Спасение света.

Утро Зейнеп Утро пришло тихо, как будто оно само боялось разбудить дом. Зейнеп открыла глаза, всё ещё находясь между сном и реальностью, и на несколько мгновений позволила себе лежать неподвижно. Холодный свет зимнего солнца проникал сквозь тонкие занавески её комнаты, создавая мягкие тени на стенах. Она села, поправила простыни и аккуратно застелила кровать, как будто в этом простом ритуале заключалась часть её внутреннего мира. Каждое движение было размеренным и спокойным. После ванны, где она умывалась ледяной водой, Зейнеп почувствовала, как её мысли прояснились. Спускаясь по лестнице, она заметила, что дом был странно пуст. На первом этаже не было слышно ни звука, даже тихого шелеста страниц, который обычно сопровождал утренние часы Джунейда. Его отсутствие странным образом заставило её задуматься, что именно он делал в эти ранние часы, когда никто не видел его. Она приготовила себе завтрак. Просто: кусочек чёрного хлеба, немного мёда и чай. Её мысли всё время возвращались к Джунейду. Он ведь ничего не поел, подумала она. Эта мысль, хотя и простая, почему-то застряла в её голове, как заноза. Закончив с завтраком, она убрала за собой, как всегда, тщательно и внимательно. Затем надела платок и пальто. Её рука на мгновение задержалась у кармана пальто, но там не оказалось фотографии, сделанной Мирой. Сердце её дрогнуло. Она обыскала пальто ещё раз, пытаясь вспомнить, куда могла её положить, но память упорно молчала. Неужели она потеряла её? Она вышла из дома, заперев дверь, и положила ключ в свою скромную сумку цвета серы. Её шаги звучали чётко и ритмично на вымощенной камнем дорожке, ведущей к обители. Улицы были пустынны, холодный воздух резал щёки, но Зейнеп продолжала идти, опустив глаза, думая о своих обязанностях, о Джунейде, о фотографии, которая так много для неё значила. Дойдя до обители, она оказалась перед дверью библиотеки Джунейда. Она знала, что он проводит здесь большую часть своего времени, окружённый тишиной и книгами. Её рука на мгновение замерла на дверной ручке. Она не хотела вторгаться в его личное пространство, но что-то заставило её всё же открыть дверь. Комната встретила её полумраком и запахом старых страниц. Внутри было тихо, но не холодно, как если бы сама энергия Джунейда наполняла это место теплом. На столе лежали открытые книги, перо с чуть подсохшими чернилами, и маленькая чашка с чаем, давно остывшим. Джунейда не было. Его отсутствие здесь чувствовалось ещё сильнее, чем в доме. Она смотрела на книги, которые он оставил, пытаясь понять, о чём он думал, что читал. Было ли это философией? Или, может, историей? Каждая книга казалась частицей его души. Когда Зейнеп подошла ближе, на её глазах с полки упала книга. Это произошло так неожиданно, что она замерла, как будто время на мгновение остановилось. Книга лежала на полу, раскрытая, словно кто-то специально положил её туда для неё. Она наклонилась, подняла её и взглянула на страницы. Это была старая, потрёпанная книга. На её титульном листе было написано что-то на арабском. Почерк был неровным, будто кто-то писал это в спешке или волнении. Зейнеп провела пальцами по словам, как будто пыталась почувствовать их глубже. Она перевернула несколько страниц и наткнулась на цитату: “Тот, кто боится открыть своё сердце, будет всю жизнь заключён в одиночестве.” Эти слова, казалось, говорили прямо с ней. Она вспомнила взгляд Джунейда раньше, его холодное спокойствие, его постоянное стремление держаться на расстоянии. И в этот момент она поняла, что за его сдержанностью скрывалась боль, такая же, как её собственная. Зейнеп медленно закрыла книгу и прижала её к себе, словно стараясь сохранить тепло этих слов. В этот момент она почувствовала, что начинает понимать Джунейда больше, чем когда-либо раньше. Зейнеп почувствовала чье-то присутствие еще до того, как услышала этот голос. Она не могла бы ошибиться в нем – слишком знакомый, слишком родной. Его слова, мягкие, как бархат, разорвали тишину библиотеки: — Зейнеп? Она обернулась, и ее взгляд встретился с его глазами, полными удивления и какой-то необъяснимой теплоты. Джунейд стоял у входа, словно нерешительно, но в его движениях читалась уверенность. Свет, падающий из высоких окон, подсвечивал его профиль – строгий, но в то же время смягченный его спокойствием. — Что ты тут делаешь? — спросил он, приближаясь, его шаги звучали глухо на деревянном полу библиотеки. Зейнеп опустила взгляд, будто собираясь с мыслями, а затем подняла глаза на него, полные тревоги и нежности: — Джунейд, я беспокоилась. Тебя утром нигде не было, и тут, в библиотеке, тоже нет. Раньше ты хотя бы предупреждал, куда идешь. В ее голосе не было укора, лишь беспокойство, переплетающееся с легким оттенком обиды. Она прижимала к себе книгу, как будто это был единственный способ успокоить дрожь в руках. Джунейд, слыша ее слова, испытал странное чувство – теплая волна прошла по всему его существу. Она беспокоится за него. За него. За человека, который привык прятать себя за стенами молчания и формальностей. Его жена, Зейнеп, которую он до сих пор иногда не верил, что заслуживает. Он чуть улыбнулся, не скрывая благодарности в глазах. — Не стоило, — сказал он мягко, останавливаясь в шаге от нее. — Я ходил в школу, чтобы зарегистрировать тебя туда. Ты просто сдашь экзамен. Я немного увидел, про что он, и думаю, что это для тебя слишком легко. Он рассмеялся тихо, почти шепотом, как будто боялся потревожить эту хрупкую тишину, царящую вокруг. Его смех был заразителен. Зейнеп не удержалась и тоже улыбнулась, прикрыв рот рукой, как будто не хотела позволить радости стать слишком заметной. Но за этой улыбкой скрывалось что-то большее. Она слегка опустила глаза и, словно не решаясь говорить, наконец произнесла: — Если бы не ты, я бы сейчас сидела дома, слушала ругань отца, видела, как он рвет листы из учебника физики… Каждый раз, когда я пыталась скрыть что-то от него, это заканчивалось одним и тем же. Ее голос дрогнул, но она сдержалась, не позволив себе разрыдаться. В воспоминаниях мелькали сцены, которые ей хотелось бы забыть, но они оставались с ней, словно тени, всегда готовые напомнить о себе. Джунейд протянул руку и слегка коснулся ее плеча – так, чтобы она почувствовала его присутствие, но не почувствовала себя подавленной. Его взгляд стал серьезным, но в нем не было ни капли укора, только уверенность, которой он хотел поделиться с ней: — Вместо него теперь я, — тихо, но уверенно произнес он. — Я буду всегда рядом с тобой, где бы ты ни была, что бы ни происходило. Полагайся на меня, Зейнеп. Он говорил это, перебирая четки в руке, как будто каждое слово сопровождалось молчаливой молитвой. Этот жест был таким естественным для него, что Зейнеп почувствовала, как ее сердце затрепетало. Она смотрела на него, словно пытаясь запомнить каждый оттенок его голоса, каждую линию его лица. В его словах не было громких обещаний или пафоса, только искренность, подкрепленная глубоким внутренним покоем. Зейнеп почувствовала, как тепло его слов растопило лед в ее сердце. Впервые за долгое время она ощутила, что ей больше не нужно быть сильной в одиночку. Рядом с ним она могла быть просто собой – слабой, ранимой, но в то же время настоящей. — Да благословит тебя Аллах, — тихо сказала она, ее голос был едва слышен, но в нем звучала такая сила, которую не могли передать никакие громкие слова. Между ними наступила тишина, но это была не та тишина, что пугает, а та, что наполняет смыслом. Тишина, в которой два сердца говорили друг с другом, не нуждаясь в словах. *** Зейнеп сидела за небольшим деревянным столом в зале их дома, склонившись над тетрадями. Мягкий свет лампы падал на ее лицо, очерчивая контуры щек и тонкий изгиб губ, которые слегка шевелились, пока она повторяла формулы вполголоса. Её голос звучал как мелодия — неуловимая и тихая, но в то же время притягательная, как шепот ветра среди деревьев. На столе лежали учебники, привезенные Джунейдом из его библиотеки. Их кожаные обложки источали запах старой бумаги, смешанный с чем-то уютным и родным. Рядом с книгами он аккуратно разложил новые школьные принадлежности: яркие тетради с гладкими страницами, коробку с ручками, линейку и маленький ластик в форме белого голубя. Эти мелочи он выбрал с особым вниманием, представляя, как Зейнеп коснётся их своими тонкими пальцами, словно впитывая заботу, вложенную в каждый предмет. Сам Джунейд сидел чуть в стороне, опершись на спинку дивана, и наблюдал за ней. Ему казалось, что он мог бы смотреть на неё вечно. Она читала вслух, время от времени переводя взгляд на него, словно ища подтверждения, что её слова не теряются в пустоте. А он слушал. Каждый её звук был как будто частью чего-то более великого, чем простая подготовка к экзамену. Иногда он замечал, как её глаза поднимаются к нему, чуть задерживаясь на его лице. Эти взгляды были короткими, почти неуловимыми, но они успевали наполнить воздух вокруг чем-то особенным, чем-то, что он даже не решался назвать. И каждый раз, когда она отворачивалась обратно к своим записям, он ловил себя на мысли, что не должен смущать её. И вот, чтобы дать ей пространство и возможность сосредоточиться, он поднялся, стараясь сделать это как можно тише, чтобы не нарушить её концентрацию. — Я на кухню, — тихо сказал он, но её взгляд всё же поднялся к нему, и он уловил в её глазах лёгкую благодарность за эту простую заботу. Он прошёл в кухню, оставив её одну с формулами и задачами, но с ней остались его мысли, которые всё ещё витали вокруг неё, как тёплый, ненавязчивый ветер, приносящий успокоение. Время прошло незаметно. Джунейд, вернувшись из кухни, тихо открыл дверь в зал, чтобы не потревожить Зейнеп. Едва шагнув внутрь, он заметил её. Она уснула, склонившись над открытыми тетрадями, её маленькая рука всё ещё держала ручку, а голова чуть наклонилась в сторону. Её волосы упали на лицо, мягкими прядями покрывая щёку и лоб. Джунейд заметил, как она, даже во сне, чуть нахмурила брови, словно пряди мешали ей. Это невольное движение показалось ему настолько трогательным, что он улыбнулся. Её хрупкость, невинность в этом моменте пробудили в нём не просто нежность, а желание оберегать её от всего, что могло бы потревожить её покой. Он шагнул ближе, его движения были настолько тихими и плавными, что даже часы на стене казались громче. Джунейд присел на краешек дивана рядом с ней, опустив локти на колени и сложив руки. Его взгляд остановился на её лице. Длинные ресницы отбрасывали легкие тени на её щеки. Её кожа, белоснежная, как фарфор, казалась ещё светлее в свете лампы. Губы, мягкие, чуть приоткрытые, выглядели как утренний бутон, готовый раскрыться на солнце. Но взгляд Джунейда остановился на непослушной пряди, которая мешала ей. Он медленно, с особой осторожностью протянул руку. Его пальцы, тёплые и уверенные, едва коснулись её кожи. Он убрал прядь за её ухо, стараясь не разбудить её, не потревожить этот хрупкий миг. Но даже это короткое прикосновение заставило его сердце дрогнуть. Он поймал себя на мысли, что мир мог бы остановиться в этот момент, и он бы не пожалел об этом. Джунейд слегка наклонился, и его губы, полные тёплой нежности, прикоснулись к её лбу. Это был не просто поцелуй — это была молитва. Безмолвное обещание быть рядом, защищать, оберегать. Его дыхание на мгновение задержалось, словно он боялся, что своим прикосновением нарушит её сон. Это было настолько осторожно, что едва ли можно назвать прикосновением. Её лоб был прохладным, а его губы — тёплыми, и в этом мгновении он вложил всё, что не мог выразить словами. Это был жест абсолютной преданности, обещание быть рядом, любовь, которая не знала границ. Он даже закрыл глаза, будто этот миг был чем-то особенным, почти сакральным. Джунейд чуть отстранился, его взгляд задержался на её лице. Теперь её прядь больше не мешала, а её выражение казалось чуть мягче, спокойнее. Он не мог понять, как одно прикосновение могло вызвать такую бурю чувств внутри него. Ему казалось, что он мог бы так сидеть вечно, любуясь её безмятежным сном. Едва ощутив это прикосновение, Зейнеп зашевелилась. Она медленно открыла глаза, будто пытаясь осознать, где она находится. Затем, осознав, что задремала прямо за учебниками, она резко поднялась. — Сколько времени? — спросила она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась лёгкая тревога. Джунейд посмотрел на неё, в его глазах читалась забота. — Уже ночь, Зейнеп. Иди поспи, — мягко сказал он, стараясь, чтобы его слова прозвучали не как приказ, а как просьба, в которой слышалось беспокойство за её усталость. Зейнеп кивнула, словно поняла, что спорить бессмысленно. Она аккуратно сложила книги, собрала тетради и ручки, стараясь не издавать лишнего шума. Всё это время Джунейд наблюдал за ней, но на его лице не было укора. Его взгляд был тёплым, как вечернее солнце, укутывающее землю перед закатом. Когда она поднялась на второй этаж, он услышал, как открылась дверь её комнаты, затем звук шагов снова донёсся с лестницы. Зейнеп вернулась, держа в руках аккуратно сложенное постельное бельё. Она подошла к дивану и, ни слова не говоря, начала его расстилать. Джунейд молча наблюдал за ней. Он хотел остановить её, сказать, что это необязательно, но понимал: для неё это жест заботы, и отказывать в этом значило бы обидеть её. Она выпрямилась, посмотрела на него, её глаза светились тихой добротой. *** Школьные коридоры казались длинными и светлыми, наполненными шумом и смехом. Стены украшали доски с грамотами, а в воздухе витал запах свежего мела. Зейнеп вошла в здание, прижимая учебники к груди. Её школьная форма, строгая и скромная, подчёркивала её утончённость. Чёрная юбка, длинная до щиколоток, идеально сочеталась с белоснежной рубашкой, а лёгкий платок цвета слоновой кости обрамлял её лицо, делая её черты ещё более мягкими и благородными. Она чувствовала лёгкое волнение: новая школа, новые лица. Но это было не страхом, а скорее предвкушением нового этапа. Рядом с ней шла Мерьем, её мать, которая не скрывала гордости. Несмотря на строгость её взгляда, в каждом движении Мерьем была заметна радость за дочь. Джунейд шёл позади них, его руки были сложены за спиной, а взгляд внимательно оглядывал окружение. Он выглядел спокойным, но только Зейнеп могла заметить, как он слегка напрягался при встрече с каждым новым человеком. Ему важно было знать, что этот мир, куда она вступает, безопасен для неё. Когда Зейнеп сдала экзамен, её радость была неподдельной. Она вышла из кабинета, держа в руках листок с результатами. Её лицо светилось счастьем, глаза блестели, словно звёзды, отражающие утреннее солнце. — Я сдала экзамен! — воскликнула она, и её голос, полный гордости, эхом разнёсся по коридору. Первым, кого она увидела, был Джунейд. Она сразу обратила взгляд на него, как будто искала его одобрения. Но до того, как он успел что-либо сказать, её мать Мерьем бросилась обнимать её. — Моя девочка, моя умница! — повторяла она, сжимая Зейнеп в своих руках. Джунейд, стоявший чуть в стороне, позволил им этот момент, но в его глазах читалось глубокое удовлетворение. Он знал, как она переживала, и теперь видел её победу. Когда Зейнеп взглянула на него вновь, он слегка кивнул, словно говоря: «Я всегда знал, что ты справишься». Прошла неделя, и Зейнеп впервые отправилась в школу. Здесь правила строгий дресс-код, но позволялось придерживаться скромного стиля. Зейнеп выбрала чёрное платье до пола с длинными рукавами. Оно подчёркивало её элегантность, а лёгкий платок, подобранный с заботой, добавлял особую теплоту её образу. Когда она вошла в класс, ученики повернулись к ней. Её поприветствовали сдержанно, но дружелюбно. Взгляд Зейнеп скользнул по рядам, и она заметила знакомое лицо. Мира сидела за одной из парт, её глаза светились от радости, когда она увидела Зейнеп. — Я так ждала тебя, — прошептала Мира, когда Зейнеп села рядом с ней. — А я-то как, — ответила Зейнеп с лёгкой улыбкой, в которой скрывалось чуть больше, чем простая радость. Это был намёк на то, что она тоже тосковала по компании, которую ей теперь заменяет новая подруга. Время уроков пролетело быстро, но на перемене произошло то, чего Зейнеп не ожидала. Едва она вышла в коридор, к ней подошёл один из учеников. Он был высок, с вызывающим взглядом, а на его лице застыло презрительное выражение. — Зачем покрытым учиться? — бросил он насмешливо, его голос прозвучал громче, чем нужно. — Пусть бюреки пекут в своих сектах. Зейнеп опустила глаза, чувствуя, как её сердце забилось быстрее. Она не привыкла к таким словам и не знала, как реагировать. Но прежде чем она успела что-либо сказать, рядом с ней оказалась Мира. — Закрой свой рот, Камиль, — холодно произнесла она, глядя прямо ему в глаза. Её голос был тихим, но в нём звучала угроза. — Не смей даже подходить к Зейнеп, хоть на шаг. Или я тебя убью своими руками. Камиль усмехнулся, но его самоуверенность явно пошатнулась. Он фыркнул и сел на своё место, словно стараясь избежать дальнейшего конфликта. Мира повернулась к Зейнеп, её лицо вновь озарилось теплотой. Она подмигнула подруге, будто говоря: «Я справилась». Зейнеп слегка покраснела, её сердце наполнилось благодарностью. Она никогда не ожидала, что кто-то будет за неё заступаться так решительно. В этот момент она поняла, что рядом с ней есть люди, которые готовы защищать её, даже в новых, незнакомых обстоятельствах. *** Джунейд провёл день, поглощённый обязанностями и задачами, связанными с обителью. Время словно растянулось для него, наполненное делами, которые отнимали всю его концентрацию, но мысли постоянно возвращались к одному — к её первому дню в школе. Это был особенный момент для Зейнеп, и он чувствовал, что должен быть рядом, поддерживать её. Он не мог позволить себе пропустить этот день, не увидеть её радости, не услышать её впечатлений. Он понимал, что не может быть всегда с ней, но в такие важные моменты, как первый шаг в мир учебы, он должен был быть рядом. Когда день подошёл к концу, он решился — он выйдет рано. Он спешно собрался и поехал в школу. Улица была тихой, и в машине Джунейд ощущал странную смесь волнения и спокойной уверенности. Он ждал, что увидит её, что её лицо вновь озарится улыбкой, когда она его заметит. Он думал о том, как она чувствует себя, как реагирует на окружающий мир, о её первых шагах среди новых лиц. Он представлял, как будет слушать её рассказ, какой бы она ни была, как тщательно подбирала слова, стараясь передать все свои ощущения. Когда он подъехал к школе, он припарковался рядом с главным входом. Утренний воздух уже начал отдавать вечерней прохладой, и вокруг стояла лёгкая тишина. Он вышел из машины и стал ждать, не двигаясь с места. Он смотрел на дверь школы, затаив дыхание. Он знал, что вот-вот увидит её. Он видел её светлый силуэт среди множества школьников, и сердце сжалось, когда он понял, что она была среди них. Зейнеп шла одна, и Джунейд не мог не заметить, что она выглядела особенно красивой в своём школьном платье. Лёгкий платок обвивал её шею, и она двигалась с грацией, которую он всегда восхищался. Однако, в этот момент рядом с ней появился кто-то ещё. Как только Джунейд заметил парня, его сердце невольно ёкнуло, и он почувствовал странное напряжение.  Это был тот самый Камиль, парень, который раньше позволил себе оскорбительные слова. Он подошёл к Зейнеп, его шаги были уверенными, а взгляд — нацеленным на неё. — Слушай, извини за тот случай, сегодняшний случай, — сказал он, немного застенчиво, но с явным интересом в голосе. — Давай нормально познакомимся. Я Камиль. Зейнеп, казалось, не ожидала такого поворота. Её лицо слегка напряглось, а взгляд стал более строгим. Она шла быстрее, избегая его взглядов, и даже не удостоила его внимания в ответ на его руку, которую он протянул в попытке наладить контакт. — Запрещено, — коротко ответила она, и её шаги ускорились, пока она не заметила Джунейда, который стоял неподалёку. Его взгляд был сосредоточен на ней, но его лицо вдруг стало более напряжённым. Как только она подошла ближе к нему, её сердце наполнилось облегчением. Он был рядом, как всегда. Она почувствовала его присутствие как нечто неоценимо важное для неё, и вся тревога, что возникла при встрече с Камилем, исчезла. Джунейд встретил её взглядом, и она не могла не заметить, как его глаза были слегка напряжены, как будто он сдерживал нечто. Он не сказал ничего, но в его молчании было что-то, что сразу бросилось в глаза — ревность. Она не была истеричной, не было ни слова, ни действия, которое бы говорило о какой-либо агрессии, но в этом молчании ощущалась лёгкая, едва заметная растерянность. Он не мог понять, почему этот парень, которого он видел лишь несколько раз, так сильно задел его. Он знал, что Зейнеп могла справиться сама, что она не была бы обманута этим человеком, но всё равно было что-то, что заставляло его сердце сжиматься. Зейнеп шла рядом с ним, и даже этот момент, когда она села в машину рядом с ним, казалось, подчеркивал, как важно для него быть рядом с ней, как его защита, даже незаметная, имеет значение. Он не был уверен, что это чувство — именно ревность, но то, что он почувствовал, было нечто более глубокое. Он не мог объяснить, почему, но его взгляд задерживался на Камиле, который, казалось, всё-таки решил оставить их в покое и ушёл, цокнув языком. Когда он смотрел на спину этого парня, который отступал, его внутри словно что-то щемило. Зейнеп ничего не заметила, или, по крайней мере, не захотела заметить. Она сидела молча, взгляд её был направлен вперёд, и в её глазах не было никаких признаков беспокойства, хотя он догадывался, что она чувствовала его тревогу. Но она не спросила, не затронула эту тему, будто бы знала, что всё будет в порядке, раз они вдвоём. Её молчание не казалось отстранённым, наоборот, оно было каким-то успокаивающим, как всегда. Но для Джунейда это молчание всё равно оставалось важным. *** В машине царила тишина, которую нарушал только мягкий звук двигателя. Зейнеп сидела рядом с Джунейдом, который был да рулем, и её взгляд был устремлён в окно, но её мысли были далеко от того, что она видела перед собой. Она чувствовала напряжение, которое исходило от него, ощущала, как он сдерживает что-то внутри, как будто бы пытался контролировать не только свою реакцию, но и свои чувства. Её внутренний мир был полон сложных эмоций, и, несмотря на её внешнюю спокойность, она знала, что и она, и он переживали этот момент. Джунейд чувствовал, как его сердце сжимается от беспокойства. Он не был готов к тому, чтобы она сталкивалась с такими словами, особенно после того, как этот парень позволил себе подобное поведение. Он думал, что сможет спокойно дождаться её, что будет слушать её рассказ с улыбкой, разделяя её радость от того, что первый день в школе прошёл успешно. Но как только он увидел Камиля рядом с ней, всё изменилось. Он стал напряжённым, внутренне охвачённым ревностью, которая была для него непривычной. Он никогда не показывал таких эмоций, но в тот момент его чувства вырвались наружу. Он не знал, как вести себя. Его лицо стало серьёзным, а взгляд — сосредоточенным, как будто он старался унять бурю, которая бушевала в его душе. — Что случилось, Джунейд? Когда она заговорила, его сердце немного расслабилось, но слова её казались ему незначительными. Он хотел услышать её рассказ, её эмоции, но вместо этого молчание заполнило пространство между ними. Зейнеп вела разговор с той же спокойной решимостью, которая всегда была ей свойственна, но Джунейд не мог не заметить, как её глаза искрились, как внутри неё тоже что-то шевелилось. Она не говорила ничего о том, что её задело, но он знал, что она чувствовала. Он знал, что её хладнокровие — это её способ защиты, способ не показать всей боли, которую она, возможно, пережила в тот момент. Он понимал, что её слова о том, что она с ним не разговаривала, были не совсем искренними. Всё было сложнее. Она просто не хотела беспокоить его своими переживаниями. — Кто этот парень? — спросил Джунейд с заметным раздражением, его голос был низким, строгим. Он пытался сохранять спокойствие, но нервозность не отпускала его. Он смотрел на дорогу, но его мысли были о Зейнеп и о том, что могло бы случиться, если бы он был не рядом. — Одноклассник мой, а что? — ответила она, не поворачивая головы. Она не хотела показывать, как сильно её задели слова этого парня, но внутри её бушевали эмоции. Всё это было новым, странным для неё. Всё, что она хотела, — это пройти через этот день без лишнего внимания, просто быть собой. Но теперь её мысли были запутаны, и она чувствовала его ревность, которую не могла не заметить. Он снова взглянул на неё, и в его глазах было столько заботы, что она почувствовала нечто большее, чем просто ревность. Его отношение к ней всегда было заботливым, но сегодня, в этот момент, он был настолько защищённым, настолько охватывающим, что Зейнеп почти не выдержала этого взгляда. Она отвела взгляд, стараясь скрыть свои чувства. Не потому, что она не хотела их показывать, а потому, что она не была готова признать, как сильно она переживала этот момент. — Что он тебе сказал? — его голос был мягким, но с какой-то решимостью. Он хотел знать, что именно произошло, и почему она так спокойно реагировала, когда это должно было её задеять. — Зачем покрытым учиться, что им надо сидеть дома и готовить еду, — ответила Зейнеп, не глядя на него. Каждое слово, которое она произнесла, казалось для неё тяжёлым, как камень, который она не могла поднять, но который всё равно оставался на её груди. Она знала, что эти слова были оскорбительными, и хоть она не была готова признать, насколько они её задели, она не могла скрыть этого чувства от Джунейда. Он не выдержал. Он посмотрел на неё, и в его глазах было что-то нежное, но и решительное одновременно. Он не мог позволить, чтобы кто-то обижал её, не мог оставить всё это без внимания. Его чувства к Зейнеп были настолько сильными, что он не знал, как реагировать. Он был рядом с ней, готов был защитить её, но не мог понять, как найти правильные слова. — Я поговорю с ним, — сказал он, и в его голосе прозвучала уверенность, которая не оставляла места сомнениям. — Не надо, он извинился, — ответила Зейнеп с лёгкой улыбкой, но это была не совсем настоящая улыбка. Она чувствовала, как его забота наполняет её сердце, как это даёт ей силы, но также она не хотела, чтобы Джунейд переживал из-за этого. Её мир был с ним, и она не хотела, чтобы что-то или кто-то мог повлиять на их отношения. — Зейнеп, — его голос стал ещё мягче, наполненный заботой. — Если к тебе кто-то опять будет приставать словами, скажи сразу мне. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой в таких ситуациях. Она кивнула, и в её глазах мелькнуло что-то, что заставило его сердце биться быстрее. Это было нечто большее, чем просто признание её беспокойства — это было признание того, что она доверяет ему. Это было маленьким, но таким значимым моментом для них обоих. Она смотрела на него, и в её глазах было столько благодарности, столько нежности, что Джунейд почувствовал, как его тревоги начинают растворяться. Он понял, что, несмотря на всё, она была рядом, и это было достаточно. Он улыбнулся, и улыбка Зейнеп ответила ему, став лёгким лучиком света в этом затмённом моменте. Она почувствовала это, и её сердце наполнилось спокойствием. В его глазах был свет, который успокаивал её душу, а его слова звучали как обещание — он был её защитой, её опорой. И в этот момент Зейнеп знала, что она могла бы справиться с любыми трудностями, зная, что Джунейд будет рядом, что его любовь — это сила, которая поддержит её в любой ситуации. Когда Джунейд наконец припарковал машину у дома, атмосфера внутри была немного напряжённой. Он всё ещё не мог забыть ту странную встречу с Камилем, а Зейнеп тихо сидела рядом, не проронив больше ни слова. Они оба были усталые, но какое-то беспокойство всё равно не покидало их. Но как только они подъехали к дому, их внимание привлекли странные машины, стоящие перед красным домом. Несколько полицейских машин, с включёнными сиренами, явно привлекали внимание. Сердце Джунейда пропустило удар. Он сразу почувствовал, что что-то случилось. — Что происходит? — тихо спросила Зейнеп, наблюдая за ситуацией. Он не мог ответить сразу, только сжался в плечах и вышел из машины. Его взгляд сразу скользнул по полицейским машинам, а затем на паркующуюся рядом машину Левента. Он не ожидал увидеть его здесь. А рядом с ним — Мерьем. Все эти знаки не сулили ничего хорошего. Джунейд быстро пошёл к дому, а Зейнеп, не отставая, шла за ним, чувствуя, как напряжение нарастает. Что-то явно происходило, и пока они не знали, что именно, но каждый момент становился всё более тревожным.