Tu es mon salut (Ты моё спасение)

Крики, звуки битой посуды и перевернутой мебели долетают из кухни до второго этажа, на котором находится комната семнадцатилетнего парня. Мать снова ругается с отчимом, вернее, тот снова напился и избивает её. Минхо дрожит, глотая ком в горле и прижимает ладони к ушам, мечтая лишь о том, чтобы этот кошмар закончился раз и навсегда. Жизнь омеги Ли Минхо была прекрасна и удивительна. Любовь родителей, их любовь к нему, счастливая семья. Жизнь в Токио действительно была самым лучшим моментом. Минхо коренной кореец, просто так уж вышло, что родился он в Японии. Парень и не жаловался, ведь у него было всё, о чём только можно мечтать, несмотря на то, что доход его семьи среднестатистический, и они не имеют каких-то огромных богатств. Мать работала на кондитерской фабрике, отец вёл свой бизнес, работая как самозанятый в сфере починки автомобилей. Сам Минхо учился в обычной общеобразовательной школе, да и сейчас учится, у него было и есть много друзей, с которыми он проводит время, чтобы забыться и уйти от этой ужасной реальности. Отец бросил мать и Минхо, когда тому было двенадцать. Расторжение брака, распад, казалось бы, крепкой семьи сильно повлиял на парня. Подавленный и разбитый он стал закрытым, даже некоторое время не общался с друзьями, сидел в своей комнате и тупо пялился в одну точку, пытаясь понять, чем в действительности провинился перед судьбой, и за что та с ним вот так обошлась. Впрочем, он этого так и не понял, решив отпустить ситуацию и принять взрослый мир. В этом мире всё просто: люди не умеют любить, а когда им надоедает «любимый», они находят новую пассию и так далее. Это так ужасно. А потом ещё этот отчим, мужчина, которого мать привела в дом, заявив, что он станет лучшим отцом для её сына. Но всё оказалось совсем не так. Когда крики и звуки борьбы внизу стихают, по спине Ли пробегает табун неприятных мурашек, волосы на затылке встают дыбом, а тело реагирует быстрее, чем он успевает подумать. Парень подрывается, проверяет, закрыта ли дверь и подпирает её стулом, чтоб уж наверняка, хотя он сомневается, что это станет преградой для взрослого мужчины, тем более альфы. Минхо передергивает плечами, нервно выдыхая, отходит к кровати и поджимает губы, страшась отчима и его намерений. Этот ненормальный уже не раз домогался, даже в трезвом состоянии, откровенно лез к нему в штаны, лапал и склонял к непристойностям. Это было, есть и будет ужасно, ведь Минхо дважды ловил паническую атаку, которая, на удивление, стала преградой для отчима. Казалось бы, парень не в состоянии за себя постоять, да и вообще сделать хоть что-то, бери – не хочу, но мужчина лишь уходил, оставляя пасынка в подобном состоянии. Минхо подавляет нервный вздох и всхлип, когда слышит громкий хлопок двери, от которого дрожат стёкла, а потолок грозится осыпаться к чертям. Он сверлит дверь взглядом, всё ещё не двигаясь, и лишь когда понимает, что угроза миновала, находит в себе силы выйти из комнаты, а после из дома, чтобы уйти от этого кошмара. Пока парень идёт по оживленной улице, размышляя о том, стоит ли напроситься к друзьям, чтобы переночевать у них и не умереть от страха, на город потихоньку сползают сумерки, а тёплый день сменяется прохладным вечером. В кармане находятся наушники, жвачка, что хоть немного поднимает настроение и отпугивает негативные мысли. Минхо идёт по тротуару, прокручивая все ужасные моменты своей жизни в голове, и вскоре оседает на лавку, закрыв лицо руками. Рано или поздно отчим доберётся до него, и тогда случится непоправимое. Об этом страшно думать, а видеть поползновения мужчины ещё страшнее. Минхо ещё боится, что тот точно прибьёт мать и тогда перекинется на него окончательно. Впрочем, мать не преграда для него, ведь она ясно дала понять, что будет спасать только свою шкуру, а сын, мол, сам справится. Минхо одновременно и понимает и ненавидит её. Не в том плане, что она вот так поступает, а в том, что не может наступить на горло своему страху и написать заявление в полицию. Минхо тем более не может. Ему просто посмеются в лицо, скажут «гуляй, мальчик», и отправят обратно в этот кошмар. На самом деле, Минхо поражается тому, что происходит в его стране: преступники бродят по земле, словно не они насилуют и убивают людей, а мирные люди сидят в своих домах, боясь носа высунуть, либо же водятся с такими, зная, что они не изменятся, но почему-то продолжают верить и принимать весь этот абьюз. Прямо как мать Минхо. Холодный ветер пробирает до мозгов, мурашки табунами бегают по коже, пальцы на ногах поджимаются, а домашние тапочки совсем не согревают. Минхо всхлипывает, на дрожащих ногах поднимаясь с лавочки, через силу заставляет себя пойти домой, но останавливается, слыша рёв мотора позади. Мимо проносится пара мотоциклистов, яркие байки которых приковывают омежий взгляд. Они такие беззаботные, берут от жизни всё, не боясь попасть в лапы полиции и забыть о своих развлечениях. Минхо много слышал о нелегальных мотогонках, но интереса они в нём не вызывают и по сей день, ведь он знает, что это опасно, а смотреть на искалеченных водителей не хочется. По своей натуре он человек мягкий, добрый; он вечно переживает о других, иногда даже забывая о себе, именно поэтому данные мероприятия не для него: слишком уж будет волноваться за людей, с которыми не знаком совсем. Когда мимо проносится ещё один мототранспорт, Ли вновь садится на нагретое местечко, провожает железяку, раскрашенную красными, жёлтыми и оранжевыми цветами, взглядом и вздыхает. Хотел бы он быть столь беззаботным, чтобы с ветром в волосах гонять по ночным улицам Сеула и не думать ни о чём, но сейчас ему придётся вернуться домой, чтобы отогреться и зависнуть в ванной комнате на долгие часы, лишь бы не стать объектом домоганий со стороны отчима.

***

Раннее пятничное утро не задаётся совсем. Из-за ругани матери и её сожителя Минхо толком не спал ночью, снова и снова кутаясь в одеяло, кусая губы и сверля закрытую и подпертую чем только можно дверь комнаты взглядом. Где-то в глубине сознания трепыхалась мысль о том, чтобы пойти и разобраться, но страх, который снова и снова сжимал горло, не позволил. Именно поэтому омега хватает телефон в пять утра, дрожащими пальцами набирает номер Джисона, кусая губы, взгляда не может оторвать от двери, боясь, что она откроется, и на пороге опять окажется его самый ужасный кошмар в лице отчима. Flashback Обычный выходной день дарит умиротворение и покой. Негромко играет музыка, пока Минхо старательно намывает полы в своей комнате, чтобы блестели перед приходом друзей. От постоянного движения стало душно, поэтому он подвернул подол длинной футболки, оголив талию. Честно, он даже и не думал, что это оказался настолько опрометчивый поступок с его стороны. Отчим подкрался слишком тихо и незаметно, зато его руки, сухие, грубые и массивные омега почувствовал отчётливо. Минхо с громким воплем дернулся, пытаясь отстраниться от мужчины, пока тот крепко его держал, прижимая ближе к себе и зарываясь носом в его кудрявые светлые волосы, пахнущие шампунем и природным ароматом клубники. Отчим что-то начал бубнеть, опуская голову и прижимаясь губами к шее омеги, пока тот уже со слезами на глазах пытался вырваться. Мать звать не вариант, она лишь взглянет пустым взглядом и уйдёт, оставив сына на растерзание мужчине. Ещё немного, и Минхо вновь словил бы паническую атаку, но вместо этого он сумел взять себя в руки и ударить отчима локтем прямо под ребра, пока руки того уже активно исследоввли талию и пышные бёдра. Альфа взрыкнул недовольно, но рук не расцепил, лишь сильнее вцепился в тонкую талию омеги, отчего по комнате разлетелся крик. Минхо задергался активнее, начал лупить мужчину локтями и царапать его руки короткими ногтями, громко крича и откровенно плача. Спусковым крючком стало то, что отчим оставил чёртов засос на нежной коже шеи омеги, и Минхо, не выдержав, начал лупить его ногами по коленям, дабы ослабить и вырваться из хватки, что у него успешно получилось. Оставаться в комнате и в доме резко расхотелось, поэтому, собрав кое-какие вещи, Минхо направился к Джисону, где провел долгие семь часов, хотя и вовсе хотел остаться у него с ночёвкой, но стало неловко стеснять его и других членов семьи Хан. — Хо-я, ты слышишь меня? Что-то случилось? Минхо! — словно из под толщи воды слышит голос Хана Ли, дёргается, когда окончательно выплывает из мыслей, и сглатывает, прислушиваясь к крикам внизу. — Котёнок, сконцентрируйся на моём голосе, пожалуйста, — тише просит альфа взволнованным голосом и чем-то шуршит на фоне, после чего следует топот. — Минхо, хочешь, я приду за тобой? Посидим у меня до начала уроков, ты сможешь нормально поспать. Хочешь? — Джисон явно достигает конечной точки волнения, готовый бежать за другом прямо в пижаме. Он снова шуршит чем-то на фоне, после хлопает дверью, судя по всему, комнаты, и снова слышатся шаги, пока Минхо медленно успокаивается, выйдя из оцепенения. — Чёрт возьми, Минхо.. Ты будешь со мной разговаривать? — у Хана сбивается дыхание то ли от бега, то ли от волнения за друга. Под его ногами отчётливо хрустят кусочки асфальта, отчего Минхо дёргается, быстрее приходя в себя. — Я… Они опять ругаются, Джи. Мне страшно.. — дрожащим голосом шепчет омега, не в силах перестать косить взгляд в сторону двери. Он медленно поднимается, включает ночник и принимается собирать вещи, в которых пойдёт в школу, не удосуживается даже переодеться, лишь натягивает носки с котятами на ноги, сверху на тело накидывает ветровку и еле успевает запрыгнуть в кроссовки, спеша уйти из этого ужаса. Хлопок двери остаётся проигнорированным старшими, что несомненно радует омегу, который вылетает на холодный утренний воздух. Кожа тут же покрывается мурашками, волосы треплет ветер, но Минхо плевать на это хотел. Ему важно уйти сейчас же. И как же вовремя приходит Джисон, буквально прилетает на своём электросамокате, спешит к Минхо, крепко его обнимает и проверяет на наличие изъянов и повреждений, но более-менее успокаивается, когда понимает, что с омегой всё в порядке. — Он не успел прийти, котёнок? Ты в порядке? — Джисон прижимает Минхо к себе, окутывает своим терпким, но таким приятным ароматом, заглядывает в бездонные голубые глаза, считывает в них страх и облегчение одновременно, обнимает за плечи и спешно уводит его за территорию дома, получив успокаивающий ответ. Джисон, как лучший друг, как друг детства, знает о ситуации в семье омеги, поэтому старается помогать и оберегает его, как зеницу ока. Среди их компании Ли ближе всех к Джисону, не только как друг, а в целом, поэтому Хан бережёт и оберегает его, отчего даже получил в компании кличку «Пёс», ведь вертится вокруг парня и не отходит от него ни на шаг. — Идём скорее, тебе нельзя мёрзнуть, — выдыхает Хан судорожно и спешит к самокату, пропускает Ли вперёд, встаёт сзади и трогается сразу же, прижимаясь к дрожащему телу своим и окутывая ароматом. Аромат орехов действительно успокаивает, складывается ощущение, что находился в ореховом лесу, где царит лишь умиротворение и покой. — Может не пойдёшь в школу? Выглядишь неважно, — предлагает альфа, плавно сворачивая влево, рукой приобнимает омегу за талию, успокаивающе поглаживает и перемещает руку на руль, касается пальцами чужих и накрывает маленькую ладонь своей, чтобы согреть. Минхо в ответ лишь качает головой, вздыхая, пальцы рук сильнее сжимает и глубоко вдыхает, чтобы успокоиться. — Спасибо за заботу, Хан-и… Но, думаю, мне будет полезно сходить в школу, чтобы отвлечься, — шепчет омега, сильнее цепляясь за руль самоката, и напрягается всем телом, вдруг почувствовав глубокую вину. Он снова дёргает Джисона, снова наваливает на него свои проблемы, которые мелкими не назвать, но всё равно. Он не может всю жизнь полагаться на него, поэтому нужно учиться справляться самому. Но как, если даже родная мать забила на него? Чёрт, и в чем же он так провинился, что теперь тонет в этом болоте? — Хо-я, спокойствие, пожалуйста. Ну же, котёнок, дыши глубже, — Джисон останавливает самокат возле своего дома, помогает застывшему омеге спуститься и спешно ведёт его в дом, где провожает на кухню, наливает чай успокаивающий и усаживается на пол, чтобы быть с ним на одном уровне и оказывать поддержку. — Прости за вопрос, Хо… — заведомо зная, что сделает другу больно, говорит Хан и накрывает маленькую ладошку Ли своей, поглаживает, успокаивая, и целует холодные костяшки, чем вызывает дрожь и волнение парня. — Он приставал? Он сделал тебе больно? — Джисон замечает, как Минхо заметно тушуется, в аромате клубники – и без того кислом практически на постоянной основе, – пробуждается горечь, которая оседает на языке, но вызывает далеко не отвращение, а злость и желание прибить ублюдка, который кошмарит бедного парня уже долгие полтора года. Минхо молчит, лишь рукава кофты тянет пальцами, скрывая руки, поджимает губы, но сдаётся, позволяя Хану взглянуть на синяки, которые расплываются синими кляксами на изящных запястьях. Альфа округляет глаза, поднимает взгляд на омегу, выглядит до жути обозленным, что несомненно могло бы испугать других людей. — Чёрт, Минхо… — сквозь зубы шипит Хан, вскакивая, мечется по кухне и вскоре достаёт аптечку, из которой выуживает мазь от синяков. Он судорожно принимается втирать субстанцию в кожу Ли, стараясь не делать больно, хотя держит довольно крепко. — Так, — вдруг резко выдаёт он, чем заставляет Минхо дернуться от неожиданности и даже разлить чай на светлую спальную рубашку. — я, блять, не позволю этому ублюдку кошмарить тебя и дальше, ты же свихнешься совсем. Ты остаёшься у меня на будущую неделю, Минхо, и не только, — возразить решительно настроенному Джисону страшно, а видеть его горящие глаза, которые говорят Минхо больше, чем действия, – ещё страшнее. Именно поэтому Ли кивает, поджимая дрожащие губы, и оставляет кружку в сторону, медленно сползает со стула и тянется к Хану, прячется в его объятиях, громко всхлипывая и надеясь найти утешение в них. Джисон крепко его обнимает, успокаивающе гладит по волосам и спине, успокаивается сам и вскоре поднимает его на руки, быстро, но тихо ступает по полу, уносит в свою комнату. Уложив Минхо на кровать, Джисон укрывает его тёплым одеялом, сам садится рядом, включает ночник и просит прикрыть глаза, обещая, что здесь его никто не тронет. Минхо ему верит. Как не верить тому, с кем ты провел всю жизнь чуть ли не с пелёнок? Джисону можно верить и не опасаться предательства. Поэтому Минхо пытается выровнять дыхание, пока засыпает под ласками и нежным, тихим голосом друга.

***

Минхо наконец-то более-менее приходит в себя, сумев за неделю с небольшим обжиться у Джисона. Да, его всё ещё мучают кошмары, но засыпать в объятиях дорого друга не так страшно, как одному. Как и в детстве, парни спят вместе, перед сном рассказывают моменты из жизни, которые и без того знают друг о друге наизусть. Минхо чувствует себя хорошо. Он снова чувствует родительскую любовь, ведь родители Джисона принимают его как своего, холят и лелеют. Миссис Хан хоть и вздыхает, но тему жизни Минхо, его взаимоотношения с отчимом и матерью не спешит обсуждать, боясь того, что парень снова закроется, словив триггер. Ли за это ей очень благодарен. Сейчас Минхо и Джисон сидят на уроке геометрии, старательно решают контрольную работу, вернее, Хан списывает всё с интернета, пока Ли действительно решает. Поставить контрольную на последний урок, это лучшее, что сделал учитель математики за последние четыре года. С тихим вздохом Минхо смотрит на часы, желая поскорее закончить и пойти перекусить. Джисон явно разделяет его желание, потому как его желудок урчит, прося немного еды, отчего по классу разлетается тихий смешок. Учитель же продолжает заполнять журнал, не обращая внимания на учеников и посторонние звуки в классе, чем Хан активно пользуется, наклоняясь к уху Ли. — Не хочешь прогуляться вечером, котёнок? Сынмо и Йена тоже пойдут, — шепчет альфа, после чего вновь ныряет в тетрадь, продолжая писать контрольную. Его радует то, что Минхо снова становится собой, снова веселится и не закрывается от них. Его жизнь – вне стен дома и без людей, которые её отправляют, – явно становится лучше, что не может не радовать. — Да.. Я с удовольствием, Джи.. — Минхо закусывает кончик ручки, выглядя ну очень неуверенным сейчас. И не понятно отчего: то ли он не уверен в том, действительно хочет ли пойти гулять, то ли от непонимания, правильно ли решает задачу. Со вздохом он откладывает ручку, сцепляет руки в замок и утыкается в них лбом, прикрыв глаза как от головной боли. Джисону это не нравится. Ли всегда закрывается вот так, когда думает об отчиме, матери и о том, что ему рано или поздно придётся вернуться в это пекло ада и снова терпеть домогательства. Это неправильно, ведь у каждого есть право на нормальную жизнь. Минхо не должен это терпеть, ведь он всё ещё ребёнок, который хочет любви, ласки, понимания и доверия со стороны родителей, которые теперь для него не существуют. — Джи, я не хочу обидеть тебя, но я наверное вернусь… домой, — шепчет Ли, не поднимая взгляда на друга, поджимает губы и вздыхает, прикрыв глаза. Он дёргается, когда Джисон обнимает его за плечо, поднимает голову и переводит взгляд блестящих голубых глаз на хмурое лицо, заглядывает в шоколадные омуты, поджимает губы. — Всё будет в порядке, правда.. Можешь не волноваться, я… — Хо, я не вправе тебя заставлять жить с нами, но пойми, что ты нас ни в коем случае не теснишь, — складка между бровями на лице альфы разглаживается, но улыбка так и не растягивает чуть пухлые губы. Его строгость напрягает, и обидеть Минхо его ни в коем случае не хочет, просто одно дело ночевать на выходных, а другое – жить, стесняя семейство. Он так не может. Ровно также, как не может жить в том ужасе. — Ты же знаешь, что у моего отца есть знакомые, которые могут засадить его надолго, если не навсегда? Надеюсь, ты понимаешь, что я пытаюсь донести. Мне больно смотреть на всё это, — Минхо кивает, судорожно выдыхая, поджимает губы и замолкает, уже не пытаясь сконцентрироваться на геометрии. Он думает о том, что, если отчима всё же посадят, то мать последует за ним, ведь она должна была сообщить о неправомерных деяниях этого ублюдка, а в сторону сына тем более, но она этого не сделала. Минхо боится лишь попасть в детский дом, а так, он был бы рад избавиться от этих людей раз и навсегда. — Я понимаю, Джи.. Я всё понимаю, — и снова Минхо сцепляет руки в замок, снова прижимается к ним лбом и прикрывает глаза, поджав губы. Он думает о том, что этот кошмар скоро закончится, вернее, мечтает об этом.

***

Горячий кофе бодрит, разливаясь теплом по телу. Минхо улыбается, слушая сплетни и рассказы друзей, изредка даже смеётся, пускай и не совсем правдоподобно. Истории Чонина и Сынмина интересные и смешные, конечно, просто из головы не выходит разговор с Джисоном. Может быть, действительно стоит привлечь его отца к данному делу, – точно следует, – но омега боится остаться один и попасть в приют, хотя сомневается, что там хуже, чем здесь. Может быть, это даже станет его каким-никаким спасением, кто знает, но всё же меньше всего хочется быть затворником специального учреждения. Минхо вздыхает, выкидывая уже пустой стаканчик из под кофе в ближайшую мусорку, закидывает руки за голову, сбавляет темп, отбиваясь от друзей, что не остаётся незамеченным. Джисон просит остальных притормозить и бежит к омеге, дабы узнать, что случилось, хотя и без слов всё понимает. Он безмолвно обнимает парня, заправляет выбившиеся непослушные кудрявые прядки волос за уши, вздыхает. Жизнь не может быть так жестока и несправедлива к тем, что заслуживает всего самого лучшего – думает он, крепче сжимая уже хрипящего омегу в объятиях. Минхо хихикает, совершенно не убедительно приговаривая, что с ним всё в порядке, и вырывается из кольца рук, слыша громкий рёв мотора позади. Ли оборачивается, округляет глаза до состояния блюдец, в немом шоке хлопает ими, наблюдая за тем, как по широкой дороге гонят пятеро мотоциклистов на своих ярких байках. Выглядит эффектно, если честно, настолько, что Ли провожает пятёрку взглядом ещё очень долго, пока над ним кружат листовки, которые крутые парни подкинули в воздух. Приходит в себя он лишь когда чувствует, что одна из листовок приземлилась на его волосы, и хватает её, чтобы прочесть содержимое. «Единственные и неповторимые! Громовые и мегабыстрые парни готовы показать своё шоу прямо на улицах Сеула сегодня же в семь вечера!» Минхо внимательно вчитывается в текст, удивляясь своему интересу, ведь совсем недавно он не испытывал никакого интереса и даже побаивался данных мероприятий. Наверное, его мозг совсем сошёл с ума, раз подкидывает чертовски соблазнительные страшные идеи. Все ребята на байках очень круты, они знают в этом толк, хотя самому Ли пару раз приходилось кататься на данном виде транспорта, только не на бешеной скорости, а лишь вокруг своего дома, чтобы не наткнуться на полицейских. Чувствовать под собой мотоцикл нужно уметь, а не просто сидеть и крутить руль – так говорил отец Джисона, который тоже в своё время был отличным гонщиком. — Минхо, Минхо! — где-то рядом маячит Чонин, размахивая листовками и улыбаясь ослепляюще ярко, отчего мягкая улыбка трогает губы Ли, а во взгляде отражается еле заметная решимость и желание, непонятно откуда взявшиеся. — Ты так завис. Хочешь пойти? — Чонин обращает внимание друга на себя, кивает на листовку в его руках, подходит ближе, чтобы приобнять. В его глазах тоже плескается желание пойти, но он не напирает, боясь спугнуть друга, ведь знает, что тот такие мероприятия не особо жалует. Но Минхо кивает в ответ, тушуется под одобрительными взглядами и радостными улыбками отчего-то и всё же давит свою улыбку, когда попадает в плен объятий и обещаний, что это будет самый запоминающийся вечер в их жизни.

***

Громкая музыка, огненные фонтаны, кольца и множественные мотоциклы приковывают взгляд. Минхо, округлив свои и без того большие глаза, оглядывается, но старается держаться Джисона, дабы не потеряться и не дай бог не попасть в неприятности. Компания проходит на площадку, пробирается в первые ряды смотрящих. Минхо молча за всем наблюдает, пока друзья оживленно переговариваются и присвистывают, обсуждая масштабы мероприятия. Это ведь нелегальные гонки. Как полиция ещё не прикрыла эту лавочку и не завела уголовное дело? Минхо дёргается, когда рядом с ним заводится мотоцикл, морщится, когда парень с рыжими волосами и зелёными глазами подмигивает ему и салютует, и фыркает, чувствуя себя неуютно. Может не нужно было идти? Но, раз уж он здесь, то нужно отстоять до конца и не обращать внимания на чудаковатые повадки гонщиков. Мало ли что у них на уме. С отсчетом начинается гонка. Громкие вопли смотрящих и болеющих связываются в один сплошной шум, но, похоже, кроме Минхо, это нравится всем. Омега же морщится, закрывает уши руками, но переводит взгляд на экран, мысленно желая победы мотоциклисту под номером три, потому что он выглядит наиболее решительным вырвать победу, нежели остальные. Громкий рёв моторов разрезает воздух, колеса свитят, а гонщики уносятся вдаль, скрываясь от глаз людей и позволит им следить за собой лишь на большом экране. Ведущий комментирует весь заезд, упоминает, что гонщикам и их железным коням предстоит проделать большой и тернистый путь, чтобы добраться до победы. Сначала Минхо совсем не понимает, что это значит, но до него доходит всё быстро, когда на экране показываются огненные кольца, от которых кровь в жилах стынет, а его лицо становится белым, словно полотно. Страшно. Что-то ведь может пойти не так и эти парни… — Расслабься, котёнок, они же профи, — голос Джисона не даёт закончить мысль, выводит из оцепения, позволяет вновь начать дышать. Минхо медленно хлопает глазами, выдыхает и кивает, пристально глядя на то, как гонщики, все до единого прекрасно справляются с препятствием. От сердца аж отлегло. Дальше препятствия выглядят менее устрашающими, и Минхо даже входит во вкус, наблюдая за своеобразной борьбой байкеров. Победу никто не хочет отдавать в чужие руки, оно и понятно. Эти парни живут гонками и для них важно признание общества. Минхо даже невольно начал им завидовать, ведь они действительно беззаботные. Кажется, у них нет всех этих проблем с родными и людьми в целом, они не думают о том, как не завалить учёбу из-за выгорания и нежелания жить, не думают ни о чём, лишь живут гонками, позволяя ветру бить в лицо, либо подталкивать к победе. Гонка подходит к концу, когда маршал машет флагом, давая понять, кто победитель на данном заезде. В победителе Минхо сразу же узнаёт парня, который ему подмигивал, и хмыкает. Что ж, такому наглецу не грех отдать победу. Большая часть импровизированной арены ликует, видимо, многие ставили на победу именно этого гонщика, другая же часть улюлюкает и мычит недовольно, чуть ли не кидаясь в байкеров помидорами и другой едой, которую притащили с собой. Тот парень снова выцепляет взгляд Минхо из месива других, снова улыбается нахально и почему-то играет бровями, заставляя омегу чувствовать себя неловко и до крайней степени неприятно. Что этот парень о себе возомнил? — И по итогам сегодняшнего заезда наш победитель, как и всегда, имеет честь выбрать одного из болельщиков, чтобы провести стометровку не для победы, а для банального удовольствия! — ведущий выбегает на гоночную арену, размахивает рукой и выглядит до жути радостным, будто срывает миллиарды кушей каждый день, проводя гонки. Впрочем, возможно, всё так и есть, ведь люди ставят на своих любимцев, которые в теории могли бы выиграть, и не факт, что на практике они уже не сделали этого. — Прошу победителя указать на человека, который достоин чести пролететь над дорогой по улице Сеула на одном из наших прекрасных байков вместе с ним! — вещущий окидывает руками стороны «арены», представляя победителю выбрать жертву, с которой тот проедет по дороге смерти. Чёрт, никто не пойдёт на такое ни за что. Даже самые преданные фанаты. — Небольшое пояснение, друзья! — снова привлекает к себе внимание ведущий, громко объявляя в микрофон. — Если человек, которого выберет наш драгоценный победитель откажется, то заезд отменяется! К тому же, у нас есть правила, которые, я надеюсь, все знают! — продолжает он громким, твёрдым голосом и уходит с площадки, давая победителю право выбора, пока все задерживают дыхание в ожидании выбора. Победивший парень словно издевается, не вынося своего решения, лишь бегает по лицам болельщиков, натянув на лицо маску раздумий и строгости, будто так уж он ответственно подходит к данному делу. Но, похоже, совсем безответственно. У Минхо волосы встают дыбом на затылке, глаза округляются, а сердце начинает трепыхаться где-то под рёбрами. — Думаю, эта милая детка отлично смотрелась бы со мной в паре, — гонщик указывает на Минхо рукой, ухмыляется слегка и под громкий вздох толпы машет ею, подзывая к себе омегу, который просто застыл, словно статуя, и не собирается двигаться от слова совсем, но приходит в себя, когда ощетинившийся Джисон крепко перехватывает его поперёк груди, прижимая спиной к своей. Хан явно против, как и остальные друзья омеги. Что этот тип о себе возомнил? Как может он предлагать гонку омеге, так ещё и несовершеннолетнему? — Какого черта ты творишь?! — разносится громогласный басистый голос парня, чьи чёрные волосы напоминают глубокую ночь, а серые глаза блестят злостью и недовольством, словно звёзды в небе. — Ты не видишь, что перед тобой омега? Так ещё и ребёнок, чёрт бы тебя побрал, Хёнджин! — Минхо дёргается, глаза округляет до состояния блюдец и сжимает руку Джисона своей, изумляясь проницательности этого парня. Дважды в точку. Это как вообще? Ладно, вторичный пол и все дела, да и внешность, но возраст? Минхо же действительно ещё ребёнок. — Ты знаешь правила. Если нет, то советую выучить, иначе можешь быть дисквалифицирован, — темноволосый альфа скалится, словно готовится кинуться на другого, но вместо этого фыркает и переводит взгляд на Минхо, недовольно сведя брови к переносице. Рукой он просит молчания, и все как по волшебству замолкают, ожидая представления. — Его решение будет аннулировано немедленно. По нашим правилам нельзя выбирать детей в возрасте до двадцати лет! Прошу прощения за наглость, но сколько тебе лет, парень? — голос парня пробирается в каждую клеточку тела, что-то тормошит там, заставляя дрожать, словно несёт скрытую угрозу, когда тот обращается к Минхо. — Мне семнадцать, — отвечает Минхо в учтиво подставленный ведущим микрофон, на что в ответ получает вой из толпы, присвистывания и недовольство в сторону Хёнджина. — И я бы хотел попробовать провести заезд, если это всё же возможно! — в первую очередь он ошарашивает данным заявлением себя. Он? Хотел бы провести заезд? Что за чушь ты несёшь, Ли Минхо! Ты боишься этой темы, как огня, а сейчас хочешь броситься в этот омут? – кричит сознание, но Ли не слушает. Он выходит на дорожку, подходит к Хёнджину, встаёт вплотную, игнорируя взволнованный и одновременно недовольный взгляд Джисона в свою сторону. Возможно, его потом убьют, но потребность в полном отключении мозга от внешних угроз превышает все нормы дозволенного, и, наверное, поэтому страх отступает, уступая место азарту. — Ты хоть руль держать умеешь, малец? Это тебе не велосипед, — черноволосый альфа явно закипает от недовольства и злости. Он отпихивает Хёнджина, встаёт перед Минхо, смотрит свысока, будто пытается пригвоздить парня к полу своим взглядом, лишь бы тот не вышел на заезд. — Это сплошное недоразумение. У парня явно едет крыша, друзья! Так, сворачиваемся и уматываем отсюда немедленно! — Минхо чувствует себя оскорбленным. Это у него-то едет крыша? Да, верно. Он сходит с ума, раз решает сейчас влезть в это. А вдруг покалечится? Но чёрт возьми, как же хочется попробовать! Может быть, завтра он умрёт, кто знает, поэтому нужно попробовать, и этот напыщенный невъебически красивый альфа ему не сможет помешать. — Я совершенно точно в своём уме, хён! Я не знаю ваших правил, но я знаю, что ты не сможешь отговорить меня. И к твоему сведению я держал руль мотоцикла несколько раз, — на слова Минхо действует соответствующая реакция людей: все в восторге и ожидают заезда. У самого омеги же где-то под рёбрами трепыхается бедное сердце, пока мозг активно всё анализирует, посылая сигналы о том, что нужно отказаться, что это небезопасно, но он отмахивается от всего этого и просит выдать ему снаряжение. Какая разница, что с ним случится, если его жизнь, считай, висит на волоске. — Эй, Минхо, не глупи! — к Ли подбегает Чонин, перехватывает его руки своими, не позволяя взять снаряжение из рук одного из гонщиков, сжимает сильно, глядя прямо в глаза друга, подтягивает его к себе и обнимает, чтобы коснуться губами его уха. — Я переживаю за тебя. А вдруг покалечишься или… — Ян взволнованно смотрит, не в силах отпустить чужие руки, пытается утянуть Ли за собой и нервно вздыхает, когда тот осторожно убирает руки из его хватки и обнимает, успокаивающе поглаживая по спине. — Всё будет в порядке, Чонин-а. Я просто прокачусь с ветерком разок и мы пойдём домой… — Минхо передергивает от слова «дом», с губ слетает нервный вздох и он решает поскорее начать заезд, чтобы не дорваться до ужасных мыслей снова. Наверное, это отчаяние и страх так на него действуют, разгоняя адреналин по венам. Раньше он бы ещё подумал, прежде чем связываться с непонятными типами и гонять с ними, но сейчас он просто хочет окунуться в то, что далеко от его жизни и всё. Ничего страшного не случится, – по крайней мере, он хочет и пытается заверить в этом друзей, лишь бы они не волновались и не рвали на себе волосы от страха, пока сам отчего-то чувствует себя спокойно, впервые за последние месяцы. Наверное, это всё же адреналин ударил в голову, а теперь потихоньку выходит, оставляя после себя спокойствие, хотя что-то он рано делает это, ведь Минхо всё ещё не сел за руль и не стартовал. — Я могу выбрать любой байк? — натягивая на руки перчатки, спрашивает Ли и окидывает железных коней взглядом, примечая тот, который подошёл бы ему. Ведущий отвечает положительно, забирая у одного из гонщиков шлем, и следит за парнем. Минхо же мечется между двумя байками, которые приглянулись ему. Первый, собственно, как и второй, яркий, разукрашенный зелёными и кислотными цветами, словно облит ядом какого-то опасного существа, второй же имеет имеет леопардовый – не менее опасный, – принт, крупные пятна которого переливаются под светом уличных фонарей. Красиво. И всё же второй нравится парню больше, такой яркий и опасный, полная противоположность его самого. — Я выбираю этого красавчика! — оповещает Ли, указывая рукой на мототранспорт, отчего толпа заливается воплем, многие присвистывают, явно удивлённые, что такой миловидный парень выбрал что-то такое опасное. Хёнджин тоже присвистывает, ухмыльнувшись, явно довольный выбором. Ёнбок же фыркает, но не спешит снова отговаривать омегу от этой затеи, явно наплевав на его жизнь и сохранность. Какая ему разница? Он же предупреждал, и Хёнджина предупреждал, но тот слишком уж любит нарушать правила, а такие идиоты как Минхо ему в этом потакают, в итоге потом проклиная себя и свой выбор. Но уже поздно и нет смысла никого отговаривать. Нужно лишь надеяться на нормальный исход этого заезда. — Прекрасный выбор! Да будет так! — вещущий выглядит слишком радостным для человека, который придерживается правил, но никого это не смущает совершенно, кроме друзей Минхо, конечно же. Сам же Минхо, чувствуя быстрый стук своего сердца, застывает, позволяя ветру теребить волосы, а крови прилить к мозгу, чтобы разогнаться в венах сильнее. — Перед началом гонки прошу тебя назвать своё имя, чтобы болельщики знали, что кричать, — ведущий подходит к Минхо, подносит микрофон к его губам, мягко улыбаясь. Люди взрываются криками и улюлюканьем, когда слышат имя нового гонщика, поддерживая его и желая хорошей поездки. Кончики пальцев словно горят огнём, когда Ли принимает из рук Хёнджина шлем. Альфа ухмыляется, явно наслаждаясь его робкостью и неуверенностью, которые наконец-то проявили себя, но ничего не говорит, уходя к своему байку. Минхо же, стоя от друзей на расстоянии нескольких метров, ощущает их ауру волнения, поэтому оборачивается и озаряет их улыбкой, давая понять, что всё в порядке. Снова раздаётся голос ведущего, пока Минхо надевает шлем на голову и отходит к мотоциклу. Парень бережно оглаживает сиденье коня, словно таким образом пытается расположить его к себе, пока люди ликуют, хотя некоторые смотрят удивлённо, явно не привыкшие к такой робкости и бережности. — Ты такой милашка, Минхо-я, — слышится насмешливый голос Хёнджина, который поправляет перчатки и улыбается уголком губ, хитро прищурившись. Он седлает мотоцикл, выжидающе глядя на омегу, который поправляет волосы, прежде чем надеть на голову шлем. Когда все готовы к заезду, ведущий отходит в сторону, дабы не попасть под колеса, Минхо вцепляется в руль мотоцикла, словно это спасательный круг, который держит его на плаву, и оборачивается в сторону друзей, которые не одобрительно покачивают головами, но всё равно поддерживающе кивают и машут руками, зная, как их поддержка важна для Минхо. Моторы мотоциклов в унисон разрезают повисшую ненадолго тишину и заставляют смотрящих людей ликовать. Изредка Минхо слышит своё имя от людей, которые решили поддержать его. Проехать километр кажется не такой сложной задачей, и Минхо на этом не зацикливается, ведь его волнует совершенно другое: почему Хёнджин выбрал именно его? И зачем нарушил правила? Ли чувствует, что от него исходит далеко не дружелюбная аура, но всё равно почему-то сейчас сидит на байке и находится рядом с этим альфой, чтобы провести заезд. В любом случае, он сам на это решился и вся ответственность целиком и полностью лежит на нём, виноватых искать не придётся, если вдруг что-то пойдёт не так. — Расслабься, детка, тебе понравится, — Хёнджин лучезарно улыбается, вдруг скинув с себя весь образ нахального парня. Минхо фыркает в ответ, сморщившись от прозвища, и снова вслушивается в голос ведущего, который начинает обратный отсчёт для начала заезда. 3. 2. 1. Старт! – слышится звук выстрела. Минхо, ненадолго замешкавшись, всё же срывается с места под оглушительный крик толпы. Он гонит по ровной трассе так, будто занимается этим столько же, сколько сами байкеры, и на удивление не испытывает страха. Но вскоре задаётся вопросом, почему и зачем вообще согласился на это, когда на крутом повороте Хёнджин обгоняет его, выбивая из колеи и практически заставляя остановиться. Чёртов гонщик. Придя в себя, он продолжает заезд, пытается догнать альфу, но всё равно страшится разогнаться до бешеной скорости. Он слышит ликование людей где-то вдалеке, чувствует азарт, который потихоньку всё же завладевает телом, и прибавляет скорость. Хёнджин же явно довольствуется заездом, даже умудряется следить и за дорогой и за омегой, который наконец-то решает раскрепоститься хоть немного. Заезд длится недолго, как кажется самому Минхо, и вскоре он видит финишную черту, людей, которые ликуют так, будто это гонка, а не банальный заезд, на котором главное удовольствие, а не победа. Минхо пока не понимает получил ли он обещанное удовольствие или зря всё это затеял, лишь разогнав кровь в венах. С одной стороны, это способ отвлечься, но с другой, это риск и страх. Получить травму по своей же глупости ну очень не хочется, поэтому Минхо довольно-таки резко тормозит, пролетев через финишную черту, пытается отдышаться и прийти в себя. Руки его отчего-то так напряжены, будто он в качалке зависал добрые полчаса вместе с Джисоном, а тело разогрелось до приличных градусов, отчего сердце колотится как бешеное. — Прекрасный заезд! Хёнджин выбрал прекрасного напарника, который вполне себе в будущем может стать его соперником! — голос ведущего приводит Ли в чувства. Улыбка слегка растягивает пухлые губы, а в голове, словно птица в клетке, мечется мысль о том, что провести еще один заезд кажется прекрасной идеей, но парень её отгоняет и спешит слезть с байка, чтобы размяться. — Наша Молния и… Хм.. Как думаете, какое прозвище подойдёт этому милашке? — ведущий обращается к толпе, пока Минхо округляет глаза от шока и всеми силами пытается остановить мыслительный процесс смотрящих, а после и их предложения, которые вырыватся то там, то здесь. Какое ещё прозвище? Не могли же они приписать Минхо к байкерам за один короткий заезд, правда? — Так много вариантов, что одного и не выбрать, — находясь в небольшой растерянности, хмыкает ведущий и оборачивается к Минхо, который всеми силами излучает лёгкое негодование и недовольство. — Прошу прощения, Минхо, что мы не объяснили тебе. Каждый человек, который всё же решает оседлать байк здесь, на арене, получает прозвище, которое используется только здесь. Но если ты не хочешь этого, то мы примем твоё решение, — ведущий подходит к омеге, отдаёт ему микрофон и в ожидании отходит на приличное расстояние, чтобы не мешать принимать решение. Минхо же слегка тушуется под многочисленными взглядами, улыбается робко и вздыхает, быстро принимая решение. Какая разница, будет у него прозвище или нет? Он в любой момент сможет выйти из компании байкеров и быть самым обычным Ли Минхо. Поэтому он принимает правила, уточняет, может ли сам выбрать себе прозвище и улыбается, когда получает положительный ответ. Недолго думает и вскоре в голове появляется пара идей, а расцветка байка подпитывает их, заставляя улыбнуться. — Думаю, прозвище Шатун мне подойдёт, — Минхо убирает чёлку от глаз, улыбается, показывая свои милые кроличьи зубки, и довольствуется ликованием и криками толпы. Ему это нравится. Нравится позитив этих людей, их поддержка. С ними Минхо может быть собой и не бояться, что кто-то пожелает ему зла или почувствует что-то запредельное в отношении него. Вообще, Минхо выбрал это прозвище не просто так. Все друзья и знакомые зовут его котом, котиком, котёнком, обосновывая это тем, что он милый по внешности и имеет двойственный характер, как у котов. Да и сам омега любит этих пушистых созданий, которые греют его каждый день и оберегают от невзгод. К тому же, он совсем немного изучает французский, на котором слово «котёнок» звучит просто прекрасно и также прекрасно подходит как прозвище. — Хм.. «Котёнок»? — слышится басистый голос снова и вперёд выходит парень, который ранее отчитал Хёнджина за неповиновение их правилам. Альфа сверлит Минхо чуть недовольным, но заинтересованным взглядом, руками сжимает шлем, явно собравшийся куда-то ехать, и хмыкает, закатывая глаза. — Тебе подходит, — только говорит он и салютует всем, после скрываясь с глаз долой и оставляя после себя лишь удаляющийся рёв мотора. Минхо вздыхает, чуть хмурится и качает головой. Этот альфа явно знает французский, с ним надо быть осторожнее. — Минхо! Это было круто, котёнок! — со спины к Ли прижимается тело Джисона. Альфа излучает восхищение, позитив и лёгкое недоумение: он в шоке, что Минхо согласился на то, от чего старается держаться подальше. В его голову даже невольно лезут далеко не радужные мысли, которые он старательно пытается отогнать, чтобы не накрутиться. В последние дни Минхо стал сильно задумчивым, а по ночам он плачет в подушку, хоть и тихо, но Хан вскакивает от дикого сопения, практически переходящего в истерику, и всеми силами, правдами и неправдами пытается успокоить парня, боясь, что тот совсем сойдёт с ума. Минхо не говорит, но ему часто снятся кошмары, которые буквально душу из тела изгоняют, заставляя в агонии метаться по кровати и бормотать что-то несвязное. Джисон боится за друга и начал бояться ещё сильнее, когда тот заявил, что вернётся домой. — Но ты в порядке? Ты же… — Минхо не видит, но догадывается, что Джисон недовольно зыркнул на Хёнджина, – тот, округлив глаза, отшатнулся и отвернулся вовсе, перестав прожигать их парочку взглядом, – отчего лишь вздыхает и качает головой, улыбнувшись. Альфы. — Вроде бы да, Джи. Могу даже сказать, что мне понравилось, — Минхо, чувствуя себя неловко, выбирается из объятий и отходит к друзьям-омегам, чтобы не стать объектом для обсуждения со стороны чужих и незнакомых ему людей. Адреналин в крови потихоньку успокаивается, уступая место спокойствию и осознанию. Минхо гонял по улице Сеула на байке. А точно ли это был он? Может, это всё сон? А может, он просто окончательно сошёл с ума? Но, похоже, нет, раз Хёнджин снова подходит к нему для того, чтобы пожать руку. — Отличный заезд был, детка. Буду рад прокатиться с тобой ещё раз, — говорит альфа, ухмыльнувшись в своей привычной манере, и целует тыльную сторону ладони Минхо, на что получает недовольный оклик от Джисона, от которого даже не вздрагивает, в отличие от самого Ли. — Бай-бай, Шатун. Поточи коготки, ведь я скоро затащу тебя на целую гонку, в которой ты сможешь зацепиться за победу только своими милыми лапками, на которых, я уверен, есть коготки, — какой самоуверенный индюк! – думает Минхо, в возмущении вскинув брови и брезгливо вытерев руку о штаны, хотя губы альфы сухие и намёка на слюну не было, но просто он не нравится Ли от слова совсем. Он опасный. Такие, вроде бы, нравятся всем, да? Так вот. Минхо он совсем не нравится и водиться с таким как он омега точно не захочет в ближайшем будущем. — Какой поганец! — в унисон восклицают Чонин и Сынмин, чем заставляют Минхо прийти в себя и поддакнуть. Да с чего Хёнджин вообще взял, что Минхо придёт в следующий раз? Может, эмоции омеги обманчивы, и за маской удовольствия скрывается страх, который разъедает изнутри? Нынче люди самоуверенные слишком пошли, аж раздражают. Минхо фыркает, наблюдая, как расходится толпа, но не успевает и шагу ступить прочь, как к нему подходят парочка милых девушек, просят автограф и очень сильно восхищаются, чем заставляют смутиться. Неужели он был настолько хорош? Но, похоже, да, раз проходящие мимо люди кидают на него восхищенные взгляды. Чёрт. И во что ты, Минхо, ввязался?

***

Минхо хрипло выдыхает, еле-еле разлепив глаза. Он чувствует тупую боль в голове, отчего морщится и еле находит в себе силы включить телефон, чтобы глянуть на время. Сегодня в школе был тяжёлый день, после которого по приходе домой омега завалился спать, а теперь пожинает плоды своей беспечности и проклинает усталость. Тихо вздохнув, Минхо всё же поднимается с кровати, не желая валяться, а ещё он хочет кушать, отчего его желудок требовательно урчит. Но на самом деле, выходить из комнаты не хочется. Страшно. Отчим снова пьян, а судя по звукам, доносившимся из зала, он там не один. Мало того, что он пьёт, не просыхая, так ещё водит своих друзей, что пугает Минхо ещё сильнее, чем раньше. Надеяться на то, что они не такие отбитые, как он, нельзя, поэтому Минхо вздрагивает, когда подходит к двери и хватается за ручку. Матери дома, возможно, нет, а может быть, она также как её сын закрылась в комнате и боится высунуть нос. Минхо впервые за всё время ей сочувствует искренне. Она не виновата в том, что человек, который казался ей самым лучшим, оказался таким гнилым и ужасным, но это не отрицает того факта, что она была готова даже собственного сына отдать ему на растерзание. Минхо судорожно выдыхает, поджав губы, и открывает дверь комнаты. Благо, она не скрипит и не издаёт каких-либо звуков, что помогает ему проскользнуть и остаться незамеченным. Только вот его это всё равно не спасает, ведь в кухне оказывается один из приятелей отчима, который достаёт из холодильника очередную порцию бутылок с пивом. Мужчина, услышав приближение, оборачивается, что очень пугает. — Мм, так это и есть тот самый милый омежка, сын его сожительницы. Действительно, милашка. Может он и со мной поделится, нельзя одному с таким чудом развлекаться, — мужчина тянет слог пьяным голосом, окидывает Минхо масляным и жаждущим взглядом, напрочь забывая о пиве, и надвигается на парня, у которого тело двигается быстрее, чем он успевает подумать. Минхо бежит в свою комнату быстро, насколько это возможно, закрывает дверь на замок и подпирает стулом, отходит подальше, практически прячется за кроватью. Лучше бы он не выходил. И что тереть делать? Даже из комнаты не выйти, а зверский стук в дверь комнаты нагоняет страха и практически заставляет закричать, но Минхо вовремя себя останавливает, закрывая рот и лишь всхлипывая. Где-то в желудке разгорается пожар, поднимаясь всё выше к горлу. У Минхо паника, сильная паника, с которой он сам ни за что не справится. Страх снова завладевает телом. Омега складывается пополам и вскоре укладывается на пол, свернувшись калачиком, и сильно дрожит, моля всех богов, которых знает, чтобы этот тип ушёл и оставил его в покое. Минхо боится. Настолько сильно боится, что не может даже найти в себе силы дотянуться до телефона и позвонить хоть кому-нибудь и попросить помощи. Да и кроме Джисона и друзей в принципе звонить некому, но Минхо банально с пола подняться не может, закрыв уши руками и уткнувшись лбом в свои колени. Сколько он так лежит, неизвестно, но стук в дверь совсем скоро стихает, видимо, тот мужчина ушёл. Ли наконец-то отпускает, хотя потряхивает до сих пор. Он тянется за телефоном, проверяет время и утыкается лицом в матрас, желая исчезнуть из этого мира и попасть в свой, туда, где нет места этим подонкам. Ещё недолго выждав, Минхо поднимается, бездумно хватает телефон, портативный блок и шнур от зарядки, первую попавшуюся кофту и штаны из шкафа, а также накопленные средства. Он оглядывает свою комнату словно в последний раз, спешно открывает дверь и без задних мыслей совершенно бежит по коридору к двери. Натянув ботинки на ноги как попало, он выбегает из дома на улицу, где его тут же заключает в свои объятия прохладный ветер. Хочется есть, но Минхо забивает на ощущение голода, несясь подальше от дома. Успеется. Главное, что деньги с собой, остальное неважно. На улице вечер, уже сумерки спускаются на город, а осенняя прохлада забирается под лёгкую одежду. Может быть, Минхо заболеет, но он не останется там, где ему плохо, страшно и больно находиться. Голова всё ещё болит и, кажется, кружится от нервов. Желудок буянит, желая извергнуть то, чего в нём нет и не было, разве только желчь; множество мыслей крутятся в голове, а сердце больно бьётся о рёбра, мешая нормально дышать. Минхо не помнит как добирается до ближайшей лавки, словно в бреду садится на неё, дрожа от прохлады. Он накидывает на плечи кофту, надеясь хоть немного согреться, и, вскоре, не выдержав вечернего холода и дрожи в теле, укладывается на лавку, прикрывает глаза, забываясь не особо глубоким сном.

***

Сколько проходит времени неизвестно, но Минхо замёрз настолько, что каждое движение даётся с трудом и отдаёт болью в конечностях. Омега толком ещё не проснулся, но боль чувствует так, будто его прямо сейчас лупят чем-то с адской силой, как и дрожь, которая не отступит ни за что. В ушах звенит и шумит, голова раскалывается, из-за чего чей-то голос слышится словно из под толщи воды. Минхо не имеет сил открыть глаза и посмотреть на человека, который тормошит его как безвольную куклу за плечо, но пытается напрячь слух, чтобы понять, кто рядом с ним. Думать о том, что он мог нарваться на такого же человека, как его отчим, не хочется, но всё равно он в страхе сжимается, слёзно прося оставить его в покое и не делать больно. Его слух проясняется немного, и омега слышит голос парня, который обращается далеко не к нему, а к кому-то постороннему, что вызывает страх и желание закричать, но голос от холода осип, а сил нет, поэтому остаётся только кутаться в кофту и бормотать что-то, лишь бы отогнать от себя чужака. Глаза слезятся, и даже на зрение понадеяться нельзя, чтобы посмотреть на человека, который не прошёл мимо. Минхо через силу прижимает колени к груди, желая закрыться от всего мира, поджимает онемевшие и дрожащие от холода губы, пытается укутаться в кофту, чтобы почувствовать тепло. Когда чувства и ощущения потихоньку возвращаются, он чувствует, что его укрыли курткой, тёплой такой, пахнущей одеколоном и немного цитрусами, вероятно, это природный аромат этого человека. Но насколько теплее от этого бы не стало, он все ещё напряжен и все ещё боится, поэтому приоткрывает глаза, пытаясь разглядеть личность в полумраке, но всё тщетно: тот человек куда-то, видимо, отошёл. Скоро Минхо слышит рёв мотора, который чем-то напоминает мотоцикл, но это совсем не он. Снова слышится голос сверху, уже другой, более басистый, знакомый. Минхо вздрагивает и дёргается, когда его поднимают на руки, нервно вздыхает и начинает метаться, хрипло и практически шёпотом что-то говоря, словно в бреду. — Тише-тише, котёнок, — успокаивающий шёпот, крепкая, широкая грудь, к которой омега жмется действительно словно котёнок в поисках тепла, после тёплый салон автомобиля и снова сон, который является отнюдь неспокойным.

***

Минхо дрожит от озноба, который охватил его тело, хрипит, не в силах связать пары слов, и лишь пытается сильнее укутаться в одеяло, которое ну совсем не греет его продрогшее до костей тело. Где-то вдалеке приглушенно слышатся голоса, отчего становится не по себе, но какая разница, ведь сил нет даже чтобы банально открыть глаза. Волосы неприятно липнут ко влажному от пота лбу, конечности ноют, будто парня били десять человек или чего ещё похуже, а сердце готовится выпрыгнуть из груди прямо на что-то мягкое, на чем сейчас, собственно, тот и лежит. Кружится голова и хочется пить, но звать некого. Минхо хрипит, пытаясь вернуть свой голос хоть немного, но лишь может издать непонятный хрип, который точно не услышат люди, находящиеся за дверью или где-то далеко. Но вскоре к нему приходят. Чья-то горячая ладонь ложится на покрытый испариной лоб, проверяет пульс на шее и убирает волосы назад. К этому времени Минхо уже может приоткрыть глаза и немного сфокусировать зрение и даже не шарахается в страхе, когда видит перед собой незнакомого парня, который недовольно цокает и вскоре убегает из комнаты, оставляя его одного вновь. Задаваться вопросами нет ни сил ни желания, поэтому омега прячется с головой под одеялом, дышит часто, пытаясь нагреть пространство, и сворачивается клубочком, болезненно мыча. — Какого чёрта ты тащишь в штаб не пойми кого, Ёнбок! — чей-то громогласный, явно взволнованный голос режет слух, заставляет сжаться и что-то пропищать, пока головная боль стремится расколоть череп пополам. Минхо нервно дышит, перебирает ногами и покачивается, чувствуя как на глазах выступают слёзы. — Ты не… — Да закрой свой поганый рот, Хёнджин! — строгий, басистый и ещё более громкий голос, от которого боль лишь усиливается, заставляет всхлипнуть. Парни, услышав жалобный звук, резко замолкают и оба спешат к омеге, который дрожит как и ранее, не в силах прийти в себя. — Я никогда не тащу в штаб «не пойми кого». Уясни это раз и навсегда, маленький паршивец, — Ёнбок, как понял Минхо, осторожно откидывает одеяло, являя взору младшего альфы уже знакомого им обоим омегу, отчего у того округляются глаза, а челюсть практически сталкивается с полом, выдавая его шок и полнейший ахуй с головой. — Это же… — Хёнджин переходит на шёпот, переглядывается с Ёнбоком и качает головой, словно хочет скинуть с себя наваждение. — Хён, что он делает у нас в штабе? Это его ты подобрал с… лавки на улице?.. Да какого чёрта вообще! — Минхо различает полное негодование в голосе Хёнджина, но никак на это не реагирует, продолжая бездумно лежать с закрытыми глазами и пытаться согреться. Он потихоньку, наконец-то, согревается и даже может двигать конечностями активнее, как раз для того, чтобы накинуть на себя край одеяла, который ранее был откинут одним из альф. — Я сам пока не понимаю, Хёнджин. Но мне это жуть как не нравится, — Минхо мычит, когда чужая рука снова щупает его лоб, а сверху слышится цоканье и шёпот. Он тянется за рукой, когда ту убирают, и тихо разочарованно хрипит, после заходясь кашлем, который буквально дерёт горло до дикой боли. Неприятно. — Мне плевать, что подумают остальные, но Ша… Минхо останется здесь. Я хочу выяснить, что он делал там, поэтому прошу тебя поднять все базы и связаться со школами, наверняка парень учится а одной из них, — Минхо слышит, как голоса удаляются, а после следует мягкий щелчок двери, дающий понять, что он вновь остался один.

***

Минхо ворочается во сне, шепчет что-то несвязно и дрожит неистово, будто опять попал на улицу, хотя в помещении тепло. Ему снова снятся кошмары, где отчим домогается его, а он совсем ничего не может с этим сделать, безрезультатно пытаясь вырваться из стальной хватки. Ломота в теле, которую парень чувствует, находясь где-то на грани сна и реальности, ситуацию лучше не делает совсем, а животный страх снова зарождается в груди, хочется закричать, но Минхо не может. Горло неприятно саднит, из него вырываются лишь хрипы и кашель вместе с шёпотом, который услышать никто точно не сможет. Ещё немного побыв в своём личном кошмаре, Минхо наконец-то просыпается, резко открыв глаза, хотя буквально пару минут назад не мог этого сделать, словно веки были налиты свинцом, скидывает с себя одеяло, но накидывает его обратно, испугавшись полумрака, который царит в незнакомой комнате. От резких движений снова проявляет себя головная боль, а стоит парню улечься на спину, то к ней добавляется ещё и кашель, отчего Минхо морщится и переворачивается на бок, подминая под себя одеяло и крепко, насколько это возможно с его слабыми сейчас руками, обнимает подушку, вдыхает приятный запах стирального средства и тихо урчит, вроде бы успокаивается. Несмотря на неприятную боль, голова всё же проясняется постепенно, организм начинает работать лучше, сотрясаемый лишь спазмами кашля. Минхо чувствует неприятную пустоту в желудке, морщится от осознания, что хочет есть, но не может сказать об этом и пытается выдавить из себя хоть словечко, что получается, но очень хрипло и тихо. Через силу и боль в ноющих конечностях омега поднимается и садится на кровати, потирает глаза и оглядывается, ощущая себя далеко незваным гостем в этом месте, ёжится и подтягивает колени к груди, чувствуя, как в груди зарождается что-то, похожее на панику, а на глаза наворачиваются слёзы. Минхо тихо сопит, улегшись обратно на кровать, пытаясь успокоиться, вдыхает большое количество воздуха и аромата вокруг себя и приподнимается на локтях, подтягивается к изголовью кровати и прячет лицо в коленях и обнимает себя, прокручивая в голове всё, что в ней есть, в особенности моменты, связанные с отчимом, надеясь, что от этого его страх наконец-то отойдёт и оставит его в покое, но нет. Всё равно хочется кричать, биться головой о стену и просто раствориться, чтобы никто больше не вспомнил о потрепанном жизнью Ли Минхо. Спустя время Минхо вспоминает про свой телефон, рыскает по кровати в его поисках и успевает словить небольшую панику прежде, чем находит его на одном из подлокотников дивана. Немедленно он проверяет гаджет на наличие звонков и сообщений и поджимает губы, видя сообщения в общем чате от друзей. Дрожащими руками он печатает ответ, уверяя их в том, что с ним всё в порядке, и выключает гаджет, заметив, что заряда всё меньше. С тихим щелчком открывается дверь, что отчётливо слышно в тишине комнате, Минхо вскидывает голову, подбирается весь, явно испугавшись, и выставляет ладошки перед собой, безмолвно прося вошедшего не подходить к нему. Зажигается тусклый свет, который на секунду ослепляет, после чего перед омегой предстает уже знакомый ему альфа, чьи чёрные волосы слегка влажные, а на лице красуется маска строгости, пока глаза сканируют зажавшегося парня. Но вскоре лицо альфы разглаживается, с его губ слетает вздох и он делает медленные шаги в сторону дивана и омеги, который отворачивается, не испытывая особо страха более, просто волнуется и немного не понимает всего того, что произошло. — Привет, котёнок, — басистый голос заставляет повернуться лицом к его обладателю, кивнуть слегка, что вызывает лёгкую неприятную боль в области шеи, но Минхо этого не показывает, продолжая забитым котёнком смотреть на Ёнбока, который присаживается на диван, но держится расстояния, боясь спугнуть. Минхо всегда казалось, что эти напыщенные байкеры наглые и думают только о себе, но Ёнбок ведёт себя совсем иначе, хотя похож на типичного байкера со своими чёрными волосами, подведенными глазами и черным лаком на ногтях. Не сказать, что альфа всё же такой страшный, но просто Минхо страшится всего на свете. — Тише, тише, Минхо. Ты в безопасности… — Ли слышит тихий гортанный рык альфы на последнем слове, отчего закрывается сильнее, желая спрятаться. — Хочешь попить? У тебя была температура, но будить тебя не было смысла, тебя лихорадило… — Ёнбок достаёт телефон, печатает кому-то сообщение, судя по всему, и вскоре снова переводит взгляд на омегу, который сразу же кивает и порывается что-то сказать, что выходит с большим трудом. Альфа поднимается с кровати, чтобы не напрягать парня, отходит к двери, открывает её, быстро с кем-то переговаривается и возвращается, прикрыв дверь. — Вода тёплая, тебе не должно быть особо тяжело глотать, и вот таблетки, чтобы уменьшить боль в горле, — Ёнбок протягивает стакан Минхо, на что тот слегка кивает, принимая его, а таблетки кладёт рядышком с ним, после снова отходя подальше, чтобы не нервировать и дать полностью успокоиться. В ожидании он перебирает пальцами по коленям, сканирует взглядом Минхо и кивает каким-то своим мыслям, наблюдая, как тот осушает стакан воды практически залпом и закидывает в рот таблетку, начинает её рассасывать. — Пока не вижу смысла пытаться тебя разговорить, поэтому отдыхай. Не пугайся парней, которые будут к тебе заходить, ладно? Они свои, но если что-то будет не так, то… — альфа осекается, словно поняв, что сболтнул лишнего, и неопределенно дёргает головой, поднимаясь с кровати. — Здесь тебе не о чем переживать и нечего бояться, так что спи спокойно. Скоро ты оправишься и вернёшься домой, надеюсь... — Ёнбок замолкает резко, видя как округлились глаза омеги, считывает в них страх и напряжение, от которого слезы выступают на уголках глаз, а нос парня начинает шмыгать. Он возвращается к кровати, подбирается к дрожащему парню поближе, не встречая сопротивления, обнимает его, пытаясь успокоить, и набирает чей-то номер, после приказывая принести ещё воды и успокоительное. Минхо, который вновь словил флешбеки, трясёт как безвольную куклу, желудок скручивается тугим узлом до боли от страха и осознания, что ему не выбраться из этого кошмара никогда, а Ёнбок, явно не ожидавший такой реакции на свои слова, не знает, что делать, лишь прижимает парня ближе к себе, нашептывает все успокаивающие – которые совсем не успокаивают, – слова, которые знает. Когда дверь в комнату открывается, он приказывает подать ему стакан воды и успокоительное, капает лекарство в воду и буквально заставляет омегу выпить его, после чего снова обнимает и слегка покачивает, пытаясь успокоить. А Минхо цепляется за его плечи, словно за спасательный круг, прижимается ближе и прикрывает глаза, нервно дышит и хрипит, не в силах найти успокоения. Страшно. Он не хочет возвращаться в ад.

***

Шумно вздохнув, Минхо открывает слипшиеся глаза, потирает их кулачками, прислушивается. Тишина. Никаких звуков борьбы, никаких зверских стуков в дверь, ничего. Парень оглядывается, до него медленно доходит то, что он совсем не дома, а там, где обитают байкеры, отчего лучше ситуация не становится. Сколько он уже тут находится? Не мог же он так долго спать, значит, день-два точно. Но это и неважно, ведь находиться одному в тёмной комнате совсем неприятно и немного даже страшно. Парень резко мотает головой, смотрит по сторонам и выдыхает тихо, после пытается что-то сказать и мысленно радуется, что горло уже так сильно не дерёт, а голос прорезается наконец-то. Омега скидывает с себя одеяло, с сомнением оглядывает своё тело и качает головой, ощущая себя не очень приятно, поскольку всё это время валялся под тёплым одеялом и довольно-таки хорошо пропотел, отчего неприятный запах окружает, практически перебивая аромат клубники. Неприятно. Прислушиваясь недолго к ощущениям, Ли небыстро двигается в сторону края диванчика, ступает ногами на тёплый пол, вздыхает. Он чувствует себя не прям отлично, но лучше, чем раньше, это точно. А ещё его желудок урчит, прося немного еды, но ведь он даже не знает, где находится и есть ли в данном здании кухня или что-то приближенное. Да и немного страшно выходить, мало ли что. Но выйти все же приходится, когда матушка-природа даёт о себе знать. Встречает Минхо тёмный коридор, в котором ничего не видно, хоть глаз коли, но парень даже испугаться не успевает, ведь вскоре зажигается свет. В коридоре ни души, поэтому омега думает, что где-то здесь стоит датчик движения, который сам включает свет, когда на горизонте появляются люди. Продуманно. Только это всё равно не вносит ясности, куда идти. К тому же, в голове много вопросов, касаемо данного здания. Байкеры называют его штабом, но что оно из себя представляет? — Шатун, как ты себя чувствуешь? — Минхо дёргается, обернувшись на незнакомый голос, и тихо выдыхает, вспоминая слова Ёнбока о том, что его здесь никто не тронет. К тому же, парень выглядит вполне нормальным, а в купе со светлыми волосами так вообще. — Есть пожелания? — альфа медленно подходит, но пытается соблюдать дистанцию, чтобы не спугнуть парня. Минхо же радостно – даже слишком, – выдыхает и кивает, тихонько откашливается и настраивает голос, чтобы его услышали. — Я хочу в туалет и покушать.. — шёпотом отвечает Ли, подходя к парню поближе, и прячет руки за спиной, тихо вздыхая. Тот понимающе кивает и улыбается, машет рукой, безмолвно призывая идти за ним. Идут они недолго и вскоре перед Минхо предстает дверь. Самая обычная дверь из тёмного дерева, открыв которую можно заметить унитаз, втулку с бумагой и ёршик. Совсем всё как у нормальных людей. Скрывшись за дверью, Минхо быстро, насколько это возможно, делает все свои дела и выходит. Он невольно шарахается, когда из-за стены выходит всё тот же альфа, но вскоре выдыхает спокойно, качнув головой в ответ на его извинения. После парни идут в сторону какой-то очередной комнаты, в которой, понятное дело, они смогут покушать. Вернее, Минхо, у которого желудок готов в трубочку свернуться от голода и громко урчит, кажется, распугивая всех теней, которые прячутся в углах тёмного коридора. Войдя в импровизированную кухню, больше напоминающую свалку ненужных никому вещей, Минхо невольно стопорится в проходе, с сомнением оглядывает парней и подвисает на Ёнбоке, который выглядит задумчивым и словно не замечает его, покуривая сигарету. Рядом с Ёнбоком на полу сидит Хёнджин, чуть поодаль, у окна, сидят двое парней, которые похожи друг на друга, как две капли воды, отчего кажется, что это один человек; правее от них сидят ещё парочка парней, которые открыто флиртуют друг с другом, не обращая внимания ни на кого вокруг, на потертом, явно старом кресле сидят трое девушек, которые зависают в телефонах и о чём-то тихо переговариввются, изредка хихикая. Для такой маленькой комнаты тут слишком много человек, а в связи с тем, что они почти все альфы, тут ещё и нечем дышать. Минхо никогда не был чувствительным к тяжёлым ароматам альф, но всё равно это уж слишком. Девять человек в такой маленькой комнате это действительно очень много, а ещё плюс он и альфа, который его сопроводил. Ладно, он не считается, ведь его аромат практически не чувствуется, что совсем не странно. Все люди обращают внимание на дверной проем, отвлекаясь от дел. С особым интересом смотрят девушки, которые, не стесняясь, даже принюхиваются, вероятно, пытаясь учуять хоть какой-то аромат, но лишь пожимают плечами, переглянувшись. Парни же отчего-то становятся серьёзными и переводят взгляд на Ёнбока, который сидит с совершенно непроницаемым выражением лица, всё также потягивая сигарету, пока Хёнджин поднимается с пола и подходит к омеге. Без слов он протягивает парню руку и улыбается слегка, когда получает ответ. Парень ведёт омегу к дивану, усаживает на него и ретируется куда-то, оставляя его в полном недоумении и лёгком напряжении. — Расслабься, Минхо, всё в порядке. Он сейчас притащит еды, но если хочешь, можешь поесть в комнате, чтобы ты чувствовал себя менее… напряжно, — Ёнбок наконец-то что-то говорит, обращая взор своих холодных глаз на Минхо, и тушит сигарету в пепельнице. Омега же ничего не отвечает, лишь вздыхает рвано и неопределенно дёргает головой, опустив взгляд на свои руки, покоящиеся на коленях. — Минхо, если что-то не так, то можешь заявить об этом смело, — Ёнбок подходит к омеге, садится перед ним на корточки, чем вызывает всеобщий удивлённый вздох, от которого младшему Ли становится не по себе. Кажется, Ёнбок не славится таким уж благодушием, отчего другие так и реагируют. Либо же все просто привыкли видеть одну из его сторон, не попытавшись разглядеть остальные. Странные. — Да, я… Я хочу вернуться в комнату, хён, — отвечает шёпотом омега и, не встречая сопротивления, поднимается. Далее уже без слов он направляется в сторону выхода, где сталкивается с Хёнджином, но минует его, выходя в коридор. Альфа спешит за ним, предлагая провести до нужного помещения, улыбается, когда получает согласие и сжимает тарелку, в которой явно есть содержимое, сильнее. Когда парни подходят к нужной комнате, Хёнджин любезно открывает и придерживает для Минхо дверь, после заходит сам и шествует к дивану. Осторожно ставит тарелку на поверхность, рядом кладёт ложку и палочки и садится чуть поодаль, чтобы не смущать и не напрягать Минхо, который не с особым прям энтузиазмом садится рядом и хватает тарелку и палочки. — Эй, ну ты чего? Мне уйти? — явно заметив лёгкую нервозность в движениях парня, спрашивает Хёнджин и поднимается, спеша уйти, не дождавшись ответа. — Хён, стой, — окликает Минхо, невзирая на хрипоту и лёгкую боль, заставляя Хёнджина остановиться, и всё же хватает палочки, окунает их в лапшу, перемешивает, но всё равно не спешит есть, хотя его желудок довольно громко урчит. — Кто-нибудь из вас может меня отвезти домой… то есть к другу, пожалуйста? — просит омега, всё же принимаясь есть, и слегка морщится, когда кипяток обжигает всё внутри. К тому же, всё ещё побаливает горло, но парень на это наплевал с высокой колокольни, ведь организм немедленно просит хоть немного еды. — Хм.., — Хёнджин, явно недовольный, стопорится у двери ещё несколько секунд, обдумывая такой, казалось бы, простой вопрос, пока Минхо медленно ковыряется палочками в лапше. — переговорю с Ёнбоком и вернусь, — только отвечает он и скрывается за дверью, оставляя Минхо наедине с едой и тишиной комнаты. Он, что, действительно думает, что Минхо потребуется разрешение какого-то там Ёнбока, чтобы уехать? Глупый какой. Пожав плечами, Ли продолжает кушать, даже тихо довольно урчит от удовольствия, старается быстро, но тщательно пережевывать пищу, чтобы не подавиться, несмотря на то, что желудок урчит требовательнее. Оглушающая тишина в комнате висит всего несколько минут, ведь вскоре заявляется Ёнбок. Альфа не выглядит недовольным, но и радостью тоже не блещет, лишь сканирует омегу взглядом, будто хочет душу из него выгнать, впрочем, у того, разве что, только бедное сердечко выпрыгнет из груди от этого напряжения. Парень проходит вглубь комнаты, спрятав руки в карманы, выглядит немного напыщенным, но всё ещё не недовольным. — Ты уверен в своём решении? — Минхо еле сдерживает порыв закашляться, когда в басистом голосе сквозит строгость и всё же лёгкое недовольство, и активно кивает, откладывая тарелку с недоеденной лапшой, что замечает Ёнбок, отчего выгибает бровь, складывая руки на груди. — Доедай давай, приёмыш, — хмыкает старший и присаживается на диван, всё ещё держа руки скрещенными на груди, хмурится и вздыхает, когда его приказу подчиняются. Более он ничего не говорит, лишь наблюдает за парнем, поджав губы, рассматривает его профиль, следит за трепещущими ресницами, обрамляющими красивые голубые глаза, и постукивает носком ботинка, всё же выдавая своё недовольство с головой. И с чего бы вдруг ему так негодовать? Разве ему не должно быть всё равно на парня, которого он знает совсем уж недолго? Минхо не понимает, но старается не зацикливаться на этом, доедая лапшу и отставляя пустую тарелку в сторону. — Раз ты готов, то милости прошу на улицу. Вещи не забывай, если не хочешь возвращаться сюда, — Ёнбок поднимается с дивана, отходит к двери и открывает её. Пристально он следит за тем, как Минхо забирает с зарядки телефон, как шарится по карманам, надевает довольно лёгкую кофту для нынешних погодных условий и обувается. Омега же в ответ не замечает ни поджатых губ, ни искрящихся напряжением серых глаз и не обращает внимания на тихие фырки с чужой стороны. Когда Минхо полностью готов, Ёнбок всё ещё пристально его разглядывает, в напряжении сощурившись и сжав губы в полосочку, но вскоре отмирает и разворачивается лицом к выходу. Они покидают комнату под аккомпанемент тишины, проходят по освещенному коридору, минуя «гостиную», где всё ещё сидят остальные байкеры, ведь их громогласный смех не услышит только полностью глухой человек, и вскоре останавливаются у массивной двери, которая могла бы внушить страх кому угодно, это уж точно. Выйдя на улицу, Минхо тихо хмыкает, сильнее укутываясь в кофту и накидывая капюшон на голову, вздрагивает от прохлады. Ёнбок, заметивший это, тихо вздыхает, спешит снять с себя куртку и накинуть на чужие плечи, невзирая на лёгкое сопротивление хрупкого тела. Омега бурчит, что не стоило вот так расщедриваться, но куртку принимает, кутается в неё сильнее, пока альфа лишь фыркает в ответ. «Не стоило». Не стоило спать на улице и вообще выходить в таком виде на холод собачий, но не Ёнбоку судить, ведь он до сих пор не знает, какая была причина у омеги делать это. Но точно не от счастливой жизни он решил замёрзнуть к чертям собачьим, посапывая на лавочке. — Уверен, что не хочешь остаться? Удивительно, но тебя все так спокойно приняли, — Ёнбок проходит немного вперёд, оборачивается к Минхо, сканирует его взглядом и слегка улыбается, заметив, что тот в ответ лишь закатывает глаза и вздыхает. — Ладно, не настаиваю. Но если увижу тебя опять спящим на лавке, спрашивать не стану, возьму и оставлю в штабе, а лучше увезу к себе домой, — пожав плечами, чуть недовольно отзывается Ёнбок, чем вызывает удивление, лёгкий шок и ступор у Минхо. Да вот с чего бы ему так делать? Как будто ему нужна проблема на голову в лице Минхо. Будто у него других мало, а он собирается возиться с этим омегой. Слишком уж странное проявление заботы в сторону мало, даже очень мало знакомого парня, правда? Именно. И Минхо это несколько напрягает. — Я больше не буду спать на лавочке, хён… Это… — Минхо резко замолкает, чувствуя, как намокают его глаза, как начинает пощипывать нос, но глубоко вдыхает, чтобы не разреветься. Опять в голове появляются мысли о том, что он не может постоянно прятаться у Джисона, хотя тот уже буквально кричит и чуть ли не слёзно просит его остаться у них в доме. На самом деле, дом семьи Хан большой. Да просто огромный, даже для семьи, состоящей из четырёх человек и маленькой собачонки, поэтому Минхо просто никак их не теснит, что Джисон пытается вбить ему в голову уже на протяжении очень долгого времени, но всё бесполезно. — Неважно. Мне холодно, поехали скорее, — Минхо проходит вперёд, не взглянув на альфу от слова совсем, который в ответ лишь скалится и что-то фырчит. Кажется, он причитает о том, что сейчас не так холодно, как было, когда глупый омега на лавке спал, но Минхо игнорирует его, медленным, но твёрдым шагом направляясь к высоким шпилям, из которых сварены ворота и забор, окольцевавший здание – как он понял, – гаража. Пройдя чуть дальше, Минхо замечает чёрный «Мерседес», слышит звук его открытия и, подгоняемый Ёнбоком подходит к автомобилю, садится в салон и пристегивается, на что получает лишь тихий хмык, но не спешит его комментировать. Машина плавно трогается с места, Минхо называет адрес дома Джисона и замолкает, отвернувшись. Не в силах успокоиться, он разминает и хрустит костяшками пальцев, постукивает носком ботинка о пол салона и совсем не ощущает несколько гнетущей ауры, которую создаёт на пару с альфой, который в считанные секунды сделался мрачнее тучи. Скоро машина останавливается у нужного дома и Минхо приходит в себя. Оглядевшись, он переводит взгляд на Ёнбока и, прочистив горло, благодарит его, после спеша вылезти из авто, но замирает, почувствовав горячую и мазолистую руку на своём запястье. — Может тебя проводить? Мало ли с курса собъёшься и опять пойдёшь на лавочку спать? — на полном серьёзе говорит Ёнбок, не особо сильно, но ощутимо сжимая тонкое запястье парня, и фыркает, когда тот лишь вздыхает и неловко опускает голову. — Ладно, расслабься. Иди и будь осторожен, — басистый голос и приказной тон действуют на Минхо безотказно. Лишь кивнув в ответ, он сильнее сжимает свои вещи в руках, открывает дверь, уже выставляет одну ногу на улицу, но вдруг замирает и оборачивается к Ёнбоку. — Спасибо, хён. И… когда будет следующий заезд? Я бы хотел посмотреть на тебя в действии, — вздыхает Минхо и прикусывает нижнюю губу с внутренней стороны, проницательным и выжидающим взглядом смотрит на Ёнбока и тихо хмыкает, получив неопределённое покачивание головой. Неужели его вопрос настолько сложный, что альфа даже ответить на него не может? — Ладно, я пойду.. Не стану задерживать тебя, хён, — думая, что состарится быстрее, чем дождётся ответа, вздыхает омега и окончательно выбирается из машины, спешит закрыть дверь, но тормозит, когда Ёнбок всё же решает ответить. — Заезд будет только в следующем месяце, Минхо, пятнадцатого числа в семь вечера. И даже не вздумай опять участвовать. Это тебе не… — Не велосипед. Я понял, хён, я понял. Пока, — Минхо довольно резко закрывает дверь, отчего оглушающий хлопок разносится по округе, и спешит скрыться в доме, чувствуя, что его чёртово самочувствие опять подводит. Но сейчас дело не в этом. Как объяснить всё Джисону? В этот раз альфа точно молчать не станет и самолично накатает заявление на отчима. Хан страшен в гневе, особенно когда дело касается Минхо, и чёрт побери, его ведь не остановишь никакими уловками, никакими уговорами. Может быть, не стоит ему рассказывать? Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится.