кометы

— Почему ты так долго? — Аюб встречает его с тарелкой пасты в тесной прихожей. — Я почти всё съел без тебя.  Симон ушел с работы после девяти вечера, когда и дождь, и его смена уже давно закончились. Время пролетело слишком быстро, а ему очень хотелось бы продлить этот четверг. Сегодня все пошло не по плану, но катастрофы не случилось. Случилось кое-что другое, и Симон не знает, как это описать. Слишком много эмоций, которые не хочется анализировать. Только чувствовать.   — Не поверишь, что произошло сегодня на работе, — начинает он, стаскивая кроссовки.  — Ты запорол чью-то татушку и схлопотал выговор от Нильса? — предполагает Аюб.  — Что? Нет. — Симон морщится в ответ. — Поинтереснее.  — Щедрые чаевые? Отпуск? Повышение?  — У меня не может повышения. — Рассуждает он. — Наверное.  Симон останавливается в дверном проеме комнаты и хитро улыбается, глядя на нетерпеливого друга с полупустой тарелкой пасты в руке. Он бы посоветовал ему присесть на всякий случай, но диван у них только в гостиной.  — К нам заглядывал крон-принц сегодня.  — Что?! — почти кричит Аюб. — Сам принц? Эриксон начинает всерьез переживать за тарелку пасты и соседей снизу.  — Да. Он самый, — подтверждает Симон.  — Он хотел татуировку и ты видел его голым?  Эриксон не может сдержать смех при виде предвкушения, написанного на лице друга. Но увидеть голого крон-принца было бы слишком даже для этого странного четверга. Это тянет даже больше, чем на задачу со звездочкой.  — Не совсем. Мы просто говорили.  — Это уже не так круто, — сбавляет пыл Аюб. — Ладно. Что он из себя представляет?  Симон мог бы детально описать его честные глаза, очаровательные ямочки на щеках и слегка вьющиеся от дождя волосы, но Аюб, скорее всего, не понял бы.  — Ну… он кажется хорошим человеком, — заключает он.  — То есть он тебе нравится?  — Он был очень вежливым и вообще вел себя не как принц, — рассказывает Эриксон. — С ним легко общаться.  — Нет, я имею в виду он тебе нравится-нравится?  У Аюба на лице — улыбка, а в глазах — лукавый блеск. Он стоит посреди узкого коридора, увешанного фотографиями и совершенно забывает про тарелку остывшей пасты.  А ещё он просто невыносим.  Симон захлопывает дверь перед носом друга.  — Я этого не говорил.  — Эй! — стучится Аюб. — Я сочту это за «да».  Симон не знает точно, что подходит под определение слова «нравится-нравится». Но если одно из значений — желание увидеться снова, тогда да. В любом случае, это почти нереально. Нельзя же просто написать крон-принцу в инстаграме «не хочешь посидеть в баре в пятницу вечером?». Каковы вообще шансы, что они случайно встретятся снова? У Симона плохо с теорией вероятности, но он бы сказал — один на миллион. Они вообще из разных миров. У Вильгельма — дворец с кучей слуг, костюмы на заказ, личный водитель и вся страна у ног. Симон живет в маленькой квартире с очень надоедливым соседом, катается на метро каждый день и любит вещи из винтажных магазинов. Четверги бывают каждую неделю, но такой, как сегодня, уже не повторится. Сегодня — исключение из всех правил. А исключения не случаются дважды. 

***

В воскресенье Вилли просыпается с мыслью о татуировке. Он не знает, виноваты ли эскизы Симона, его слова о плохом и хорошем или счастливая Фелис с полумесяцем от Нильса на лопатке. Ему кажется, что у него есть достойная идея. То хорошее, о чем никогда нельзя забывать, и то плохое, что забыть никак не получится. Через месяц будет год после смерти Эрика.  Он знает, что поспешные решения обычно не заканчиваются ничем хорошим, но всё-таки рисует кривоватый эскиз на тетрадном листе. Нечто стоящее получается только с третьей попытки, но всё равно не идет ни в какое сравнение с тем, что он видел на стене тату-салона. Ему пригодилась бы сейчас помощь Симона. Он великолепно рисует и поет наверняка ничуть не хуже, судя по тому, что его приняли в лучшую музыкальную школу страны.  Вилли задается вопросом, что умеет он сам и что может предложить миру. У него не очень с публичными выступлениями, совершенно точно нет склонности к рисованию, в чем он только что убедился, и весьма посредственные отношения с музыкой.  У него есть только громкий титул, который не очень то ему и нужен, и абсолютно бесполезные навыки гребли со школьных времен. Он знает английский и французский почти в совершенстве, может перечислить всё, что происходило в Швеции со времен средневековья, и назвать по именам всех аристократических особ в округе.  Но это все слишком поверхностное. Ненужное. А Вилли очень хочется что-то значить. Значить больше, чем его титул.  Он иногда думает, чем бы занялся, если бы его дни не были под завязку забиты совещаниями во дворце, подготовкой к предстоящей коронации и посещением благотворительных вечеров. Ему очень сложно представить себя кем-то другим. У него уже есть план в жизни, и неважно, что его не устраивает как минимум десяток пунктов оттуда.  Вилли снова опускает глаза на театральный лист с эскизом. Он никогда не думал, что решится на татуировку. Может быть, как раз поэтому это хорошая идея.  Он убирает листок в ящик стола и выходит из квартиры, водитель уже ждет рядом с домом, чтобы отвезти его во дворец. На сегодня запланировано очередное совещание. Очевидно, во дворце не прекращают работать даже по выходным. Если он всё-таки станет королем, то изменит это первым делом. Вилли всего-то надеялся на тихое воскресенье в своей квартире, но, увы, даже принцы не получают всего, что хотят.  По пути он листает инстаграм страничку тату-салона и переходит на аккаунт Симона по отметке под одним постом. И он совершенно точно не разглядывает его фотки всю дорогу до дворца. Точно нет. Просто эти двадцать минут проходят слишком быстро.  — Фелис, я хочу татуировку, — заявляет Вилли вечером, когда они с подругой сидят у него на кухне.  Фелис определенно выглядит озадаченной и, судя по недоверию в глазах, кажется, относится к его идее скептически.  — Ты уверен?  Вилли не удивляется, когда слышит этот вопрос.  — Девяносто девять процентов. — Он даже кивает для подтверждения. — Минус один, потому что мой эскиз ни на что не годится.  — Ладно, — задумчиво тянет она, — но ты же вроде никогда не горел этой идеей. Это правда. Вилли всегда считал татуировки немного бессмысленными. Все важные события можно хранить в голове и не обязательно использовать кожу в качестве напоминания. Теперь ему кажется, что памяти может быть недостаточно, чтобы выразить то, что имеет слишком большое значение. Мысли — в какой-то степени лишь иллюзия, они не отражаются в реальности, они приходят и уходят, а чернила на коже остаются. Они живут вместе с тобой.  — Я думаю об этом последние три дня. Утром, днем и вечером, — признается он.  — Это… даже немного драматично, — улыбается Фелис. — Окей. Мне кажется, что тебе нужно все обдумать как следует. Хотя бы месяц.  Вилли понимает, что она права, но он совсем не готов столько ждать. Ему кажется, что идея с татуировкой поможет ему сделать новый вдох. Склеить осколки, начать все с чистого листа, думать о будущем вместо прошлого. Поставить точку в истории с грустным финалом и, возможно, сделать шаг навстречу чему-то новому.  — Я не выдержу столько. Как долго ты хотела татуировку?  — Больше года, — тут же отвечает подруга. — Думала об этом ещё в школе. А что вообще ты хочешь набить?  Он мог бы даже показать, но почему-то это кажется слишком личным. И не потому, что его эскиз — полный отстой, просто пока что хотелось сохранить тетрадный листок с карандашным наброском только для себя.  — Кое-что в память об Эрике, — расплывчато отвечает Вилли.  Подруга делает глоток чая и над чем-то раздумывает несколько секунд. Вилли очень хочется, чтобы кто-то был с ним на одной стороне, когда он собирается сделать что-то не конца обдуманное и, наверно, смелое.  — Ладно, — сдается она с улыбкой. — Я скину тебе номер Нильса, обсуди всё с ним для начала.  Вилли улыбается в ответ. Только вот ему нужен совсем не Нильс.  — Вообще, я хочу поручить мою татуировку Симону.  — Почему? — спрашивает озадаченная Фелис.  Потому что он талантлив и невероятно предан работе. Потому что его эскизы — это нечто потрясающие. Потому что Вилли кажется, что Симон поймет его как никто другой. У него тоже есть свое «плохое и хорошее», скрытое где-то в рисунках на коже, и Вилли хочет узнать об этом всё.  — Мне больше нравится его стиль, — пожимает плечами он.  На самом деле, он почти не помнит, что представляют из себя эскизы Нильса. Он едва на них посмотрел, и поэтому его отговорка кажется не очень честной. Фелис об этом не знает, но всё равно верит не до конца. Может, Вилли выдала несмелая улыбка или блеск в глазах.  — Тогда напиши ему, — предлагает она.  Он замирает с чашкой в руке.  — Что, прямо сейчас?  — Ну да, — настаивает Фелис. — Ты же очень хочешь эту татуировку. Вилли тянется к телефону, потому что спорить было бы бессмысленно. Он и правда очень-очень хочет эту татуировку. 

***

— Аюб! — Симон нагло врывается в комнату друга, пока тот сидит за учебниками.  В его оправдание, друг всё равно никогда не любил ковыряться с домашкой, и Эриксон был уверен, что его внезапный визит только облегчит Аюбу жизнь. Поможет скрасить вечер или отсрочит приговор под названием «эссе по английскому».  — Что случилось? — спрашивает ошарашенный друг.  — Смотри.  Симон кладет телефон с заветным сообщением на учебник английского. Аюб принимается читать те строчки, которые он сам, кажется, перечитал раз двадцать и теперь знает наизусть. 

@willie:

привет, Симон

как дела?

может быть, это покажется странным, но я хочу татуировку.

мы можем встретиться и всё обсудить?

 

— Вау, — говорит Аюб, поджимая губы. — Я то думал, случилось что-то посерьезнее. Может, потоп или пожар.  — Ты знаешь, от кого это? — не унимается Симон. — От крон-принца.  Аюб только открывает рот и утыкается обратно в телефон.  — Чего ты ждешь, блин. Отвечай, — командует друг, передавая ему телефон. — Предложи встретится прямо сейчас.  Симон оглядывает свою растянутую футболку и клетчатые пижамные штаны. Он рассчитывал провести вечер воскресенья в своей комнате, может быть, поработать над куплетом новой песни или посмотреть какой-нибудь фильм.  — Точно не сейчас, — говорит он.  — Зачем откладывать? — настаивает Аюб. — Ты же хотел с ним встретиться. — Да, но я не думал, что всё произойдет так внезапно.  — Ты справишься, — друг хлопает его по плечу.  Симон вздыхает. Да, это же совсем не сложно, всего пара пустяков, подумаешь — переписываться в инстаграме с крон-принцем.  — Может быть, просто отправить ему мой номер? — размышляет он. — Можно ведь всё обсудить по телефону.  Аюб бросает на него укоризненный взгляд.  — Нет, Симон. Ясно же, что он хочет с тобой увидеться. Лично.  Последнее слово друг произносит медленно и с напором, и у Эриксона, кажется, нет выбора. Но в конец концов, это ведь именно то, чего он так хотел. Он раздумывает несколько секунд над ответом и отправляет сообщение. 

@simon:

привет, всё хорошо

как насчет следующей субботы?

в любое время 

Да, ждать придется почти целую неделю, но он хотя бы успеет подготовится. Ему нужно многое осознать. Например, что, возможно, его рисунок будет украшать кожу самого крон-принца или что они снова останутся наедине. 

@willie:

да, супер 

договоримся о времени чуть позже 

до встречи 

@simon: увидимся  Симон нажимает «отправить» и протягивает телефон нетерпеливому Аюбу, которой едва не подпрыгивает на стуле и, конечно, совсем забывает о своем эссе.  — Похоже, теперь ты всё-таки увидишь голого принца, — заключает он, пробежав глазами по переписке.  Эриксон только закатывает глаза в ответ.  Он уходит в комнату, открывает блокнот с песней и берет в руки карандаш. Наверно исключения все же случаются дважды. Потому что параллельные прямые опять переселись, теория вероятности не сработала, и в календаре, помеченная красным, маячит заветная суббота.