Разведение инкубов для начинающих

«Ци Цинци теперь дружит с Шень Цинцю», — Юань кипятился в присутствии отдыхающего целителя. То есть, теперь они друзья! Пару раз снисходительно плюнули друг в друга ядом, и теперь внезапно не разлей вода, практически выставили инкуба на Цаньцао работать, пока они там чаи гоняют да секретничают!.. Ну и пусть! У Хэ дел полно: пациенты не лечены, книги не читаны… Инкуб понимал, что а-Цзю голодал по признанию шиди и шимэй невероятно, и первая веточка примирения, ему протянутая, желаннее всего на свете, но Юань учил его любить себя, а не глотать чужие подачки! А тут диди просто все бросил и хвостом по-собачьи замел. Оставалось лишь надеяться, что это от шока, но потом он обязательно опомнится. — То есть, мастера Хэ волнует не само присутствие феи Сяньшу, а то, что Шень-шисюн оказался не против ее присутствия? — вклинился в сердитый бубнеж Цинфан-сюн. Юань отвлекся от пускания дыма макушкой и гневного листания невнятного мануала на тему энергетического совершенствования. Он посмотрел на друга в замешательстве. — При чем тут присутствие леди Ци? Или этого мастера, если уж на то пошло, — Юань помотал головой. — Я злюсь на то, что она не извинилась! Она просто заявилась на порог — и будто в жизни не распускала о нем слухов и не запрещала появляться на своем пике! И а-Цин это просто съел??? Она исправилась?! Нет! Она замела под коврик. Мне что, снова надо заставить ее извиняться, чтобы она выучила, как это делается?! — ударил он по столу в решительном настроении. — Это излишне, — поспешил успокоить целитель и задумался. — Я уверен, Ци-шизце имеет благородные намерения. То есть, это никак не связано с тем, что они сейчас вдвоем наедине?.. Мужчина многозначительно жестикулировал. Юань придавил его ироничным взглядом. Вот уж чего он не делал, так это диди не ревновал. — Если что-то произойдет, я первый ей похлопаю, — с теплым юмором отметил Юань. — Это будет чудо. — Отчего же? — наивно удивился Му Цинфан и смутился. — Разве шисюн не известен своими… Эм, обширными… То есть… Он сконфуженно замолчал. — Больше Лю Цингэ слушайте, он ведь в спальне стоял и свечку держал, — сухо фыркнул Юань. — Я нашел свой цветочек менее целованным, чем ваша знаменитая восьмая леди. Расценивайте это утверждение как хотите. Инкуб ухмыльнулся нервному целителю. Технически, восьмая леди была девственна, как первый снег, то есть, с мужчинами не спала. Может, даже девственную плеву имела. Но плева — это предмет абстрактный и в принципе не всегда идет в человеческой комплектации. У мужчин, например, вообще ничего не отваливается после первого раза. Да и у женщин только один раз из трех. Суккубы больше ориентировались на следы, что оставались, когда люди смешивали свою ци с чужой. Таким образом и «чистоту», и даже верность одному партнеру инкубы могли отличать. Высшего смысла в подобном не было. Люди просто были сентиментальны и собирали на все места своей энергетики разные следы — энергетика хранила чужие касания точно фотокарточки о былых деньках. Иногда выбрасывала, иногда сохраняла десятилетиями. Хоть разглядывай как медицинскую карту, как кольца дерева. Некоторым людям девственность шла, некоторым было к лицу распутство. Вкусовщина. Собственно, от Ци Цинци девственностью не пахло. Уж поверьте этому старому секс-демону, она была пестра как маленькая райская птичка. Ее жемчужинку любовно натирали ее ароматные наперсницы, и в партнершах на своей тропе совершенствования леди Сяньшу не была стеснена нисколько. В иньской ци как в шелках. Кто был подлинно чист, так это Лю Цингэ. Хрусткий и сладкий, как крем-брюле с корочкой карамели. Каждый раз, как мужчина показывался на глаза, хотелось оставить на нем свою лапу из того же чувства, с которым мараешь следами нетронутый снег рано утром. Юань еще раз фыркнул и отвлек коллегу текстом, подробно поясняющим строение вен в разных школах Цанцюн. Если серьезно, то суккубу облапать чью-то энергетику так, чтобы наследить… При их-то хирургическом контроле ци и отсутствии очага? Инкуб, внутренне смеясь, зарумянился и преувеличенно сосредоточился на манускрипте, который мог считаться подлинными желтыми картинками для их вида. К счастью, он был слишком человечен и неискушен в духовном сексе, чтобы эти бездуховные разметки меридианов всерьез его распаляли. В отличие от учебников по культивации, которые берегли как драконий жемчуг, подробнейшие картины эталонных ци-систем были более публичными и открытыми для всех. Эти рисунки использовались только в лечении чужих заклинателей да в целях хвастовства. Ведь выпестовать нужную энергетику без последовательных инструкций могли разве что очень опытные инкубы, а люди без тайных приемов чужих школ могли только глазеть на результаты. Шпионаж, как можно догадаться, цвел и процветал. Му Цинфан был рад пояснить и обсудить, как работают те или иные системы на его взгляд. После операций он не мог творить духовные пилюли, зато охотно набирал кучку учеников, чтобы те слушали их с Юанем дебаты. На Цаньцао помимо фиксированного обучения всему необходимому действовало правило: кого поймали, у того дополнительный урок. То бишь, свободных от обязанностей учеников поощряли глазеть на работу опытных целителей путем отлова и приказа. Юань коварно этим пользовался, потому что в импровизированных лекциях целитель забывался и выбалтывал особенности развития подобных школ. Честно говоря, вся философия человеческого совершенствования выглядела как попытка слепых объяснить, что они такое коллективно пощупали. Причем, описывалось это абстрактным поэтическим языком — прикручивая цвета к тому, что вообще нельзя было никак ни увидеть, ни почуять, ни пощупать. Ци была ощутимой субстанцией, но даже Юань, образованный мастер парной культивации, не знал, как можно ее описать именно цветом. Складывалось ощущение, что они вели разминирование бомбы: «А теперь передвиньте синий провод, чтобы открылся красный разъем… Теперь зеленый надо подключить… Если кто в процессе умер, того запомним, так делать не будем». И вот так веками шла изобретательская сянься деятельность. Кто изобрел крутую штуку, у того воровали и включали в свои наработки, составляя фирменные комплектации все новых и новых школ… Инкуб лишь надеялся, что ознакомившись с достаточным количеством источников, сможет уловить смысл, как это было с ритуалами парной культивации Цаньцао. В крайнем случае, нахватается терминов, которые используют люди, а сделает по-своему. Все же эти заморочки были нужны, чтобы договориться с диди. Идею восстановления меридианов они нисколько не забросили и тщательно разрабатывали план работ. Другое дело, что навалилась куча забот, а Юэ Цинъюань после лечения остался мягеньким, как только что скинувший панцирь краб. Секта буквально лишилась своего лучшего оружия. Не хватало, чтобы и стратег тоже прилег. К счастью, с помощью игры в наперстки, какой-то матери и небольшой помощи демонических рейдов Шан Цинхуа сдюжил, совершил свой подвиг и согласовал временное перемирие кого-то с кем-то там, так что все могли смело вздохнуть. Юань интересовался откровенно вяло: ему-то что на этой горе? Худо-бедно разгрузившись, а-Цин обесчестил библиотеки всех пиков и натащил себе материалов, отдавая вопросу все свободное время. Юаню приходилось напоминать ему о здравом смысле и что никуда ничего не денется. А вот если он заработает себе искажение, тогда придется принимать меры. Увы, диди уже знал его достаточно хорошо, чтобы распознавать блеф. — А-Цзю, я знаю, что тебе не терпится. Но соберись. Какая идея тебя так занимает? И человек пускается в мутные объяснения, чего надеется добиться. Юань слушал максимально внимательно. Бедные люди, которые не могут оперировать ци также свободно как суккубы. Юань был исключительно рад, что мог дать это своему партнеру. Цзю-эр будет так рад, когда они закончат. Он всегда переживал из-за своей культивации. И потерял всякую надежду на здоровую энергетику к своим семнадцати. — Ты слушаешь? — нервозно переспросил партнер, заметив мечтательный взгляд, который сделал инкуб. — Конечно. Ты предлагал расположить новые центральные меридианы по огненному пути Байджан, чтобы компенсировать плотность своей ци. Я думаю, будет более разумно… Они перебрасывались теориями и предложениями без конца. Юань бы хотел иметь окончательное идеальное решение на руках, но энергетика суккубов, в которой он был профи, как и лечение уже существующих конструкций, несколько отличались от проектирования новых. А-Цин же, как и все люди, плохо представлял, что надо учесть, чтобы система могла работать. Культивирование развивало существующую энергетику человека. А если можно взять и сделать все и сразу… У него глаза разбегались, так хотелось всего и сразу. Также стоял вопрос способа. Они предприняли честную попытку. А-Цин изнервничался, когда пальцы только приблизились к его дырочке, бережно касаясь нежной кожи вокруг сфинктера, но настаивал на продолжении. Юань со вздохом повиновался и постарался качественно отвлечь любовника. Он успел ввести пару пальцев, пока вторжение не заметили. Мужчина немедленно изменился в лице и убрался прочь, будто сидел на колу. Потом виновато обмяк на Юане и устало, мучительно вздохнул. Инкуб мог только обнять любовника… ну, и предложить попробовать межбедренный секс. Раз уж они тут голые собрались. А-Цин покраснел до корней волос, услышав идею. Отчего-то тереться о бедра показалось ему куда более разнузданным извращением, чем совать свои гениталии или пальцы в другого человека. Согласился все равно. Это, конечно, был примечательный опыт, который быстро и надежно вошел в их сексуальную жизнь, но не приблизил их к успешной парной культивации. Значит, оставалось только работать через медитации. А-Цзю самонадеянно настаивал на отсутствии мертвого транса. Юань, честно говоря, никому не советовал. Это как если бы тебя под наркозом, но в ясном сознании вскрыли и начали копаться во внутренностях, по-свойски вынимая и перешивая их. А поскольку они собирались работать с центральными меридианами… Это очень близко к ядру, к тому, что люди считали душой и вообще собой. Юань мог такое позволить даже не каждой цзецзе, и только потому, что как инкуб был способен также оперировать энергией в глубоком урчании, мог вмешаться. Думать о том, чтобы заставить недоверчивого параноидального а-Цзю наблюдать, как его драгоценную культивацию разбирают на части — это было немыслимо. Он как целитель и Мадам советовал воспользоваться специальными благовониями Цаньцао для подобных операций. А-Цин настоял. Они тщательно обговорили план работ заблаговременно. Что сделают, как. Что Юань будет держать его в трансе, пока сгрызает поломанные каналы и намечает линиями энергии новые, а потом разбудит, чтобы они могли внести правки и оценить психологическое состояние Шень Цинцю. Юань получил разрешение действовать свободно на случай срыва. — Моя культивация — в приоритете, — решительно сказал мужчина. Который всю жизнь боролся за то, чтобы выправиться и встать наравне с другими культиваторами, чье детство было не таким проблемным. Юань не был согласен с таким подходом, но если а-Цзю рассудил, что лучше для него будет сделать весь ремонт за раз без забытья… Что ж, они делали весь ремонт за раз, даже если у а-Цзю случится истерика, а потом он месяц будет ползать по своему пику нежный, как смертный. Зашуганный, как жертва нападения отступников. Инкуб также настоял на необходимости уведомить остальное семейство о том, что Шень Цинцю будет не в состоянии работать в полную силу некоторое время. Хотя бы главу и целителя. Свежим каналам потребуется время, чтобы окрепнуть и прижиться, они же потому и медлили. А-Цин зашипел по привычке, мол, зачем их дергать, он все посчитал. Потом согласился, что это ответственное поведение. Двое получили уведомление. Субординация? Спрашивать разрешение на деликатную необязательную операцию во время политической нестабильности? Как вы смеете! Шень Цинцю — свободный кот! Юань только закатил глаза. И диди еще жаловался, что его ругают за фаворитизм! Едва получив вестников, глава Юэ срочно вызвал их на Цаньцао. Вероятно, сообщение застало их в одном месте. А-Цин нахмурился, но, конечно, пошел. И целитель, и глава без вопросов поддержали начинание. У Му Цинфана так вообще было детское выражение неверия, будто Юань тут собрался заниматься чудесами, которое горный лорд быстро стер. Возможно, с человеческой точки зрения. Затем Юань остро пожалел, что настоял на ответственном поведении, потому что мастера Му и Юэ хотели знать все до мельчайших деталей. Инкуб осветил в общих чертах намеченное, отбил все вопросы и заботы целителя, потому что они все уже оговорили и менять не собирались, и был таков. — Вам нужно место… более защищенное, нежели бамбуковая хижина? — обеспокоился напоследок глава секты, осторожно заглядывая в глаза. Их с братом отношения, несмотря на разрешенное «главное» недопонимание, все еще сильно хромали. А-Цин не собирался делать и шага в сторону брата, пока тот не высунет голову из задницы. Тот, одолеваемый своими демонами, конечно, не мог. Юань изо всех сил молчал, чтобы не усадить их на групповой сеанс и не наорать на главу секты (еще раз). — Юэ-шисюну не следует беспокоиться за этого шиди. Ему ничего не нужно от секты кроме возможности восстановиться в покое. Однако, даже это не является обязательным. Демон прервал любовника возмущенным звуком. Еще как обязательно! А-Цин со вздохом встал в позу усталой матери, чьи отпрыски ведут себя просто невыносимо: за переносицу схватился, руку на бедро положил. — Месяц как минимум, — напомнил мстительно Юань, — никаких нагрузок на каналы. Или я выбираю насилие. — Какое насилие? — мужчина отнял руку от лица. — Ты мухи не обидишь. — Серьезное, дорогой, — серьезно ответил инкуб. — Чтобы ты ощутил сожаления, не надо делать больно. Надо делать больно. — До свидания, Му-шиди, Юэ-шисюн, — вежливо поклонился а-Цзю, и они направились прочь на свой пик. — Какого рода «больно» ты имеешь ввиду? Чем ты можешь меня запугать? — Я вырежу сердечко на заднице на ВСЕХ твоих мантиях! Я напишу самые бесстыдные разнузданные весенние страницы про нас… Нет! Я закажу их у Шан Цинхуа, и поверь мне, тебе не понравится, что может породить его сумрачное сознание! Но я распространю его творение по всему пику!!! И каждый будет считать, что они правдивы! Я перепутаю все наклейки на твоих средствах по уходу и сбегу на Цаньцао! Буду добавлять краситель в твою кашу месяцами, чтоб ты ел ее только радужной. Буду… — Боги, ладно, сколько усилий! — поймал его а-Цин и закрыл рот. — Что б твою фантазию да на дело. — И это я еще плохо подумал, — доверительно прошептал инкуб, с удовольствием отметив, как содрогнулся любовник. — Моя месть будет не страшна, но страшна! — Вот уж точно. — Бойся и трепещи. И это не говоря уже о том, что тот, кто зарабатывает новые проблемы с культивацией, НЕ получает парную культивацию, пока не полечится, — посерьезнел Юань и тоже обхватил любовника. Они прислонились к какой-то стене на Цаньцао, даже не целуясь, а просто тихонько разговаривая, столкнувшись лбами. — Тебе не обязательно быть сильным и несгибаемым постоянно, а-Цзю, — ласково погладил он лицо человека. Вес потихоньку возвращался к нему. Вместе с ним и щечки. — Просто привычка, — вздохнул диди. — Юэ Цинъюань вывел меня из равновесия. Я не хочу его подачек. Даже сейчас. Особенно сейчас. — Это не подачка. Это нормальное поведение главы секты, который хочет, чтобы его второй в командовании быстрее и полнее восстановился. — Я знаю, — отвел глаза и надулся а-Цин. Инкуб не отказал себе в удовольствии поцеловать собранные бантиком тонкие губы. — А теперь вперед, работать, — неохотно вздохнул он. — Если ты не хочешь… — неуверенно начал партнер. Юань бросил на него ироничный взгляд. — Я больше обеспокоен твоим состоянием. Ты точно готов? Еще не поздно спросить у Му Цинфана курения… — Я ждал этого всю жизнь! — патетично воскликнул а-Цзю. На этом они стремительно отчалили к себе на узком мече. Юань провел полет, положив подбородок на плечо любовника и разглядывая виды с высоты. Руками он крепко вцепился в человека. В доме уже было все готово для медитации и не осталось причин откладывать. А-Цин дал последние указания Мин Фаню. Тот поклялся, что ляжет мертвым, а не пропустит даже Бога Войны! А ведь фанател он по этому воину больше всего на свете. Лорд Цинцзин вздохнул и похлопал целеустремленного ученика по плечу. Юань улыбнулся, припоминая. А-Цзю ведь однажды сделал усилие над своим собственничеством и предложил старшему ученику перевод на Байджан, раз он в таком восторге от шишу. Тот только побледнел, а-Цзю сказал, и упал в ноги, отчаянно умоляя не отчислять его и не отсылать на другие пики. Мол, шишу крут и все такое, но он прекрасно понимает, что Байджан не подходит для него. А Бог Войны, как бы великолепен ни был, никогда не станет лучшим учителем, чем Учитель. И если он недостаточно старателен… Это все было очень трогательно и эмоционально, и а-Цин держал это признание рядом с сердцем и лелеял. Спустя годы они сильно изменили свои отношения. Учитель заметил в ученике не просто инструмент, а личность, а юноша обрел толковое направление, куда ему шагать и расти. Прежде Шень Цинцю если и заморачивался обучением своего первого ученика, то только в картонно-злодейском стиле, типа, «не позволяй им считать, что наш пик слаб» и прочие абстрактные замечания, которые подросток был волен толковать произвольно в силу своих комплексов. На пике а-Цин объявил, что уходит в уединенную медитацию и не потерпит вмешательства, даже если все тут будет в огне. Ученики бросили сомневающиеся взгляды на инкуба, которого учитель брал с собой, видимо, в качестве платонической моральной поддержки. (Ах, знали бы они!) Но куда уж ничтожным возражать, когда даже главе секты выбора не дали. А-Цин в доме заперся и развесил барьеры, чтобы никто не зашел и не вышел. Лучше перебдеть в таком деле. Потом сбросил верхние одежды и остался в эквиваленте семейников до середины икры. Юань расстелил коврик и приготовил палочки и травы для возжигания, чтобы облегчить выход на глубокую медитацию. Мужчина начинал возбужденно нервничать от важности происходящего, но получив успокаивающий поцелуй, затих. Едва смог погрузиться в транс. Потом пошло лучше, и он ушел в самое глубокое медитативное состояние на чистой привычке. Инкуб дождался, чтобы голос его души зазвучал уверенно и глубоко. На этом Юань его поймал и приступил к работе, стараясь действовать уверенно и обстоятельно. Сейчас была самая легкая часть — съесть сломанное да положить разметку нового. А-Цин наблюдал тихо и не показывал порывов вырваться. Он ушел в транс добровольно, и его плывущее сознание пребывало в спокойствии и доверии. Инкуб старался работать аккуратно и не забывал лишний раз погладить любовника изнутри. Человек под его руками напоминал безвольное растение, которое жило своей жизнью и льнуло к рукам, пока его пытались хоть немного окультурить. Нервирующее ощущение, если честно. Юань всегда находил это зловещим. То, с какой легкостью они могли оперировать беззащитными существами, которые не могут ничего сделать, но все равно все чувствуют и осознают. С недругами и незнакомцами — плевать. Но вдруг а-Цзю там хотел бы что-то сделать, что-то сказать? Вмешаться? Остановить? В медитации люди даже дернуться самостоятельно не могли. Этот их созерцательный транс, в котором они глядели на происходящее с ними… Через силу не спеша и все закончив, Юань чуть выпутался из чужой энергетики и вытянул партнера. Первые несколько секунд тот не двигался, осознавая себя и ситуацию. Инкуб продолжал крепко его держать и мониторить, как ток ци омывает вены. Культиватор побледнел, нащупав пустоту вместо знакомых каналов, и занервничал. — А-Цзю, соберись, посмотри на меня, — позвал его Юань, стиснув пальцами запястья. — Все проходит нормально, все хорошо. Как мы и договаривались. — Нет. Нет, ничего не хорошо! — клацнул челюстями мужчина. — Я снова не чувствую… Ты сожрал мои меридианы… Ты обманул меня! Все это время ты хотел… Шень Цзю начал задыхаться от гипервентиляции, дернулся прочь. Юань мысленно вздохнул. Надо было настоять на отсутствии перерыва, на дурмане. Но не-ет, одному надо все проверить и сказать последнее слово, а другому — угодить диди. Он же подозревал, что так и будет! Инкуб облизал губы ядом и стремительно скрутил паникующего человека. А-Цин попытался отмахнуться ци, выкрикивая какой-то параноидальный оскорбительный нонсенс, но не вышло. Юань отпечатал приговаривающий поцелуй с паралитиком на его коже. Заклинатель отбился, вытер яд с лица, но уже было поздно. Циркулировать сейчас энергию, чтобы вывести яд он теперь не мог и стремительно ослабел. Мужчина упал в обморок на полу. Инкуб едва успел поймать голову. Юань чертыхнулся. А теперь он для энергетики будет захватчиком и недружелюбной силой! Еще и произошло внутреннее излитие ци — здравствуй, рак с метастазами. Остаток ремонта меридианов инкуб провел, отпихивая волны ци, которые пытались зализать его вмешательство. Их приходилось направлять в сторону питания новых конструкций и исцеления. Из безвольного покладистого растения диди стал вяло пихающимся во сне зверьком, который не хотел стричься. Пока под конец бедняга не сдался, принимая все падающие на него «ужасные невзгоды» со стоицизмом обреченного. Юань расширил основание — защитную камеру закрученного очага, как планировал, прогладил переломы каналов, заприметил места, где можно было бы в будущем поставить простые фильтры ци, чтобы а-Цин мог регулировать свою энергетику в сторону более человеческой. Либо же, они потом расширят все остальные каналы, чтобы более густая энергетика не была проблемой. Первый вариант давал больше автономии и широты использования, но не было никакой гарантии, что человек сможет оперировать такими тонкими структурами… Инкуб освободил жертву от себя и переложил в глубокий сон. Он расчетливо припомнил Му Цинфана, который был очень заинтересован в его способности модифицировать собственную ци. Почему бы не поэкспериментировать на кошках? Ничего опасного в установке, и если уж целитель, специально обученный к ощущению подобных материй, не сможет работать с такими тонкостями, то и а-Цин вряд ли освоит… Хотя этот может и невозможное — на чистом упрямстве! Остаток ночи Хэ не мог заснуть, держа руку на пульсе. Все проверял и проверял, как ци принимает новые пути и укрепляет новые стенки вен. Нет ли неровностей, протечек, все ли правильно соединил и собрал… Энергетически человек почти скворчал и удовлетворенно дымился. Это напоминало прокаливание вока, чтобы в дальнейшем не прогорало. Несмотря на лихорадку сон совершенствующегося оставался расслаблен и тих. Юань только раз принес тряпочку на лоб, чтобы сбить температуру. К утру усталость взяла свое. Инкуб положил минутно голову на теплое плечо человека и прикрыл глаза, которые все равно были не нужны в ощущении энергетики… Юань встрепенулся от щебета птиц и чужого движения: его подушка села на месте, уронив инкуба на пол. — Уйгх, — заморгал он, осматривая окружение. Заметил а-Цзю, который определенно занимался ощупыванием себя изнутри. — Не гоняй пока ци на скоростях, к которым привык. Каналы свежие, как детские. Заклинатель вздрогнул и обернулся. — Прости за… Это было по-идиотски с моей стороны. Спасибо, что не стал колебаться. Юань похлопал его по пояснице и переполз, чтобы обнять его и положить голову на теплое мягкое бедро. — В следующий раз никаких исправлений в последнюю минуту. Без курений теперь не работаю. — Я переоценил свою стрессоустойчивость, — а-Цин кривовато улыбнулся в том, что иные люди не догадаются назвать «застенчивостью». Потом снова уставился в пустоту. — Это так странно, — признался он загробным тоном. — М-м? Утро ощущалось очень ранним, но небо в окне уже успело посветлеть. Наверно была середина дня. Щебетали птицы в тишине второго пика. Юань потянулся, едва слушая слова. — Все это… Новые, правильные меридианы. Ци по ним движется так легко. Никаких надломов не ощущается… Оно… будто не болит! Я даже не знал, что это было неудобно, пока не стало удобно. Спасибо, а-Юань. Гэ, спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо! А-Цин схватил его голову и атаковал шквалом поцелуев. Юань был слишком сонным, чтобы отвечать, так что с драматичными стонами извивался прочь. Мужчина остановился, глядя на инкуба, будто сдержаться не мог, так любил. Юань открыл руки и с радостью оказался прижат к теплому телу. Они сжимали друг друга несколько долгих минут. — А теперь будь хорошим мальчиком и целый месяц берегись от нагрузок и не гоняй ци, — поправил прядь и обнял любимое лицо Юань. — Бережно все укрепи, побольше медитируй. Если что-то окажется неудобно или все-таки помнешь, скажи мне, мы сразу исправим. А-Цин замер, глядя в никуда — снова ощупывал себя на предмет дискомфорта. — Тебе будет полезно спроситься в эти ваши пещеры или хотя бы поплавать в озере Цинцзин, — посоветовал Юань. — Люди восстанавливаются лучше, когда черпают из природных источников. Но мысль купаться в ледяном горном озере зимой была до того неприятной, что он поежился. Оно еще и духовным было. Фу. Заклинатель только снова обнял его и поцеловал, слив практически весь свой резерв. — Мне будет гораздо проще удерживаться от соблазна применить высокоранговые техники, если у меня не будет энергии, — пробормотал мужчина очевидную отмазку. Юань широко ухмыльнулся и заговорщически подмигнул. — Я надеюсь, ты не ждешь, что я начну отнекиваться от бесплатных барышей, диди. Потому что ты этого не дождешься. Они снова рассмеялись, немного пьяные от случившегося. Шень Цинцю до сих пор задыхался. Едва заметно. Как если бы не мог надышаться полной грудью. Словно птица, чьи крылья были всегда связаны, внезапно обнаружила, что может взмахнуть ими без боли и ограничений. Юань поцеловал любовника еще раз, получая охотный порывистый ответ. Возможно, была доля правды в его отмазке. В следующий месяц секта могла наслаждаться обычным затишьем. А-Цин кротко вел уроки и занимался домашними делами: интриговал, кошмарил, разгонял. Его меридианы крепли и утолщали стенки. Основание приживалось. Но стоило Юаню дать отмашку на небольшие упражнения и увеличение нагрузки, а потом и вовсе сказать заветное «свободен», как по секте пронеслась волна насилия. А-Цин без всякого предисловия вынес на собрании «предложение» о дуэлях, и с радостью пошел безжалостно размазывать своих шиди по тренировочным площадкам. Все, что прежде было за гранью его возможностей, теперь стало очевидно доступным. И он пользовался случаем это хорошенько продемонстрировать, наслаждаясь мелочностью к тому же. Домой бывший злодей приходил прыгающей походкой и с мордой лисицы, укравшей всех кур. К Юаню даже, сложно поверить, прибежал Му Цинфан — жалился и завуалированно просил унять любовника. Инкуб смерил приятеля индифферентным взглядом. Эти спарринги были таким бустом для самооценки а-Цзю, что инкуб бы даже пальцем не пошевелил, убивай он там этих ублюдков. Его мяу-мяу заслужил разок размазать всех козлов из своей секты в тренировочных корректных спаррингах. — Я считаю, что правильное понимание новых пределов и границ своих сил — это жизненно важный навык, который необходим после такого крупного прорыва, — высокопарно заверил Юань культиватора. Целитель тяжко вздохнул. Как будто его бить собирались, право слово, или его работать в две смены заставляли. А-Цин был всегда предельно аккуратен, чтобы те, кому он навалял, отделывались только синяками. Это было предметом его отдельной гордости и источником унижения для побежденных. Юань мог сказать с уверенностью, что разработанным тактикам многие годы. Только не хватало силы, чтобы исполнить задуманное. — И не то что бы мастер Шень несправедлив в своем желании продемонстрировать свое мастерство, — как бы невзначай внес мысль Юань, стреляя взглядом в сторону целителя из-под ресниц. — Сколько лет эти люди славили его лень, позднее начало или склонность к грязным трюкам. Теперь мастер Шень полностью корректен, а они снова недовольны. Впрочем, ложь. Лю Цингэ был исключительно счастлив получить оппонента, который не сложился от его удара пополам и даже обошел его по гибкости и скорости. Ох-ох, тут а-Цин ошибся. После сухого проигрыша, который случился от неожиданности, седьмой лорд только обрадовался и охотно назначил еще пяток спаррингов… без согласия оппонента, конечно. Он просто начал заявляться под окна бамбукового дома, когда приспичит. Вопреки ожиданиям, новый переменный успех его только приводил в восторг. А-Цин, получив косвенное подтверждение, что шиди никогда не пытался его обидеть своими победами, подозрительно плющился и бегал вокруг воина кругами, не зная, что делать. Шиди бегал за ним. Му Цинфан задумался над словами Юаня и неохотно кивнул. Он как никто знал, в каком плачевном состоянии была культивация Шень Цинцю. — Это действительно прорыв, стоящий подобной демонстрации, — заметил целитель с неким значением. Юань пожал плечами. Ну и что, что теперь а-Цин стал временно сильнее брата. Эта скромная Мадам может позволить себе немного похвастаться своим талантливым старейшиной. Тем более, пустое. Диди так и не осознал этот момент. А потом они с братом сравняются, стоит Юэ Цинъюаню все же заняться своим совершенствованием. А то глава был слишком занят, чтобы уделять время медитациям, как предписал ему целитель. Лучше бы не браслетики дарил, а здоровьем занимался. — Только вопрос цены, я упоминал. Суккубы могут сделать многое, но не всегда могут это позволить. — Несправедливость вашей природы не устает меня поражать, — с сожалением покачал головой заклинатель. — Это как раз справедливость, — посмеялся попаданец. — Подумайте дважды, хотели бы вы иметь дело с суккубами, если бы у нас энергия восполнялась. Еще и жили бы бесплатно!.. Мы непременно стали бы доминирующим видом. А может, вообще бы вознеслись. Знать бы, как люди это делают. И куда уходят, став богами… В книге «мир небесный» был миром вознесшихся культиваторов, которые жили там в свое удовольствие как вечно юные прекрасные эльфы в райски благоприятных, но чрезвычайно ограниченных условиях. Буквально одна долина с озером «Десяти тысяч слез» да толпа редчайших духовных животных, с которыми приходилось делить место. Выходила весьма бестолковая картина: люди культивировали до бессмертия и дальше, чтобы вознестись над несовершенным миром. Возносились. А потом культивировали еще, но теперь из любви к искусству? Ло Бинхэ нашел не города с чудесами сянься-техники, а всего лишь дворцы небожителей да хрупкие красоты дикой природы, которые, стоило вскрыть герметичный мирок, живенько передохли. Очередная дыра в мироздании? Юаня цепляло, что прежде все такие дырки обретали логичное объяснение. Далеко не всегда приятное и милосердное. Все они там были повально очень старыми заклинателями, отмечал попаданец теперь с глубокой тревогой. Когда протагонист пришел бить морду нефритовому императору да набирать прекрасных богинь в гарем, так все они выкрикивали заоблачные цифры от тысячи лет. Ради пафоса, конечно, но если смотреть по фактам, то куда же девались все эти поколения одного только Цанцюн? А ведь Небеса одни на всех… Или нет? Еще скажите, что Ло Бинхэ напрасно отпинал бедных пенсионеров, поскольку молодежь давно создала отдельный клуб! Пафосные динозавры даже боя хорошего не выдали! Протагонист отделался буквально одной символической царапиной, нанесенной клинком Нефритового Императора. Инкуб действительно не советовал бы диди спешить наверх. Следовало с ним поговорить об этом, наверно, когда наиграется. — Да… Полагаю, вам это будет полезно узнать, — тихо согласился целитель. — Если Шень-шисюн так продолжит прогрессировать… Я, признаться откровенно, никогда до конца не верил, что он сможет вознестись. Но я также не думал, что он сможет сформировать золотое ядро. Так что если Шень-шисюн удивит меня, я буду только рад. Юань улыбнулся, позабавленный необычной идеей. Возможно, его а-Цин однажды вырастет достаточно, чтобы считаться богом. Хех, а Мадам Хэ в старости сможет хвастаться, как те лао цзе, что спали когда-то с известными историческими деятелями. Его диди — легендарный вознесшийся культиватор. Ха! И они будут как разделенные обстоятельствами влюбленные! Романтика, все дела… Инкуб понадеялся, что, если такое случится, они будут уже слишком старенькие для драмы и смогут просто любить друг друга издалека. Может, телефончик или космо-зум организуют, чтобы созваниваться. Вроде бы он знал парочку артефактов такого рода. Надо спросить цзецзе. Они могли даже иметь какие-нибудь пути пролезть на «правильные» Небеса… Кхм, то есть, праведно вознестись, конечно. А уж приспособиться к тамошней «святой» энергетике Юань как-нибудь сможет. — Какие наши годы, — усмехнулся беззаботно инкуб, помахав рукой. — Еще даже ста нет. Куда спешить! Му Цинфан вежливо посмеялся в рукав.