Магнолия

      Самые слабые надежды рухнули в один миг. Ведь и так держались совсем слабо, а теперь не существует ни единой опоры, которая помогла бы ему выкарабкаться из ситуации, в которой оказался. Внутри него всё начинает опадать, словно осенние цветы, сбрасывающие свои последние лепестки, медленно, но до боли красиво. Только снаружи молодому парню удавалось сохранять беспристрастность, вкладывая в это все возможные усилия. Не сводит взгляда с императора осматривающего его внимательнее, чем было тогда в тронном зале. Ведь, конечно, теперь у него оказалось возможность увидеть его в живую. – Так и оказалось, Ваше Величество, в уборке я выявился исправнее, чем в музыке, – преодолев сухость в горле отвечает Тэхён.       Феликса его ответ, как и безмятежные черты лица, забавляют. Проводит большим пальцем по его щеке, а Тэхён ощущает лёгкое прикосновение словно ожёг. Хочется отстраниться, скинуть с себя руку старшего, от ощущения, что, если это продолжиться хотя бы ещё пару мгновений, в самом деле останется огненный след. – Хочешь в гарем? – Нет, не хочу, – встречает его резкий, непоколебимый ответ. – Меня устраивает то, что у меня есть. – А я хочу. Это будет твоим наказанием за неудачное выступление в тронном зале в тот день. Свободны, – отпускает его Феликс и отходит к своему рабочему столу, махнув рукой. – Свободны.       По спине пробегает холод, заставляющий вздрогнуть всем телом. Возможно, даже не было заметно для окружающих, но Тэхён отчётливо ощутил, как каждая часть его тела почувствовало появившиеся отчаяние. Своим вопросом мужчина вдруг сумел подарить ему совсем маленькую надежду, дал ухватиться за неё и так же резко вырвал из рук, опустив парня в императорские прихоти. Потрясение же убывает довольно быстро, когда взволнованный Сону касается руки друга и пытается увезти его из покоев. Тэхёна это приводит в чувства, позволяя возмущению взорваться внутри. Злость вместе со страхом пылают, давая ему чуть больше смелости к тому, что уже имелось. – Сюда я пришёл работать, но уж точно не становиться частью вашего гарема, – ступает Тэхён на пару шагов вперёд, осмеливаясь на наглость перед правителем. Феликс поворачивается к парню, а губы невольно растягиваются в ухмылке. – Кажется, малыш с характером. Вот только, не забывай, что мой слово закон. Лучше иди и не зли меня. – Почему вы должны злиться на правду? Гарем ведь самое гиблое место дворца, и я не желаю там находиться. – Хочешь умереть? – Голосом пропитанный угрозой, спрашивает император. Словно гром среди ясного неба, тот разносится не громко, но твёрдо в тишине покоев.       Взгляд у мужчины острый, смотрит исподлобья, теряя любую свою игривость. По его глазам видно, что он не блефует, больше не веселится видя слабые попытки омеги сопротивляться, а всего лишь предупреждает о возможном исходе. Тэхён читает это в нём, чувствует, что тот сейчас не собирается шутить, от чего испуг касается его спины холодными пальцами. Парень сжимает крепко губы, так же, как и руки в кулаки, после опускает недовольно голову и направляется к выходу из покоев, слыша торопливые шаги Сону за собой.       Преодолевает некоторое расстояние по длинному коридору большими шагами и даже мешающий подол ханбока был для него незаметен. Перед глазами лишь туман, так же как в голове, от чего, не выдержав, останавливается и опирается спиной о стену, ища в ней нужную физическую опору из-за обмякших ног. Прикрывает ладонью глаза, опустив голову и пытается осмыслить всё что произошло только что, в какой ситуации он и вовсе оказался. Но сколько не пытался разглядеть, что-то светлое вокруг себя, всё равно понимает, что оказался в ловушке, которую сам себе поставил. Надеялся на свою удачу, но вновь убедился, что на волю судьбы нельзя полагаться, та ни за что не поможет. – Мне так жаль, – поджимает губы Сону, остановившись рядом с Каном. – Ты не виноват, никто не знал, когда он может вернуться, – качает головой Тэхён и, убрав руку с лица, вновь выпрямляется. – Пойдём. Сколько там у нас осталось комнат? – Но отныне ты в гареме…Ты не можешь больше убираться, Тэхён, это не твои обязанности теперь. – Он никаких более указаний не давал. Откуда мне знать, что мне нужно делать дальше? – Взмахивает парень руками, словно это должно было быть чем-то очевидным. – Не сопротивляйся очевидному. Император оповестит об этом госпожу Со, а значит ты больше не сможешь работать прислугой, у неё не будет ни одного права держать тебя среди нас. Пойми же, Тэхён, ты в гареме императора, рано или поздно ты окажешься в его покоях, но уже в желанном им амплуа. – Я не хочу это принимать, – качает головой Тэхён, отгоняя от себя сказанные Кимом слова. Это правда, но её рядом с собой парень не хочет чувствовать, готов отрицать до самого конца, но лишь бы не принимать. Тэхён бьёт ладонью по стене, желая успокоить себя самого, но желанного эффекта не производит всё ещё чувствуя, как внутри всё сжимается от накатывающего отчаяния. – У него столько омег, почему же он приковал настолько своё внимание ко мне? Неужто он настолько принципиально упрятал меня в то гиблое место? Чёрт его подери! – Таков император, – единственное, что находит сказать Сону.       Слова и вовсе кажутся Киму лишними, от чего он не решается сказать что-либо ещё и даже не старается их найти. В окутывающей их тишине, Сону полностью разделяет чувства Тэхёна, понимая, что ощущал бы точно такое же разочарование в своей судьбе и отчаяние, вызванное мыслями о том, что будет с ним дальше. Вместо тысячи пустых слов, которые могли бы прозвучать, Сону стирает между ними расстояние и прижимает младшего ближе к себе, чувствуя сильную ответную хватку на своей одежде, укрывающая спину. В объятьях, Сону чувствует, что Тэхён слегка обмякает, расслабляясь после всплеска эмоций и, возможно, это помогло ему даже больше, нежели все метания по коридору. – Сколько комнат всё-таки осталось? – Через минуты безмолвия, похожие на вечность, спрашивает Тэхён тихо. – Поработаем вместе напоследок. К тому же, это поможет мне всё упорядочить в голове. – Не так уж много. Всего две, – в том же тоне отвечает ему Сону. – И правда, совсем не много, – вздыхает младший, отстранившись. – Ничего, нам двоим хватит.       Только времени провести в дали от нового для него места во дворце хотелось больше. Предстоящая уборка займёт у них примерно три часа, возможно все четыре, если Тэхён начнёт растягивать каждый процесс, ведомый изначальным желанием отдалиться насколько возможно от преопределённого императором будущего. Но, в любом случае, для него это будет слишком мало. Но, даже если у Кана был бы в запасе целый месяц, для него он всё равно окажется ничтожно малым количеством времени.       Вкладываться в саму работу, как напоследок, не совсем удавалось. Он осознавал, что на этот раз мог пропустить некоторые участки поверхности и не протереть их, поменять наволочку пары подушек или открыть одно из окон для проветривания, но Сону замечание не делал, даже не подшучивал над ним по этому поводу, а всего лишь тихо поправлял ошибки младшего следом. Понимал, что Кану уборка этих покоев нужна не для честного исполнения обязанностей, а для прощания с этим местом, смирения с судьбой и успокоения. Ему всего лишь нужно было время, чтобы прийти в себя и ступить в место, где разнообразие шансов на дальнейшую участь не слишком разнообразны.       Вернувшись вместе с Сону в крыло прислуги по окончанию уборки, Тэхён не остаётся незамеченным госпожой Со, которая сразу выделяет присутствие парня. Даже если хороших работников женщина ценила, отступать от прямого приказа императора не имеет ни единого права. – Ты не должен быть здесь. Больше это не основное место для тебя во дворце. – Стоило хотя бы попытаться вернуться сюда, – вздыхает невольно Тэхён, но, вопреки всему, склоняется перед женщиной в поклоне. – Благодарю, что приняли меня под своё крыло. – Будь аккуратнее там, гарем место не безопасное. – Понимаю, там умереть легко, – выпрямляется он. – Такому как я, ещё легче. – Поэтому думать тебе стоит на два шага вперёд и не связывайся с его главным фаворитом. Бед себе уйму наберёшь, так что не стоит углубляться ещё больше в пучину гарема.       Вряд ли в этот момент эти советы ему нужны, не желая и слова лишнего слышать, но слова знающих людей всё-таки принимает и запоминает. Как бы не было ужасно на душе, нужно брать себя в руки и не позволять сознанию полностью затуманится. Если сам себе не поможет, не будет в состоянии держаться, то кто иной поможет? Стоит теперь полагаться на себя, как и прежде.       Тэхён благодарит женщину, вновь кланясь ей, но, когда поворачивается обратно к Сону, не сдерживается и крепко обнимает парня. – Удачи тебе и дальше, – треплет его по спине Тэхён. – Не прощайся так, словно мы не увидимся больше, – обнимает Сону друга, крепче прижимая к себе. Ему не нравится, как звучат эти слова, от чего и не хочется больше отпускать Кана из кольца рук. Успел уже стать родным для него, что ощущалось взаимно, поэтому позволять ему уходить не было и крупицы желания. – Кто же знает, – тихо вздыхает Тэхён, давя больше на боль старшего. – Не говори так, – просит Сону.       Слов у него больше не хватает, но больше их произносить и не стоит. Ни одному из них. Возможно, они ещё увидятся во дворце, это будет не их последняя встреча, поэтому не смеет никто прощаться. Тэхён лишь улыбается ему, после чего покидает главный зал крыла прислуги, к которому успел весьма привыкнуть. Всплывает мысль о том, что каждый момент, происходящий с ним после встречи с императором в его покоях похож больше на подготовку к казни. Весьма походит на правду, но воспринимать всерьёз такое не хочется, жизнь продолжается, нужно лишь привыкнуть к новым правилам.       Не имея рядом с собой никакое сопровождение, которое провело бы парня к дверям гарема, Тэхён подавлял желания соваться, убежать. Хотелось поступить так, как велело ему сердце, сжимающееся от переживаний, только вновь осознавал, что любая его попытка убежать не закончиться желанным образом. Во дворце не спрятаться, ведь найдут рано или поздно, а за пределы убежать не дадут охранники. Ничего не оставалось, кроме того, как ступать самому к дверям, что одним лишь своим видом, заставили его покрыться холодным потом.       Остановившись на пару секунд у входа, Тэхён глупо вздыхает, приводя себя в чувство и выпрямляет спину. Переступать порог этого места таким подавленным не стоит, особенно в первый же день, иначе им станет легко определить слабость человека перед ними. Мишенью для юношей за дверью он быть не собирается. Толкает дверь вперёд, делает первый шаг и понимает, что обратного пути теперь нет.       Вид, открывающийся перед парнем, заставляет его растеряться на пару секунд. Слышал о том, что помещение для наложников императора должно быть подходящим ему самому по статусу, отличаясь роскошью от гарема принца, но не думал, что настолько заставит удивиться. Большое помещение очаровывало сочетанием богатства и роскоши. Стены декорированы резными панелями, создающими сложные геометрические и цветочные узоры, которые наполняют пространство ощущением гармонии и плавности. Детализированные узоры продолжают расползаться по арочным сводам, соединяющим массивные колонны, которые поддерживают верхний уровень зала. Окна, представляющие собой панели, покрытые рисовой бумагой, добавляют живой шарм комнате, но от мира снаружи можно было отгородить помещение тяжелыми, плотными шторами бледного голубого цвета.       Сверху зал накрывает потолок в форме купола украшенный замысловатыми узорами, создающие в воображении каждого свои собственные рисунки. А посередине потолка закреплена многослойная люстра из золота и хрустальных подвесок. Каждый элемент отражает мягкий свет свечей, помогая ему проникнуть и на террасу второго этажа. Посередине комнаты большой бирюзовый ковёр, по разным углам зала тонкие маты и подушки, на которых расположились наложники. Так же по середине на ковре три длинных дивана и низкий столик.       Столько деталей, украшений и вещей, глаза невольно разбегаются по каждому уголку, не в силе задержаться на чём-то чуть больше нескольких секунд, ведь всё и сразу привлекает внимание. Мог бы просидеть ещё долго у входа, не ступая ни шагу дальше, так и продолжая казаться омегам в зале заблудившимся новеньким из рядов прислуги, особенно, из-за его формы. Только хранитель, подошедший к нему с охапкой одежды в руках, заставляет Тэхёна отвлечься от всего вокруг. – Как я понимаю, ты омега, которого добавил к остальным Его Величество? – Спрашивает хранитель, а после неохотного кивка со стороны Кана, не церемонясь вручает ему одежду и указывает ему в сторону комнаты, отделённой от общей такими же тяжелыми шторами. – Там спальня, переоденешься и можешь присоединяться к остальным. Как раз и покажу твоё спальное место среди остальных.       Тёплого приёма тут вряд ли можно было ожидать, судя по каждому в зале, а оказалось, что и сами хранители не особо жалуют парней, о которых им нужно заботиться. Проверив, если ни один элемент наряда не упал на пол, Тэхён следует за мужчиной, не отставая на большое расстояние. Тот так же бесстрастно останавливается с ним в спальне, тыкает на один собранный матрас с одеялом и подушкой поверх него, что означало, что парню самому придётся себе расстелить. А после короткого безмолвного объяснения, оставляет парня одного в пустой спальне покрытой полумраком. В отличие от главного зала, здесь атмосфера была менее завораживающей, вызывающей мурашки и желание не оставаться здесь долго одному. Комната не уступала размерам первой, что не удивительно, ведь гарем императора заключал в себе не один десяток омег, но была менее декорированный.       Вручённая ему одежда была качественнее, чем у прислуги, но каким-то необычным, выделяющимся фасоном не отличалась, являясь одинаковым у большинства омег, которых Тэхён уже успел заметить. Переодевается, после чего оставляет старую форму у собранного спального места и возвращается в зал, не имея иного выхода. Посидеть здесь в одиночестве ему вряд ли дадут, поэтому выходит обратно к остальным. Осматривает их в ответ на интересующиеся взгляды и занимает одно из свободных мест в кругу нескольких омег. Какую компанию ему выбрать, парень не задумывался, считая, что большой разницы между ними не особо будет.       Парни направляют взгляд в пол от некой неловкости от неожиданно появившегося среди них новенького. Круг большой, омег собралось около десяти, поэтому отсутствие оживлённого галдежа чувствуется сразу, словно чего-то не хватает. Несколько омег поглядывают изредка на Кана, но через пару минут становится невыносимо сидеть в тишине, от чего разговоры потихоньку возобновляются. – Значит, ты новенький, – тянет омега рядом с ним, пытаясь таким образом завязать разговор, пока остальные беседовали на другие темы. – Как тебя зовут?       Надеялся, что его не коснуться их беседы, продолжат обговаривать всё что душе этих парней угодно, но так и делая вид, что его тут нет. Это было бы оптимальным вариантом для всех, мысли схожими бывают редко, поэтому парень разрывает предположение Кана и саму тишину между ними. – Тэхён, – коротко отвечает он. – Моё имя Хёнджун, – коротко кивает омега в знак знакомства. – И дам я тебе совет, Тэхён, которым руководствуется каждый здесь находящийся. Не связывайся с Донпё, главный фаворит Его Величества.       Омеги из круга, вовлечённые в их часть разговора и заинтересованные в новом человеке среди них, сразу одобрительно качают головой, соглашаясь со словами Хёнджуна. Самого объекта разговора среди них нет, что и позволяет им задеть важную тему для всякого заходящего. – В каком смысле не связываться? Не заводить какие-либо отношения, будь то вражеские или дружеские? – Просто не переходи ему дорогу и чем дальше и тише будешь, тем безопаснее для тебя будут проходить здесь дни, – объясняет другой парень по левую сторону Кана. – Даже не собирался я что-либо ему делать, – пожимает плечами Тэхён. – Но, в любом случае, за совет спасибо. – Так как ты новенький, лучше просто наблюдай сначала, осознай, как всё тут работает у нас. Тебе будет полезно знать, что тут правда лучше быть тихим. Не создавай проблем, иначе хранители могут на тебя и руку поднять, не задумываясь. Шёлковых из нас пытаются сделать. – Слишком много себе позволяют, – хмурится Тэхён и, быстро осмотрев зал, замечает несколько хранителей. С виду, совсем безобидные молодые омеги, но в их глазах тёмным светом отражается суровость, а где-то хитро блестит и жестокость. Не укладывается то, что эти люди должны использовать физическую силу, чтобы унять волю наложников. – А вы долго уже тут? – Я почти полгода, – отвечает Хёнджун. – А я три месяца, – почти сразу следом говорит и второй парень. Остальные ничего не говорят, начиная прислушиваться и к другим разговорам, разделяя внимание, но не отставая от всех обсуждений. – На первый взгляд не выглядите враждебно настроенными. Или это всего лишь на первый взгляд? – Напрямую спрашивает Тэхён, хмурясь. Потянувшись за хурмой, представленной на подносе перед омегами, Хёнджун невольно пускает смешок услышанному. Выпрямляется после того как берёт понравившийся ему фрукт и качает головой. – Многие из нас оказались здесь не по своей воле. Нам незачем враждовать с тобой, особенно признавая то, что мы боремся не за место рядом с императором, его внимание и приглашение в ложе, а за самих себя. Бояться нам стоит лишь фаворитов, в особенности упомянутого, а не друг друга, ведь у нас всех статус одинаковый и усложнять жизнь в гареме нет никакого прока. – В некоторой степени, это вполне имеет смысл. Но у вас не было шанса уйти? Он не отпускает омег из гарема? – Сонмин, – Хёнджун указывает ладонью на парня по левую сторону от Тэхёна. – И вовсе три месяца в гареме, скоро ему отсюда не уйти. Но, насколько я слышал, император очень редко отпускает кого-то. Однажды попав сюда, трудно выйти. – Чёрт подери, – невольно шипит Тэхён, сжимая ладонь в кулак. Хотелось стукнуть им по чему-то, лишь бы выплеснуть накапливающуюся за день злость и отчаяние. Чем больше времени проходит за день, тем ему кажется, что всё становится только хуже. – Любимый фаворит долго уже здесь? – Уже три года, – вспоминает Сонмин. – И всё ещё не родил императору ребёнка? – Невольно удивляется Тэхён. – Что это за наложник такой? – Император просто не проводит ни с кем течки, поэтому и детей у него пока что нет ни от главного любимого фаворита, ни от кого-либо ещё.       В мрачном положении дел, оказывается для него и весьма положительный момент в том, что, в случае чего, Кан хотя бы не окажется в положении раньше, чем себе представлял, тем более от императора. Признаёт решение вполне разумным, принимая во внимание страсть правителя к омегам и предположительные последствия, от которых могло бы появиться внушительное количество отпрысков. Только, почти в тот же момент, Тэхён осознаёт, что это правило было создано, вновь же, для благополучия императора. Чем больше детей, тем больше проблем с ними, в особенности, связанные с троном, так что он решил заблаговременно упростить себе задачу.       Мысли об этом давят, причиняя ощутимую головную боль в самих висках, хотя Тэхён предполагает, что это вполне могут быть и последствия усталости за прошедший день. Слишком многое уже успело произойти за последние часы, поэтому позволять себе ещё больше нагнетать не может. Плавно меняет тему разговора с парнями, не зацикливаясь на том, что Кана сейчас больше всего беспокоит и, со временем, чувствует себя физически чуточку лучше.       Пару часов уплывают для него заметно, так же становясь прошлым событием и как бы Тэхёну хотелось, чтобы всё оказалось кошмаром. Прямо сейчас направится в купальню, потом в общую спальню, а проснётся вновь в привычной постели в крыле прислуги. Утра прекраснее того у него вряд ли было бы, но Кан осознаёт, что всё это вновь пробившийся росток надежды. Удивляется сам себе, откуда она вновь появляется у него внутри, сколько бы смерч происходящего не срывал её с корнями.       Мужчина средних лет, облачённый в тёмно-фиолетовый ханбок с тяжелым поясом на крупной, почти потерявшейся талии, подходит к кругу омег, заставляя всех замолчать сразу. Ни одного слова, ни одного смешка не осталось рядом с этим человеком. Тэхён поворачивается, чтобы посмотреть в лицо тому, кто опустил между парнями холодную тишину и встречается с хмурым, надменным лицом, начинающий покрываться возрастными морщинами. Хотя можно было бы предположить, что линии на лбу у него от постоянного недовольства. – Вот и новенький, – заключает для себя мужчина, оценивая Тэхёна по известным только ему критериям. – Значит, слушай внимательно, моё имя Хон Джеан, и я являюсь главным хранителем гарема императора. Наверняка мальцы успели тебе рассказать главные правила, это хорошо, времени тратить не нужно. А сейчас иди в купальню, там тебя приведут в порядок. Император ждёт тебя этим вечером у себя в покоях.       Он осознавал, что этот момент настанет, только вот и представить не мог, что настолько быстро. Видимо, императору хватило одного раза, когда Кану удалось увильнуть из его рук, а сейчас не даст этому случиться. Только при одном упоминании предстоящей ночи в горле пересыхает, а ладони сжимают в руках подол ханбока, чтобы успокоить лёгкую дрожь на кончиках пальцах. Был ли это страх или, возможно, возмущение? Быть может даже злость и волнение. Ему трудно разобраться в том, что волной обрушилось вновь на него. – Есть одна, наверное, очень большая проблема. Сегодня мои первые часы в гареме, а я ничего не умею в плане постели. Не осведомлён о многом и не думаю, что смогу удовлетворить Его Величество этой ночью. – Это не мои проблемы, – говорит Джеан, махнув рукой, словно точно так же избавляется от слов парня. – Он вызывал тебя на эту ночь, так что поторопись. – Вы же за это ответственность несёте. Отправляете к императору неподготовленного омегу, – цепляется Тэхён за свой последний аргумент. – Наложник-цыплёнок начал меня учить как мне лучше гаремом управлять? Ты не должен переживать о своей неопытности, знай, что такие как ты всегда интереснее в постели, поэтому даже выгоднее тебя отправлять сейчас. Всё понятно? Вопросов меньше и шевелись быстрей! – Мне всё понятно, – поднимается Тэхён отступая с мужчиной на несколько шагов от круга омег. – Только мне идти к нему не в радость.       Джеан услышав наглость слетевшую с губ парня, сразу поворачивается к нему резким движением и сокращает между ними расстояния, почти не оставляя свободного места для лишнего вдоха. Тэхён ощущает исходящий от мужчины запах иланг-иланга и розы, смешанные в один сладкий, жирный аромат, наседающий на лёгкие, обрекая их в тяжелые попытки втянуть свежий воздух. Желает сразу сморщится от тяжелого послевкусия, но вовремя останавливает себя, понимая по глазам Хона, что тот уже за сказанные слова готов отвесить ему хороший удар, только вовремя останавливается. Осознаёт, что после этого омега ещё должен предстать перед императором. – Тебе умереть захотелось? – Вопросительно заломив бровь, интересуется Джеан, чуть ли не шипя, чтобы их не услышали. – За языком следи, иначе подохнешь как дворняга, шавка какая-то. О семье подумай, раз на самого себя наплевать. – Танцами и ночными развлечениями вряд ли смогу им помочь. – Видно сразу, что не дальновидный совсем. Если хорошо стараться, можно получать ценные вознаграждения, куда больше чем ты мог представить, работая прислугой. – Что с того? Я ведь стану узником этого места. Смогу ли я выходить к родным спокойно, проводить с ними время сколько захочу? – Фавориту такое не дозволено, а вот у супруга куда больше привилегий. Хочешь для себя большего здесь, значит должен стать его мужем. Таков здесь порядок, а до тех пор сможешь отправлять им деньги. Только, судя по тому, насколько ты глуп, вряд ли и до фаворита дотянешь, так и останешься у низов, – хмыкает Джеан парню прямо в лицо.       Лишь подумать – мужем стать. Какой ведь это вздор для Тэхёна. Ему противно находиться в стенах гарема, мериться с мыслью, что его ведут на подготовку к ночи с императором, а от мысли про возможность стать его супругом Кану тошно становится. Может кто-то среди наложников и живёт с этой надеждой, лелеет её, но его пугает.       Все этапы подготовки казались парню бесконечными, так же ощущая, как мучительно растягивается время в компании двух омег, что помогали ему. Кана не провели в общую купальню, а в отдельную комнату, где, в купели наполненной горячей, вполне приемлемой для купания, водой с лепестками роз и травами, его оставили отмокать, после чего, тщательно вымывать. Его даже в детстве менее усердно мыли чем сейчас. Не оставили ни один участок, заботясь о том, чтобы Кан был в идеальном виде. При каждом прикосновении хотелось вырваться из-под их рук, что Тэхён уже пробовал осуществить, вырываясь иногда из хваток омег, говоря, что и сам может о себе позаботиться, только те молча вновь ловят его и продолжают натирать кожу парня.       О гигиене его тела позаботились так же тщательно, как и о внешнем виде. Волосы слегка завивают, придавая им волнистый вид, часть из них собирают на макушке в маленький пучок. Украшают их белыми цветами, создавая среди волос Кана нежный букет, сочетающийся с бутонами, вышитыми на лёгком ханбоке молочного цвета. В отличие от его повседневной одежды, эта оказывается совсем невесомой и от лёгкости шифона на своём теле, Тэхён и сам чувствовал себя цветком, особенно из-за богатого подола его одеяния.       Добавляют ему на щеки немного румянца с помощью измельчённых цветочных лепестков, считая, что Кан вдруг стал выглядеть слишком бледным, почти сливаясь с одеждой, так же, лёгкий оттенок розового придают губам с бальзамом из настойки ягод. Тэхёна заботливо подводят к зеркалу, не прекращая поправлять непослушную своевольную ткань, но парень отказывается смотреть на собственное отражение, демонстративно отвернувшись. Себя в этом дне Тэхён запоминать не желает. Пусть он пройдёт, быстрее закончится и останется в прошлом, но без своего собственного образа в воспоминаниях.              В сопровождении к самим покоям императора Тэхён, на самом деле, не нуждался, из-за своей ранней работы зная точно, где те располагаются. Только они наверняка подозревали, что Кан способен не дойти до них, убежать куда-то и спрятаться, а о том, как выберется из устроенной проблемы потом подумает. А ведь доля правды существовало в их предположениях, ведь желание сорваться с места присутствует внутри Тэхёна. Отступить в тень, скрываться её темноте от лишних глаз, пока о нём не забудут, но всё останется далеко в его иллюзиях, пока наяву перед парнем открывают двери спальни и Кан проходит в комнату, опустив голову.              Отложив палочки для еды на пару секунд и оторвавшись от своего ужина, император осматривает угодившего к нему омегу. На губах невольно проступает ухмылка от мысли, ярко вспыхнувшей у него в голове.        – Ты довольно невезучий раз всё равно в мои руки попал. – Предпочёл бы испытать удачу ещё раз, – не удосужившись поприветствовать его весьма резко отвечает Тэхён. Император, казалось, намеренно пропустил слова парня мимо ушей, не ответив ему ничего и даже не поменявшись в лице. Только, в каждом моменте, это могло стать секундой напряжения для провинившегося. – Поздно убегать, ведь уже попался. Садись, – кивает Феликс на место рядом с собой за столом.       Тэхён поднимает голову встречаясь со взглядом императора, который словно повторял ему вновь сказанное. Подходит ближе и, перед тем как занять указанное место на подушке рядом, поправляет ткань ханбока в сторону аккуратно, чтобы случайно не запутаться или не запнуться об неё. На самого альфу Кан предпочитает не смотреть, поэтому осматривает блюда на столе перед ними, отмечая как императорский ужин отличается от всех иных, которых когда-либо видел парень. Даже в доме кисэн так не обслуживают гостей сколько угощений ставят перед правителем. Две пиалы белого, пушистого риса с красной фасолью сопровождали различные закуски из овощей, синсолло с несколькими видами мяса и рыбы, запечённый фазан, устрицы и бутылка рисового вина. Даже удивительно, что разложенное на столе готовится на одного лишь человека, понимая, что он этого всего сам не съест.       Отсутствие чего-либо со стороны Тэхёна ему не нравится, из-за чего Феликс цепко берёт его за подбородок двумя пальцами и поворачивает его лицо к себе. – Избегаешь моих глаз? – Спрашивает император на этот раз приковывая взгляд парня к себе. – Не избегаю, Ваше Величество. – Тогда почему не смотришь на меня? – Не смею, – коротко отвечает Тэхён, пожимая плечами. Для всей пущи оправдания не хватало лишь вновь опустить глаза на поверхность стола, только парень их не сводил с очей напротив. Раз император захотел, чтобы он смотрел на него, Кан слова не переступит. – Ложь, – сразу заключает Феликс, убрав свою руку. – Перечить мне смеешь, а смотреть нет? – Как же мне вас тогда понять, Ваше Величество? Если я говорю правду вы злитесь, а если лгу и льщу, то вы вновь недовольны и злитесь. Что бы я не выбрал итог один и тот же, так почему вы меня продолжаете путать словно маленького ребёнка? – Кто сказал, что я сейчас злюсь? Для меня забавно наблюдать за тобой. – И что же мне делать, чтобы угодить вам? Как там делают остальные? – Берёт Тэхён маленький кувшин с соджу и пока наполняет Феликсу чашку, наигранно смеётся. – Ох, Ваше Величество, что же вы? Не могу поверить, прямо так и сказали. Вы невероятный!       Такой смех ему совсем не подходит, что Феликс сразу замечает, но эта деталь не мешает мужчине насладиться устроенным представлением. Опирает голову рукой, уместив локоть на край стола и с любопытством продолжает наблюдать за парнем. – Мимо. Попробуй ещё. – Тогда они наверняка сразу начинают показывать весь свой сексуальный потенциал через движения, взгляды, прикосновения и другие заигрывания, – вновь спокойным голосом перечисляет Тэхён, поставив кувшин на место. – Так не интересно, за твоими пародиями куда интереснее наблюдать. – Как же они это делают, в таком случае? – Проводит Тэхён по своей щеке, опуская таким образом на талию, всё время слишком активно извиваясь, таким образом комично изображая остальных, что из кожи вон лезут, чтобы притянуть правителя. – Или идут на отчаянные шаги? – Вытягивает он ногу в сторону, резко наклоняется и проводит рукой по ней, выпрямляясь обратно. – Правильно соблазняю? – Мне определённо нравится харизма, исходящая от тебя. – Тогда я спрошу напрямую, – размеренно говорит он, словно до этого не было никаких маленьких сценок в его исполнении. – Что мне сделать для того, чтобы вы меня отпустили? – Ответ банален, – пожимает плечами Феликс. – Я не отпущу тебя. – Почему? У вас же полный гарем омег, – указывает парень ладонью на дверь, словно те находятся буквально за стеной. – Одним наложником больше, одним меньше, в чём разница? – Омег много не бывает.       На секунду Тэхён даже теряется от его ответа, так и замирая с приоткрытым ртом от того, что невозможно было подобрать слова. Перед ним человек, для которого омеги, многое не значат, но количество всё равно радует. Словно собранная коллекция на полке, такими воспринимались и наложники в гареме. Видит ли он в них личности, воспринимает ли как обычных людей или всего лишь красивой плотью для своих утех? Тэхёну этого не понять, как можно собирать людей вокруг себя для личной цели желая с каждым разом всё больше. От одной мысли осознания Кан чувствует мурашки, пробежавшие по спине и лёгкий холод реальности на плечах. – Отвратительно, – морщиться Тэхён, не скрывая своё отношение по поводу таких радостей правителя. Феликса же, как парень успел заметить, препирания совсем не задели. – Как есть, – вновь невозмутимо пожимает плечами император. – Ешь, в этот вечер ужин накрыт для двоих. – Совсем никак не отпустите? Поставьте какое-то условие, – не прекращает своих попыток Кан. – Год и я отпущу тебя, но с условием того, что ты будешь стараться удовлетворять меня. Знаешь ли, халатность я не поощряю ни в каком деле. – Год, – чувствует Тэхён, как внутри всё мигом потухает. На секунду для него вокруг пропадают все звуки, потом эхо его приговора настойчиво начинает звенеть в ушах. Плечи невольно опускаются, глаза так же сползают вниз и Кан шёпотом, скорее лишь для себя, заключает. – Так много. – Всего лишь год, но если мне не понравится, то застрянешь тут надолго. – Вы так легко говорите об этом, Ваше Величество. Для вас год — это мгновение, а для других он сравним с целыми веками. Я пришёл сюда работать, но в итоге оказался в гареме. Буду и здесь деньги получать, если стараться буду? Меня воспитывали совсем иначе. Вам не нравится, что я солгал, поэтому сейчас говорю правду, не скрывая, и знаю, что получу в ответ равнодушие, неприятие с вашей стороны, но раз у меня есть шанс высказаться, я не пренебрегу им воспользоваться. – Ты прав, меня такими историями не задеть, – пожимает Феликс плечами, после душевных слов младшего. – Моё сердце каменное, запомни это. Такого рода слова у меня жалости не вызывают. – Иначе такой огромной страной не управлять. Только вот жалость я не пытался вызвать, Ваше Величество. Если надо я говорю напрямую и по делу, а не слезливыми историями. Всем наплевать на тебя в этом мире, так что должен уметь сам выкарабкаться. – Я уже понял, ты повторяешься, малыш. Становится скучно, так что лучше поешь.       С обеда Тэхён ничего не ел, но сейчас осознаёт, что не только кусок еды в горло не лезет, но и то, что чувство голода полностью отсутствует от переживаний и недовольств внутри. Перед ним на столе расстелены изыски, подающиеся императорской семье, но запах еды не вызывает у него ничего, кроме желания отстраниться от стола, поэтому, довольствуется лишь чашкой чая в своих руках, а Феликс принимает это как ответ на своё предложение, всего пожимая плечами и продолжая свою вечернюю трапезу.       Для императора ничего непривычного не происходит, возможно, такие диалоги не редкость с юными наложниками, только Тэхён, в свою очередь, в голове вновь и вновь повторяет их разговор, отпивая по глотку чая из фарфоровой чашки в руках. Держит её крепко подушечками пальцев, словно она единственное, что связывает парня в данный момент с явью. – Может мне в следующий раз прийти? – Спрашивает Кан, разрывая короткую тишину, опустившуюся в покоях. – Я только сегодня попал в гарем, меня ничему не успели научить, а сам я слишком мало в этом смыслю, лишь то, что слышал от других. А раз я год должен вас хорошо…удовлетворять, – с трудом удаётся омеге произнести, раздирающее горло, слово. – Думаю, стоит начать всё это правильно. – Мне нравятся невинные омеги и их неопытность в постели, так что не стоит об этом переживать. – Вот как, – коротко отвечает Тэхён, опуская наконец на стол опустевшую чашку. Феликс краем глаза наблюдает за его жестами и выражением лица, без каких-либо усилий улавливая колебания со стороны младшего. – Волнуешься, – звучит больше как утверждение нежели вопрос со стороны императора. – Не хочется, – вновь правдой отвечает ему омега. Феликс так же угадал, что в нём таится и волнение, но нежелание этой ночи больше любого другого ощущения. Пожирает изнутри, пытаясь извести до того, чтобы найти выход из ситуации, но абсолютно любой шаг, который Тэхён мог бы выбрать, скорее всего, закончиться для него плачевно. – Наши желания вновь не сходятся. Какая досада, – ухмыляется Феликс, оставив в стороне палочки для еды. – Мы прямо как противоположные течения одной реки, Ваше Величество. – Меня это не беспокоит. – Меня так же. Всё равно мы будем встречаться лишь ночами. – Станцуй для меня. Становится совсем скучно, особенно от твоего задумчивого вида. Разгони эти тучи, – кивает император в сторону, намекая Тэхёну встать из-за стола и продемонстрировать ему хотя бы какие-то свои навыки. – Музыки ведь нет, – отмечает парень. – Без неё не справишься? Мне она не нужна, чтобы насладиться танцем. Всего лишь исполняй хорошо движения, сделай их искушающими, притягивающими и заодно можешь раздеться.       От одного лишь упоминания хотелось прижать сильнее к себе одежду, прикрепить ткань к самой коже, лишь бы не обнажаться, но стоит уже полностью принять факт того, что в этих покоях у него больше нет спасения. Бежать, бороться, спорить больше нельзя, хотя, скорее всего, невозможно. Осознание болезненное, оставляющее после себя глубокие следы.       Встав из-за стола, Тэхён чувствует, как эта фантомная боль сковывает движения, что может стать для него лишь большей проблемой. Парень отходит на пару шагов, где у него будет больше места для движений. Становится спиной к императору, оставшемуся за столом, и прикрыв глаза глубоко вдыхает, после выдыхает, пытаясь вместе с воздухом выпустить и все переживания, терзающие его внутри. Потеряв над собой обладание на несколько секунд, рука Кана чуть вздрагивает, когда касается узелка ханбока на груди, но, несмотря на эту мгновенную слабость, тянет ленту.       Оборачивается к Феликсу, смотря на него через плечо и медленными движениями пальцев опускает ткань, оголяя всё больше бархатную, исцелованную лучами солнца, кожу. Вместе с тканью, медленно опускается и сам парень вниз, оседая на одно колено. Хоть музыки и нет, мелодия тихо играет у него в голове, помогая исполнять движения, не создавая хаоса. Не касаясь тела, обводит ладонями свою фигуру, после вскидывает их вверх и следом поднимается обратно, продолжая танец. Представляет, что это обычное выступление, поэтому лишнего не добавляет почти, следуя воспоминаниями, когда он танцевал ради забавы вместе с кисэн. Двигается, словно лепесток на ветру – медленно и нежно, будто и вовсе не касается поверхности.       Не использовал откровенные движения, даже не являясь с ними ознакомленным, следовал лишь своим познаниям в искусстве танца, но знал, что императору этого будет недостаточно. Мужчина перед ним ждёт куда большего, несмотря на желания самого Тэхёна. Преодолев себя, парень добавляет деталь, чтобы не услышать вновь недовольства. Медленным шагом подходит к Феликсу смотря прямо в глаза, не разрывая контакт ни на секунду. Слегка наклонившись, проводит ладонями по щекам альфы и когда казалось, что потянется ближе к нему, Кан отстраняется, продолжая танцевать.       Его манера исполнения бесспорно далеко от дворцовой, но интерес Феликса от этого меньше не становится. Наблюдает за ним неотрывно, находя некую изюминку во всём, что ему представляют и само любопытство к этому омеге возрастает. Видно, что парень не понимает до конца, что ему нужно делать, как действовать, но не растерялся, что Феликсу безусловно нравится. Особенно то, что, словно набравшись смелости, Тэхён снимает с себя полностью верхнюю часть ханбока и присаживается перед ним. – Теперь не скучно? – Через слегка сбитое дыхание спрашивает парень.       Вместо ответа, Феликс немедля притягивает его к себе за затылок и касается губ младшего, сразу придавая поцелую страстные оттенки. Не заботиться о приличиях, либо о чём-либо ещё, целуя омегу жадно и властно. От неожиданности Тэхён замирает в силах только ухватиться за плечи императора в поисках хоть малой опоры для него. От растерянности, накатившей на него, парень позволяет Феликсу властвовать над его губами, но даже когда приходит в себя, не в силах остановить желание императора. Тот всё больше крадёт воздуха из лёгких младшего, сминая пухлые губы омеги, иногда покусывая их, а робкие попытки Тэхёна ответить ему тешат самолюбие и всё больше воспламеняют влечение.       В защитном рефлексе всё больше окутывает их запах нарциссов, но, чем больше он распространяется по помещению, становится перенасыщенным, резким, а сладковатые ноты становятся удушающими. В попытках отпугнуть нежеланного альфу лёгкий цветочный шлейф оказывается подавляющим, вызывающий дискомфорт и недомогание у тех, над кем опускается. Только Феликса усиливающийся запах омеги не отталкивает. Отстраняется от губ младшего, позволяя ему отдышаться, а сам проводит кончиком носа по его шеи вдыхая больше цветочный аромат и забавляясь его сладкими нотами. – Не поможет, маленький, беззащитный цветочек. Мой волк всё равно съест тебя, – шепчет Феликс и не причиняя боли, кусает его за шею.       Тэхён поджимает мгновенно губы от этого, но в глазах читается удивление. – Вам не плохо? – Мне сейчас очень хорошо, – хмыкает император, выпрямившись и останавливает взгляд на глазах парня. – Мне нравится твой нарцисс. – Тогда я не собираюсь его контролировать, – говорит Тэхён, ответно смотря ему в глаза. – Мне всё равно, – коротко отвечает Феликс и берёт его на руки.       Больше не сопротивляясь, Тэхён обвивает его шею руками, чтобы не упасть и, вскоре, спиной ощущает прохладу простыней императорского ложе. Феликс следом оказывается сверху и, не сводя цепкого взгляда с младшего, пробирается рукой под подол ханбока. Медленно скользит по оголённому бедру, заставляя Кана вздрогнуть. – Расслабься. – Я постараюсь, – кивает сразу Тэхён, сглатывая, а лицо начинает покрываться красным цветом от его откровенных касаний.       Рука мужчины скользит по оголённой груди юного омеги и, наклонившись ближе к нему, осыпает шею парня короткими поцелуями, опускаясь ими ниже. Замечает, как начинает учащаться дыхание Тэхёна, но Феликс этому только хмыкает, вновь одаривая его нежную кожу поцелуями. Не обходился с ним грубо, украшая часто вздымающую грудь. Коротко её касался, где-то чуть больше, оставляя ярко розовые, а где-то уже красные следы. Губы исследуют всё больше кожи, но поднимаются лёгким скольжением вверх, накрывает языком один из сосков, а второй массирует пальцами, слыша тихое шипение со стороны парня.       Тело альфы впервые находится настолько близко к нему, особенно касаясь его обнаженного. Мысль о том, чтобы сбежать вновь вспыхнула в голове, но также быстро погасла обратно, вспоминая пылинку шансов, улетевшую в миг, когда император склонился над ним, лежащим на кровати. Хоть лёгкая дрожь овладевает им, Тэхён старается последовать словам мужчины и всё же расслабиться, не делая себе хуже и пытаясь абстрагироваться от навязчивых мыслей. Отныне у него один год впереди, на протяжении которого ему нужно выполнять хорошо свою задачу, иначе больше не выбраться отсюда.       В моменте преобладает растерянность, от того, что Тэхён совсем мало осведомлён о том, что касается постели, а любое касание Феликса всё больше порождает жар внутри. Не уверен совсем правильно ли себя ощущать таким образом, когда обладают его телом, но этот человек искусно находит правильное место, чтобы распалить нужные тому отклики. Зажмурив глаза и опустив ладони на спину старшего, Тэхён позволяет ему оставлять следы на груди, но внезапно мягкость в действиях Феликса сменяет свои оттенки и, схватив младшего сильнее за бедра, кусает за сосок, который до этого ласкал. Неожиданно для самого себя, Кан выгибается в спине ему навстречу, сжимая ткань одеяния на спине императора. Откидывает голову, открыв глаза, а губы раскрываются в немом стоне. Пара секунд, но он всё ещё не приходит в себя от ощущений, заставляющие действовать иначе от себя привычного, чувствует лишь вновь на себе руки Феликса, который опускает его на кровать.       Пальцы старшего справляются быстро с узелком юбки и больше ничего не мешает мужчине полностью обнажить омегу перед собой. Встав между его ног, Феликс наблюдает за тем как руки непроизвольно тянуться прикрыть откровенную наготу, осматривает его тело внимательно, подмечая каждый аккуратный изгиб и изящность, которой от него веет. Дитё улицы, но внешностью и телом его одарили щедро перед рождением, словно суждено было родиться аристократом. – Ты очень хрупкий малыш, – убирает Феликс руки младшего, продолжая впитывать глазами картину перед собой. – Как вы там говорили? Маленький беззащитный цветок? – Шепчет Тэхён, вновь прикрыв глаза. – Верно. И мне нравится мысль, что я овладею им. – Но не сорвёте, – отворачивает младший голову в сторону. – А вот если завянет, будет уже не красивым.       Феликс ухмыляется реакции парня, тому, как Тэхён всё ещё пытается держаться смелым и гордым, находясь теперь полностью в его руках. Ощущает, как маленькое сердце бьётся в волнениях и ненависти, но это лишь больше воспламеняет старшего, желая быстрее овладеть им полностью. Обхватывает рукой член омеги, заставляя парня с беспокойством в глазах приподняться, но мужчина опускает его за плечо обратно на кровать, затягивая сразу в поцелуй. На этот раз поцелуй получается влажным, беспорядочным и, пользуясь замешательством Тэхёна, проникает языком в его рот. Он словно везде, исследует каждый интересный ему миллиметр, а столкнувшись языками, Феликс сплетает их, пока ладонь скользит чуть выше и обводит большим пальцем головку члена младшего.       Стоны Кана поглощаются тем же человеком, что и заставляет парня их издавать. Подгибает слегка ноги в коленях, стараясь как-то прикрыться, не допустить, чтобы император ещё касался его там из-за того, что всё происходящее пугает. Не понимает, почему он так реагирует, ведь неправильно отвечать на всё происходящее, но горячие вздохи продолжают слетать с губ, а руки сжимать в истоме одеяния альфы. Феликс останавливает его слабые попытки, опустив руки на колени Тэхёна. Разводит обратно ноги парня, отстраняется слегка от распухших губ и наблюдает пару мгновений за тем, как дорожка слюны тянется вниз по подбородку, щёки младшего краснее любого бутона роз, а глаза словно укрытые пеленой смотрят из-под ресниц. – Не надо скрываться, всё идёт как нужно. И ты хорошо справляешься, – слизывает мужчина дорожку с его подбородка и вновь целует.       Тэхён, хоть и не сразу, но отвечает ему, не позволяя творить с его губами то, что старшему захочется. Пользуясь возможностью, Кан кусает его за губу, что тут же получает в ответ и вновь ощущает, как язык скользит между его губ и уже сам открывает рот ему навстречу. Руки слегка трясутся, но он отпускает ткань и скользит ниже к самому поясу, не сразу, но развязывая его. Тянется, чтобы накрыть ладонями грудь Феликса, но тот обхватывает их своими, почувствовав дрожь младшего. – Не бойся. Думай всего лишь о том, как тебе будет хорошо и какое удовольствие почувствуешь. Не стоит думать об остальном, тебе нужно расслабиться сейчас.       На слова почти не хватает сил и дыхания, от чего, после короткой тишины, всего лишь коротко кивает ему в ответ, и Феликс сам накрывает свою грудь руками младшего. Предотвращая смущения с его стороны, водит ими по торсу, показывая, что страшного ничего нет, и отпускает их, когда чувствует, что Тэхён начал вовлекаться. Император позволяет ему немного поиграть, наблюдая за проворными глазами, но в секунду хватает его под колени и притягивает ближе, упираясь сквозь ткань штанов возбуждённым органом в область между ягодиц парня. Слышит удовлетворяющий его слух стон и вновь опускается к телу Кана, продолжая ласкать.       Обычно, столько времени Феликс на прелюдии не тратит, но в этом случае, было не трудно заметить, что парень всё ещё не полностью расслаблен и возбуждён. Уделяет ему больше внимания, чем привык, ублажая омегу местами мягко, местами переходя к грубости, каждый раз создавая контраст между своими действиями. Вскоре, посчитав, что всего достаточно, решает, что теперь можно перейти к более интересной части.       Отстраняется немного от обмякшего парня, давая тому пару секунд отдышаться и прийти в себя, пока Феликс, взяв бутылочку масла, выливает нужное количество на пальцы. Раздвигает ноги младшего удобнее для обоих. Проводит лёгким касанием дорожку от его колена к ягодицам младшего, а пальцами, укрытыми маслом, проводит между ними, заставляя Кана сразу напрячься, несмотря на то, что подавляет тихий стон. Тэхён чувствительный везде, что и нравилось Феликсу, ведь где бы он не касался парня, получает нужную реакцию и, даже если он всё ещё слегка напряжён, в то же время достаточно возбуждён.       Чтобы быстрее справиться с растяжкой, Феликс добавляет ещё немного масла, медленной струёй заставляя его стекать сразу на промежность парня. Холодная жидкость вызывает у горячего тела крупную дрожь, от чего Тэхён сразу хватается за простыни, сминая их в руках. Внизу неприятно скользко, чужие пальцы оглаживают его круговыми движениями и вдруг ощущает, как одна фаланга легко скользит в него. Омега мгновенно приподнимается, но рука императора вновь опускает его обратно. – Как же легко ты всего пугаешься, малыш, – тихо смеётся Феликс и наклонившись кусает его за шею, почти сразу зализывая след.       Оставить младшего без ещё одной порции ласки мужчина не может, зная, что без неё парень будет всё время отвлекаться на то, как чужие пальцы проникают в него, растягивают и оглаживают изнутри, подготавливая к большему. Для Тэхёна эти действия ощущаются неприятными, чуждыми, но в некоторые мгновения, Кан и успевал забыть о пальцах в себе на фоне поцелуев и умелых касаний.       Чем лучше подготовлено, тем меньше боли и больше страсти, поэтому для Феликса и важно с этим этапом управиться искусно. Убирает пальцы, вытирая их об простыми, после чего пристраивается к младшему. Добавляет вновь немного масла и, обхватив Тэхёна под колени, мужчина входит в него с одного медленного толчка, с выдохом замирая. Наконец-то. Слишком долго ему пришлось возиться с этим цветком.       Даёт ему пару секунд привыкнуть, затем начинает двигаться, сначала неспешными мелкими толчками, наблюдая за состоянием младшего. Тэхён откинув голову с прикрытыми глазами тяжело дышал, продолжая сжимать в ладонях простыни. Несмотря на ожидания, это ощущается куда приятнее чем пальцы – жарко, мокро, расслабляюще. И, хоть внутри присутствует маленький дискомфорт и покалывания внизу живота, они блекнут рядом со всем остальным. Приоткрывает глаза, устремляя взгляд на их соединённые тела, словно желая проверить действительность момента, но тут же откидывает голову обратно со стоном от резкого толчка.       Феликс, словно играя с ним, то ускорялся, держа его крепко за ягодицы и заставляя всю комнату заполняться звуками шлепков их тел и громких стонов младшего, то мягко поглаживая, растягивал момент медленными неспешными толчками. Видел, что Тэхёну это не нравилось, но не прекращал, замечая, как младший сам поддаётся ему вперёд, оставляет красные следы ногтей на спине, а также на груди императора. Не замечая для себя, омега сам начинал входить во вкус, а каждым движением подтверждающее это, у Феликса всё стремительнее заканчивалось терпение.       Толчки становятся всё резче и беспорядочнее, хватка на бёдрах сильнее, а по телу младшего волной проходится дрожь, тянущаяся от низа живота. Кажется, ещё немного и там что-то неконтролируемо вспыхнет от напряжения, вызывая желания отстраниться, убежать, прекратить эту пытку, но, вопреки мыслям, тело действует само. Ногами обхватывает талию мужчины притягивая ближе и мечется на кровати, держась крепко за плечи старшего. Феликс, наслаждаясь его видом, накрывает шею Тэхёна рукой и сжимает, слегка перекрывая воздух. Глаза закатываются от наслаждения, его накрывает этой волной всё больше с каждым толчком, терпкие запахи нарцисса и мускуса становятся всё сильнее, пока с громким стоном, почти переходящий на крик Тэхён не изливается, достигнув своего пика.       К такому виду, расстилающемуся перед ним равнодушным невозможно остаться, поэтому Феликс кончает следом, не выходя из парня. Двигается ещё пару раз, после чего покидает обмякшее тело. – Красиво звучишь, – довольно улыбается Феликс и чмокает Тэхёна за ухом. – Спасибо? – Тихо отвечает Кан, даже не уверенный, что он был услышанным. Сомневается, что и вовсе за такие слова можно благодарить, всего лишь сказав первое, что возникло в голове.       По многочисленному опыту, Феликс знает, как ощущается для омеги первый оргазм, поэтому ложится рядом с Тэхёном и даёт ему немного времени прийти в себе. Убирает взмокшую чёлку с его глаз, наблюдая с интересом за ним. – Но ты же не думал, что мы остановимся на одном лишь разе? – Спрашивает Феликс, замечая, как взгляд парня становится осознанным.       Думал. Хотя вернее сказать надеялся, что на этом всё закончится, только вновь сталкивается с одной принятой правдой. – У меня разве есть выбор? – Как пессимистично, – приподнимает старший его голову за подбородок, чтобы их взгляды столкнулись. – Я знаю, что тебе нравится и подсознательно твоё тело желает слиться с моим.       Становится в одно мгновение тошно от этих слов. В груди Тэхён ощущает прожжённую, словно горящей стрелой, дыру. Ведь это всё не правда.