Живой

— Ваше Величество, Ваше Величество! — подбежал к постели господаря камергер.   Король поднялся на локте и шикнул.    Тот опешил, не поняв сразу, отчего недоволен правитель, как вдруг одеяло у королевской груди шевельнулось — из-за пышной перины показалась кудрявая голова.   Арсений смерил камергера суровым взглядом, негласно приказывая уйти. Старик поклонился быстро и скрылся за дверью.           — Тише, солнышко, спи, — альфа плотнее прижал омежку к груди.   «Только прикачал», — поджал губы Арсений.     Антоша чмокнул губами и посмотрел на альфу спросонья.    Арсений нашёл крестьянского омегу в затопленной деревне, в одной из стареньких хат, что вот-вот должны были утонуть. Мальчонка залез на шкаф и прижался всем телом к деревянной доске под крышей в надежде спастись.    Спасение нагрянуло совсем неожиданно — за окном, сквозь ставший привычным страшный плеск воды, послышались голоса — господарь проплывал на лодке, осматривая разрушения. Арсению доложили, что вывезли всех живых, оттого король дрогнул, услышав из-под груды старых размокших досок омежий вопль.   Тоша кричал, что есть мочи, и, к своему счастью, был тут же услышан. Он дрогнул, завидев в окне сразу троих альф, а после разрыдался так громко, что сидевший в лодке Арсений невольно дёрнул плечом. Привыкший к омежьим истерикам и слезам, король тогда отчего-то затрепетал и подорвался с места, принимая омегу из рук солдат. Те на секунду смутились, но послушно отдали господарю дрожащее существо.   Тоша замёрз и промок. Руки и губы омежки пошли синевой то ли от холода, то ли от страха. Мальчонка плакал, не в силах вымолвить и слова.   Арсений поглядел на маленькое, сморщенное от плача лицо и скомандовал сидевшему рядом губернатору:    — Сними-ка с меня пальто!    Тот помедлил с секунду, но скинул с плеч господаря пальто, помогая освободить сначала одну, а после другую руку. Король держал омегу, словно младенца, плотно прижав к своей груди.   — Помогите укутать, — скомандовал господарь, и альфы в четыре руки принялись застёгивать и подтыкать под худые бока плотную ткань.   Тоша всхлипнул жалобно и затих, почуяв тепло и защиту.   Возвратившись во дворец, Арсений тотчас велел сготовить для малютки горячую ванну, а уж затем отошёл разбираться с делами.   Тошу отогрели, отмыли и усадили в приёмной ждать господаревого явления. Омега плакал беззвучно, роняя слёзы на чистую распашонку.   — Это ещё что такое? — воскликнул Арсений, увидев найдёныша на холодных стульях в передней.   — В спальню его, живо! — рыкнул король, но не успели слуги сделать и шага, как альфа сам схватил омегу на руки.           — Вот так, в тёплую постельку, — Арсений уложил малыша к себе на кровать.   Обсохнув, омежка стал выглядеть ещё младше и миловидней.    Сухая кожа источала слабый, но нежный запах. Арсений принюхался:   «Не тёк, — губы альфы дрогнули в быстрой улыбке, — До чего же вкусненький».   Вдруг, лежавший до этого тихо омега, всхлипнул громко и свернулся комком.   — Ну, ну, — Арсений отошёл к шифоньеру, у которого на вешалке государя ждал домашний комплект.   Облачившись в спальный костюм, альфа лёг в постель. Арсений обнял малютку, прижимая к груди.   — Такой хороший, как тебя зовут, солнышко? — прошептал на ушко мальчонки господарь.   Тот дрогнул, но плакать не перестал.   — Давай покушаем и полегчает, — Арсений позвонил в колокольчик и приказал принести в спальню еду.   Через пару минут на тумбе у постели стояла ароматная наваристая лапша с тёплым, смазанным маслицем хлебом.   — Смотри, какое лакомство, мм, — Арсений понюхал омежий обед, — Давай, поешь.   Альфа подвинул поднос ближе к найдёнышу и протянул ему ложку. Мальчонка заинтересовался, почувствовав запах, и сел. Он разглядывал блестящими глазами тарелку супа, и маленький розовый язычок то и дело облизывал жадно пересохшие губы.   — Ну давай, вот так, — господарь зачерпнул ложку сам и потянулся к мальчонке.   Тот охнул, ловя на лету, и с довольством проглотил лакомство.   Тоша хватал еду яростно, почти с первобытной жадностью, отчего Арсений едва успевал зачерпнуть. Кусочек хлеба король тоже скормил найдёнышу с рук, оставив ненароком на бледной щеке несколько крошек.   — Наелся? — улыбнулся Арсений, утирая омегу салфеткой.   Тот фыркнул пугливо, но закивал.   — Скажи мне, как же тебя зовут? И как ты оказался в доме совсем один?    Король глядел на омегу нежно, с лёгкой тревогой, как смотрит родитель на излюбленного ребёнка.   — Я…я, — захрипел омежка и закрыл рукавом лицо, всхлипнув с новою силой.   Снова послышался плач.   — Ну, ну, не надо, — Арсений укрыл найдёныша одеялом и уложил на подушки.    Найдёныш безропотно поддался крепким рукам, словно тряпичная кукла: ничего не весящая и совсем пустая внутри.   Тоша плакал, сморщив беззвучно маленькое лицо. Голос был сорван от крика и слёз, оттого ни имени, ни страшных воспоминаний, что ещё стояли недвижимой сценой перед глазами, мальчонка не мог рассказать. Он не знал, кто этот человек рядом с ним, и где он вообще, далеко ли от дома, и есть ли ещё дом.           Антоша, исплакавшись, хлопал бездумно ресницами. Арсений вглядывался в яркие зелёные глаза этого случайного, возникшего из ниоткуда омеги, такие бездонные и печальные: «Откуда ж ты взялся там? Отчего не нашли тебя ранее? Уж сколько искали». Найдёныш плакал молча, не в силах больше рыдать.   — Давай послушаем музыку, полегчает, — Арсений поднялся с постели и шагнул невесомо к эркеру, где стоял, поблёскивая в слабом свете лампы золотистой трубой, граммофон.   Арсений пробежался торопливым взглядом по отмеченным разными записями бумажным чехлам и выбрал пластинку.    «Amor vincit omnia», — он провёл бережно пальцем по рукописной строке в уголке, но тут же осёкся, достав спешно пластинку.   Арсений поставил её и прокрутил ловким движением ручку — из-под бегущей иглы зазвучало неторопливо и нежно фортепиано.   — Люблю эти мелодии, помогают уснуть, — альфа вернулся в постель.   Омега так же смотрел немигающим мокрым взглядом куда-то перед собой.   Арсений подобрался поближе и прижал найдёныша к груди, убаюкивая словно ребёнка.   Тоша почувствовал запах альфы. Терпкий и яркий, он просочился даже через забитый слезами нос. Мальчонка принюхался — запах этот он точно знал раньше. Уцепиться за мысль не вышло, та ускользнула, оставив замест себя в сознании неприятный туман. Под натиском крепкого тела омега провалился в тяжёлый пустой сон.  

***

— Где Его Величество? — в приёмную ворвался запыхавшийся губернатор.         — Право… — приложил руку к груди перепугавшийся секретарь, — отдыхают, в опочивальне.   Губернатор рыкнул и потёр глаза.   «С очередною игрушкой», — альфа плюхнулся в кресло.   — Придётся ждать, — скривил обрюзгшее лицо губернатор.   — Не придётся, Ваше Сиятельство, — в дверях появился король, — за мной в кабинет. — Ваше Величество, — губернатор подскочил ошарашенно, не ожидав услышать господаря в ту же секунду, — мы уж вас заждались!   — Ничего не заждались, опись принесли только что, — Арсений опустился в кресло плавным движением и открыл лежавший на столе толстый конверт.   Большие голубые глаза пробежались быстро по строкам и устремились на раскрасневшееся от волнения губернаторское лицо.   По господаревому взгляду тот понял — спуску не даст.   — Разрушений меньше, чем полагали изначально, и то благо… — засуетился губернатор.   «Как быстро сбилась вся спесь», — улыбнулся про себя король.   — Дамба должна быть отремонтирована к октябрю, и это крайние сроки, — Арсений смотрел на губернатора спокойно, но тон его не терпел возражений.   — Ваше Величество, а материалы…   — Пока вы пытались потревожить меня, — король сощурил хищно глаза, и губернатор отступил невольно назад, — главы комитетов обсудили поставку, всё будет в срок, что же в этот момент делали вы, мне неведомо.    Губернатор сглотнул, всё боясь услышать вердикт об отставке.    — Ваше Величество, так я же только от людей! Сделали учёт, — Арсений заметил, как скатилась по виску альфы маленькая капелька пота.   «Так только, что нашли время пререкаться с секретарём», — недовольное лицо губернатора король запомнил надолго.   — Отчего-то я вовсе не вижу управленческого гения, какой вы проявили на губернаторстве в Поморье. Теперь я получаю несчастливые вести едва ли не каждый месяц.    — Так сезон паводков, Ваше…   — Сперва мятеж рабочих в Сорсванне, — продолжил король ровно, не отрывая от губернатора цепкого взгляда, — затем разрушение трёх заводов, сегодня же — прорыв дамбы.    Губернатор помнил, как лучились теплом светлые глаза короля — какую надежду возлагал на него господарь. Теперь эти же глаза смотрели холодно, с недоброй игрой, в которой судьба попавшего в неё оказалась предрешена.   Сердце губернатора затрепыхалось в груди.    — Ваше Вел…   — Я говорю, — Арсений пресёк его, устав от глупости этого спесивого, бесполезного человека, — Отныне в губернии вам будет содействовать королевский наместник, держащий передо мной лично отчёт.    Маленькие, словно горошинки перца, глаза, затерявшиеся в складках лица, вытаращились и испуганно забегали.   — Ежели наместник доложит, что дела ваши и дальше идут неладно, моё доверие вы исчерпаете.   Король глянул на губернатора, показав, что теперь готов выслушать, но тот застыл, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыбёшка. Все оправдания показались никчёмными вмиг. Суровый и неподкупный наместник распознал бы сейчас его аферы, едва взглянув на документы.    «Надо будет подчистить», — придумывал, как скрыть преступления, губернатор.   От господаря не ускользнуло, с каким волнением альфа на мгновение задумался о чём-то своём. Король убедился, что непременно прикажет наместнику проверить по первости не бумажки, а действительный ход дел.     — Скажете ли что-то ещё? — хоть господарю и не было положено опускаться до склок, но оставить без внимания выпад губернатора он не мог. Губернатор помотал головой виновато и не смотрел боле на короля.   — В приёмной вы были более расположены к разговорам, господин губернатор.   «Бог миловал не сказать вслух про игрушку», — губернатор принялся искать дрожащей рукою в кармане платочек, дабы отереть изошедшее потом лицо. Арсений довольствовался произведённым эффектом. Одна лишь отставка была здесь великою милостью, оттого хотелось дождаться вердикта наместника. «Оставлю тебя тут, да и письма под перлюстрацию», — по одному только виду губернатора с лёгкостью читался замысел о сокрытии преступлений, оттого предугадать всяческие шаги его отступления сделалось слишком простою задачей. Арсений вернулся к делам:    — Сколько погибших?   Губернатор громко втянул носом воздух.   — Семьдесят человек, Ваше Величество, и скотины сто голов.   — И значит уцелели всего двадцать… — король откинулся на спинку кресла, по-прежнему красное донельзя лицо губернатора.   Тот поджал губу.   — Всем обеспечьте в столице кров и еду, — Арсений покачал головой, — после распорядитесь о переселении.   Губернатор закивал горячо, роняя капли пота на воротник.           — Будет сделано, Ваше Величество, всё будет.   Государь собрался было проститься, но вдруг посмотрел снова на губернатора:   — Готовы ли списки жителей деревни?   — Ещё составляем, Ваше Величество, пока можем доложить о количестве дворов…   — Нет… — отмахнулся король, мельтешение губернатора его раздражало, — как будут списки, мне на стол.   Губернатор закивал пуще прежнего.      «Я хочу знать, кто ты такой», — хмыкнул Арсений.     — А теперь вы можете быть свободны, господин губернатор, — король не поднял взгляда на губернатора.   Тот откланялся королю и тотчас скрылся. Дверь хлопнула громче обычного.  

***

Тошка проснулся и сморщился. Ресницы слиплись от слёз, а щеки горели.   Мальчонка простонал и сквозь силу разлепил глаза. Первое, что увидел омега был узорчатый потолок.   Омежка нахмурился и поднялся на локтях. Тоша оглядел комнату и охнул — он никогда не был в таких богато украшенных спальнях. Всюду красовалась деревянная с резными узорами мебель, окна занавешивали тяжёлые бархатные портьеры, а вдоль стен растянулись в золочёных рамах полотна с причудливыми пейзажами, каких омега никогда не видал.   «Должно быть, барский дом», — Тоша смутился, решив, что лучше уйти — вдруг хозяин разозлится, что он залежался в господской постели.   Стоило Антону свесить ноги с кровати, как в комнату зашли двое служек. Они ворковали между собой, раскладывали чистые вещи и тихонько хихикали, казалось, совсем не заметив случайного гостя.   — А где барин? — решился спросить Тоша.   Слуги отвлеклись от работы и поглядели на найдёныша изумлённо.    — Барин? — один переспросил шёпотом другого.     — Ежели вы желаете справиться о Его Величестве, то знать о королевских планах нам не велено, — вздёрнул нос старший омега и принялся за работу.   Антоша опешил:   «Как Его Величество!».   — Это что, сам король? Меня?   Тоша подскочил на кровати, ероша от волнения волосы.   Служки захихикали громче, дивясь глупости новой королевской пассии.   — Вот уже и до блаженных дошёл, — осклабился младший слуга.   — Эй! — возмутился Антон, — Я не блаженный! И… и я не знал!    Тоша засмущался донельзя, не зная, как быть.   — Лучше скажите, что мне делать?             Слуги загоготали.   — Больше, чем на одну ночь, такого дурачка как ты государь явно не оставит, так что можешь смело собираться домой, — отрезал с гордым видом младший служка.   — Но, мой тебе совет, — вдруг повернулся к нему взрослый омега, — попроси на прощание у короля подарок, одёжку новую или денег пачку, не зря же ты для него старался.           Антон охнул, прикрыв рот ладонью.           — Я… я не был с ним… в… — Тоша смутился совсем, — в постели…   — А ты где сидишь? — рассмеялся во весь голос старший слуга, — Совсем что ли полоумный!   — Где он только его нашёл? В богадельне что ли? — спросил служка.   — Не в богадельне! — воскликнул зло Тоша, — Я из деревни! В школе учился и даже читать умею!   — Ох, читать умеет! Ну за такие-то умения и берут в королевскую постель, — открыто хохотали слуги.   Тоша рыкнул от злости и спрыгнул с кровати. Оглядевшись по сторонам, омега вдруг вспомнил, что утопил свои башмаки ещё там, в хате, а мокрую одежду у него тут же забрали в ванной.   «Ну ничего, так пойду!» — омега зашагал босиком к двери, как вдруг та отворилась и на пороге появился Арсений.   Взгляд альфы лучился теплом.    — Здравствуй, солнышко, — не успел Тоша ответить, как крепкие руки тут же подхватили его и снова усадили в кровать, — Чего так переполошился? Сейчас перекусим и померяем твою новую одёжку, а то негоже только в рубашке ходить.   Служки притихли в углу, глядя как ластится к омеге господарь.   —  Я… Я не могу, — отпрянул омега, — бесконечно благодарен вам, Ваше Величество, что спасли меня, но всё это слишком большая честь для меня.   Брови альфы взмыли вверх:   «С чего это он?».   — Малыш, ты чего? — Арсений потянулся к нежному плечику, но омежка вскочил и поклонился неловко, запутавшись в собственных ножках.   — Ваше Величество, благодарен вам за вашу доброту, но мне надо идти… домой… слишком большая честь… — Тошка попятился назад, путаясь в распашонке.   Ниоткуда взявшаяся строптивость омеги сперва позабавила господаря, но теперь начала раздражать. Глаза альфы хищно блеснули.   — Ты останешься здесь, — тон короля сменился так резко, что Антоша с испугу осел на пол.   — Ишь чего навыдумывал! — ухмыльнулся Арсений, — Я хочу тебя видеть здесь, и этим всё сказано. Ни одного возражения, чтобы не долетало больше до моих ушей, ясно?   — Яс-сно, — запнулся омега.   — Ну вот и славно, — Арсений поднял малыша на кровать и присел подле него, — Куда же ты сейчас пойдёшь, маленький, — альфа огладил бережно непослушные кудряшки.   Малыш тряхнул головой, не зная, подаваться ли навстречу альфьим рукам или ёжиться, защищаться. Всякие мысли о своём новом житье вытесняло предчувствие, осевшее липким холодным страхом под кожей.   — Они же ум-мерли, д-да? — Антон глотнул слёзы.   — Кто они, малыш?   — Т-тят-тен-ньк-ка и братц-цы… — омега заплакал навзрыд.   — Ну, ну, омежечка, — Арсений взял ледяные ручки Антоши в свои, — скажи мне, как тебя зовут, и тогда нам будет проще найти твою семью.   — Ант-то-ша, — освободил одну руку омега и утёр слёзку.   — Антоша, — заулыбался король и огладил горячей ладонью мокрые щёки, — а по фамилии как зовёшься?   — Шастун-нов, — вздохнул Тошка, — по бат-тюшк-ке Андре-евич.           — Вот значит, Антон Андреевич, — закивал Арсений, — я сделаю всё, чтобы узнать, где твой тятенька.   — И братц-цы, — потёр глаза омега.   — И братцы, — господарь огладил тонкую спинку Антоши, и тот выпрямился невольно, — а сколько братцев?   — Т-трое, — смотрел на свои дрожащие пальцы омега.   — Я всё узнаю, всё-всё.   Арсений вдруг повернулся к окну и заметил застывших, словно восковые фигурки, служек.   — А вы что здесь забыли? А ну пошли вон, после доделаете, — махнул рукой господарь, и омеги тут же отмерли и заторопились к двери, пряча пристыженные физиономии.   — Они же ум-мерли, д-да? — повторил омега сквозь слёзы.   Тошка глянул в голубые глаза короля с величайшей надеждой, будто Арсений мог передать ему такую нужную и безвременно потерянную искорку отеческого тепла, светлую весточку о благом конце.   Альфа выдохнул, прочитав этот взгляд.   — Надо покушать, Антоша, — Арсений потянулся за колокольчиком и велел справиться о полднике.  

***

— Ваше Величество, списки составлены, — поклонился секретарь, кладя на стол королю папку.   — Благодарю, — быстро ответил господарь, оторвавшись от писем.   Арсений ловко развязал нитку и достал бумаги.    «И где же ты?» — глаза короля заскользили по строкам.   Дойдя до буквы «Ш», король остановился, вчитываясь.    «Шастунов Владислав Михайлович, омега, 1883 года рождения, неграмотен, вдовец, имеет четверых сыновей, ткацких дел мастер, — читал господарь, — супруг: Шастунов Андрей Андреевич, альфа, 1880 года рождения, сельский староста, — Арсений повёл бровью, — кузнечных дел мастер, грамотен, убит на войне, 3 сентября 1914, место смерти: г. Львов».   Король перевернул лист и вздохнул, ища Тошку:   «Шастунов Алексей Андреевич, 1904 года рождения, омега, грамотен, сосватан, ткацких дел мастер», — Арсений удивился грамотности крестьянских детей.   Наконец взгляд упал на долгожданную строчку:   «Шастунов Антон Андреевич, 1907 года рождения, омега, грамотен, незамужний, гончар», — господарь ухмыльнулся тому, как пренебрёг семейным делом Антон.   «Значит шестнадцати лет отроду, а на вид совсем малец, — вздохнул альфа и закинул ногу за ногу, — умильно».   Вдруг король вспомнил, как омега слёзно просил найти его братцев. Если один нашёлся в списке тут же, то двоих, очевидно, замужних, пришлось бы ещё поискать.   — Найди мне здесь двоих омег в домужестве Шастуновых, — Арсений передал списки секретарю, а сам вернулся к письмам.   Тот посмотрел на господаря с интересом, очевидно, сообразив, что речь идёт о родственниках его найдёныша, но виду не подал.   Через пару минут тишину прервал вкрадчивый голос секретаря:   — Ваше Величество, нашёл, — альфа осторожно разложил перед господарем бумаги, указав на две отметки возле фамилий.   «Хвастунов (в домуж. Шастунов) Михаил Андреевич, 1902 года рождения, омега, грамотен, ткацких дел мастер, — Арсений поглядел ниже, — Добронравов (в домуж. Шастунов) Василий Андреевич, 1903 года рождения, омега, грамотен, ткацких дел мастер», — прочёл быстро Арсений.   — Благодарю, на сегодня можете быть…   Не успел господарь закончить, как на пороге появился слуга.   — Ваше Величество, списки выживших составили, — юный альфа поклонился, подав секретарю документы.   — А ну давайте сюда, — кивнул Арсений, в ожидании чуть приподнявшись.   На стол тут же легла новая папка.   Арсений быстро распечатал конверт, достав списки. Король пробежался глазами по фамилиям, но Шастуновых не нашёл.    — Ваше Величество, — подал голос юный альфа, — на оборотной стороне перечень пропавших без вести. Остальные жители погибли, их пока расписываем.   На оборотной стороне из Шастуновых были лишь Добронравов Василий и Антоша, остальные, очевидно, погибли.   Альфа вдохнул громко и прикусил губу.   — Как будут списки погибших, мне на стол, — Арсений подпёр голову кулаком и потянулся за папиросой, — И проверьте ещё раз Шастуновых, вдруг обознались.   Слуга и секретарь кивнули точь-в-точь, уже намереваясь идти, как вдруг король спохватился:   — Ах, да, — потёр лоб господарь, — Антон Шастунов найден, живой, — Арсений улыбнулся уголком губ, поправив бумаги, — так что перепишите его.    Альфы вновь закивали.   — Будет сделано, Ваше Величество!   — Теперь свободны, — потянулся к портсигару король.   За секретарём и слугой скрипнула слабо дверь. Арсений поджёг папиросу.    Король откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, проговорив по слогам:   — Жи-вой.