Там, где всему этому конец

      В приятной истоме плывущих дней весна поспешила смениться летом. Лёгкая майская прохлада ранее ещё давала надежды, теперь же они медленно иссекали, прерываясь жаркими настроениями июня. Дни с этого момента тянулись длинные, ночи же казались до смехотворного короткими, эфемерными в каком-то понимании и до последнего прозрачными. Это небрежно навлекало на мысли о том, что сдержанное возбуждение, охватившее город, продлится недолго, однако подобные предположения всегда оставались наречены такими, что вскоре окажутся опровергнутыми. В конце концов, всё непременно оказывалось как раз наоборот и сводилось к неправоте.       Над городом густое облако выхлопных газов медленно пеклось в лучах июньского солнца, облака лениво плыли по небу ватной пеленой, а до ушей повсеместно добирались звуки. Они разнились, увлекали своим отличием и вместе с тем укутывали, готовясь унести с собой. Ярко выбивалось только щебетание ранних птиц; оно сочилось из-под окон, пробивалось в уши и задерживалось в подсознании протяжным звуком — оно неспешно реагировало и ухватывалось за него, только позже анализируя. Медленная череда прогнозируемых вещей не выбивалась из порядка, не разнилась и никак не влияла.       Ранним утром Джею вовсе не хотелось просыпаться. Пробудившись, он предпочёл какое-то время обманывать себя, с успехом актёра притворяясь ещё спящим — он отдавался этому с неизвестным ранее упоением, словно играл свою самую триумфальную роль. Тепло чужого тела рядом ощущалось приятным, оно манило и привлекало. Пак не видел, однако слышал, как Чонвон шуршал на простынях, Джей чувствовал, как Ян неспешно поворачивался во сне, как подминал под себя одеяло и как в поисках неосознанной ласки льнул ближе.       Открыть глаза Джей ссилился только тогда, как почувствовал, что волосы защекотали шею. Чонвон придвинулся ближе прежнего, его голова удобно устроилась у Пака на груди. Чужое дыхание горячими порывами заласкало открытую кожу, табун мурашек пробежал от шеи, задержался на груди и пополз вниз, точно пересчитывая расчерченными полосками пресса живот. Мгновениями погодя рука Яна нашла своё место у Пака под рёбрами — Джей шумно втянул воздух, когда мягкая кожа чонвоной ладони ощутилась собственной.       Из-под подрагивающих ресниц Джей наблюдал, как Чонвон неосознанно ворочался во сне. Ян теперь придвинулся настолько близко, насколько это вовсе могло бы быть возможным: собственной кожей Паку удавалось чувствовать не только тепло чужой, теперь он точно мог ощутить, как выравнивалось чужое дыхание, как всё спокойнее и спокойнее расширялась и сжималась грудная клетка при вдохах и выдохах. Джей мало мог сдержать улыбку, медленно расцветающую у него на лице — уголки губ тянулись вверх, и это оказывалось косвенным ответом на происходящее. Ему точно и безоговорочно подобное положение вещей нравилось. Противиться этому Пак не желал.       Тень скользящей по лицу улыбки оказалась насильнически убрана самим Джеем, взамен он поспешил провести языком по нижней губе, непременно спотыкаясь об образовавшиеся сухие раны, которые ранее не саднили, а теперь рьяно давали о себе знать лёгкой тенью дискомфорта. Заворожённый взгляд скользил по чужому лицу. На умиротворённые черты Яна ложились проблески летнего солнца, они пробивались через складки штор неровными линиями, лучи скользили по щекам и падали на подрагивающие губы. Джей смотрел и замечал, как Чонвон во сне дул губы — движение это сопровождалось размеренным дыханием, при котором в близости тел чужие рёбра цеплялись о собственные.       Пак усмехнулся в ответ собственным мыслям, те шептали ему, кричали и забирали с собой, в интимности момента он легко оказывался пленёнными фантазиями. Перед глазами играли яркие картинки, не слишком чёткие, однако не менее красивые, они неспешно гнали чувства по телу: тепло бежало по венам, собиралось где-то в груди, давя на солнечное сплетение, и рассеивало дрожь, ранее неспешно и необъяснимо овладевавшие им. Он точно знал, что делал, когда аккуратно одной рукой приподнял чонвонову голову, а вторую просунул парню под шею. Ян задёргался, и испуг пробежал секундным параличом: тревожить мирный сон не хотелось, Пак желал задержаться в этом моменте так дольше, как только мог. Неприятные чувства иссякли мгновениями спустя. Тогда Чонвон только удобнее уложил голову у Джея на предплечье, зарылся носом в плечо и заласкал горячим дыханием кожу. Паку показалось, будто чужие руки сильнее вдавили пальцы в его кожу, однако он не задержался на этом долго.       Джей был аккуратен в собственных движениях, когда неспешно поднёс указательный палец свободной руки к чонвоновому лицу. Ладонь застыла в нескольких сантиметрах, Пак и не знал, что лёгкая дрожь пробивала кончики пальцев. Ощущения были сродню тому, что недавно он выпил и вино, горячей волной разливаясь по телу, неспешно стало окутывать разум. Мало он знал, что точно им руководило, когда худощавый палец в лёгком касании коснулся чонвоновых волос, небрежно лежавших на лбу, когда он же в бережном жесте расправил их, убрал со лба, разделяя точно по пробору; когда одним только кончиком, мгновенно чувствуя разряд, повёл по чужой переносице, медленно опускаясь к кончику носа; когда миновал мягкую кожу щеки и едва весомо коснулся подрагивающих губ. Тогда в нём взыграло множество эмоций — они разнились и резонировали в своём отличии, вместе с тем необъяснимым чудом оставались в едва нерушимой гармонии, и Пак позволял им овладевать собой, вовсе этого не стыдясь.       Он остановился в тот миг, когда снова окинул взглядом лицо Чонвона, длинные ресницы задрожали, брови дёрнулись, всего на секунды несильно поползли к переносице. Ян застал его в тот момент, когда Джей одной только костяшкой вёл по линии челюсти, непременно стремясь добраться до чувствительных ушей, очертить завитки, провести пальцем за ухом и медленно опуститься по шее, вырисовывая и выделяя мышцу, ведущую к ключице. Джей не отпрянул и не убрал руки. Вместо того ему пришлось отказаться от своих изначальных планов, когда взгляд карих глаза оказался точно направлен на него. Чонвон несколько раз скоро заморгал, только после ему удалось вернуть ясность очертаниям, и те перестали быть одними только размытыми силуэтами.       Они молчали — Джею этого казалось достаточно. Пак видел, как в тёмной радужке переливался ещё слабый медовый блеск, и точно знал, что в собственной уже мелькали искры — настолько яркие, что едва ли не осязаемые. Джей остановил руку, в миг ладонь оказалась широко раскрытой, пальцы в неуверенном касании скользнули по щеке. Чонвон промычал что-то в ответ, Пак только вновь удивился, как из собственной памяти стёрлись воспоминания о том, что Ян был способен на такие интонации. Он прикрыл вновь потяжелевшие веки, позволяя себе отдаться лёгкому послевкусию сна ещё на какое-то время, только после прильнул щекой к ладони. Чонвон лениво проскользил одной рукой по торсу Джея, Пак рвано вздохнул в ответ касаниям, только позже удивляясь наивности этого действия. Ян ластился к ладони, собственными пальцами вёл вверх по руке Пака, пока не настиг его пальцы. Чонвон накрыл своей ладонью руку Джея, и он нашёл в этом долгожданное и трепетное умиротворение.       — Мы же можем полежать так ещё немного? — вопрос просочился из едва приоткрытых губ, Чонвон только сильнее прежнего прильнул к руке Пака. Ян так и не открыл глаза.       — Я не знаю, — протянул Джей, и собственный голос показался ему незнакомым: ранее смешавшиеся чувства рвались наружу.       — Мне хотелось бы, — в ответ Чонвон теперь шептал, а Пак оказался пленён тем, как лёгкие проблески света играли на недавно смоченными языком губах неярким блеском.       — В этом мы похожи, — Джей легко усмехнулся и качнул головой, словно надеялся избавиться от сомнений.       Пак выпутал своё запястье из плена чонвоновой руки, провёл вниз по укрытой лёгкий одеялом юношеской спине, начиная свой путь от самых плеч, и остановился только тогда, когда ладонью несильно вдавил Яна в матрас под ним. Джей был уверен, что Чонвон точно знал, какой истинный посыл был вложен в лёгкие действия, он должен был знать, что именно чувствовал Пак в сменяющийся миг. Джей видел, как всё это — осознание в большей степени — находило отражение у парня на лице, замечал это и в том, как наполнялись масляным блеском глаза, как сверкали подлинные чувства на глубине карей радужки.       — Ты останешься? — Чонвон неспешно отпрянул, Джей не сменил положение руки, однако не стал удерживать парня.       Ян поднялся на локтях, медленно упираясь сначала на один, мгновениями после на другой. Светлая простынь мгновенно промялась, продавился под чонвоновыми руками и матрас, Ян аккуратно перевернулся и теперь точно лежал на животе, неосознанно мотыляя согнутой в колене одной ногой. Джей встретился со взглядом Чонвона и затерялся в это моменте на секунды: Ян смотрел на него сверху вниз, склонял голову в бок, позволяя волосам трепаться и падать на лоб, несильно путаться в ресницах, всё его естестве трепетало и от того, как лёгкими движениями, высовывая только кончик языка, парень прикусывал его, более не делая ничего дальше. Джею удавалось находить подобное чарующим.       — Мне нужно на работу, — удручённо протянул Пак и поспешил отвести взгляд, вовсе не объясняя для себя причину собственных действий. Вне всяких сомнений Джей знал, что за этим крылось высшее благо, иначе бы он точно совершил глупости, впрочем, он точно знал, что Чонвон будет стоить каждой из них.       — Тогда ты не должен был этого говорить, — немедля отозвался Ян. Растворившаяся в его голосе досада полоснула слух Джея, Пак только смог урезонить собственную, едва ли не успевшую просочиться в слова. Рядом с Чонвоном он редко мог держать под контролем все свои чувства и вовсе не бежал от этой мысли.       — Говорить что? — Джей рвано выдохнул, из груди вырвался тихий смешок, вскоре поспешивший смешаться с вязкостью воздуха.       Чонвон молчал, и Пак с упоением наблюдал, как менялся вид у парня на лице, право, находя это до последнего на Яна похожим. В очернившей разговор прозрачной пеленой тишине Джей позволил себе остаться перед Чонвоном слабым, показать это и дать Яну знать. Он и не заметил, как руки вновь блуждали по чужому телу, и мгновениями спустя пальцы коснулись не длинных прядей на затылке, вторая рука надавила на поясницу, где ранее покоилась, и Чонвон неосознанно прижался ближе. Тепло разлилось от участков, где кожа соприкасалась, и жаром растянулось по телу пеленой, пока Пак продолжал перебирать чужие тёмные пряди, путать в них пальцы, а мгновениями позже поглаживать по голове. Джей легко усмехался, Чонвон блаженно прикрывал глаза, и Паку хотелось воспринимать это в качестве одобрения.       — Не делай вид, что не знаешь, — одними только губами прошептал Ян, подхватив ранее утерянную нить разговора.       Джей не ответил, только блаженно прикрыл глаза и шумно вздохнул. Он затерялся в вязкости окутывающего воздуха, позволив себе медленно растворяться в ощущениях, пока продолжал чувствовать кожей пристальный чонвонов взгляд, в тот миг, как яркие картинки роились перед глазами — невольно, ему удалось представить какое выражение сделалось у Яна на лице.       Пробыть в таком положении: охваченным собственными рассуждениями, ему не удалось. Пак почувствовал разряд, как только чужое дыхание коснулось щеки и лизнуло кожу. Он открыл глаза, веки подрагивали, и лицо Чонвона теперь оказалось до невероятного близко — вероятно настолько, что сам Ян мог разглядеть собственное отражение у Пака в глазах. Чонвон не остановился, когда приблизился сильнее прежнего.       Ян прикрыл глаза, и в тот миг его губы коснулись кожи в лёгком поцелуе. Джей дрогнул, а Чонвон, отстранившись всего на пущие миллиметры, поцеловал вновь. Мягкие губы легли на кончик носа, Паку показалось, что всё внутри перевернулось и теперь стояло не на своих местах, однако идти против этого желания не было. Мгновениями позже Чонвон поцеловал его в третий раз, и этот поцелуй оказался последним. Ян отстранился, вновь принял былую позицию и без опаски смотрел на Джея, Пак видел, как эмоции ярко находили своё отражение на лице напротив. Эмоции эти были неизменной смесью чувство обоих.       — Дай мне тогда возможность забрать тебя ещё ненадолго, — голос Яна прозвучал неожиданно, неспешно обволок Джея теми нотами, которые то и дело трепетали всё его естество, и Яну удалось окончательно его завлечь. Пак не желал противиться.       Чонвон попытался опуститься на локтях. Вероятно, тогда им овладело желание раствориться в созданном моменте ещё на некоторое время, позволить незавершённости повиснуть в воздухе и всё только ради того, чтобы продлить момент. Джею эти чувства были ведомы, и он не желал скрывать того, что их разделял. Пак точно был уверен, что Яном овладевало намерение вновь прильнуть ближе к телу, окольцевать руками и прижать сильнее прежнего, однако как бы приятна не была эта мысль, Джей не позволил ей задержаться надолго. Он привстал, толчком отрываясь от кровати, и тогда подхватил Чонвона. В лёгком движении Пак потянул Яна на себя, и Чоновон, оказавшись застанным врасплох, не сумел противостоять.       Тело парня тотчас стало ощущаться весом на своём, и Джей находил в этом умиротворение, приходилось мысленно принимать то, что Яна не хватало, и вместе с тем соглашаться со всеми последующими мыслями. В глазах Джея Ян Чонвон представлял собой совершенство — хрупкое изящество, намертво запечатанное в человеческой оболочке. Пак не ставил под сомнения свои действия после. Руки бережно очертили молочную кожу, подбираясь к подбородку, и тогда Джей видел, как часто парень дышал, как растягивалась лёгкая улыбка на губах — теперь Чонвон точно знал, к чему всё шло.       Лёгкое прикосновение к чужим губам ознаменовало для Джея умиротворение. Поцелуй, которым он одарил Чонвона, беспрепятственно пропитался всеми теми теплящими чувствами, что горели внутри: они прожигали кожу, ощущались в лёгкости касаний, вместе с тем омрачаясь переживанием о том, как бы не вызвать боль, горели на теле в тех местах, где открытая кожа соприкасалась с чужой. Тогда в лёгких касаниях губ нашло отражение всё то, что долгое время копилось внутри, всё то, о чём он продолжал не переставая думать. В поцелуе Пак льнул ближе, Ян полностью отдавал ему контроль, а Джей не спешил, с позволения Чонвона, посчитав тем только ненамеренное мычание, он углублял поцелуй, дразнился, в тех самых жестах испытывая на прочность и себя в том числе. К этому моменту их привела череда взаимозависимых и прогнозируемых событий, именно потому Пак самовольно нарёк его таким, которым они должны были насладиться сполна.       Они отстранились позже — тогда, когда звоном в ушах стало отбиваться гулкое напоминание о реальности: трель будильника смешалась с частыми чонвоновыми вздохами, рассекла воздух и точно перевернула всё естество Джея, непременно вернув всё на свои места. Собственной инициативой — когда желания потакать ситуации не было вовсе, однако не предоставлялось и выбора — Пак прервал момент. Он отстранился, почувствовал, как чужое дыхание лизнуло щеку, и после не сдержался. Проявлением собственной слабости он счёл то, что, вмиг, когда заметил, как раскраснелись и распухли губы Чонвона после поцелуя, он не смог противостоять собственным желаниям. Руками сильнее прижимая тело Яна, облачённое в серую ткань футболки — ранее принадлежавшую Паку, теперь же — полностью перешедшую во владения парня, — к оголённому торсу, Джей мазнул губами сначала по одной, после по другой щеке, коснулся кончика носа, словно отдавая то, что ранее задолжал, и в лёгком касании оставил последний поцелуй на губах.       — Мне нужно идти, — разочарование окрасило тон собственного голоса, и Джей полноправно считал, что не должен был скрывать это от Яна. — Извини, — Пак провёл рукой по волосам и сам не заметил, как поджал губы. В этих жестах ярко читались его эмоции, и Чонвон видел все до последней.       — Не извиняйся, — Чонвон закачал головой. Джей всё ещё ощущал, как вздымалась и опускалась грудь парня, плотно прижатая к собственной. Тень осознания легла на лицо Яна мгновениями позже, и тогда он поспешил добавить: — Ты не должен, Джей.       Голос Чонвона рассеял густоту жаркого воздуха, слова отбились от стен и вскоре растворились, прерываемые всё ещё сбитым дыханием. Имя, прозвучавшее со стороны Яна, снова содрогнуло всё живое в Паке, причина этому скрывалась в том, как любимый парень протянул гласные, как сверкнул взглядом в ответ и как блаженно улыбнулся, словно залатывая каждую рану Джея — за время долгого отсутствия их скопилось невообразимо много. Укол досады пришёлся Паку прямо в сердце, однако мало он тогда знал, что утренняя страсть стёрла усталость с его лица: залила лёгким цветом щёки, породила масляный блеск в глазах, раскрыла бронхи и позволила вдыхать разгорячённый солнцем летний воздух полной грудью.       — Ты занят сегодня? — голос растворил повисшую незавершённость диалога, смешался со всеми окружающими звуками и вбился в уши.       Джей не спешил шевелиться, менять удобное положение и вставать с кровати. Приевшаяся трель будильника и резонирующая вибрация Паком остановлены не были. Пусть победно продолжит гудеть фоном, пусть пробьётся в подсознание и в который раз запишется на подкорку, пусть позже безмолвно растворится, подтверждая собственную невозможность заставить Джея передумать — пусть случится что угодно, он только не желал прерывать момент.       — Поеду вечером в бар, — выдохнул Ян и тень растянувшегося за окном дерева проскользила у него по лицу, Джею не удалось уловить лёгкой перемены его настроения. — Рики нужна будет помощь, — Чонвон закончил на выдохе, Пак в ответ только понимающе кивнул, однако вскоре посчитал нужным сказать:       — Новичок доставляет проблемы?       Стоило только произнесённым словам настигнуть ушей Яна, Джей заметил, как Чонвон скоро переменился в лице. Тогда на него легла лёгкая тень подозрения, мгновениями позже поспешившая развеяться и раствориться. Губы Яна раскрылись, однако звуков, вскоре собравшихся в слова, так и не последовало, Чонвон только рвано потянул воздух, и только после нескольких секунд, небрежно отведённых на раздумья, он медленно проговорил:       — Это не так. Он хорошо справляется. Я даже подумываю о том, чтобы поднять ему ставку, если в течение месяца он хорошо себя покажет.       — Он тебе нравится? — Джей склонил голову набок, слова покинули губы намного быстрее, чем им пришло осознание. Сказанное вскоре нашло отражение в лице напротив, и тогда Пак задумался о том, как именно Ян мог их трактовать.       — Посетители любят его, — Чонвон усмехнулся и замешкался, останавливаясь на полуслове, когда поудобнее устраивался на руках. Вероятно, кисти его уже давно затекли, Джей об этом и не подумал.       — Что на твой счёт? — голос дрогнул в интонации.       — Я и не знал, что ты можешь ревновать, — Чоновон ответил только несколькими мгновениями погодя. Лицо парня озарила блаженная улыбка, и Пак вовсе не знал, как должен был реагировать, ещё более сомнений появилось тогда, как Ян, игриво сверкая глазами, в задумчивом жесте стал водить указательным пальцем по груди, вырисовывая на коже Джея никому не известные узоры.       — Ты увиливаешь от вопроса, — настоял Джей. Ладонь медленно поползла вверх по спине, ткань футболки небрежно собралась складками и задралась, только позже Пак осознал, чем именно всё это было чревато.       — Я останусь с тобой до конца, Джей, — выдохнул Чонвон и пошатнулся на руках. В неаккуратном жесте Ян уложил голову Паку на грудь, Джей точно знал, что так парень отчётливо слышал, как в учащённом ритме зашлось его сердце, в полной мере выдавая каждое переживание, тревожащее его. Голос Чонвона раздался позже, озарил уже погрузившуюся в тишину комнату и отдался резонансом, вбиваясь точно Паку в уши, когда Ян, растягивая слога, промолвил: — Доверься мне.       — Я верю, — Джей не противился, ответил сразу и в последующую секунду встретился с ясным взглядом карих глаз, направленных на него. — Спрашиваю не потому, что не верю, а потому, что переживаю.       Пак поджал губы, и вовсе не знал, как тень смятения легла на лицо, как после поспешила оказаться рассеянной пробивающимися лучами яркого июньского солнца. Чонвон поспешил отпрянуть, интимность атмосферы растворилась вместе с тем, как перестало ощущаться тепло чужого тела. Тогда Ян медленно и бережно упал на кровать рядом, он не сказал ни слова, когда секундами позже тонкими пальцами подхватил мирно покоящуюся, ранее соскользнувшую с его бёдер, ладонь Джея, спеша переплести пальцы. Чонвон молчал, но его действия для Пака были красноречивы, они неспешно гнали успокоение телом и вместе с тем прогоняли весь тот рой мыслей, что желал завладеть сознанием Джея.       — Знаю, — мгновениями позже выдохнул Ян. Секунду спустя он полушёпотом повторил, словно ощущал в этом необходимость: — Я знаю.       Чонвон заёрзал головой, его волосы защекотали кожу у Пака на шее, в ответ Джей только рвано выдохнул. Он и не заметил, как ладонь тотчас нашла своё место у Яна на голове, заходясь в лёгких поглаживающих движениях, которым Чонвон без устали потакал: ластился, прикрывал веки и что-то бессвязно мычал. Тогда тишина прокралась в их разговор и стала бороться с лёгкой неразрешённостью диалога, она пропитывалась посторонними звуками: машины шуршали колёсами по асфальту, шумное пение птиц разносилось по воздуху, после всё мешалось и перекликалось, этому удавалось создавать не раздражающий диссонанс. Поспешно сменившимся позже минутами, Джей мысленно в шутливой и, одновременно с тем, в обречённой форме посчитал, что быстротечность подобных моментов удручала. Однако позже, когда тихо завибрировал собственный телефон во второй раз, когда полился звон будильника, ему пришлось оказаться окончательно поглощённым разочарованием.       Когда Ян, промурчав что-то невнятное, лениво приподнялся с былого места, Джей осознал, что Чонвон понял всё без слов. Ян не был невежествен в своём неведении, и Паку это всегда нравилось, однако это долгое время заставляло его тосковать, когда их разделяли тысячи километров Атлантики. Всё это теперь было в прошлом, и былое душевное томление иссякало всё быстрее и быстрее — заслугу в этом Джей видел исключительно Чонвона. Ян задержал свой взгляд на Паке, и он позволил себе затеряться в чужой карей радужке в ответ, мгновениями позже лёгкая улыбка вновь коснулась чонвоновых губ, и тогда парню удалось вымолвить:       — Теперь тебе и вправду пора, — Чонвон выдыхал слова, и в его голосе играли разные нотки: Джею точно удалось расслышать в этом лёгкий шлейф сожаления, вскоре спешивший скрыться так быстро, как и появиться.       — Я заеду за тобой вечером, — Пак вовсе не раздумывал долго об этом, слова покинули губы так естественно, что не оставалось места и малейшему грамму притворства: рядом с Яном ему не нужно было играть роли и натягивать многочисленные маски.       Джей приподнялся на кровати, лениво и нехотя отрывая спину от нагревшихся от температуры тела простыни, замявшейся ровно там, где Пак только что лежал. Приподнявшись с кровати окончательно, уверенно становясь на ноги и чувствуя под ними прохладу кафеля, Джей развеял всю ту атмосферу блаженства, пленительно висящую в воздухе на протяжении долгого времени. Он обернулся и застыл в полуобороте, оставляя в этом действии скрытое, однако не досконально, желание запечатлеть в памяти момент до последней минуты, пропитать воображение образами Яна, которые определённо бы скрасили тоску. Чонвон смотрел на него в ответ, пальцами обеих рук неспешно перебирая край лёгкого покрывала.       — Тебе не стоит, — промолвил Ян, растянувшись на простынях. — Вечером тебе не помешает отдых.       Взгляд Джея спешно пополз вверх по открытым от ткани ногам, и ему удалось сделать нехитрое умозаключение о том, что привычка Чонвона спать в одних только футболках — с недавнего времени в футболках, ранее принадлежавших ему самому — ему более, чем просто нравилась.       — Я хочу сделать это, Чонвон, — протянул Джей, пальцы спешно отворили дверцы шкафа и мгновениями позже поддели вешалку, кедровое дерево ощущалось приятной гладкостью на коже. Тогда Пак обернулся вновь, взглядом окидывая парня и обнаруживая его не сменившим положения, только некоторыми мгновениями позже, словно считая это необходимым, добавил: — Это меньшее, что я могу сделать для тебя.       — Ты говоришь моими фразами, — заметил Чонвон, и позже довольно расплылся в блаженной улыбке.       — Это так, — тотчас согласился Пак, вовсе и не пытаясь противостоять этому заявлению. Он всегда знал, что Ян безапелляционно влиял на него, и никогда не противился этому. — Но это вовсе не меняет сути. Я хочу провести время вместе.       Произнесённые вскользь слова поспешили отбиться от стен комнаты и рассеяться невидимой пеленой, смешиваясь с дразнящим множеством других звуков. Пак измерил шагами комнату, под ногами кафель ощущался лёгкой прохладой — эфемерной и поспешившей вскоре раствориться, однако всё ещё приятной. Он остановился только тогда, как взгляду удалось встретиться с исказившимся собственным отражением в круглой ручке двери, та вела в ванную комнату, и Джей не безосновательно считал, что ему стоило привести себя в порядок прежде, чем отправиться на работу. Вероятно, ему казалось, что прохладный душ поможет избавиться от бренности расставания — в последнее время именно оно давалось труднее всего.       — Я буду ждать тебя в десять, — голос Чонвона окрасили умиротворённые нотки, Джею показалось такое поведение до последнего на Яна похожим. — Думаю, Рики сможет закрыть смену самостоятельно, — поспешно добавил Чонвон, объясняясь. Он приподнялся на локтях, всё ещё не спеша покидать кровать, а Пак позволил себе слабость снова скользнуть вверх по худым юношеским ногам, замечая розовеющие следы на молочной коже — отметины оказались оставлены не специально, Джей жалел об их появлении, ведь точно знал, что не было необходимости омрачать собственным клеймом Яна: они и без того всецело принадлежали друг другу.       — Ты взваливаешь на него большую ответственность, — заметил Джей, и тонкая нить усмешки проскользила в голосе.       — Думаю, я просто жадный, — мгновение погодя отозвался Чонвон, точно копируя интонацию Пака.       Из груди выбился только лёгкий смех, и Джей окинул Яна кратким взглядом, останавливая тот исключительно на его лице, на котором секундами погодя растянулась лёгкая и умиротворённая улыбка, словно та за утро и вовсе не покидала его губы, так и норовя остаться навечно — подобной мысли Пак не противился. Он скрылся за дверью мгновениями позже, та с приглушенным щелчком закрылась за спиной и отделила пространство, Джей блаженно выдохнул, мысленно всё ещё держа образ Чонвона в памяти в тех ярких красках, которыми были наполнены воспоминания исключительно с участием Яна.       Джей покинул квартиру не на много позже обычного. Расставание, хоть и на этот раз не такое долгое, как прежде, всё ещё казалось обременительным, и Пак неосознанно оттягивал подобный момент до последнего. Он расстался с Чонвоном на самом пороге скромного обитель, тогда в тяжёлом летнем воздухе витал и вскоре окончательно истлел лёгкий шлейф чего-то, в своём происхождении очень напоминавшего уныние. В тягучести разгорячённого воздуха растаяло два имени, ещё долго разносящиеся лёгким эхом, вместе с ними из груди, пропитанными нетленными чувствами, вырвались две клятвы.       — Люблю тебя, — прошептал Чонвон.       — Тебя тоже, — отозвался Джей.       Он удалился, всё ещё чувствуя сладость произнесённых слов и тепло, вызванное услышанными: чувства смешивались и скользили по коже, тянули мышцы и трогали изголодавшуюся к ласке душу. Джей считал, что не сможет в полной мере насытиться этим даже по прошествии всей своей жизни.       Путь до работы ранним утром омрачился несвязным потоком мыслей. В памяти всё так же ярко, как и прежде, играли картинки воспоминаний: они переливались, сменялись и завлекали, вот-вот норовя окончательно овладеть душой и телом. Противиться им желаний, однако, у Пака не было, как бы то ни было, чувство долга всё ещё гулко отдавалось тяжестью в груди и взывало к действиям. Духота летнего дня заставила Джея включить в машине кондиционер и довольствоваться малым — в какой-то мере ему удавалось полагать, что это поможет остудить голову, умерить пылкость мысли, вновь и вновь возвращавшей его к этому утру, насладиться которым ему в самом деле удалось.       В здании клиники Пак оказался в ровно положенный срок. Он не спешил, когда короткими шагами измерял путь от парковки к главному входу, а оттуда — без остановки к лифтам. В такт собственным мыслям Джей размеренно покачивал кожаной сумкой, намертво зажатой в левой руке, жест этот казался естественным, потому поведение главврача не вызывало лишних вопросов у тех, с кем ему удалось встретиться в глухом коридоре. Коллеги приветствовали его краткими поклонами, оставшись без выбора, Джей отвечал тем же.       Он скользнул в кабину лифта и облегчённо выдохнул, обнаружив себя в полнейшем одиночестве. Электроника отозвалась тихим шипением, кнопка указанного этажа засветилась слабых холодным белым светом, и дверцы лифта неспешно поехали друг другу на встречу. Джей невольно поглядывал на собственное мутное отражение в железе конструкции — в нём нельзя было разглядеть детали, а все отражаемые предметы (в том числе, и он сам) представали только лишь смутными образами. Пак не замечал, как носком собственных ботинок слабо стучал по полу, отбивая никому не известный ритм, пока двери медленно закрывались.       Надеждам на недолгое уединение пришлось встретиться с твёрдым полотном реальности, так и не оказавшись быть осуществимыми. Когда зазор между дверцами кабины лифта вытянулся узкой полосой, между двумя монолитами скользнула чья-то ладонь. Бесчувственной машине не осталось ничего другого, как согласиться с действиями третьего лица, и двери лифта снова раскрылись. На пол упала длинная и широкая тень, растянулась и поползла вверх по стенкам кабины, только позже в поле зрения Пака попало чужое лицо.       Джей встретился взглядом с рассеянным взором карих глаз, морщины, обрамляющие их, только более прежнего углубились, когда мужчина, застыв в дверях на считанные секунды, сощурился. Пак узнал ранее, право, частично стёршиеся из памяти черты лица и распознал в стоящем того, кому точно был обязан собственной честью. Пока застывший в полушаге мужчина собирался с мыслями и мгновениями позже неспешно пробирался в кабину лифта, Джей не без причины посчитал делом собственного достоинства начать разговор, неизбежность которого так ясно им определялась.       — Директор Ким, — сказал Пак и согнулся в лёгком услужливом поклоне. Теперь его и господина отделяла всего одна ступень карьерной лестницы, однако даже так Джей не мог себе позволить пренебречь уважением.       — Рад видеть тебя, — лицо мужчины скрасила удовлетворённая улыбка. Он подошёл ближе и, протягивая руку для рукопожатия, вскоре получая ответное действие, похлопал Пака по предплечью. Джей в который раз заметил, насколько сильно директору клиники импонировала западная непринуждённость, которой, по мнению самого господина Кима, Джей пропитался до последней ниточки за долгие полтора года, проведённых в Штатах. — Сегодня ты позже обычного, — вскользь заметил он, как только тросы стали спешно тянуть кабину вверх.       Джей смутился и в скором жесте поднял запястье левой руки в воздухе, взгляд устремился на часы. Секундная стрелка размеренно ползла по кругу, пока минутная намертво — хоть и только на мгновение — замерла на первой насечке. В ответ его действиям и растерянности, застывшей у Пака на лице, директор только легко рассмеялся. Мужчина снова похлопал Джея по плечу, тем самым навлекая на себя его взгляд, и, окутав собственный голос лёгкой ноткой иронии, промолвил:       — Это не страшно, — директор опустил руку и крепко взялся за свою ношу, покоящуюся в руках. Он устремил свой взгляд на двери лифта, когда промолвил: — Как видишь, сегодня нам обоим не повезло опоздать. Это всего лишь несколько минут.       С тем, как от стенок кабины лифта отразились последние произнесённые мужчиной слова, кабину несильно дёрнуло, только позже она остановилась. Тихий звон смешался со словами, когда позже разъехались дверцы, пропуская конус света сперва в тонкую щель между ними, а после уже полностью заполняя им всё ограниченное пространство, вытесняя искусственный свет ламп.       — Раз мы уже встретились, — выдыхая, начал мужчина, — не зайдёшь ко мне, Джей?       Директор клиники скользнул в укутанный ясным летним солнечным светом коридор, Пак остался стоять на прежнем месте недвижимой фигурой, словно статуей. Когда в уши забились произнесённые мужчиной слова, и вскоре оказался осознанным их смысл, на лице Пака стали в лёгком шарме играть эмоции — их отголоски, взять под контроль которые так и не удавалось, ярко выражаемые в общей сложности исключительно в легко поползших к переносице бровям и сощуренном взгляде.       Ему удалось опомниться только несколько мгновений погодя, осознав, насколько неверным было заставлять старшего ждать. Яркий солнечный свет поспешил стереть с его лица былые остатки эмоций, когда Джей сделал первый, а после и второй шаг, покидая кабину лифта следом за директором. Собственные действия ему удалось сопроводить словами:       — Конечно, директор Ким, — лёгкость собственного тона поразила, одновременно с тем Джей посчитал, что лучше звучания и не нашлось.       Мужчина не стал говорить ничего в ответ, только растянул губы в несильной удовлетворённой улыбке и поспешил отвернуться. Ноги понесли директора вдоль по растянувшемуся коридору, Паку не осталось ничего, как последовать только что данному обещанию и пойти за ним следом. Размашистый коридор всё более и более отдалял Джея от собственного рабочего места, и путём нехитрых размышлений ему удалось подтвердить догадку о том, что путь директора лежал к своему кабинету — никак иначе быть и не могло.       Дверь за ним закрылась с клацаньем нехитрого замка, инициативу этому изъявил сам директор, остановившись у порога и выжидая, пока фигура Пака окажется поглощённой глубиной кабинета. Он остался стоять на месте — ровно в трёх шагах от размашистого стола, занимавшего едва ли не треть всего пространства, мужчина неспешно проделал путь до своего рабочего места, остановился напротив кресла, небрежно кинул на столешницу свою ношу и упал на кресло. Пак видел, как директор скривился, пытаясь найти удобное положение, потому и посчитал, что старая травма крестца давала с разной периодичностью напоминала о себе тупой болью, возвращая к неприятным воспоминаниям об операции и тому факту, что тело продолжало потакать возрасту.       — Я напугал тебя? — мужчина выпрямился в кресле, тень чего-то отдалённо схожего с ироничной улыбкой легла на лицо. Джей ответил переведённым взглядом, пытаясь разгадать загадку глаз напротив. — О чём бы ты сейчас не думал, ты зря переживаешь.       — Я всегда склонен думать о худшем, директор, — Пак склонил голову и теперь взглядом прожигал носки собственных ботинок. Простоять долго в подобном положении позволить себе он не мог, потому секунды спустя выпрямился, приняв правильным уставиться на одну недвижимую точку у директора за спиной.       — Мне это знакомо, — протянул директор Ким, и лёгкая нота ностальгии лизнула его тон. Джей точно знал, к чему вели подобные интонации, и никак не смог повлиять на ситуацию и остановить это, когда мужчина продолжил: — В твоём возрасте мне было страшно даже думать о том, как бы оказаться в подобной ситуации. Я боялся начальства не хуже злых духов, но ты, Джей, — он выделил интонацией имя, Пак неосознанно зацепился взглядом за лицо директора, — совсем другой.       — Мне лестно слышать это от вас, — кинул Пак, словно слова были заучены. В глубине души ему приходилось принимать, что так оно и было: искренности в сказанном звучало только не более половины, всё остальное место отдавалось деланной и выдрессированный учтивости, набраться которой Джею удалось ещё задолго до того, как вступить на новую должность главврача.       Мужчина глухо прочистил горло, тем самым заполнив развившееся в воздухе молчание, оно медленно заполняло каждый участок и особо сильно забивалось по углам комнаты, вместе с незамысловатыми тенями от близлежащих предметов стекая по стенам. Пак изучил черты лица директора: те разнились с такими, что долгое время оставались к Джея в памяти — осунулись, уступили место приходящим и неспешно берущим своё немолодым годам, особенно ярко всё это сказывалось на том, как потускнели глаза, как под весом губ опустились уголки. В своём почти минувшем пятом десятке директор всё более и более отдавал должное прожитым годам, опыт жизни намертво запечатлелся в глубоких морщинах, однако как бы время не обезобразило его лицо, Джей точно мог сказать, что душой мужчина оставался таким, каким одним днём встретил Пака в первый день его ординаторской практики. Всё это угасающим воспоминанием теплилось где-то глубоко в душе.       Он не смог проигнорировать, когда почувствовал, как вверх по фигуре проскользил чужой изучающий и подхватывающий, отмечающий детали взгляд из-под нависших век. Джей выровнялся струной, чуть было сильнее прежнего сжимая обеими руками ручку своего портфеля — материал изделия приятно ласкал кожу, — в ответ во взгляде непосредственного начальника сквозистой завесой протянулось одобрение.       — Я говорю это не просто так, — его голос раздался, право, неожиданно, Джей слегка вздрогнул, оказавшись застаным врасплох. Мужчина покачал головой, мгновениями позже в воздухе взлетели обе его руки, он сложил их на столе в привычном жесте.       — Я должен был спросить об этом раньше, — словно чувствуя горечь ошибки, тающей на языке, сказал Джей, остепенившись. — О чём вы хотели поговорить со мной, директор?       Мужчина заёрзал на месте, а на лице его сделался такой вид, что Паку удалось сделать рациональный вывод о том, что своими словами он помог директору — начинать тяжёлый разговор с инициативы собеседника всегда для него казалось проще, и даже прожитые года не изменили эту привычку. Директор Ким отвёл свой взгляд и поджал губы, мужчина подхватил со стола несколько папок с документами — те выглядели внушающее собственным объёмом, выбивающиеся из ровного ряда страницы портили картину завершённости.       Томимый молчанием, Джей только и мог, что бегать взглядом то туда, то обратно, не тая за этими действиями какого-либо скрытого смысла. Он наблюдал за тем, как мужчина взглядом зарылся в бумаги и стал монотонно перебирать те, делая это совсем машинально. Джею подобная манера поведения была знакома — так вели себя те, кому лишь только нужна была маска занятого человека, чтобы скрасить бренность разговора, и чтобы было легче сказать трудные слова.       — Вопрос с нехваткой кадров всё ещё актуален и стоит во главе приоритетов начальства, — мужчина на него больше не смотрел, и Джею только удавалось гадать, почему: оттого, что грызла совесть, или же причина крылась намного глубже, пуская корни в самое сердце былых предубеждений. — Это существенно сказывается на работе клиники.       — Я понимаю, — вскользь между словами промолвил Пак.       — …мы должны предпринять определённые меры, пока в наших руках всё ещё есть контроль, — закончил директор Ким, упустив замечание Джея.       — Вы хотите, чтобы я занялся этим, не так ли? — Паку удалось подхватить нить диалога скоро: так же быстро, как и отыскать истинные смысл, скрывшийся за яркой оболочкой слов.              — В том числе, Джей, в том числе, — директор Ким шумно выдохнул, Пак проследил, как тот прикусил внутреннюю сторону щеки, пока не продолжил: — Я не хочу взваливать всё это на тебя, но боюсь, у меня нет выбора, кроме как просить твоей помощи.       Слова директора настигли Пака, и осознанный их смысл нашёл свой отклик в том, как свелись к переносице брови, образовывая между ними видимую складку, как после губы вытянулись в трубочку, задержавшись в таком положении только на несколько мгновений. Мужчина поднял на него взгляд позже, чем стоило — Джей его винить не мог. Он смотрел на директора, и видел, как несильно бегал его взгляд, Паку приходилось задумываться, не выражался ли весь собственный потерянный вид в подобных косвенных признаках — только позже удавалось нарекать подобные суждения далёкими от рационального, и всё по причине того, что хотя ему и не удавалось досконально держать все свои эмоции в узде, он всё ещё имел над этим контроль.       В повисшей тишине Пак резко вздохнул, сразу после потянув воздух носом. Это не отражалось у него на лице, однако в эти короткие моменты, испепеляющий пристальным взглядом, Джей искал ответы. Вопросов оказывалось несравнимо больше, чем казалось приемлемым, а ощущаемое напряжение тягостью давило на грудь, собиралась комом под кадыком и едва ли давала дышать.       Он отпустил все эти переживания позже — тогда, как неизбежное принятие волной проскользило по телу и отозвалось едва ли не болезненным облегчением. Облегчение это было создано искусственно, выращенное в тепличных условиях и представляло собой только хрупкую оболочку, однако даже она оказалась полезной. Джей взглядом пробежал по лицу мужчины, не уловив перемен. Только после он приоткрыл рот, и, прежде чем из него полились звуки, позже преобразующиеся в слова, он опустил свой взгляд, теряясь в изуродованном отражении комнаты на тёмной отполированной поверхности стола.       — Что руководство клиники ждёт от моих действий? — выдыхая, спросил Пак; голос омрачили лёгкие нотки разочарования, оно было едва ли уловимым, однако факт их появления и без того говорил о многом.       — Результата, Джей, — поджимая губы и качая головой из стороны в сторону, сказал он. Мгновениями спустя мужчина повторил, словно в самом деле видел в этом необходимость разъяснить: — Они хотят результата. Дело только в том, что я совсем не знаю, как его им дать. Ты всегда хорошо справлялся с подобного рода ситуациями, если только у тебя получится и в этот раз… — директор остановился, по тому, как тот скоро дёрнул голову, Пак понял, что Ким остепенился.       Мужчина замолчал, более не желая говорить ещё что-либо, а незавершённость так и растаяла в воздухе. Пак рвано вздохнул и не выдал собственного негодования: оно копилось исключительно глубоко в душе, горело ярким пламенем и поспешно тушилось остатками холодной рациональности. Джей проводил чёткую грань между тем, что правильно, а что нет, и распределял вещи и события исключительно между двумя категориями. В этот раз в нём играли сомнения, и это омрачало выбор, однако как бы тягостен не был этот путь выбора, уже тогда он точно знал, что слова директора вновь будут окрашены им в светлый белый цвет и окажутся искусственно наречёнными высшим благом.       Джей подавил желание удручённо вздохнуть, это бы непременно означало проявление собственной слабости перед ситуацией. Паку приходилось считать, что слова директора едва оставляли ему выбор: Джей слышал надежду, исполосавшую чужой голос, улавливал, как одними только словами мужчине удавалось сделать это снова — тяжёлым грузом взвалить ответственность на плечи Пака, только и делая вид, что разделяя её. Всё это не казалось приевшимся, однако и нарекать ситуацию новой не было никаких оснований. К этому моменту привела череда неизбежных событий, неправильных решений и сделанных ошибок, Джею хорошо удавалось это осознавать.       — Руководство может предоставить мне статистику? — он скользнул взглядом по лицу мужчины, в мысли пробрался неясный гул смешивающихся слов.       Джей видел, как облегчение смягчило черты лица директора. Яркие лучи утреннего летнего солнца сгладили остроты, тенью упали на непрезентабельные стороны проявляющегося характера, словно в попытке замаскировать. Пак же с этого момента понимал и принимал каждый потаённый смысл, неумело скрытый за словами.       — Я попрошу кого-то передать их тебе, — голос мужчины окрасили воодушевлённые нотки, и он был всего в полушаге от того, чтобы расплыться в удовлетворённой улыбке. Удовлетворение это было вызвано только лишь тем, что Джей, по его мнению, сделал правильный выбор, по мнению самого Пака, это не было ни ошибкой, ни верным решением.       — Но, господин директор, — протянул Джей и замялся, так и остановившись на полуслове. Он остепенился и прикусил нижнюю губу, только некоторыми мгновениями позже он закончил: — Я могу сделать всё от меня зависящее, но не обещать результат.       — Я верю тебе и твоим решениям, — заметил директор и выпрямился на кресле, вскользь замечая: — Если бы это было не так, я бы не выдвинул твою кандидатуру, Джей.       Озвученные мысли рассекли густоту воздуха и неспешно в ней растаяли. Джей не сразу нашёлся, что ответить. Он в неосознанном действии зубами прикусил нижнюю губу, образовавшиеся ещё некоторое время назад ранки снова оказались потревожены и теперь стали отдаваться лёгким, однако не менее неприятным, пощипыванием, стоило только невесомой капле слюны точечным действием упасть на них. Пак понурил голову и неконтролируемо сгорбил плечи, теперь от его былой уверенной позы оставались только жалкие иллюзии — Джей и не замечал. Он поджал губы, несколько раз сглатывая скопившуюся слюну в надежде смочить горло, и только позже без единой эмоции, скользящей в голосе, сказал:       — Я попробую.       — Рассчитываем на тебя, Джей, — директор откликнулся сразу же, и Джею не осталось ничего другого, как предположить, что именно этого он и ждал всё это время. Собственное поведение вскоре оказалось наречено Паком шаблонным.       Они молчали ещё с минуту, мужчина осматривал возросший перед ним силуэт Джея, взгляд Пака же приковали к себе размытые блики и отблески предметов на столешнице. В голове тогда утихал рой несобранных мыслей, урезонить которые получалось только посредством гулкого порицания рациональности, и собственная жертва — хотя тогда Джей ещё подобным свои действия не считал — снова была очерчена толстой линией долгой перспективы, названа высшим благом и тем, что он в самом деле должен был сделать.       Чувства того, что терпеть этот разговор он больше не может, Джея не тревожили: он мог вынести это. Призыв к действию стал прорисовываться в мелких деталях: тогда минутная стрелка уже очертила четверть окружности, секундная резво продолжала бежать вперёд; за дверью в коридоре застучали чьи-то шаги, зазвенели металлические ёмкости, прошуршали целлофановые бахилы и удалились, позже всё повторилось в обратном порядке. Пак выпрямился, наконец посчитав свою позу неподобающей человеку его достоинства, и одобрение подобных его действий нашло восхищение в тускнеющих глазах напротив. Он склонил голову, корпусом наклоняясь не настолько сильно, как следовало бы, зная, что подобную его лёгкую фамильярность директор и не заметит вовсе, только после Джей неспешно, голосом, не выражающих чувств, сказал:       — Если это всё…       — Да, можешь идти, — мужчина подхватил смысл фразы раньше, чем оказались озвучены все слова. Джей испытал, как дополнительная тягость соскользнула с плеч и упала ниц, растягиваясь где-то под носками его лакированных туфель; Пак только благодарно улыбнулся.       Он выпрямился и тогда не оказался тяготимым сомнениями, вскоре разворачиваясь на невысоком каблуке обуви и направляясь к двери. Звук собственных шагов разрезал тишину, отдавался глухим стуком в ушах и ознаменовал для Пака облегчение. Он схватился за ручку, нагретое от лучшей падающего солнца железо неприятно лизнуло пальцы, и вопреки сильному желанию Джей не одёрнул руку — он рационально рассудил, что подобный его жест директором сочтётся за неуверенность, и это породит беспочвенные сомнения, появление которых было вовсе нежеланно.       — И ещё… — голос мужчины настиг его одновременно с тем, как руку уверенно отворила дверь. К невеликому сожалению Джея тот смешался с лёгким скрипом, и скрывшиеся за словами эмоции ему уловить не удалось. Пак застыл в полуобороте, смотрел на директора и ждал последовавшего вскоре завершения: — Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, если она понадобится.       Джей на секунды поджал губы и рассудил, не были ли настигшие его слова простой учтивостью и попыткой загладить свою вину. Верный ответ так и не спешил находиться, потому Пак поспешил выкинуть подобные рассуждения из головы, в конце концов они только доставляли неудобства и никак не помогали ситуации. Джей бросил краткий взгляд в ответ словам директора, растянул губы в мимолётной улыбке, вовсе и не переживая о том, выглядела ли та фальшивой или нет. Он ещё раз склонил голову, отдав дань уважения и, переступая невысокий порожек, коротко кинул:       — Непременно.       Джей скрылся в глубине коридора, оставляя позади кабинет своего непосредственного с недавних пор начальника. Факт произошедшего разговора, небрежно брошенным за собственной спиной, оставить ему не удалось. Удручённый собственными мыслями, он умеренными шагами проскользил по вытянутому коридору, представляющему собой сплошную череду светлых дверей с одной стороны и железных, монолитных лавочек с другой, скрылся за дверьми отведённого в его владения кабинета и только после протяжно выдохнул, тем самым избавляясь ото всех сомнений, скопившихся за время его недолгого пути. Застоявшийся в помещении кислород вобрал все тяготившие его эмоции, смешал их и не позволил впитаться обратно — Джей ощутил, как лёгкий холодок успокоения пробежался по коже.       День, по мнению Пака, с этого момента оказался омрачён тягостью существования и наречён таким, что непременно окажется тяжёлым. Остаткам безмятежного утра было суждено раствориться слепой пеленой, на время стираясь из памяти.

* * *

      Время близилось к вечеру, когда Джею удалось обнаружить себя совсем потерявшим его счёт. Утреннее потрясение оставила на нём клеймо — не видимое невооружённым взглядом, такое, что не просачивалось на внешнюю оболочку, а умело скрывалось в душе, тяготило её и терзало. Зенитное солнце, без устали пускающее свои лучи, окутывая небольшой кабинет своими ярко-белыми, жёлтыми и уже медленно розовеющими красками, стрёло эмоции с его лица, оно теперь было бледнее бледного и едва ли выражало хоть что-то. В сводимых скулах не читалось ничего более погруженности в дело, несмотря на всё произошедшее Паку всё же удалось обрести над собой контроль, и несколькими часами позже сосредоточиться на мелких деталях.       Работа над диссертацией почти не двигалась с мёртвой точки. Всё остановилось ровно там, где и началось — ранее начатый ещё в нерушимом уединении Стэндфордской квартиры раздел так и оказался закончен только наполовину, абзацы раскрывали смысл только на части, а мелкие заметки так и оставались разбросаны щедрой россыпью по тексту, удобства ради заключённые в оковы квадратных скобок. Вся эта раздробленность дела, незавершённость и некая хаотичность тягостью ощущались при прочтении, Паку приходилось с частой периодичностью тяжело вздыхать, делать новые пометки, на этот раз выделяя их ярким цветом, и без выбора продолжать читать дальше.       Взгляд неспешно скользил по тексту, перепрыгивал с абзаца на абзац и пропускал предложения, весомыми которые казались только на первый взгляд. Джей не без аргументов приходил к тому выводу, что читать собственный текст давалось трудно. Дело крылось вовсе не в формулировке и никак не в заумных фразах, разбросанных по тексту — люди его образованности без труда поймут, почему было выбрано подобное стилистическое предпочтений, — перечитывание собственно написанного материала давалось трудно только по той причине, что внутри боролось два противоположных чувства. Желание уделить внимание позабытым уже деталям встречалось с поверхностным, однако и не без того сильным ощущением отсутствия новизны в читаемом тексте, парировало все попытки разума наречь большую часть текста уже воскресшим в памяти и усердно противостояло желанию броситься продолжить без предварительного ознакомления с уже ранее проделанной работой.       Джей не отвлёкся от чтения, когда руки потянулись к стоящей рядом на столе бутылке. Пак открутил крышку, вторая рука сразу поднесла пластиковое горлышко к губам, оно соприкоснулось с мягкой кожей и грубой рифлёностью ощутилась на ней, чувства эти остались скоро позабыты, как только удивительно прохладная вода обволокла ротовую полость и заскользила вниз по горлу. Духота воздуха перестала душить в момент лёгкого перерыва, однако Джей знал, что подобные неприятные чувства вернутся — не скоро, чуть погодя, но факт того, что в полной мере противостоять им не удастся, огорчал.       Он опустил бутылку на стол, педантично убеждаясь в том, что крышка была намертво закрыта, вместе с тем к концу страницы опустился и его взгляд. Пак подхватил беспроводную мышь, мгновением позже прокрутил колёсико. Девственно чистая страница сползла на экран медленно и словно не торопясь, её появление ознаменовало для Джея облегчение: ему казалось, что он больше будет не в силах продолжить читать плод собственного тяжёлого труда и только по причине того, что это показалось тягостным.       От утренних инцидентов, поспешно сменяющихся один за другим, осталось только противоречивое послевкусие. Яркость моментов вернулась за обеденным перерывом, когда удалось выкроить несколько минут для того, чтобы перекинуться с Чонвоном несколькими словами, облачёнными в оболочку бездушных текстовых сообщений. Тень обременённости собственными обещаниями легла немного позже, когда часом погодя ему снова предоставился случай взглядом встретиться с директором Кимом. Паку удавалось благодарить судьбу, вовсе не веря в её существование, за то, что в момент встречи в коридоре административного корпуса начальник уже был угнетён чьей-то компанией — незнакомец показался знакомым, но Джей так и не стал выяснять, кем же он являлся, позволив тому развести его и директора клиники в разные стороны коридора.       Джей тяжко выдохнул, только поздно заметив, как вместе с разгорячённым дыханием, неприятно лизнувшем запястье, из груди вырвался обречённый стон, он принял форму незамысловатого «ха», протянувшегося в тишине, окутавшей кабинет, и поспешившему пробраться в щель под дверью, так там и угасая, не сумев пробраться в коридор. Пак уронил голову на руки, взгляд встретился с клавиатурой, по обе стороны которой ему пришлось развести локти — несколько букв оказались безжалостно стёртыми и поблекнувшими, разобрать, что именно таким было изначально, едва только получалось по памяти. Чувствуя пробиравшуюся под одежду духоту, он счёл, что был больше не в силах это выдержать. Джей опустил температуру на кондиционере ниже, чем когда-либо себе позволял, встал со своего кресла и скоро стянул с обеих рук белый халат. В конце концов секундами позже вещь оказалась небрежно повешена через подлокотник кресла, а Пак, тяготимый невыносимой духотой летнего дня, устало приземлился на прежнее место.       Он спиной проскользил по спинке кресла, одежда зашуршала и напомнила этим звуком комнату. Джей рукой поправил очки на переносице, усаживая те глубже, и запрокинул голову на край спинки кожаного кресла, в этот момент его шея неестественно изогнулась, а острота кадыка, резко разделившего шею, только более изуродовала общий вид напряжённости такого положения.       В подобном положении: безнравственно и наконец-то не обременённый мыслями — он просидел недолго. Впрочем, так только ему казалось, счёт времени за день он терял уже несколько раз, и теперь не знал, мог ли верить своим ощущениям. Глухой звук, позже определить который удалось как стук в дверь, разнёсся по комнате и победно вбился в уши, он заполонил разум и пронёсся через всё подсознание, выдёргивая Пака обратно в реальность. Джей остепенился, стушевался и заёрзал на месте. Холодный воздух кондиционера пробрался по коже и стал причиной, почему Пак сперва неверно оценил собственные эмоции: мурашки, бежавшие по коже и пересчитывающие позвонки, были вызваны реакцией на контрастирующую знойность воздуха, с животным страхом эти чувства не имели ничего общего.       Джей поспешно выпрямился на былом месте, и всё это действие было пропитано ощутимым шлейфом нежелания. Он прикрыл глаза, мысленно нарекая себя неготовым к новому разговору с директором только по причине того, что больше не знал, что должен был сказать. Собирая воедино мо мелким кусочкам пазл, Паку и не удавалось допускать того, что за высокой дверью мог ждать позволения войти совсем другой человек. Он позволил себе эту оплошность, позже нарекая её той, которой весомо сказалась на ситуации.       Пак прочистил горло сбитым рычанием, только после с губ, словно не своим голосом, слетело краткое и заученное «входите». Дверь открылась бесшумно, только слабо хрустнул язычок замка при сильном давлении на ручку — так происходило каждый раз, и Джей больше не обращал на это никакого внимания. В уши в поспешном порядке вбился звонкий цокот высокого каблука, звоном отбившегося от напольного покрытия, яркой трелью заходившемся где-то в подсознании. Это стало моментом, когда все былые убеждения Пака рухнули, и именно тогда ему удалось назвать свою неосмотрительность ошибкой.       Джей опасливо направил свой взгляд на дверь, смотря точно перед собой, и позже в тени дверного проёма проскользил силуэт — сперва он был нечётким, размытой фигурой, и только позже она стала разъясняться: возрос высокий каблук, цокотом бьющий по полу, стройные ноги, облачённые в брюки свободного кроя, лёгкие округлости и плоскости в общей сложности, представляющие собой силуэт женщины.       Она не говорила ничего, пока, горделиво подняв подбородок и смотря перед собой куда-то чуть выше головы сидевшего на месте Джея, проскользнула в комнату и прикрыла за собой дверь. Пак не заметил, как брови поползли к переносице, а губы сложились в тонкую линию, в глазах стали бегать тени смятения, а эмоции скомкано находили отражение у него на лице. Возникшее в поле зрения лицо женщины было незнакомо, однако вместе с тем проскальзывали нотки чего-то уже ранее виданного, это разливало в груди неловкое чувство ностальгии, которое никак не было похоже на дежавю, разница между этими двумя чувствами крылась в одних только деталях, и видеть их Паку удавалось отчётливо.       Девушка сделала осторожные шаги, и её уверенность в собственных действиях аурой пропитывала воздух вокруг. Джей продолжал сидеть недвижимо, только брови медленно, но с каждой секундой всё более уверенно, ползли к переносице. На его лице играло смятение — в его лучших красках, — отображаясь то ложившимися тенями, то яркими просветами. Она молчала, пока не остановилась в двух шагах от стола, за котором Пак продолжал сидеть, терпела его изучающий взгляд и гордо вздёрнутый подбородок не смел опуститься в нерешительности. Всё в стоящей перед ним женщине говорило о том, что это не казалось досконально новым — Паку приходилось соглашаться с умозаключением о том, что мог где-то видеть.       Последний цокот высокого каблука разрезал недвижимую между ними тишину: Джей так и не находился, что сказать, она же выдерживала паузу, словно ставя Пака лицом к лицу к испытанию. Мало тогда он знал, что эту проверку он прошёл только наполовину, подтвердил былые догадки об неизменности его души и об очерствении воспоминаний.       — Мне сказали, я могу встретиться с вами сейчас, — её голос распространился помещением по воздуху, вбился Паку в уши с эхом удаляющимся цоканьем каблука. Женщина перед ним отдалась бездействию, плотно свела в устойчивом равновесии ноги, позволив широким штанинам её красного костюма зашуршать в такт голосу, прижала к груди тёмного цвета папку, прикрывая все до последней пуговицы её пиджака, точно аккомпанирующую образу. — Я не отвлеку?       Слова смешались с предыдущими и для Джея прозвучали без недолгой паузы, сделанной незнакомкой. Они протянулись сквозистой завесой про уже охлаждённому воздуху и окутали Пака, он же им в ответ только больше потерялся. Его растерянность была вызвана более тем, что подсознание пыталось крепко цепляться за мысль о том, что в возросшей перед ним фигуре оставалось что-то, что ворошило его сознание, непременно пробираясь в память, однако ответа это так и не находило. Джей оставался всего в полушаге от того, чтобы прийти в раздражение.       — А вы… — Джей свёл брови сильнее прежнего, показать собственное смятение не казалось ошибкой.       — Хо Юнджин, — она улыбнулась и несильно кивнула, представляясь. Только после, застыв на месте и заправив волосы тонкими пальцами, одно из которых украшало кольцо, она, словно стыдливо и застенчиво добавила: — Многое изменилось со времён школы, не так ли?       Пак скоро потянул кислород носом и привстал в кресле. Ноги задрожали и окрепли только несколькими мгновениями позже, ему удалось удержать равновесие только посредством того, что руки плотно упирались на поверхность деревянного стола. В подобные действия он мало вкладывал смысла, однако по той лёгкой снисходительной улыбке, озарившей лицо Хо, Джей предположил, что собственные действия оказались поняты не досконально верно. Впрочем, значения этому он уделял мало.       Он перевёл дыхание, позволил охлаждённому кондиционером воздуху по новой пробраться в лёгкие — это помогло и вернуть холодную рациональность мысли. Джей поспешил протянуть руку, локоть придерживая другой, и перегнулся через собственный стол, только чудом, как казалось самому, не задевая всё то разнообразие бумаг, скопившееся на нём. Юнджин зацокала каблуками снова, когда приблизилась и вытянула свою ладонь в ответ. Лёгким и мимолётным рукопожатием они закончили приветствие.       — И правда многое, — шумно выдохнул Пак, расплываясь в лёгкой улыбке.       Джей неспешно ухватился руками за подлокотник кресла, на непослушных колёсиках подкатывая то ближе к себе и снова приземлился на кожаное сиденье. Ему не беспричинно казалось, что подобное расставление ролей было наиболее выгодным для сложившейся ситуации. Только после анализом возвращаясь к этому моменту он наречёт свои действия моветоном, ведь совсем забыл предложить новой собеседнице присесть в тот момент, когда этого требовала ситуация. Собственное поведение Джей объяснял не невежественностью, а душевным потрясением.       Он скоро осмотрел возросшую перед ним фигуру ещё раз и, ухватившись подсознанием за детали, посчитал, что должен был продолжить только завязавшийся разговор. Тогда он недолго отдался раздумьям, прежде чем всё же спросить:       — Ты замужем? — он вздёрнул подбородок, взглядом указывая на снова мелькнувшее в поле его зрения кольцо. Массивный камень игриво преломлял свет, расходился неровными бликами, а отполированное белое золото окольцевало палец тонким ободком.       — Да, — выдохнула Хо. — С недавних пор, — Юнджин расплылась в полной сожаления, медленно мешавшего с чем-то ещё (лично Джею это напоминало безысходность), улыбке, но та вскоре оказалась быстро стёрта с лица.       Он молчал, пока она не говорила. Джей терялся в догадках, терзаемый сомнениями о том, должен ли он был взять инициативу в свои руки — те вскоре оказывались до беспредельного хрупкие и разбивались об полотно реальности, так и не сумев дождаться своего осуществления. Гулкое рычание, с которым Пак прочистил горло, прогнало тишину, однако самим Джеем это воспринялось только временной мерой. Он затерял свой взгляд где-то у девушки на плечах, глаза бегали по выглаженной яркой алой ткани её пиджака, останавливаясь на этом.       — Присаживайся, — Джей указал рукой на стоящий напротив собственного места стул, заметил, как Хо скользнула взглядом вслед за его рукой.       — Не стоит, — благодарная улыбка коснулась её губ, Юнджин не сдвинулась с места, оставшись стоять, точно нерушимое мраморное изваяние.       — Как знаешь, — на выдохе и тихо отозвался Пак.       — Я была приятно удивлена, когда узнала, что ты теперь главный врач этой клиники, — её голос рассёк тишину и был укутан спокойным и умиротворённым звучанием, в нём не слышалось других эмоций, и это заставляло Джея предполагать, что: либо их не существовало вовсе, либо они оказались умело замаскированными. Знать правду он не рвался.       — Это было удивлением и для меня, — признался Джей, и слова прозвучали с откровенной лёгкостью, не показавшейся фальшивой. Пак теперь вспомнил, кем была Хо в школьные годы, и точно не знал, мог ли он — семнадцатилетний школьник — тогда так легко говорить с ней. — Я только недавно на этой должности.       — Я знаю, — вскользь сказала Юнджин и утвердительно кивнула, у Пака не осталось повода полагать, что что-то осталось Хо неизвестным, и, затерявшись в моменте, он вовсе не знал, стоило ли ему опасаться подобного факта или закрыть на него глаза.       Плечи Джея дрогнули, и он руками ухватился об край стола. Колёсики кресла прошуршали по половому покрытию, когда он придвинулся к поверхности вплотную, теперь его рёбра упирались в край, и отчётливо это ощущалось при дыхании, когда кости непреднамеренно цеплялись за деревянную плоскость, распростёршись перед ним, однако едва ли не без остатка заставленной разнящимся множеством предметами.       — Рад видеть тебя, Юнджин, но не могу не спросить. Почему ты здесь?       Пак осмелился произнести это только секундами погодя. Решение это не оказалось омрачено тяжестью выбора, однако Джей чувствовал малообъяснимое смущение, делая подобные замечания. Он видел, как Хо стушевалась, как мгновениями позже выровнялась и, длинными когтями царапая тёмную папку, сильнее ухватилась за неё. Юнджин расправила плечи и теперь предстала перед Паком в полной своей зрелой красе: она точно больше не была той юной и безнравственной девушкой, которой размытыми обликами оставалась в его воспоминании. Тогда, ещё в старшей школе, жизнь неспешно развела их по разным путям, на своём выпускном году обучения они друг с другом не общались, вместе с тем постоянно проводя время в компании друг друга: соседствующие одиночные парты, стоявшие одна перед другой, не оставляли иного выбора.       — Ты прав, — выдохнула Хо. — Всё это было так давно. Это было бы подозрительно, если бы я появилась здесь сегодня без причины.       — Не менее странно, если у твоего появления сегодня есть причина, — вскользь шёпотом заметил Джей, потакая разглагольствованию собственной мысли.       Юнджин посчитала верным оставить замечание Пака без внимания — Джей оказался ей благодарен, скоро посчитав, что ему не стоило так фамильярничать. Хо расправила плечи, и тогда Пак заметил, что её взгляд изменился. В нём тенью скользнуло что-то, что Джею оставалось неизвестным, Пак не мог описать для себя это точно, потому и продолжал теряться в догадках.       Беспристрастное скитание по собственному сознанию оказалось прервано Юнджин. Хо медленно сдвинулась с былого места, медленно меряя разделяющее их расстояние гулкими шагами. Стук её каблуков впитывался в охлаждённую густоту воздуха, разносился вместе с ней и забивался по углам комнаты. Она остановилась только тогда, когда её и Джея стала отделять одна лишь деревянная поверхность стола и один небольшой шаг — это было расстояние, которое обоими считалось приемлемым. Пак пробежался взглядом по её фигуре, и на этот раз ему не удалось подметить изменений, детали ловко ускользнули из виду.       — Сегодня я пришла к тебе не как давняя знакомая, Джей, — она говорила медленно, растягивая слова, словно пробуя те на вкус, и это заставляло Пака теряться. Он не был уверен, как должен был реагировать на такие интонации.       — Кто же тогда? — подхватывая нить разговора, сразу же поинтересовался он, опасаясь, что молчание снова повиснет в воздухе и удручающим грузом ляжет на плечи обоим.       — Хочу, чтобы ты посмотрел на меня, как на делового партнёра, — Юнджин вздёрнула подбородок, её взгляд оказался направлен на одну точку, и Джею показалось, что Хо смотрела точно ему в глаза.       Упавшая тень, проскользившая за окном, стёрла все эмоции с лица Пака. В подсознание стали врываться вопросы, они разнились, перекликались и резонировали, в конце концов увядая неясным гулом. По малообъяснимой причине Джей чувствовал, как закололо подушечки пальцев, в надежде избавиться от приносящих дискомфорт ощущений, он сильнее сжал край стола, отполированная деревянная столешница совсем скоро нагрелась от температуры тела. Юнджин смотрела на него, и этот взгляд Паку казался строгим, в нём играла деловитость, которая появилась намного раньше, чем ему удалось об этом подумать, тенью скользнуло что-то ещё, но было настолько быстротечным, что Джею никак не удавалось этого уловить. Мало он тогда знал, что собственный взгляд выражал одну только потерянность, она ярко проявлялась в сощуренных глазах, в подрагивающих веках и бровях, словно намертво застывших в сведённом к переносице положении.       — Партнёр? — Джей провёл языком по пересохшим губам, натыкаясь на ранее искусственно образовавшиеся ранки, и вовремя остановил себя от создания дополнительных.       — Именно, — Хо не потребовалось выделять и секунды на размышления. Её голос окутали уверенные нотки, затрубили протяжным гласом и ещё с несколько мгновений растворялись в воздухе.       Джей не сумел найтись, что ответить, так же быстро, как ранее сделала это Юнджин. Пак поджал губы, и те превратились в тонкую линию у него на лице. В ответ повисшему и заполнившему комнату молчанию Хо только немногозначительно хмыкнула, Джей посчитал, что ему не стоило задерживать внимание на этом жесте.       Удручённый нехваткой подходящих слов, он смотрел, как девушка опустила голову, наблюдал за тем, как после её пальцы скрылись в глубине красного кармана пиджака. Девушка зашуршала пальцами по подкладке, мгновениями позже в поле зрения Пака оказалась небольшая визитница — такая, какая полагается всем людям подобного статуса; — выполненная из тёмной кожи она привлекала к себе внимание. Продлились неспешные секунды, прежде чем Юнджин с гордостью успешного предпринимателя выудила светлого цвета прямоугольную визитку, детали на ней отдавали лёгким переливом серебристого. Визитница скрылась из виду, Хо сделала шаг вперёд.       Она смотрела Джею точно в глаза, словно находила в этом своё превосходство, когда, зажимая картонное изделие только между указательным и средним пальцем правой руки, опустила его на стол. В ответном жесте Пак вскоре переметнулся взглядом, визитка проскользила по столу, и Хо отпустила её только тогда, когда та оказалась лежать всего в некотором десятке сантиметров от него. Она постучала по бумаге, искусственные длинные ногти в царапающем жесте задели поверхность стола.       Юнджин выпрямилась после, и Джей с опаской потянулся к визитке. На темной поверхности стола молочного цвета картон контрастировал, ярко выделялся и одновременно с тем оказывался под угрозой затеряться во всём изобилии предметов, нагружающих пространство. Пальцы подхватили вещь, та лёгкостью и невесомостью ощущалась в руке. Джей с интересом осматривал визитку, скользил взглядом по ровно напечатанным буквам, внимая смысл только несколько погодя, несколько позже разворачивал её, встречаясь с новым текстом, и повторил это по меньшей мере дважды.       «HANUL Biopharm

Хо Юнджин

генеральный директор»

      А на обратной стороне:       «Генеральный офис — Каннамгу, ХХ, Сеул».       Слова словно отпечатались на роговице и застыли недвижимым изображением, когда Джей поднял свой взгляд. Вскользь ему удалось заметить, как в правом верхнем углу переливался логотип, серебристая змея обвивала чашу, и общая картина собой представляла заглавную букву. У Пака не оставалось сомнений, что ранее ему уже удавалось встречаться с подобным изображением, воспоминания в памяти не были четки, потому вспомнить ситуацию ему так и не удалось.       Он задержал свой взгляд на Юнджин, проскользил вверх по красному пиджаку и встретился с её лицом, оно не выражало эмоций, на нём проблесками читалось только холодное беспристрастие, и Паку это не нравилось. Подобных людей он редко когда желал подпускать к себе близко. Юнджин молчала, пока он не говорил, давала ему время и вовсе не торопила — её взгляд так и оказался прикован к одной точке где-то у Пака на лице.       Набраться сил продолжить диалог и разрушить омрачившее его молчание, ему удалось только несколько позже. Джей жадно втянул кислород носом и, приоткрыв губы, с опасением, тяжёлым бременем играющем в голосе, заговорил:       — Что всё это… — он скоро понял, что осёкся, потому прикусил кончик языка, так и не закончив фразу. — К чему это, Юнджин? Я не понимаю.       Девушка шумно выдохнула и опустила голову, короткие волосы пошатнулись, мгновением позже вернулись на свои места, гулкий вздох выбился из груди Хо тихим шипением — мимолётным и едва заметным, однако Джей прислушивался. Секундами погодя она поспешила выровняться, вернулся и былой лоск успешной бизнесвумен, которой, без сомнения, теперь была Хо. Она снисходительно улыбнулась, кивая в такт своим рассуждениям, когда проронила:       — Мне нужна заречься твоей поддержкой, — в её голосе не было неуверенности, Юнджин чеканила слова, точно зная, что хотела заполучить по итогу.       — Для чего же?       — Под моим управлением сейчас фармацевтическая компания, — она остановилась, выдержав секундную паузу, а после уверенным голосом перечислила: — исследования, лаборатория, производство. Мы помалу осваиваем рынок анастезионных препаратов, и так как в этом секторе оказались способными новичками, моя основная цель сейчас — наладить поставку в крупные медицинские заведения.       Голос Хо растекался по воздуху и разносился по нему, в конце концов слова победно вбивались паку в уши и глубоким оттиском отбивались в подсознании. Юнджин говорила неспешно, выдерживала верный темп и интонации, Джею же не оставалось многое: он смотрел на бывшую одноклассницу немигающим взглядом, в неопределённом жесте роняя пальцы на деревянную поверхность стола в установленном им самому ритме. В тот миг им не овладевала нервозность, чувства были иными, хотя и временами схожими в своих проявлениях: Пак чувствовал себя обременённым, и всё это копилось едва ли не с раннего утра — только позже он стал считать, что начало этому было положено ещё тогда, когда по инициативе руководства он покинул Америку, заняв новую должность.       Юнджин остановилась и в кратком жесте посмотрела на собственное запястье, окольцевавшие его часы мелькнули в поле зрения Джея только на секунды, и тогда Хо тихо промычала в ответ собственным мыслям. Её голос снова обрёл звучание и отбился от стен небольшого кабинета только некоторое время погодя, тогда Юнджин не потеряла всеокутывающей сдержанности, не заметить которую Паку не удалось, не стёрлась и былая уверенность.       — С твоего позволения я буду кратка, — отрезала Хо. Пак только кивнул в ответ, и тогда она без запинки сказала: — Я хочу контракт с вашей клиникой, Джей.       Стоило только словам раствориться в прохладе воздуха, Пак приковал вопросительный взгляд к девушке, отметив, что ни одна мышца её лица не дёрнулась, что могло бы дать повод полагать об несерьёзности сказанного. Он молчал, а она продолжила:       — Сотрудничество, которое будет строиться на поддержке обеих сторон. Другими словами, я здесь, чтобы предложить тебе сделку.       — Почему ты пришла с этим ко мне, а не к директору Киму? — слова соскочили с губ быстрее, чем Джею в полной мере удалось внять их смысл. Неуверенность не звучала в голосе, в играющих разнообразием нотках крылось одно только любопытство, и Пак видел, что Хо удалось это понять правильно.       — Это твоя работа, — выдохнула Юнджин, оторвав папку от груди, она всё ещё привлекала внимание Пака. — Тем более, мы знакомы.       — У клиники уже есть поставщик, — он парировал. «Знакомы», сорвавшееся с чужих губ заставило что-то внутри него стянуть в тугой узел, он стал отправлять всё естество, и Джею подобное положение дел не нравилось. Истинный смысл, который девушка спрятала за этими словами, его не привлекал.       — Я знаю, — выдохнула Юнджин. — Но разве вам не помешает альтернатива? — голос её не дрогнул, а вопрос прозвучал более риторическим, нежели тем, что правда нуждался в ответе. Джей раскрыл рот с желанием тотчас ответить, однако Хо продолжила быстрее, чем ему это удалось: — Фармс Юникал вскоре разорится, и вы останетесь без поставщика, если, конечно, это случится раньше того, как мы закончим поглощение.       — Это так? — Пак ухватился за ранее брошенные слова, Юнджин направила на него взгляд, в котором скользила тень собственного превосходства. Секундами позже Джей посчитал, что должен был добавить: — Разорение компании — это всё правда?       — Я бы не стала тебе врать, Джей, — она склонила голову в подтверждение собственных слов, и Пак только удручённо вздохнул в ответ. Юнджин не позволила молчанию омрачить их разговор, когда продолжила: — С исходом второго сценария я подниму компанию с колен, и в результате мы снова придём к тому, что окажемся на пороге подобного разговора, однако тогда у тебя будет совсем иной выбор, и он, Джей, может тебе не понравиться. Но даже так, всё это сейчас не важно. Я веду к тому, что мы можем начать с небольшой конкуренции внутри вашей клиники: пропишем все условия в контракте, а после заключим новый. Я не настаиваю на полном замещении всех анестезионных препаратов в клинике препаратами нашего производства прямо сейчас, но если всё пойдёт по прогнозируемому сценарию, в конце концов мне удастся полностью завладеть поставками для вашей клиники.       Хо остановилась и осмотрелась, Джей почувствовал, как её беспристрастный взгляд прополз и по нему. Его лицо тогда приняло безучастное выражение скрылись все былые эмоции, вместе с тем перестали выражаться и смятения, кислород вокруг словно вобрал всё то, что Паку удавалось испытывать мгновениями ранее, и разнёс всё по пространству комнаты. Джей посчитал, что это было к лучшему.       Взгляд Пака в который раз уцепился за папку в руках девушки, теперь та не была прижата к груди, а лишним бременем покоилась в опущенных руках. Само её наличие порождало новые вопросы и становилось предметом анализа Джея, однако он продолжал только лишь теряться в догадках, ожидая, проявит ли эта деталь себя позже или же останется простым дополнением, не сыгравшего особой роли.       Юнджин едва слышно цокнула языком — Джею удалось увидеть только отголосок подобного действия, вскоре увядший в пространстве и времени, — Пак не посчитал это дурным поведением. Она позволила себе принять более расслабленную позу: выравнивая равновесие, рушимое длинным каблуком, она высунула одну ногу чуть вперёд, сильнее опираясь на ту, что позади. Выровняв руки по швам свободных лоскутов ткани уходящих вниз брюк, девушка, в показавшейся уже привычной манере, горделиво вздёрнула подбородок и неторопливо сказала:       — Можешь считать, сегодня я пришла к тебе с повинной, хотя могла и не делать это так рано.       — Почему же тогда сегодня ты здесь?       — Потому, что я тебя знаю, — и снова «знаю» победно забилось в уши, в тот момент, когда Юнджин снова удалось насладиться своим превосходством. Пак не мог этому возразить: ситуация в полной мере была в руках Хо.       Джей ничего не ответил, а Юнджин и без того посчитала свои слова исчерпывающими. Пробравшийся в окно яркий солнечный блик неторопливо упал на лицо девушки, проскользил по плечам и иссяк, так и не дойдя до груди; подобное Хо заметить никак бы не удалось, Джей же оказался неосознанным наблюдателем. В умиротворённом молчании, они провели ещё не долго: он — всё ещё борясь со своим внутренним потрясением, скопившимися с самого начала дня, она — с рассудительными мыслями.       — И дальше больше, Джей, — спокойный голос девушки снова лизнул слух и приковал внимание. Когда Хо продолжила, он снова смотрел на неё, однако в этом взгляде не находили отражения ни заинтересованность, ни отвращение. — Я не планирую останавливаться только на этом. Когда дела пойдут хорошо, мы сможем контролировать большую часть рынка.       — Мы? — хватаясь за слова, спросил он.       — Да, мы, Джей. Моя компания и ты. Ты сделаешь мне большую услугу своим участием, и я не оставлю тебя позади. Так работает бизнес: обе стороны должны будут быть удовлетворены, и я знаю риски.       Она склонилась ближе — невесомое действие, отобравшее детали, — когда, выделив секунды на размышление и не дав Паку возможность сказать хоть что-то в ответ, медленно отчеканила слова:       — Я смогу дать тебе то, что ты захочешь, Джей, и всё это будет в рамках закона. Удовлетворив свои потребности, я не брошу тебя, ты можешь мне довериться. Я уверена, мы найдём общий язык.       — Всё это…       — Слишком? — спросила она, мгновением позже на выдохе смиренно сказала: — Да, возможно и так. Я понимаю это. Я дам тебе время. Мой номер есть на визитке, свяжись со мной, как обдумаешь всё то, что я тебе сегодня сказала — я буду ждать.       Джей видел, как она собиралась развернуться на каблуках, проскрипев теми по полу, однако этого не произошло. Хо остановилась в полушаге, и только после, словно только опомнилась, переметнула в руках тёмного цвета папку. Предмет в который раз замелькал у Джея перед глазами, и он нервно сглотнул в ожидании.       Юнджин с грацией балерины вернулась в прежнюю позицию. Она застыла на месте и склонилась, однако это не было проявлением старых обычаев — Хо с глухом хлопком опустила папку на стол, подтолкнула её пальцами, и снова смогла приковать взгляд Пака к ней. Она заговорила только тогда, когда в протяжном жесте придвинула предмет внимания Джея ближе к нему, когда в последний раз заглянула в глаза:       — И возьми это. Здесь вся документация и фармакологические исследования. Подумала, ты захочешь посмотреть.       Больше не проронили ни слова ни он, ни она дверь тихо закрылась, и только после Джей осмелился придвинуть папку к себе, нащупать край, гладкостью материала ощущавшийся на коже, затеряться в выгравированных переливающимся серебром буквах — HANUL. Послевкусие разговора ещё растворялось где-то на кончике языка: Джей неосознанно зажимал его между зубами, тот розовел сильнее нормы и отзывался колкой болью — она-то и приводила Пака обратно в чувства.       Внутреннее потрясение отразилось на нём, когда гулкие шаги, отдававшиеся ясным цоканьем каблуков, растворились в глубине коридора, утихли и только позже иссякли. Джей не мог знать точно, что именно ощущал в тот момент, словно вобрал в себя все возможные чувства: они пререкались и копились, вместе с тем путая Пака. По ту сторону спасительных дверей, в коридоре, слышались непрекращаемые звуки: скрежет каталок, чьи-то стучащие то в одну, то в другую сторону шаги, разнящиеся только в темпах, и несоизмеримое множество голосов. Разные голоса, которые ничего не знали о том, насколько он был удручён, совсем не ведающие о том, какой тяжестью события уходящего дня ощущались на плечах.       Джей не знал, сколько просидел, не мигая смотря в стену напротив, бесцельно изучая побелку стен. Он так и не смог притронуться к папке, та продолжала таинственной загадкой лежать напротив, и Пак не спешил узнавать, какие истинные секреты она хранила. В нём не играл страх, чувства эти были намного осмысленнее простого опасения, однако описать их Джею давалось трудно. Сидя так, он мог только наивно полагать, что этим эпизодом уходящий день изживал себя: растворялся вместе с зенитным солнцем вот-вот готовым смениться закатным, что точно бы ознаменовало перемены — нерушимые и неизбежные.       Скорый стук в дверь — ритмичные три удара — и её поспешное открытие совсем не дели Паку фору. Прежде, чем дверь его кабинета отворилась, он машинально сгрёб папку со стола, та потерялась в груде других документов и скоро оказалась прикрыта бумагами, на фоне которых её уникальность вскоре померкла. В комнату спешно заскользил силуэт, и вопреки ожиданиям точно оказался принадлежать мужчине. Секундами позже, встречаясь с невзрачной одеждой, Джею удалось определить вошедшего, как интерна, и намного позже положенного узнать в нём одного из своих стэндфордских учеников.       — Главврач Пак, — обратился он, и Джею показалось непривычным снова услышать английскую речь.       — Да, Джонатан? — скоро отозвался Пак и перевёл свой взгляд на просочившуюся черед в дверной проём фигуру. Мало тогда он знал, насколько рассеянным его взгляд счёл юноша, всё же посчитав верным промолчать об этом.       — Эти бумаги, — только сейчас, когда парень акцентировал на этом внимание, Джею удалось обратить свой взгляд на его руки, обременённые тяжёлой ношей из нескольких папок. — Директор Ким попросил меня доставить их в ваш кабинет.       — Старик не меняется, — порицание гулко нашло отображение у Джея в голосе, однако окончание фразы «использует интернов для любых мелких поручений» прозвучала исключительно у него в мыслях.       — Извините? — Джонатан замер на месте в удивлении, Пак отпустил блуждающую мысль и уже чётче прежнего и с натянутой на лицо благодарной улыбкой сказал:       — Ничего. Оставь это здесь, пожалуйста.       Джей больше не следил за парнем, когда тот, понурив голову, неспешно — в контраст своему появлению — проделал весь путь к столу и опустил груду бумаг, статистикой которой называть хотелось мало, на край стола. Пак сложил руки в незамысловатый замок, переплетая пальцы, только позже он уронил на них лицо, на секунды зарываясь им в ладони, а когда поднялся, устремил беспристрастный взгляд в окно.       Лучи уходящего солнца танцевали на панелях окон, скользили бликами и меркли тенями. Джей больше не замечал ни диссонирующее множество звуков, настигающее его уши, ни удивлённый изучающий взгляд интерна. Душевное потрясение угасало тёрпким послевкусием, усталость прожитого дня копилась где-то в груди, давя точно на солнечное сплетение, вот-вот готовясь его погубить. Но за всем этим пёстрым, сумбурным беспорядком никогда не угасал строптивый факел мучительно бьющейся мысли.