Спасение света.

После короткой паузы, Зейнеп нерешительно сделала шаг в сторону дивана, ощущая, как напряжение в комнате густеет, будто воздух становился тяжелее. Джунейд жестом пригласил её сесть напротив. — Ты слишком много думаешь, — наконец сказал он, слегка склонив голову набок. Его голос звучал сдержанно, но в нем угадывалась мягкость. Зейнеп опустила взгляд, сцепив пальцы на коленях. Она не знала, как ответить. — Иногда, — продолжил он, его взгляд всё так же оставался пристальным, — молчание говорит больше, чем слова. Её сердце дрогнуло. Эти простые слова несли в себе что-то глубже, чем она могла понять сразу. Она почувствовала, как его слова проникают в неё, оставляя за собой шлейф тепла и странного спокойствия. — Тогда почему ты просишь меня остаться? — тихо спросила она, её голос звучал осторожно, будто она боялась разрушить этот хрупкий момент. Джунейд на мгновение отвел взгляд, словно собираясь с мыслями. Затем он поднялся с дивана и прошёл к окну, глядя на ночное небо за полупрозрачными занавесками. — Иногда человек боится не того, что скажет другой, — проговорил он, опираясь рукой на подоконник. — А того, что услышит себя. Зейнеп удивленно подняла на него взгляд. Она не знала, о чём именно он говорит, но в его словах чувствовалась личная боль, спрятанная за этим холодным фасадом. — Ты так и не ответил, — прошептала она. Джунейд обернулся. Его лицо теперь было освещено слабым светом уличного фонаря. В его глазах было что-то, что Зейнеп никогда раньше не видела: смесь уязвимости и решимости. — Потому что ты единственная, кто заставляет меня это слышать, — ответил он, глядя ей прямо в глаза. Зейнеп замерла. В этот момент между ними не было необходимости в дальнейших словах. Всё стало понятно без лишних объяснений. Он вернулся на диван, сев ближе, чем раньше. Его ладонь едва заметно скользнула по подлокотнику, остановившись на полпути к её руке. — Если ты когда-нибудь решишь уйти, — проговорил он тихо, но его голос прозвучал твёрдо, — скажи мне заранее. Зейнеп почувствовала, как ком подступает к горлу. В этих словах был страх — едва заметный, но она его ощутила. Она аккуратно положила свою руку на его. — Я не уйду, — сказала она, её голос звучал твёрдо, но в глазах блестела слеза. И в этом моменте тишина обрела новую глубину. Тишина, полная обещаний, эмоций и того, что ещё только предстояло сказать. Утренний свет едва начинал пробиваться сквозь плотные шторы, окрашивая стены в мягкий золотистый оттенок. Дом, ещё недавно окутанный ночной тишиной, начинал пробуждаться. Внизу, у входной двери, раздавался еле слышный шелест. Джунейд стоял перед небольшим сундуком, поставленным у стены. Его пальцы аккуратно перебирали старые вещи, лежащие внутри. Каждый предмет, словно отголосок прошлого, казался наполненным воспоминаниями. Он был одет в простую рубашку, слегка закатанную на рукавах, и светлые брюки. Его движения были медленными, сосредоточенными, но в них ощущалась какая-то неуловимая тревога, как будто он искал нечто важное. Шаги на лестнице привлекли его внимание. Он поднял голову и увидел Зейнеп, спускающуюся со второго этажа. Она была в длинном пальто, скромно повязанном платке, закрывающем её волосы, а руки её были заняты небольшим пакетом. Шаги её были лёгкими, почти неслышными, но в её походке чувствовалась некая неуверенность, словно она боялась потревожить его утренний покой. Зейнеп остановилась у подножия лестницы, заметив Джунейда. Она не сразу решилась заговорить, опустив взгляд к полу. Но он, не дав ей скрыться в своей робости, первым нарушил тишину: — Мир тебе, — произнёс он ровно, но с заметным теплом в голосе. Её губы дрогнули, и она тихо ответила, не поднимая глаз: — И тебе мир. На мгновение повисла тишина. Джунейд снова обратил своё внимание на сундук, но краем глаза продолжал наблюдать за ней. Зейнеп не двигалась с места, словно собираясь с духом, чтобы сказать что-то ещё. — Мама пойдёт к дедушке Суави, — наконец заговорила она, её голос был тихим, почти оправдательным. — Он же всё же заболел… Я передам через неё подарок. Она нерешительно подняла пакет, показывая его содержимое. На самом верху лежало детское одеяло, явно старое, но бережно сложенное. Джунейд нахмурился, заметив этот жест. Его взгляд стал внимательным, будто он пытался прочесть что-то в её словах, в её лице. — Ты хочешь сама к нему пойти? — спросил он, слегка сузив глаза. Зейнеп опустила голову, боясь встретить его взгляд, и едва заметно кивнула. Он долго молчал, словно обдумывая её ответ. Его лицо оставалось серьёзным, но в его глазах промелькнула искра чего-то похожего на понимание. — Иди сама, — наконец произнёс он, и в его голосе звучало непривычное смирение. — Но только в этот раз. Он действительно заболел. Эти слова прозвучали мягче, чем она ожидала. Джунейд стоял перед ней, скрестив руки на груди, но в его позе не было напряжения. Его взгляд стал чуть теплее, а тон приобрёл оттенок милосердия, который заставил её ощутить благодарность. — Спасибо, — шепнула Зейнеп, прижав пакет к себе, и поспешила к выходу. Она уже собралась открыть дверь, когда услышала за спиной его голос: — Зейнеп. Она обернулась, замерев на мгновение. — Вернись до заката. Её губы дрогнули в слабой улыбке, и она снова кивнула. Через секунду она вышла за порог, оставив за собой лёгкий запах жасмина, исходивший от её платка. Джунейд остался стоять на месте, смотря, как дверь мягко закрывается. Он какое-то время ещё стоял неподвижно, слушая затихающие шаги, а потом вернулся к сундуку. Его руки на мгновение замерли над старыми вещами. Но мысли его уже были далеко — за дверью, там, где была она. Зейнеп шла по утренней улице, ощущая прохладу осеннего ветра. Её сердце билось быстрее обычного, а в голове звучали слова Джунейда. Он отпустил её. Он проявил милосердие, которого она боялась не заслужить. Она прижала пакет к груди, пытаясь согреться и мысленно подготовиться к встрече с дедушкой Суави. Каждая деталь её пути была знакома, но в этот раз казалась другой. В каждом шаге ощущалась лёгкость, которой она давно не испытывала. Мимо проходили люди, укутанные в тёплую одежду, с торопливыми взглядами. Никто не обращал на неё внимания, и это странное одиночество давало ей возможность подумать о своих чувствах. Зейнеп вспомнила взгляд Джунейда. Он был строг, как всегда, но в нём было нечто большее. Не просто разрешение, не просто контроль — что-то тёплое, почти неуловимое. Она чувствовала это, даже если не могла объяснить словами. Эта утренняя прогулка стала для неё чем-то большим, чем просто дорогой к дедушке. Это была её дорога к пониманию того, что происходило в её сердце. И хотя она боялась признать это даже себе, каждый её шаг был шагом навстречу этим чувствам. Она знала, что вернётся до заката. И знала, что он будет её ждать. Дом господина Левента встречал их тишиной и приглушённым светом. Узкий двор, обрамлённый старым виноградником, был пуст, словно сам дом замер в ожидании своих гостей. Мерьем шагнула первой, держа в руках небольшой свёрток, а Зейнеп следовала за ней с пакетом, в котором покоилось её детское одеяло. Тёплый воздух внутри дома был пропитан ароматом свежезаваренного чая и древесного мыла. Лестница на второй этаж скрипнула под ногами Мерьем, её шаги были уверенными, но всё же осторожными, чтобы не потревожить покой. Зейнеп, напротив, шагала мягко, почти бесшумно, внимательно оглядывая интерьер. Она уже бывала здесь прежде, но дом всегда поражал её своим уютом. На верхнем этаже, в одной из комнат, находился дедушка Суави. Он спал. Его дыхание было ровным, но лицо оставалось бледным, а губы — сухими. Господин Левент, высокий мужчина с глубокими, немного усталыми глазами, вышел к ним из соседней комнаты. Его тёмные волосы были аккуратно зачёсаны, а взгляд излучал ту сдержанную доброту, которая всегда привлекала к нему людей. — Он отдыхает, — сказал Левент мягко, обращаясь к Мерьем. — Ему стало немного лучше, но я всё же рекомендую не будить его. Подарок можете оставить здесь, — он указал на столик у двери комнаты. Мерьем кивнула с пониманием, аккуратно положив свёрток рядом с вазой, стоявшей на столе. Зейнеп, тем временем, оставалась чуть позади, опустив глаза. Левент перевёл взгляд на неё, и в его лице появилась лёгкая тёплая улыбка. — Попроси Джунейда позволить тебе навестить нас в другой день, — произнёс он с мягким оттенком уважения в голосе. Зейнеп подняла глаза и мило кивнула. — Хорошо, господин Левент, — её голос звучал так тихо, что слова, казалось, едва коснулись воздуха. В этот момент из кухни вышла госпожа Бесте, жена Левента. Её светлые волосы были заплетены в низкую косу, а лицо излучало спокойствие, как у женщины, которая привыкла заботиться о доме и о других. На ней был тёплый шерстяной кардиган, идеально подчёркивающий её скромный, но утончённый вкус. — Мир вам, госпожа Бесте, — с лёгким поклоном поздоровалась Зейнеп, когда их взгляды встретились. — И вам мир, милая, — ответила та с лёгкой улыбкой, окидывая девушку мягким взглядом. — Как мило, что вы пришли. Зейнеп снова кивнула, прижимая к себе пакет. Она чувствовала себя здесь немного неловко, но вместе с тем было приятно ощутить доброту и гостеприимство этой семьи. Когда все слова были сказаны, а подарок передан, Зейнеп направилась к выходу. Она понимала, что не стоит тревожить Джунейда, и не хотела задерживаться дольше, чем нужно. Её платок мягко покачивался на плечах, когда она проходила по лестнице вниз. Мерьем же осталась, чтобы поговорить с Левентом. Она доверяла этому мужчине и всегда считала его мудрым собеседником. Зейнеп, уходя, бросила на мать быстрый взгляд, как будто спрашивая, всё ли в порядке, и Мерьем ответила ей лёгким кивком. Когда дверь за Зейнеп закрылась, Левент взглянул на стол, где был оставлен подарок. Его внимание привлекло детское одеяло, аккуратно сложенное в пакете. Он медленно подошёл ближе, взглядом изучая узоры и мягкую ткань, как будто это напомнило ему что-то знакомое. — У Миры точно такое же одеяло, — сказал он, слегка прищурив глаза. В его голосе слышалась задумчивость. Госпожа Бесте, стоявшая рядом, чуть нахмурилась, а затем, небрежно проводя рукой по своей светлой косе, произнесла: — Ничего такого. Просто совпадение. Её слова звучали легко, даже немного равнодушно, но в глазах Левента отразился интерес, который она старалась игнорировать. — Да, конечно, — медленно ответил он, отводя взгляд от одеяла. Бесте мягко коснулась его плеча, будто желая переключить его внимание. — Мерьем, не переживайте, — обратилась она уже к матери Зейнеп, улыбаясь. — Суави скоро поправится. Вы ведь знаете, сколько сил в нём ещё осталось. Мерьем кивнула, её взгляд был внимательным и благодарным. Она знала, что эти люди действительно заботятся, и это приносило ей странное, но приятное облегчение. Зейнеп шла по узкой улице, обнимая себя за плечи. Пакет больше не был в её руках, и она чувствовала лёгкость от того, что смогла выполнить задуманное. Но её мысли возвращались к Джунейду, к его строгому, но мягкому тону, когда он отпустил её. Она знала, что он редко позволял такие вольности, и это делало его слова ещё более значимыми. Свет солнца постепенно становился ярче, и улица начинала оживать. Люди выходили из домов, торопились по своим делам, но Зейнеп оставалась в своём мире, полном тихих чувств и робких мыслей. Её сердце вдруг забилось быстрее, когда она подумала о том, как вернётся домой и снова увидит Джунейда. Ей было страшно представить, как он посмотрит на неё, но одновременно это чувство наполняло её странным трепетом. Дома её ждал он. И она знала, что вернётся до заката, как он и просил. Подходя к дому, Зейнеп почувствовала, как холодный утренний ветер слегка тронул её лицо. Её пальцы, спрятанные в тонких перчатках, сжимали маленькую сумочку. Перед ней возвышался их двухэтажный красный дом, утопающий в тенях высоких деревьев. Дом был прост, но в его скромности скрывалось тепло, которое Зейнеп всегда ценила. Она остановилась у двери и постучала трижды, словно стараясь не потревожить тишину. Внутри дома, на первом этаже, Джунейд сидел на диване. Он листал книгу с твёрдым кожаным переплётом, держа её аккуратно обеими руками. Его взгляд был сосредоточенным, а лицо, как всегда, сохраняло строгое спокойствие. Звук стука заставил его поднять голову. Он отложил книгу, аккуратно поставив её на стол рядом, и встал. Его шаги были ровными и неспешными, как будто он заранее знал, что за дверью. Джунейд открыл дверь и на мгновение замер. Перед ним стояла Зейнеп. Её щеки покраснели от холода, а глаза робко смотрели куда-то вниз. В руках она держала пакет, который, казалось, не весил ничего. — Ас-саляму алейкум, — тихо произнесла она, опуская взгляд ещё ниже. — Ва алейкум ас-салям, — ответил Джунейд, его голос прозвучал ровно, но в нём ощущалась теплая мягкость. Зейнеп шагнула через порог, сняла пальто и аккуратно повесила его на крючок. На миг она задержалась, словно собирая мысли, а затем повернулась к Джунейду. — Дедушка Суави спит, — начала она тихо, едва заметно сжимая края своего платка. — Я оставила подарок. Господин Левент попросил меня, чтобы ты дал мне разрешение на визит в следующий раз. Её голос был мягким, почти шёпотом, а взгляд смущённо устремился к полу. Джунейд смотрел на неё молча, словно оценивая её слова. Его тёмные глаза были спокойными, но внимательными. Он слегка кивнул и произнёс: — Хорошо. Так и будет. Его голос оставался таким же ровным, но теперь в нём была нотка чего-то большего — одобрения, смешанного с тихим уважением. Джунейд наклонил голову чуть ниже, пытаясь поймать её взгляд. Он знал, что Зейнеп избегает смотреть ему в глаза, но всё же надеялся встретить этот её робкий, немного тревожный взгляд. Зейнеп на мгновение подняла голову, и их глаза встретились. Её взгляд был чистым, невинным, но в то же время исполненным внутренней силы, которую она ещё сама не осознавала. — Не стой тут, пошли, — сказал Джунейд тихо, слегка поворачивая голову в сторону зала. Зейнеп послушно кивнула и последовала за ним. Она шагала мягко, стараясь не издавать лишнего шума, как будто боялась потревожить что-то важное. Джунейд провёл её в зал, где на низком столике лежала его книга. Он сел на диван, жестом предложив ей место напротив. Зейнеп села осторожно, сложив руки на коленях. Платок аккуратно обрамлял её лицо, и свет из окна мягко падал на её щёки. — Все хорошо? — спросил Джунейд спустя некоторое время. Его голос был спокойным, но в нём чувствовалась лёгкая настороженность. Зейнеп опустила глаза и кивнула, еле заметно, словно опасаясь, что её ответ может быть неверно понят. — Аллах любит терпеливых. Если что то не так, то я рядом, — произнёс Джунейд. Его голос звучал серьёзно, но мягкость в тоне выдавала его милосердие. Зейнеп подняла на него глаза, в которых засияло лёгкое удивление. Его слова были исполнены доброты. — Спасибо, — едва слышно произнесла она, и уголки её губ слегка приподнялись в благодарной улыбке. Джунейд снова отвёл взгляд, опустив его на книгу, но мысль о Зейнеп не покидала его. Её скромность, её готовность подчиняться и одновременно та внутренняя сила, которую он чувствовал, заставляли его задумываться. — Ты не простудилась? — неожиданно спросил он, не поднимая глаз от книги. Зейнеп слегка покачала головой. — Нет, — ответила она тихо. На этом разговор закончился, но между ними осталось что-то, что невозможно было выразить словами. Эта тишина не была напряжённой; она была наполнена едва уловимым теплом, которое оба чувствовали, но не решались обсуждать. Зейнеп поднялась на второй этаж, чтобы сменить одежду, и, оставив Джунейда в зале, занялась своими делами. Он же остался на своём месте, открыв книгу, но уже не мог сосредоточиться на чтении. Его мысли то и дело возвращались к её словам, к её взгляду, к той едва заметной улыбке, которая на мгновение озарила её лицо. Когда Зейнеп снова спустилась вниз, Джунейд уже не читал. Он сидел, скрестив руки, и смотрел куда-то вдаль. Её тихие шаги привлекли его внимание, и он поднял на неё взгляд. Она выглядела иначе — её лицо было немного спокойнее, но в глазах всё ещё оставалась робость. — Отдыхай, — коротко произнёс он, и в его голосе снова прозвучала та же мягкость, что и прежде. Зейнеп кивнула и ушла в кухню, чтобы хоть немного убраться там. Её сердце всё ещё билось быстрее обычного, но она чувствовала, что этот день был особенным. Она видела в Джунейде то, чего раньше не замечала, — его доброту, спрятанную за строгим внешним обликом, и его способность быть терпеливым и милосердным. Этот день оставил в её душе глубокий след, который она ещё долго будет вспоминать.  ******************** Мягкий свет заката окрасил небо, когда Джунейд и Зейнеп вышли из дома. Их шаги звучали глухо на узкой дороге, ведущей к обители. Воздух наполнялся прохладой ночи, тишина становилась почти осязаемой. Джунейд шёл впереди, его фигура вырисовывалась на фоне сереющего горизонта. Зейнеп, слегка отставая, старалась не смотреть ему в спину слишком пристально. Её мысли крутились вокруг недавнего разговора. Тон, с которым он говорил: твёрдый, но спокойный, всё ещё звучал в её голове. Она крепче сжала шарф, обернув его вокруг плеч, словно защищая себя от чего-то большего, чем ночная прохлада. Джунейд, заметив это краем глаза, обернулся на мгновение, но ничего не сказал. Они шли молча, но в этой тишине чувствовалась странная связь — невидимая, но ощутимая. У дверей обители они разошлись. Зейнеп направилась в женскую часть, где уже собрались другие женщины, их тихие голоса перекликались, как еле слышный шёпот. Мужчины собрались в отдельной части обители, где главенствовал строгий порядок. Здесь не было суеты. Только приглушённые звуки и мерное чтение. ************** Зейнеп присела у стены, чуть опустив голову, чтобы не привлекать к себе внимания. Она не знала, где сидит Джунейд, но её мысли снова возвращались к нему. Она знала, что он находится где-то рядом, за резной стеной, которая разделяла мужчин и женщин. Узорный орнамент на стене был искусно выполнен, и сквозь небольшие отверстия можно было заметить тени движущихся фигур. На стороне мужчин господин Сади, дядя Джунейда, восседал на диване впереди всех. Его величественная осанка и спокойное, но твёрдое выражение лица вызывали уважение. Джунейд, молча войдя, сел рядом с ним. Он не пытался занять особого положения, но рядом с Сади и ему доставалось внимание. Сади говорил негромко, но его голос раздавался уверенно и проникновенно: — Простить — это сила. Это не значит забыть, но значит подняться выше своей боли. Это урок, который мы должны вынести из своей веры. Джунейд слушал, не проявляя эмоций, но в какой-то момент взглянул в сторону двери, словно почувствовал нечто тревожное. **************** Дверь внезапно открылась. Скрип был громким и нарушил тишину зала. Все головы повернулись в сторону вошедшего. Мужчина, полностью одетый в чёрное, шагнул внутрь. Его лицо было скрыто, и только его уверенные, тяжёлые шаги наполняли комнату. Джунейд напрягся. В воздухе повисло молчание, казалось, что никто не смел дышать. Мужчина приблизился к Сади и Джунейду. Его движения были медленными, как будто он намеренно растягивал момент. Сняв капюшон, он открыл лицо. Джунейд замер. Его глаза медленно расширились, и в них вспыхнуло то, что нельзя было описать словами: шок, страх, ненависть. — Вахид, — тихо выдохнул Сади. Это имя эхом отозвалось в сознании Джунейда. Он не мог отвести взгляда. Перед ним стоял человек, который однажды, много лет назад, изменил всю его жизнь. **************** В его голове всплыли картины из прошлого. Они были резкими, почти болезненными. Мост. Серое небо. Звук проезжающих машин. — Мне прыгнуть, сынок? — голос матери прозвучал неожиданно мягко. Джунейд, будучи пятилетним ребёнком, не понимал, что происходит. Он держал маму за руку, а рядом стоял его отец, Вахид. — Прыгай, мама, — ответил он, ни в чём не понимая. Ему казалось, что это игра, что мама просто хочет, чтобы он сказал что-то. В следующее мгновение всё изменилось. Машины внизу, крик отца, пустота, где секунду назад была мать. Через день он снова стоял на том же мосту. Вахид держал его за руку, но теперь его взгляд был другим. Полным ненависти. — Это из-за тебя! Ты убил её! Из-за тебя её больше нет! — слова отца били, как удары. Джунейд заплакал, но это не остановило Вахида. В какой-то момент он просто оттолкнул сына в сторону, и его поймал дядя Сади. ******************** — Мне прыгнуть, сынок? — вдруг произнёс Вахид. Его голос был ядовитым, почти издевательским. Джунейд поднялся на ноги. Его взгляд был холодным, но внутри всё бурлило. Сади тут же встал рядом, пытаясь остановить происходящее. — Ты сказал это тогда, и она прыгнула. А теперь скажи мне, что мне делать? — продолжал Вахид. Люди в зале начали шептаться. Атмосфера накалилась. Сади, тяжело вздохнув, попытался вмешаться: — Вахид, хватит. Оставь это в прошлом. Он ничего не знал, он был ребёнком. — Ребёнком? — усмехнулся Вахид. — Он стал убийцей, пусть и маленьким. Джунейд молчал, но его руки сжались в кулаки. Всё внутри него хотело закричать, но он держался. Вдруг его дыхание сбилось. Грудь сдавило, ноги ослабли. Сади бросился к нему, пытаясь удержать. В этот момент дверь снова открылась, и внутрь вошли люди в чёрном. Они двигались быстро и уверенно. ******************* На женской стороне послышались крики. Зейнеп, увидев этих людей, замерла. Они подошли к ней, грубо схватив за руки. — Нет! — закричала Мерьем, пытаясь оттолкнуть их. — Отпустите её! Зейнеп беспомощно смотрела на мать, потом на Джунейда. Она звала его, но он не мог прийти в себя. Его глаза были стеклянными, лицо потерянным. — Зейнеп… — только и смог произнести он шёпотом, едва осознавая происходящее. — Не уходи… Слёзы начали стекать по его щекам, он пытался сделать шаг, но ноги не слушались. Зейнеп, несмотря на страх, всё ещё пыталась удержаться. Её взгляд встретился с Джунейдом, и в нём было одно желание — чтобы он пришёл в себя, чтобы помог. Но он остался стоять, как окаменелый. ***************** Люди в зале были в смятении. Сади, видя, что всё выходит из-под контроля, сделал шаг вперёд, чтобы остановить Вахида. — Ты сделал достаточно. Хватит разрушать его жизнь, — сказал он, стараясь сохранить твёрдость в голосе. Вахид посмотрел на брата с презрением, но ничего не ответил. Он развернулся и вышел, его люди следовали за ним, уводя Зейнеп. Джунейд рухнул на колени. Его сердце было словно разорвано на части. Он закрыл лицо руками, и единственное, что смог прошептать, было её имя. — Зейнеп… В комнате повисла тяжёлая тишина. Все так сразу произошло..