Разведение инкубов для начинающих

Лорды так привыкли к тому, что инкуб ошивается на Цюндин, что просто… пригласили его однажды зайти в зал собраний вместе со всеми. Кажется, что-то про интересный взгляд на миссии? Более вероятным Юань считал желание главы Юэ посмотреть, что еще целитель может сказать об их рабочем процессе. Базовый обмен горных владык уже принес заметные плоды. Они даже запланировали следующий цикл экскурсий по пикам для углубления понимания. Быть может, на местах у мастеров и лордов вспыхнет искра, как что можно улучшить? Правда, Юаня туда уже не звали — секретные места, тонкости защитных барьеров, подробности внутренней кухни... Инкуб с пониманием отстранился. Он все еще оставался чужаком в секте. Под его присмотром только провели пробный визит на Цинцзин, чтобы лорды и леди могли повторить по образу и подобию со своими пиками. Чем и занялись в свободное от работы время. Демон же получил возможность надоедать своим любимым жертвам в рабочее время. Ах, чувствуете? Запах давно забытых холиваров! Запах успеха! Шутка, конечно, но Юань считал это большим шагом в своей карьере профессионального придворного шута. Он делал умные ремарки к месту, обращал внимание на упускаемые детали, давал ценные советы. Если говнился а-Цин, то успокаивающе клал ему на локоть руку и советовал подышать. Инкуб эмоциональной поддержки для главной стервы этого района… Этот титул был реален и работал. Впрочем, каждый из владык обладал неповторимым сильным характером. Которые они проявляли не считаясь с остальными членами команды. Стул для нового члена собрания поставили по правую руку а-Цина. Не такой крутой, как мини-троны горных владык, но сам факт, что высокие лорды для него подвинулись… Юань до сих пор едва мог уложить в голове реальность происходящего. Впрочем, обычные будни попаданца. Что радовало: его присутствие быстро окупилось, став причиной весьма скандальных сцен. Судьбоносными бриллиантами своей коллекции инкуб считал два случая. Первый раз вышел, когда он еще был новеньким и ему было позволено строить из себя вазочку, задавая крайне неудобные вопросы. Юань воспользовался случаем, едва Лю Цингэ начал пререкаться с а-Цином. Кажется, второй лорд ему не то локтем двинул, не то подышал провокационно, а воин, изнемогая от неподвижности и скуки, зацепился. Собачились эти двое крайне азартно. Сразу видно, что давно практиковали. И все бы ничего, они и в личной обстановке так делали, но Юаню надоело слушать одну и ту же аргументацию уже через десять реплик, которые закольцевались. Юэ Цинъюань пытался вставить слово, но оба спорщика его умело игнорировали и даже втягивали в пререкания. Мол, это ты виноват, ты видел, главе приходится тебя унимать, не стыдно? Их прямой начальник подавленно затыкался до следующей попытки. Инкуб переглянулся с Шан Цинхуа. Тот показательно страдающе вздохнул. Остальные лорды были не лучше и просто ждали, пока пройдет. По оценивающим взглядам было понятно, что концерт продолжительный, может закончиться реальной дракой, но не факт. Нервы помотают в любом случае, а еще собрание растянут на вечность. Только ученики были впечатлены стычкой и восторженно наблюдали за классическим конфликтом физического и духовного заклинателя. Праведного и прагматичного. Лю Миньян хмурилась особенно, явно болея за брата. — Можно я скажу? — вежливо спросил Юань между репликами и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Я знаю, что, вероятно, это уже не раз говорили, но я скажу. Собачитесь как старые супруги! В чем разногласие? Просто сразитесь на цветах, быстрее будет! Все подавились. Мастера Шень и Лю абсолютно синхронно и одинаково покраснели до помидорного оттенка и отшатнулись друг от друга, как от прокаженных, сели и сделали вид, что никогда больше друг с другом не заговорят. Воин скрыл лицо за руками, горячий, как кипящий чайник. А-Цин гневно заслонился веером. — Юань-эр! Как ты можешь такое думать?! Этот мастер ничего подобного!… — психанул шепотом цундере. — Я все понимаю, дорогой, — Юань положил палец на тонкие губы, эффективно затыкая фонтан. — Властью Мадам Хэ, благословляю тебя, диди, на подвиги. Если получится, я хотел бы посмотреть. Я даже могу прихватить линейку, чтобы точно выяснить, чей меч длиннее. Юань расчитывал на взрыв только а-Цзю, а рванули волнами ци оба. Инкуб скатился, смеясь в рукав, под стол. После такой вставки глава Юэ смог вскорости навести порядок и призвать всех к делу. Второй и седьмой лорды делали все возможное, чтобы не смотреть друг на друга. И больше не позволяли себе втянуться в детские перебранки. Если и случалось двум псам пересечься взглядами, после первого же задумчивого «хм-м» от секс-демона оба вспоминали, какие они зрелые и работоспособные взрослые и могут решать проблемы конструктивным диалогом длиной в пять фраз и меньше. Собрание торжествовало. Второй очень показательный случай произошел чуть позже. Юань к тому времени уже порядком заскучал. Большую часть времени он пользовался случаем и с удовольствием читал что-нибудь под столом, лишь краем уха следя, чтобы дети в песочнице не подрались лопатками. Это владык весьма возмущало, но вопрос они не поднимали: уж лучше так, чем демон будет влезать через слово. Шутовских вставок им и так хватало. В общем, на пике духовных животных леди Цао случилась накладка: какой-то хмырь из исследовательского центра Цинцзин потребовал немедленно передать им редкое поисковое животное, заверяя, что Шень Цинцю все санкционировал, и он за этим очень плотно стоит. При том, что сова-волк, родственник грифона, собиралась гнездиться, и переезды были ей противопоказаны. Как это обычно бывает с духовными существами, волкосовы были проблемными в содержании тварями, очень ценными и в неволе гнездились, соответственно, с трудностями. Всего месяц бы потерпеть, пока гибридное создание закончит свои дела, но нет, самому лорду надо, так что вынь да положь! Конечно, бедную животину сдернули с места, необратимо нарушив ей весь фэншуй на ближайшие пять лет. Поэтому на собрание леди Цао пришла ругаться и жаловаться, призывая злодея к ответу. Ее внимательно выслушали, глава секты сурово нахмурил свои широкие брови: — Цинцю-шиди, что тебе есть сказать в свое оправдание? Никого ничего не смутило. Даже Самолет и Му Цинфан подарили инкубу вопросительные взгляды. У Юаня воображаемые глаза полезли из черепа от злодейских будней а-Цзю. До сих пор?! Лично ему из краткого изложения событий сразу стало ясно, что участие лорда могло оказаться весьма голословным. — Кхм, — громковато в тишине зала вклинился Юань, закладывая страницы книги пальцами. — Прошу прощения, Юэ-жаньмен, я, кажется, отвлекся. Не могли бы вы повторить для меня свой первый вопрос? Несколько людей раздраженно дернули лицами, привычные к его клоунаде, но не смирившиеся с произволом. Однако, многие оживились, так как прежде это всегда вело к интересным результатам. — Я спросил, есть ли у Цинцю-шиди объяснения по поводу его приказа о транспортировке совы-волка леди Цао, — терпеливо и чуть аккуратно повторил первый лорд. То есть, никакой проблемы он не видел. Инкуб разъяренно втянул носом воздух и наклонил голову. Он заговорил с вкрадчивым медом, стараясь не щелкать пастью уж слишком явно: — Славно, это я услышал. Я пропустил часть, где вы спрашиваете своего шиди, действительно ли он отдал такой приказ, тот отвечает, что да, отдавал, и вот потом вы спрашиваете зачем. Итак. Не могли бы вы повторить, не перепрыгивая сразу к обвинениям? Этот ничтожный придерживается мнения, что судье следует выслушивать обе стороны конфликта хотя бы из соблюдения приличий. Пока что у вас только утверждения со стороны леди Цао о случившемся, среди которых даже нет четких доказательств, что лорд Шень был вовлечен в инцидент вовсе. Юэ Цинъюань пошел пятнами и попытался оправдаться, что он именно это имел ввиду. Никто ему не поверил. И сам он себе не поверил. Мастер Цао, поначалу вскинувшаяся, призадумалась и согласно отступила. Потом глава послушно задал заветный вопрос. — Этот мастер не отдавал такой приказ. Я узнал о произошедшем постфактум. Виновные были наказаны. Пригнулись от холодной ярости Шень Цинцю все присутствующие. Юань заметил, как многие многозначительно переглядывались. Шан Цинхуа тайком показал большой палец. — Цинцю-шиди, в следующий раз, пожалуйста, не молчи, а сообщи сразу. Этот шисюн всегда готов помочь, — пожурил глава Юэ. Потому что у него были яйца. Но не было мозгов. Юань красноречиво дернул веком. А-Цин закономерно поднялся. Его мрачная фигура в невинном зеленом возвысилась над рядами остальных заклинателей. — Прошу меня извинить, мне надо выйти, — с расстановкой объявил он и, не дожидаясь разрешения, покинул помещение, сжигая воздух ци. По дороге мужчина драматично кинул на стол какую-то сложенную бумажку перед мастером Цао. Юань мысленно похвалил подопечного за здоровый псих в туалете. То есть, за то, что взял эмоциональный перерыв в сложной ситуации, чтобы вернуть себе самообладание. — Что теперь не так? — возмутился тихо массовочник, едва дверь с грохотом закрылась. — То есть, он теперь еще и виноват, что вы его без суда обвинили, глава Юэ? — в то же время с прохладой повернулся Хэ. — Что ж, по крайней мере, этот получил неопровержимые доказательства, что слух о возмутительном фаворитизме в отношении мастера Шеня — пустышка. Настолько не уважать второго после вас человека, что слово любого ученика будет выше, еще постараться надо. Юань закусил язык и внутренние стороны щек. Мысленно себя обругал за резкость, дерзость и откровенную жестокость, с которой укусил сейчас своего недопациента. Но его изрядно взбесило, что к а-Цину до сих пор относятся как к корню всех зол. С сожалением пришлось констатировать, что объективность в отношении диди помахала ручкой, как и сдержанность. Он слишком осмелел и начал нарываться. Инкуб устало помассировал переносицу. Последнее время он будто с цепи сорвался. Такое чувство, что ему нужен отпуск. — Эта леди не какой-то там ученик, — сдвинула брови мастер Цао. Но даже без огонька. Она и сама понимала, что ситуация все еще неверна, а она погорячилась с обвинениями. Юань взял себя в руки и кивнул ей. — Верно, прошу прощения. Я просто вспомнил тот раз, когда горные владыки также прыгнули к выводу, что он предатель и злодей, на основании слов двух распутных дебоширов с Байджан. Младших учеников, к тому же. Очевидно, уважение лорда Цинцзин где-то там, если не ниже. Если собака гавкнет, ей тоже больше поверят, чем главному стратегу секты? Культиваторы некомфортно сместились на своих местах. Юань продолжил удивляться, как ему позволяли плеваться в главу ядом и мутузить окружающих, будто игрушки для жевания. Глава и позволял. Потрясающе. Он достиг успеха в жизни. Лучше б намордник покрепче носил. — Это случилось всего один раз, — буркнул защитно мастер По. — И он мог бы действительно возразить! — М-хм-м, — протянул инкуб иронично и деланно вернулся к чтению. — Я, пожалуй, даже не буду… — Это не впервые происходит, — перебил Лю Цингэ. Мужчина громко положил свои увесистые шары баодин на стол и поднялся: — Он не должен унизительно оправдываться, когда ему даже не дали сказать первое слово, сразу назвав виновным. Этот и сам бы не стал тратить слова, коль все уже решено. И ты бы не стал!.. Это несправедливо. Я не замечал этого. Спасибо, Хэ Юань. — Мхм, — согласился тот, бросив тем не менее благодарный взгляд на друга. Стало легче дышать. Зал в молчании бурлил мнениями, пока ученики, пригнувшись, слушали. Цинъюань выглядел не самым лучшим образом, на грани приступа не то тревожности, не то откровенного искажения. Юань даже тихо попросил его отойти, кое-что обсудить, и за закрытыми дверьми кабинета продышал с ним на успокоение и выполнил еще несколько простых упражнений. Одно дело щенка за шкирку потрясти, а другое — до травм доводить. — Глава Юэ, — обратился инкуб, растирая костяшки холодных пальцев и заглядывая в глаза, — я сейчас скажу неприятную вещь, но вам нужно ее услышать. Ваш младший брат больше не нуждается в спасении. Я понимаю, что вам очень хотелось и хочется ему помочь, но та ситуация закончилась. Это благородное стремление, но оно себя изжило. Не надо и дальше искать поводы его спасти. Если вы не прекратите, вы его погубите. Как погубил в книге. Тот суд был исключительным фарсом, где мерились не за правду, а за влияние две лидирующих секты. Хуаньхуа сжали клыки на одном из лордов — Цанцюн позволили откусить от себя кусок, небрежно делая вид, что давно хотели так сделать. Юэ Цинъюань позволил этому случиться. Один человек не армия, если вся секта рогом упрется, глава много не навоюет. Но если бы он годами не подтачивал этот столб, подавая другим пример… Юань был несправедлив, вешая всю вину на шею одного человека, но он отказывался понимать, как это произошло «само по себе». Потому что а-Цзю не может рта раскрыть. Что все должны были решить, если уж единственный его более-менее близкий человек не колеблясь назначал Шень Цзю всегда виноватым?! Если Шень Цинцю не говорит, то кого им слушать?! Честного благородного шисюна с безупречной репутацией, конечно. К счастью, этого еще не случилось. И не случится. — Я бы хотел позже провести с вами встречу об этом сердечном искажении, если мастер Юэ согласен, — тихо предложил инкуб. — Он не уникален в своем стремлении, и ему следует знать, как работает треугольник вечного конфликта. Глава молча кивнул. У него тряслись руки, колотилось сердце и дергались губы. Он позволил себе еще минуту, а потом согнал следы волнения ци и вернулся в зал, где а-Цин уже примирительно общался с мастером Цао. Та успокоенно кивала и изучала бумажку, где не то перечислялись пиздюли, которым Шень Цинцю подверг своего гениального подчиненного, не то там кровью были написаны его последние слова сожаления. Собрание продолжилось, но без огонька. Глава Юэ был потухший и вялый. Выполнив долг, он молча уполз в нору, в которой обитал, и такое чувство было, что насовсем помирать. Юань не решился сам раздражать, но попросил Му Цинфана проследовать за ним. Без лорда Цаньцао денек на пике обойдутся. К счастью, обошлось без жертв, хотя парочка какое-то время была мрачной и шушукалась. Ну да ладно, их дело. Лекцию они оба прослушали. Юань даже понадеялся, что глава заведет больше доверенных друзей. Типа, как реальный живой человек. Их секретики с целителем были хорошим знаком, потому что прежде глава Юэ и такого не допускал. Инкуб еще отметил, как после того собрания Лю Цингэ отвел заклятого друга в сторонку что-то уточнить, а ушел, чуть в стены не врезаясь. Лю Миньян даже поспешила за ним, отпросившись у Учителя. Какое же счастье, что дети, особенно чужие, очень быстро растут. Совсем скоро все присутствующие научились себя вести на собраниях и почти слышать друг друга. Количество конфликтов естественным образом уменьшилось. По словам Му Цинфана, собрания еще никогда не были такими спокойными, продуктивными и короткими. Отрада для души. Юань старался не сильно задумываться, что, по сути, мог серо-кардиналить секту, сглаживая углы, где было полезно, и допуская конфликты там, где ему не надо. Он вполне мог представить, что надо делать, чтобы развалить эту шаткую конструкцию. Вряд ли прямо-таки управлять из-под полы, Мадам Хэ был слишком молод и неопытен, чтобы делать это незаметно. Но снести все было бы исключительно легко после первой же «нефильтрованной» встречи. Их счастье, что он был реально ленивым плюшевым миллениалом, который просто хотел комфортно жить с диди в теплом маленьком гнездышке. Сохранять эту богадельню функциональной было в его интересах. Это он к тому, что не было ничего необычного, как на одном из собраний его привлекли руки а-Цина. То, как тот делал заметки и держал кисть тонкими ухоженными пальцами. Как развивающийся художник и опытный скульптор, Юань уже не раз отмечал, насколько артистичны формы его диди, как он выразителен. Он был одним из немногих лордов, которые лично держали кисть. Мин Фаню было велено делать свои личные выводы и учиться, а не подрабатывать вхолостую секретарем. Руки а-Цзю были из тех, что имели собственную яркую индивидуальность, написанную в узловатых суставах и грубых подушечках. Юань даже аккуратно позаимствовал руку, чтобы оценить красоту вблизи. Заклинатель даже не прервался, легко сменив рабочую руку. Потом Хэ одолжил руку Му Цинфана, сидящего справа. Его руки с короткими ногтями и сильными пальцами были не так изящны, но тоже очень по-человечески красивые и ухоженные. Он проследил сложный рисунок из линий и морщинок. Нет, руки а-Цина ему эстетически нравились больше. Острые, жилистые. Его собственные были более кукольными и гладкими. Абстрактно-нейтральными. Никакой изюминки. Кто это вообще позволил?! Вот у бабушки были руки… Юань, недолго думая, чуть занырнул в себя и принялся бесстыдно копировать. Длина пальцев, форма подушечек, ладонь. Слегка кривой мизинец, вероятно, сломанный в детстве — личная история. Подушечка на среднем пальце для кисти? Нет, у него была своя. Он немного поменял также мозоли от меча на ладони и грубость натертых, много раз порезанных струнами подушечек. Нет, спасибо, он играл на эрху и гладил диди. У себя оставил гладкие, но прибавил качественную плотность кончикам. Так руки продолжали ощущаться гладкими, но сохраняли необходимую прочность. Беззвучно хихикая, он повторил даже отпечатки на подушечках и линии судьбы, что, впрочем, ничего в этом мире не значило. Тщательно повторил вытянутую форму ногтевых пластин, добавив неровности своим идеальным лункам. Ногти оставил короткими для удобства массажа. Всегда есть когти, если надо подлиннее. Маленькую родинку сделал на кисти и у запястья. Косточку у запястья немного больше вытащил! Жилы с внутренней стороны обозначил, чтобы сексуально было. Венку поднял. Немного размял кости, чтобы выделялись костяшки. Впрочем, подумав и скрепив сердце, убрал это. В его случае, хрупкость рук могла дорого обойтись. Пришлось, попотеть, чтобы сохранить и эту художественную тонкость новой кисти, и функциональность. Слава заработанным резервам, Юань был свободен в тратах. Потом он изменил вторую руку по образу и подобию. А-Цин даже сам протянул вторую руку для инспекции, святой человек. Естественная асимметрия была ключом к идеалу форм. Точность выглядела фальшиво. И как Юань прежде упустил такой важный аспект тела, как собственные руки?! Лицо и сиськи — тьфу, что за любительство! Закончив с копированием и внесением изменением, согласно своим нуждам и особенностям, инкуб приступил к тестированию своих новых лапок. Пожамкал когти, чтобы проверить, как смотрятся на новых руках длинные когти… Тц, пришлось редактировать. Потом сменил облик на женский, чтобы проверить органичность рук на своей женской половине… Тч, венки теперь выглядели слишком мужественно. Он придирчиво покатал тело между обликами, привязывая небольшие изменения к той или иной форме вплоть до миллиметра отросшей кутикулы и выраженным жилистым большим пальцем. Остался доволен всеми тестами. И как раз пришло время собираться! Собрание и закончилось, пока он возился. Пора было возвращаться домой. Он вынырнул из поверхностной, допустимой на публике медитации и поморгал, пытаясь приспособиться к яркости и живости мира. Реальность с непривычки показалась немного давящей. — Новый маникюрчик? — нервно хихикнул Шан Цинхуа, собирая и суша свои бумажки. Юань отвлекся от залипания на свои новые офигительно красивые руки и моргнул. — Ты заметил? — приятно удивился вниманию он. — Да! Спасибо! Красиво получилось, правда?! Он в лучших традициях своей самой первой сестры ткнул обновку в лицо другу. Тот ее поймал и повертел. Осмотрел Юаня. Инкуб гордо приосанился, чтобы показать, что достоин иметь такие красивые ладошки. — И часто ты копипастишь чужие конечности? — спросил Самолет, якобы, просто так. Юань отобрал у него свою новую гордость и спрятал под мышки. — Только если нахожу что-то красивее, чем у себя, разумеется, — с гордостью ответил он. Вот еще не хватало тратить энергию на какую-то хрень. Четвертый лорд поднял бровь: — И паучьи пальцы Шень-шисюна — это определенно самое красивое, что ты нашел? — Да? Ты меня обижать пытаешься? Диди — буквально один из самых красивых существ, которых я встречал. — А-ах, собачий корм, — страдальчески отогнулся Шан Цинхуа. — Но это объясняет, почему вы скоро станете клонами. Не осуждаю, но... Это странно. Юань в одно мгновение вспыхнул как спичка и даже не сделал попытки воздержаться, слишком занятый выживанием после внезапного удара. — Это другое, — только и смог задушено пискнуть он. — Огурец? Хэ Юань, ты живой? — обеспокоился Шан Цинхуа. Хэ Юань опал на кресле в позе полуобморочной дамы, прижав кисть ко лбу. К нему тут же подскочил а-Цзю, проверяя пульс. — А-Юань? — строго потребовал мужчина. — Я в порядке, в порядке, — отмахнулся инкуб, пряча лицо. — Боже, я, оказывается, выкинул самую сопливую романтическую фигню, что есть у суккубов. Если никто не против, я пойду, пожалуй, закопаюсь под камень и там умру. Хорошего вечера, а-Цзю. Люблю тебя, целую, не ищи, не пиши. Он упал на стол лицом вниз и мучительно застонал от стыда. То, что он считал объяснением говнячьего кинка на развратных секси-близняшек авторства Самолета, стало реальностью. Как он мог не заметить?! Он выпрямился в руках а-Цина и глотнул воздух. — Я от себя такого не ожидал! — он повернулся к диди: — Извини, неудобно вышло, не досмотрел. Я… если хочешь, это исправлю. А-Цин поднял брови. Юань потупился и завозил взглядом по столу. — Как можно было не заметить, что у вас буквально одно лицо? — возмутился Шан Цинхуа громким шепотом. — Это какой-то кинк? Что-то с нарциссизмом? Только у кого из вас? — У тебя — с сексуальными извращенными близняшками, Самолет! — остро огрызнулся инкуб, показав кончики клыков в шипении. — Это культурная особенность нашего вида. Если это некомфортно, то я правда могу убрать, а-Цин. Правда. Это сущая глупость. Получив ядовитую отповедь, Шан Цинхуа, как истинное дитя крысиного народа, подхватил свои бумажки и побежал в страхе прочь. Юань с сожалением потряс головой. А-Цзю ободряюще сжал его плечо. Твердая рука легла приятным заземляющим весом. — Ты носишь мое лицо совершенно по-другому, — сказал заклинатель спокойно. — Никто нас не спутает, а я уже привык, и мне откровенно все равно, какой формы у тебя лицо, пока оно твое. Но мне интересно, что это значит. Они распрощались с последними задержавшимися владыками. Юань как обычно отдельно перемигнулся с Му Цинфаном, хотя сегодня у него не было назначено пациентов. Целитель кивнул и вернулся к озабоченному разглядыванию своих рук, пока глава секты что-то ему втолковывал. Сегодня у всех день рук, хихикнул про себя инкуб и привычно зацепился за локоть любовника. — Ты ведь знаешь, как суккубам важна внешность? — спросил он, когда они удалились немного от всех. Не сговариваясь, они решили не спешить, а прогуляться до радужного моста длинной дорогой. Стояла пригожая солнечная погода. Живописная архитектура дипломатического облагороженного пика была прекрасна. Зеленое многообразие вечной весны было несомненно шире, чем на неприступном и холодном сейчас Цинцзин. — Могу представить, — благостно кивнул а-Цин после непродолжительного молчания. — Суккубы создают свои прекрасные оболочки согласно своему пониманию красоты, чтобы спрятать уродливые и отталкивающие истинные формы. Идеальность образа гарантирует им желанность в глазах жертв и тем самым — богатый улов. Юань от неожиданности заявления подавился на ровном месте и споткнулся о свою ногу. — Нет у нас никаких уродливых форм! — воскликнул он. — Ты думал у меня такая есть?! А-Цзю, как не стыдно! Мужчина порозовел, выдавая, что стало очень стыдно. — Эти «уродливые формы» — способ сохранить энергию в критических обстоятельствах, — с упреком пояснил инкуб. — Мумификация тканей облегчает существование значительно. Истощенные и больные люди тоже изяществом не отличаются, знаешь ли. Что я хотел сказать, так это, что суккубы в первую очередь создают себя красивыми. Кто бы не изменил в себе все недостатки, если бы мог? — И то правда, — примирительно согласился заклинатель. Юань высокомерно фыркнул и отвернулся. Впрочем, недолго играл недотрогу и уже в следующую секунду вернулся к предмету своего неиссякаемого интереса — дип-лору ПГБД. — Во-от, а для нас вопрос идеала — это только вопрос цены. И все абсолютно настоящее, без подложки и обмана! Навсегда! Ну вот кто бы не исправил все в себе? Многие суккубы потому и нарциссичны, и очень оскорбляются, если их красоту не оценивают по достоинству. Как же! Сделала идеал, а тут нос воротят! Что за криминальное отсутствие вкуса?! На кол его! А-Цин понимающе вежливо посмеялся. Они вышли к площадке радужного моста. Поприветствовали дежурных учеников и перескочили на второй пик. Там их встретили свои птенчики и ноябрьский дубарь. Юань издал счастливый «рмаф» детям, принимая на плечи шубку от партнера. Заклинатель еще пару согревающих талисманов в рукава рассовал. Хотя, опять же, демоны, даже такие немощные, как суккубы, вполне умели поддерживать температуру тела. Юань только благодарно улыбнулся, заворачиваясь в тепло. Экономить он всегда любил. Как и отсутствие необходимости стоически превозмогать холод с каменной рожей, будто взаправдашний сянься герой. Пара, не задерживаясь, направилась дальше. Природа из весеннего леса Цюндин обернулась бамбуковыми рощами с аскетичными мотивами и шелестом в зимнем молчании. Они быстро свернули с дорожки и углубились в парк, к духовному озеру пика. Снег под ногами хрустел. Юань, схватившись за руку диди, запрыгнул на камни у берега. — Безобидное стремление к идеалу… на удивление, милая и очень человечная причина, — улыбнулся мужчина, возвращаясь к оставленной беседе. — Но как сюда вписывается моя внешность? Юань припудрился румянцем. — В молодости суккубы не имеют индивидуальности, — скромно объяснился он. — Мы появляемся простые, как болванки, и совершенно обычные. Клянусь, совершенно непримечательные — захочешь описать, не сможешь подобрать ни одного эпитета! Это защитный механизм, которые нам впаяли мудрые предки. Уже потом молодые делают себя броскими и привлекательными — первое, что делают. Есть даже традиция в гнездах дарить энергию на первое большое преобразование, чтобы девочка могла развернуться, я упоминал. — Это уже на второе приходиться собирать самостоятельно, несмотря на ошибки, — заговорщически прошептал «по-секрету» инкуб. А-Цин посмеялся. Он, может, и не был знаком с жертвами пластического тюнинга, но мог представить до чего дойдет неразумный ребенок, которому дали карт-бланш. Юань поправил один из его пяти видимых воротников. Сегодня на а-Цзю был холодный, серо-зеленый ансамбль, навевающий мысли о ледяных горных реках. — Детская красота суккубов пуста как весенние картинки, — вздохнул он. — Лишь с возрастом и опытом наше понимание становится утонченнее. Пошлые куклы, на которых второй раз не взглянешь, сменяются уникальностью личностей. Появляются несовершенства, оттеняющие и притягивающие взгляд снова и снова. Это искусство — баланс между крайностями! Один из вернейших признаков взросления и эмоционального развития среди наших, к слову. — Несовершенства как путь к совершенству, — повторил а-Цин, будто пробуя на вкус. — Очень занимательный взгляд на вещи. Юань протянул ему свою кисть. — Посмотри. Живая рука человека. На ней есть несовершенства. Мозоли, старые травмы. История. Завораживающая неловкость внутренней структуры, которая порождает уникальную пластику. Он сменил облик на женский, который оставался калькой его собственного лица, но в остальном был невыразителен. — А теперь смотри на эти руки, которыми я еще плохо поработала. На какие смотреть интереснее? Ты ведь художник. Ты видишь разницу. — Естественность плоти трудно подделать, — признал а-Цин, осмотрев ладони. — Ты для того скопировал меня? Учишься быть более реальным, несовершенным человеком? — Не совсем, — Юань привлек любовника в свои объятия. Он все еще стоял на высоком камне и был на голову его выше. Было очень легко окружить мужчину собой. Взгляд а-Цина смягчился, как у котенка, и легко скользнул по лицу и рассыпанным непослушным волосам. Наверно, они одни остались у них разными. У Юаня был другой цвет, выгоревший коричневый. Ему нравился более мягкий оттенок, чем лоснящийся черный а-Цина. Они уперлись лбами, носами и замерли. — Во-первых, я действительно просто бездумно повторил то, что счел самым красивым, — доверительно сказал инкуб с улыбкой и оставил маленький поцелуй на румяном лице напротив. — Никакой сложной работы мысли у меня не наблюдалось. Как сорока, тащил блестяшку за блестяшкой, пока не выкрал всю шкатулку. Ты весь такой красивый, что я стащил все. А-Цин залился краской и спрятался в него на груди точно застенчивый ребенок. Юань посмеялся. Ах, еще и радужки у них остались разными. У Юаня и мысли не возникло разменять бабушкин цвет на иной. — А во-вторых, есть такая своего рода традиция среди наших — тут я не соврал. Глупая слюнявая романтика! Которую я случайно повторил. Или просто естественное следствие нашей природы? Как знать. — Хм-м? — все еще румяный полюбопытствовал а-Цзю. — Ну. Так делают суккубы, которые состоят в тесных длительных отношениях, — Юань приятно покраснел, качнувшись на пятках. Вообще-то ему следовало заткнуться и не палиться, но он ничего не мог поделать. — Они перенимают друг у друга привычки. Как, впрочем, и люди. Но потом они также перенимают друг у друга внешность. У тебя глаза красивее получились. А у тебя — рот!.. Пока в итоге не останутся идентичные копии. Если тебе доводилось встречать суккуб-близняшек или тройняшек, суккуб, похожих, как сестры, как родственники, то они скорее всего даже не обязательно родные. У нас вообще не бывает больше одного ребенка за раз. Это физически невозможно. А наша внешность никак не привязана к родству. Все такие сестрички — близкие духовно партнеры по совершенствованию. А-Цин хихикнул над назидательным тоном инкуба, но странное лиричное настроение снова расслабило его лицо. Глаза перебирали черты, а на губах играла маленькая рассеянная улыбка. — Ты скопировал меня, потому что я не могу измениться для тебя? — спросил он с придыханием, будто ему не хватало воздуха. Юань вспыхнул. — Нет! Чем ты слушал! Просто ты по совпадению судьбы мой идеал красоты! И что там у меня копировать, все равно? Совершенно обычная внешность… была, — замахал он, расцепляясь. В самом деле! Он знал, что в этом мире его внешность считалась выше среднего, но, право слово, не мог наскрести в себе восхищения, глядя в огромный лоб, пухлые щеки и глазищи-личи. А-Цзю предсказуемо подавился его «возмутительным заявлением». — Обычная? — прохрипел он, но встряхнулся. — Для инкуба возможно! Тебе говорили, что у тебя очень странные вкусы, а-Юань? — Многие много раз! — воскликнул с готовностью тот, отскакивая. — Все еще не повод носить что-то кроме своего идеала! А-Цин попытался его поймать, но Юань был быстрее. Пальцы схватили воздух в считанных сантиметрах от рукава. Инкуб со смехом ускорился, соревнуясь в догонялках и увертках в полную силу. Надо сказать, бегать от мастера культиватора с золотым ядром — это всегда захватывающе. У низшего демона не было бы ни шанса, но нежелание навредить сильно связывало руки. Юань с восторгом пищал, когда едва не попадался в бережные вихри ци и сетки а-Цина. У дома инкуб натолкнулся на щеколду веранды, и а-Цин поймал его в тот же момент. Они ввалились в гостиную вместе с ворохом снега, с ветром и смехом. А-Цин захлопнул за ними дверь, а Юань стянул с себя огромную меховую шубу, в которой напоминал мячик. И покоренно обмяк в руках победившего в погоне любовника. Зато Юань пришел первым в гонке! Они затихли, тяжело дыша и улыбаясь. — Ты пойдешь сегодня в Павильон? — тихо спросил Хэ и распустил волосы любовника из официальной тугой прически, от которой у него болела голова в конце дня. Черные тяжелые пряди тут же рассыпались по плечам. А-Цин скуксился и придавил его всем своим весом в семи слоях плотной одежды. Даже развернул поле ци, как бы фиксируясь на месте! Теперь инкуб не смог бы сдвинуть его при всем желании, не чувствуя при этом ни грамма давления. Наоборот, дышать легче стало без вездесущего яна. Юань аккуратно прочесал волосы любовника. Тот блаженно закрыл глаза и обмяк на его плече. «Я люблю тебя», — с теплом подумал попаданец и оставил поцелуй на макушке. Никого ни в каком из миров он так не любил. Даже его краш на да-гэ, казалось, мерк перед этим огнем. — Я тебя тоже, — пробормотал а-Цзю. Юань отстранился в замешательстве. Он вслух сказал или что? — Ди? — Звук, — пояснил тот прежде чем, его дыхание выровнялось. И-и-и он уснул. Юань в полной мере ощутил себя человеком, чьи колени придавил кот. Только не домашний котик, а тигр. Чье давление ци делало невозможным подняться или сдвинуть его. День был пустой, хороший и спокойный, так что он сменил ипостась на женскую и расслабился под а-Цином. Бездумно что-то напевая женским голосом, что всегда успокаивало любовника на базовом уровне, инкуб занялся медитацией и приведением в порядок своих женских рук, которым не хватало индивидуальности. Он пытался вспомнить виденные ранее руки, но постоянно проваливался. На практике люди не помнили такие детали, даже если посвящали разглядыванию часы. Какое разочарование! Когда дрема Шень Цинцю стала спокойным сном, инкуб начал расслабляюще водить когтями по спине. Заставляя человека выгибаться и тянуться за лаской, он добился того, что тот сам сполз под собственным весом. Из такого захвата выбраться стало уже возможно. Получив свободу, Юань злодейски захихикал и достал из своей сумки-хранилища гребень, ленты и подушку. Если а-Цзю не идет в Павильон, девчачьи штучки идут к нему! Он принялся бережно распутывать пряди. Спешить было некуда. А вот разбудить мужчину не хотелось. А-Цин, конечно, стал спать лучше, но тревожный сон никуда не девался: диди легко просыпался и не мог больше заснуть. В отличие от самого Юаня, который спал как бесстыдное бревно в безопасной обстановке. Гнездо — и вот хоть ты тресни, он отключался на здоровый девятичасовой сон! Разобравшись с беспорядком, инкуб принялся плести самую сложную косу-колосок, которую знал, как плести. Проваливался за недостатком практики и начинал снова. Может память подводила? Это плетение он выучил еще в прошлой жизни, готовясь к тому, что у него будет сестра-девочка. Как хороший старший брат он чувствовал себя обязанным уметь подобное. — Хэ Юань? — постучался Му Цинфан в дверь. Инкуб вздрогнул, застигнутый с поличным по костяшки в чужой шевелюре. И ведь не отлучиться, чтобы открыть дверь! Еще и а-Цин хмуро зашевелился. — Веранда открыта, — негромко и мягко пропел Юань, зная, что человеку этого будет достаточно. — Только вам понадобится талант шпиона-а-а. Целитель проскользнул в дом и впрямь незаметно. Он удивленно оглядел фигуру второго лорда спящего на полу, зарумянился и отвернулся. Юань неловко пожал плечами с полными горстями прядей да согласился, что зрелище убийственное в своей трогательности. Нынче во сне Шень Цинцю был больше похож на хмурого ребенка, а не на сурового лорда. Если а-Цзю узнает, что его видели уязвимым в таком неглиже, он будет краснеть на ровном месте еще долгую неделю. И дуться, к тому же. Никакой вагон сахара не спасет. Но Юань тоже не без греха. Он не мог не похвастаться. — С ним все в порядке?! Я прошу прощения… А-Цин заворочался, сворачиваясь в защитный клубок, и целитель прервался, повинуясь резкому «тс» инкуба. — Я прошу прощения, что побеспокоил, — едва слышным шепотом закончил он. Он все еще избегал смотреть на них, будто виноватый. — А-Цин во сне плохо реагирует на резкие мужские голоса, а не на громкость, — спокойно и негромко пропел Юань, успокаивающе разглаживая сжатую спину. К середине косы он мог держать пряди одной рукой. — Женские его успокаивают. Говорите мягким шепотом, только и всего. Что-то случилось? — Я думал, Шень-шисюн уже улетел на свой обычный визит, — тщательно скопировал его напевные интонации шепотом целитель. Он даже звучал виновато за то, что прервал их. — У меня появился интересный случай, который мог бы вас заинтересовать. — Если не срочно, то не сегодня, — с сожалением отказался Юань. — Сегодня меня придавил кот. Я, как видите, совершенно не могу сдвинуться. — Должно быть так, — улыбнулся целитель и еще раз украдкой окинул взглядом расслабленного а-Цина. Юань закончил пушить колосок и закрепил ленточкой. — Минуту посидите с ним, пожалуйста, — попросил он. — Не хочу его бросать без присмотра в таком состоянии. Целитель не совсем понял, что имелось ввиду, но легко согласился. На полу их гостиной он расслабился и позволил себе потерять лицо. Лорд Цаньцао выглядел утомленным. Молодость черт подчеркнула чрезвычайную усталость, тенями залегшую в синяках под глазами. Юань отошел недалеко — ободрать маленькую полянку зимних белых цветочков — и сразу же вернулся. Рассыпав по полу добычу, инкуб принялся втыкать в черные волосы тонкие стебельки. Му Цинфан хихикнул и застыл, следя за каверзой. — Есть какие-то определенные причины, по которым он не любит именно мужские голоса? — спросил друг тихо. — Для всего есть причины, особенно для ненависти к собственному полу, — рассеяно отозвался Юань и проницательно посмотрел на заклинателя. — Что еще привело вас за мной лично? — Ах, — порозовел тот. — Простое любопытство. И вы будете удивлены, как трудно найти ученика на Цинцзин, который бы захотел вас потревожить запиской. Он махнул на них, будто это все объясняло. Юань только фыркнул. Как будто бы они с а-Цином были такими страшными. Те времена как раз давно прошли. — И что же любопытного? — спросил инкуб, усаживаясь поудобнее и подставляя ладонь под щеку. Цветочки он мог втыкать и так. А-Цин сладко вздохнул в напольную подушку. Его прекрасная коса была произведением искусства! Кто тут белый лотос? Цин-цин тут — белый лотос. Юань обнаружил, что широко лучисто улыбается и принял более приемлемое выражение. — Сегодня на собрании вы изменяли свои руки, это было любопытное зрелище, — признался Му Цинфан, снова не глядя на них. — Мне бы хотелось узнать пределы этой способности. И как суккубы применяют ее кроме соблазнения людей. Ах, то есть практически все то же самое, что и а-Цзю интересовало, только с техническими подробностями. — И можете ли вы так влиять на других людей или суккубов, конечно, — качнулся к ним в оживлении, забывшись целитель. Юань беззвучно засмеялся, подтягивая к себе ближе а-Цзю, и устроился поудобнее, чтобы говорить. Му Цинфан заметил защитный жест и понятливо отсел. Инкуб ослабил хватку, естественно превратив ее в успокаивающие поглаживания спины, и легко заговорил. Эта способность была исключительно для внутреннего пользования — суккубами для суккубов. Человеческая плоть была куда большей энергетической плотности, и чтобы ее менять, требовались невероятные усилия по суккубским меркам. Все как обычно упиралось в баснословную цену. Вот честно, копить как на ребенка, чтобы потратить на стирание родинки — это такое себе удовольствие! Так что теоретически можно было ограничиваться микроскопическими изменениями. Например, на уровне нервов или еще где. Но на практике это было не под силу даже суккубам с нынешним уровнем развития. Хотя с древними мастерами никогда нельзя быть уверенными, какую они развили чувствительность… Целители проболтали еще несколько часов, пока а-Цин не очнулся. Лорд Цинцзин осоловело сел и огляделся, пытаясь понять, как оказался в таком несвойственном для себя состоянии. После дневного сна он казался беззащитным, точно слепой котенок, смущенным и теплым. Мужчина медленно моргнул на Юаня, а потом повернулся и заметил на целителя. Ах, тут же спина выпрямилась, и постав головы изменился. Он сел ровно. Юань закусил губу. Косичка получилась диво как хороша. Он потеребил кончик, свисающий у самого пола. Му Цинфан стремительно откланялся под свирепым взглядом и сбежал, не рискуя присутствовать, когда Шень Цинцю поймет, что ему заплели цветочки. А вот не зря — а-Цин очаровательно зарумянился, когда нащупал косичку. Юань протянул ему зеркальце. — Тебе обязательно меня позорить перед шиди, — пробурчал любовник обиженно в шею инкуба и зарылся в ключицы носом. Он был необычайно красным. — Больше не позволяй никому меня таким видеть. — Но Цин-эр был такой мягкий и нежный, и прелестный, как я мог не похвастаться! — искренне воскликнул Юань и оставил несколько поцелуев на горячей щеке. — Даже твоим Мин Фаню и Нин Инъин? К тому же я все время был тут. Шень Цинцю только закрыл глаза и свернулся на его плече, выглядя целиком и полностью крошечным и сладким. Маленькая он ложечка.