Разве могла это быть любовь?

                      США, 1959г. 

         Невада, Лас-Вегас. 

  Этой осенью Америка купалась в лучах солнца. Жадно палящих и беспощадно знойных, но придающих неизгладимое ощущение, что лето пока даже и не думает уходить, уступая место занудным ливням. Однако, если преисполненные хрупкой радостью жители Лас-Вегаса сейчас бодро сновали по широким, открытым улочкам, вдоль нараспашку выставленных магазинчиков с кричащими заголовками, то Азазель же бесцельно и абсолютно лениво плёлся вперёд и настойчиво сверлил взглядом асфальт. Уже выцветший, по-гнусному серый и порядком истоптанный он дышал в лицо обжигающим паром так, что морщиться приходилось. Облачённый в неизменно чёрную, плотно прилегающую к коже ткань строгого костюма, Азазель, кажется, одиннадцатый раз ловил себя на мысли, что даже в аду было бы куда прохладней, чем здесь. Вот только его устоявшееся недовольство тем, что осень в этом году беспардонно опаздывала, не разделял никто, и это прекрасно читалось на проплывающих мимо мечтательных физиономиях, все, как одна, украшенных даже слишком жизнерадостными улыбками. Дополнительное неудобство причинял и варварски запрятанный, обмотанный вокруг пояса хвост, что неимоверно устал и затёк. Накинутая на голову бейсболка истошно сжимала виски и, судя по вонзающимся в мутанта взглядам: один хуже другого, совершенно не спасала и лишь отдалённо служила прикрытием.    С того момента, как Азазель впервые приволок себя в Клуб Адского Пламени, обуреваемый чистым любопытством и лишь небольшой долей шантажа, прошло два года; с того, как его официально признали членом команды и вручили совсем ещё зелёного напарника — полтора. Ещё приличный отрезок времени приходилось вновь свыкаться с работой в паре и достаточно строгим, но в то же время не менее расплывчатым графиком. Вот и сейчас Азазель, прекрасно осведомлённый о скорой встрече, за каким-то чёртом убедил себя, что пройтись пешком до штаба — вполне разумное решение, учитывая то, что им пользовались непосредственно все члены их Клуба. Однако время не желало ждать, а потому изрядно поджимало и заставляло шагать лишь быстрее, отчего тело с новой силой обдавало жаром. Уже сбившись со счёта и в который раз проклиная собственную затею, мутант плавно сворачивает в ближайший переулок и взгляд его тут же спешит убедиться, что никто из назойливых американцев не сунется сюда из лишней ненадобности. Когда же улица встречает долгожданной пустотой, с уст Азазеля так и срывается самопроизвольный, полный облегчения выдох. А следом слышится негромкий хлопок. 

***

  В офисе Шоу по-прежнему тихо. Всё тот же шестиугольный, блестящий глянцевой поверхностью стол без единой пылинки молчаливо стоял посреди комнаты. На нём пара стройных, ещё ни разу не тронутых, белых свечей, а рядом маленькое, медное блюдце доверху наполненное разноцветными конфетками M&Ms. Говорят, в некой мере это способствует позитивному настрою со стороны прибывших гостей, однако далеко не каждый из них всё же шёл на уступки во время переговоров и, скажем, выбирался отсюда живым. Всегда неподвижные, смирно стоящие стены наблюдали со стороны и уже лицезрели бесчисленное количество с виду обходительных бесед, на деле влекущих за собой куда более серьёзные последствия, чем можно было представить. Причудливо изогнутые линии, складывающиеся в узоры, геометрические фигуры и даже черты лиц, покоились на огромных холстах с благородными рамами, которыми украшен был каждый уголок этой комнаты. Любая мебель, будь то тянущийся вокруг стола белоснежный диван с бесчисленным количеством мягких, вышитых нитями на заказ подушек, или же предмет интерьера, такой как тёмный торшер, скромно возвышающийся неподалёку — всё это буквально вопило об изысканном богатстве, на редкость отличающемся складным, приятным для глаз внешним видом.    Воздух стремительно вспыхивает дымчато-чёрной вспышкой, отливающей красным, а голова Шоу обращается к новоприбывшему одновременно с Риптайдом. Зрачки Себастьяна сужаются, но глаза всё так же полны нерушимым спокойствием, как у человека, что безупречно знал своё уникальное превосходство, возносящее его не на две или три ступени, а на целые несколько пролётов относительно ничтожно глупого человеческого сброда. Стоящий по его правое плечо Риптайд заметно подбирается и сцепляет руки.    — Сегодня ты задержался. — Констатирует Шоу. Его брови слегка подпрыгивают, а голос стелится ровным бархатом.    Любой другой счёл бы тон Себастьяна невозмутимым, а потому не заметил бы крупицы укора, скрывающиеся в пучине глубоких зрачков и готовые прямо сейчас прожечь тлеющую дыру где-нибудь в груди собеседника.    — Виноват. — Голова Азазеля моментально склоняется под весом осознания собственной, пусть и ничтожно малой, но всё ещё терпкой вины, идущей вперемешку с недовольством от Шоу.    Пожалуй, вдаваться в подробности его опоздания явно не стоило, ведь единственное, чего жаждал Себастьян — мгновенного повиновения и непоколебимой преданности. И каждый присутствующий здесь незамедлительно даровал их ему, не осмеливаясь перечить. Стоило признать, что обзаводиться таким опасным и внушительно сильным врагом, как мутант по имени Себастьян Шоу, было бы глупо и, очевидно, совершенно нежелательно.    Когда тонкие губы мужчины расплываются в довольствующейся полуулыбке, плечи Азазеля расслабленно опускаются.    — Гости прибудут с минуты на минуту. — Докладывает он уже более деловито, и внимание его уделяется пузатой бутылке виски, одиноко стоящей у бара, которую он спешит переставить на стол и окружить гранёнными стаканами, начищенными до блеска. Когда же стрелки на огромных квадратных часах отмеряют семь часов вечера, Шоу слегка одёргивает рукава пиджака и оборачивается вновь. — Будьте снаружи.   И никаких излишних деталей. Азазель едва заметно кивает, после чего ладонь его падает на плечо Риптайда и мгновенно утягивает вместе с собою во тьму. Одна секунда, и оба силуэта растворяются, чтобы затем вспыхнуть на крыше здания, сливаясь с тенью закатного солнца. Хвост Азазеля, наконец получивший свободу и не нуждающийся больше в укрытии, чуть вздрагивает и приподнимается, как и всегда, когда сосредоточение захватывало с головой. Но даже пристально глядя вниз, выискивая наиболее лучшую точку обзора, боковым зрением замечает он, как слегка пошатнулся, а затем прильнул к ближайшей стене Риптайд.    — Что, укачало в прыжке? — Не удерживается от того, чтобы подколоть напарника, Азазель. Когда в ответ ему прилетает ничто иное, как недовольный взгляд исподлобья и не менее хмурое молчание, губы расплываются в самодовольной ухмылке.   Проходит от силы пара минут и вот, чёрная Chevrolet Impala 1967-го оказывается у самого порога Клуба Адского Пламени, в нескольких шагах от ослепительно сверкающей неоновой вывески, чьи огни разливались по всей улице и манили к себе так же, как и свет приманивает заблудившихся мотыльков. Только они ступают туда, обратный путь им уже не лежит.    Водительская дверца автомобиля не спеша отворяется и внушительных размеров мужчина выныривает из неё, озираясь по сторонам. Стремительно быстрыми шагами он огибает машину спереди, чтобы учтиво открыть дверь своему боссу. Боссу Мафии Лас-Вегаса. Зрачки Азазеля мгновенно впиваются в гостя, широкой и твёрдой походкой направляющегося прямиком внутрь, пока сам мутант неслышно опускается на корточки у самого края крыши. Хвост его снова вздымается, а заострённая пика на конце слабо виляет, готовая вонзиться в чужую плоть в мгновение ока. Однако опасности, к сожалению или же к счастью, пока даже отдалённо не наблюдалось. Именно поэтому, не следуя примеру напарника, Риптайд, в свою очередь, полностью упускает момент, когда крепкая фигура новоприбывшего исчезает в здании, а затем изредка мелькает в окне вместе с фальшиво добродушным лицом Шоу. Внимание парня было намертво приковано к Азазелю. Он понятия не имел, являлось ли это дополнительной способностью мутанта, из-за которой от него исходило невообразимое искушение, что имело эффект, к удивлению, только на Риптайда. Однако после очередной безуспешной попытки сопротивления этому, он предпочёл сдаться. И как только разум его освободился от внутренней борьбы, сознание попросту затопило непрошенными мыслями, вечно мешающими концентрироваться и не дающими сердцу биться спокойно в одном лишь присутствии Азазеля. Его ладони мгновенно начинали бесконтрольно потеть, а пальцы слабо подрагивать, тогда как голова и вовсе могла идти кругом, словно торнадо мощнейшей категории, к которому у Риптайда не было иммунитета. И всё это было вызвано… чем? Квестед был без понятия. Нет, конечно, догадки беспрестанно крутились в его разуме, подобно шестерёнкам, однако ни одна из них никак не хотела вставать на своё место и вдобавок постоянно скрипела сомнениями, а иногда и вовсе застревала в болоте навязчивых мыслей. Разве могла это быть любовь? С тем, с кем разговор всегда шёл строго по делу и не допускал даже лишних высказываний; с тем, с кем Риптайд провёл бок о бок немалую часть своей жизни, с кем впервые научился работать в команде; да в конце концов с тем, кто даже не знал его истинного имени, зачастую и вовсе никак не обращаясь, а даруя таинственный, сам за себя говорящий взгляд, и затем бесследно исчезая. Азазель был призрачным демоном в ночи, чьё существование безо всяких объяснений просто не могло оставить Риптайда равнодушным.    Пока неясный взгляд Квестеда скользил по наверняка гладкой наощупь ткани чужого пиджака, а затем вдруг перепрыгнул на хвост, подобно змее возвышающийся над жертвой, в голову непрошено закралась мысль, а ещё страшнее желание. Желание коснуться, хотя бы и мимолётно. Опробовать своими пальцами необычайно уникального оттенка кожу, что была чуть шершавой на вид; пройтись подушечками вдоль и поперёк, совсем легонько поглаживая. Когда рука Риптайда уже чуть было не поддалась вперёд, вопреки всем уговорам здравого смысла, в чувство привело слабое дуновение ветра, что врезалось прямо в лицо и взметнуло тёмные пряди волос.    — Что-то не так. — Низким голосом быстро молвит Азазель, а брови его сдвигаются к переносице. 

***

  Стакан наполненный виски игриво переливается и блестит каждой выточенной гранью в руках Шоу, пока партия игры в карты неизбежно близиться к своему концу. И наигранно приветливая улыбка Себастьяна перерастает в самодовольную ухмылку, когда становится ясно: выиграет он. Тем временем оставленный ни с чем, разве что с пустым тумблером Винсент Лавеккья уже не мог сопротивляться нападающему на него гневу, перемешанному с возмущением. После очередного отказа со стороны Шоу как-либо затрагивать тему, а уж тем более подробно излагать свои планы касаемо некого полковника Хендри, глаза Лавеккьи вспыхивает натурально разгоревшейся яростью.   — Ещё виски? — Всё так же напыщенно растягивает губы в улыбке Себастьян, повертев уже полупустой бутылкой перед взором чужих зрачков.    — Нет. — С силой стискивая челюсть, Винсент делает глубокий вдох, на секунду закрывая глаза, чтобы затем распахнуть их вновь и стрельнуть едким взглядом в оппонента.    И прежде чем снова взять карты в руки, он бросает пару тихих слов стоящему неподалёку Санто, что вот уже внушительное количество времени был его верным подчинённым. И тот дарует молчаливый кивок.    Проходит всего несколько минут, за которые высокая фигура Санто исчезает из комнаты, а затем в скором времени возвращается в компании женщины. Женщины небывалого великолепия и статности, что читались в каждом уверенном шаге, в каждом стуке её высоких каблуков, в каждом движении её пышных бёдер и утончённых рук. Нежно-голубые глаза сверкали мириадами бесконечно переливающихся звёзд и пленили с самых первых секунд. Изящно взмахнув выбившейся из причёски прядью светлых волос, она опустилась на диван возле Лавеккьи с тонким фужером Мартини в руках.    — Скажи мне, дорогая, неужели наш приятель Шоу сегодня не настроен на переговоры? — Одна бровь Винсента медленно приподнялась, добавляя выражению его лица чувство неоспоримого превосходства.    Как только тонкие пальцы мисс Фрост сжимают фужер чуть сильнее, а взгляд едва заметно прищуривается, отчего её личико становилось лишь более привлекательным, сознание Шоу заполнилось звоном. Тихим, мелодичным, постепенно уходящим на второй, а затем и третий план, в конце концов полностью растворяясь. Однако давящее ощущение чужого присутствия и тяжести мыслей не давало покоя, а потому Себастьян неслышно усмехнулся, сообразив в чём же дело.   — «Нашли что-нибудь интересное, мисс?» — Формируются в цельное предложение расплывчатые слова, которые мгновенно отдались отчётливым эхом и в разуме Эммы.    В следующую секунду веки её распахиваются, взметнув длинными, чёрными ресницами, а пухлые губы раскрываются, выпускают шокированное «ох!» и фужер доверху наполненный тёмным вином оказывается опрокинут прямо на слегка помятую, коричневую ткань пиджака Лавеккьи.    — Чёрт! Что такое?! — Мгновенно подскакивает мужчина и возмущённо взмахивает руками вдобавок.    Крайне напуганная и неподдельно растерянная Фрост прикрывает рот ладонью, пока глаза её бегают, не зная, где остановиться. В свою очередь Шоу бесповоротно и окончательно убеждается, что эта женщина непременно должна стать членом их Клуба.    — Санто, отведи мисс Фрост обратно к машине. Пожалуй, ей не следовало столько выпивать.   До глубины души оскорблённая и в то же время шокированная Эмма послушно встаёт и, проглотив ком тревоги в горле, покидает комнату с сопровождением. 

***

  Погружённый в собственные мысли Риптайд слегка вздрагивает, когда слева раздаётся чрезмерно серьёзный голос напарника. Не считая проезжающих мимо машин да непрекращающегося смеха и говора, сливающегося в один комок бесконечного гула, вокруг было тихо. Каким, к чёрту, образом Азазель догадался, что что-то не так? Вопрос зудящим эхом раздаётся в голове, отталкивается от стенок сознания и утопает где-то в глубине.    Массивная дверь Клуба внезапно отворяется, выпуская несколько высоких мужских фигур и одну хрупкую женскую. Обуреваемая беспокойством, страхом и замешательством, Эмма Фрост не могла даже предположить, а уж тем более почувствовать, что прямо сейчас на неё был направлен один совершенно незаинтересованный и второй до мурашек пробирающий взгляд чужих глаз. Робко, но скоро она ступала вперёд и глядела прямо себе под ноги.    Интуиция Азазеля забила тревогу с ещё большим усердием, так что тот напряжённо вздохнул и крепко сжал кулаки.    — Оставайся здесь. — Мгновение спустя приказывает он таким тоном, которому перечить не хотелось совершенно. И, сверкнув мрачнеющей голубизной глаз напоследок, Азазель исчезает с негромким хлопком.    Риптайд успевает лишь раскрыть рот.      Стараясь оставаться как можно более незаметным, Азазель прыгает к чёрному входу, полностью сливаясь с тенью в своём тёмном костюме. Одни только глаза его сверкают во тьме кровожадным огнём, пылающим в недрах зрачков. Тем временем пальцы плотно ложатся и крепко сжимают рукоять меча, что для Азазеля был уже словно дополнительной частью тела, которой он владел в совершенстве. Дверь офиса Шоу открывается с диким грохотом, словно находящийся внутри и не думал пользоваться дверной ручкой, предпочитая вынести дверь с ноги и совершенно не заботясь о том, что она может слететь с петель. Не менее громкий, ехидный смех слышится следом, и три сутулые фигуры мужчин вываливаются на улицу с абсолютно одинаковыми, противными улыбками, обнажающими их неровные зубы. Не нужно было обладать сильно развитой интуицией, чтобы догадаться: эти люди явно не ошиблись дверью и оказались здесь не из добрых намерений. За долю секунды Азазель прыгает прямо за спину одного из них, чтобы с мягко вонзающимся скрежетом лезвия проткнуть насквозь чужую, нежную плоть. Как только головы остальных поворачиваются на едва уловимый шум позади, причудливо изогнутый клинок проходится аккурат по одному горлу, затем сразу по второму, разрезая хрупкую кожу, а затем добираясь и до сонной артерии, превращая всё в сплошное неразборчивое месиво, сочащееся кровью. Одно за другим безжизненные тела падают на холодный пол. С минуту Азазель осматривает творение собственных рук, которые в очередной раз оказались испачканы кровью, а затем взгляд его леденеет, и он направляется к кабинету Шоу.    На удивление, комната встречает гостя предельной чистотой и порядком вместо разгромленного стола с папками важных бумаг и перевёрнутых вверх дном картонных коробок, содержание которых знал только сам Себастьян. Абсолютно никаких следов, однако что-то всё же не давало покоя. Быстрыми шагами Азазель обходит всё помещение, а затем и заглядывает под стол, после чего сердце его пропускает удар. Маленький чемоданчик чёрного цвета скромно стоял на полу, словно там ему и было место. Но когда предельно осторожным движением рук Азазель открывает защёлку, а за ней и с тихим щелчком глянцевую крышку, в голову ударяет молчаливый ужас, сменяющийся растерянностью. Бомба. Самая обыкновенная, молчаливо устрашающая и зловеще мигающая, с миниатюрным таймером на самом видном месте вдобавок. Судя по размерам самогò смертоносного чемоданчика, на воздух взлетит не только офис Себастьяна Шоу, но и весь Клуб Адского Пламени.    — Твою ж… — С губ срывается самовольно.

***

  Атмосфера в процессе игры накаляется лишь сильнее с каждой прошедшей секундой и когда температура воздуха нагревается до такой степени, что едва ли не обжигает кожу, Шоу подливает ещё виски в стакан. Гнев Лавеккьи чувствовался даже в другом конце комнаты и это не могло не вызывать надменной улыбки.    — Мой ответ нет, Винни. — Вдруг с твёрдой уверенностью повторяет уже ранее сказанное Себастьян, а затем делает уверенный глоток.    Это становится последней каплей.    С громким хлопком мужские ладони резко опускаются на поверхность стола, оставляя после себя еле заметные разводы на гладкой поверхности и заставляя разложенные карты чуть вздрогнуть. Бутылка янтарного, переливающегося виски едва подпрыгивает, а блюдце с конфетами сотрясается и роняет одну из них.    — Довольно! Вечеринка окончена. — Рявкает Лавеккья. Быстрым рывком он поднимается с дивана, одёргивает пиджак и яростно вбирает носом воздух.    Сокрушительно тяжёлыми шагами он следует до двери, а затем оборачивается снова.    — Как жаль, что мы не смогли договориться. — Выплёвывает он напоследок чересчур гадко приторным тоном. И громко хлопает дверью.    Ничуть не огорчённый Себастьян со стуком возвращает тумблер на стол. Не успевает он покинуть диван, чтобы выглянуть в окно вслед удаляющемуся гостю, как внезапная вспышка возникает прямо перед глазами, а лицо Шоу озаряется слабым удивлением. Выражение лица Азазеля же не отличались привычным спокойствием.    — Люди Лавеккьи заложили бомбу в ваш офис. — Мгновенно сообщает он, будучи прекрасно осведомлённым через сколько именно минут и секунд это здание превратится в простую груду камней.    Себастьян с трудом сдерживает самовольно возникший в груди смех. Ну конечно, разве мог Винсент уйти проигравшим? В особенности проигравшим по всем фронтам с жутким треском, когда партия в карты оказалась весьма неудачной и долгожданные планы на Хендри ему выведать тоже не удалось. Крайне отчаянный, жалкий ход в конец оскорблённого босса Мафии.    — Я разберусь. — С безмятежной полуулыбкой Шоу поправил лацканы пиджака. Голос его звучал так бархатно гладко, будто опасность не маячила прямо у него перед носом, хотя в его случае, разумеется, это действительно было так. — Предупреди Риптайда. — Добавляет он уже с большей серьёзностью.    Азазелю остаётся покорно кивнуть и покинуть комнату. В мгновение ока он возвращается на крышу, где его напарник, слава-богу-он-ещё-здесь, всё так же стоит, оперевшись на холодную поверхность стены и скучающим взглядом уткнувшись куда-то вперёд. Правая рука его была слегка поднята, а указательный палец лениво водил против часовой стрелки, закручивая маленький причудливый торнадо на ладони. Стоило фигуре Азазеля вырасти в полный рост из вспыхнувшего чёрного дыма, как голова Риптайда мгновенно повернулась.    — Нашёл что-нибудь? — Спрашивает он тоном, выражающим девяносто процентов уверенности, что ответ будет отрицательным.    Какое же искреннее поражение вспыхивает в его глазах, когда слегка встормошенный после драки Азазель повествует о бомбе. Глаза Риптайда мгновенно распахиваются, а сам он буквально отскакивает от стены, как ошпаренный, и миниатюрное торнадо в его руках тут же исчезает, растворяясь в воздухе без следа.    — Что? — Переспрашивает он в ошеломлённой растерянности.    Азазель раскрывает рот, чтобы что-то ответить, однако вместо этого в подтверждение раннее сказанных им слов раздаётся приглушённый, сдавленный «бум» со стороны офиса Шоу. Он стремительно расползался вокруг волнующей дрожью и вот уже через пару мгновений земля под ногами мутантов слабо затряслась. Голова Азазеля мигом обернулась на шум, тогда как хвост резко вздёрнулся и выгнулся, словно кобра. Риптайд рефлекторно пригнулся и бросил взгляд на напарника, дабы прочитать план последующих действий прямо у него на лице. Но кроме тёмных зрачков, полнящихся неподдельной растерянностью, он замечает лишь на мгновение вскинутые чужие брови, что выдавали Азазеля с головой: дальнейшего плана нет.    Казалось бы, не впервой было встречаться с выходящими из ряда вон происшествиями, количество которых, на удивление, даже превышало простые спокойные посиделки с переговорами. И отчего люди так не любят тихо проигрывать, предпочитая идти на крайние меры и оставлять после себя громкий след?   Губы Риптайда поджимаются, а затем резко распахиваются, и он хватает ртом обжигающе прохладный вечерний воздух, отдающий слабым привкусом горечи огня. Когда Квестеду кажется, что земля, а именно бетонная крыша здания, вот-вот уйдёт из-под ног, всё стихает в мгновение. Ослепляюще яркая вспышка в окнах Клуба угасает, а навевающий тревогу жар взрыва, что приближался лишь иллюзорно, растворяется в воздухе. Переполненный целой бурей эмоций из ошеломления, тревоги и лёгкого испуга, Риптайд уже на автомате поворачивает голову к напарнику, ищет хоть малейшей подсказки или намёка что делать дальше. И облегчение накрывает его плечи с невесомой нежностью, когда он видит уже столь привычное и знакомое лицо, полное твёрдого спокойствия, которое мгновенно передавалось и ему самому. Вот только среди этого удивительно безмолвного вечера вдруг послышался нарастающий топот ног. Внезапный, накативший волной шума и не предвещающий абсолютно никакого добра. Взор Риптайда тут же оказался обращён к виновникам грохота, — людям Лавеккьи, нагрянувшим совершенно из ниоткуда, словно гром средь ясного неба, однако выражение лица того же Азазеля отнюдь не полнилось даже каплей удивления. Кажется, Риптайд вновь проморгал переломный момент возложенной на него миссии. Не будь здесь рядом мутанта вовлечённого и преданного делу до самого кончика хвоста, он давно провалил бы всё с треском. Впрочем, никто иной, как именно этот самый мутант, сидевший на самом краю крыши, под боком у Квестеда, являлся и главной причиной его вечной недееспособности. Словно медные монетки, волей-неволей притягивающиеся к магниту, взгляд Риптайда постоянно лип к Азазелю. Вдобавок погружённый в собственные мысли, которые звучали так громко, он опасался: не будут ли они слышны тем, кто вовсе не умел читать мысли? Но мимолётная тревога его рассеялась так же быстро, как и вспыхнула в груди, ведь Азазель всё так же неподвижно нависал над краем крыши, словно давно окаменевшая горгулья, чей навеки застывший взгляд всё ещё оставлял неприятный, тяжелый осадок в душе. И серьёзность, с которой он наверняка прямо сейчас проворачивал дальнейший план действий, расчитанный и на его напарника, прямо таки ощущалась невесомыми мурашками по коже. Без единого слова Риптайд вместе с Азазелем наблюдает, как рой наёмников, все как один облачённых в чёрное, уверенным шагом приближались к главному входу Клуба с ружьями наперевес. Не успел он даже поддаться смятению, которое маячило где-то на подкорке сознания, как широкие двери вдруг распахнулись, являя фигуру Себастьяна Шоу. Тот, как и всегда, выглядел чрезмерно спокойно, как человек, обладающий несомненным контролем над ситуацией. Достав левую руку из кармана, он едва заметно ухмыляется и медленно движется вниз по ступеням, что вызывает у всей толпы людей видимое напряжение. Их пальцы сжимаются крепче, но из-за пота всё равно слегка скользят по стволу винтовки. Дула синхронно поднимаются и направляются на Шоу, окружая со всех сторон. Воздух мгновенно наполняется оглушающим шумом спущенных курков и вылетевших пуль, которые, ко всеобщему удивлению, достигают цели и просто напросто растворяются в теле Себастьяна, не причинив малейшего вреда. Спустя несколько секунд толпа обескураженно замирает и принимается нервно переглядываться. А в этот момент рука Шоу угрожающе поднимается ладонью вверх, с расплывающимися в улыбке тонкими линиями губ на лице. Тихий щелчок. Один за другом тела озаряются ослепляющей вспышкой света,  языки пламени игриво скачут в разные стороны, пока вся улица наполняется истошными криками агонии и мук. Лицо Риптайда обдаёт жаром так, что он делает шаг назад, хотя, быть может, это было лишь его воображение. Когда вопли стихают, слышится приглушённый звук падения изуродованных тел на холодный асфальт. Квестед видит, как голова Себастьяна поворачивается к ним и их взгляды встречаются, прежде, чем крепкая ладонь Азазеля снова касается плеча. Вспышка в мгновение ока переносит их вниз, а головокружение снова слегка одолевает.    — Наступаем ночью. — Это всё, что произносит Шоу перед тем, как развернуться и уйти прочь.    Азазель кивает, а Риптайд неслышно вздыхает, так и не получив никаких подробностей следующей миссии. Впрочем, они, по непонятной для него причине, не обсуждались и оставались в стороне абсолютно всегда, будто каждый присутствующий здесь и так уже знал все детали, или же в крайнем случае мог прочесть их в глазах босса. Риптайд же видел в них непроглядную муть. Поэтому даже с течением времени эти двое по-прежнему говорили на непонятном для него языке.