Сасси

Здесь чертовски жарко. В Белизе так жарко. Это такая жара, которая липнет на каждую пору твоей кожи, пот стекает по телу, пока ты не заблестишь, а дыхание поступает короткими глотками, потому что воздух такой чертовски густой. — Сасси. Как слышно? — голос Соупа раздается по связи, привлекая твое внимание. Твои пальцы скользят по кнопке. Белиз, наверное, был бы лучше, если бы это был отпуск, а не операция. Мошкара пищит рядом с твоим ухом, и ты вжимаешь подбородок в плечо. — Я на месте, — шепчешь ты, — Все чисто, — в ответ раздается утвердительный гул, когда Прайс отдает команду остальным. Ты сидишь молча. Газ что-то лопочет по рации, но это не направлено на тебя, так что ничего не слышно. Ты сидишь спокойно. Ты всегда сидишь спокойно.

***

— Ты эксперт по демкам? — брюнет с шотландским акцентом и покрытым шрамами подбородком оглядывает тебя с ног до головы. — Я сапер, — отвечаешь ты, обводя глазами палатку. Здесь всего три человека. Ты же ожидала целую команду.Он усмехается. — Отряд самоубийц. Здорово, — еще один мужчина поднимается с места, сидя в нескольких метрах от тебя. Ты сразу же узнаешь его. Прайс. — Сасси, — он протягивает руку, и ты сжимаешь ее в своей. — Капитан. — Рад тебя видеть. Спасибо, что прибыла так быстро, — ты киваешь, умудряясь украдкой взглянуть на остальных. Парень помоложе сидит на столе в дальнем углу, на его голове красуется бейсболка. Мужчина покрупнее, широкий, стоит возле открытой заслонки, скрестив руки на груди, глаза наблюдают за тобой из-под маски-черепа, натянутой на лицо. Ты дважды взглянула на него. На секунду тебе кажется, что это Мейс. Сердце колотится у тебя в груди. Прайс говорит, но ты не слышишь ни слова. Твои пальцы сжимаются в кулак, когда ты стряхиваешь с себя воспоминания и перефокусируешься. Человек в маске-черепе никак не реагирует, даже не вздрагивает в ответ на твое странное поведение. Это не Мейс. Значит, это должен быть Гоуст.

***

— У меня двое пробиваются, восточная сторона, — шепчешь ты в рацию, наблюдая за тем, как люди протискиваются в дверь. У тебя нет ни малейшего шанса выстрелить. Ты ругаешься, — Соуп. Прием, — линия молчит, и в твоем нутре зарождается беспокойство, — Капитан, вы слышите? — ты зовешь, слова режут воздух. Что происходит? — СОУП, — ответ на шипение наступает неловкая тишина. Блядь.

***

— Почему капитан называет тебя Сасси? — спросил Соуп однажды вечером. Ты на улице под сеткой от насекомых, сидишь с ним на столе для пикника. Гоуст нависает в десяти футах от тебя, едва тронутая бутылка пива выглядит крошечной в его массивной руке. Ты ухмыляешься в ответ на вопрос. — Я — заноза в заднице, — говоришь ты ласково, губы кривятся в улыбке, — Но я еще и самая лучшая. — Нужно быть психом нового уровня, чтобы работать с сапером, — Соуп подносит пиво к губам и с отрыжкой допивает остатки, — Извините, — он встает, спотыкается, ныряет в темноту, где его не видно. Ты слышишь характерный звук застегивающейся молнии. — Давно ты сапер? — мотнула головой ты, услышав голос Гоуста, обращенный к тебе. От этого ты чуть не заикаешься. — Несколько лет. — И это все, чем ты занимаешься? — такое заявление шокирует тебя. Частный отдел или нет, но все эти парни были одинаковы. Если ты сапер, то наверняка не умеешь обращаться с оружием. Ты набрасываешься на него всем телом, делаешь два шага в его сторону, а в руке у тебя оказывается твоя собственная стеклянная бутылка. — Какого хрена ты мне только что сказал? Он качает головой. — Ты умеешь стрелять, Сасси? — твоя верхняя губа дрожит, когда он с презрением кривится. — Я могу отстрелить тебе член, если хочешь, — он все еще находится в десяти футах напротив, но тебя уже трясет от злости. Ты наблюдаешь, как смещается маска, как нижняя половина черепа двигается вместе с его губами. Он, блядь, улыбается тебе. Ты уже близка к тому, чтобы выпустить изо рта поток ругательств, когда Соуп снова заныривает под сетку, лицо у него придурковатое и беззаботное. Он привлекает твое внимание к конкретной лампочке, пьяно бормоча что-то о ее цвете, что ненадолго отвлекает тебя. Когда ты оглядываешься на Гоуста, его уже нет.

***

Мужчины закладывают заряды в входную дверь, которую планирует использовать 141-й, — Будь оно все проклято к чертям, — проклинаешь ты, перекидывая винтовку через плечо и делая шаг с крыши, — Я покидаю помещение, — пробурчала ты в связь, — Осматриваю демо-заряды, восточная сторона. Кто-нибудь слышит? — радиомолчание выводит тебя из себя. 141-й — это практически машина, черт возьми. Методичная, клиническая, хорошо отработанная. Небольшое вторжение должно было быть легким делом. Ты спускаешься по лестнице, когда раздается треск рации. Твоя диафрагма вздымается от облегчения. Голос Гоуста заполняет твои уши. — Принято, Сасс. Держи меня в курсе, — меня, а не нас. Он поскользнулся.

***

Дверь не была заперта. Дверь не была заперта, и тебе действительно нужно было пописать. Эти парни могли ссать во дворе, могли ссать в банку, могли ссать из окна грузовика, и тебе было наплевать. А тебе нужен был туалет. Ты протиснулась в дверь, опустив глаза, пока не ощутила, как она хлопнулась о твердую массу. Когда ты в замешательстве вскидываешь голову, то видишь в маленьком зеркальце над раковиной лишь черную краску на лице и светлые ресницы. Выражение его глаз, когда он встречает твой взгляд, ошеломляет тебя. Гоуст. — Черт. Блядь, — ты отводишь взгляд, словно увидела его голым. Что, честно говоря, нелепо. Ты даже не видела всего лица этого человека, — Извини, — пробормотала ты, поворачиваясь на пятках. — Все в порядке, Сасс, — он отходит от раковины, — Я закончил, — ты стоишь наполовину в дверном проеме, наполовину в крошечной ванной комнате. Если честно, ты даже не уверена, что она крошечная. Она просто выглядит маленькой по сравнению с его гигантской фигурой. Ты смотришь на его голую руку, чужую для тебя без перчатки, и сглатываешь. — Ладно, — ты поворачиваешься в сторону, чтобы дать ему возможность протиснуться мимо тебя. Он все еще одет в свою тактическую экипировку, вплоть до плотно зашнурованных ботинок и жилета. Ты уже скинула свою, когда переступила порог палатки, положив ее в угол, чтобы немного отдышаться. Ты сдвигаешься, когда он проходит мимо, и шершавая поверхность его жилета задевает твой тонкий спортивный лифчик и майку. Он смотрит на тебя сверху вниз, когда останавливается в дверном проеме: голова наклонена в сторону, брови опущены, глаза изучают твое тело. Он задерживается на ране в твоем плече. — Приведи это в порядок, — это приказ. Ты сглатываешь, хотя во рту уже давно пересохло.

***

— Я проталкиваюсь к двери, — ты пересекаешь улицу, как кошка, прижимаясь к зданиям и держась в тени. Соуп что-то щебечет по связи, но она слишком невнятная, чтобы расслышать. Ты крадешься за угол, один раз пригнув голову, чтобы убедиться, что все чисто, а затем приседаешь и медленно идешь к тому месту, где видишь мигающие заряды. — У меня живая взрывчатка, — ты вытираешь со лба бисеринки пота, шепча в связь, — Повторяю. Живые заряды на восточной двери, — тебе отвечает Прайс, выстрел из пистолета доносится эхом с высоты двух этажей. — Очистить, Сасси. — Принято.

***

— Я знала одного парня- ты бесстрастно пожимаешь плечами, пытаясь прикинуться, но твой взгляд метался между ними тремя. — Который носил маску черепа? — голос Газа недоверчив, и ты его не винишь. В это трудно поверить. Ты киваешь. Глаза Гоуста наблюдают за тобой из темноты. Они приковывают тебя к себе, отмечая каждый твой шаг. Ты подталкиваешь его дальше. — Его звали Мейс. Я работала с ним в частной компании в течение минуты, — Соуп заметно сдвигается, тело наклоняется в сторону своего ЛТ. Рука Гоуста сжимается на бедре. Это ерзанье подтверждает твои подозрения. Ты отпиваешь последний глоток пива и пускаешь его в сторону ободка металлической урны, — Это было недолго.

***

Они примитивны. Ты уже сталкивалась с подобным дерьмом, обычно в СВУ, иногда в самодельных «Семтексах». Ты практически слышишь голос своего отца, когда перерезаешь и вытягиваешь провода. Это похоже на танец.Смотри под ноги, а то будет жарко. Отсутствие изощренности просто смехотворно, и ты в рекордные сроки сдергиваешь первую из них с дверной петли. Ты уже почти поздравляешь себя, вся такая самоуверенная и глупая, когда слышишь характерный щелчок пистолета. Конец ствола прижимается к задней части твоего черепа. — Не двигаться, — ты медленно поднимаешь руки, как приказывает голос, — Повернись, — твой желудок подпрыгивает в горле, когда ты смотришь на мужчину и его дикие глаза. Он выглядит в отчаянии. Нехорошо, — Это твои ребята там, наверху? — он кивает головой вверх. Ты остаешься неподвижным. Ты молчишь.

***

Это началось как игра с выпивкой. Ты теряешь руку, ты говоришь правду. Он терял руку и говорил правду. Полупустая бутылка текилы пропитала вас обоих, делая вас расслабленными и легкими, маленькие кусочки ваших жизней бесцеремонно соскальзывали с губ. — Ты знаешь мою. — Все знают твою, Саймон, — ты используешь его для аффекта. Ты практически видишь, как он хмурится под маской, — Вот что мне нужно, Сасс, ты проиграла. Ты выкладываешь, — он отворачивается от тебя и сметает бутылку со стола, приподнимая нижнюю часть маски, чтобы сделать глоток. Ты вздыхаешь. — Не получится. Выбери что-нибудь другое. — Да ладно… Это всего лишь твое имя, — гравий в его голосе посылает мурашки по твоей коже. — И это всего лишь твое лицо, — его голова удивленно дергается назад, и он опускает бутылку на стол, выпуская свои огромные ноги из-под стола для пикника. Он уходит, — Да ладно тебе! — ты зовешь его в след, но он не останавливается. Он даже не оглядывается на тебя.

***

— Ну что? — мужчина подходит ближе, а ты смотришь на второй заряд, который еще действует. Ты не очень хороша в таких ситуациях. Ты сапер, а не специалист с людьми. Ствол пистолета сильнее прижимается к твоей голове. — Да… да. Они мои, — он косится на тебя. Он не такой, как те двое, парни, которые подложили эти заряды. Он кто-то другой. Твоя рация потрескивает. — Сасс, — то Гоуст. Ты на секунду закрываешь глаза и пытаешься взять себя в руки. Тебе приходилось проходить через гораздо худшее. Возьми себя в руки, — Сасс. Ты слышишь? — человек с пистолетом секунду изучает тебя, а затем тянется к твоей рации, изо всех сил вырывая ее из жилета. Ты смотришь, как его палец нажимает на кнопку связи. Ты делаешь выпад, выкрикивая предупреждение, надеясь, что оно дойдет до него сквозь помехи. Он извивается, пытаясь увернуться от тебя, но ты тянешься к его пистолету, отчаянно пытаясь вырвать его из рук, прежде чем он успеет выстрелить. Ты слышишь крики позади себя, тяжелый стук знакомых шагов приближается, пока ты борешься за оружие. Уголком глаза ты успеваешь заметить Гоуста, прежде чем парень, с которым ты борешься, поворачивается, ствол направлен прямо тебе в грудь. Черт.

***

— Как ты научилась разбираться в бомбах? — смеешься ты над вопросом, а затем наклоняешь голову и изучаешь его. — Мне нравятся головоломки, — его глаза мелькают туда-сюда за маской, наблюдая за тобой, как и ты за ним. Ты решаешь проверить его, — Мой отец не может разгадать кроссворд, но он знает толк в проводах. Передал это мне, наверное, — он понимающе кивает. Ты больше ничего не говоришь. Воздух между вами кажется тяжелым, и дело не только в жаре. — Как ты попала в САС? — ворчит он. — Я умею обращаться с оружием.

***

Твои глаза медленно открываются, когда ты чувствуешь, что твоя щека ткнулась в чей-то бронежилет. Парни кричат. Мотор рокочет. Твой живот горит. — Дерьмо, — прохрипела ты, смутно осознавая, что сидишь у кого-то на коленях, а руки поддерживают твое тело, пока грузовик заезжает за угол, — Выстрел? — твой рот с трудом формирует слово, и ты смотришь вниз, чтобы увидеть массивную руку, прижатую к твоей грудной клетке. Рука Гоуста. Твои собственные пальцы скользят по его пальцам. Они мокрые. Кровь. — Не двигайся, Сасс, — его голос низкий, и он смотрит на тебя лишь секунду, но ты знаешь. Ты чувствуешь это по тому, как его ладонь прижимается к твоей ране. Ты видишь это по движению его челюсти. Ты стонешь. — Ублюдок выстрелил в меня? — твой язык весит миллион фунтов. Газ нервно матерится рядом с тобой на сиденье. — Ты в порядке, — говорит Гоуст, сгибая ноги, когда грузовик делает очередной поворот, пытаясь уберечь тебя от сильной тряски, — Ты будешь в порядке, — ты киваешь в знак согласия. Ты чувствуешь, как толстые пальцы гладят волосы на макушке твоей головы, пока ты проваливаешься в сон, а мир вокруг становится черным.

***

— ЛТ не называет тебя Сасси, — размышляет Джонни. Ты вытягиваешь руки на стуле, выкручивая спину в надежде хоть немного размять ее. — Не называет, — подтверждаешь ты. С Гоустом это просто Сасс. Всегда. — Почему? — Не знаю.

***

Ты снова просыпаешься, когда приходишь в себя, твое тело все еще прижато к груди Гоуста, пока он проносится через лагерь, практически бегом направляясь к медицинской палатке. Все происходит словно в замедленной съемке и на сверхскорости. Ты не видишь ясно. Из-за огня в нервах тебе хочется блевать. Рядом с тобой идет кто-то еще. Они разговаривают с Гоустом на низких тонах и шарят рукой по твоему плечу, словно пытаются схватить тебя. Он что-то лает на них, прижимая твое тело ближе к своему, а затем ты снова ускользаешь, закрывая глаза, чтобы провалиться в темноту.

***

— Ты когда-нибудь задумывался о том, что бы ты делал, если бы не это? — он тут же качает головой «нет». — Ты? — ты отпиваешь глоток воды, протягивая ему бутылку. Его пальцы обхватывают твои, когда он берет ее. — Думаю, я бы хотела работать в офисе. Что-нибудь скучное, знаешь ли. Невеселое. — Ты хочешь быть скучной, Сасс? — ты пожимаешь плечами и делаешь шаг ближе, твои бедра оказываются между его раздвинутыми ногами. Он выдохнул через нос. — Уверена, я смогу найти способ превратить это в нечто интересное, — ты делаешь еще один глоток, позволяя одной капле соскользнуть с нижней губы и спуститься по горлу. Гоуст следит за этим до конца.

***

На самом деле он ни с кем не разговаривает несколько дней после того, как ты приходишь в себя после операции. А когда ты наконец-то начинаешь двигаться, возвращаешься в команду, он ведет себя так, будто не видит тебя. Прошло несколько недель, когда ты сидишь рядом с ним на верхней ступеньке лестницы нового убежища, куда вы все переехали. Остальные члены команды спустились в гостиную, столпились вокруг самого маленького телевизора, который установил Газ, и смотрят футбольный матч. — Ты в порядке? — спрашиваешь ты и оборачиваешься к нему. Он ничего не отвечает, просто смотрит на облупившуюся краску на противоположной стене. Ты медленно протягиваешь к нему руку, наблюдая за тем, как мерцают его глаза в случае, если это нечто большее, чем обычная задумчивость Саймона, — Гоуст? — Он всадил тебе пулю в ребра, — ох. Ох. — Дерьмо случается, — ты пожимаешь плечами и пытаешься отмазаться. — Дерьмо случается не с тобой, — он поворачивается и смотрит прямо на тебя, что-то дикое таится под его кожей. Его рука метнулась и обхватила тебя за ключицу, пять пальцев с легкостью сложились на ней. Он мог бы переломить тебя пополам. Ты тяжело сглатываешь. Он дергает твой торс, двигая тебя, как тряпичную куклу, пока не наклоняется к твоему лицу. — Дерьмо с тобой не случается, — повторяет он, и ты киваешь. Его хватка сильна, и его нескромный контакт с твоим телом подогревает что-то трепетное между твоих ног. То, вокруг чего вы оба танцевали до этого момента. — Хорошо. Хорошо, Гоуст. Я поняла тебя, — шепчешь ты. Его рука без перчаток поднимается, чтобы вдавить большой палец в твою нижнюю губу, скользя им по коже там. Он в маске, но ты видишь, как трепещут светлые ресницы, как тяжелеют его глаза, когда он смотрит на тебя. Ты моргаешь раз, два, прежде чем он подхватывает тебя обеими руками, обхватывает твое податливое тело и толкает в тень лестничной площадки. На мгновение никто из вас не двигается, и ты уже собираешься спросить, все ли в порядке, когда он прижимает тебя спиной к стене, носом вдавливаясь в изгиб твоей челюсти, пальцами поглаживая внешнюю сторону штанов над твоей киской. Это ошарашивает тебя, это возбуждает тебя, и ты тут же пытаешься придумать стратегию, как запустить руки в его штаны. Он мягко ласкает тебя, но трения недостаточно, поэтому ты толкаешь свои бедра навстречу ему, пальцами пытаясь ослабить его ремень. Он хватает тебя за запястье, и ты поднимаешь на него глаза. Он смотрит на тебя по-другому, пристально, словно хочет разобрать тебя на части и собрать обратно. Ты глотаешь воздух, и тут он просовывает пальцы под пояс твоих брюк, спускаясь к сгибу твоей киски. Подушечки его пальцев мозолистые, и ты прикусываешь язык, когда он гладит твой клитор. Твое тело вздрагивает от маленьких разрядов, и ты хнычешь, прижимаясь губами к внешней стороне ткани, натянутой на его лицо. — Ты мокрая, — его голос грубый. — Д-да… — заикаешься ты, — Так бывает, — он зарычал. — Твой рот, — он вводит в тебя палец снизу вверх, заставляя тебя задыхаться, — Раздражает, — прислонившись затылком к стене, ты даришь ему ухмылку с распахнутым ртом. — Тогда заткни меня, — он склоняет голову, и в его глазах мелькает что-то темное. Ты ухмыляешься. Он спускает твои штаны вокруг лодыжек, прижимает твое лицо к прохладному камню стены и запускает руку в твою рубашку, пальцы дергают один из твоих сосков, а другой проводит головкой своего члена по твоей влажной поверхности. — Блядь! — он рычит над твоим ухом, его член проникает в тебя, настойчиво толкаясь о твои стенки, медленно разрывая тебя на части. Твоя киска сжимается вокруг него, жжение от растяжения слишком приятное и в то же время слишком интенсивное. Его плечи нависают над твоими, и ты чувствуешь, как поднимается и опускается его грудь, прижимаясь к твоей спине. — Гоуст, — ты хнычешь, упираясь ладонями в стену. Его свободная рука закрывает твой рот. — Тише. Ты сможешь выдержать это. Не шевелись, — ты замираешь, потому что так сказал Саймон. Ты вскрикиваешь от его руки, когда его член вонзается в твою шейку матки. Он такой большой. Это больно. И так хорошо. Он двигается, вгоняя свой член то вниз, то вверх, снова и снова, пока ты не захлебываешься слезами, а хрипы и хныканье вырываются между губами, которые ты пытаешься держать сомкнутыми. Он приостанавливается, кончиками пальцев слегка проводя по тому месту, где марля все еще обернута вокруг твоего тела, — Все хорошо? — шепчет он над твоим ухом, и ты судорожно киваешь. Так хорошо. Слишком хорошо. Не останавливайся. Он трахает тебя медленно, работая в тебе с терпением, которое тебя удивляет. Его дыхание резкое и неустойчивое, одна рука прижата к тебе, чтобы удержать твое тело на месте, другая прижимается к твоей киске, а его пальцы с легкостью находят твой клитор. Это слишком сильно, и твое тело откидывается назад, глубже погружая попку в пространство между его бедрами. Он удерживает тебя там, потирая круги вокруг твоего клитора и скользя членом внутрь и наружу, и звуки, которые издают ваши тела вместе, вероятно, слишком громкие, учитывая, что команда собралась чуть этажом ниже. Его рука отпускает твой рот, и ты упираешься лицом в стену, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то опору. Его губы прижимаются к коже там, где твоя шея сходится с плечом. Его губы без маски. Твои глаза расширяются, когда ты осознаешь это, твой мозг собирает все воедино, когда ты чувствуешь, как его зубы вгрызаются в тебя, а губы всасывают кровь на поверхность твоих желез, чтобы он мог пометить тебя. Ты не можешь повернуть голову, чтобы посмотреть, и даже если бы хотела, то вряд ли смогла бы. Он даже не знает твоего имени. Он стонет, вжимаясь в твою кожу, и ощущение того, как его непокрытая маской челюсть прижимается к тебе — это что-то, что ты будешь хранить еще долго после Белиза. Он гладит твой клитор, доводя твое тело до оргазма, твои стенки сжимаются от его прикосновений, когда он мечется в тебе. — Б-блядь, Сасс. Вот так, хорошая девочка, вот так. Кончи для меня, — от похвалы тебя электризует, а затем ты взрываешься в белом оргазме, кончая вместе с ним, глубоко погруженным в тебя, а его рука прижимает твое дергающееся тело к своему. Он трахает тебя, не останавливаясь, торопясь за собственным освобождением, и зарывается носом в твои волосы, шепча что-то нечленораздельное. Твой оргазм все еще длится, каждый твой нерв оживает и горит, и ты хнычешь, прижимаясь к нему. Пол скрипит под уверенным движением его бедер, его тело без устали обрабатывает твое, пока он вгрызается в тебя, пока не кончает, наполняя тебя, содрогаясь с твоим позывным на губах.

***

— Ну что, теперь ты позволишь мне увидеть твое лицо? — вы сидите на заднем дворе на полуштабеле кирпичей, передавая пиво туда-сюда. Он каждый раз поворачивается, чтобы поправить маску, когда наступает его очередь сделать глоток. — Ты собираешься сказать мне свое имя? — ты закусываешь губу, и он кивает, передавая бутылку обратно тебе, когда встает, — Мне не нужно твое имя, Сасс. Ты уже досталась мне, — его пальцы гладят тебя по волосам, прикосновение успокаивающее и сладкое, и ты теряешь дар речи. — Я тебе не принадлежу, — ты возмущенно отталкиваешь его. — Вот как? Посмотрим, — он оставляет тебя сидеть на улице с пивом, а глаза кинжалами смотрят на его удаляющуюся спину. В таком мире совсем другое дело — иметь, быть известным. Ты не знаешь, сможешь ли ты это сделать. Ты не знаешь, сможет ли и он. Ты заглядываешь через дверь в заднюю часть дома, где он стоит, прислонившись к стойке, и разговаривает с Соупом. Его голова наклоняется, и он находит тебя тем же взглядом — тем самым, которым он смотрел на тебя, когда утопался в твоей киске. Ты вздрагиваешь. Хорошо, Гоуст. Я заполучила тебя. Я уже заполучила тебя.