Спасение света.

Дом Джунейда и Зейнеп был погружен в тишину, разрываемую лишь скрипом ступенек под их усталыми шагами. День выдался слишком долгим. Зейнеп чувствовала себя опустошённой, будто её силы исчезли где-то между кабинетами прокуроров и бесконечными мольбами к матери. Она остановилась в дверях гостиной, обхватив себя руками, словно пытаясь защитить ту хрупкость, которую день забрал у неё. Джунейд, напротив, оставался внешне собранным. Он молча снял головной убор и повесил его на крючок у двери. Затем, обернувшись, позвал её: — Зейнеп. Её взгляд поднялся на него, полный усталости и сомнений. Её опухшие от слёз глаза, покрасневшие, но всё ещё глубокие, заставили Джунейда сжать челюсти. Он знал, что именно его присутствие сегодня стало причиной её боли, но в то же время, он не мог позволить себе эту слабость — показать ей, что он тоже был сломлен. На кухне Мира уже вовсю раскладывала еду, которую раньше успела приготовить Зейнеп. Она, казалось, пыталась отвлечься от всего произошедшего, ворча, что суп оказался недостаточно солёным, а лепёшки чуть пересушены. — Еда всё же спасает нервы, — бросила она, поднимая глаза на друзей, но тут же замерла, заметив напряжение в воздухе. — Может, мне вернуться домой? — добавила она с притворной улыбкой. — Нет, что ты, останься, — вежливо ответила Зейнеп, голос которой звучал тише, чем обычно. Вечер выдался спокойным. Мира уснула на диване, завернувшись в одеяло, а Джунейд и Зейнеп остались вдвоём на кухне. Он сидел за столом, опершись локтями, а она молча мыла посуду, стараясь не поднимать на него глаз. — Ты не поела, — наконец сказал он, нарушив тишину. — Я не голодна, — ответила она, не оборачиваясь. — Зейнеп, — его голос стал чуть мягче, и она почувствовала, как её сердце вдруг замерло. Он редко говорил так. Обычно его слова были спокойными, рассудительными, но сейчас в них звучала едва заметная искренность. — Пожалуйста, сядь. Она послушно вытерла руки о полотенце и присела напротив него. Он долго смотрел на неё, словно собирался с мыслями, и, наконец, заговорил: — Я хочу, чтобы ты знала… Я никогда не позволю, чтобы тебя обидели. Ни прокурор, ни твоя мама, никто. Её взгляд дрогнул, и она отвернулась, глядя на свои тонкие пальцы, которые теперь нервно теребили край платка. — Почему тогда ты молчал там? — вдруг спросила она, её голос звучал хрупко, но с ноткой упрёка. Он на секунду опустил глаза, будто признавая её правоту. — Потому что иногда слова не могут исправить ситуацию. Зейнеп долго молчала, но потом тихо произнесла: — Ты не виноват. Эти слова были для него неожиданными. Он поднял глаза, глядя на неё с лёгким удивлением. — Я видела, как тебе было тяжело. Но ты всё равно… защищал меня. Даже молча. Она подняла на него взгляд, и в её глазах, таких уставших и заплаканных, он увидел не только благодарность, но и что-то большее. Тонкая искра, которая вспыхнула в этот момент, окутала их обоих невидимой теплотой. Он потянулся вперёд, положив руку на стол. — Я всегда буду защищать тебя, Зейнеп. Даже если мне придётся молчать. Она чуть кивнула, но вместо ответа её рука осторожно скользнула к его, невесомо прикоснувшись. Джунейд замер, ощущая, как её пальцы слегка дрожат. — Ты устала, — сказал он наконец, голосом, в котором звучала забота. — Пожалуйста, иди отдыхай. Зейнеп медленно поднялась, не сказав больше ни слова. Но, прежде чем уйти, она бросила на него короткий взгляд, полный той самой искры, которая теперь была у них двоих.                                    ********* Солнечные лучи пробивались сквозь плотные занавески, мягко озаряя комнату, где ещё недавно спали Зейнеп и Мира. Проснувшись, Зейнеп обнаружила, что Джунейда дома не было. Постель, на которой он обычно спал, была аккуратно застелена, словно он не хотел тревожить её своим уходом. Она замерла на миг, прислушиваясь, но в доме царила тишина. Спустившись на первый этаж, Зейнеп решила заняться завтраком. Её маленькие, уверенные шаги звучали по деревянным ступеням, пока она направлялась на кухню. В голове она перебирала мысли о том, что приготовить, пока её глаза не остановились на свежих яйцах и помидорах, лежащих в корзине. “Менемен,” — подумала она, аккуратно закатывая рукава. Это было её любимое турецкое блюдо, простое и сытное. Сама она редко позволяла себе готовить что-то для удовольствия, но сегодня утро казалось таким домашним и спокойным, что её сердце разомлело. Пока она занималась на кухне, в воздухе разливался аромат томатов и специй, которые постепенно смешивались на горячей сковороде. Позади неё раздались шаги. Мира, сонная и слегка растрёпанная, появилась в дверях, зевая и лениво потягиваясь. — Доброе утро, — протянула она, потирая глаза и подходя к столу. На нём уже лежала камера «Canon», купленная ею недавно. Мира привычным жестом провела пальцем по корпусу фотоаппарата, будто проверяя, всё ли с ним в порядке. — Доброе, — тихо отозвалась Зейнеп, сосредоточенно переворачивая смесь на сковороде. Её движения были точными, почти медитативными, как будто весь мир сводился к этим простым действиям: подсыпать перец, добавить немного масла, накрыть крышкой. Когда менемен был готов, она поставила две тарелки на стол — одну перед собой, другую перед Мирой. Рядом появились кусочки свежего хлеба и стаканы с водой. — Садись, пока не остыло, — сказала Зейнеп, присаживаясь напротив подруги. Мира, разморённая теплом и ароматом, потянулась за ложкой, но вдруг её взгляд задержался на лице Зейнеп. В её глазах вспыхнула игривая искорка. — Зейнош, — протянула она, смягчая голос. — Мм? — не поднимая глаз, ответила Зейнеп, аккуратно разламывая хлеб. — А ты когда-нибудь красилась? Зейнеп замерла, её рука на мгновение застыла на краю тарелки. Она подняла на Миру взгляд, в котором читались лёгкое смущение и упрёк. — Астафируллах, — строго сказала она, отложив хлеб. — Нет, конечно. У нас это запрещено. Мира хмыкнула, явно ожидая такой ответ, но отступать не собиралась. Её игривый настрой лишь усилился. — Ну, а если никто не видит? Когда ты одна, дома? Разве это плохо? — продолжила она, опираясь локтями на стол и наклоняясь ближе. — Мира… — протянула Зейнеп, делая вид, что возвращается к еде, но в её голосе звучал настороженный тон. — Нет. Я не хочу. Мира на мгновение притихла, будто обдумывая её слова, но тут же вновь оживилась, улыбнувшись с той самой заразительной теплотой, которая делала её таким особенным другом. — Ну пожалуйста, Зейнош, — с притворной мольбой в голосе протянула она. — Я ведь просто хочу попробовать, ничего плохого. Зейнеп закатила глаза, но в её взгляде мелькнуло что-то тёплое. Она знала, что Мира не сдастся так легко. — Давай хотя бы не в средь бела дня, — вздохнув, наконец, уступила она, но с лёгким упрёком в голосе. Мира выпрямилась, довольная, будто только что выиграла важный спор. — Я запомнила, — сказала она с улыбкой и тут же вернулась к еде, довольная своим маленьким достижением. Зейнеп, наблюдая за ней, тоже невольно улыбнулась. Этот момент, казалось, был таким обыденным, но в нём чувствовалась искренность их дружбы. Ведь даже в таких простых разговорах и спорах была особая связь, которая делала их близкими.                                      ********** Дом был тихим, как всегда в утренние часы. Лишь звук посуды, доносящийся с кухни, свидетельствовал о том, что Мерьем уже проснулась. Она, как всегда, справлялась с бесконечными делами: заправляла постели, вытирала пыль, аккуратно поставила капельницу Суави, который устало дремал в своей комнате. Каждое её движение было отточено годами привычки — такая жизнь казалась ей естественной, как дыхание. На кухне Левент, молчаливо наблюдая за её хлопотами, потягивал чай. Когда она наконец присоединилась к нему за столом, её лицо выражало странную смесь усталости и удовлетворения. Она села напротив, поджав губы, но в её глазах мелькал огонёк гордости. — Теперь он мне обязан, — внезапно сказала она, разламывая кусочек хлеба. Левент поднял голову, его брови слегка приподнялись в удивлении. — Кто? — спросил он, хотя догадывался, о ком идёт речь. — Джунейд, конечно, — уверенно ответила она. Её голос звучал так, будто она пыталась убедить не только его, но и себя. — Если я забрала заявление, он должен отплатить. Это его долг. Левент не ответил сразу. Он потянулся за чашкой, делая вид, что заинтересован в чае больше, чем в разговоре. Но в его голове уже бурлили мысли. — И как он должен отплатить? — наконец произнёс он, пытаясь говорить как можно мягче, чтобы не провоцировать её. Мерьем, видимо, ожидала этот вопрос. Она отложила хлеб и посмотрела прямо на него. — Он должен сделать так, чтобы Зейнеп училась. — В её голосе звучала не просьба, а требование. Левент на мгновение замер, будто пытаясь осмыслить услышанное. — Она сама должна этого хотеть, — осторожно начал он. — Ей всего шестнадцать. Откуда ей знать, чего она хочет? — резко оборвала его Мерьем. Её лицо посуровело. — Если мы, не позаботимся об этом сейчас, она останется необразованной. А что тогда? Левент задумчиво потёр подбородок. Слова Мерьем были логичны, но его что-то настораживало. — Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним? — наконец спросил он, ощущая нарастающее беспокойство. Мерьем кивнула, даже не пытаясь скрыть, что считает это очевидным. — Конечно, ты должен поговорить. Он муж, пусть выполняет свой долг. — Мерьем, — начал он сдержанно, стараясь сохранить спокойствие. — Я не хочу лезть в их дела. Это их семья, их решения. Мерьем резко выдохнула, словно её терпению пришёл конец. — Это моя дочь! И я не собираюсь смотреть, как она теряет своё будущее. Левент, ты должен поговорить с ним, — повторила она, придавая своему голосу особую твёрдость. Он долго молчал, глядя в свою чашку. Мысль о разговоре с Джунейдом его не радовала. Джунейд был человеком сложным, замкнутым, и завести с ним откровенный разговор было всё равно что идти по натянутому канату. Но Левент знал, что отказать Мерьем будет ещё труднее. — Хорошо, — наконец сказал он, тяжело вздохнув. ***** Позже, когда Левент нашёл Джунейда во дворе, тот как раз возвращался с дергяха. Его лицо было сосредоточенным, как у человека, полностью погружённого в свои мысли. — Джунейд, — позвал Левент, привлекая его внимание. Тот остановился и обернулся, слегка приподняв брови. — Ассаляму алейкум, — спокойно произнёс он, уважительно кивнув. — Валейкум ассалям, — отозвался Левент, нервно потирая больную руку, за которую ударила Мерьем. Он не был уверен, как начать разговор, и это смущало его. Джунейд заметил его замешательство, но ничего не сказал, терпеливо ожидая. — Нам нужно поговорить, — наконец выдавил Левент, встречаясь с ним взглядом. — О чём? — мягко спросил Джунейд, его голос был спокойным, но взгляд настороженным. Левент на мгновение замолчал, прежде чем продолжить. Левент приглушил голос, но его слова звучали уверенно, как будто он долго обдумывал этот разговор. — Я хочу поговорить с тобой о Зейнеп, — начал он, пристально посмотрев на Джунейда. Джунейд чуть напрягся. Он сразу понял, что тема будет серьёзной, но сохранял спокойствие, как это было в его привычке. — О Зейнеп? Что вы хотите сказать, Левент бей? — спросил он, стараясь не выдавать своих эмоций. — Ты ведь знаешь, как важно образование для любого человека. Особенно для девушки, такой, как она. У неё есть способности, она умна, хотя и слишком скромна, чтобы это признать. Но, Джунейд, мне кажется, ты избегаешь этой темы. Ты позволяешь ей самой решать, не вмешиваясь, а это не всегда правильно. Джунейд выслушал его молча, но эти слова задели его. Он посмотрел в сторону, будто бы размышляя над тем, что ответить. — Я уважаю её выбор, — наконец произнёс он, тщательно подбирая слова. — Зейнеп сама знает, что для неё лучше. Если она решит, что хочет учиться, я поддержу её. Левент покачал головой. — Поддержка — это хорошо. Но, Джунейд, быть хорошим мужем — это не просто стоять в стороне и ждать, пока она сама к тебе придёт за советом. Иногда ты должен помочь ей увидеть то, что она не замечает. Джунейд снова отвёл взгляд. Он знал, что Левент прав, но было трудно признать это. — А если я буду давить на неё? — тихо спросил он, его голос звучал с долей сомнения. — Она может подумать, что я пытаюсь контролировать её. — Есть разница между контролем и заботой, — мягко ответил Левент. — Ты не должен говорить ей, что делать. Ты должен показать ей, что ты рядом, что ты веришь в неё, что ты хочешь, чтобы она росла и становилась лучше. Это не давление, Джунейд. Это любовь. Эти слова, простые, но проникновенные, нашли отклик в сердце Джунейда. Он задумался, вспоминая моменты, когда видел, как Зейнеп расцветала, разговаривая с Мирой или слушая его рассказы о книгах. Она была молода, но её разум был наполнен жаждой знаний, и он понимал, что Левент прав. — Я подумаю над этим, — тихо ответил он. Левент слегка улыбнулся, словно увидел в этом ответе ростки решения, которое созреет со временем. — Это всё, о чём я хотел поговорить, — сказал он, вставая. — Но помни, Джунейд, поддержка — это больше, чем слова. Это действия. Когда Левент ушёл, Джунейд остался сидеть на скамейке. Его взгляд был устремлён вдаль, но мысли были сосредоточены на Зейнеп. Он осознавал, что пришло время стать для неё не только мужем, но и настоящим партнёром, который поможет ей раскрыть её потенциал. ************** Джунейд вошёл в дом, как всегда, тихо, будто не желая потревожить его покой. Едва перешагнув порог, он ощутил знакомый аромат чистоты и уюта, который казалось бы, стал олицетворением Зейнеп. Его взгляд сразу нашёл её — она стояла у гладильной доски, сосредоточенно разглаживая одну из его рубашек. Её тонкие пальцы ловко скользили по ткани, стараясь устранить каждую складку, как будто от этого зависело что-то большее, чем внешний вид. Джунейд невольно замедлил шаг. В этом простом, почти будничном жесте он вдруг увидел нечто трогательное, почти сакральное. Она не просто гладила его рубашку — она вкладывала в это тепло своих рук, свою заботу. Это был её способ сказать о том, что он для неё значит. Его губы дрогнули в лёгкой улыбке. Он осторожно снял с головы тюбетейку, затем джуббу, повесив её на крючок у входа. Шум его шагов заставил Зейнеп поднять голову. Она посмотрела на него, немного смущённо, как будто поймана за чем-то большим ужасом, хотя в её действиях не было ничего такого. — Мир тебе, Джунейд эфенди, — тихо сказала она, словно боясь нарушить ту невидимую связь, что возникла между ними в этот момент. Джунейд кивнул, не сводя с неё глаз. Он шагнул ближе, но не слишком, соблюдая ту тонкую грань между уважением и желанием быть ближе. — Ты стараешься слишком усердно, Зейнеп, — мягко сказал он, его голос звучал почти шёпотом. Она опустила взгляд на рубашку, будто стараясь найти в её ткани что-то, что оправдало бы её усилия. — Я просто хотела, чтобы она выглядела идеально, — тихо ответила она, и в её словах была нотка смущения. Джунейд едва заметно улыбнулся, тепло и по-доброму. — Сегодня вечером я хочу сделать тебе небольшой сюрприз, — сказал он, стараясь, чтобы его слова прозвучали так же легко, как дыхание. Зейнеп подняла глаза. Её взгляд был удивлённым, почти детским. — Сюрприз? — переспросила она, будто не уверена, что ослышалась. Джунейд кивнул, его глаза блестели, но он не стал ничего объяснять. — Ты узнаешь, — ответил он, слегка улыбнувшись. — А сейчас, если я скажу, будет не интересно. С этими словами он медленно направился в зал. В его движениях было что-то непринуждённое, но в то же время осмысленное. Он взял книгу, сел на диван и развернул её, но мысли его всё ещё оставались где-то рядом с ней, с этой мгновенной искоркой, что пробежала между ними. Зейнеп стояла на месте, прижимая к груди рубашку, которую так старалась разгладить. Её сердце забилось немного быстрее. Она не знала, что за сюрприз готовил Джунейд, но почувствовала, что этот вечер станет особенным. ************ Зейнеп сидела на краю кровати, её руки нервно перебирали край платка. Комната казалась слишком тихой, слишком большой для её волнений. Она уже несколько раз смотрела на часы, ожидая, когда Мира вернётся с учёбы. Волнение щекотало её нервы — Джунейд нечасто говорил о сюрпризах, и само это слово звучало для неё непривычно, почти волшебно. Когда дверь наконец открылась, Мира зашла внутрь, усталая, но как всегда с живым взглядом. Она едва успела положить свою сумку на кровать, как Зейнеп резко поднялась на ноги. — Аллах-Аллах, Зейнеп, ты меня напугала! — выдохнула Мира, оборачиваясь на подругу. — Мира, он сказал, что вечером будет сюрприз, — быстро проговорила Зейнеп, её глаза светились волнением, но голос выдавал растерянность. Мира замерла на мгновение, а затем её лицо озарила хитрая улыбка. Она скрестила руки на груди, словно опытный детектив, разгадала загадку. — Сюрприз, значит? Ну, тут всё ясно! — с уверенным видом заявила она. — Джунейд наверняка повезёт тебя в ресторан. Ты же понимаешь, что это идеальный повод, чтобы… — Чтобы что? — Зейнеп напряглась, предчувствуя, что её подруга задумала что-то, выходящее за рамки привычного. — Накраситься, конечно! — весело сказала Мира, доставая из своей сумки косметичку. — Ну, Мира! — Зейнеп всплеснула руками, чувствуя, как её щёки начинают краснеть. Она нервно теребила свой платок, словно пытаясь спрятаться за ним. — Ничего не знаю, — твёрдо сказала Мира, поднимая брови. — Ты же обещала! — Обещала? — Зейнеп замерла, вспоминая утренний разговор. — Конечно! — Мира раскрыла косметичку, словно собиралась провести магический ритуал. — Не волнуйся, я не собираюсь делать что-то яркое. Только чуть-чуть… для естественного блеска. — Ну хотя бы губы… что-то бесцветное, — пробормотала Зейнеп, уже понимая, что ей не избежать этой участи. Мира хитро прищурилась, но промолчала, начав колдовать над своей подругой. Они не подозревали, что за дверью, едва слышно дыша, стоял Джунейд. Он возвращался домой с улицы и, подойдя к комнате, случайно услышал их разговор. Его сердце на мгновение сжалось — не от ревности, но от неожиданного осознания, как сильно Зейнеп волнуется из-за его слов. Он не собирался подслушивать, но слова о макияже вызвали у него лёгкую улыбку. Джунейд тихо отошёл от двери, чтобы не выдать своего присутствия. Его губы дрогнули в улыбке, когда он тихо пробормотал: — Мира, Мира… Её энергичность иногда казалась ему слишком дерзкой, но сейчас он не мог не признать, что именно благодаря ей Зейнеп постепенно раскрывается, словно цветок, который начинает привыкать к новому солнечному свету. Тем временем в комнате Мира, заметив, как Зейнеп, неловко прикасаясь к уголкам платка, старалась избежать её взгляда, задумала ещё один трюк. — Машаллах, Зейнеп, ты сегодня просто сияешь, Джунейд бы уже умирал от твоей красоты, — сказала она, немного нарочито. — Мира, не надо… — Зейнеп замялась, её щеки начали заливаться румянцем. Она отвела взгляд и сосредоточилась на узорах ковра. Но Мира, конечно, не слушала. Она схватила свой фотоаппарат, который уже давно лежал на столе. Подняв объектив, она взволнованно произнесла: — Стой, не двигайся! Ты просто обязана увидеть себя такой. Зейнеп резко подняла голову, её глаза округлились от удивления. — Нет, Мира, не надо! — взмолилась она, но уже было поздно. Фотоаппарат издал лёгкий щелчок. — Всё, готово, — с довольной улыбкой заявила Мира, пока Зейнеп растерянно смотрела на неё. — Что ты наделала? — возмущённо спросила Зейнеп, её руки судорожно схватились за платок, будто он мог спрятать её смущение. — Подожди, подожди, сейчас покажу, — ответила Мира, уже занимаясь печатью фотографии. Пока снимок проявлялся, Зейнеп стояла неподвижно, словно пойманная в ловушку. Когда Мира наконец достала фотографию, она вгляделась в изображение с довольной улыбкой. — Вот, держи, — сказала она, протягивая снимок Зейнеп. Зейнеп осторожно взяла фотографию в руки, взглянула на неё и едва не выронила. Там была она, в тот самый момент, когда её глаза смущённо устремились в пол, а уголки губ дрогнули в лёгкой, почти невидимой улыбке. — «Смущённая и влюблённая Зейнеп», — коротко проговорила Мира, всё ещё улыбаясь. — Мира! — Зейнеп укоризненно посмотрела на подругу, но её голос был тихим, почти беззащитным. В этот момент за дверью Джунейд задержал дыхание. Слова Миры эхом отозвались в его голове. «Смущённая и влюблённая». Он едва не зашёл внутрь, чтобы увидеть ту самую фотографию, но вовремя остановился. Он понял, что эта сцена — не для него. Это маленький мир Зейнеп, который ей так нужен, чтобы раскрыться. Но сердце его сжалось от нежности. Когда Зейнеп, всё ещё держа фотографию, украдкой посмотрела на Миру, её голос дрогнул: — Ты хранишь мои секреты, правда? Мира лишь улыбнулась, кивнув. — Конечно, Зейнеп. Но это не секрет. Это… правда.  Джунейд, опиравшись об двери, закрыл глаза, мысленно рисуя образ смущённой и влюблённой Зейнеп. Как же он хотел заполучить ту самую фотографию Зейнеп, чтобы хранить его всегда. Когда Зейнеп вышла из комнаты, Джунейд как будто случайно оказался неподалёку. Его взгляд задержался на ней — она выглядела всё так же скромно, как всегда, но что-то в её образе, в лёгкой неуверенности её шагов и едва заметном блеске губ, было особенным. — Ты готова? — мягко спросил он, его голос прозвучал чуть теплее, чем обычно. Зейнеп быстро кивнула, избегая встречаться с ним взглядом, а в её сердце, как и в его, бушевало что-то, чего они пока не могли понять, но оба чувствовали, что этот вечер станет началом чего-то нового. *********** Вечернее небо было ясным, звёзды, словно мерцающие капли света, рассыпались по небосклону, как жемчужины. Когда Джунейд и Зейнеп вошли в ресторан «Roof Mezze 360», Зейнеп невольно задержала дыхание. Ресторан был расположен на крыше высокого здания, и весь Стамбул простирался перед ними, словно картина, написанная рукой мастера. Окружённое стеклянными стенами, пространство создавало впечатление, что они буквально парят над городом. По центру зала стояли круглые столы с белоснежными скатертями, а на каждом из них горела маленькая свеча, чьё мягкое пламя играло на бокалах и тарелках. В воздухе витал лёгкий аромат специй и свежего хлеба, смешанный с прохладой вечернего бриза. Зейнеп чувствовала себя неуверенно. Её скромное платье и платок казались слишком простыми для этого места, где посетители выглядели, будто сошли с обложки модного журнала. Она осторожно следовала за Джунейдом, её руки невольно теребили край платка. Когда они сели за столик у окна, Зейнеп не удержалась и взглянула вниз. Внизу мерцали огоньки автомобилей, пролегали широкие мосты, а чуть дальше виднелись купола мечетей. Джунейд заметил её растерянность и мягко спросил: — Всё хорошо, не волнуйся, я рядом. Зейнеп кивнула, её взгляд всё ещё блуждал по панораме города. — Всё так… красиво, но я чувствую себя… чужой, — прошептала она, осторожно опуская глаза. Джунейд улыбнулся, но в его взгляде была задумчивость. — Красота этих мест ничего не значит, если тебе здесь неуютно. Я привёл тебя сюда, чтобы ты увидела, как мир может быть разным, Зейнеп. Иногда мы слишком долго остаёмся в своих маленьких пространствах и забываем, что за их пределами тоже есть жизнь. Он подал ей меню, но Зейнеп лишь мельком взглянула на него, чувствуя, как волнение мешает сосредоточиться. — Я закажу для нас, — предложил он, заметив её замешательство. Когда официант ушёл, Джунейд внимательно посмотрел на неё. Её руки всё ещё нервно теребили салфетку. — Зейнеп, — его голос стал мягче, — чего ты хочешь от своей жизни? Она резко подняла глаза, застигнутая врасплох. — Что? — переспросила она, будто не поверив, что вопрос был адресован ей. — Ты когда-нибудь думала, чего хочешь именно ты? Не то, что хотят твои родители, не то, что ожидают окружающие, а ты. Её взгляд затуманился. Она на мгновение замолчала, словно обдумывая ответ. — Я… — её голос дрогнул. — Честно, я не знаю. Всю жизнь я жила так, как мне говорили. Я даже не уверена, что умею хотеть чего-то для себя. Джунейд молчал, позволяя её словам заполнить пространство между ними. Он чувствовал её неуверенность, её страх перед незнакомой свободой. — Это не значит, что у тебя нет своих желаний, — сказал он наконец. — Это значит, что ты их ещё не нашла. Но ты обязательно найдёшь, если позволишь себе искать. Зейнеп посмотрела на него, её глаза светились благодарностью и… чем-то ещё. — А ты? — неожиданно спросила она. — Ты нашёл то, чего хочешь? Джунейд опустил взгляд, его пальцы легко касались края стакана. — Я думал, что нашёл, но теперь понимаю, что мои желания были больше похожи на страхи. Страхи перед одиночеством, перед непониманием.. «Я нашел тебя.»—, подумал он у себя в голове. Когда официант принёс блюда, разговор прервался, но между ними повисла некая лёгкость, которую нельзя было выразить словами. Это была тишина, в которой двое людей начинали понимать друг друга без слов. И когда Зейнеп снова посмотрела на город через стеклянную стену, в её глазах было что-то новое — неуверенность ещё осталась, но теперь к ней добавилось любопытство. Любопытство к миру, который простирался за пределами её привычной жизни. Остальной вечер прошёл в тепле и тихой радости. После того, как принесли еду, Зейнеп осторожно попробовала каждый из блюд, которые заказал Джунейд. Её тонкие пальцы аккуратно держали вилку, а взгляд искал одобрение у Джунейда, прежде чем взять очередной кусочек. — Это называется хумус, — сказал он с мягкой улыбкой, замечая её любопытство. — А это — кёфте. Одно из самых популярных блюд в Турции. Зейнеп кивнула и медленно подняла кусочек к губам. Вкус пряностей и свежих ингредиентов заставил её глаза расшириться. — Вкусно, — прошептала она, будто признавая это вслух было чем-то особенным. — Вкусно, потому что ты сейчас открываешь для себя что-то новое, — сказал Джунейд. — Это всегда немного пугает, но и захватывает одновременно, не так ли? Она задумчиво кивнула, его слова словно отзывались в её душе. Разговор между ними плавно перетекал с одной темы на другую. Они обсуждали простые вещи: как прошёл её день, что Мира рассказывала о своих занятиях, как Зейнеп борется с тем, чтобы приготовить идеальную пахлаву. Джунейд слушал её с редкой внимательностью, задавал вопросы, которые заставляли её улыбаться. Зейнеп, впервые за долгое время, чувствовала, что её действительно слушают. Она рассказывала ему о своём детстве, о том, как  любила математику, но никогда не думала, что может реально ее учить. — А почему ты так любишь математику? — спросил он, подперев подбородок рукой. — Потому что в ней всё так… логично. Всегда есть ответ, если ты правильно следуешь правилам, — сказала она с лёгкой улыбкой. — В жизни всё не так просто. — Иногда в жизни тоже есть свои правила, — задумчиво ответил он. — Но они не всегда такие очевидные. Её глаза задумчиво опустились к столу. Она чувствовала, что его слова были больше, чем просто фразой. Время пролетело незаметно. Стамбул за стеклянными стенами ресторана потемнел, огни города стали ярче, а воздух наполнился вечерней прохладой. Джунейд, словно заметив, что вечер подходит к концу, наклонился чуть ближе, его голос стал ниже и мягче. — Зейнеп, давай сделаем какие-нибудь традиции для нас. Что-то, что будет только нашим, — предложил он, слегка прищурившись. Она подняла глаза, удивлённо взглянув на него. — Например? — осторожно спросила она. — Ну… — он на мгновение задумался, а потом улыбнулся. — Ходить в какой-нибудь ресторан в конце каждого месяца. Или, например, читать книги по вечерам. Физика, математика… что там у вас ещё? Слушая его, Зейнеп почувствовала, как её сердце начало биться быстрее. Она попыталась скрыть улыбку, но её глаза предательски блестели, словно ребёнок, которому только что пообещали долгожданный подарок. — Ты… — начала она, чуть запинаясь, — ты разрешаешь? Разрешаешь читать… физику? Джунейд посмотрел на неё с лёгкой улыбкой, но в его глазах было что-то глубже — искренность, тёплая поддержка. — Грех не разрешить тебе, — ответил он спокойно, но с серьёзным выражением лица, которое заставило её улыбнуться ещё шире. В этот момент она почувствовала, как будто что-то внутри неё оттаяло. Не важно, каким будет сюрприз или что ждёт их впереди, — в этот вечер Зейнеп впервые за долгое время почувствовала себя собой, без страха быть непонятой. Зейнеп смотрела на Джунейда, не отводя взгляда, словно пыталась найти в его глазах ответы на те вопросы, которые она боялась задать вслух. Лунный свет, проникающий сквозь панорамные окна ресторана, мягко ложился на её лицо, делая её черты ещё более утончёнными. Она будто бы собиралась с духом, и, наконец, её тонкая, почти трепещущая рука осторожно легла на его, которая покоилась на столе. — Джунейд… Да будет доволен тобой Аллах, — прошептала она, её голос был наполнен тёплой, почти благоговейной искренностью. Тон её слов был настолько мягким, что они, казалось, растворились в воздухе между ними, оставляя после себя тихое, необъяснимое тепло. Джунейд опустил взгляд на их сомкнутые руки. Его пальцы остались неподвижными, словно он боялся нарушить этот момент. Но в его душе всё будто перевернулось. Её ладонь была лёгкой, тёплой, и в то же время её прикосновение несло в себе силу, способную разрушить стены, которые он строил вокруг себя годами. Он медленно поднял взгляд на неё. Её глаза сияли, полные искренности и благодарности, а щеки слегка порозовели, как будто она сама удивилась своей смелости. Джунейд позволил себе лёгкую улыбку — едва заметную, уголками губ. Но в этой улыбке было столько тепла, что она, казалось, могла растопить даже самое холодное сердце. — Ты, кажется, думаешь обо мне слишком хорошо, — тихо сказал он, его голос был глубоким, но мягким, будто он пытался не спугнуть её. Зейнеп не убрала руку, но её взгляд опустился, и она тихо проговорила: — Я думаю, что Аллах знает сердца лучше нас самих. И если ты даришь мне покой, значит, твоё сердце достойно Его довольства. Эти слова прозвучали так просто, но Джунейд ощутил, как они проникают в самое сердце. Он наклонился чуть ближе, так, чтобы их разделяло лишь небольшое расстояние, и произнёс почти шёпотом: — Если моё сердце находит покой рядом с тобой, разве это не знак Его милости? Зейнеп подняла взгляд, и их глаза встретились. На её лице появилась лёгкая улыбка, робкая, но искренняя. В этот момент между ними было всё: благодарность, нежность, невысказанные слова и надежда, которая зарождалась там, где раньше была лишь неизвестность. Руки их так и остались сомкнутыми, как символ того, что их пути, как бы они ни были сложны, теперь пересеклись, и впереди ждёт нечто большее. ************ Ночной ветер был прохладным, он тронул их лица, когда Джунейд и Зейнеп вошли в дом. Тихая, почти благоговейная атмосфера окутывала пространство, где они наконец могли остаться вдвоём. Зейнеп первой шагнула в коридор, осторожно поставив свою сумку на скамью у стены. Её движения были мягкими и размеренными, как будто она боялась нарушить ту тишину, что была так близка к умиротворению. Она аккуратно сняла своё пальто, встряхнула его и повесила на крючок у двери. Едва она отошла, её фотография, та самая, что сделала Мира, выскользнула из внутреннего кармана и бесшумно упала на пол. Зейнеп, не заметив этого, поднялась наверх, чтобы сменить длинное платье на более простую, домашнюю одежду. Она ступала легко, как будто её мысли были где-то далеко, в воспоминаниях этого вечера. Джунейд задержался на несколько мгновений у входа, чтобы повесить свою джуббу. Его взгляд невольно упал на что-то лежащее у его ног. Он нагнулся, чтобы поднять упавший предмет, и замер, держа в руках небольшую фотографию. На снимке была Зейнеп — та самая, смущённая, с опущенными глазами и лёгкой, почти незаметной улыбкой. Свет в её взгляде был настолько искренним, что на мгновение Джунейд ощутил, как что-то внутри него дрогнуло. Он прижал фотографию к груди, как будто она была самым дорогим сокровищем. Её изображение на этом крошечном клочке бумаги было больше, чем просто картинкой. В этом взгляде, в этой улыбке, он видел нечто, что словами было не выразить. Её чистота, её робость, её открытость перед ним — всё это вдруг стало для него не просто заметным, а жизненно важным. Медленно, с глубоким вдохом, Джунейд взглянул на фотографию ещё раз, будто пытаясь запомнить каждую её деталь. Его глаза остановились на её лице, на этой застенчивой улыбке, которая казалась светлее любой звезды, и он не смог удержаться от лёгкой, едва заметной улыбки сам. — Машаллах, — прошептал он, как будто это был его обет хранить её сердце и её улыбку от всего, что могло бы их затенить. Он осторожно спрятал фотографию внутрь своей рубашки, так, чтобы она касалась его груди. Там, где билось его сердце, фотография стала словно напоминанием о том, что Зейнеп для него больше, чем он мог себе признаться. Повесив джуббу рядом с её пальто, Джунейд замер на мгновение, чувствуя, как дом будто наполняется теплом. Мира, которая провела здесь два дня, уже давно вернулась домой к Левенту, оставив их наедине в этой непривычной, но такой уютной тишине. Звук её шагов наверху прервал его мысли. Джунейд поднял глаза и ощутил необъяснимую лёгкость. Он пошёл в гостиную, решив дать ей время переодеться, но фотография, спрятанная у его сердца, всё ещё согревала его, как тихий, но яркий свет, который теперь не угаснет. ********* — Зейнеп, ты пойдёшь учиться, — сказал Джунейд спокойно, но твёрдо, сидя рядом с ней на диване в своей библиотеке. Его голос был уверенным, и в нём звучала такая сила намерения, что Зейнеп на мгновение растерялась. — Что? — Она посмотрела на него с искренним удивлением, словно не поверив услышанному. Джунейд повернулся к ней, слегка нахмурившись, как будто не ожидал столь недоумённой реакции. Его тёмные глаза, обычно спокойные, сейчас стали глубже, полными мыслей, которые он долго носил в себе. — Ты пойдёшь в школу, где учится Мира, — повторил он медленно и отчётливо, наблюдая за её лицом. Зейнеп опустила глаза, её пальцы невольно потянулись к краю длинного платка, который она нервно начала теребить. Она чувствовала тепло его взгляда, но не могла поднять голову. — Джунейд… Ты слишком много сделал для меня в последнее время, — прошептала она, голос дрогнул от беспокойства. — Твой дядя ничего не будет говорить? Джунейд улыбнулся едва заметно, его губы дрогнули в едва уловимой улыбке, но глаза оставались серьёзными. — Это моё решение, а не моего дяди, Зейнеп, — его голос был мягким, но твёрдым, как если бы он хотел заверить её, что никто, кроме него, не имеет права определять её судьбу. Она резко подняла голову и тут же снова отвела взгляд, словно извиняясь за свои слова. — Прости, — выдохнула она. — Спасибо тебе большое, — добавила Зейнеп, и её лицо озарила робкая, но тёплая улыбка. Джунейд посмотрел на неё чуть дольше, чем обычно, будто пытаясь запомнить эту улыбку, это мгновение. — Я сделал слишком мало, если честно, — произнёс он, опуская взгляд на свои руки, соединённые на коленях. — Тебе нужно больше. Больше возможностей. Больше знаний. Ты заслуживаешь того, чтобы идти вперёд. Зейнеп не знала, что ответить. Она всегда считала, что её жизнь уже сложилась, что ей достаточно того, что есть. Но Джунейд сейчас говорил так, будто её мир мог быть больше, чем она сама могла представить. — Ты всегда так уверен в своих решениях? — тихо спросила она, чуть улыбаясь, но в её глазах мелькнуло лёгкое сомнение. Он слегка покачал головой. — Не всегда. Но в этом случае я уверен, — сказал он, чуть наклонившись вперёд. — Я не могу позволить, чтобы твой потенциал остался незамеченным. Зейнеп посмотрела на него с нежным удивлением, как будто впервые услышала, что кто-то видит в ней что-то большее, чем просто покорную жену или скромную девушку. — Ты думаешь, что у меня есть потенциал? — она произнесла это едва слышно, словно боялась услышать ответ. — Я знаю это, — твёрдо ответил Джунейд. — Ты слишком умная, чтобы оставаться в тени. Эти слова проникли глубоко в её сердце, оставив там след. Она впервые ощутила, что кто-то видит её иначе, чем она сама себя видела. — Джунейд… Да будет доволен тобой Аллах, — сказала она, едва слышно, но искренне, она улыбнулась. Джунейд медленно перевёл взгляд на улыбающуюся Зейнеп. Его губы чуть тронула улыбка — едва заметная, но искренняя. В её словах была благодарность, но не только. В них была вера в него. Вера, которую он ощущал, но боялся потерять. — Да будет доволен нами обоими, — тихо ответил он, глядя на её опущенные глаза, которые прятали смущённую, но светлую улыбку. Между ними повисла тишина, но она была тишиной не от неудобства, а от чего-то большего — от глубины, которую слова не могли выразить. ******* Зейнеп, задержавшись на пороге, увидела, как к ней неспешно приближается Фейза. Смотря из-под длинных ресниц, та изобразила на лице вежливую, почти любезную улыбку, но в её глазах читалось что-то совсем другое — скрытое презрение, которое невозможно было не почувствовать. — Мир тебе, Зейнеп, — поздоровалась Фейза, голос её звучал наигранно мягко, почти как у человека, которому вежливость даётся с трудом. — И тебе, Фейза, — ответила Зейнеп, вежливо кивнув и остановившись. Её голос был спокойным, а лёгкая улыбка на губах говорила о её внутреннем равновесии. Фейза осмотрела её с головы до ног, не пытаясь скрыть своего интереса. — Ты, кажется, вышла от Джунейда? — спросила она, чуть прищурившись, будто хотела уловить что-то в выражении лица Зейнеп. — Да, мы говорили, — коротко ответила Зейнеп, сохраняя ровный тон. — Ммм… Наверное, что-то важное, — протянула Фейза, склонив голову в сторону, как будто размышляя. — Ах, я слышала, ты собираешься учиться? Зейнеп удивилась, что слух о её возможном походе в школу уже успел дойти до Фейзы, но не подала вида. Она просто слегка кивнула, глядя в глаза собеседнице. — Мы с Джунейдом обсуждали такую возможность, — спокойно сказала она. Фейза усмехнулась еле заметно , но так, чтобы её улыбка выглядела скорее недружелюбной, чем дружелюбной. — Я просто не могу понять… зачем? Ты ведь уже замужем. Твоя жизнь определена, разве нет? Разве тебе не достаточно быть хорошей женой? — её голос прозвучал будто случайно слишком громко, и в нём послышалась лёгкая насмешка. Зейнеп не дрогнула. Она встретила взгляд Фейзы спокойно, не позволив себе ни малейшего проявления обиды. — Хорошая жена, госпожа Фейза, не перестаёт быть человеком, который учится и развивается. Джунейд хочет, чтобы я продолжала свой путь, и я верю, что это правильно, — мягко, но уверенно ответила она. Фейза приподняла бровь, словно не ожидая столь уверенного ответа. Её улыбка стала жёстче. — Может быть, он хочет этого, потому что думает, что тебе нужно догнать тех, кто давно уже ушёл вперёд? Ты ведь понимаешь, что над тобой будут смеяться, верно? — она наклонилась чуть ближе, её голос стал шёпотом, в котором зазвучала фальшивая забота. — Ранний брак… дети в классе будут шептаться. Зейнеп сделала паузу, но лишь затем, чтобы ответить с ещё большим достоинством. — Пусть смеются, если хотят. Это их право, а моё право — не обращать на это внимания. Я знаю, что такое преданность, труд и вера. И если люди не понимают этого, то это их недостаток, а не мой, — сказала она с лёгкой улыбкой. Фейза нахмурилась. Такой спокойной и уверенной Зейнеп она не ожидала увидеть. — Ты очень наивная, госпожа Зейнеп, — холодно бросила Фейза, расправив плечи, словно пытаясь возвыситься над собеседницей. — А может быть, это не наивность, а вера в лучшее, — тихо, но твёрдо ответила Зейнеп, глядя прямо в глаза Фейзе. — Я верю, что Аллах помогает тем, кто старается, кто идёт своим путём и не боится трудностей. На мгновение между ними повисла тишина. Фейза отвела взгляд, будто её разоружили. — Если вы позволите, госпожа Фейза, мне пора идти, — вежливо сказала Зейнеп, снова улыбнувшись. Она развернулась и направилась к лестнице, оставляя за собой атмосферу спокойной победы. Фейза осталась стоять в одиночестве, кусая губы. В её душе бушевали эмоции — зависть, обида, раздражение. Но в этом моменте Зейнеп одержала верх. ****** В тот день, после встречи с Фейзой, Зейнеп ощущала тяжесть внутри себя, как будто нечто невидимое сжало её сердце, отняв тепло и лёгкость. Хотя она и пыталась сохранять внешнее спокойствие, внутри всё было не так, как обычно. Она почувствовала, как неприятные слова Фейзы проникли в неё, как маленькие ядовитые стрелы, которые она не успела заметить вовремя. Несмотря на всю свою уверенность, она не могла избавиться от этого гнетущего чувства. Зейнеп весь день ходила по дому, почти не обращая внимания на происходящее вокруг. Её мысли были заняты тем, как легко и безжалостно могут ранить слова, даже если они сказаны с видом доброжелательности. Как же всё-таки трудно, когда близкие люди сомневаются в тебе, а ты в ответ на это должен оставаться сильным. Когда она вошла в кухню вечером, Джунейд заметил её затуманённый взгляд и тихие шаги. Он наблюдал, как Зейнеп, стоя у стола, медленно, без особого интереса, тыкала вилкой в тарелку с едой. Тонкие линии её лица казались натянутыми, губы не улыбались, как обычно, и в её глазах не было ни искры, ни того обычного блеска. Он не мог не заметить, что она совсем не ест, а лишь механически двигает вилку. Это не было похоже на Зейнеп, которая всегда с радостью принималась за еду, особенно если готовила что-то особенное для них двоих. Джунейд подошёл ближе, приглядевшись к ней с беспокойством. Он не сразу сказал ничего, понимая, что возможно, она просто не готова делиться своими мыслями. Но это молчание, эта тишина, которая висела между ними, была ему непривычна. Он чувствовал, что Зейнеп что-то скрывает, и это его тревожило. — Зейнеп, — сказал он, его голос был тихим и мягким, как бы осторожным. — Ты не хочешь поесть? Ты совсем не выглядишь как обычно. Она подняла глаза на него, но её взгляд был пустым, как будто она была далеко, в другом месте, под другим небом. Зейнеп снова посмотрела на вилку в своей руке, как будто она искала какой-то ответ там, в еде, которой не было. — Я не голодна, — сказала она тихо, не встречая его взгляда. — Я просто… не могу. Джунейд остался стоять рядом с ней, не зная, что сказать. Он чувствовал, как в его груди растёт тревога, как его разум захлёстывает волна вопросов. Но он знал одно — Зейнеп не будет открываться, если он не проявит терпение. — Зейнеп, — снова сказал он, на этот раз более настойчиво, но всё равно с уважением. — Ты можешь мне сказать, что случилось? Это… что-то с Фейзой, да?—, вспомнил Джунейд, что видел их вдвоем. Её лицо на мгновение изменилось, и на мгновение Джунейд увидел, как её глаза потемнели от переживаний, как она вздохнула, будто что-то тяжёлое легло на её плечи. Она осторожно положила вилку на тарелку и, опустив взгляд, тихо прошептала: — Что ей надо от меня ?.. Зейнеп не могла больше скрывать, и это облегчение было моментальным. Она почувствовала, как тяжесть на её душе немного отступила, когда Джунейд, сидя рядом с ней, молча протянул руку и обнял её. Он был рядом, и этого было достаточно. — Ты же знаешь, что её слова не могут повлиять на тебя. Ты намного сильнее, чем думаешь, — сказал Джунейд, его голос был тёплым и уверенным. — Не позволяй никому заставить сомневаться в тебе. Ты важна для меня, Зейнеп. Зейнеп почувствовала, как её грудь наполняет тепло от его слов. Она не могла держать эмоции, и тихая слеза скатилась по её щеке. Но это была не слеза обиды, а слеза облегчения, как если бы она наконец избавилась от тяжёлой ноши. Джунейд всегда был её поддержкой, её опорой. — Я не хочу, чтобы ты переживал из-за меня, — прошептала она, глядя на его руку, которая крепко держала её. — Я просто… не ожидала, что слова будут так глубоко ранить. Джунейд взял её руку в свою и, мягко улыбнувшись, ответил: — Ты не одна. Я всегда буду рядом, Зейнеп. И тебе не нужно никому объяснять, что важно для тебя. Ты заслуживаешь лучшего, и ты получишь это. В этот момент, несмотря на тяжёлые чувства, Зейнеп почувствовала, как её сердце вновь наполняется светом. Быть рядом с Джунейдом было тем светом, который освещал её путь, и эта тёплая, искренняя поддержка, казалось, возвращала ей силы.