Разведение инкубов для начинающих

Будем честны: последнее время а-Цзю мутил воду и шкерился. Практически виновато. Поначалу Юань чувствовал себя погано, ведь сорвался и устроил истерику на ровном месте, извинялся. Но странное поведение продолжалось, и к нему подключились остальные лорды. Самолет избегал их посиделок с устремлением олимпийского чемпиона по отмазкам. Му Цинфан вздумал загадочно кивать на все вопросы и сообщать о том, что переговоры с суккубами идут очень успешно. Юэ Цинъюань делал лучшую дипломатическую мину асфальтоукладчика, который должен был сообщить нервной дамочке, что ее собачку переехал каток. Также кормил новостями про суккубов. Шень Цинцю даже улетал по делам в разы чаще обычного, скидывая инкуба на Цаньцао или Андин. Но Юань нашел слабое звено среди заговорщиков. Мин Фань. Миньон главного злодея — почти как злодей, но совершенно не обладает той же неуловимостью или устойчивостью к атакам. Когда инкуб сел на хвост старшему ученику, тот всерьез сделал вид, будто сейчас начнет жаться к стенке и тонко визжать, потому что маньяк с топором его настиг. Юань скрестил руки и инквизиторски поднял бровь. Юноша взял себя в руки, глубоко вздохнул. Он выглядел решительно и бледно, как гладиатор на смертельной арене. А потом сделал испуганное лицо на что-то за спиной Хэ. Когда инкуб обернулся, да-шисюн Цинцзин выпрыгнул в раскрытое окно рыбкой. Юань даже не смог ничего сказать. Он… Этот засранец только что использовал его любимый прием, которым демон не раз дурил голову культиваторским щенкам на спаррингах?! — Ну вот нисколько не подозрительно, — ткнул он пальцем в окно, чтобы вечная тень Мин Фаня подтвердила. Нин Иньин поджала губы, полностью согласная со слабостью рода мужского, когда дело доходит до пыток кошачьими глазками. — Ты тоже ничего не скажешь? — сердито насупился Юань. Не ругать же их всерьез за то, что их мастер ведет себя как ребенок и не говорит ничего сам. — К сожалению, — скорбно склонила голову девушка. Она сама по себе уже была злодейкой, пусть и начинающей, а значит имела все бонусы своего класса. Юань был вынужден отыграть Такседо Маска и ретироваться. — Пожалуйста, не заставляй Мин Фаня выпрыгивать из окон, — попросил а-Цин впоследствии вечером. — Это плохо для репутации. — Скажи, что происходит? — тут же прищурился и назвал цену Юань. — Не знаю, откуда ты взял, что что-то происходит, — с безбрежным спокойствием вздохнула эта королевского размера говняшка и хозяйски поставила острый подбородок на макушку Юаня. — Подожди только чуть-чуть, хорошо? Я все организую, и ты узнаешь. Инкуб тяжко вздохнул и сдался. — Спасибо, сладкий, — тут же разулыбался и заурчал а-Цин, жамкая жертву как антистресс-мячик в своих кольцах. — Этот сюрприз тебе точно понравится. — Ты же знаешь дрянные клише. Так всегда говорят, когда сюрприз точно не понравится, — буркнул Юань, лишь бы не оставлять последнее слово за диди. — Этот точно понравится, — абсолютно уверенно сообщил лорд Цинцзин. Юань не стал усугублять без того плачевное сюжетное положение дальнейшими расспросами. Через долгие несколько недель инкуба пригласили на Цюндин. Вероятно, встречать прибывающую делегацию суккубов. До окончания дипломатических переговоров эпических масштабов было еще весьма далеко. Насколько мог подозревать необразованный попаданец, сейчас стороны были на стадии обмена письмами и подарками. Однако, близились новогодние празднества, а Шень Цинцю подготовил домик для гостей у себя, как бы ни пытался это скрыть. Это и было самое странное — даже Юань знал, что все дела на праздники откладывают. Однако, все имеющиеся лорды с главными учениками присутствовали в числе встречающих, так что событие несло весьма официальный помпезный характер. Лю Цингэ, правда, куда-то усвистал, хотя еще вчера Юань с ним болтал о монстрах. Бог Войны еще бережно навалял ему как котенку, давая урок самозащиты. Потом парочка заклинателей дружески подралась, пока Юань подбадривал того, чья задница казалась ему симпатичнее в тот момент… Они вчера славно посидели. — Так кого мы ждем? — допытывался инкуб тихо, стараясь не задалбывать окружающих, но и не давать им спуску. Однако, народ, видимо, наслаждался его недоумением и догадками. Особенно а-Цин, аж капающий самодовольством. Юань гордо отшагнул от него в зиму — на площадку для прибытия гостей, которая стояла обособленным заснеженным пятачком посреди весеннего климата Цюндин. Основным ее элементом была широкая расчищенная мостовая в окружении сугробов пустыря. Дорога позволяла создать иллюзию, что гости прибыли традиционным путем, а не трепали волосы в полете. Это также давало возможность дипломатической процессии воссоздать нужную для правильного впечатления формацию и приземлиться, тогда как радушные хозяева занимали оптимальную позицию на самой грани защитных барьеров, чтобы их встречать своим парадным ходом. И поскольку демон оставался в зимнем, как из дома вышел, ему было комфортней по другую сторону барьеров. И поскольку у него тут были запасы сугробов, а заклинателей на той стороне снега не было… Юань оценивающе покосился на потенциальное орудие для наказания заговорщиков. Но решил вести себя хорошо ради гостей. Наконец, в голубом зимнем небе вынырнул Лю Цингэ, легко узнаваемый по своей скорости полета и манере вождения. Вблизи стало понятно, что он с двумя пассажирами. Уже зрелище необычное. Воин элегантно, словно выделываясь на сноуборде, крутанулся и приземлился на самом краю посадочной полосы, в тридцати шагах от человеческой делегации. Первый инкуб, юноша с холодным лицом ученого, сошел на землю нетвердыми ногами, но не упустил шанса в лучших суккубских традициях состроить глазки Богу Войны. Вторая девушка, почти девочка лет шестнадцати, непосредственно соскочила, будто мячик, схватившись за протянутую руку заклинателя. Оба гостя были одеты в непритязательные дорожные одежды среднего сословия. Ничего о них определенного сказать было нельзя. Гость оглянулся и немедленно выцепил взглядом Юаня из группы. Застыл с типичным вежливо-нейтральным выражением для их вида. И хотя лицо этого инкуба было незнакомо, Юань предположил, что они были знакомы, даже скорее всего. Но пока они друг друга не опознали, свободно читать за маской второго не получалось. Ветер донес их запахи, и Юань подавился комом в горле. — Мэймэй! — с облегчением воскликнул он. То есть, диди. С ним все в порядке! И… Он раскрыл рот и вцепился в неосторожно подошедшего а-Цина, удерживаясь на месте только чудом. Тот качнулся, не готовый к встряске совершенно. — У моего сына — дочь! У меня внучка! Диди, а-Цин, — выкрикнул он ему в ухо, барабаня по локтю, — я бабушка! Тут он запнулся. — Дедушка, — поправил он. Он ведь мужчина. Звучало неправильно. Он сломался. — Самолет, важный вопрос срочно! — скомадовал он налево. — Я милф или дилф?! Шан Цинхуа подавился. Вся люди смотрели на него с широкими шокированными глазами. — М-милф? — запнулся тот. — Верно! Я бабушка! А-ха-ха-ха! Юань злодейски расхохотался, демонстрируя свои могучие бицепсы, будто сам ими внучку делал, а потом побежал в Сю-эр. Они закружились, вереща и прыгая от восторга, и в какой-то момент упали в сугроб. Сюя смеялся и также трогал его, будто не мог оторваться. Они совершенно забыли про весь остальной мир, обнюхиваясь, целуясь и обнимаясь. Сын так вырос за год! Первые года всегда так много значат в жизни существа. Диди теперь был совсем взрослый и умелый мастер своего искусства. Нисколько не изменил привычке выглядеть стервозно, только теперь принял амплуа утонченного типа, который непременно бросит, но сначала великолепно поматросит. Теперь у него были загадочные темно-синие взрослые глаза. — Я тебя люблю, — прошептал Юань, разглаживая точеные щечки своего подросшего младшего. В прошлый раз его ребенок энергетически дышал ему в пупок, а теперь «доставал по плечо». Еще немного — и перегонит этого старика! Сю-эр так расчувствовался, что соскочил в свою более родную, женскую форму. Она мало чем отличалась от той, что была прежде. Тонкокостная холодная красавица. Сейчас дочь трогательно улыбалась и прижимала его ладони к своим щекам. Как быстро время-то летит! Он обернулся к а-Цзю, чтобы тот засвидетельствовал несправедливость, но внезапно на них упало еще одно тело, впечатывая в сугроб. Ошарашенный Юань отбрыкался и признал в снаряде свою внучку. О боже, реальная тяжелая девица, которая ему приходится еще одной ближайшей родственницей! На лицо она была кругленькой, на тело — фигуристой. Типичная гуайгуай. У нее были характерные большие глаза, как два глубоких любопытных озера. Суккуба была совсем крохотная… Он понял, кого она ему напоминает — оригинал его самого. Только еще более круглая. И, господь ему помоги, кто сказал ей сделать такие большие пошлые сиськи и бедра? Распределение жировых отложений на теле прямиком из хентай манги! Мадам Хэ наклонил голову и протянул руку к ее лицу, знакомясь. Она робко прильнула как ласковый котенок, но взгляд который она бросила… Нет, это самый настоящий чертенок! Юань бросил восторженный взгляд на гордого родителя. Мэймэй мягко улыбалась, глядя на них. То была скорее улыбка любовницы, наблюдающей своего ненаглядного. Но это оттого, что а-Я никогда не давала себе труд развивать мимику. Это, видимо, не изменилось. Но вот что… Только увидев девочку, ощупав взглядом и подушечками пальцев знакомые черты, Юань ощутил нечто большое, чего не было с Сюя. Вот это его дитя. Его линия, его продолжение. Попаданец вздохнул, пытаясь успокоиться. Все верно, он родил дочь в милости и продолжил линию Юнхуа. Ее первенец принадлежит его линии. Вся матрица его личности, которую он отдал во время родов — вот. — Хэй, — неуверенно выдохнула гуайгуай его гнезда. Это существо — идеальный он. Все мысли Юаня зажевало как пластинку. Он даже не мог начать осознавать все контексты и приложения, что это значит для него... Понятно было только одно — она его ребенок, и он за нее умрет в секунду. Он углубил побежавший ритм дыхания. Кажется, он переволновался. Он сильно переволновался. И у него абсолютно великолепные причины. У его сына дочь, которая, как бы, и его дочь! Все окей. Это нормально. Они суккубы. Он ожидал, что такое случится в какой-то момент их жизней. Он ведь слушал инструкцию по применению техники. Но прямо сейчас? — А-Юань… — А? — он вздрогнул и обернулся на бледного а-Цзю. Пока они тискались в снегу, весь табор культиваторов робко подобрался к ним, стараясь не вспугнуть. Точно! Мадам Хэ поднял и отряхнул всех из снега, взял лицо своей внучки, чтобы с сияющими глазищами презентовать партнеру: — А-Цзю, у нас пополнение в гнезде! — и а-Я теперь инкуб, ее он тоже прихватил за руку. — Как тебя зовут, ребенок? — обратился он к мелкой. — У тебя есть имя? Обычно детей долга, оставшихся после ритуала последней милости, не рожали без спросу, ведь они считались чужими детьми. Чаще всего их возвращали как долги прародительнице линии по требованию. Она же и давала имя. То, что Сюя ее родила… — Мэймэй, — с ужасом осознал он и побледнел. Сю-эр было всего два! Ну почти три! Она только должна была получить мастерство, когда его забрали. Судя по возрасту ребенка, которой было всего полгода, она умудрилась сделать ребенка в кратчайшие сроки, едва узнала, что Юаня нет. Она решила, что осталась одна. То, как мэймэй упрямо отводила свои невыразительные яркие глаза, подтверждало, что его догадка верна. Ее лицо оставалось недвижимо и холодно, но Юань мог жизнь поставить, что она будет сладка, как сироп, до приторности. — Тебе было всего два, — печально воскликнул Мадам Хэ, не зная, что еще сказать. Она была не готова ни к ответственности, ни к ребенку. Он закрыл уши гуайгуай. — Дитя мое, зачем ты сделала ее так рано? Сюя наэлектризовалась от ненависти. Внешне. Бросила осторожный взгляд на людей. — Они забрали тебя в мешке и наморднике, — зашипела она, не желая показывать клыки перед большими страшными культиваторами, но не в силах воздержаться от гневных жестов. — Так сказали женщины в зеленом доме. Что я должна была думать? Что они пощадят демона?! Я сделала, что должна была! В уголках ее глаз виднелось отчаяние зверя, загнанного в угол. Подобное лицо у собственной младшей было душераздирающим зрелищем. Инкуб печально вздохнул: — Я понимаю. Юань осторожно протянул к Сю-эр руки, предлагая объятия, но та, точно озлобленная собака, отпрыгнула от них сперва. Потом, правда, смягчилась и позволила себе прижаться. Юань несколько раз поцеловал ее, и постепенно мэймэй дрогнула под его руками. — Я знаю, и я не ругаю тебя, малышка, — заверил он, растирая ей спинку. — Я просто расстроен, что ты так поспешила, прежде чем завести ее. Ты однозначно знаешь лучше, чем вот так паниковать. Хотя весьма лицемерно с его стороны говорить такое. — А-нян не переставала плакать, потому что осталась совсем одна, — сдала ее копия Юаня без всякого зазрения совести и прижалась к ним ласковым котом. Они машинально обхватили ее. У гуайгуай была ужасная мимика — все, что она могла выражать только любопытный интерес ребенка и доверчиво моргать. Может, еще мило улыбаться. Она крутила глазами и улыбалась, будто не задетая драмой взрослых. Но даже без первой медитации Юань мог понять, что страдания матери она записала на его счет и требовала немедленно все исправить. Мстительная и зловредная, если потребуется. Юань тяжело громко вздохнул на демоническую часть своего семейства. Беда бедовая — и это его беда. Он ужасная Мадам! Инкуб прижал и потер плечики своих младших. Сюя напоминала куклу, бедняга. Ей только нарисованных слез не хватало. — Ладно, дети, сейчас здороваемся, заканчиваем с официальными делами, и идем домой, — (а то нехорошо заставлять весь цвет первой секты стоять тут и наблюдать за их семейной драмой). — Все-все обсудим, проведем положенные церемонии. У тебя был госаньджи, гуай? — Отвечая Мадам, да, — якобы почтительно кивнула девочка. Это было высокомерное: «Тебе нечем подкупить меня, чтобы я забыла про твою вину!» — В гнезде Вэй с тетушкой Линь. Или даже завуалированное: «Ты пропустил это, тебя там не было». И это была правда. Его там не было с ними, и ему нечего было отдать, чтобы исправить это. — У тебя есть имя? — спросил он, заново ощущая весь вес мира на своих плечах. Он даже не мог толком представить их. — Мама не хотела идти против традиции и давать имя вместо тебя, потому что ты должен был стать а-нян, но и без имени я жить не могла, поэтому она сказала выбрать мне самой. Я выбрала то, что я люблю больше всего... Даже если не уверена что это. В моей голове лишь крутилось то стихотворение! Ну… и? — И это… — мягко подтолкнул он. С каких пор в его сердце вообще завалялся столь особенный стих, что он передал его следующему поколению? — «Цепляется взгляд за пестрые лепестки хризантем и полные бутоны пионов. Не найти мне белого лотоса в южном саду»*, — продекламировала суккуба с выражением. — Мое имя Байлянь. Юань закусил губы, не зная, смеяться ему или плакать. Белый лотос. Ну хоть не «мяу-мяу». А то и не такие имена бывали у демонов. — Ты больше всего любишь белый лотос? — несдержанно удивился Самолет с галерки. — Разве не так ты называл… Все взгляды культиваторов скрестились на Шень Цинцю. Тот выглядел страдающим запором в эмоциональном ступоре. Теперь еще и пошел красными пятнами. Юань защитно нахохлился. Да, возможно, покинув Павильон и не видя диди практически два месяца, он мог удариться в драматичную тоску по а-Цзю. Настолько драматичную, чтобы начать всерьез сочинять разные слезливые стишочки в его честь. Засудите его. Он-то их успешно похоронил! Кто же знал, что это вылезет в его внучке! Образовалась пауза, где все с великим неудобством смотрели друг на друга и чего-то ждали. — Только не снова! — взорвалась Хэ Сюя, лишь сейчас составив полный подтекст стихотворения. — Гэгэ, скажи, что у нас не все гнездо вертится вокруг него! Она безжалостно и грубо ткнула в а-Цзю. Юань неловко протянул «эм» и отвел глаза, не смея соврать дочери. Поставил между ними внучку как щит. — Так это ты белый лотос? — обратила свои глазищи Байлянь на лорда Цинцзин и сделала к нему шаг. Второй старейшина гнезда состроил лицо кота, которому угрожали ножом, абсолютно верно читая настроение. — Я поверить не могу! — продолжала гневаться дочка, точно подросток. — Просто невероятно! Бай-бай, отойди от этого человека, не слушай его. Еще на хватало, чтобы он и тебя соблазнил! — Сю-эр! — возмутился Юань. А-Цин был не настолько плох, и если он немного (много) говорил о нем, то это потому что он того заслуживал. То есть, он хотел сказать, что!.. Инкуб не выдержал и обхватил своих мэймэй изо всех сил. Сюя сдалась и засмеялась, подставляясь под поцелуи. Байлянь, ничего не простившая, неохотно позволила тоже. Юань поймал ее губы, отдавая глоток эссенции. Потом мэймэй, потому что она состроила требовательное лицо. Еще раз расцеловав своих младших в щеки, Мадам Хэ смог взять себя в руки. Оставив руки на шеях девушек и абсолютно счастливый, он повернулся к людям. Они уже внесли достаточно хаоса в — на минуточку — официальное, первое в своем роде дипломатическое мероприятие. Но это и правда был самый лучший сюрприз! Мадам Хэ встряхнулся и повернул свой выводок к Юэ Цинъюаню. Тот выглядел не лучшим образом. Вся человеческая процессия, впрочем, которая была вынуждена стоять бесполезными столбами, пока они закончат, выглядела не очень. Бледновато. В самом деле, Юань пристыдился, они могли бы и до закрытых дверей подождать. Сюя при виде заклинателей быстро приняла свой рабочий образ и очаровательно улыбнулась, холодно и прекрасно. Боже, Юань покачал головой, она совсем не учла, что они ее кусачую и шипящую только что видели. Притворяться неземной не имело смысла. Байлянь просто хлопала глазами как доверчивый котенок, и кто знает, что ходило в ее голове. Юань жаждал слиться с ней и посмотреть изнутри. К слову о… — У вас хорошие шкурки? — озаботился и сильно взволновался он, щупая внучку первой. Сюя-то инкуб, уж вырулит. — Крепкие? Давление выдерживают? Тут очень сильный ян, я не хочу, чтобы вы случайно треснули насмерть! — В смысле, треснули насмерть? — деревянно спросил глава Юэ. Юань отвлекся от бестолковой паники. Байлянь не умирала. — Мы подготовились к встрече, — милостиво заверила Сюя. — Гнездо Цзянь обеспечили нас макетами самых безопасных покровов и запасом энергии. Эта больше обеспокоена тем, что Мадам не был готов. И не получил ли он серьезных травм, когда культиваторы затащили его сюда без всякой подготовки? Люди повздрагивали. Му Цинфан побледнел вслед за Шень Цинцю, который так и не приобрел цвет. — Я взрослый инкуб, — смущенно проворчал Юань, ощутив на себе взгляды всех окружающих. — Я способен спроектировать и создать достаточные щиты, чтобы выжить в любом месте. Чуть больше веры в своего гэгэ, айя… У меня были все возможности мира, чтобы отъесться. Вы не поверите, сколько тут кормят! Мелкота, такую оргию сегодня устроим! — О-оргию? — попробовал притормозить происходящее Цинъюань. — Большую? — расчетливо заинтересовалась Байлянь, глядя глазами голодного котика, который в жизни не ел еды. — А можно эта Бай-бай будет снизу? Она сяомэй гнезда, она заслуживает быть снизу! А вкусных людей пригласят? Инкуб засмеялся, развернул ее мордочку и поцеловал еще раз, глубже и чувственнее. Девочка с восторгом пискнула и зацепилась за его воротник. Люди шокировано повскрикивали. Юань по-кошачьи моргнул внучке, а потом повернулся к мэймэй. Та ограничилась коротким маленьким поцелуем без языка и вредно фыркнула, все еще не одобряя безалаберность Юаня касательно его здоровья. — Окей-окей, обратно к делам, — призвал инкуб семейство. — Закончим с официальной частью и правда пойдем в постель, гэгэ, нам нужно многое наверстать, — согласилась она без шутки. — Как тебе, вероятно, неизвестно, я получила мастерство в целительстве и буду рада тщательно осмотреть Мадам. Юань втянул голову в плечи как черепашка. Как страшно-то жить. Как больно его будут бить. — Ор-ги-я, — победно танцевала под неслышимый бит Бай-эр. — Да, — неловко похлопал ее по плечу инкуб, криво улыбаясь. Куда искренней обратился к а-Цзю: — Твое участие очень приветствуется, ди. Но я не настаиваю. — Я настаиваю, — попробовала вклиниться хитрая гуай, которая чуяла силу культиватора. И желала зловредно погрызть на семейном собрании того самого типа, про которого, небось, слышала только плохое. — Хаш, проглот, — одернул ее Юань. — Люди не спят с родственниками. — Досадное упущение, — хмыкнула Сю-эр, глядя в глаза Шень Цинцю. Тот совершенно нехарактерно поджался, будто его теснили. — С каких пор Хэ Сюя — твой ребенок! — вызверился он на Юаня, глубоко уязвленный. — Почему ты не сказал?! В его голосе прозвучал настоящий дистресс, который, наконец, пробился через толстый череп инкуба. Всю встречу заклинатель выглядел бледно и реагировал скованно. Юань не мог ожидать от партнера большой радости от присутствия дочери, учитывая их натянутые отношения, но здесь же было что-то совсем неправильное. Инкуб застыл с мэймэй в глубокой неопределенности. Даже Сю-эр наклонила голову, показывая свое непонимание. Ведь они были представлены. — В каком смысле? — медленно сказал Юань. — Я представил тебе Сю-эр в тот же день, как мы встретились в гнезде Цзянь, и первое, что я сказал, что сделал ее сам и это первая мэймэй моего гнезда… Ты считал?.. Ди, откуда по-твоему я взял бесплатного ребенка?! Суккубы не раздают их на сельских ярмарках! Я ведь рассказывал о порядках охотниц. Почему никто не воспринимает всерьез мои сиськи?! Последнее он добавил уже в сердцах и немедленно пожалел о несдержанности. Смущенно кашлянул, когда Самолет истерически заржал. На него никто внимания не обратил. Не официальное мероприятие, а цирк. Еще и горных владык обвинял. На себя бы глянул. А-Цин выглядел, будто ему сердце выломали и раскрошили перед ним. До кучи мужчину некрасиво бросило в краску от того, как Юань сейчас снова беспардонно уронил его лицо. Инкуб виновато потупился. До него начинало доходить, что все это время а-Цин считал, что к ним просто липнет какая-то левая девица, ворующая внимание Юаня в больших объемах. Он не… Он бы по-другому отнесся, если б знал, что это кровная семья. Каким-то образом у них вышло ненатурально эпическое недоразумение на ровном месте. Типичное для их жанра. Но неужели Юань правда был настолько невнятен? Он ведь только скрыл беременность в Павильоне, сначала опасаясь напугать, а потом суеверно опасаясь сглазить. Потом он, наоборот, всех представил и выложил, да так охотно, что заработал «судебный запрет», чтобы не приближался с этой темой. — Я забеременел в день нашей встречи, ты можешь догадаться когда, — Юань погладил волосы мэймэй, которая кооперативно сложила прошлое дружелюбно-наивное выражение в память о предшественнице и тут же сомкнула лицо в прежнее холодное превосходство. Глаза заклинателя незаметно расширились в понимании: а-Цин несомненно оценил отдаленное сходство с той самой суккубой, которая погибла в тот день, ведь Сюя с Юнхуа по сей день оставались подобны как сестры. Юань кивнул. Они смогут это потом обсудить более полно. — Беременность длилась три года. Именно поэтому я ушел к Цзянь на год — хотел вырастить ее в гнезде как положено. — Ты сказал, что пострадал и тебе требовалась помощь старших, — хоть и воздерживаясь от прямого обвинения, отчетливо нажал тоном а-Цин. Он не смотрел ни на кого из суккубов и коллег. Боже, ну и охренительный поворот событий, сжал переносицу попаданец. Он должен был догадаться еще в тот момент, когда вскрылся его возраст. — Одно другому не мешает, а-Цзю, — устало и неудобно сказал Юань. — Мне правда требовалась помощь. Еще я хотел подучиться и вырастить дочь в безопасном гнезде. Потому что мое гнездо вырезали под корень. Да, я не хотел говорить о ребенке, пока мы оба были в уязвимом положении. Потом сразу тебе все рассказал… Он запнулся, но не стал заминать правду, какой она была. А-Цин не был ребенком, чтобы его настолько оберегать. — В частности, я был достаточно настырен, что ты попросил перестать о ней говорить и вообще отказался с ней иметь дело, когда она приходила в гости, — договорил Юань, сжав свои локти. Он не старался ранить, но объяснить, почему не говорил о ней. Постарался не начать оправдываться, потому что не считал, что сделал что-то неправильное. Нижняя губа Шень Цинцю неконтролируемо задрожала, и разве это не было признаком того, как тяжело тот воспринял новости? — А Хэ Байлянь? — тихо уточнил диди, явно больше не доверяя своим дедуктивным способностям. Юань бросил взгляд на свою внучку: та пытливо анализировала их беседу детскими глазами золотой рыбки. — Бай-эр пять месяцев. Я зачала ее, когда узнала, что а-нян нет, — тихо и недружелюбно, но поделилась Сюя. Это было огромным шагом для нее в сторону примирения. Видимо, открытие, что Шень Цинцю не выжимал ее из гнезда словно кукушонок нарочно, частично смягчило ее. — Я прошу прощения, что не понял сразу, а-Цин, что неподготовленному человеку будет очень трудно отличить молодняк суккубов от более зрелых представительниц. Я должен был пояснить точнее, — повинился Юань. — Просто для меня Сю-эр была настолько очевидно юной, что мне в голову не пришло, кем еще она может мне приходиться. Хэ Сюя видимо скривилась и отвела глаза. — Как вообще можно принять это за пятимесячного?! — воскликнул Шан Цинхуа в странной попытке спасти лицо самого страшного шисюна. Путем приложения своего фееричного расизма к их семье, вестимо. Юань метнул в братана-трансмигратора взгляд, тяжелый и острый, как копье. Сюя не отстала. — «Это» — моя внучка, мастер Шан, — процедил он, рыча. — И она выглядит абсолютно типично для ребенка моего вида. Тот поднял руки и самоудалился за спины более жаропрочных коллег. Честно говоря, глядя на их бледные и недовольные лица, даже обычно бесстыдный Юань глубоко устыдился того, как все вылезло. В сборе был весь цвет Цанцюн, а они тут развели неприятный скандал, который будет слухами обеспечивать секту еще несколько месяцев. — Словно дикие твари из дикого леса вылезли, — проворчал он и заставил свое семейство встать как положено. Хватит уже позориться. — Позвольте официально представить вам демоническую часть моего гнезда, поскольку человеческую вы уже знаете. Хэ Сюя, вторая старейшина моего гнезда и мой первый ребенок. Ей три года, и она уже инкуб. Юань позволил себе гордость, поскольку в два года получить мастерство — это значительное достижение даже в гнезде Цзянь, у которых базовое обучение молодняка включало мастерство парного совершенствования до уровня инкуба. Хэ Сюя вежливо поклонилась бледным заклинателям: — Эта приветствует высокое собрание лордов Цанцюн, и стремится первым делом заверить, что не имеет никакого кровного, духовного или энергетического родства с мастером СюЯ. Мое имя НЕ пишется через иероглиф «чинить»*. — В самом деле? — удивился Юань, потому что не закладывал никакого конкретного знака. — Да, — Сю-эр пригвоздила неприязненным взглядом а-Цина. Разве что не плюнула. Тот поджал губы. — Как барышня пожелает, — смирился инкуб. — А это Хэ Байлянь, она второе поколение нашего гнезда, то есть первая после меня в линии Юань. Голос инкуба неизбежно смягчился. Его прямой потомок. Его семя. Его ветвь. — Здравствуйте, Мадам Юэ, — встала ровненько и поклонилась гусеничка, и Очень Честно(ТМ) махнула ресничками. Запоздало сообразила блеснуть «искренней» улыбкой, но тут же расслабила лицо и спряталась за мамой. Типичный ребенок, которого заставили быть вежливым перед очень большими и страшными шишками. Юань умиленно хихикнул: снова «Мадам Юэ». Вот это она напугалась. — На этом, пожалуй, и все, — неловко подвел итог он. — Больше от гнезда Хэ официально никого и нет. Ци Цинци фыркнула себе под нос достаточно громко: «Полезное уточнение». А-Цин метнул на нее такой тяжелый ядовитый взгляд, что та аж пригнулась. Заклинатели, опасливо оглядываясь на всех подряд, начали свою перекличку. Юань не мог не подумать, что все эти имена он узнавал самостоятельно, ведь ему никто не удосужился их официально представить. Кажется, это понимали и сами горные владыки, потому что от их былой помпезности не осталось и следа. А если у кого и была, они старались не выбиваться из скромного настроения. — Мадам Зи просила передать письма от гнезд Цзянь, Вэй и Фуу главе Юэ лично в руки, — Сю-эр вытащила из-за пазухи конверты и поклонилась еще раз: — Эти еще раз благодарят за приглашение и возможность увидеть нашу Мадам. Этот визит очень много значит для семьи Хэ и для всего нашего народа. — Ах, — спохватился глава, нервно раскланялся и рассыпался в заверениях со своей стороны. Вдвоем они исполнили вполне себе безупречный, пусть и запоздалый обмен любезностями, пропусками и даже подарками. Старейшина Хэ была неподражаема. Юань подозревал, что ее подтянули в этом старшие сестры, поскольку прежде Сю-эр была весьма неловкой в общении. — Этот глава полагает, что будет лучшим решением перенести сегодняшние мероприятия и дать вам возможность отдохнуть в семейном кругу, — завершил их обмен Цинъюань. — Уверен, экскурсия с торжественными церемониями может подождать. — Эта старейшина будет непременно благодарна, — искренне кивнула и поклонилась Сю-эр. Пусть это и являлось плохо замаскированной попыткой отвязаться от невежливых скандалистов, чтобы не попасть под еще одну перестрелку шокирующими фактами, было все же приятно, что они могли перейти к урчанию без длительных прелюдий. Юань внутри потанцевал ровно в той же манере, что и Байлянь недавно. Немножко. Вся процессия с похоронным настроением направилась к радужным мостам. Глава Юэ говорил с Сю-эр, велеречиво поясняя про что-то нейтральное, и по-хорошему Юаню следовало быть там, с ней, но он застыл в неловкости рядом с а-Цзю. Они деревянно волочились за остальной семьей. Байлянь шагала налегке, то разглядывая красоты архитектуры и природы, то прибиваясь к матери, чтобы послушать разговор с главой. Юань не мог не вспоминать, как тащили его через те же места. Благодарный, что сейчас подобного не происходит с его детьми. — А они надолго? — озаботился он негромко и робко. — Диди, они могут остаться до моего дня рождения? Ему бы хотелось, чтобы семья осталась на все новогодние праздники, которые начинались уже завтра. А там и Юаньсяо — его семнадцатый день рождения! Но не хватало только, чтобы мэймэй застряли с ним. Сюя же взвоет и осатанеет. Она культиваторов никогда особенно не любила. А юной впечатлительной Бай-эр требовалась здоровая репрезентация людей и сородичей для роста, которой на горе не найти. Ей вообще из гнезда выходить не следовало! Она же птенчик! Это было очень рискованно со стороны Сюя тащить ее сюда! Хотя Юань понимал ее мотивы и был благодарен. Так что сколько будут, столько будут. Лицо а-Цина несчастно дрогнуло, будто Юань его снова непростительно обидел. Инкуб вздрогнул и потупился. Любовник отчетливо хотел, но не решился протянуть ему руку. — Визит планировался на все новогодние праздники, — с неудобством признал лорд Цинцзин. — Хотел сделать приятно. Юань приободрился, но тут же пожух. Между ним и а-Цзю пролегло отчуждение как Берлинская стена. И чем дольше он обдумывал, тем хуже виделись ему сложившиеся обстоятельства. Которые он же сложил. Которые он складывал весь этот год. А-Цин, не дожидаясь ответа, занял себя тем, что светски оттеснил брата от гостей. Мин Фань последовал за ним, окидывая Юаня странным, печально-удивленным взглядом, будто тоже не понимал, как все так обернулось. Они как раз подошли к разводной всех радужных мостов секты, и процессия естественным образом разделилась. Горные владыки формально распрощались, тогда как лорд Цинцзин со своим учеником наполнили площадку переноса энергией, галантно предлагая руки демонам. Юань не раз уже совершал переход радужным мостом, но сейчас принял руку любовника с трепетом, будто в первый раз и его могли уронить по дороге. Вторую ладонь с опаской ухватила Байлянь. Сюя взял на себя Мин Фань. Тоже очень надежный юноша. Последнее, что Юань увидел, — ровные фигуры лордов Цанцюн во всем своем величии и мощи с учениками. Их парадные одежды казались слегка излишними и неуместными для встречи, где они просто постояли в качестве декораций. Да и настроение на лицах людей не соответствовало ярким краскам. Зато прекрасно соотносилось с таким же хреновым настроением самого Юаня. Инкуб успел махнуть на прощание, как все затер поток радужного света. По прибытию на другую сторону Байлянь издала восторженный писк: сезоны снова радикально сменились. Атмосфера с теплого гостеприимства сменилась на возвышенную элегантность. Она игрушечно поежилась от заново прихватившего холода и попыталась убежать на разведку. Сюя поймала ее, настороженно оценивая население пика искусств. Площадка перемещения не приводила на главную площадь, конечно, но и отдаленным пустырем это место было не назвать. Свидетели их прибытия также удивленно уставились на них. Ожидалось, наверно, что у гостей будет ряд мероприятий на Цюндин, а до второго пика они доберутся только к вечеру. Даже никакой процессии для встречи не приготовили! На лицах немногих мастеров, что оказались в такой момент тут, появилось выражение застуканных чуть ли не в трусах. — Я прошу прощения за отсутствие достойного приема, — чопорно повинился а-Цин, всем собой воплощая свою публичную персону. Щедрую и радушную только первые десять минут встречи, которые уже прошли. Юань надеялся, что они с дочерью после недавних откровений не перейдут к прежним ревнивым склокам. Или потерпят хотя бы чуть-чуть. — Ты же встретил, и Мадам Юань тут. И твой брат был. У тебя еще завалялись родственники, о которых мы не знаем? — подняла бровь Сю-эр, безжалостно подразумевая, что такой человек как Шень Цинцю просто не может иметь семью больше, чем те три человека, что милосердно согласились пустить его на коврик.И она одна из них. А-Цин беспощадно сощурился. Юань скукожился в себя, ощущая, как все стало еще хуже, ведь сейчас они снова начнут орать и бросаться друг на друга… Мало было, что он выставил а-Цзю своим тюремщиком, так теперь еще и это. — Почему бы нам не провести небольшую экскурсию на пике? — зажигательно обратился Мин Фань к Байлянь, точно вычленив того, кто мог бы поддержать идею. Та, впрочем, как и все дети зрелых пяти месяцев, только моргнула на него как на неуместного клоуна, сделав юноше некомфортно фамильным зрительным контактом. — Короткая экскурсия и в самом деле звучит прекрасно, спасибо, ученик Мин Фань, — не глядя спас сына от позора а-Цин и с приглашением указал на спину сорвавшегося ученика. — И нет, других родственников с моей стороны можно не ожидать. Сюя будто пропустила ответный пинок мимо ушей и последовала за новым гидом. Остальные потянулись за ней. Юань потащился за всеми следом, мысленно продолжая пересчитывать свои грехи. Знакомые места и тихая прогулка помогли Мадам Хэ худо-бедно восстановить подобие самообладания, поэтому он неуверенно включился в разговор, рассказывая все забавные и приятные случаи, стремясь показать памятные места, если попадались: вот тут они целовались, тут был пикник, тут уроки… Чтобы семья не думала, что он тут только чах весь год. Потому что он также был счастлив. Правда был. И а-Цин, и Сю-эр синхронно и необратимо кисли. У духовного источника, главной местной достопримечательности, Сю-эр дернула любопытную дочь за шиворот и настрого запретила приближаться к кислотной луже ближе, чем на три чжана, если она не хочет раствориться там и мучительно умереть, ибо даже их мастерски выполненных щитов было недостаточно, чтобы спастись от такого. А-Цзю снова побледнел, не иначе вспомнив, как беззаботно звал инкуба гулять по берегам цинцзинского озера, а тот бесстрашно прыгал по скользким камням, держась за его руку. Теперь это иначе чем суицидальными настроениями не выглядело. Юань внутри съежился еще больше. Он не суицидальный, он просто… дебил. В конце экскурсии дорога привела их к небольшому гостевому домику, который а-Цзю оформил из расчета, что будет удобнее суккубам на практике, нежели что было бы вежливо с его стороны предложить дипломатическим гостям. Учитывая, сколько раз а-Цзю менял место и бегал «теоретически» уточнить, сколько чего потребуется, можно было не бояться, что пойдут слухи о неуважении будущих союзников. Просто расовые особенности. Возможно, Юань сейчас закладывал прецедент, благодаря которому суккубов всегда будут селить, будто место для размещения резко закончилось. Но он искренне считал, что суккубам свойственно держаться в группах, а уж если теснота станет в обиду, сестрицы найдут, в чьей еще постели можно поспать. Журавлиный дом был немногим больше бамбуковой хижины и имел примерно такую же планировку. Также не предполагал размещение постоянной обслуги и находился на окраине, неподалеку от бамбуковой рощи. Буквально за поворотом, пять минут через парк — и дом самого лорда. Оглядев уединенность жилища от прочих домов на пике, Сюя впервые одобрительно улыбнулась старшему брату. Однако, окинув критичным взглядом, как Юань и Шень Цинцю застыли в метре друг от друга, она окликнула дочь и Мин Фаня, приказывая ему показать дом. — Мы пока расположимся и освоимся на новом месте, — бессердечно объявила эта женщина. — У вас есть время объясниться. Главный ученик почтительно пригласил их в дом после короткой параноидальной проверки на отсутствие ловушек. Какая-то часть Юаня с облегчением вздохнула: с мэймэй на пике обращались с той самой заботой, с которой привыкли относиться к нему. Другая болезненно стиснулась — об этом несомненно позаботился а-Цин. Которого Юань обидел. Они остались на улице одни. Мужчина неловко прочистил горло. — Не возражаешь… Мы можем на минуту отойти, а-Юань? Глаза инкуба сами намокли, склеивая ресницы. Он закивал, не доверяя сжавшемуся горлу. Они молча направились вниз по дорожке, немного углубляясь в лес и утопая в неловкости. Но напряжение, казалось, только возрастало. Юань не выдержал и десятка метров и треснул: — Прости! Он потянулся тронуть, обнять партнера, но тот отшатнулся и отступил на шаг. — Нет, — четко сказал а-Цин с болью в выражении. — Хватит меня нянчить! Мужчина шокированно от собственной дерзости хлопнул мокрыми ресницами, будто выпавший из гнезда совенок, и потупился. Инкуб растеряно, тоже испуганно замер. Обхватил себя, чтобы куда-то деть лишние руки. У него внутри стоял белый шум без мыслей. Шень Цинцю несколько раз глубоко вздохнул, возвращая себе контроль над эмоциями. — Если ты хочешь, я могу тебя обнять, — предложил он оливковую веточку. — Но не надо меня больше… Юань с горечью понял, что имелось ввиду. Он действительно иногда утешением прерывал неудобные возражения. Отвлекал. Обезоруживал. Затирал неудобное лаской. Всегда так делал. Несмотря на предложение, а-Цин не выглядел сейчас желающим раздавать объятия. Но инкуб все равно шагнул и прижался к телу человека. Через долгий миг его обхватили сильные руки. Плотину прорвало: Юань беспомощно разрыдался, цепляясь. Слез было совсем немного, но рыдания раздирали его тело безостановочно и жестко. — Прости-прости-прости, — твердил он между всхлипами, утирался и разжимал горло, но снова и снова топ в чувстве вины. Какая-то часть его помнила, что а-Цзю не любит извинения. И за это он извинялся тоже. Диди держал его молча. — Что так болит, расскажи мне, я поцелую лучше, — пробормотал а-Цин, вытирая его щеку. Юань хлюпнул и наконец смог заткнуть плач. Остатки рыданий сотрясали его как ребенка. — Я сделал тебе больно, — беспомощно вытащил он. Инкуб, отстранившись, ощутил себя новорожденным жеребенком на шатких ногах. Шаг в сторону — и он упадет кувырком. Шень Цинцю посмотрел на него сверху вниз черными пытливыми глазами. — Да. — Я никогда не хотел. А-Цзю, я… Юань снова подавился очередным извинением с рыданием, аж закашлялся и был вынужден нарочно сосредоточиться на теле, чтобы не запаниковать окончательно. Дыхание все равно получалось неглубоким. А-Цин усадил их в сугроб ровно там, где они остановились, и притянул Юаня себе на колени. Рассеянно взял с земли комок снега и стер им слезы с лица любовника. Юань растеряно наблюдал за движениями и позволял. Рыдания затихали в тесной груди. — Тебе было страшно, — озвучил за него а-Цин. Юань ощущал себя маленькой мокрой вороной на его ноге и прятался в шубе. — Это не вопрос. Ты испугался в тот день, и все это время боялся. Расскажи мне чего? Инкуб уронил взгляд и принялся колупать свой рукав и когти. Это звучало глупо теперь, когда он думал об этом. А-Цин не торопил. — Что тебе будет больно, — с новой силой покатились из Юаня горькие слезы. — Что ты пострадаешь, что они что-то с тобой сделают, что ты расстроишься… — И что? — наклонил голову мужчина, отвел ему прядь у лица. — Отыграюсь на тебе? Юань жестко вздрогнул и отпрянул от такого дикого, абсурдного предположения, которое даже никогда не приходило ему в голову. Он яростно мотнул головой. Инкуб схватился за протянутую руку диди и немного вернул самообладание, чтобы говорить, а не выплакивать слова. — Нет. Просто расстроишься или пострадаешь. Этого достаточно, чтобы не хотеть такого исхода. — Даже если пострадаешь и расстроишься ты? — потерянно и тихо уточнил а-Цин. Юань растерялся от его наивного изумления и заморгал. Да? Что в этом такого? — Вслух, пожалуйста. Юань покраснел от обиды как злой помидор. Он ссутулился и отсел на снег, рядом с партнером, будто это могло сделать его позицию менее неприглядной или спасти от допроса. С каких пор а-Цин стал хорош в задавании каверзных терапевтических вопросов? — Юань. Вслух. — Да, — мякнул инкуб и спрятался от осуждающего молчания за плечом заклинателя: — Я знаю. Послышался тяжелый вздох. Рука любовника прижала его к боку. Юань повернулся, слушая, как под кожей ровно течет ци, прогревая обычное человеческое тело. Бьется сердце. — Что же мне делать с тобой, Юань-эр… «Любить», — пришел автоматический ответ. Юань безрадостно хмыкнул. — Любить, — пусто повторил он. Они сидели молча, прижавшись, весьма продолжительное время, дыша и размышляя на безрадостные темы. Юань ощущал себя очень маленьким, виноватым и бесполезным. — Я зол, — сообщил а-Цин ему спокойно, без экивоков, и убрал руку, забирая тепло с собой. Вытер лицо. — Ты сделал мне очень больно. Ты предал мое доверие именно там, где я не готов простить. Он громко сглотнул и набрал воздуха побольше. Он не смотрел на Юаня. Сопротивлялся эмоции, которую не хотел выражать плачем. — Все… Все, чего я когда-либо хотел от наших отношений, это стать безопасным и надежным партнером для тебя, — зло и несчастно выплюнул а-Цин. — Чтобы на меня можно было положиться. Чтобы ты мог найти у меня тот же уголок покоя и счастья, что нахожу в тебе… Но я провалился. Ни дня со мной ты не чувствовал в безопасности… Отнюдь! Я был для тебя!.. Мужчина даже не мог вытащить из себя, по-настоящему произнести, что Юань своим молчанием сделал его тюремщиком — владельцем и насильником. Тем, кто отрезал его от семьи, запер и поставил в желаемое, удобное ему положение. Тем, кем а-Цин никогда не хотел стать. У Юаня снова покатились беззвучные виноватые слезы градом. — Я не виню тебя, ты был напуган… — а-Цин навзрыд, надломленно ссутулился, комкая кулак ладонью. — Но я больше не знаю, как быть для тебя хорошим партнером, гэгэ. Как я могу узнать, если?.. Где я сделал не так, что ты не мог сказать мне?.. Где не услышал? Что не заметил? По лицу мужчины, несмотря на все усилия, потекли слезы. На Юаня он больше не смотрел, особенно когда честно, болезненно признался: — Я не знаю, хочу ли еще попытаться строить с тобой отношения, если меня снова оказалось недостаточно. Я люблю тебя, а-Юань, но-но я не могу. Я пытался. Меня не достаточно. Я не справился. Я тебя не сберег. Он окончательно разрыдался, со стыдом закрывая лицо кистями. — Нет-нет-нет, — бросился Юань поспешно и эмоционально, будто пытался выкопать его обратно. — Я был неправ, а-Цзю. Милый, нет! Посмотри на меня. Он обхватил лицо диди ладонями, вытирая, но тот резко вывернулся, не преемля утешения. Посмотрел сам. В глазах Шень Цинцю была полыхающая пустыня. Он был и зол, и несчастен, и виноват. Все слова показались Юаню неважными и недостаточными. — Прости. Я причинил тебе эту боль, — тихо прошелестел он еще раз и замолчал, собираясь с мыслями. Его рука стирала слезы с чужих холодных щек и своих. — И я знаю, что не хотел... Теперь я оглядываюсь назад и даже не могу понять, почему молчал. Но твоей вины в этом нет. Тебя было достаточно, а-Цзю. А-Цин, ты был самым внимательным и заботливым партнером, которого можно вообразить. На которого можно было положиться.Только на тебя и можно было! Голос Юаня надломился. — Ты выполнял мои капризы и делал все возможное, о чем мог догадаться. То есть, делал даже свыше того, о чем я просил. Это не твоя вина, что я не просил. И не твоя вина, что не полагался. Помнишь, ты спрашивал? Столько раз спрашивал. И каждый раз я отвечал, что у меня все хорошо. Инкуб на секунду прервался, чтобы разжать горло. С горечью он признал: — Мои сердечные демоны одержали верх. Он погладил любовника по щеке. На этот раз тот чуть смягчил линию плеч и поддался ладони. — Тебя было достаточно, — повторил Юань изо всех сил, желая, чтобы а-Цин никогда в этом сомневаться. Чтобы такого вопроса вообще никогда не вставало. — Тебя всегда было более чем достаточно. Я был идиотски неправ и слеп. Прости, а-Цзю. Они зачем-то поцеловались. Их горький, злой поцелуй вышел сладким от яда. Юань, отстранившись, с досадой показал свой предательский язык. — Я забыл про яд, извини. А-Цин только криво улыбнулся и разогнал поток до того, что гул ци, выжигающий слабый дурман, стал слышен. — Я помню эту сладость, — сдавленным шепотом признал он. Вдруг снова на грани слез. — Даже не помню, когда она перестала появляться в наших поцелуях. Он с дрожью выдохнул и задрал голову, чтобы удержаться от еще одного водопада. Юань с непониманием шмыгнул носом. — Но я всегда контролирую яд, — в замешательстве сказал он. Неужели тот все еще чувствовался? А-Цин только помотал головой. — Я заклинатель с улучшенными органами чувств, — напористо возразил он и приосанился: — Мне под силу отличать даже мизерные примеси. Они снова поцеловались, на этот раз с противоядием и мягче, и остались в объятиях. — Я люблю тебя, Юань-эр, — еще раз признал а-Цин, — и я хочу, чтобы ты заботился о себе лучше. Раз я все еще не могу. — Ты можешь, — снова треснул слезами Юань, прижимаясь к лицу любовника своим, обнимая ладонями. — У тебя замечательно получается! Но это невозможная задача, если я так тщательно сопротивляюсь. Озвучив это простое, в общем-то, предложение, Юань познал новые грани своего идиотизма. На что он вообще надеялся, молча терпя лишения в этой геенне янской? Что у кого-то из его новых друзей прорежутся способности к чтению мыслей?! Что у этих зажравшихся заклинателей зародится совесть к низшей форме жизни, которая все никак не сдохнет? Что оно само пройдет? Явления какого спасителя он ждал, простите?.. Старшего брата, понял Юань вдруг. Его сердце упало. Какая глупость. Он ждал, что придет кто-то из его старших и взвалит все невзгоды на свои могучие плечи. Заберет неподъемную ношу Мадам гнезда, ответственность за мэймэй и его собственную жизнь... Они не придут. — Прости, — повторил он искренне, осознанно, и обхватил диди за шею, — за то, что взвалил на тебя своих сердечных демонов и ранил так сильно. Ты пострадал только потому, что стоял ко мне ближе всех. Юань эмоционально вздохнул в висок любовника и прижался губами, обтер свое лицо рукавом небрежно. В эту минуту ему было как никогда ясно, как близко он подошел к краю и как чуть все не потерял. — Я буду лучше, — пообещал он твердо и уверенно. — Как только разберусь со своими сердечными демонами, а-Цзю. Как разобрался ты. — Немного дорасти не помешает, чтобы догнать своего диди, — с юмором похлопал он по бедру партнера. А-Цин невесело фыркнул, поддерживая шутку. Ласково погладил Юаня по голове, что было, без сомнения, хорошим знаком! — А потом мы можем попытаться, если ты захочешь… еще раз, — порывисто предложил инкуб и растерял всю смелость, когда любовник дернулся прочь. Юань согласно сник: шанс, что а-Цзю согласится возобновить их партнерство после того финта, что он выкинул, был исчезающим. Он бы не согласился. Гуаньинь, конечно же нет, он же не идиот! Демон буквально протащил дерьмо, которое можно номинировать на топ-десять аниме-предательств! Поговорите теперь о том, что ножи в спину не являются расовой особенностью суккубов! — Хорошо, — обнял его а-Цин изо всех сил и поцеловал в щеку, точно запечатывая их обещание. Юань непонимающе тявкнул, касаясь щеки. — Я подумаю над твоими словами, — развернул Шень Цинцю. — А пока помни, что мы все равно семья, и я помогу тебе, с чем смогу… Теперь тебе пора провести время с семьей, Юань-эр. С гнездом. Они, наверно, уже разобрали вещи и ждут только тебя. На этом заклинатель поднялся. Потом он также легко поставил инкуба на ноги и подтолкнул в сторону гостевого домика. Тот делал в замешательстве несколько шагов. — Ты ведь придешь завтра с утра? — уточнил Хэ неуверенно. — Возьмешь побольше свободного времени, чтобы провести с мэймэй? Мысль бросить а-Цзю сейчас одного выглядела плохо, с какой стороны ее не положи. Не то что бы Юань мог пойти сейчас с а-Цзю, впрочем… Или что Юань хотел бы пойти с ним сейчас. Он, в конце концов, не видел свою дочь практически год, и она имела такое же право на его безраздельное внимание, что и диди. А Шень Цинцю имел право хотеть побыть один, без компании всяких там предателей. Юань просто хотел, чтобы его семья могла быть вместе, несмотря на сложный состав и его дерьмовые решения. — Я… Да. Да, освобожу несколько дней и проведу, — а-Цин мялся, будто не был уверен, что стоит навязываться. Мадам Хэ сердито показал на своего старейшину пальцем: — Ты сказал! Потом, правда, потерял запал и деликатно взял бывшего любовника за холодные снаружи, но горячие внутри руки: — Мы обязательно будем говорить еще. А пока что ты тоже должен помнить, что мы семья. Всегда будем. Я всегда рад тебя видеть, а-Цзю. И я не хочу, чтобы ты выпадал из семейных встреч… только потому что не любишь инцест-оргии! Реакция внезапно смущенного цундере не подвела, и он залепил инкубу в плечо, покрывшись чудесным румянцем. Потом, правда, в ужасе одернулся с таким лицом, будто избивал любовника годами. Или избивали его. Инкуб чуть не расплакался заново и обхватил его лицо, обнял за шею, на миг пряча любовника как прежде, целуя нежно в холодные губы: — Не вини себя, пожалуйста. Лучше приходи завтра к нам с завтраком, вместе поедим. Хотя Лянь-эр еще рано есть человеческую пищу. Но мы правда будем рады тебя видеть. Придешь? А-Цин устало опустил голову и кивнул. Юань едва ли мог сделать что-то еще. Тут поможет только время. Поцеловав диди в самый последний раз, он отпустил его и молча ушел в дом. К другой части семьи. Такой же покалеченной его отсутствием.