Разведение инкубов для начинающих

Инкуб поспешил отогнать дурачков от СиньМо. Лорды По и Чжен, вооруженные своими лучшими талисманами и защитными вещами оскорбленно отпрыгнули в сторону. Юань не поскупился на детали, как этот меч порезвился на протяжении истории демонов до сближения миров. По словам Шисин-цзе, которой он безбожно надоедал со всеми важными моментами канона ПГБД, долгие столетия между демонами царила междоусобица. Это неизбежно при наличии горы сильных и удалых храбрецов. И этот меч, являясь наследием Небесных демонов, переходил как знамя от одного самого лютого тирана к другому. Его сила пробивать проходы в другие миры и мощь была особенно незаменима в вырезании обширных вражеских родов Небесных демонов. Однако, о проклятии никто не знал. В действительности меч всегда славили как символ власти императора. Каждый владелец этой штуки был абсолютно уверен, что подчинил волю СиньМо, однако абсолютно все они — даже самые сильные и благородные сердца — чернели за века. Это случалось так незаметно и гладко, что никто и не подозревал, что падение империи и смена императора является деянием этой вещи. Только в последнюю пару веков до своего исчезновения СиньМо озверел и вырезал огромное количество претендентов за очень короткий срок, практически погрузив в хаос все измерение и проредив линию Тянь до того, что от самого огромного священного клана остались убогие ошметки. Прадед Тяньлань-цзюня, какой-то ничтожный третий кузен тогдашнего владыки, настолько свихнулся от горя, потерь и ужаса, что настигли его род, что провел глобальное расследование и обвинил во всем их семейный меч. Когда ему закономерно не поверили, а владыка приказал его казнить, он вызвал родственника на поединок и оборол, забрав корону. Именно он своим первым указом создал проходы между мирами, став основоположником современного положения вещей между мирами, а потом исчез вместе с мечом. Только потому что Юань знал, где протагонист нашел СиньМо, можно было предложить, что он ушел закопать их семейное проклятие в жопе Бездны, где его никто никогда не найдет. К сожалению, это не помогло линии Тянь. После исчезновения правителя и первого символа власти настала новая смута, а потом их осталось слишком мало, чтобы адекватно поддерживать свои территории. Так что последние представители из страха потерять свою силу окончательно, заполировали плачевное положение инцестом и ксенофилией с тварями Бездны. И вот это они собирались трогать с парочкой бумажек и в защитных перчаточках?! Дали бы хоть инкубу посмотреть. Вдруг у него умные мысли будут. — В крайнем случае, низший демон не натворит слишком много дел, даже если окажется одержим, — практично согласился лорд По, но очень внимательно уставился на то, что Юань собрался делать, явно собравшись вмешаться, если что-то пойдет не так. — Я не собираюсь эту штуку трогать также! — возмутился Юань… на удивление, успокоив многих присутствующих. Он сел в метре от меча и нырнул в зыбкое восприятие транса. Тотчас же в ужасе вынырнул. Меч представлял собой несчастную суккубу, обитающую в клетке из металлической плоти. Она была древней, обширной, как грозовая туча, и абсолютно безумной. В ней также была доля чего-то… Юань чувствовал что-то отдаленно подобное от Мобея, совершенно точно от Ло Бинхэ — душное давление столь едкое, что от него веяло чем-то вроде токсичных миазмов, которые пожрут все, что попадется им на пути. По всему выходило, что это и есть та самая энергия Бездны. У Мобея, кстати, ощущение было более стылое и сухое, почти ручное, по сравнению с диким оригиналом. Прежде Юань думал, что СиньМо может быть поделкой демонических сестер, так как только глухой, слепой и тупой не слышал об их вендетте с Небесными демонами, что тянулась испокон веков. Ловушка для сильнейших выглядела прекрасным планом в их стиле. Но эта примесь ясно говорила, что СиньМо не демонический меч, а принадлежит напрямую Бездне. Дитя Безумной Королевы, значит. Юань поежился и укрепился в медитации поудобнее, и принялся тянуть из сестры всю накопленную ею энергию. Пока не рассеивал, а придерживал, чтобы если что была сила дать отпор. Древняя сестра, даже не инкуб, вынуждена была отдавать свое добро то носителю, то своим истинным хозяевам. У нее будто не было зубов, чтобы держать свой кусок. И хотя она рычала и бесновалась, не признавая власть Юаня, она даже не могла ему противостоять: ци выливалась из нее как из открытого наклоненного сосуда. Даже слабый уроженец человеческого мира семнадцати лет от роду сумел отобрать у нее все. Ее поимели, кажется, как Бинхэ. Юань попытался осторожно выйти на разговор, но взбешенная и отчаянная СиньМо тщетно набросилась на него. Хоть древняя суккуба и была беззубой и лишенной тонкости, необходимой для ловли кого-то столь ничтожного и юркого как Юань, она оставалась энергетически огромной как гора. Надо полагать для существа, что охотится на высших демонов и рассекает миры, это были адекватные размеры… Инкуб спешно отскочил от угрозы быть затоптанным и вернул сестре часть ее собственного резерва, достаточную, чтобы такому левиафану прожить еще несколько дней. Бросил в сторону, как собаке. Когда суккуба отвлеклась на сбор объедков на полу, он осмотрел ее духовное тело, постарался понять, что она такое и для чего. Напоследок сказал, что вернется, чтобы сестра не переживала что останется голодной. Хоть и тварь, но разумная ведь. СиньМо только отмахнулась огромным косматым хвостом, полным крюков для удержания жертв. Она была испугана, заперта в своей клетке и зла. Ее ненависть была глубокой как космос и такой же всеобъемлющей. Ей были не нужны заверения, ей была нужна расправа над всем и вся. Юань выпрыгнул в реальность и отсел подальше. Стравил объем демонической ци, которую отобрал у меча, в кинжал а-Цзю, припрятанный под столом. Закаленный металл плохо выдержал тяжелую заначку и потрескался, но других вариантов сохранить столько у демона не было. — Я… Ее силу по-крайней мере я сцедил, — сказал он людям, напряженно ожидающим его новостей. Он обернулся. На глаза наворачивались слезы от одного лишь взгляда на это создание. Даже его экспертизы не хватало, чтобы представить, как глубоки раны на душе этой сестры. Суккубы принимали вид людей не только, чтобы успешно охотиться и, соответственно, питаться. Человеческий вид также был полезен для самообслуживания. Не только физического — расчесаться, помыться, сменить место обитания, — но и духовного. Общение, совершенствование, самовыражение — это требовало рук, жестов, действий, слов. Меч не получал ничего из обыкновенной заботы между членами гнезда. Даже отступники сбивались в группы или могли поискать что-то на стороне. Они могли банально уйти. Или банально что-то сказать. Попросить. Судя по тому как естественна СиньМо была в своей форме, она не помнила ничего иного. Воплощение «человеческой палки», в какую Ло Бинхэ превратил Шень Цинцю. Ее собственная мать могла просто родить ее такой. Однако, сознание девочке дала обычное. Забыла учесть при изменении семени? Не стала заморачиваться? Специально хотела увеличить страдания? Юань не знал, но был опечален все равно. Он был сыт по горло безумными ублюдками в этом мире, которые не считались с чужими страданиями. Девочку могли создать в попытке выбраться из Бездны, истратив все запасы эссенции, что были у изгнанниц, чтобы создать столь могущественную сущность, которая могла бы преодолевать границы между мирами... А может, это был расходный объем для Королевы, кто мог знать? Однако, СиньМо пребывала в мире Небесных батареек долгие века и явно не помогала своей прародительнице в возвращении. Иначе она бы бережней обращалась со своими владельцами, разве нет? Любой из ее носильщиков мог бы, как Бинхэ, сходить и вытащить Королеву. А может, планы Королевы не включали покидание уютного домика на дне родной адской пасторали? С другой стороны, простите, что еще можно сделать разумному, обращенному в острую бессловесную вещь? Какая пытка будет ухудшением ее положения? Даже в таком виде, не желающую что-то делать суккубу проще и в самом деле убить, чем заставить. Юань припомнил, что СиньМо находилась в желудке страшенной твари, обитавшей в кровавом гроте, и взял слова назад. Была ли это неудачная попытка меча сбежать от своего гнезда и, наконец, погибнуть? Пытка? Попытка уничтожения того героического пра-прадеда Бинхэ, имя которого предали забвению за то, что он убил императора, а потом самоубился вместе с легендарной царской реликвией? Возможно, и то, и другое, и третье одновременно. Инкуб не хотел додумывать. Девчонка могла быть и безумной жертвой, и сообщницей, и главным манипулятором, державшим свою матушку с ее ватагой в узде. Им придется посвятить много времени, чтобы разобраться в ситуации. А еще лучше — сдать ее на препарирование и лечение Фуу и Цзянь. Старшие демоны имеют хоть какую-то экспертизу. Но по крайней мере, им не стоило бояться способности СиньМо телепортироваться. Эта особенность работала в руках демонов, сохранявших исключительную плотность ци. В теории, если бы Бинхэ знал как, он мог бы открывать порталы и сам, как его первый и единственный помощник Мобей-цзюнь. Но он имел волшебный меч и никогда не заморачивался изучением техники. Да и кто бы ему дал? Чтобы он — и заимел шанс сбежать от своих хозяев… э, нет, его добрая суккубская жена не для того его подобрала, чтобы потерять последний образец небесной крови! Черт, чем больше он смотрел на события книги, тем больше понимал, сколько в этом гаремнике было простой селекционной работы, чтобы увидеть, кто лучше сохраняет плотность ци в потомстве. Сколько детей наплодил Ло Бинхэ от разных женщин всех сортов и видов? При шести сотнях голов в гареме число детей оставалось весьма удручающим из-за внутренних интриг запретного дворца. К тому же, в книге не отмечалось ни одного ребенка, который бы не унаследовал демонической крови отца. Все либо были небесными демонами, либо драматично и срочно погибали в гаремных склоках, подчеркивая важность демонической крови в выживании. Ло Бинхэ сам помогал своим «неудачным» детям пробуждать наследие, выискивал сокровища и прочие средства для выправления врожденных «дефектов» своих детей. Плодовитые жены в итоге составляли протагонисту более-менее постоянную партию и отмечались особенно, пока остальные терялись на фоне новой «жены недели». И какая же оргия в гаремнике без горячей разнузданной суккубочки на фоне? Одна такая большая ферма по разводу деликатесов для Безумной Королевы и ее свиты. А материал поставлялся со всех уголков трех царств самим гордым осеменителем. Юань почувствовал, что его тошнит. — Мастер Хэ? Он отвлекся на ожидающих чего-то людей. Останки протагониста уже убрали. С мумии много не соберешь, но даже такая плоть Небесного демона могла многое исцелять в людях и укреплять совершенствование. Присланные старшие ученики ядовитый чай также убрали, а чайничек поставили на стол, чтобы, видимо, не забыл. И теперь все лорды сидели рядком, на него таращась. Он тяжело выдохнул. Из спальни вынырнул Шень Цинцю с камнем Бинхэ в кулаке, видимо, замаявшийся Юаня ждать. — Вам помочь? — сорвался на коллег лорд Цинцзин. — Шисюн Юэ, шиди, шимэй извольте покинуть мой дом, пока я не решил, что вы жаждете буйных увеселений. Я сейчас не настроен никого развлекать. — Меч демона… — С ним разберемся позже! — откусил голову лорду По злодей. — Нет-нет, а-Цин, не стоит оставлять эту штуку торчать в нашем столе! — ужаснулся Юань. Он не собирался отдыхать в компании человека, который вполне может быть пожран этой тварью. Он спешно объяснил всем свое понимание сути проклятого меча. Однако, никого тонкие душевные терзания не озаботили как Юаня, заставив инкуба даже задаться вопросом, неужели это было так странно с его стороны переживать за древнюю сестру, что родилась проклятым мечом? Заклинатели, впрочем, позеленели как полагается от понимания, что стандартные меры удержания на суккубах часто дают сбой и запакуй они СиньМо, как планировали, не важно уж, во сколько слоев защиты, она бы со временем проела себе путь на поверхность. И скорее раньше, чем позже. А оттуда бы приманила какого-то беднягу и пошла по рукам. Как суккубы обладали феромонами, так и меч мог обладать схожим эффектом «голумской прелести». Для удержания суккубов использовались абсолютно другие принципы, так что следующий час они убили на то, чтобы создать футляр, который подойдет. Юань был единственным, кто мог трогать оружие, не опасаясь немедленной смерти, безумия, одержимости, похотливого угара и иных приятных бонусов для психики, так что именно он выдрал СиньМо из стола. Немедленно команда из двух лордов уложили ее в ящик и запечатали на сотню замков. А-Цин вцепился в руку Юаня, которой тот трогал опасную штуку, убеждаясь, что он не пострадал. Юань не пострадал. Размеры СиньМо взаправду были ее слабым местом: она пыталась сомкнуть на нем челюсти и даже перетереть его, но он оказался быстрее и сумел выскользнуть без затруднений из духовной хватки. Они напоследок обсудили, что ожидать от меча. Юань объяснил, что суккубы от острого голода могут урезать свои физические и энергетические формы, и это должно быть полностью верно для меча. СиньМо может съежиться до кинжала, до зубочистки, от этого она не станет безобидней. Его просьба отдать могущественное оружие суккубам были закономерно встречены с подозрением. Юань занервничал, не желая бросать сестру в ящике голодать в одиночестве на долгие века. Вот они унесут ящик, закроют его в хранилище, и что потом? Синьмо достаточно огромна, чтобы расщеплять себя на энергию веками — пожирать себя по кусочкам. Это не сделает ее добрее. И точно никак не поможет с Королевой. Никто из них не имел представления, как далеко простиралась ее власть над этим созданием. Какой у нее был план? Шла ли СиньМо против нее или с ней? И стоило помнить, что это альтернативная СиньМо другой Королевы, у них теперь две древних хтони на закорках или как?! Попаданец не хотел отпускать судьбу мира на самотек. Может вообще придется сходить в Бездну, каким-то чудом уговорив Мобея притаранить ИХ меч?! Видимо, психи Юаня пробили крышу, потому что а-Цин уверенно пресек дискуссию и объявил, что меч пока останется тут. На Цинцзин были свои места хранения, даже в этом доме. Опечатанный меч мог полежать там до востребования в качестве компромисса. А пока это было не время и не место, чтобы выяснять подобные вопросы. — Скажем, на завтрашнем собрании, куда приглашен и мастер Хэ? — с готовностью наклонил голову жаньмен Юэ. Он на удивление быстро согласился, и остальные не стали возмущаться, чувствуя, что главу сейчас не прогнуть. Юань немного успокоился. — Завтра этот мастер не сможет прийти, к сожалению, — сухо отклонил а-Цин с налетом иронии, — но… через день этому по силам закончить со срочными делами. Мастер Хэ также не будет доступен завтра. Он пережил ужасный стресс. Видите ли, на него было совершено жестокое нападение в его собственном доме. Ядовитое напоминание всех отрезвило. — Безусловно, — пробормотал глава Юэ, заново потеряв краску. — В таком случае, увидимся послезавтра, — Му Цинфан принялся вежливо выпихивать всю толпу и начальство в первую очередь. Наконец-то люди свалили из их логова. А-Цин захлопнул за ними дверь с огромным удовольствием и пнул печать, чтобы закрыть всю хижину на все замки. — Как ты? — немедленно обернулся он после этого. Выбросил камень Бинхэ на стол. Юань упал в его объятия и расслабился. Сглотнув, он рассказал все, что нашел и обдумал про Безумную Королеву с ее «маленьким фермерским проектом», и замолчал. Камень Ло Бинхэ больше не сиял с тех пор, как погас, и было не ясно, как демон воспринял откровения о своей жизни. Они молча стояли, гоняя тяжелые мысли в головах. Что еще тут было говорить? — Я хочу тебя, — вдруг объявил а-Цин. — Он отправляется в шкатулку с печатью вслед за своим мечом, а мы — в нашу кровать. Мне надоело думать! Он с видимым усилием поднял и закинул на плечо ящик с печатями и цепями, который больше не пропускал никакую ци кроме чистой природной. Тут уж сила подвела духовного заклинателя. Но инкуб не мог трогать эту вещь вовсе — рисковал серьезно обжечь руки. — Мм, весь твой, но подвеска и меч идут в разные комнаты, —Юань честно подхватил свою часть, нефритовую подвеску, и направился за ним. — Так спешить в постель, что положить могущественное оружие к его источнику питания, при том, что они оба разумны — это неуважение к технике безопасности. Мы не настолько тупые, чтобы попасться на этот ужасно пошлый сюжетный поворот. Главному герою всегда везет найти продолжение своих страданий. А-Цин моргнул и сердечно согласился. Он указал, где взять особую шкатулку для хранения в своем кабинете. А пока Юань отвернулся, открыл свой тайник в полу. Разъехался весь пол!!! Инкуб восхищенно закопошился, осматривая механизмы. Как и ожидалось от злодея!!! У него нашлось тайное злодейское подземелье! Совсем крошечное, скорее подпол, но там были всякие интересные штучки. Хотя Юаню разрешили только посмотреть, пока а-Цин спускался и располагал меч на одной из полок. По завершении пол вернулся на место, и хижина вернула свой прежний невинный вид обыкновенного строения. Юань был в полном восторге от своего Шень Цинцю! — Тебя слишком легко впечатлить, это всего лишь пол, — сказал этот… злодей. «Всего лишь пол»! — спопугайничал Юань и гордо пошлепал в свою комнату, где расположил камень на кровати. — Все, — велел он подвеске в бархатном гнездышке. — Сидишь тут тихо. Жуешь вкусняшку. Позже приду тебе почитать что-нибудь. Не скучай. Думай о том, как нехорошо насиловать и пытать людей. Глядишь в новой жизни получишь судьбу получше. — Ты ему еще сказочку на ночь прочти, — проворчал а-Цин, опираясь плечом на косяк двери. — Возможно? Почему нет? Но потом. Я сейчас его еще поцелую на ночь, и мы готовы отправляться в опочивальню, дорогой, — снасмешничал Юань. Хотя наверно от еще одного его поцелуя протагонист поймает усугубление ПТСР. — Он еще не твой, а уже печешься о нем, — тихо сказал а-Цин, бросая взгляд на задумчиво бродящую в нефрите туманную энергию. Юань улыбнулся ему, захлопнув шкатулку, подошел и чувственно поцеловал любовника. Сегодня был очень долгий, очень трудный день. А-Цин, оторвавшись, поник. У него задрожали губы. Он влажно сглотнул и вытер рукавом глаза. — Ты считаешь, у меня может получиться? — маленьким голоском выдавил он. — Что именно? — Он. Мы. Получится не испортить второй шанс? Нас? Что если мальчишка не исправится? Что если я не смогу на него смотреть? Что если все останется, как было? В прошлый раз я был так жесток. И несправедлив. И в итоге все сломал. Почему сейчас станет по-другому? Юань обнял его и пошатал, и погладил. — Потому что ты уже другой. Я знаю, что все эти годы выдались для тебя непростыми, — А-Цин фыркнул. — но вся эта боль не прошла для тебя напрасно, — Юань отстранился, чтобы говорить в лицо: — Ты научился слушать и говорить, и быть собой, оставив маски злого хозяина и забитого раба. Ты сейчас легче, чем был когда-либо, и я тобой горжусь. А-Цин, ты так вырос. И я думаю, что теперь тебе можно доверять детей. Если тебе нужно мое мнение, ты готов. Будет снова трудно, но ты готов. — Ты уверен? — настоял а-Цин. — Что если я не справлюсь? — Ну, тогда у тебя еще буду я, чтобы помочь, дорогой… Вот научу Му Цинфана основам душевной помощи, и будет он лечить наших детей. — Хах? — снасмешничал любовник. — А почему не сам? — Слишком большая близость к пациенту, есть риск стать излишне субъективным, — важно объявил инкуб. Он выучил этот урок. — Ах, то есть на меня тебе было плевать? — воскликнул а-Цин шутливо и демонстративно ушел. Юань бросил взгляд на шкатулку, мерцающую запирающим знаком, на подушке, улыбнулся и вышел, прикрыв дверь. Спеша догнать любовника и «вымолить прощение».