Королевская двойня

      Несмотря на то, что с шестнадцати лет с удовольствием вёл чрезвычайно активную светскую жизнь, Рабастан Лестрейндж ненавидел сборы в канун мероприятия.       Ему откровенно претила сама мысль о том, что нужно потратить не один день на подбор соответствующего случаю подарка или милого сувенира для хозяев дома, а потом ещё первую половину дня празднества – на выбор приличествующего наряда. Притом в их семье весь процесс сопровождался какой-то мелочной беготнёй и такой безумной суетой, словно всё поместье вдруг заходило ходуном, и больше всего Рабастану хотелось спрятаться ото всех в собственной комнате и не выходить до тех пор, пока тайфун не уляжется.       Сегодняшний день, впрочем, представлял собой приятное исключение из целой череды помолвок, свадеб, новоселий, похорон и юбилеев, и теперь Рабастан, стоя перед зеркалом в спальне, примерял по одному подаваемые домовиком галстуки, прикидывая, какой из них лучше всего подходит к новому, только от портного, костюму и мантии сливочно-белого шёлка.       – Наш милый Басти... – насмешливо раздалось со стороны двойных дверей. – Такой старательный и педантичный во всём.       Бросив беглый взгляд сквозь отражение, Рабастан не стал прерывать своего занятия.       Несмотря на более чем привлекательную по скромной оценке Рабастана внешность, переносить присутствие Беллатрикс было почти что физически невыносимо. Казалось, будто от одного её появления любая комната в доме тут же заполнялась густым серым туманом, так что даже дышать становилось тяжело. Среди прочего она была назойлива – буквально это означало, что её не останавливали даже закрытые двери и ясно выраженная просьба не входить в личные комнаты домочадцев, среди которых был и он сам. Рабастан не склонен был к излишнему драматизму, но иногда он совершенно серьёзно раздумывал о том, не лучше ли было брату остаться холостяком, чем приводить в дом это Мерлиново наказание.       Конечно, их с Родольфусом отношения были не настолько близкими, чтобы он позволил себе давать советы – сказывалась двенадцатилетняя разница в возрасте и некоторые особенности воспитания, но, оценивая брак брата и Беллатрикс с субъективной точки зрения, он вынужден был признать этот прожект провальным по всем фронтам. Детей они до сих пор не прижили, редко появлялись в обществе вместе и вообще зачастую вели себя так, будто являются не супругами, а не слишком добросердечными соседями, что без удовольствия отметили уже все домочадцы. Старшая миссис Лестрейндж была единственной, кто позволял себе высказываться по поводу невестки открыто и без боязни, и Рабастан, хоть и предпочитал не лезть в женские дрязги, был в глубине души с матерью полностью согласен.       Как он и предполагал, теперь она вовсе не планировала уходить просто так, а наоборот, вошла, хотя никто её не приглашал, прошлась по комнате, шурша подолом о пушистый ковёр, выглянула из окна, после чего опустилась на стоявшую под подоконником кушетку и пожаловалась:       – Мне скучно.       После такого объявления поостеречься стоило всем ныне живущим, и Рабастан, мысленно попросил помощи у всех известных ему святых и Мерлина, напомнил:       – Не думаю, Беллатрикс, что мой брат одобрит твоё нахождение здесь.       Сослаться на Родольфуса было всё равно, что послать заклинание в воздух, но у Рабастана не было иного повода, чтобы отделаться от весьма обременительного общества невестки. Даже находясь в весьма благодушном настроении, Беллатрикс продолжала источать яд в количествах, которые не так просто было вынести. Приструнить её мог, пожалуй, лишь свёкор, но каждый раз прятаться за спиной отца Рабастану не позволяли честь и достоинство. В конце концов, он давно уже вышел из того возраста, когда принято просить заступничества у старших.       Сознавая собственное стратегическое преимущество, Беллатрикс вольготно устроилась на кушетке и, опираясь локтем о высокую шёлковую спинку, издевательски пропела:       – Зря прихорашиваешься. В доме на площади Гриммо сегодня будет столько женихов, что до тебя и очередь не дойдёт.       – Если ты думаешь, что я буду терпеливо дожидаться, пока до меня дойдёт очередь, - передразнил он, не оборачиваясь, - то ты плохо меня знаешь. К тому же, у меня есть значительное преимущество перед прочими претендентами на внимание Капеллы. Если мы говорим об одном и том же, конечно.       Последнюю фразу он прибавил совершенно бездумно, просто озвучивая собственные мысли, уже не первую неделю вертевшиеся в голове, но Беллатрикс за неловкую формулировку неожиданно ухватилась и, оскалив зубы в подобии улыбки, осведомилась:       – Ты о вашей милой переписке? Брось, ты же это не всерьёз. Неужели ты думаешь, Рабастан, что письма и комплименты способны завоевать женщину? – поинтересовалась она, поигрывая в воздухе кроваво-красным маникюром.       – Женщины бывают разными, - напомнил он и, хотя изначально вовсе не собирался этого делать, обернулся, глядя на Беллатрикс с тщательно скрываемым раздражением. – Надо полагать, тебя бы подобное не впечатлило, однако вы с Капеллой отличаетесь настолько, что я даже не могу тебе это описать.       Судя по тому, как просветлело её лицо, она услышала ровно то, что хотела, и Рабастан внутренне чертыхнулся, проклиная собственную некстати обострившуюся словоохотливость на чём свет стоит.       Отослав домовика прочь, он отвернулся от зеркала, и Беллатрикс, забросив ногу на ногу, пропела:       – Ах, это милое возвеличивание предмета обожания... Думаю, я могла бы тебе помочь, - внезапно предложила она и вытянула губы вперёд так, словно собиралась поцеловать воздух: – По-родственному.       Бесполезно было её игнорировать – это способ Рабастан давно уже забраковал как нерабочий, – поэтому сейчас он, неимоверным усилием удерживая себя в рамках, отложил галстук, взял с трюмо другой и прохладным тоном ответил:       – Я едва ли нуждаюсь в твоём пособничестве, Беллатрикс.       – Как знать. – Она безразлично пожала плечами, не обращая внимания на то, что воротник платья распахнулся куда шире того, чем предписывали правила приличия. – Те Блэки никогда не были сговорчивыми, да и сама Капелла – крепкий орешек.       – Спасибо, я в курсе, - отозвался Рабастан с учтивым кивком, как никогда ясно чувствуя, что его терпение на исходе. – Разве тебе не пора собираться? Отец будет недоволен, если по твоей вине нам придётся опоздать на праздник.       На этот раз она намёк, по счастью, поняла и удалилась, напоследок взметнув пышные юбки и оставив в воздухе шлейф тяжёлых перечных духов. Взмахом палочки распахнув окно, Рабастан снова отвернулся к зеркалу и поправил узел галстука так, чтобы не душил, но и не болтался узорчатой петлёй вокруг шеи. Что бы ни говорила Беллатрикс, а его усилия не напрасны, и Капелла, как девушка с тонким вкусом и врождённым чувством прекрасного, их непременно оценит. Тем более, подумал он не без тщеславия, что на его стороне далеко не только приятная внешность.       До самого времени отправления ему посчастливилось больше не встречаться с невесткой, поэтому, вслед за родителями шагнув в камин, Рабастан ощущал небывалый подъём и радостное волнение. Теперь уже никто и ничто не могло помешать ему наслаждаться обществом Капеллы, которую он заметил сразу же, стоило отряхнуть мантию от золы и поздороваться со старшими Блэками.       Как прелестно невинна она была, держа под руку старшего брата, пока сходила по ступеням навстречу гостям... Впрочем, стоило их взглядам пересечься, лицо её приобрело лукавое и даже шаловливое выражение, и причина обнаружилась тут же, не отходя от камина.       – Рабастан! Рада приветствовать тебя, милый друг.       Такое обращение вполне укладывалось в рамки договорённости, которой они достигли, когда виделись в последний раз, но начисто противоречило здравому смыслу, и Рабастан по достоинству оценил остроту, склонившись к её руке.       – Счастлив видеть, Капелла.       В гостях недостатка не было – кажется, присутствовала половина факультета Слизерин, включая родителей и ближайших родственников избранных студентов, а кроме того некоторые преподаватели, так что скоро Рабастана потеснил появившийся из камина профессор Слизнорт. Он, однако, не расстроился, понимая, что своё время ещё получит и без внимания точно не останется.       Он понятия об этом не имел, но примерно те же мысли занимали и Капеллу, которая на протяжении всего приёма и торжественного ужина то и дело принималась пересчитывать гостей по головам, но каждый раз сбивалась и в конце концов оставила это бесполезное и утомительное занятие.       Приглашение отправили и Эвану, но он сослался на болезнь и отдарился справочником по древней шотландской ритуалистике, от которого Регулус пришёл в неописуемый восторг. Поразмыслив, Капелла решила, что это к лучшему, поскольку она не знала, как стоит вести себя с Розье после того, как она фактически поставила ему ультиматум. Впрочем, когда она в одном из писем поделилась собственным беспокойством с Рене, тот в свойственной ему чуть безалаберной манере заверил, что шер ами Эван просто вредничает и совсем скоро сменит гнев на милость. Такому обещанию хотелось верить, и Капелла постепенно успокоилась.       Нотты тоже были приглашены, в отличие от Бёрков, и Электра сейчас заливисто хохотала над шутками Альфарда, взявшего на себя роль негласного распорядителя торжества. Окинув взглядом толпу обступивших дядюшку девиц, дружно в восторге красневших над его остротами, Капелла с улыбкой покачала головой и, толкнув стеклённую дверь, спустилась по лестнице и вышла в сад.       Фонтаны запустили ещё на прошлой неделе, и теперь весь розарий был наполнен звонким переплеском, на который она и пошла, оказавшись, в конце концов, перед скульптурной группой, окружённой сплетением сверкающих струй. Звуки праздника сюда не долетали, и она постояла немного в тишине, чтобы утих гул в голове, а затем и вовсе присела на край фонтанной чаши, стянув перчатку и подставив голую ладонь под нежную прохладу.       Здесь было хорошо, и Капелла машинально отметила, что, когда у неё будет свой собственный дом, там тоже стоит построить фонтан – не такой шикарный, конечно, но непременно, чтобы поздней весной и летом можно было устроиться в беседке рядом и наслаждаться сверканием воды из прохладной тени.       – Опять норовишь укрыться от обезумевшей толпы?       Она обернулась, скромно улыбнувшись в ответ, и Рабастан, подойдя, ласково укорил:       – Стыдно скрывать такое сокровище за семью печатями.       - Я ценю уединение, - напомнила Капелла, но прикинула, что со стороны это звучит не очень-то вежливо, и милостиво позволила: – Но ты можешь остаться.       Благодарно кивнув, он присел рядом, огляделся, словно до сих пор здесь не бывал, и, повернувшись к Капелле, спросил:       – Ты помогала матери с обустройством?       Он разговаривал с ней так, будто она была ребёнком, и она, отвечая, чуть наморщила нос в плохо скрываемом расстройстве:       – Едва-едва. Большая часть сада была разбита и облагорожена ещё до моего рождения, так что мне остаётся только оказывать посильную помощь в поддержании порядка.       Вполне удовлетворившись такой формулировкой, Рабастан помолчал.       – Что ты планируешь этим летом? – спросил он, досадуя, что приходится говорить обо всякой несущественной чуши, дабы соблюсти приличия.       Всерьёз задумавшись, Капелла, наконец, пожала плечами:       – Нужно обсудить это с матушкой. Надо думать, она не даст мне заскучать, - прибавила она с улыбкой и смущённо опустила ресницы. – Не удивлюсь, если она уже подбирает фасоны платьев для выпускного бала – год будет непростой.       Припомнив то время, когда сам сдавал экзамены Ж.А.Б.А., Рабастан криво усмехнулся и оценил – нарочито нейтрально, чтобы не пугать её зазря:       – Это чудесная пора. Хотя свой выпускной я до сих пор не могу вспоминать без дрожи сожаления, - прибавил он справедливости ради и тут же переключился на тему куда более светскую, а потому гораздо более приятную, чем экзамены и мелкая школьная возня: – А как же помолвка Люциуса и Нарциссы?       – Разумеется, - откликнулась Капелла с плохо скрываемым возмущением, так что её лицо даже слегка порозовело из-за незаслуженного подозрения. – Я ни за что не позволю себе пропустить такое событие. Моя бедная кузина и так все себя из-за того, что помолвку пришлось перенести.       Последнюю фразу она прибавила очень странным тоном, в котором, тем не менее, Рабастану явственно послышался сарказм, и ему это понравилось. Самой замечательной чертой Капеллы было то, что, крепко держа себя в узде точно так, как учила строгая матушка, она всё же не была забитой простушкой и мнение своё высказывала вполне конкретно – пусть не всегда словами, но полунамёки и тон, которым она говорила, были неизменно весьма доходчивыми.       Забросив ногу на ногу, он сорвал и смял в пальцах крохотный белоснежный цветок вьюнка, пробившегося сквозь щель между плитами в бортике фонтана.       – Да, я кое-что такое слышал из её уст, - признался он, - когда она навещала Беллатрикс.       Чуть склонив голову, Капелла искренне попросила:       – Прости за это. Представляю, что ты мог услышать. Иногда Нарцисса бывает совершенно несносна, - прибавила она, бросив короткий взгляд на окна оставшегося позади дома, чутьём вычисляя, за каким из них сейчас раздаётся нарочито звонкий смех кузины.       Рабастан в ответ лишь пожал плечами, после чего заметил с поистине королевским великодушием:       – Это чуть ли не непременное свойство любой хорошенькой девушки, - но, помолчав немного, всё же прибавил с мягкой улыбкой: – Кажется, ты – чуть ли не единственное исключение, известное мне.       – Ты мне льстишь, - дежурно откликнулась Капелла, и он заинтересовался, с непонятным ей азартом задав новый уточняющий вопрос:       – Так ты с этим согласна? Выходит, тебе в самом деле не свойственны капризы?       Сама Капелла за собой такого не замечала, ведь для неё любая причуда была обоснована и вызвана острой необходимостью, внутренней или внешней, но сказать об этом Лестрейнджу она не могла, поэтому скромно откликнулась:       – Со стороны это должны быть заметнее.       Рабастану её ответ понравился, если судить по тому, что он не спешил вернуться в дом, а наоборот подсел ближе. Он склонился к ней и был теперь так близко, что Капелла ощущала его дыхание на собственных губах. Ситуация была рискованная, как ни крути, потому что их было прекрасно видно из окон дома и кто знает, кто сейчас был по ту сторону этих окон, но Капелла чувствовала, как силы к сопротивлению медленно покидают её.       От Рабастана пахло шоколадом, который подавали за столом в качестве десерта.       – Я дорого бы заплатил, чтобы иметь возможность неотрывно наблюдать за тобой, - прошептал он, и тут в голове у Капеллы что-то щёлкнуло, будто встала на место недостающая часть головоломки.       – Рабастан... – окликнула она, и он в ответ издал глубокий горловой звук, показывая, что слушает, однако и не подумал отстраниться. – Что бы ты ни задумал, я не давала разрешения.       С коротким вздохом он отодвинулся на предписанное этикетом расстояние, однако отчего-то вовсе не выглядел при этом разочарованным и оценил:       – Ты в самом деле удивительная.       Не сразу, но Капелла догадалась, что это была своеобразная проверка того, насколько далеко можно зайти, и, кажется, её она выдержала с честью. Ей не слишком нравилась идея того, что её испытывают, однако без этого было не обойтись – так она, по крайней мере, считала, поскольку опереться на собственный опыт в этой области пока что не могла. Не у Беллатрикс же интересоваться, в самом деле...       Списывая бросившуюся в лицо кровь на светившее с небосвода солнце, она мягко возразила:       – Вовсе я не такая. Просто я не хочу связывать себя обещаниями, которые не смогу выполнить. Это было бы нечестно в первую очередь по отношению к тебе.       Потерев подбородок пальцами, Рабастан с любопытством взглянул на неё, после чего спросил:       – Стоит ли понимать это так, что ты всем сердцем ратуешь за честность? – и Капелла подтвердила:       – В большинстве вопросов.       Повернувшись к ней лицом, он некоторое время словно приглядывался к Капелле под каким-то новым углом, так что она от смущения не знала, куда девать глаза, но в конце концов, когда пауза затянулась дольше всех мыслимых пределов, он задал очередной, самый важный вопрос:       – Тогда дай мне свой честный ответ – что ты думаешь о том, чтобы в отдалённой перспективе стать моей невестой, а затем женой?       У Капеллы от духоты и волнения закружилась голова. Она никак не ожидала такого вопроса именно сегодня и теперь попросту не знала, как следует отвечать, и Рабастан, видя её растерянность, немного виноватым тоном пояснил:       – Я мог бы ещё раз спросить об этом твоего отца, но прежде мне интересно услышать твоё мнение. Ведь я собираюсь просить руки твоей, а не мистера Блэка, Капелла.       Её имя он произносил с каким-то особым придыханием, словно никак не мог распробовать его на вкус, и она покраснела ещё сильнее, хотя до сих пор считала, что это невозможно. Вколоченные в голову правила этикета требовали сейчас же прекратить этот провокационный разговор, встать и уйти, сослаться на тысячу неотложных дел, упасть в обморок, в конце-то концов – но Рабастан просил о честности, и Капелла не понимала, как может соврать ему в таком важном вопросе, который мог и скорее всего определял её собственное будущее.       – Мне приятно твоё общество, - призналась она, борясь с искушением откусить себе язык. – Пока это всё, что я могу сказать.       В лице Рабастана, когда она отважилась взглянуть на него, не было ни укора, ни грусти. Неизвестно, на какой ответ он в глубине души рассчитывал, но сейчас он просто смотрел на Капеллу, улыбаясь и изредка чуть приметно качая головой, словно никак не мог поверить в то, что видит своими глазами.       – Какое ты ещё дитя... И это изумительно, - прибавил он прежде, чем Капелла успела возмутиться.       Остаток вечера она раздумывала, как бы вызвать мать на откровенную беседу, не привлекая внимания мужчин, но перед сном, когда Капелла уже была в постели, миссис Блэк сама пришла к ней в комнату и завела разговор о Лестрейндже.       О попытке Рабастана её поцеловать Капелла рассказывать предусмотрительно не стала, решив для начала обсудить всё с Электрой, но вот об остальном поведала без утайки, и миссис Блэк задумалась, но не удивилась.       – Стоило ожидать чего-то подобного, - оценила она с коротким вздохом, после чего усмехнулась: – Однако, наглости и напора ему не занимать.       – Это верно, - согласилась Капелла, подперев щёку изогнутым запястьем.       Ненадолго в спальне, озаряемой лишь светом ночника, воцарилась уютная тишина, в продолжение которой каждая из них думала о своём, но, наконец, Капелла тихо окликнула:       – Мама... А как получилось так, что ты полюбила отца?       – Как же мне было его не полюбить? – чуть слышно хмыкнула миссис Блэк. – Он ведь просто не давал мне прохода, негодник.       Капелла улыбнулась, прекрасно понимая, что в каждой шутке содержится лишь доля шутки, и мать, пройдясь ласкающими пальцами по кромке одеяла, укрывшего ей колени, с задумчивой улыбкой произнесла:       – Ваш отец всегда умел добиваться поставленных целей и сейчас своего не упустит. Наверное, уже тогда Орион был единственным, кто меня по-настоящему понимал... Звучит несколько высокопарно, не так ли? – уточнила она, приподняв бровь.       – Вовсе нет, - поспешила возразить Капелла. – Просто ты так редко про это рассказываешь... А мне интересно.       Она не планировала, чтобы это звучало, как упрёк, и миссис Блэк не оскорбилась, чуть приметно кивнув в знак согласия.       – Пожалуй, сейчас самое время, - признала она и вновь коротко вздохнула. – Если у тебя возникнут вопросы на ту же тему, ты можешь обсудить их со мной. Уверена, у тебя нет недостатка в подругах, но совет матери будет всё же надёжнее.       – Спасибо... – поблагодарила Капелла, чувствуя, как в груди разливается колкое тепло, и тут же азартно выпалила: – Расскажи ещё!       Понимая, что попалась в ловушку, миссис Блэк бросила взгляд на стоявшие в углу спальни часы, но не стала отпираться и спросила:       – Что ты хочешь узнать?       – Как вам с папой удалось добиться своего? – выдохнула Капелла, не скрывая собственного восторга, и объяснила: – Бабушка Мелания рассказывала, что дедушка Арктурус сначала не разрешал вам жениться.       Странно, но миссис Блэк вдруг замялась.       – А вот об этом я расскажу тебе, когда ты сама будешь выходить замуж, - ушла она от ответа и, поправив дочери одеяло, пожелала: – Спи, милая, тебе завтра рано вставать.       – Доброй ночи, мама.       Однако, стоило погасить свет, сон с Капеллы как рукой сняло. Голова её была забита мыслями о Рабастане.       Он был, конечно, красив, и она могла без труда представить, как позволяет себя поцеловать. Но она не желала этого всем сердцем и вообще смутно представляла, как вести себя потом, когда поцелуи закончатся и настанет пора что-то говорить.       Однако, если рассматривать произошедшее как очередное приключение, всё прошло не так уж плохо, и Капелла даже позволила себе усмехнуться, но почти тут же поскучнела и снова уставилась в окно, на колышущиеся за стеклом розовые ветки.       К сожалению, рассуждать приходилось серьёзно, потому что подобные «приключения» были слишком опасны для репутации любой девушки, тем более её собственной. Конечно, до сих пор Капелла не давала повода, но если только поползут слухи... Нет, с Лестрейнджем стоило вести себя осторожнее, будь он хоть тысячу раз красавчиком. Как бы хорошо он ни целовался – в этом Капелла отчего-то не сомневалась, хотя сама не могла объяснить, в чём крылись истоки её уверенности.       В конце концов она до того себя замучила, что кликнула Топси и попросила зелье Сна без снов. Пригубив у самого края лафитника, она опустилась на подушки и теперь уже быстро провалилась в неспокойный, но крепкий сон.

***

      Закончилась весна, пришло лето, а это означало наступление поры экзаменов и очень большой нервотрёпки для всех студентов, особенно пяти- и семикурсников. И если Сириусу и Капелле главные экзамены предстояли только в следующем году, то Регулус с головой окунулся в сдачу С.О.В., так что двойняшкам только и оставалось, что пожалеть младшего брата.       Бедняга похудел настолько, что проступившими скулами можно было порезаться, а тени под глазами ненамного отличались от заоконной черноты, потому что встречались они теперь в основном по ночам, когда Регулус выползал из библиотеки.       Конечно, Капелла очень сильно беспокоилась за него, но в числе пострадавших от системы магического образования был не один Регулус. Незадолго перед экзаменом по зельеварению Агнес попала в Больничное крыло с переутомлением, так что в спальне они снова были втроём, что пришлось весьма кстати, поскольку теперь можно было сплетничать всласть, не боясь осуждения и перепадов настроения Айрин.       Поводов было предостаточно – письма из Нью-Касла носили теперь уже стаи сов, и каждое новое послание тут же подвергалось подробнейшему анализу советом экспертов, в котором помимо самой Капеллы состояли также Айрин и Электра.       Так было и сегодня: Капелла, растянувшись на собственной кровати, зачитывала вслух избранные моменты из письма Рабастана, а подруги, предварительно посовещавшись, выносили вердикт касательно того, как стоит трактовать тот или иной пассаж.       – «Моя основная потребность – знать, что с тобой всё хорошо», - процитировала Капелла, и Айрин удивлённо вскинула точёные бровки:       – Мерлин всемогущий... Он что же, серьёзно влюблён?       Капелла ответила подруге взглядом, полным скепсиса и недоверия. Представить себе Рабастана пылко влюблённым вроде тех, что описывали в романах, не получалось даже при большом желании, какового у Капеллы и не было. Трезвым умом она понимала, что для романтики такого толка Рабастан Лестрейндж слишком саркастичен и прямолинеен, однако она вовсе не считала это недостатком. Быть может, и хорошо, когда мужчина не витает в облаках, а смотрит на окружающий мир и людей трезво.       Впрочем, втолковывать это всё Айрин, которая воспринимала каждодневную действительность сквозь розовые очки с толстыми стёклами, она не собиралась из простой боязни испортить отношения.       Электра, которая сидела рядом с ней на постели, накрутила локон на палец и задумчиво пробормотала:       – Скорее похоже на то, что ты ему приглянулась, и он желает удостовериться, что ты не сорвёшься с крючка в самый ответственный момент.       С этой версией Капелла была согласна куда больше, чем с озвученной Айрин, вот только звучала она совершенно не романтично. Со стороны всё выглядело так, словно между её семьёй и Лестрейнджами планировалась очередная сделка на довольно крупную сумму, и Рабастан просто-напросто хотел гарантий, так что на мгновение ей стало очень грустно.       Заметив это, Электра осторожно опустила ладонь ей на спину и окликнула:       – Это не то, чего ты ожидала, верно?       – Не вполне, - ответила Капелла, скользя взглядом по ровным строчкам. – До сих пор мне казалось, что я искренне интересую его.       – Одно другому не мешает, - заметила Айрин, втирая в щёки мазь против морщин, и Электра её поддержала:       – Вот именно. Так что не руби с плеча, милая, и подожди хотя бы до конца учебного года, - посоветовала она, прибавив с чуть приметной усмешкой: – Уверена, он себя ещё проявит.       Оставалось только догадываться, что именно она имела в виду, но поинтересоваться подробностями Капелла не пожелала, опасаясь, что тогда всё запутается ещё больше.       Наклонившись так, что её расплетённые светлые волосы почти полностью заслонили расстеленный на покрывале пергамент с письмом, Электра от всего сердца тихо попросила:       – Не расстраивайся. Вот увидишь, всё разрешится самым неожиданным образом и окажется совсем просто.       – О да, несомненно, - огрызнулась Капелла в том же доверительном тоне. – Не считая того незначительного факта, что в меня, кажется, влюбился Римус Люпин.       – Что?..       Электра удивлённо хлопнула ресницами и покосилась на Айрин, которая, кажется, только что обнаружила у себя на виске седой волос и этого тихого обмена репликами не услышала. Однако задать уточняющий вопрос она не успела, потому что дверь после короткого стука открылась, и в спальню шагнула Вивьен.       – Я не испытываю удовольствия от твоего присутствия здесь, Кларк, - честно призналась Капелла, подтягивая колени и садясь на кровати, но Вивьен и не подумала уйти, очевидно распираемая изнутри какой-то потрясающей новостью.       – Вы ещё не слышали? – осведомилась она, входя в комнату и останавливаясь возле временно пустующей кровати Агнес. – О том, что натворила ваша дорогая соседка.       – Степлтон сейчас в Больничном крыле, - напомнила Электра. – Ты, как староста, могла бы знать об этом.       Не отреагировав на очевидную шпильку, Кларк приосанилась и, убедившись, что завладела всеобщим вниманием, на едином дыхании выпалила:       – Я только что разговаривала с Мередит Норрингтон с Когтеврана. Она была в Больничном крыле и слышала тако-о-ое...       Она выдержала красноречивую паузу, но прежде, чем у кого-то из девочек сдали нервы, сжалилась и объявила, чеканя каждый слог:       – Степлтон бе-ре-мен-на!       Короткий вздох сорвался с губ Капеллы и замер в воздухе, подхваченный Айрин, а Электра тем временем поинтересовалась:       – Как это возможно?       – Как-то да возможно, - равнодушно отозвалась Вивьен, явно довольная произведённым эффектом, и Айрин соскочила с собственной кровати и яростно зашипела:       – Я же говорила, что она куда-то уходит по ночам, а вы мне не верили!..       – Да-да, - подтвердила Кларк, с удовольствием кивая, после чего подняла в воздух руку с отставленным указательным пальцем и прибавила: – Но и это ещё не всё! Кто же предполагаемый отец, как вы считаете? Наш Энди Руквуд!       После этого в спальне надолго установилась звенящая тишина, во время которой каждая из девушек пыталась усвоить полученную информацию, как умела, но, наконец, Капелла, с величайшим трудом взяв себя в руки, пробормотала:       – Ты врёшь.       – А вот и нет! – воскликнула Вивьен и, кажется, жутко обиделась, что ей не верят. – Мередит сама слышала, как мадам Помфри говорила с МакГонагалл, а она ведь заместитель директора – конечно, это именно она должна разбираться с такими ужасными ситуациями! Представляю, что сейчас начнётся.       Последнюю фразу она выдохнула с таким кровожадным предвкушением, что Капеллу неукротимо замутило, и она, зажмурившись на секунду для прояснения сознания, приказала:       – Прочь.       – Что, прости?       – Пошла вон, - повторила она и поднялась на ноги. – Я не желаю выслушивать сплетни и видеть тебя в собственной спальне. Избавь меня от этого дешёвого театра.       По лицу Кларк пробежала тень, но она быстро справилась с собой и, скрестив руки на груди, ядовито уточнила:       – Что, будешь защищать эту беременную дуру? Быть может, ты сама как простушка Степлтон? А что, это многое бы объяснило, - прибавила она, задумчиво закатив глаза. – Например то, что ты... Ой, что ты делаешь?! Убери руки немедленно! Ай!       Но Электру было уже не остановить. Соскочив с кровати раньше, чем Капелла успела её удержать, она схватила Кларк за шиворот, вместе с тканью прихватив и изрядную часть волос, и потащила упирающуюся и истошно пищащую Вивьен к двери, в конце концов выпихнув старосту на лестницу.       – Пошла вон, дрянь, - прорычала она. – И не смей больше показываться в этой спальне, пока я тебе остатки волос не вырвала, Кларк!       Выпалив всё это с первобытной яростью, она захлопнула дверь у отдувающейся Кларк перед носом, однако не успела даже обернуться, как Капелла схватила её за локоть и впереди себя втолкнула в ванную комнату на глазах ошеломлённой Айрин.       – Думаешь, рукоприкладство останется безнаказанным? – осведомилась она, запирая за собой дверь и накладывая чары, чтобы в ванной не гуляло эхо. – Пусть с ней, Кларк может нести любую околесицу... Электра, да что с тобой?       Она словно не слышала и, на мгновение воздев глаза к бесконечно далёкому потолку, выпалила:       – Если бы ты только знала, Элл, как меня это всё бесит! Эти скорбные девы... Бесконечно берегут себя для брака, как будто только это определяет, кто и чего достоин!       Такие выпады были вовсе не в стиле Электры, и Капелла смущённо осеклась, привалившись поясницей к тумбе для полотенец и в конце концов беспомощно окликнув:       – Эл?       Она молчала, присев на бортик чугунной ванны и глядя на выстилавшую пол узорную плитку, но в конце концов подняла глаза и прошептала:       – Мне нужно тебе кое-что сказать.       Капелла поняла, что вот сейчас и откроется та причина, по которой Электра стала столь несдержанной в последнее время. В самом деле, с её подругой теперь частенько приключались внезапные перепады настроения, которые нельзя было списать на низкую оценку по нумерологии или неудачный день цикла.       – Я... – протянула она и тряхнула головой, так что волосы упали на лицо и тут же мягко спружинили, возвращаясь на привычное место. – Понимаешь, есть один мужчина... И мы с ним...       Капелла прерывисто вздохнула, враз обо всём догадавшись, и не смогла сдержать легчайшего укора:       – Электра... Но кто он? – тут же забеспокоилась она, тормоша подругу, будто впавшую в ступор. – Я его знаю?       Она в ответ лишь покачала головой:       – Я не могу тебе сказать. Он... он гораздо старше и я...       – Это к нему ты уходила тогда?       Она кивнула, и Капелла, не зная, что ещё подумать, решила сразу же выяснить всё, что могла.       – Он женат?       – Нет. Конечно, нет.       У Капеллы немного отлегло от сердца. То, что её подруга завела интрижку, пусть и весьма далеко зашедшую, было ещё полбеды, но, свяжись она с женатым мужчиной, дело могло принять куда более скверный оборот. Конечно, она не собиралась сплетничать за спиной Электры, но ничто не может оставаться тайным вечно, и рано или поздно даже самый тщательно оберегаемый секрет оказался бы на поверхности, и тогда кто знает, что стало бы с её дорогой подругой. Такой участи для бедной глупышки Капелла ни за что бы не пожелала.       Крепко обняв Электру и поцеловав её в щёку, она коротко вздохнула и окликнула:       – Он хороший?       – Очень. – Она мелко закивала, не поднимая головы. – Я... Мне кажется, я его люблю.       Она говорила без особой уверенности, хотя ожидать от неё решительных слов и действий в настоящий момент было бы крайне неразумно, и Капелла это понимала.       – Я очень рада за тебя, Эл, - сказала она, слегка отстраняясь, - правда.       – Ты серьёзно?..       Она выглядела сейчас такой непривычно растерянной, что Капелла не нашла другого ответа и заверила, твёрдо кивнув:       – Конечно, милая. Если ты счастлива, то и я счастлива.       Они снова обнялись, и Электра, прижавшись к ней как к последней опоре, когда весь мир сошёл с ума и вдруг без предупреждения пустился в пляс, умоляюще пробормотала:       – Не говори Айрин, пожалуйста.       – Конечно, - пообещала Капелла и даже не стала уточнять, почему так.       За ужином стол Слизерина чуть слышно гудел, и не сразу, но Капелла поняла, что источником этого тщательно подавляемого шума является именно Кларк: крутя головой и даже привставая от усердия, чтобы дотянуться, она безостановочно что-то шептала сидевшим вокруг студентам, так что тот конец стола то и дело взрывался приглушённым оханьем и вздохами.       – Змея, - выплюнула Электра, которая, как оказалось, тоже бдительно следила за распространением сплетен, и Капелла, не оборачиваясь, уточнила:       – Думаешь, это в самом деле правда?       – Даже если нет, Степлтон крышка, - ответила она, хмуря светлые брови.       Это было, конечно же, правдой, и от этого Капелла чувствовала дискомфорт где-то в области желудка, словно съела на ужин что-то склизкое. Какой там – ей кусок в горло не лез из-за беспокойства, так что из-за стола она встала полуголодной, и это заметил даже Римус, с которым они столкнулись на выходе из Большого зала.       – Как ты? У тебя всё хорошо? – спросил он, и Капелла с трудом нашла в себе силы улыбнуться:       – Да, я в порядке, спасибо. Наверное, просто перезанималась.       – Ты уже готова к заклинаниям? Вы ведь сдаёте завтра? – уточнил Римус, и она благосклонно кивнула:       – Всё верно. Да, думаю, я могу рассчитывать на неплохие баллы, - оценила она собственные шансы, и Римус горячо кивнул в ответ:       – Ну конечно. Я уверен, ты справишься просто отлично!       Капелла взглянула на него, чуть приподняв бровь. С тех самых пор, как признался в нападении на Дугласа, Римус общался с ней нарочито нейтрально, доброжелательно, но так, словно между ними была невидимая глазу завеса. Иногда его, впрочем, прорывало, вот как сейчас, и тогда он вновь становился прежним Люпином, и от этого крохотного несоответствия Капелле было не по себе, хотя она и не понимала, почему её это волнует.       Из раздумий её вывел раздавшийся в холле школы короткий вскрик. Что-то происходило там, впереди, чего она, окружённая толпой, пока ещё не видела, но те студенты, которые закончили ужинать раньше, уже толпились по ту сторону дверей.       Крик повторился, и Римус попытался закрыть её спиной, но Капелла ринулась вперёд, несмотря на предостережения, и тут же об этом пожалела.       Стоя в образовавшемся людском круге, Степлтон, в больничной рубашке и халате, босая, слегка покачивалась, словно наглоталась сильнодействующих зелий. На фоне Агнес, такой растрёпанной и несчастной, замерший в пяти шагах Эдриан смотрелся как модель с обложки журнала волшебной моды, и Капелла, только теперь сообразившая, что не видела Руквуда за ужином, лишь неимоверным усилием заставила себя прислушаться к тому, что кричала, захлёбываясь слезами, тихоня Степлтон.       – Ты же... Ты... – повторяла та словно в помешательстве. – Ты обещал, что мы... Ты говорил, что любишь меня!       Упав на колени, она разрыдалась в голос как крестьянка на похоронах и никак не реагировала на попытки преподавателей поставить её на ноги.       Ни разу за все свои семнадцать лет Капелла не была свидетельницей сцены настолько отвратительной, и самым мерзким было то, что она хотела, всем сердцем желала заступиться за Агнес, которая, конечно, была круглой дурой, но не заслужила этого позора... Вот только она не хотела становиться единственной заступницей.       Стоило ей пошевелиться, как в локоть ей вцепилась Айрин.       – Не смей, - прошипела она, от усердия приподнимаясь на носочки лаковых туфелек. – Сделаешь хоть шаг в ту сторону, и пожизненный позор тебе гарантирован, Капелла!       Она и не успела бы что-то предпринять – Степлтон уже уводили обратно в Больничное крыло профессоры Слизнорт и Стебль, однако толпа и не думала расходиться, так что Эдриану, с по-гриффиндорски красными щеками, путь в гостиную Слизерина пришлось прокладывать локтями.       Дёрнув рукой, Капелла освободилась из стальной хватки Айрин и, пробившись сквозь толпу, пошла, куда глаза глядят, остановившись лишь в коридоре возле библиотеки. Было уже довольно поздно, в коридорах горели факелы, и в их свете казалось, что сами стены старого замка чуть слышно стонут обо всех разбитых сердцах, которые видели за неполную тысячу лет.       Опершись согнутыми локтями о высокий подоконник, Капелла сдавила пальцами виски и медленно выдохнула. Быть может, Энди и вправду что-то там обещал Степлтон, этого она не знала. Вся ужасающая правда была в том, что даже после взаимных признаний никто не мог обещать, что любовь продлится вечно – никаких залогов и гарантий в этом деле попросту не существовало, и от этого Капелла ощущала, как у неё унизительно трясутся руки и ноги.       – Капелла?       На мгновение обернувшись, она приняла прежнюю позу и предупредила:       – Я сейчас не в состоянии адекватно воспринимать информацию, так что помолчи, будь добр.       Не решившись спорить, Римус просто запрыгнул на подоконник рядом и сел, свесив ноги и привалившись спиной к широкому каменному обрамлению. Некоторое время он молчал, внимая просьбе, но, в очередной взгляд окинув Капеллу обеспокоенным взглядом, не сдержался и спросил:       – Как ты?       – Я уже не понимаю, как я, - честно откликнулась она и провела ладонью по волосам, отводя растрепавшиеся пряди со лба. – До сих пор я была уверена, что учусь в приличной школе, а на поверку это оказался какой-то... вертеп!       Она была права, конечно, и Римус не нашёлся, что ответить, в качестве компромисса вздохнув:       – Ужасно то, что случилось с Агнес... Конечно, ребёнок – это счастье, - спохватился он, но Капелла не дала ему договорить и желчно выпалила:       – Когда он желанный и рождён в браке. Не думаю, что в планах Степлтон было покинуть школу с таким позором и родить без мужа и каких бы то ни было перспектив на дальнейшую жизнь.       Озвучив всё это, она вдруг ощутила приступ внезапной дурноты как после первой трансгрессии и, чуть приметно потряся головой, снизу вверх взглянула на Римуса, который после недолгих раздумий мягко укорил:       – Как-то слишком мрачно ты на всё смотришь.       – А разве это не так? – удивилась в свою очередь Капелла, упираясь руками в подоконник и отстраняясь от разгулявшейся снаружи весны. Некоторое время она тщетно пыталась справиться с творившимся у неё в душе ураганом, но не совладала со стихией и, окинув ситуацию взглядом со стороны, горько усмехнулась: – Мерлин, не верю, что обсуждаю это с тобой!       Что-то прикинув про себя, Римус согласился:       – Да, выходит немного неловко.       Несмотря на это, он не предпринял ни единой попытки уйти и даже не пошевелился, предоставляя Капелле право немного подумать, чем она и воспользовалась без особого удовольствия.       В их семье царил безусловный патриархат, но всё же женщина никогда не была у Блэков просто средством удовлетворения потребностей. Даже повторять эту формулировку про себя было стыдно и горько, и Капелла нахмурилась, потому что только что ей пришла в голову одна идея – небезопасная, смущающая, но такая, от которой просто так не отмахнуться. Что, если на каком-то из этапов своей жизни кто-то из её родных, из мужчин семьи думал и рассуждал так же, как Эдриан, если это действительно его ребёнок? Ну не жениться же он собрался на Агнес, в самом деле. Конечно, это могли быть заблуждения юности, но... Что, если кто-то из них, её родных и близких, придерживался той же позиции до сих пор?       Невольно она вспомнила старшего брата Электры Брутуса и издевательски хмыкнула в такт собственным мыслям. Вот уж, кто точно поддержал бы младшего Руквуда в его варварских воззрениях.       Конечно, существовала крошечная вероятность того, что это всё было неправдой и дурочка Степлтон забеременела от какого-то пуффендуйца, а Энди приплела только для того, чтобы придать истории большую огласку и, возможно, получить некую сумму золотом... Но ведь он сам практически сознался. Он стоял там и молчал, не предпринимая даже попытки оправдаться.       Поняв, что ещё немного, и голова у неё лопнет от мыслительных усилий как мыльный пузырь, Капелла сдавила гудящие виски и беспомощно простонала:       – Моя картина мира трещит по швам, а я совершенно не понимаю, что с этим делать!       – Мне жаль, - искренне откликнулся Римус и, глядя в окно, грустно и задумчиво протянул: – Если тебя это хоть немного утешит, есть люди, которым в перспективе может быть гораздо хуже.       Поначалу Капелла решила, что он снова говорит о Степлтон, но обернулась и внезапно устыдилась своих горьких стенаний. Взгляд Римуса, минуя очертания замковой переправы и окрестных гор, был направлен на выплывшую из-за облака луну, которая со дня на день должна была стать полной.