эти мысли отгоняет прочь, встряхивает головой с идеальной укладкой и начинает выискивать альфу глазами. Вон он — сидит за столиком у окна, откуда падает на чёрные волосы свет. На нём сегодня нет костюма — только лёгкая тёмно-красная кофта с V-образным вырезом да простые серые джинсы. Шевелюра растрёпана и свободно падает кудрями вокруг лица. Почти такой же, каким был во время их отношений — нет этой адвокатской строгости, нет чопорности, за исключением холодного выражения лица.        Чонгук с кем-то говорит по телефону, по всей видимости деловым тоном, то и дело глядя на массивные с металлическим ремешком и корпусом наручные часы, покачивающиеся на широком запястье. А как только замечает омегу, медленно приближающегося к нему, то быстро сворачивает разговор, почти не отвечая собеседнику.        — После. Позвони в рабочее время, у меня сейчас встреча, — бросает уже когда Чимин присаживается за столик напротив.        Поверхность столика и правда чудесная — плетёная, как у дедушки на даче, и Чимину крайне нравится убранство и стиль кафе, куда позвал его альфа. В груди бешено и испуганно бьётся сердце. Неужто Чонгук после запросит близость с ним в оплату? Но бедная птичка в груди, когда-то бывшая огромным влюблённым лебедем, олицетворяющим чувства Пака, подсказывает: Чонгук не такой. Он не говорил бы тех слов в прошлый раз, он никогда так с омегой не поступит. И пусть они рассорились и расстались, альфа не будет так с бывшим возлюбленным поступать.        Чимин запрещает себе надеяться и мечтать. Не в той ситуации, не тот уже человек. Он изменился за шесть лет. Не сказать, что в лучшую сторону, однако… Омега отбрасывает посторонние мысли, когда Чонгук с ним здоровается.        — Добрый день, Чимин, — вот так просто решает перейти на чуть более неформальное общение, но деловой тон голоса не оставляет. — Я кое-что заказал на свой вкус.        Омега скованно кивает, но не оказывается достаточно собран, чтобы поднять на адвоката взгляд. Нет сил. Он попросту не знает, как должен вести себя, оказавшись на одном из свиданий, которые потребовал адвокат в качестве оплаты его работы. Он не знает, как справиться с неловкостью.        Официант вовремя приносит закуски и чай. С жасмином. Как любит Чимин — очень горячий и без сахара. Омега поднимает на Чонгука пронзительный взгляд и не отводит его, словно так получится прочесть чужие мотивы.        — Быть может, ты хочешь пообедать плотнее? — услужливо произносит Чон, вынуждая Чимина дёрнуть носом. Он никак не может сконцентрироваться.        — Нет, спасибо… Чонгук, — странно и опасно-сладко, как бывает с переспелым фруктом или же с будущей, настигнущей его горечью у корня языка, проговаривает имя альфы Чимин. Лучше бы они продолжали общаться лишь формально, как заявитель и специалист. — Я не голоден. Спасибо, что заказал мне чай.        — Помню, — едва заметно улыбается Чонгук, — ты любишь его.        И птичка внутри болезненно вздрагивает, кричит, теряя испачканные старые перья, чтобы спрятаться в темноте. На этот раз Чимин не позволит сумасшедшей влюблённости затопить его сознание и здравый рассудок.        — И как ты представляешь себе эти… десять свиданий? — как бы между делом интересуется омега, прикасаясь к краям нагревшейся от кипятка чашки, пока Чонгук накладывает себе на тарелку закуски.        — Как обычные свиданий, — жмёт плечом тот. — Как было у нас в самом начале.        Чимин снова вспыхивает. Он всё ещё не в состоянии нормально реагировать на их прошедшие отношения и расставание.        — Как раньше уже никогда не будет, — резко и грубо отвечает омега, но лицо Чонгука не изменяется.        — Я знаю, — кивает альфа. — Наверное, знаешь, нам нужно было поговорить обо всём этом давно. Или хотя бы при первой встрече по поводу твоего дела, а не притворяться, что всё хорошо и мы всё забыли.        Чимин на реплику Чонгука плотно стискивает губы. Вспоминает раздирающие сознание картинки их разрыва и не знает, как должен был обсуждать всё это.        — Всё давно кончено, Чонгук, — потухше и не глядя на альфу, отвечает омега. — Всё кончено ещё шесть лет назад. Тут не о чем говорить.        Чонгук откусывает кусочек от тарталетки с салатом внутри и продолжает буравить взглядом Чимина, но тот не раегирует.        — Ты дал мне шанс, согласившись на эти десять свиданий, — тихо и сдержанно произносит он. — Я его не упущу. Я уже сказал, что хочу вернуть тебя. Познакомиться заново, мы ведь оба изменились за годы.        — Для чего это тебе? — с долей агрессии спрашивает Пак.        — Для чего мне возвращать первую любовь? — изгибает бровь Чонгук, а Чимин вспыхивает, его щёки снова неистово горят. — В юности я слегка неверно расставил приоритеты.        — Слегка неправильно? — задыхается омега от возмущения. — Ты бросил меня. Ты бросил меня после череды пустячных скандалов, разразившихся на фоне того, что твои родители меня невзлюбили. Ты сказал мне, что омег может быть много, а будущее и работа в нём — важнее, — у Чимина не получается контролировать комок в горле и он замолкает, не желая больше продолжать развивать эту тему. — Ты оставил меня одного, Чонгук, хотя я привязался к тебе, словно чёртов щенок. Я любил тебя больше жизни. Я…        Голос всё же его подводит. Не желая терять лицо, Пак отпивает горячий чай, чтобы успокоиться, и обжигает нёбо и язык, вот только от бушующих внутри эмоций почти не обращает на то внимание. Чонгук продолжает смотреть на омегу. В его глазах плещется сожаление.        — Я совершил ошибку, — тихо произносит альфа, и Чимин неожиданно вскакивает с места. Он хочет уйти.        Прочь от альф, к Тэхёну в комфортную квартирку в спальном районе, к своему сыну, скрутиться вокруг чада комочком и отгородиться от внешнего мира. Хочет убежать от боли, которую снова ему причиняет Чонгук. Но когда уже собирается рвануть прочь, альфа подрывается следом и хватает Пака за запястье, не позволяя сбежать. Чимина обжигает этим прикосновением, знакомым до боли, крепким, вынуждающим чуть ли не волдырями кожу покрываться от контакта. Позвоночник пронзает иглами укусов-импульсов, дыхание спирает. Он много лет не ощущал его пальцев на своей руке, и теперь, думая, что уже позабыл это чувство, крупно ошибается. Чимин не прекращал любить Чона. Даже будучи замужем, куда попал по собственной глупости и отчаянью после расставания с первой любовью, омега никогда не переставал хранить чувства к бывшему в сердце. Оттого становится только больнее.        — Отпусти меня, — шипит на него Чимин, потому что не собирается поддаваться импульсивности, но намеревается удрать, трусливо поджав хвост, потому что за последние годы у него было достаточно боли снаружи и внутри.        — Прошу тебя. Я не только на свидание позвал, — тихо, поближе подходя, произносит Чон, и их взгляды сталкиваются снова — в совсем опасной близости, в такой, какой не хватает и слишком много одновременно. — Я сделал тебе больно. И я хочу всё исправить.        Чимин выдёргивает руку и плюхается совсем не грациозно на стул снова. Сжимается весь на некоторое время, чтобы прийти в себя.        — Эти десять свиданий закончатся ничем, Чонгук, — глухо проговаривает омега. — Я не вернусь к тебе. Не после всего.        Чон кивает, но по взгляду альфы становится ясно: он не остановится. Как тогда, на втором курсе, когда долго и терпеливо подбирался к Паку, чтобы безраздельно завладеть его вниманием, его душой и телом. Кожа Чимина покрывается мурашками, он смотрит в окно и до скрипа стискивает челюсть, чтобы привести моральное состояние в норму. Твердит себе — у Чонгука не выйдет снова очаровать его и больно ранить, омега теперь ни за что не подпустит альфу к себе слишком быстро.        — Не забывай, что помимо этих десяти свиданий, нас ждут суды, — спокойно произносит Чон, и Чимин выпускает пар вместе с воздухом из своей груди.        — Помню, — гаркает он, не поворачиваясь.        — Чимин? Пак Чимин? — раздаётся над ним незнакомый мужской голос, и омега вынужден поднять голову. Он смутно помнит черты ставшего чуть взрослее лица, но не может припомнить имени.        — Я Бомгю! — присаживается рядом альфа, кладёт ладонь с блеснувшим на ней обручальным кольцом. — Мы вместе работали над несколькими проектами. Я учился на юриста уголовного права, а ты — на менеджмент.        Чимин начинает припоминать, пожимает Бомгю руку, а сам ощущает себя потерянным. Бомгю же тараторит некоторое время про их студенческие годы, но всё это от стресса и накопившейся за последние дни агрессии пролетает мимо ушей омеги. Он вяло отвечает и нереалистично смеётся над шутками Бомгю, хотя всей кожей ощущает внимание Чонгука на себе. Альфа смотрит почти не отрываясь. Он исследует взглядом омежье лицо, словно вспоминает мягкие черты, вот только это внимание вызывает внутри Пака болезненное раздражение. Чимин хочет избегать Чонгука, но ведь сам согласился на его условия. Омеге необходимо отвоевать сына любой ценой. Он готов жертвовать собственным моральным состоянием ради Юна.        — Чонгук, кстати, говорил, что ты сейчас в поиске работы, — вдруг цепко привлекает внимание Чимина Бомгю, и в сознании омеги щёлкает сосредоточением.        — Да, — кивает он, — сейчас довольно нелёгкое для меня время. Ищу работу… какую-нибудь.        — Ты разве не работал после выпуска? — склоняет тот голову вбок.        Чимин ощущает любопытное внимание Чона на себе, но не оборачивается, концентрируя внимание на Бомгю.        — Я… был замужем. Муж обеспечивал всем. Вот… теперь нужно карабкаться самому, — смущённо и дёрганно улыбается омега.        — Ничего-ничего, — хлопает слегка его по плечу Бомгю. — Ты всегда был энергичным и сильным, я уверен, что справишься с жизненными трудностями.        И Чимин снова падает в отчаянье. И как он должен справляться? Он ощущает себя потерянным и одиноким в пространстве. Всегда зависимый от мужа, он знает, что придётся туго. Джехва хорошенько его к себе привязал оковами материальной зависимости, Чимину не под силу сразу разорвать и изломать данные цепи. Он сконфуженно улыбается Бомгю, ощущая некую долю неловкости из-за вот такой несамостоятельности. Тридцать четыре года, а омега даже не работал ни разу. Попытки открыть маленький бизнес проваливались, интернет-магазины тоже, и Чимин постоянно из-за Джехва чувствовал себя глупым и ни на что негодным. Однако не прекращал попыток, до последнего года брака по крайней мере.        — Слу-ушай, — вдруг тянет Бомгю, вырывая Пака из омута мыслей. — У меня администратор уходит в отпуск декретный.        — А? — непонимающе переспрашивает Чимин.        — Нравится кафе? — заискивающе улыбается Бомгю. Чимин неловко кивает. — Так вот оно моё. И у меня уходит администратор в декрет. А ты ищешь работу. Не думаешь, что сама судьба свела нас в этот день?        Чимин слышит только писк в ушах. Не понимает, как такое возможно, а после окончательно вспоминает — Бомгю был университетским приятелем Чонгука. Всё здесь не просто так. Хочется зверски посмотреть на альфу, но Чимин не может. Даже если Чон таким образом хочет задобрить омегу, даже если это вызывает лютую злость внутри Пака, тот… и правда сильно нуждается в деньгах. Чтобы снять квартиру, чтобы обеспечить Юна всем необходимым. Не всегда его будут спасать крохотные сбережения, оставшиеся после брака в тайне от Джехва, не всегда он сможет жить с лучшим другом. И предложение Бомгю, даже если подстроенное Чонгуком, слишком… заманчивое. И нужное. Особенно сейчас.        — Я бы… — в глотке поразительно сухо. Чимин держится изо всех сил, чтобы не взглянуть на Чонгука. — Я бы с удовольствием попробовал поработать в твоём кафе, Бомгю.        Альфа сияет от его ответа, лучисто улыбается и треплет омегу по плечу, радостно щебеча.        — Работка не пыльная, Ванон тебя перед отпуском подучит, подготовит и всё будет прекрасно! — начинает радоваться ещё пуще Бомгю, а Чонгук, едва растягивая губы в улыбке, отпивает кофе.        Если честно, очень хочется снять туфлю с ноги и зарядить ему прямо промеж глаз, однако… Чимин не может не признать: поступок Чона, пусть и выглядит подлизыванием и попыткой исправить их взаимоотношения, вправду оказывается уместен. Вспыхивает крохотный огонёк благодарности, который тут же поглощает злость, ещё полыхающая на альфу.        Когда Бомгю покидает их ненадолго, чтобы позвать Ванон — своего нынешнего администратора в кафе, Чимин резко оборачивается на альфу. Прожигает его настойчивым взглядом, сощуривается, делая глаза похожими на полумесяцы, и плотно стискивает губы, так, что те едва не становятся одной линией.        — Это что ещё такое? — шипит Чимин.        — Удачное стечение обстоятельств, — жмёт плечом Чонгук, заканчивая пить кофе. — Видишь, наши свидания судьбоносны, Чимин.        Омега хочет было начать препираться с Чоном, однако возвращается Бомгю в сопровождении молодого и голубоглазого омеги с большим животом. Тот ковыляет, явно уставший, даже сделав пару шагов, и Чимин подбирается. Чонгук уступает место Ванон и Бомгю, чтобы они обсудили нюансы, а сам уходит курить за пределы здания.        Когда анкета Чимина и заявление о приёме на работу заполнены, а Ванон строгим звонким голосом объясняет ему, как тот будет обучаться, сам омега сидит прямее стального листа. Но всё же горячно пожимает Бомгю руку, не уставая благодарить за такую возможность.        Чонгук в кафе так и не входит, и Чимин выглядывает его. Счёт оказывается оплачен, но неужели альфа просто ушёл?.. Пак хватает сумку и, попрощавшись с Ванон, что-то объясняющим бармену, уходит из кафе, чтобы тут же наткнуться на Чонгука, снова говорящего по телефону. Альфа дымит сигаретой, то прикладывая фильтр к красивым губам, то выдыхая через ноздри дым, но отвлекается, когда Чимин, сморщив нос, приближается. Чонгук не курил прежде. По крайней мере до того, как они разошлись. Чимину же не нравится запах табака, исходящий от мужчин, потому он старается даже не дышать, когда Чон тушит окурок в пепельнице и прощается с собеседником.        — Ты пришёл меня отчитать за то, что я тебя случайно привёл в кафе, где требовался работник? — насмешливо произносит Чонгук, пряча кисти в карманах джинсов.        — Спасибо, — тихо отвечает Чимин.        Он вполне осознаёт: это именно адвокат подстроил всё так, что Чимину предложили вакансию, в которой тот очень нуждался. И не поблагодарить было бы хамством.        — И тебе спасибо за свидание, — чуть склоняется ему навстречу альфа, вынуждая задержать дыхание снова. У них всё ещё большая разница в росте и комплекции, Чимину оказывается… приятно снова глянуть на Чонгука, подняв глаза. — Позволишь подвезти тебя? Где ты сейчас живешь?        — Я живу у Тэ, — хмыкает Пак и невольным движением убирает волосы от лица, словно сильно волнуется. — Спасибо, но я доберусь сам.        — Считаешь, ещё рано оставаться наедине для первого свидания? — посмеивается Чонгук, вынуждая скулы омеги вспыхнуть розовым.        — Это не первое наше свидание, — хмыкает он, а сам одёргивает себя, когда оба приближаются к авто адвоката. — И я вполне самостоятелен, Чонгук. Своё мнение по поводу встреч я так же высказал.        Чонгук не давит и не настаивает, лишь снимает машину с сигнализации, а Чимин уже предвкушает «удовольствие» в общественном транспорте. Но всё равно не сядет в один салон с Чоном. Его сердце не выдержит, если они и правда останутся в таком опасном одиночестве. Либо снова поругаются из-за провокационных высказываний альфы, либо… Чимин даже думать о таком не желает.        — До встречи, господин Пак. Я напишу вам позже, нам ведь нужно ещё многое обсудить, — хитро переходит на официальное общение альфа, пока омега молчаливо за ним наблюдает, но лишь кивает, не удостаивая прощанием. Он уходит, гордо выпрямив осанку, и буквально всей кожей ощущает, как Чонгук смотрит ему в спину и не заводит двигатель, пока Пак не завернёт за угол. И это пристальное внимание вызывает сплошные кусачие мурашки по телу.

♡♡♡

       Он старается деражать телефон ровнее. Камера дрожит, потому что сам омега вздрагивает от волнения, ведь это так… так сказочно — дарить любимому человеку то, о чём он мечтал долгое время. Чимин закусывает губу от эмоций, продолжает снимать на некачественную камеру сотового, как Чонгук, то и дело оглядываясь, вертит коробку, укутанную в броскую подарочную бумагу в руках.        — Не медли же, Гук-а! — канючит Пак, желая поскорее увидеть эмоции на лице своего возлюбленного. Чонгук, неловко улыбнувшись, всё же дёргает зелёный бантик.        — Не стоило тратиться, — бубнит он, явно смущаясь, но с интересом распаковывая подарок.        Чонгук сильно сдерживается, у Чимина есть ощущение, что альфа хотел бы разорвать полосатую блестящую обёртку, покидать обрывки в сторону и жадно впиться в подаренную вещь. Пальцы Чона вздрагивают, когда он, отчасти раскрыв бумагу, видит, что именно оказывается в его руках. Шокированно оборачивается на Чимина, который не может сокрыть воодушевлённой улыбки и блеска слёз в глазах от яркости эмоций в этот миг.        — Не может быть, — шепчет Чонгук, абсолютно круглыми глазами глядя на омегу. — Нет, Чимин, он же очень дорогой…        — С днём рождения! — нараспев произносит Пак, едва ли не подпрыгивая от нетерпения.        Альфа уже не сдерживается, с ярко блестящими глазами и приоткрытым ртом разрывает бумагу и раскрывает коробку, едва не отрывая от неё куски. Фотоаппарат глядит на Чонгука объективом, гладкая поверхность линзы отражает восхищение именинника и его счастье. Чимин давно понял, что альфе очень нравится фотографировать. Он постоянно ловит моменты красивого, раскрашенного закатом неба, маленькие пучки травы, цветы, животных, людей, а после тайком снимает на телефон, но тот недостаточно хорош, чтобы сделать достойные снимки. И за полгода до дня рождения Чона омега принимает решение, что его альфа достоин исполнения мечты.        Он поглядывал на этот фотоаппарат в магазине, однако оба понимали: они бедные неработающие студенты, откуда средства на подобную технику. И Чонгук зарыл свою мечту до лучших времён. Всё грезил о том, что он станет известным адвокатом и сможет себе позволить любой фотоаппарат, какой пожелает. А Чимин решил, что Чонгук достоин исполнения мечты ещё до того, как станет известным в своей сфере. И потому подрабатывал — по-немногу, чтобы успевать учиться, брался за чужие рефераты и проекты, складывал копейку к копейке, чтобы собрать необходимую сумму. И теперь со слезами может смотреть за тем, как Чонгук зачарованно глядит на технику.        — Чимин… — почти отчаянно, словно не знает, как ему выразить всю гамму эмоций, выдыхает альфа. Он мягко оставляет на кровати фотоаппарат и подскакивает, чтобы сгрести омегу в объятиях. — Я…        — Я тоже люблю тебя, Гук-а, — посмеивается омега, уронив телефон на ковёр и обнимая альфу обеими руками. — Ещё раз с днём рождения.        — Ты просто невероятный, — судорожно выдыхает альфа, утыкаясь в шею Чимина, словно хочет сдержать рвущиеся наружу чувства. — Он ведь очень дорогой.        — Ну и что, — целует омега его в висок, зарывается в растрёпанные волосы пальцами, чтобы помассировать кожу головы. — Это твоя мечта.        Чонгук целует его в губы так чувственно, словно надеется передать всё этим касанием, крепко зажмуривается, так, что ресницы даже начинают дрожать, и омега с улыбкой отвечает на каждый виток ласки. Он счастлив, когда счастлив Чонгук, Чимина начинает распирать этим теплом изнутри. Вот так сложилось, что омега безрассудно и безвозвратно влюбился. В альфу, который писал ему красивые слова и дарил мишек, обожаемых Паком. Который красиво ухаживал, водил по театрам, любил до беспамятства и обласкивал каждый миллиметр кожи. Чимин потерялся и не хочет, чтобы его находили.        Потому позволяет ногам оторваться от пола, когда Чон приподнимает его, крепко стискивая в кольце рук. Они лениво отстраняются, и лицо Чонгука кажется светящейся начищенной монеткой.        — Хочу, чтобы ты был на самом первом снимке, — на выдохе произносит альфа.        Чимин смущается, когда альфа его отпускает и торопливо, взволнованно включает и настраивает фотоаппарат. Он ставит Пака возле окна, вертит, пока омега посмеивается, а после застывает, щёлкая кнопками аппаратуры и хмурясь, словно что-то не может найти. Пак же отвлекается на ветер, всколыхнувший белые занавески и полы его рубашки, наброшенной на тело. Мятой, с расстёгнутыми манжетами и верхними пуговицами у воротника.        — Ты красивый, словно весеннее утро, — доносится до слуха Чимина, и он оборачивается через плечо, но совсем не ожидает, что в момент очередного дуновения ветра из раскрытого окна, Чонгук его сфотографирует.        Слышится клик фотоаппарата, и Чонгук отмирает, прежде чем, положив фотоаппарат, снова обхватить омегу руками и со всех сил прижать к груди в новом поцелуе. Так крепко, что сердцем можно ощутить биение чужого в груди.

♡♡♡

       — Я получил работу, — выдыхает Чимин, как только возвращается в квартиру Тэхёна, а тот встречает его с Юном, вцепившимся в штанину с ананасами омеги.        Тэ сияет, его извечная пальмочка-чёлка вздрагивает, когда Пак подскакивает, и Ким сгребает его в объятия. Они покачиваются, пока Тэхён пищит от восторга, а мальчишка пританцовывает рядом с ними, радуясь просто потому, что старшие счастливы, ему неважны причины для улыбок и веселья.        — Минни, это чудесно, — выдыхает Тэхён, крепко обнимая друга за плечи. — Вот видишь, жизнь налаживается! Я должен об этом услышать всё. И надо отпраздновать.        Тэхён начинает возиться и носиться по кухне, быстро нарезая сыр и накладывая в прозрачное блюдо виноград, пока Чимин радостно тискает сына, попискивающего от щекотки.        — Ну же, рассказывай, как тебе работа на голову свалилась, — просит Тэ, расставляя угощения на столе и откупоривая вино. Однако наливает лишь в один бокал, а для Чимина готовит натуральный гранатовый сок, до этого охлажденный в холодильнике.        Чимин давно даже не прикасается к алкоголю. После всего, что ему пришлось пережить из-за расставания с Чонгуком, спиртное для омеги под запретом. И потому Пак с удовольствием отпивает сок, делясь вкусностью с сыном.        — Это Чонгук, — уже более сдержанно произносит омега. — Он…        Тэхён знает о свиданиях с альфой, и они даже немного поспорили. Он согласен, что это — хорошая возможность захватить отличного адвоката, но Тэхён слишком сильно переживает о Чимине и о том, что станется после этих встреч с его моральным состоянием. И без того Пак слишком многое пережил за последние месяцы, не говоря уже о годах брака. Тэхён настаивал на том, чтобы Чимин был предельно осторожен с альфой, не хватало другу пострадать ещё и от другого мужчины, как было с Джехва, но Чимин… он постарается быть аккуратным. Однако Чон Чонгук — та ещё хитрая лиса, способная очаровать омегу. У него ведь и правда отлично получилось это в прошлом. Настолько отлично, что Чимин до сих пор его не забыл.        Из-за расставания с Чоном, из-за того, что Чимин хотел забыться и забить на него, он ушёл в отрыв. Знатно гулял в клубах, отрывался, не собираясь ничего объяснять никому, и едва не погубил свою учёбу в университете. Тогда он встретил Джехва, и альфа показался ему хорошим. Он и правда помог Чимину выбраться из омута расставания, а когда после трёх месяцев отношений Джехва предложил ему выйти замуж, Чимин опрометчиво согласился.        Потому что искренне хотел насолить Чонгуку, мол, смотри — без тебя в моей жизни и так всё прекрасно, я в тебе не нуждаюсь. Однако… любовь к Чону не смогла угаснуть даже стараниями Джехва.        Со временем муж показал своё истинное лицо, отчего даже сейчас ледяными укусами, стоит лишь вспомнить, мурашки прикасаются к плечам. Чимин не хочет думать о Джехва или о Чонгуке, он хочет лишь отпраздновать его устройство на работу с лучшим другом, пока тот мечтательно пьёт вино и слушает его.        — Тебе нестрашно? — спрашивает Тэ, проглатывая полусладкое. — Однажды Чонгук уже сделал тебе больно.        — Я не собираюсь возобновлять отношения с ним, — тихо отвечает Чимин, на что Тэхён сомнительно и со скепсисом оглядывает омегу. — Ну что?        — Чимин, ты очень сильно его любил. А вдруг…        — Я твёрд в своих решениях, — чуть громче отвечает Пак, глядя на сырную нарезку, красиво разложенную на тарелке. — Я думаю сейчас лишь о том, как обустроить нашу с Юном жизнь и двигаться дальше. Никаких альф, к чёрту их.        — Согласен, — посмеивается Тэ, они чокаются бокалом и стаканом, пока Юн что-то щебечет на коленках папы и хлопает в ладоши.        Чимин… попозже обо всём подумает. Сейчас же портить себе настроение нет никакого желания.

♡♡♡

       Юнги насупливается и крайне недовольно дует на лапшу, которая с бульканьем варится в котелке между ними. За окнами — вечер, оба альфы только недавно закончили с работой и собрались поужинать в ресторанчике с рамёном и острой курочкой, заодно Чонгук хотел вызнать, что же такого случилось с глыбой льда Мин Юнги, недавно начавшего расспрашивать Чона о Чимине. Сперва это вызвало настороженность — быть может, Мину понравился омега и он собирается ухлёстывать за ним, а после, когда тот начал интересоваться, кем тот приходится красноволосой бестии, Чонгук выдохнул.        Оказалось, что Тэхён — лучший друг Чимина — облил альфу кофе прямо в фойе суда. Причём дважды. И Мин просто сгорает от необходимости омеге отомстить.        — Серьёзно? — изгибает бровь Чонгук, закатавший повыше рукава сорочки и с удовольствием теперь обгладывая красную от осторого соуса ножку курицы.        — Серьёзно, — передразнивает его Юнги и жуёт лапшу. — Эта бестия облила меня кофе. Нахамил, обозвал каким-то бандерлогом, мне пришлось мокрому переодеваться на парковке, а потом ещё и выслушивать за опоздание, хотя изначально опаздал чёртов клиент.        Чонгук посмеивается, слизывая с губ соус.        — Может, он тебе просто понравился?        — Что-о? — у Юнги даже очки запотевают от возмущения, и альфа их поправляет, позволяя сползти по переносице, чтобы гневно воззриться на Чонгука. — Да ты его видел вообще?        — Видел, — жмёт плечом Чон. — Очень даже красивый омега. Эффектный.        — Да это проблема на ножках! — распаляется Юнги, и снова стёкла его очков начинают запотевать. Конечно, это происходит из-за горячего пара, исходящего от еды, но Чонгуку смешно представлять, что это так злопыхает Мин. — Он вызывающий, неуважительный. Там по одному виду можно сказать, что ещё и вульгарный, ветренный человек. Я не люблю таких омег.        — Но, тем не менее, со спокойными тебе скучно, — словно между делом припоминает Чон, откладывая косточку, чтобы взяться за следующий соблазнительный ломтик куриного мяса.        Юнги снова насупливается, его челюсти возмущённо двигаются, пока альфа пережёвывает лапшу, намереваясь высказать после Чонгуку по самое не хочу.        — Стоит ли это того? — миролюбиво заговаривает Чонгук, просто держа еду в пальцах, перепачканных соусом. — Это всего лишь омега, обливший тебя кофе.        — Это моральный ущерб, — бурчит тот.        — Ты себе только нервы вытрепешь, если будешь искать Тэхёна и пытаться что-то ему доказать.        — Так его Тэхён зовут, — прищуривается Мин опасно. Ну и дурень…        — Это того не стоит. Твоё уязвлённое эго способно пережить шалость симпатичного омеги.        Юнги снова возмущённо жуёт лапшу, буравит Чонгука глазами. Очки опять запотевают, и Юнги всё время приходится моргать, чтобы слабо видящие глаза могли различить хоть что-то.        — Ну или, конечно, я бы мог попросить у своего клиента номер телефона одного симпатичного красноволосого урагана… — хитро тянет Чонгук, на что Мин вдруг оттопыривает средний палец в его сторону, продолжая жевать.        Чон только заливается басистым хохотом, зажмуривается. Как бы Юнги ни отрицал, ему скорее всего нравится экспрессия в партнёрах, просто трудно совладать с собственной и справиться со вспыльчивостью, данной природой, но и в жизни этого альфы появится человек, который научит его смирению и покою. Чонгук это чувствует.        Сам же думает о Чимине. Этот омега научил его любить, заботиться, а после альфа ошибся и жалел об этом много лет. Сейчас же хочет восстановить те чувства, хрусталём рассыпавшиеся после их расставания, потому намерен разгромить его бывшего мужа в суде в первую очередь. Но для этого ему нужно узнать подробности их совместной жизни с Паком. Вот только как?..