Кровь и пепел

      Хорошо быть воспитанником одного из высших членов Совета Единства. Во всём. Кроме того, что твой проступок тоже будет разбираться комиссией при Совете. Наэрин предпочёл бы обычный кабинет в обычной канцелярии Трибуны мод-статусов. Но у Совета иное мнение. Архонты и их воспитанники всегда в центре внимания, они – пример. И их проступки тоже попадают в центр внимания. Достаточно любому из прислуги в доме Мор'Фаэн разнести слух, и всё. Пятно на безупречной репутации архонта. И обвинение в замалчивании.       Но даже безмерно дорожащий своей репутацией Каэльдис постарался бы скрыть инциндент в Исповедальне. Слуги в доме преданы ему. А щедрые подарки подкрепят эту преданность. Но Виг, сам того не понимая, задел то, что заставило всегда сдержанного асканта превратиться в настоящее воплощение ледяного гнева. Парадоксально для демона, но гнев Каэльдиса был похож на огромную глыбу льда, грозящую раздавить в любой миг.       За всю дорогу в здание Совета Каэльдис не проронил ни слова. Ни слова не сказал и на заседании, только нервно дёрнул плечами, услышав решение Наэрина. И ни слова не прозвучало, когда архонт оставлял своего воспитанника в помещении для ожидания. Наэрин не винил его. Лишь одна слабость была у Каэльдиса Мор'Фаэна – память о Лурисе. Память о ноже в его руках, вспарывающего собственную плоть. Нельзя обвинять того, кто год после смерти феллика выл по ночам, вспоминая. Тут откажет любое самообладание, когда кошмар вдруг оживёт и повторится.       Да и что говорить – Наэрин кругом виноват. Не объяснил, не научил. Оставил феллика в сомнениях, вознамерился расторгнуть договор, столь важный для Вига. Прав вампир – трус его аскант. Молодой, неопытный и трус. Ну надо же было подумать, что Каэльдис никогда не согласится на разрыв контракта. Он столько сил и надежд вложил, чтобы найти для воспитанника нужного феллика. И денег, разумеется. Рисковал, подкупая огромной взяткой главу службы вексий-контроля. Чтобы потом малыш Наэ заявил, что хочет поиграть в благородство.       Стыд жёг щёки и душу демона. Ну хоть бы посоветовался с опекуном для начала… Струсил. И как теперь быть? Остаётся только одно – принять положенное наказание и сделать всё, чтобы контракт был исполнен должным образом. Забыть обо всех глупых чувствах влюблённого мальчишки, собрать волю в кулак и действовать. В конечном итоге он больше навредил Вигу, желая ему помочь. И Вигу, и Каэльдису и себе.       И конечно, он сразу отверг предложение комиссии на временное ограничение взаимодействия с фелликом и выбрал публичное порицание. Унизительное для асканта, но Наэрин был готов и на большее унижение, чтобы только не оттянуть ещё дальше желанное для Вига возвращение. И да, он сполна заслужил наказание. Зря его смягчили в итоге. Четвёртый архонт Мэво – влиятельнейший феллик – настоял. Тряс бумагами с исследованиями регенерации вампира и таки заставил Совет пересмотреть начальный приговор.       Но сам Наэрин считал, что смягчение – это неверное решение. Если начать попустительствовать, ссылаясь на особенности фелликов, мол вот с этим можно, а с тем нельзя, это создаст прецендет. Опасный тем, что его будут использовать те, кому поперёк горла стоит жёсткая политика Совета. Есть среди фернитов и такие, которые втайне считают, что мескеры не так уж и неправы. И нельзя допустить ни малейшей лазейки для них. Так считает Каэльдис, так считает сам Наэрин.       Ему прочат должность первого архонта со временем, и если это каким-то чудом случится, то надо чтобы репутация была безупречной. Ошибки совершают все, но они должны быть оплачены. И никаких послаблений быть не должно.       Порицание было назначено на утро. Ночь, конечно, Наэрин провёл без сна, но конвой встретил, держась прямо и уверенно. Ещё не хватало показывать свою тревогу и слабость. Нужно выдержать всё с достоинством асканта, по которому сегодня будет нанесён приличный удар. Но достоинство не в том, чтобы избегать ударов судьбы, а в том, чтобы принять их как должно.              Щурясь от яркого света, Наэрин шагал за конвоирами к месту порицания на площади Совета. За ночь там спешно возвели помост. Давно здесь не проходило подобных мероприятий. Когда-то помост стоял постоянно, но со временем, ввиду редкости порицаний, было решено освободить место для других нужд горожан – праздничных гуляний, к примеру.       Правосудие Ксанария открыто и прозрачно. Любой желающий может зайти и взглянуть на то, как оно вершится. Что тут на порицание, что на Холмах – на казни. Ну а учитывая необычность ситуации, нынче народу полюбопытствовать пришло немало.       Стараясь вообще не смотреть по сторонам, Наэрин глядел только на сам помост. На два столба на нём, цепи с креплениями для рук и на фигуру Ката, по обычаю одетого в двухцветный балахон. Красно-белый, призванный соединить в фигуре, вершащей правосудие, единство аскантов и фелликов. Лицо Ката закрыто маской, руки затянуты в перчатки из мягкой кожи, в руках тяжёлая плеть.       Кат – человек с нейтральным мод-статусом. Только они могут быть палачами, только их нельзя упрекнуть в предвзятости. Им не нужен вексий, не нужен ни контроль, ни подчинение. Почётная должность, редкий вид. С каждым десятилетием их становится всё меньше. Отчего так – неизвестно, но теперь Совет всерьёз опасается, что придётся искать иные кандидатуры для исполнения таких обязанностей.       Перед помостом ряд стульев – для членов Совета, для членов семьи Мор'Фаэн. Они обязаны присутствовать всё отведённое для публичного порицания время.       Наэрин поднялся на помост и встал перед Катом. Повинуясь его жесту, повернулся лицом к площади. И стал ждать, когда соберутся “обязательные” зрители.       На членов Совета он не смотрел. Смотрел на каменное лицо Каэльдиса, на тревожное – Лаэтриана. На Селя, старательно отводящего глаза. Но взгляд невольно останавливался только на пылающих гневом алых глазах Вига Воргена. Не натворил бы глупостей… Ну да Каэльдис проследит.       Вскинув голову слушал обвинение и приговор. Двадцать ударов плетью по спине, неразрывный зрительный контакт со своим фелликом – смотреть только на него, при нарушении отсчёт будет начат снова. После – пребывание в цепях два часа.       Наэрин по приказу Ката снял сюртук, рубашку, протянул руки, чтобы их растянули в стороны и закрепили в цепях и, согласно приговору, замер взглядом на лице Вига. Губы вампира дрогнули, глаза недобро прищурились, но он не шелохнулся. Смотрел.

***

      Перед тем, как они пришли на площадь, полную народа, Каэльдис сухо предупредил Вига о том, чтобы тот не вздумал своевольничать и слушал все приказы архонта. “В противном случае я уполномочен применять Слово Подчинения” – так пригрозил Каэльдис, а потом, чуть помедлив, добавил: “Не сделай ему хуже, чем есть”.       И именно это заставило Вига смириться. Хотя внутри всё взрывалось от переполняющей его ярости. Ну что за ублюдки! Обвинить Вига Воргена в сострадательности никто не посмел бы, но все эти представления на публику – к чему они? Ферниты ополоумели со своим желанием выслужиться перед людьми. И это бывшие завоеватели миров! Выставить виноватым испугавшегося мальчишку и устроить для людей развлечение. Смотрите, мол, как мы – гордые асканты – готовы ползать на брюхе перед вами, чтобы вы не лишили нас драгоценного вексия. Даже одного из своих выпорем и опозорим, лишь бы стадо было довольно.       Под яростью пряталась вина. Прикрывалась ею. Но откуда Вигу было знать, что своей демонстрацией с определёнными и логичными целями он, оказывается, “пострадал от действий своего асканта”? Перевернули с ног на голову. И Каэльдис этот хорош, мог бы и не выметать сор за порог дома. Точно – сдвинулись совсем со своими правилами безопасности и разумности.       Кипел яростью и томился виной, но послушно смотрел на демонёнка, растянутого в цепях. Такое точёное, обманчиво хрупкое тело, но прорисованы рельефные линии небольших мышц, золотится на солнце упругая кожа. Красиво даже… Ну вот о чём он думает сейчас?       Виг зашипел от злости на себя, вздрогнул, когда рука Каэльдиса упреждающе легла на его запястье.       Только широко распахнулись лиловые глаза на первом ударе. Тело дёрнулось, но не в попытке избежать – по инерции. Будет держаться – отстранённо подумал Виг. Удара три. Орудие в руке палача – не игрушка для аскантских забав. Ударная плеть с длинной рукоятью и тяжёлым плетивом. Скорее короткий кнут, а не плеть. Под таким долго лицо не удержишь.       Демонёнок выдержал пять ударов. Искусал губы в кровь, на шестом простонал глухо и протяжно, на седьмом уже не сдержал вскрика.       Кричи – мысленно шептал ему Виг. Так легче, не думай о гордости, гордость не здесь, не в том, чтобы сдерживаться. Гордость в том, чтобы держаться. За себя, за то, что внутри. Не снаружи.       В лиловых глазах стояли слёзы, Наэрин запрокидывал голову, чтобы не дать им стечь. Глупый. Да разве удержишь? После десятка всё становится неважным. Боль начинает диктовать свою волю, а тут ты хоть трижды демон или вампир, она не делает разницы.       Глаза в глаза. Смирил гнев, хотел дать поддержку. И вдруг самого прошибло болью. Скрутило нутро в узел, тряхнуло тело судорогой.       Рука Каэльдиса с силой сжала запястье Вига.       – Терпи, – прошептал он, и в шёпоте чудилось удивление. – Вы взаимодействуете, ты забираешь его боль и отдаёшь ему вексий. Так бывает, когда связь очень…       – Заткнитесь, – прошипел Виг, и архонт послушался.       Последние удары вампир словно ощутил все на себе. Едва не корчился на своём стуле, но глаз не отводил и видел, что Наэрину будто бы не так больно уже. Забирал на себя. И рад был забирать. Вот это было правильно. Ему бы нужно стоять там, под плетью. Ему платить за глупость и дерзость…       На последнем ударе увидел, как в глазах демонёнка оживает что-то новое, странно-притягательное. И опять – правильное.       Кат опустил плеть. И тут же ушёл. Ещё два часа Наэрин будет стоять так, растянутый в цепях, выставленный на обозрение. Солнце будет печь рубцы, а его гордость будет гореть и плавиться под взглядами зевак.       Виг повернулся к архонту.       – Я могу подойти теперь к нему? Ничего не нарушу?       – Можешь, – голос Каэльдиса дрогнул. – Если, конечно…       Не слушая дальше, Виг решительно поднялся на помост. Подошёл вплотную к Наэрину и, всё так же глядя в глаза, опустился на колени перед ним. Теперь ему приходилось смотреть снизу вверх – неудобно – но он смотрел.       – Что… ты делаешь? – хрипло спросил Наэрин.       – Любуюсь вами, – спокойно ответил Виг.       – Ты спятил? – выдыхал слова демонёнок – дыхание ещё рвалось. – Все смотрят же…       – Да и на здоровье. Ты прекрасен, а меня вообще только со спины видно. Пусть пялятся на мой зад, коль так охота глаза таращить. Ты смотри на меня, я буду любоваться тобой.       – Два часа, Виг! Мне так два часа стоять.       – Ну значит, и я постою. Потом дома выдашь мне подушечку под коленки.       – Всё превращаешь в цирк, – укорил словом Наэрин, но в голосе укора не было, было облегчение. И благодарность.       – Я? Помилуйте, – Виг недобро ухмыльнулся. – Это вот твои асканты из всего цирк устраивают, мне ещё у них поучиться. Но с этим мы разбрёмся потом.       Наэрин смотрел на него с недоверчивым восхищением, если такое вообще можно вообразить. Как будто видел перед собой невесть откуда явившееся чудо. И это было приятно. Очень.       – Прости меня, Виг, – снова завёл свою песню демонёнок. – Я…       – Ты боишься щекотки? – невинно спросил Виг.       – Что? – дёрнулся Наэрин.       – Щекотки. Если я тебя сейчас поцелую в живот, ты будешь красиво извиваться в этих цепях?       – Виг!       Вампир мстительно подался вперёд, и демонёнок попытался отшатнуться, словно расценил его угрозу реально.       – Ага, – сказал Виг довольно. – Примерно так.       И не было вокруг ничего и никого. Если просто смотреть друг на друга и говорить только то, что предназначено друг другу. Нет площади, нет помоста, нет архонтов и зевак. Есть демон в цепях и вампир на коленях перед ним. Ничего необычного. Для них двоих.       – Спасибо тебе, – прошептал Наэрин.       – Пользуйся, – усмехнулся Виг. – А если не прекратишь своих восторгов и извинений, я буду рассказывать тебе, о чём сейчас думаю. Потому что тебя слушать бывает утомительно. Ты – зануда.       – Виг, я не понимаю…       – Так, – зловеще сказал вампир. – Когда я вижу тебя вот таким, в оковах, растянутого и беспомощного, полуобнажённого – у тебя красивое тело, я говорил? – я могу думать лишь о том, что хочу прямо здесь и сейчас стянуть с тебя ещё и штаны и отсосать тебе как следует, чтобы ты хотя бы ненадолго забыл свою извинительно-нелепую чушь. Хотя вру, не для этого. Просто хочу, чтобы ты снова кричал, но не от боли, а от наслаждения. Как думаешь – это позволительно? Или нет? Или всё таки да?       – Виг, – простонал Наэрин и закашлялся, поперхнувшись воздухом.       Его щёки пылали восхитительным румянцем.       – Тебе нравится, – уверенно продолжил Виг. – Хорошо, что я прикрываю тебя спереди, да? Видишь, мои речи куда интереснее твоих. Продолжим?       Наэрин издал сдавленный смешок, снова дёрнулся, поморщился от боли.       – Я честно не знаю, что с тобой делать дальше, Виг. Ты невыносим.       – Вот как? – Виг склонил голову на бок. – Ну так ты ж мой аскант. Накажешь за всё разом. А то только обещаешь, а сам убегаешь вечно. Если это такой зловещий план, то огорчу тебя. Он провалился. Правда тебе будет сложно меня пороть, к примеру. Замаха не получится. Но всегда можно просто отшлёпать, да?       Наэрин снова издал звук, похожий на всхлип. Ему сейчас очень больно, но, похоже, что вот это вот не от боли.       – Как ты себе это представляешь? – чуть севшим голосом пробормотал демонёнок.       – Рассказать? – вкрадчиво спросил Виг. – Важно как это представляешь себе ты. Ты ведь представлял себе это? Как стягиваешь с меня штаны, укладываешь поперёк коленок, оглаживаешь задницу, прежде чем впечатать свою ладошку…       – Совет неправильно выбрал Ката, – сокрушённо сказал Наэрин. – Надо было тебя позвать, ты одними словами можешь свести с ума. Но… Как скажешь, Виг, раз тебе нравится такое, я, пожалуй, подумаю над твоим предложением. Тем более, когда ты говоришь это, стоя на коленях. Правда, вот цепи как-то ломают логику, но я справлюсь.       – Ты справишься, – серьёзно сказал Виг. – Ты справишься со всем, я знаю. Ты сильный и до идиотизма честный. И я уважаю тебя именно за это. Не за то, что ты аскант, не потому, что мне навязали какой-то статус. И, если позволишь, я помогу тебе справиться.       – Позволю, – выдохнул Наэрин.       Виг ослепительно улыбнулся ему и доверительно прошептал:       – Даже сам на коленки улягусь к тебе.       – Теперь я буду это представлять…       – Непременно, господин. Представляй. У тебя осталось около часа.       Когда Наэрина увели с площади, чтобы лекарь обработал его спину, Виг поднялся, скрипя зубами от боли и мурашек в затёкших ногах.       Каэльдис протянул ему руку, помогая спуститься с помоста. Потом встал перед вампиром почти вплотную и долго вглядывался в его лицо.       – Наэрин залил меня соплями? – холодно осведомился Виг. – Зеркальце есть?       – Ты не перестаёшь удивлять меня, Виг, – так же холодно сказал Каэльдис. – Я восхищён твоим поступком. Ты разделил с Наэ его наказание, защитил его от стыда. Ты действительно необыкновенный феллик.       – Вот как? – Виг ухмыльнулся. – А может, это вам стоило подумать, прежде чем наказывать Наэрина за свою прошлую ошибку? Я уж не знаю, что там было, но не к лицу такому влиятельному архонту срываться на младших. Так что засуньте в задницу свои восторги, мне они ни к чему. Делать хорошо асканту – условие, прописанное в контракте. Я делаю.       – Виг, – на миг маска будто слетела с лица архонта. – Я вижу иное, но спорить не стану. И всегда готов помочь Наэрину и тебе.       Виг придвинулся ближе, вынуждая Каэльдиса отступить.       – Тогда просто не мешай.