Королевская двойня

      На последующий месяц всё затихло, чему Капелла была несказанно рада.       Пожалуй, из значимых событий следовало отметить только то, что Андромеда родила ребёнка – в последний день февраля, в точном соответствии с прогнозами целителей. Девочку назвали Нимфадорой, и Сириус утверждал, что она просто прелесть. Сама Капелла пока что не горела желанием увидеться с племянницей, но просила брата передать молодым родителям её искренние поздравления. На более яркие проявления эмоций она была пока что не способна.       – Неужели тебе совершенно не любопытно? – поинтересовалась Электра, присаживаясь на краешек трюмо, и Капелла, отложив щётку для волос, с сожалением покачала головой.       – Не подумай чего, я рада за Меду, - напомнила она, покосившись на дверь ванной комнаты, из-за которой доносился интенсивный плеск воды и довольно бесталанное пение. – И к детям я отношусь положительно, но эта зима меня просто доконала. После всего, что произошло, я просто не могу искренне радоваться тому, что моя кузина всё глубже зарывает собственное будущее.       – Но если она счастлива с этим Тонксом и даже сподобилась родить от него, - мягко возразила Электра, забросив ногу на ногу и оправив форменную юбку, которая с наступлением весны стала ещё короче, чем обычно. – Почему бы не поверить в то, что Андромеда – взрослая девочка и знает, что делает со своей жизнью?       Подняв голову, Капелла взглянула на неё чуть ли не с жалостью и ограничилась тем, что снисходительно произнесла:       – Дурное дело не хитрое.       С сомнением пожав плечами, Электра подхватила со столика трюмо тюбик с помадой, открыла его, принюхалась, после чего задумчиво протянула, водя пальцем по самому краю и рискуя испачкаться:       – Знаешь, будь я на месте твоей кузины, мне хотелось бы знать, что моей семье на меня не плевать.       На это Капелла не ответила, поскольку не могла взять в толк, с чего это Электра принялась её стыдить, пусть и в такой ненавязчивой форме. Та, впрочем, сразу же поняла, что наговорила лишнего, и взмахнула лёгкой рукой, пытаясь всем своим видом показать, что её слова не стоит воспринимать всерьёз.       – Скажи, когда нужно будет за тебя волноваться, - попросила она в качестве компромисса, и Капелла, привстав, благодарно поцеловала подругу в щёку.       – Со мной всё будет в порядке, не переживай, - заверила она и постаралась улыбнуться. – Теперь уже в порядке.       Ответив на улыбку, Электра закрыла тюбик с помадой, немного покачала ногой, словно размышляя, и, наконец, вполголоса сообщила:       – Мне нужно будет сбежать из Хогвартса на один вечерок. Расскажешь, как это удаётся твоему братцу? Я бы попросила его напрямую, - прибавила она с понятной усмешкой, - но боюсь, цена за информацию будет слишком высока.       Тихонько фыркнув в ответ, Капелла плотно закрутила тюбик с тушью для ресниц и напомнила:       – Он ведь дал мне слово, что не станет к тебе лезть. – Снизу вверх окинув подругу пристальным взглядом, на самом дне которого плескалось плохо скрываемое беспокойство, она тронула ладонь, которой та упиралась в край трюмо, и окликнула: - Эл... Это как-то связано с письмами, которые ты получаешь?       Обычно они не скрывали друг от друга подобных мелочей, и прямо сейчас на прикроватной тумбе Капеллы высилась горка посланий, требовавших ответа, в том числе весьма пространное письмо от Рабастана. Разумеется, никто не стал бы лезть во вскрытый конверт, удовлетворив зудящее любопытство самим фактом происходящей переписки, но вот Электра которую неделю получала неподписанные конверты, и это наводило её подруг на самые тревожные мысли.       Приподняв брови, Нотт явно засомневалась, но, в конце концов, уклончиво отозвалась с загадочной улыбкой:       – Может быть. Так что, ты поможешь?       – Ну конечно, - вздохнула Капелла так, словно другого ответа и быть не могло, но всё же не сдержалась и прибавила щебечущим полушёпотом: – Но только скажи, когда за тебя нужно будет волноваться, ладно?       Электра в ответ ожидаемо расхохоталась и, обхватив руками её голову, расцеловала подругу в обе щеки с такой горячностью, что под конец Капелле пришлось отбиваться из опасений за сохранность собственного макияжа и причёски.       – А что мы скажем Айрин? – осведомилась она, и Электра, постукивая пальцами по подбородку в приступе задумчивости, предложила:       – Что Брутус срочно вызвал меня домой. Боюсь, в иное она не поверит.       Откровенно говоря, Капелла сомневалась, что их подруга поверит даже в эту неостроумную выдумку, однако почла за лучшее согласиться и заверила:       – Ладно, я уж придумаю, как её развлечь.       Очевидно, Электра и сама понимала, что план её не блещет надёжностью, так что, всем телом подавшись вперёд, шёпотом бывалой заговорщицы предложила:       – Скажи, что бизнес Степлтон пошёл в гору - тогда Айрин точно перестанет обращать внимание на что-либо ещё.       Девочки дружно прыснули, но тут сама Айрин появилась из ванной в облаке ароматного горячего пара, и тема разговора естественным образом сменилась.       Было воскресенье, так что не было никакой нужды спешить на завтрак, но за прошедшие учебные недели они до того привыкли жить по внутришкольному расписанию, что и теперь собрались и вышли в гостиную спозаранку, обнаружив толпу таких же крайне дисциплинированных студентов, которых в Большой зал влекла то ли могучая сила инерции, то ли голод подрастающего организма.       Оглядев лица столпившихся у выхода, она без труда обнаружила у противоположной стены Снейпа и машинально огладила карман мантии, сильно оттянутый вниз.       С того самого визита в Академию она состояла в переписке с кузеном Рене, как он просил себя называть, а потому была прекрасно осведомлена о текущем положении дел: в июне сразу после экзаменов стартовали подготовительные курсы для всех, кто хотел продолжить собственное развитие на академическом поприще, и имя Северуса Снейпа уже было в верхних строках списка.       Несмотря на некоторую сумбурность, план Капеллы сработал, чему она сама, стоит признаться, изрядно удивилась. Самым важным было то, что Снейп до сих пор молчал, а, значит, ему честно причиталась вторая половина обещанного.       Кивнув подругам и пообещав, что присоединится к ним позже, она без труда проскользнула между мирно беседовавшими Эдрианом и Титусом, мимоходом пожелав юношам доброго утра, и остановилась с паре шагов за спиной однокурсника.       – Снейп, - окликнула она и, когда он затравленно обернулся, кивком указала на выход из гостиной. – На пару слов.       Первой оказавшись в полутёмном коридоре, Капелла сделала несколько шагов прочь от гостиной и, дождавшись, пока однокурсник последует за ней, забралась в довольно просторную нишу за гобеленом, изображавшим сожжение Томасин Эггерс. Остановившись в дальнем углу под латерной, Капелла терпеливо дождалась, когда Снейп заберётся следом и подойдёт на расстояние вытянутой руки, после чего протянула ему тихо звякнувший мешочек с золотом.       – Бери, - скупо напутствовала она. – Твоё молчание не может быть безвозмездным.       Приняв плату, Снейп свободной рукой расслабил ремешок и, прищурившись, окинул взглядом покоившиеся внутри галлеоны, после чего снова поднял глаза на Капеллу.       До сих пор он не произнёс ни слова, и это было ей на руку, так что теперь, скрестив руки под грудью, она уточнила:       – Насколько мне известно, с тобой уже связались представители Академии?       У Снейпа было такое лицо, словно он пытался придумать, как и на этот раз обойтись без устного ответа, но ничего не пришло на ум, и он кивнул:       – Да.       – Ты понимаешь, чьих рук это дело? – Он снова кивнул, и Капелла оценила с мрачным удовлетворением: – Хорошо. Не хочу, чтобы ты продолжал жить с впечатлением, что это всё только потому, что ты исключительно талантлив.       Он чуть приметно поёжился в ответ на крайне унизительную реплику, но промолчал. Капелле не было его жаль, поскольку она с малолетства не терпела людей, сующих нос не в своё дело, а Снейп был только тем и занят, в результате чего едва не нажил себе многие беды. В глубине души Капелла даже задумывалась о том, так ли неправ был Сириус и что, быть может, стоило бы позволить Римусу в обличии волка прикончить этого проныру с весьма спорным представлением о личной гигиене... Но это было бы нечестно в первую очередь по отношению к самому Люпину.       Получив плату, Снейп, однако, уходить не спешил и, сжав мешочек в кулаке, внезапно поднял голову и спросил:       – Зачем тебе всё это? Неужели так печёшься о Люпине?       – Не о нём, а о Сириусе, - бесстрастно исправила Капелла. – Ради спокойствия моего брата я готова пойти на многое, и это, - она указала на мешочек пальцем, - гораздо меньше, чем стоит моя семья. Так что тебе повезло на этот раз. Я могу считать, что мы договорились?       Было заметно, что он сомневается, но кончилось всё так, как Капелла и планировала: затянув ремешок потуже, он убрал деньги в карман мантии, кулаком утрамбовав поглубже, словно в этом кармане хоть когда-то заводилось что-то, кроме моли, после чего подтвердил:       – Да.       Едва-едва склонив голову, Капелла всё же сочла своим долгом огласить последнее предупреждение:       – Но учти, Северус, твоё решение окончательное. И если ты вдруг передумаешь или пойдёшь на попятный, ты в мгновение ока перестанешь быть счастливым студентом и окажешься там, где был, если ещё не хуже.       Он отвернулся с таким видом, словно ему было больно смотреть ей в лицо, но искоса всё же обсмотрел Капеллу вороньим глазом и глухо пробормотал:       – Я это понимаю.       – Хорошо, - одобрила она и, ловко разминувшись с ним, схватилась за петлю на тыльной стороне гобелена и пожелала: – Моё почтение мистеру Ламарку. Хотя вы вряд ли встретитесь – не тот уровень.       Оглядев коридор, она выбралась и быстро пошла в направлении лестницы, ведущей к Большому залу, но на ходу всё же передёрнулась и остановилась, а после свернула к ближайшей уборной для девочек.       Открыв кран и подставив руки под тугую струю воды, она оперлась локтями о борт раковины и низко опустила голову, медленно дыша и понемногу приходя в себя. Дело было не только в том, что после общения со Снейпом хотелось начисто вымыть руки – а ведь ещё полгода назад он вызывал из всех эмоций лишь лёгкое недоумение. Растирая собственные мокрые подрагивающие пальцы, Капелла вынуждена была признать, что от того, что она сумела провернуть, у неё самой поджилки тряслись. И она могла сколько угодно повторять, что сделала это всё ради семьи, которая едва не оказалась втянута в крупный скандал, но факт оставался фактом – действуя практически в одиночку, она добилась успеха, и от этого даже на собственное отражение в мутноватом зеркале смотрела теперь с опаской.       Как бы то ни было, за время завтрака ей удалось немного развеяться. Снова пришли письма – от бабушки Мелании, дяди Альфарда и Рабастана. Оценив толщину конверта, присланного Лестрейнджем, Капелла отложила его до лучших времён, поскольку приветы из Нью-Касла приходили чаще, чем она успевала на них отвечать. В ту же стопку пошло письмо из поместья, поскольку отвечать бабушке в суете было недопустимо, а конверт от Альфарда она надорвала прямо в Большом зале, не откладывая в долгий ящик. В скупых, но неизменно милых фразах дядюшка сообщал, что его снова позвали дальние страны, так что Капелла лишь с облегчением вздохнула, радуясь, что хотя бы что-то в её жизни остаётся неизменным.       – Альфард снова уехал, - сообщила она, ни к кому конкретно не обращаясь, но Электра внезапно заинтересовалась, хмыкнув поверх чайной чашки:       – В самом деле? И куда на этот раз?       – Не знаю, он не написал, - пожала плечами Капелла и, убирая записку от дяди обратно в конверт, выразила надежду: – Надеюсь, на этот раз не дальше Африки.       – Как это всё-таки непредусмотрительно, - оценила Айрин, рассматривая собственное отражение в тыльной стороне столовой ложки. – Зачем быть так далеко от семьи? Ведь мало ли, что может случиться!       Едва заметно покачав головой, Капелла не спешила отвечать. Она так и не рассказала подругам о том, что случилось с Мародёрами, даже Электре, а потому теперь приходилось вдвойне тщательнее против обыкновения подбирать слова, чтобы ненароком не выдать собственный грязный секрет.       – Он ведь мужчина, - заметила она в качестве компромисса. – Таким, как он, сложно усидеть на одном месте, если его не удерживают семья и дети.       – Вот и занялся бы, - пропела Айрин, кончиками пальцев осторожно снимая с ресниц излишки туши. – Ему сколько, лет сорок пять?       Возмущённо обернувшись, Капелла несколько секунд оглядывала хорошенький профиль подруги, но так и не смогла подобрать более мягкую формулировку и выпалила:       – Мне кажется, или это не твоего ума дело?       Вздрогнув, Айрин обернулась к ней всем телом и оскорблённо вскинула брови, но тут перед ней упал на столешницу конверт, и она тут же нырнула в пространное письмо из дома, таким образом уходя от конфликта.       Не понимая, чем была вызвана последняя реплика, Капелла в поисках поддержки обернулась к Электре, но та лишь украдкой подкрутила пальцем у виска и одними губами произнесла: «Чокнутая!» Обычно они воздерживались от столь категоричных оценок в отношении друг друга, но сейчас Капелла готова была согласиться с озвученным приговором.       Не желая и дальше копаться в этой максимально невнятной ситуации, Капелла спешно закончила приём пищи и, захватив в гостиной собственные принадлежности, направилась прямиком в библиотеку. Спросив у мадам Пинс необходимые книги по нумерологии, она в ожидании оглядела полупустой читальный зал и, наконец, заметила за столом у выходившего на восток окна Римуса: подперев голову кулаком, он до того углубился в изучение раскрытого перед ним фолианта, что даже не прореагировал, когда Капелла, уже с книгами, подошла и окликнула его по имени.       – Уже понятно, кто убийца? – поинтересовалась она, и Римус, тряхнув головой, откликнулся:       – Привет... Если честно, древними рунами в принципе можно убивать, как мне кажется, - повинился он и, спохватившись, подвинул собственные книги на край стола, освобождая Капелле место.       Устроившись напротив, она не спешила предлагать помощь, предоставив ему прежде разобраться с неугодным предметом, тем более что самой Капелле рунное письмо казалось завораживающе прекрасным.       Она как раз прикидывала, с чего бы начать выполнение домашнего задания – с эссе по зельям или нумерологии, для которой ей и понадобились справочники, когда Римус, перевернув страницу, смерил её взглядом поверх книги и окликнул:       – Где твои подруги?       – Это так важно? – уточнила она, не поднимая глаз, и прежде, чем он сумел ответить, быстро – словно лезвием в воздухе провела – спросила: – Где твои друзья?       Она смотрела на него так просто и честно, что Римус внутренне дрогнул, едва ли понимая истинные причины и, наконец, догадался, что в библиотеку она пришла не просто так, а с конкретной целью. И если до сих пор на всех совместных занятиях он мирился с тем, что Капелла сидит по правую руку, то это было уже чересчур.       – Капелла, это вовсе не обязательно, - в который раз попытался отбиться он, но она в ответ лишь с невозмутимым видом пропела:       – А я говорю, обязательно... Мне гораздо спокойнее, когда ты находишься в поле зрения, - прибавила она, поднимая голову, и неожиданно подмигнула ему. – Конечно, я не могу постоянно быть рядом, но того времени, что мы проводим вместе, пока что достаточно.       После этого лицо у Римуса стало совсем несчастным. Некоторое время он продолжал растерянно наблюдать за тем, как Капелла делает пометки в раскрытом блокноте, но, в конце концов, глухим голосом напомнил:       – Мне казалось, ты заботишься о собственной репутации.       – Разумеется, - невозмутимо откликнулась Капелла и, дописав предложение до точки, снова подняла глаза. – Но как моей репутации навредит то, что я помогаю тебе с заклинаниями?       От такой неслыханной наглости Римус едва не расхохотался, но вовремя вспомнил, где находится. Пусть он не хватал звёзд с неба и не мог претендовать на одни «превосходно», но уж по заклинаниям его средний балл ни разу за шесть лет не опускался ниже «выше ожидаемого», и Капелла об этом наверняка знала, теперь безбожно дразня его.       Пригнувшись к самым страницам раскрытого рунического справочника, он придушенным шёпотом прошипел:       – Что? С заклинаниями?.. Да это скорее я могу тебе помочь!       – Вот уж нет! – откликнулась она в том же тоне, полностью скопировав его позу. – В плане применения защитных и следящих чар я тебя точно сделаю.       Она говорила с такой непоколебимой уверенностью и задором, что Римус не нашёлся, что возразить, и в качестве компромисса напомнил:       – В ваших кругах за такие заявления обыкновенно вызывают на дуэль, но прелестной девушке мне, увы, противопоставить нечего.       Громко отрывисто хмыкнув, Капелла села ровно и, скрестив руки на груди, весело уточнила:       – Прелестной, вот как?       Римус побагровел лицом настолько быстро, что она на секунду испугалась, что его может хватить удар. Несколько секунд он продолжал сидеть на своём стуле навытяжку, судорожно моргая, затем в поисках поддержки и защиты вцепился в перо, едва не опрокинув чернильницу, икнул, но, наконец, сумел вытолкнуть из стиснутого спазмом горла одну-единственную фразу:       – Глупо отрицать очевидное.       Благодарно склонив голову, Капелла не стала смущать его ещё больше и, вполне довольная собой, скрылась за справочником.

***

      Проснувшись поутру, Джеймс некоторое время продолжал лежать с закрытыми глазами, чувствуя, как по щеке ползёт лучик света, проникший сквозь опушённые хвоей ветки лиственницы, росшей под окном его спальни ровно столько, сколько он себя помнил. Из находившейся на первом этаже кухни в спальню проникал едва уловимый аромат выпечки, так что он лениво улыбнулся, в который раз подумав о том, что праздновать день рождения дома было чертовски правильной идеей. Правда, смущало то, что МакГонагалл подписала разрешение слишком быстро и просто, но для себя Джеймс объяснил всё так, что деканессе было на руку, если они с ребятами хотя бы один вечер проведут вне башни Гриффиндора. Глядишь, и замок целее будет.       Вслепую протянув руку и нашарив среди вещей на тумбе собственные очки, он нацепил их на нос и поднялся на локтях, с улыбкой оглядывая комнату. В изножье кровати горой были свалены присланные накануне подарки, и Джеймс, прыжком сев в постели, перебрался поближе, чтобы рассмотреть сверкающую кучу со всех сторон.       Тот свёрток, что лежал сверху, был перетянут тёмно-зелёной атласной лентой, продетой через открытку, и Джеймс, взяв подарок в руку, осторожно приоткрыл картонку и мигом узнал аккуратный мелкий почерк с сильным наклоном вправо.       – Дементор тебя поцелуй, Капелла Блэк... – пробормотал он, не в силах сдержать кривой усмешки.       Как бы то ни было, он даже не успел надорвать нарядную обёртку, как дверь спальни приоткрылась на ширину не больше дюйма, потом снова закрылась, а неполную минуту спустя открылась вновь, пропуская в спальню сына мистера и миссис Поттер.       – У Джимми день рождения... – пропела Дорея, удерживая на весу небольшой поднос, на котором стоял покрытый глазурью кекс с воткнутой в него горящей свечой.       – С днём рождения, сынок, - поздравил мистер Поттер, наклоняясь, чтобы обнять его. – Ну как, желание заготовил?       – Давно! – заверил Джеймс и, дождавшись, пока мать осторожно присядет рядом с ним, единым махом задул свечу, а после из озорства подался вперёд и вцепился зубами в кекс, едва не опрокинув поднос.       Со смехом увернувшись, миссис Поттер отряхнула подол от вездесущих крошек и, с умилением глядя на собственное расшалившееся чадо, спросила:       – И что это на этот раз? Что ты загадал?       – Мам! – возмущённо воскликнул Джеймс, так что куски кекса едва не полетели в разные стороны. – Нельзя рассказывать, а то не сбудется!       Спохватившись, миссис Поттер изобразила пантомиму «рот на замок» и сунула воображаемый ключ в кармашек домашнего платья.       Слизав остатки сахарной глазури с пальцев и отряхнув руки, Джеймс поспешил похвастаться:       – А мне прислала подарок Капелла!       – Как славно, - оценил мистер Поттер, садясь рядом с женой. – И открытка есть?       Джеймс в ответ с гордостью продемонстрировал родителям послание, оказавшееся совсем коротким, но от этого не менее драгоценным:       Дорогой Джеймс!       Надеюсь, мы увидимся вечером, как и было запланировано, но мне захотелось поздравить тебя раньше. Прости мне эту маленькую прихоть и открой мой подарок. Надеюсь, он тебя порадует и развлечёт.

Долгих лет жизни и до скорой встречи,

Капелла

      – О, как мило с её стороны, - улыбнулась миссис Поттер, возвращая сыну записку. – Что в коробке, милый?       Подарок оказался выше всяческих похвал - это был фантастической красоты хронометр с ремнём из толстой мягкой кожи и серебряным циферблатом, по которому бегали неутомимые тонкие стрелки, украшенные дымчато-кофейными драгоценными камнями, которым Джеймс не знал названия. Сгорая от нетерпения, он нацепил часы на запястье и тут же тихо зашипел – кожу ужалило заклинанием. В ту же секунду в нижнем левом углу циферблата загорелось крохотное ярко-красное сердечко, которое – вот уж фокус! – пульсировало в унисон с его собственным.       – Ага, я про такие слышал, - хмыкнул мистер Поттер, доставая из нагрудного кармана рубашки складное пенсне и цепляя стёклышки на нос. – Ну-ка... Да, это точно то самое заклинание, о котором мне рассказывал Дженкинс. Если носить часы не снимая, они отслеживают биение сердца владельца и могут предупредить о проблемах со здоровьем или воздействии чар и ядов. Отличный подарок!       – У Капеллы всегда был прекрасный вкус, - подтвердила миссис Поттер и напомнила: – Обязательно поблагодари её вечером, Джимми.       – Конечно, мам! – с готовностью откликнулся он и спросил: – Может быть, написать ей прямо сейчас?       Поразмыслив и переглянувшись с хитро усмехавшимся мужем, миссис Поттер покачала головой:       – Не стоит, милый. Лучше сделать это лично.       Похлопав сына по плечу с выражением крайнего удовольствия, мистер Поттер взмахнул палочкой, приманивая что-то из коридора, и, когда по воздуху проплыл большой шуршащий свёрток, с плохо скрываемой гордостью сообщил:       – А это – подарок от нас.       При этих словах миссис Поттер слегка наморщила нос и объяснила в ответ на недоумённый взгляд сына:       – Я поначалу была против, но папа сумел убедить меня, что ты уже достаточно взрослый, чтобы использовать её с умом.       Ничего не понимая, Джеймс некоторое время бестолково вертел головой, переводя взгляд с отца на мать и обратно, но, наконец, собрался и принял из руку в руки свёрток, оказавшийся неожиданно лёгким, почти невесомым. Опустив подарок на колени и поворошив руками, он распустил широкую яркую ленту и уставился на ворох гладкой серебристой ткани, переливающейся в лучах ещё прохладного весеннего солнца.       Прошло, наверное, несколько мгновений, прежде чем до него дошло, насколько ценный это подарок.       – Это... Да быть того не может! – воскликнул он и тут же вскочил с постели, держа сокровище на вытянутых руках перед собой. – Пап! Неужели?!       – Носи на здоровье, Джимми, - пожелал мистер Поттер и за спиной жены украдкой подмигнул. – И используй с умом.       Вне себя от радости и оказанной чести, Джеймс прыжком подобрался к стоявшему в дальнем углу зеркалу в полный рост и, набросив мантию на плечи, тут же издал восхищённый вопль – его отражения как не бывало. Это в самом деле оказалась мантия-невидимка отца, о которой он до сих пор мог только мечтать!       Вытянув вперёд руки – вернее, торчащие из пустоты пальцы, – он до того ушёл в себя и собственные вдохновенные мечтания, что невольно вздрогнул, когда за его спиной раздался приглушённый всхлип.       – Мам, ну чего ты... – протянул он, быстро подходя к деликатно вытиравшей глаза миссис Поттер. – Всё хорошо, не плачь!       – Ничего, - отмахнулась та, влепив и мужу, и сыну по мокрому поцелую. – Просто это так трогательно. Я-то помню тебя совсем крошкой, а теперь...       – Ну ничего же не изменилось, - с умилённой улыбкой заверил Джеймс и, спохватившись, исправился: – То есть, с тех пор я, конечно, прибавил пару-тройку стоунов, но кроме этого...       Он оставил продолжение фразы висеть в воздухе, хулигански улыбаясь, и миссис Поттер, раскусив манёвр, легко замахнулась на него узкой ладонью, упрекнув:       – Болтун! Весь в отца.       – Не будь я болтуном, дорогая, - заметил в свою защиту мистер Поттер, - ты бы за меня никогда не вышла.       – Ты просто заговорил мне зубы, - с достоинством откликнулась миссис Поттер и скорчила мужу рожицу.       Гости начали собираться уже к шести вечера, для чего специально и загодя был подготовлен двухэтажный летний домик, стоявший позади основного, чуть ближе к реке.       – Думаешь, мы правильно поступили, отдав ему мантию именно сейчас? – с сомнением проговорила миссис Поттер, когда они с мужем остались в кухне вдвоём, на что мистер Поттер спокойно откликнулся:       – Он взрослый парень, Дорея, и вполне способен отвечать за собственные поступки.       Покивав в такт, она всё же никак не могла успокоиться и заметила:       – И всё-таки мне кажется, лучше было бы подождать до окончания школы.       Оставив бутылки, на которые накладывал Охлаждающие чары (поскольку даже самым младшим гостям уже исполнилось пятнадцать, ради праздника молодёжи были разрешены к употреблению шампанское и белое вино), мистер Поттер обнял жену, коротко поцеловал в висок и успокоил:       – Брось, осталось чуть больше года – что может пойти не так?       В этот момент из холла раздался неописуемый вопль, так что оба едва не присели от неожиданности, и мистер Поттер со смешком высказал догадку:       – Кажется, Блэки прибыли.       В самом деле, в дверях стояли новоприбывшие гости: Сириус помогал Капелле снять мантию, свободной рукой удерживая громадный букет белых и розовых тюльпанов, который и поспешил с поклоном вручить миссис Поттер.       – Мерлин всемогущий, мои любимые! – восхитилась она, опустив лицо в сплетение тугих стеблей. – И где только достал!       – Что угодно для моей любимой кузины, - пропел Сириус в ответ, пока Капелла одаривала мистера Поттера превосходным курительным набором.       – Поздравляю вас с новорожденным, - улыбнулась она старшим Поттерам, и миссис Поттер расцвела ответной улыбкой:       – Спасибо, дорогая. До сих пор не могу поверить – семнадцать лет! – прибавила она, нежно пригладив волосы на виске возбуждённо приплясывавшему тут же Джеймсу. – Кажется, только вчера наш Джимми пытался спрыгнуть со спинки дивана, оседлав веник.       – Мам... – укоризненно протянул Джеймс, густо краснея под смех друзей, на что Капелла снисходительно заметила:       – Да уж, подобное спортивное дарование не могло взяться из ниоткуда.       – Ребята уже здесь? – поинтересовался тем временем Сириус и, сделав пару шагов в сторону гостиной, воскликнул: – Лунатик, держи Хвоста подальше от пирожных!       Церемонно раскланявшись, родители удалились, чтобы совершить последние приготовления, а Капелла задержалась, оправляя перед зеркалом капризную складку на новом платье изумрудной тафты.       – Ну что, - предложила она, хулигански улыбаясь сквозь отражение, - пробный комплимент о том, как я прекрасна?       Положа руку на сердце, Джеймс ожидал подобного подвоха, а потому после недолгих раздумий прижал ладонь к груди и признал:       – Поистине, Кэп, я не стою твоих усилий.       – Поверь мне, Джеймс, - заверила она, отворачиваясь от зеркала, - я даже не старалась.       Подавив желание хлопнуть себя по лбу, он лишь пожал плечами и поспешил предложить Капелле руку, чтобы проводить её в зал к остальным гостям.       Это был уютный домашний праздник, лишённый даже намёка на помпезность, но Капелле он искренне понравился. Правда, она бы немного скорректировала список напитков и добавила позиций из числа холодных закусок, но в остальном вечер удался выше всяческих похвал. Вскоре после начала застолья старшие Поттеры удалились, предоставив молодёжи и дальше громить летний домик, и веселье закипело с удвоенной силой, причём роль застольного генерала была, не сговариваясь, вменена Сириусу.       – Так, МакКиннон больше не наливать! – приказал он, когда в очередной раз раздался звон разбитой посуды.       – Эй! – возмутилась Марлин, в то время как её старший брат Мартин, окончивший Хогвартс пару лет назад, уточнил:       – Ты кого из МакКиннонов имел в виду, Блэк?       Пока мальчишки разбирались между собой, Марлин присела на длиннющий диван рядом с Капеллой, и та, слегка подавшись вперёд, шепнула:       – Не против поменяться местами?       Пожав плечами, Марлин закивала и, когда по другую сторону от неё приземлилась Гестия, тихо осведомилась у Капеллы:       – Я могу ещё чем-то помочь?       – О да, - шепнула та, саркастически усмехнувшись. – Держи меня от Джонс подальше – это весьма поспособствует всеобщему спокойствию и благодушию.       МакКиннон понимающе захихикала, и Капелла мысленно поставила в уме галочку о том, чтобы при случае навести об этой милой девочке справки.       Праздник между тем шёл своим чередом. Сыграв один раунд в «бутылочку» и смачно поцеловавшись с Фрэнком Лонгботтомом, Джеймс потихоньку улизнул на балкон, тянувшийся крытой верандой по всему торцу второго этажа. Звуки праздника долетали сюда как через толстое стекло, и он остановился, опершись ладонями о парапет и глядя вдаль, на засыпающую Годрикову лощину.       Праздник удался выше всяческих похвал, это верно, но его отчего-то не покидало ощущение обиды, которое росло тем сильнее, чем дальше он задумывался о возвращении в Хогвартс.       – И почему виновник торжества скрылся от своих гостей?       Обернувшись на прекрасно знакомый голос, он улыбнулся и пожал плечами.       Подойдя к нему вплотную и вручив бокал с шампанским, Капелла сделала глоток из собственного, на мгновение осторожно перегнулась через балконные перила, глядя вниз, после чего смерила Джеймса пристальным взглядом и со смешком уточнила:       – Неужели ты в самом деле расстроился из-за того, что Эванс так и не появилась?       Поначалу Джеймс не хотел отвечать, но она умела так смотреть, дожидаясь ответа на самые каверзные вопросы, что он поневоле выпалил:       – Да. Я ведь выслал ей приглашение, - обиженно протянул он, морща лоб, - и до того сотню раз говорил, что буду её ждать...       Вздохнув с искренним сочувствием, Капелла накрыла его предплечье ладонью и подытожила:       – Смирись, Джеймс. Она просто не воспринимает тебя всерьёз.       Он ответил ей взглядом, полным непонимания, и Капелла, устроившись в стоявшем в тени кресле, ненадолго замолчала, подбирая слова.       – Посмотри хотя бы на своих родителей, - предложила она, понимая, что не сможет так просто до него достучаться. – Ты можешь вообразить себе ситуацию, при которой твоя мать попросту отмахнулась от того, что ей говорит твой отец?       Джеймс отрицательно мотнул головой, едва дослушав вопрос:       – Нет. Они не всегда друг с другом согласны, - признал он, - это факт, но они...       – Слушают, - кивнула Капелла, которая, кажется, на такой ответ и рассчитывала. – Потому что уважают друг друга, понимаешь? Это и есть основа крепкого брака – взаимное уважение, которое сильнее и глубже возникающих претензий и недопониманий.       Это звучало как-то слишком пафосно, и Джеймс, упираясь скорее по привычке, спросил:       – А как же любовь?       – Было бы неплохо. – Капелла пожала плечами и пригубила ещё шампанского. – Но как можно любить человека, при этом ни в грош не ставя его слова, мысли и поступки?       Сделав глоток из своего бокала, он фыркнул, когда пузырьки дружной стайкой ударили в нос, но всё же справился с собой и уточнил:       – Я же говорил, что ты жуть какая умная, да?       – Да, пару раз, - снисходительно откликнулась Капелла, улыбаясь ему из полумрака.       Некоторое время он продолжал задумчиво наблюдать за тем, как её изумрудно-зелёное платье сливается с оплетшими балкон гирляндами девичьего винограда, и, чувствуя, что игристое вино стремительно развязывает ему язык, задал новый вопрос:       – То есть ты кандидатуру Эванс не одобряешь, так?       Удивлённая тем, что её одобрение вообще требуется в таком щепетильном вопросе, Капелла свободно откинулась на спинку кресла и напомнила:       – Мы уже говорили об этом, и я осталась при своём мнении, Джеймс. Тебе нужна другая жена.       – Я ведь пока не собираюсь жениться, - возразил он, на что Капелла быстро и тихо выдохнула:       – Тогда зачем это всё? Не смущайся, я далека от пуританства, - успокоила она, когда он удушливо порозовел, что было заметно даже в полумраке. – Я говорю так лишь потому, что верю – бессовестно заводить отношения, если ты заранее знаешь, что они окончатся ничем. Это касается всего – любви, дружбы, деловых контактов. Ты, конечно, можешь считать иначе, но такова моя позиция.       – Звучит здраво, - одобрил он, а Капелла продолжила так, словно и не прерывалась для пространного лирического отступления:       – Останешься с ней – вы оба станете париями, как в своё время Пруэтты и Уизли. Честное слово, им стоило бы породниться... – вздохнула она, глядя в сторону, и Джеймс, отчего-то испытывая неловкость, заметил:       – Они уже породнились.       – В самом деле? – удивилась она и, приняв слова на веру, хмыкнула: – Что ж, весьма кстати.       После её стройных рассуждений он, кажется, совсем приуныл, и Капелла сжалилась над ним, осторожно уводя беседу в несколько иное русло.       – Попробуй вообразить свою жизнь через несколько лет, - предложила она. – Вписывается ли Лили Эванс в то, что ты видишь?       На этот раз Джеймс надолго задумался, подперев подбородок кулаком свободной руки и едва ли обращая, что остатки шампанского тонкой струйкой убегают через край бокала.       – Я как-то вообще не задумывался о том, как буду жить дальше, - признался он некоторое время спустя и поспешил объяснить: – В смысле, сначала надо окончить школу, а потом... Не знаю. А что ты сама? – внезапно спросил он, чуть прищурившись, словно смотрел на солнце. – Ты думала о том, как будешь жить?       Выпрямившись в кресле, Капелле сцепила пальцы на собственном колене и, опустив глаза, неожиданно глухим тоном откликнулась:       – Конечно, думала.       Смутно догадавшись, что своим вопросом умудрился задеть какую-то больную горячую точку у неё внутри, Джеймс подошёл ближе, опустился перед креслом на одно колено и осторожно окликнул:       – Эй... Что-то я больше не вижу твоего искромётного энтузиазма, - прибавил он с усмешкой, и Капелла вымученно улыбнулась в ответ:       – Не пойми меня неправильно – я довольна своей жизнью и вряд ли бы стала что-то в ней менять, но в будущем мне видится некоторая неопределённость.       – Как это?       – Я могу предположить, как всё будет, - объяснила она, на каждом слоге закусывая губы, которые тут же налились кровью. – Я окончу школу, выйду замуж, рожу ребёнка или двух и посвящу себя их воспитанию. И это будет прекрасная жизнь, очень правильная и логичная, но...       Она замолчала, словно споткнулась на ровном месте, и тогда она внезапно понял.       – Но ты хотела бы не этого? Ты что же, ярая противница семьи и брака? – предположил он, и Капелла тихо рассмеялась в ответ.       – Разумеется, нет, - возразила она, качая головой, так что нежно завитые волосы плавно перетекли ей на грудь и улеглись на колени. – Но мне хотелось бы прежде получить какую-то профессию, узнать, что такое труд и работа в коллективе... Увидеть мир, быть может, - прибавила она, посомневавшись. – Знаешь, когда дядя Альфард возвращается из очередного путешествия и начинает травить байки, я каждый раз думаю – почему меня там не было? Неужели только на том основании, что я женщина, я должна всю жизнь провести в том уголке мира, где родилась?       Слова вырывались из неё неостановимым потоком, и Джеймс улыбнулся, радуясь такой откровенности, после чего спросил, поощряя и стремясь во что бы то ни стало продлить этот разговор обо всём и ни о чём:       – Ну, а если бы ты могла сама выбрать? Кем бы ты хотела стать?       Внезапно Капелла покраснела. Пока Джеймс судорожно пытался понять, чем именно умудрился её смутить, она плавно поднялась с места, отступила от него на шаг и, наконец, с непривычной нерешительностью проговорила:       – Не думаю, что это может быть так уж интересно.       – А мне вот интересно! – настоял он, поднимаясь следом, и взглянул на неё с таким вызовом, что она всплеснула руками и воскликнула:       – Хорошо! Ладно. Я скажу тебе. Только не вздумай смеяться! – предупредила она, и Джеймс возмутился:       – Да с чего бы?       В его ответном взгляде было столько решимости, что Капелла справилась с терзавшими её опасениями и, на мгновение зажмурившись, выдохнула.       – Ликвидатор проклятий, - выпалила она и тут же замотала головой, словно сама не могла поверить, что призналась.       – Чего?.. – ахнул Джеймс и тут же недоверчиво расхохотался. – Ну нет!       – Да, я правда хотела бы этого. Это ведь так... просто дух захватывает!       Она говорила с неподдельным восторгом, но вдруг словно опомнилась и, понизив голос, попросила:       – Не говори никому, пожалуйста. Пока знают только дома, да и то не все.       – Я – могила, - тут же заверил он, и Капелла покачала головой.       – Это всё шампанское, - повинилась она, слегка наклонив бокал и рассматривая шампанское на свет от луны. – Мне не стоило утруждать тебя собственными рассуждениями.       Джеймс в ответ лишь отмахнулся:       – Да брось ты. Это самое дельное, что я услышал за весь день.       Благодарно улыбнувшись, она снизу вверх внимательно всмотрелась в его лицо, а после внезапно спросила:       – Что это? – и объяснила в ответ на его недоумённый взгляд: – В какое животное ты превращаешься?       Хитро усмехнувшись, Джеймс поправил очки и, что-то прикинув в уме, пообещал:       – Может, когда-нибудь и увидишь.       – Ах, вот как?! – возмутилась Капелла, скрестив руки на груди. – Если ты предпочитаешь интересничать, если не хочешь играть правда в обмен на правду, то я отказываюсь продолжать с тобой диалог.       Она говорила с такой нарочитой серьёзностью, что Джеймс мигом дал задний ход и умоляюще протянул:       – Ну Кэп!       – Нет! – отрезала она, даже не пытаясь скрыть собственного веселья. – Нет-нет, и не уговаривай! Я тверда и непоколебима в своём решении, так что никакие уговоры на меня не подействуют ни-за-что!..       Она попыталась силой прорваться обратно в дом, но в результате лишь грудью в грудь налетела на Джеймса, выронила бокал и вынужденно остановилась, чувствуя, как горят руки там, где он её держит.       – Это олень, - негромко признался он, с усмешкой заглядывая ей в лицо. – Всего-навсего олень.       Глядя на него широко распахнутыми глазами, Капелла, кажется, прямо сейчас прощалась с остатками легчайших алкогольных паров, но, наконец, улыбнулась и опустила ресницы, словно ей было, чего стыдиться.       Звуки веселья из дома почти не долетали сюда, мотив звучащей музыки едва угадывался, и Джеймс, оглушённый окружающей их тишиной, не нашёл в себе сил разжать руки, вместо этого склонив голову набок и спросив:       – Что, по-прежнему не станешь со мной разговаривать?       Фыркнув так, что щёку ему опалило её тёплым дыханием, Капелла весело замотала головой, не проронив ни звука, и он, жалобно приподняв брови, попросил:       – Ну хоть на танец разрешишь тебя пригласить?       Такое предложение невежливо было оставлять без ответа, и она великодушно откликнулась:       – С моим удовольствием, мистер Поттер.       – Благодарю за честь, мисс Блэк, - отозвался он, предлагая ей руку.       Какое-то время они плавно кружились, не сходя с места, и Капелла внезапно поймала себя на том, что чувствует себя очень спокойно, словно тревоги прошедших недель вдруг упали на пол и разбились вместе с высоким бокалом богемского стекла.       – Знаешь, когда мы были совсем девчонками, - поделилась она, проведя ладонью по воротнику Джеймса, - Электра как-то решила поиграть в гадалку. Она тогда обрядилась в чёрт знает какие тряпки, нацепила бабушкины серьги из сундука и принялась вроде как ворожить, предсказывать судьбу...       – И что она предсказала тебе? – улыбнулся он, и Капелла неопределённо пожала плечами:       – Всякую ерунду, если честно. Но среди прочего она сказала, что теперь сбудется абсолютно всё, чего бы я ни пожелала всем сердцем. Так вот теперь я очень хочу, чтобы ты был счастлив, - прибавила она, внезапно дрогнув голосом. – Мне кажется, ты этого достоин побольше других. Пусть это будет моим тебе подарком.       Сбитый с толку её шёпотом, он остановился, нахмурив брови, а Капелла слегка потянулась и поцеловала его в щёку – легко, едва касаясь, так что он скорее почувствовал колебание воздуха, чем жар кожи.       – С днём рождения, Джимми.       – Спасибо, - выдохнул он, стоило ей отстраниться, и больше всего на свете желая, чтобы про них забыли ещё хотя бы на пару минут, но из зала уже доносились крики и требования предъявить гостям именинника – пора было задувать свечи на торте.       Отгремел праздничный салют доктора Фойерверкуса, трансгрессировали уходящие последними Мародёры, а Джеймс, лёжа в постели, всё никак не мог сомкнуть глаз, думая о том, как всё-таки странно складывается их с Капеллой общение. Они никогда не враждовали, даже в раннем детстве, когда так часты споры из-за игрушки или конфет, но и дружбы между ними не было. Так что же происходит теперь?       Подняв в воздух руку, он посмотрел на циферблат часов, почти неразличимый в темноте, но зато с ярко пульсирующим сердцем, которое, как показалось ему в тишине спальни, негромко стучало. Губы сами собой растянулись в улыбке, и он повернулся на бок, устроив левую руку рядом с подушкой так, чтобы было хорошо видно кроваво-красный маячок.