Магнолия

      День полон задач, возможностями потеряться где-то, с целью отдалиться от остальных людей вокруг. Достаточно того, чтобы выйти в сад и занять место под каким-либо деревом, чтобы спокойно поработать. С тишиной и уединением в гареме была огромная проблема, ведь только близился вечер, когда каждый заканчивал запланированные на день задачи, начинался галдёж и веселье у омег. Можно было их понять, ведь отдыхать хочется каждому, а разговоры, игры и смех были лучшим решением в этих стенах, и запрещать такого рода шум до самого отбоя хранители гарема не могли. Они ведь не мешают никому в этой части дворца, она для них и создана.       Только дай Ёнджуну волю, он бы точно разогнал бы каждого в свой уголочек, даже если их не хватит по количеству. Раньше парень следовал совету Ёнтыка, оставаясь на их виду, не прячась как мышка, но забывал о том, что и самому не стоит терять бдительность. Увы, он просчитал этот момент и в слезах пришлось прижимать к себе остатки почти законченной работы. С того дня, хорошим взглядом он не мог одарить остальных наложников, от чего получал иногда слабый толчок локтем в бок от Сона, напоминая, что у Ёнджуна всё на лице написано. Хотелось, чтобы они всё, до последней буквы, на нём прочитали, но нельзя было, могут сочти за провокацию или что-то иное. Нельзя предугадать, что у зазнавшихся наложников в уме, а их здесь много, даже если некоторые из них никогда не ступали в покои принца.              По крайней мере, до того дня, как он закончит работу над ханбоком, Ёнджун будет сохранять максимальную аккуратность в гареме. К счастью, спокойно выслушав парня и осмотрев предоставленные доказательства, учительница дала ему ещё один шанс и новый чистый ханбок. Было ли это проявлением доброты и понимания или оставшиеся целыми частички привлекли её внимание, уже не так важно, главное то, что Ёнджун смог вновь взяться за работу и свою собственную борьбу во дворце. Вышивал каждый раз, когда Ёнтык был рядом, старший становился в такие моменты словно ястреб, сторожащий его, от чего было спокойнее работать в любом месте. Но сам Ёнджун тоже оставался, в любом случае, на страже.       Вечерами в сад не выйдешь, не подышишь свежим воздухом и не насладишься звуками, прячущиеся в наступающей темноте. Работать с лампой в помещении не всегда удобно, из-за чего приходится напрягать зрение, а о таком в саду и речи идти не может. Луна со звёздами красивы в такое время, но вряд ли чем-то смогут помочь, поэтому приходилось оставаться вместе с остальными в зале. Садились вместе с Ёнтыком на свои спальные места подальше от основных скоплений омег, Ёнджун доставал свои материалы продолжая работать, пока старший оберегал его и поднимал обоим настроение разговорами ни о чём. – Намечается что-то, – отмечает Ёнтык, от чего Ёнджун сразу поднимает голову, чтобы оглядеться.       Показалось, что вновь может что-то случиться с его почти готовой вышивкой. Ёнджуну осталось всего пару часов работы и теперь он готов был сцепиться в битву за своё творение, только опасения оказались напрасными на этот раз. Омеги немного притихли из-за нескольких хранителей, которые ходят по гарему, приближаясь целенаправленно лишь к нескольким парням. Насколько Чхве хорошо помнит, это первый раз, когда происходит такое, поэтому поворачивается к старшему спросить зачем они это делают, только так и не успевает спросить, из-за подошедшего Чанхи. – Ёнтык, пойдём переоденешься. Будешь сегодня прислуживать на мероприятии.       На Сона сразу опускается растерянность, которую трудно было сдержать. Парень даже приподнялся чуток, готовый в любую секунду вскочить на ноги и словесно защищать себя. – У меня совсем плохо с танцами, – качает головой он. – Успокойся, тебя словно водой холодной окатили. Будешь напитки разливать, ничего такого, – смеётся хранитель. – Фух, хорошо, – выдыхает Ёнтык облегчённо, очевидно уже успевший представить себе, как танцевальные навыки успеют принести ему неприятности за вечер. Не волновало его совсем, что придётся обслужить пир, ужин для гостей принца или ещё подобное мероприятие, это было сразу заметно по его безмятежности. – Пару минут и я пойду. Переодеться не составит труда. – Ждём тебя вместе с остальными, – кивает ему Чанхи, после чего отходит к другому омеге. – Придётся тебе провести вечер без меня, – с тоской подчёркивает Ёнтык другу. – Не особо хочется, но тебя позвали, так что ничего не поделать, – вздыхает Ёнджун, начиная собирать свои принадлежности вместе с тканью. Сейчас без старшего не хочется больше вышивать. – Ночью уже вернусь к тебе, просто нужно обслужить пир. Особо нечего бояться, смотри, главная злюка уже идёт готовиться к ночи с принцем, пятница ведь. Будет уже в разы легче дождаться меня.       Кюнмин в самом деле оставил разговоры в своём круге омег и последовал за прислугой в купальню. С тех пор как Ёнджун очутился здесь, уже четвёртая пятница повторяется одно и тоже — Кюнмина отводят в купальню, где хорошо отмывают и приводят волосы в порядок, после возвращаются в зал для того, чтобы переодеть. Одежда всегда была лёгкой без намёка на повседневные слои одежды, которые приходилось надевать. Подбородок парня каждый раз был горделиво приподнят, а в глазах отражалось самодовольство. Ничего не меняется, особенно его чувство значимости и превосходства в гареме. – Буду ждать тебя. Не лягу спать, пока рядом со мной будет твоё пустующее место. – Если продержишься, будет замечательно, а если нет, то спи спокойно. Главное, спрячь работу хорошо, прежде чем лечь в постель. – Обязательно. Больше такой ошибки я не допущу. Я ведь обещал тебе, – улыбается Ёнджун.       Ёнтык улыбается младшему в ответ и, встав с пола, наклоняется вперёд и чмокает Чхве в макушку, после чего следует за остальными отобранными омегами. Вновь вздох срывается с губ Ёнджуна, осознавая, что время будет проходить мучительно трудно до момента, как старший вернётся, но он не может ничего поделать. Раз Ёнтыка вызвали, у него не было права отказаться. Успокаивало то, что ничего плохого друга там не должно ожидать. Насколько он помнил из того, что им рассказывали на занятиях, обслуживание пиров или простых приёмов пищи было самым легким заданием в гареме.       Риск хоть и существовал, но мероприятие казалось Ёнджуну бесконечным, поэтому, спустившись на самый нижний этаж гарема, где омег осталось всего парочку, парень продолжил вышивать. Работы осталось не так много, поэтому мысль закончить его ещё быстрее возможного подгоняла и воодушевляла Чхве. Каждый шов казался Ёнджуну минутой прошедшего времени, поэтому часто, после нескольких, поднимал глаза на двери зала, ожидая увидеть в них старшего.       Они вскоре открываются, заставляя Ёнджуна чуть ли не подпрыгнуть радостно. Оставляет ткань на полу и поднимается, пытаясь разглядеть среди пятерых омег своего друга, только, очевидно, было тщетно пробовать. Можно было сразу понять, что шестого среди них не видать. Ёнджуна всего лишь тешила надежда, что он перепутал Сона с кем-то из остальных или парень просто отстал немного от основной компании и сейчас переступит порог на пару мгновений позже.       Сердце падает прямо в пятки, оставаясь там распластанным следом, лишая Ёнджуна своего биения. В ушах громко и неприятно гудит, хочется укрыть их руками, защитить от постороннего шума, но тело совсем не двигается, не поддаётся ничему. Дрожь вместе с тысячью иголками страха овладевают им, спирая дыхание. Хотелось сразу подбежать к последней зашедшей фигуре, сказать о том, как непривычно для себя скучал, но осознание сразу остановило Чхве. Ёнтык всё-таки не вернулся с остальными, зато обратно пришёл, словно ядовитый змей, Кюнмин. Глаза искали каждого из хранителей, готовый вонзится им в шеи за недовольство, которое ощущает и, выбрав себе в жертву Чанхи, ступает к омеге быстрыми шагами, размахивая длинными рукавами одеяния. – Поверить не могу! Это мой день! Как вы посмели его отправить вместо меня?! – Кричит парень, махая перед хранителем руками, почти на грани истерики. – Почему вы послали его? Всегда я ступаю к Его Высочеству в покои!       Всё встаёт на свои места, давая Ёнджуну убедиться, что его догадка верна и Ёнтык не просто отстал немного от остальных омег, а занял место Кюнмина сегодня ночью в покоях принца. Волнение о том, как с ним там будут обращаться теряется на фоне страха, что может сделать постоянный гость пятничного вечера. Кюнмин разозлился не на шутку, отбрасывая страх перед хранителями гарема и повышая на них тон. Разбивает всё, что под руки попадётся, чуть ли не визжит от гнева, топая ногой по полу. Наблюдающие за этим омеги подальше жмутся, чтобы случайно осколок вазы по ним не попал или тот не догадался, что-то кинуть прямо в них. Он даже позабыл о своей репутации перед остальными, которая осыпаться начала ещё в момент, когда Ёнтыка вызвал принц.       По ощущениям, всё представление, устроенное Кюнмином тянулось несколько часов, только, на самом деле, вся истерика длилась не больше трёх минут, после чего хранители смогли его успокоить. На удивления остальных, у них это получилось даже без применения силы к нему, хотя ожидали того, что Хан сможет, не страшась вцепиться в них, продолжая вымещать злость. Постепенно всё начало вокруг утихать, крики прекратились, омеги расслабились и продолжили спокойно готовится ко сну, пока что, не касаясь в разговорах произошедшего. Только внутри Ёнджуна эта безмятежность всё никак не могла настать.       Единственное, что смог сделать Чхве — вернуть самообладание над своим телом, но поступить так же со своими переживаниями он не мог. Вернувшееся на место сердце, билось в несколько раз чаще, напоминая о нависшей тревоге. К своей постели Ёнджун сегодня точно не вернётся, а если ляжет под одеяло, сон вряд ли охватит его, перенимая власть страха. Чтобы немного успокоится, парень садится обратно на пол, ставит ханбок на колени и продолжает вышивать, зная, что это занятие способно унять часть вихря, что властвует в мыслях и груди.       Ёнджун не волновался о том, что Ёнтыку страшно предстать перед принцем в виде, в котором омега является перед альфой ночью. Друга, в отличии от Чхве, это не слишком сильно волновало, очевидно, привыкнув ко всему вокруг. Ёнджун этого всё ещё боялся появиться нагишом перед альфой и тем более телом отдаться в его руки. От одной лишь мысли и воспоминаний с занятий мурашки бегут по затылку, заставляя сжаться. Случись это по отношению к нему, он трясся от страха и знал бы, что Ёнтык волновался о нём, но всё беспокойство Ёнджуна по отношению к другу кроится совсем в ином.       В ожиданиях, после того как закончил ханбок и надёжно спрятал его, парень наблюдает за тем, как не спеша сменяются оттенки неба с тёмно-синего на нежный фиолетовый и розовый, потом приобретает лёгкие золотисто-оранжевые тона с первыми слабыми лучами солнца. Не было и мысли прикрыть на секунду глаза, поэтому занимал себя, чем только возможно, но только услышав открывшуюся дверь вскакивает на ноги. Ёнджун подходит к лестнице, желая быстрее подняться, но к краю подходит Ёнтык удивлённо смотрящий на младшего. Немая секунда между ними исчезает, как только старший спускается к нему. – Я помню, ты мне сказал, что подождёшь, но раз сказали, что я пойду к принцу, почему не лёг спать? – Какой смысл от этого, если переживания всё равно не утихли бы. Как ты? Всё хорошо? – Осматривает он друга обеспокоено от чего Ёнтык берёт его за руки. – Я в порядке, – улыбается он ему привычно. – Принц же хорошо обращался с тобой? – Меня готовили к этому, Ёнджун, всё должно было пройти хорошо. Он прекрасный альфа в постели, не относился грубо, спрашивал, что я предпочитаю и не боюсь ли я чего-то, представляешь? – Только не влюбись, – пускает смешок Ёнджун. – Здесь ты перегнул, – тихо смеётся Ёнтык в ответ, чтобы не разбудить остальных. – Чувства к Его Высочеству невозможны с нашей стороны. – Только вот его любимец был очень зол вчера, что не ступил к нему. Мне показалось, что он разгромит полгарема. У меня плохое предчувствие, хён. Что если он захочет причинить тебе вред?       Ёнтык видит волнение в глазах напротив, чувствует, как дыхание готово в любое мгновение сорваться, поэтому перемещает руки на плечи Чхве, слегка поглаживая. Ёнджун всё время прождал его в переживаниях, неудивительно, что он готов в любую секунду выплеснуть все эмоции наружу. – Я защищу себя, а, если что, мы будем вдвоём. Вряд ли он рискнёт и пойдёт против двух, так что, для спокойствия обоих, просто будем держаться вместе. – Мне в самом деле будет так легче, – кивает Ёнджун выдохнув. – Вот и хорошо, мы ведь и так почти всё время друг от друга не отходим. – Поэтому будет безопасно, – улыбается Чхве, обнимая его. – Конечно, друг друга будем беречь.       Не хватит всех существующих слов для того, чтобы передать насколько Ёнджун рад тому, что Ёнтык подошёл тогда к нему, они рискнули, являясь друг для друга незнакомцами и скрепили дружбу. Могло быть совпадением, судьбой, чем угодно, но это действие принесло прекрасные плоды. Ёнджун отстраняется от старшего, желая предложить ему подняться на веранды и поспать хотя бы пару часов до подъема, но хватает его сильнее за руку, краем глаза заметив присутствие других.       На верхней лестнице стоял Кюнмин вместе с парой своих дружков, смотря вниз с той же злостью в глазах. Не удивительным было то, что он пришёл сразу, словно по зову, бодрым и без толики сна, после унижения, которое ощутил на себе, Кюнмин вряд ли нашёл бы в себе силы сомкнуть глаза. Он взгляда не сводит с Ёнтыка, опасаясь, чтобы не сбежал из-под его наблюдения, а Сон, в свою очередь, не показывает даже капельки волнения, держась гордо. Очевидно, Ёнтык не видел даже намёка своей вины в ситуации, поэтому не видел нужды пресмыкаться перед Ханом. – Ёнтык, – тихо зовёт старшего Ёнджун, не отпуская его руки из цепкой хватки. – Покричит немного и успокоится, ты не волнуйся.       По глазам Ёнтыка было видно, что важнее было просто подняться на этаж выше, а там можно спокойно обойти Кюнмина. Он это тоже понял, что будет являться совсем не выгодно для него. На нижнем этаже они словно были в маленькой закрытой арене с одним лишь выходом, который был закрытым для отступления. Пространство выглядит великолепным для выяснения отношений между омегами, каждый желающий бы мог наблюдать за разбирательством лишь подойдя к перилам.       Кюнмин вместе с остальными спускается вниз по лестнице и, оказываясь на последней, становится прямо напротив Ёнтыка. Сон не отходит ни на шаг, не давая слабину, что злит парня ещё больше, поэтому хватает его за волосы и тянет ближе к середине, отцепляя от Ёнджуна. – Думал тебе это с рук сойдёт? – Шипит Кюнмин, хватаясь сподручнее за волосы парня прямо под корни и тянет не жалея. – Пусти, – Сдерживая крик боли, морщится Ёнтык и впивается до побеления пальцев в его ладонь, пытаясь освободиться, заставить Хана отпустить его. – Принц всего лишь раз меня выбрал, ты продолжишь посещать его. Одна пятница ничего не значит. – Ты специально соблазнил его! Мне на зло сделал это, потому что завидуешь, – тянет его сильнее парень, чтобы тот ступил на пару шагов вперёд и толкает на пол, после чего садится на живот Ёнтыка. Злость перед хранителями была ещё ничем, лишь слабым ветерком перед ураганом, начавшийся лишь увидев причину его проблемы. Перед глазами лишь лицо того, кто украл его место, совсем открытое для него и пользуясь этим, Кюнмин начинает бить парня без разбору. Попадает по лицу, шее, ключицам или где-то ещё, важнее для него было просто попасть по Ёнтыку. – Ничего ты не стоишь в этом гареме, ты не имеешь права себя преподносить Его Высочеству!       Тело Ёнджуна обдаёт холодом испуга, именно этого он и боялся всю ночь — гнева Кюнмина, который обрушится на друга. Он пугал младшего, когда разбивал всё что под руки попадётся, но вид крови на его руках становится для него ужасом и кошмаром наяву. – Нет! Остановись! – Кричит Ёнджун срываясь к Ёнтыку, но его сразу хватают по сторонам соратники Кюнмина, предотвращая возможность выбраться. – Пустите! Оставь его!       Бьёт Кюнмин безобразно и со всей силы, от чего Ёнтыку сложнее сопротивляться. Парень пытается защититься, но, где он думает, что попадёт, прикрывается и тут же прилетает кулак, с другой стороны. Вытерпеть до прихода хранителей трудно даже две минуты, поэтому хватает Хана за запястья, успев удачно уцепиться. Секундное недоумение Кюнмина играет на руку и Ёнтык толкает его ногой в живот, отстраняя от себя на пару шагов. Не давая парню как следует прийти в себя, Сон быстро поднимается на ноги, превозмогая боль и дрожь во всём теле. – Перестань! Ты бредишь уже! – Да как ты…Ты! Как ты смеешь говорить так обо мне?! – Сопротивления только сильнее разозлили Кюнмина. Видно, как глаза, наполненные гневом, стали темнее мглы, стирают всевозможные границы и Хан, не давая спуску своему противнику хватается за кувшин у подушек и, сократив расстояние, в считанные секунды бьёт им по голове Ёнтыка. – Хён! – Вырывается крик ужаса из недр лёгких Ёнджуна.       В одно мгновение, ослабленное тело обрушивается на пол, вслед за глиняными осколками. Ёнтык ощупывает голову в надежде, что рана не серьёзная, но, прежде чем он подносит ладонь перед собой, часть лица начинает окрашиваться кровью, льющейся сверху. Его шатает от слабости, пытается сосредоточиться на фигуре перед собой, невзирая на туман и чёрные пятна перед глазами. Часто моргает, пытаясь продержаться ещё немного, но, прежде чем опустить веки, смотрит в сторону Ёнджуна, надеясь, что его не тронут.       Соратники Кюнмина ослабевают хватку, наверняка не ожидая такого рода поступка с его стороны и Ёнджун, не раздумывая, пользуется этим шансом, вырываясь из их рук. Его трясёт, не знает, как собраться, чтобы ровный шаг ступить к телу старшего. Уже на третьем он запинается и оседает рядом с Ёнтыком. Слёзы бесконтрольно текут по щекам, а он прижимает к себе друга, не желая передавать его в объятья смерти. – Хён, нет, прошу тебя, хён, не уходи, – сжимает он сильнее его ханбок и, вскинув голову, кричит, что есть мочи. – Вызовите лекаря! Скорее!       Таким образом Ёнджун пытался докричаться до спящих омег, заставить их наконец обратить внимание на то, что происходит у них прямо под носом, но оказалось, что этого даже не требовалось. Подняв голову, Чхве видит парней, которые, прилипнув к перилам веранды наблюдали за происходящим со смешанными среди них ощущениями. Некоторые довольствовались, другие ужасались, а Ёнджун, внизу, прижимая к себе окровавленного друга чувствовал себя словно зверем, загнанным в клетку ради развлечений на потеху людям. – Что здесь происходит? – Выделяя каждое слово, заходит в зал Хварин. – Почему тут шум и кричите ни свет, ни заря?.. Вы что позволили себе сделать?! – Поднимает он тон сразу, увидев случившееся. – Пожалуйста, вызовите лекаря, – сквозь плач продолжает просить Ёнджун. Уж хранитель точно должен что-то сделать.       Времени на возню туда-сюда совсем нет, Хварин это прекрасно осознаёт, когда, подойдя ближе, видит состояние Ёнтыка. Взяв его на руки, хранитель решает сам его отнести в медицинское крыло, увеличив тем самым, хотя бы немного, шанс парня на жизнь. Ёнджун, хоть и лишён каких-то физических сил, находит в себе горсть воли, держащейся на чистом страхе, чтобы подняться и побежать за ними. Крики и разбирательства Чанхи за спиной, он уже совсем не слышал, смотрел только на бегущего впереди Хварина с Ёнтыком на руках.       Ступив порог медицинского крыла, Хварин сразу начинает звать лекарей на помощь, чтобы бодрствующие быстрее помогли, а спящие проснулись. Каждая минута со своей задержкой могли дорого стоить мальчику у него на руках, поэтому медлить или придерживаться вежливости мужчина не собирается. Его метод, наоборот, оказывается действенным, дежурный лекарь, выйдя им на встречу, показывает на нужную комнату. Хварин мгновенно сворачивает в нужную сторону и аккуратно опускает Ёнтыка на кушетку перед двумя другими лекарями.       Мужчина объясняет им всю ситуацию, пока женщина вместе со своими ассистентами начинают мельтешить поспешно перед пациентом. А для Ёнджуна все звуки вокруг утихли. Он смотрит на тело Ёнтыка лежащее на кушетке, кровь на друге, на собственных руках и одежде не дают дрожи утихнуть, от чего ему требуется опереться рукой о стену. Одна лишь мысль о том, что его могут не спасти, сжимает горло до удушья и усиливает поток слёз на щеках. Пытается держаться, просит вселенную, чтобы та не забирала его…старшего брата.       Ёнджуна внезапно касаются, и парень вздрагивает, сразу начиная стирать слёзы. – Не будем им мешать.       Ему требуется пару секунд, чтобы осознать сказанные хранителем слова и только после этого он следует за ним, покидая рабочее место лекарей. – Он же будет жить? – Слетает сразу с губ Ёнджуна главный для него вопрос. – Будем надеяться на это, – вздыхает Хварин. – Как же всё плохо. – Я не хочу оставаться без хёна, – всхлипывает младший, не в силах собраться. – Ёнджун, только не смей сейчас расклеиваться, – ставит мужчина руки ему на плечи, призывая смотреть на него. – Ты помнишь, кто ещё участвовал кроме Кюнмина? Их надо наказать, нельзя это оставлять воле судьбе. Если это нерешённым дойдёт до принца, то будет очень плохо. – Да, – кивает Ёнджун очередной раз всхлипнув и поспешно стирает слёзы.       Ему неоспоримо жаль парня, то, что ему пришлось столкнуться так близко с жестокостью гарема. Такой может оказаться участь каждого, никто не защищён от этого полноценно и, увы, на этот раз выбор пал на его друга. Хварин опускает ладони на предплечья парня и треплет его поддерживающе, после чего поворачивается обратно в сторону гарема. – Тогда вернёмся. – Можно мне сначала успокоится? – Спрашивает Ёнджун, заставив хранителя обернуться. – Я приду и покажу на них, если потребуется моё утверждение, но можно мне немного задержаться? Не хочу выглядеть совсем как хлюпик перед ними. – Если на тебя это, в самом деле, положительно повлияет, то так уж и быть. Как только успокоишься, приходи.       Ёнджун благодарно кивает ему пару раз, наблюдая как Хварин хватает подол ханбока и бежит обратно в гарем, всё время бубня себя под нос наверняка о том, сколько проблем навалилось на его голову.       Оставшись один, Ёнджун словно в тумане находит себе укромное местечко недалеко от медицинского крыла и, спрятавшись там, полностью даёт волю слезам. То, что было до этого момента, казалось, совсем не значимым с потом слёз, которых парень не успевал стирать с щёк. В голове ни одной мысли о прошлом, будущем или, по крайней мере, настоящем, зато там поглощает каждый уголок страх за жизнь важного для него человека.       Обычно, слёзы помогают облегчить боль, устранить часть груза, что осела на груди, но только не в этой ситуации. В случае Ёнджуна, они всего лишь помогли выплеснуть все эмоции, чтобы те не разорвали изнутри, не поглотили полностью сознание. В один момент парень всего лишь опирается спиной о стену, прижимая колени к груди, а кожу на щеках неприятно стягивает от высыхающей на них влаге. Но сами слёзы перестали литься, оставив Ёнджуна без сил.       Не хотелось совсем двигаться, тем более идти куда-то не было никакого желания, но парень понимал, что, если он не появится, тогда за ним сами придут хранители. Без особого выбора, Ёнджун с трудом собрал себя по кусочкам и вернулся в гарем, где, без всякого пристрастья, указал на виновных в том, что произошло с Ёнтыком, а после ушёл в купальню. Ханбок испачканный кровью и потом неприятно прилипал к телу, поэтому считал нужным окунуться в воду, позволив ей смыть хотя бы часть того, что опустилось на парня.       С утра купальня пустовала, что Ёнджун посчитал удачным. Не мог знать наверняка, если слёзы вновь подступят к глазам, а дать другим вновь увидеть их Чхве больше не желал. Не двигаясь, он смотрит на поверхность воды смутно различая в ней своё отражение и проводит по нему кончиками пальцем, пуская рябь. Тишина вокруг, вместе с утренней прохладой в бассейне, неожиданно для парня помогла ему вновь мыслить здраво и прийти в себя. Самое главное, что он осознал, вновь размышляя о произошедшем - то, что здесь нужно выживать.              Советы старшего о тихом существовании в самом деле работали, но оказались, что лишь до одного момента. Нельзя быть уверенным больше в действенности этого способа, ведь Ёнджуну испортили работу над ханбоком, а Ёнтыку, чуть не отобрали жизнь. Даже если пытаться не выделяться, не значит, что внешние факторы не заставят, тем самым разозлив поджидающих жертву хищников. Нужно отстаивать свою жизнь, чтобы её даже не посмели забрать, поэтому Ёнджун решает взять себя в руки и перевоспитать себя.

***

      Отсутствие старшего ощущалось очень сильно для Ёнджуна везде. Где бы он не находился, в гареме, на занятиях, в саду, ему не хватало его рассказов ни о чём и, в тоже время, о всём. Стало вдруг совсем тихо в одиночестве, но зато немного спокойнее. После случившегося вряд ли кто-то бы осмелился ступить враждебным шагом к Ёнджуну, зная, что сейчас хранители на взводе из-за показательного беспредела среди наложников. Происшествие редкое, но меткое, поэтому отражается не только на управляющих ими людях, но и самих омег.       Ханбок отдан благополучно учительнице и уже от этого можно было немного выдохнуть, ведь, на этот раз, его работа оказалась без происшествий в руках женщины. Шить что-то свойственное ему на уроке не было настроения, поэтому Ёнджун провёл весь час, скучающе соединяя разные клочки ткани. Пользы в этом никакой, но зато проходит быстрее время и мысли уплывают далеко. По окончанию занятия он осматривает беспорядочно сшитые вместе лоскутки, оценивая, чем занимались его руки всё время, после недовольно покачав головой, засовывает их под подушку и, вместе с остальными, выходит из зала. У дверей его неожиданно ловит за плечо Чанхи. Ёнджун вздрагивает от неожиданности, но следует, бесспорно, за хранителем, отходя на пару шагов от основной толпы. – Что-то вновь стряслось? – Спрашивает непонимающе Чхве. – Я только что от лекаря, – говорит Чанхи на тон тише, чтобы слова не поймали остальные. – Ёнтык выжил, пока без сознания, но главное, что жив. – Правда? Какое облегчение, – улыбается Ёнджун выдохнув и накрыв грудь ладонью. В самом деле для него уже большую значимость имеют слова лишь о том, что его хён продолжает дышать в этом мире. – Надеюсь, быстро оправится. – Лекарь пытается поддерживать его состояние всеми силами. – Мне ведь можно его навестить? Хотя бы на пару минут, пожалуйста. Это немного, но мне и этого будет сейчас хватать. – Скажешь лекарю, что я даю тебе позволение, – кивает Чанхи, благосклонно. – Спасибо большое, – порывается от радости Ёнджун даже обнять его, но останавливается, понимая, что жест совсем ни к месту и не к тому человеку. – Можно пойти сейчас? – Сначала пообедай с остальными, после чего можешь ступить к нему и посидеть немного рядом. Но я, кстати говоря, остановил тебя ещё по одному вопросу. Знаю, что тебе не импонирует эта тема, но я должен с тобой её коснуться. Как у тебя обстоят дела с танцами на уроках? Делаешь ли ты успехи или это такое же бесполезное занятие как с другими?       Танцевать на городских праздниках Ёнджун никогда не стеснялся. Отдавался музыке, позволяя телу самому двигаться под ритмы, всего лишь радуясь весёлому времяпровождению. Здесь же танцы преподносили как что-то серьёзные, чуть не превознося к подобию священного ритуала. Чхве предполагал, что их можно было бы такими считать, если бы не исполнялись, по большей мере, перед альфами лично или на празднованиях. Несмотря на это, Ёнджун продолжал находить для себя маленькую радость во время этих занятий, даже если большую часть он учился поставленным хореографиям. – Просто хорошо, – пожимает младший плечами. – Критике не подвергался, но и какой-то похвалы особенной не получал, значит должно быть хорошо. – Наверняка прискорбно, но однажды может получится так, что ты станцуешь на каком-то мероприятии перед принцем. Каждая омега хотя бы раз должна показаться перед ним. – Я не против обратить его внимание на себя.       Чанхи слегка хмурится, смотря на него молча несколько секунд, ожидая настоящего ответа парня. Ему не верилось, что Ёнджун признался ему о таком вполне серьёзно, поэтому считает, что должно последовать продолжение, где парень вновь начнёт смущённо говорить, что делить ложе с альфой ему ещё рано и работа портного для него самое главное сейчас. Только ничего из этого не следует, Ёнджун так же смотрит на хранителя, не собираясь исправлять свои слова. – Поменял своё мнение? Это из-за случившегося, ведь так? – Я ценю всё чему меня научил хён, но то, что произошло ясно даёт понять, что настанет день, когда мышка всё равно попадёт в лапы хищнику, а уже там разорвут не глядя. Кюнмин так и поступил с Ёнтыком, и никто не даёт гарантию, что это не повторится по отношению ко мне или к нему. Хочу, чтобы хён был в безопасности, и я мог всех поставить на место. – Путь и место в покоях принца не безопаснее, чем неожиданный зов туда и ревность наложников. Ты ступаешь, тогда, на очень опасную дорожку, мальчик, – ставит Чанхи руки парню на над плечи. – Знаю, но, как ты упомянул, место здесь в общем не безопасное. Мне страшно, признаюсь, но, если я и дальше продолжу быть мышонком, то могу стать следующей жертвой, не имея, на данный момент, ни хёна рядом, ни какую-либо твёрдую поддержку извне гарема.       Страх, в котором признаётся Ёнджун, невозможно не заметить в его глазах, но, также, не скрыть с какой уверенностью он сжимает руки в кулаки, словно этот маленький жест поможет ему держаться крепче, не отступать от своих решений. Ребёнок ставший выбором Чанхи начинает медленно здесь расти, подтверждая всё больше правоту своих мыслей в тот момент на площади. – Возможно, ты меня тихо ненавидишь внутри из-за того, что я привёл тебя в это место, но тут помимо опасностей тебя ждёт исполнение вместе с признанием. Стань проворным сильным лисом, которым ты мне показался тогда. Пусть эти глаза и волосы всё больше станут олицетворять тебя, придадут уверенность почувствовать собственную силу, а остальные пусть боятся тебя. Я не мог оставить этот пылающий огонь там, в отдалённой от столицы провинции. – О чём ты? Мне всего лишь пятнадцать и всё это не то, что мне хотелось. Из-за того, что я оказался здесь не по своей воле, начал пытаться искать для себя альтернативный исход, и выясняется, что всё было бесполезно. Ты увидел, что-то во мне, а потом приходит момент осознания, что вряд ли можно выбраться из круга наложников. Хорошо, если это моя судьба, то я достойно проживу её и, главное, выживу, не буду страдать от чьей-то руки здесь. Это слёзное утро многое мне показало и, ранив внутри, перевернуло некие установки. Но всё же, я правда не понимаю, почему именно я? Ты бы мог, в самом деле, просто оставить меня там, рядом с семьёй. – Через мои руки во время отбора прошёл не один десяток омег, стольких воспитал в этих стенах, но когда я подошёл к тебе, посмотрел в эти глаза, почувствовал то, что не удавалось раньше ощутить при одном лишь взгляде. Это дало мне сразу понять, что ты нужен здесь, особенно твоё горящее сердце. Лишь дай и другим его увидеть, и я верю, что придёт день, когда я, вместе с остальными, буду кланяться тебе до земли.       Лишь про абсурд можно подумать, услышав слова хранителя. Ничего не укладывается в голове Ёнджуна, как бы он не старался найти смысл, истинный мотив в словах того, кто принёс его сюда. А лишь упоминание о его возможном росте во дворце только больше путает парня. Чтобы ему здесь кланялись до земли можно только мечтать, но Чанхи видит ситуацию иначе. Он и вовсе видит Ёнджуна иным образом, чем Чхве сам на себя смотрит в зеркале. У него получается увидеть то, что скрывается в самой глубине за всеми поверхностными чертами, потом предпринял попытку предвидеть судьбу Ёнджуна, опираясь на увиденном. Возможно это обман, ложь, чтобы вдохнуть в парня больше уверенности, но Ёнджун предпочитает пройти выстроенный перед ним путь так, как он это умеет, а если появятся трудности заглянет внутрь своего мира и, вероятно, получиться углядеть то, что заметили другие.

***

      Распорядок принца с самого утра мог разниться лишь парой часов от порядка занятий императора, что позволяло Каю провести чуть больше времени в постели, но в основном темп дня не позволял ему многое оставлять в стороне, поэтому лишних секунд сна для него никогда не бывало. Каждая из них, особенно на поле боя, была важной. Во дворце, где обычно безопасность гуляет коридорами, можно было немного расслабиться и отпустить привычки, выработанные далеко от дома.       После утреннего умывания, Кай переодевается в подготовленную заранее одежду. Укрыв верхнюю часть тела белой рубашкой, после штанов, парень затягивает поверх рубашки широкий белоснежный пояс. Поднимает руки, позволяя женщине надеть на него новый ханбок, тянется к пуговицам, чтобы застегнуть, но останавливается на пару секунд замечая узоры. Поворачивается спиной к зеркалу и, смотря через плечо, внимательнее вглядывается в них. Была бы лучшая возможность прикоснуться к спине, Кай бы, несомненно, воспользовался ею, желая проверить, если рисунок на его одеянии является настоящим. На небесно-голубой ткани посередине расцвел пышный белый бутон пиона, а от него тянутся кудрявые лозы и вьющиеся цветы, укрывая часть одеяния почти до поясницы. Лозы могли не удивлять коричневым цветом, ровным счётом, как черный, обрамляющий листы. Но внутри они были исшиты серебром, а сердцевидки цветов сияют золотыми нитями.       Кай тянет руку и касается ладонью лишь листьев и маленького нераскрывшегося бутона пиона, достигающие плеча, удостоверившись, что кропотливое творение стоит как внимания, так и похвалы. – Откуда было куплено это одеяние? – Обращается принц к швее. – Эти прекрасные узоры были вышиты одним из моих учеников, являющийся сейчас частью гарема, – склоняется перед ним уважительно женщина. – Омега из гарема сшила это? – Осматривается ещё раз в зеркале Кай, словно пытаясь таким способом проверить правдивость слов. – Удивительно, ведь сделано будто рукой профессионала — красиво, изящно и аккуратно. Рисунок немного своеобразный. – Так же, как и внешность парня. – Что вы имеете в виду? – Поворачивается принц к женщине. – По правде говоря, я впервые вижу такое в своей жизни. Этот парень, бесспорно, кореец, но его волосы горят ярче огня. Безошибочно можно найти его сразу в классе, не потерять из виду, только это больше дополняет его юную красоту.       До этого настолько необычных омег у него не было в гареме, что означало его недавнее появление после последнего похода. И Кай вспоминает парня у костра, который привлёк внимание принца своей детской любопытностью, а также необычным цветом волос. Значит, помимо этого, омега оказался талантливым, упорным и работящим. До принца доходили слова о том, что предоставляется иногда шанс омегам из гарема изменить немного свою жизнь и, продемонстрировав свои умения, стать портным или швеей при дворце, но мало кому это удавалось, а ещё реже их работы предоставлялись в руки членов императорской семьи. – Омега хорошо поработал. Мне нравится то, что он сотворил, – Кай подходит к своему рабочему столу и, вытащив из выдвижного ящика мешочек, подходит обратно к портнихе. Ставит его на протянутую ладонь женщины, звеня монетами, и даёт указание. – Передайте ему, парень заслужил. – Я обязательно передам ему вознаграждение, Ваше Высочество, и похвалю, – кланяется портниха, сжимая мешочек в руке.       Непозволительно даже допускать мысль о том, чтобы ступить против слов принца и оставить подаренные деньги себе. Поэтому, после занятий, женщина останавливает Ёнджуна, оставляя позади остальных омег из гарема и подзывает к своему столику. Парень, ничего не опасаясь, подходит к наставнице и занимает место перед ней на подушке. – Это от принца, – коротко представляет она мешочек, ставя его на стол перед Чхве. – Ему понравился твой узор на ханбоке. – На каком ханбоке? – Непонимающе спрашивает Ёнджун, но лишь только осознание накрывает его, парень прикрывает ладонью лицо от удивления, а от волнения чуть ли не руки дрожат. – Погодите! Тот ханбок… ханбок с тем узором попал к Его Высочеству? И он дал мне это? – То одеяние изначально предназначалось для него.       Ёнджун прекрасно осознавал, что вышивание узора на выданном ханбоке станет, в некотором роде, экзаменом для него. Думал, что, получив его работу, учительница вместе со своими коллегами из дворцовой мастерской будут долго рассматривать вышивку, вглядываясь в каждый шов, проверяя на неровность, заглянут глубже в саму задумку. Парень не уверен, происходило это на самом деле или нет, но точно знает, что учительница показала его работу принцу, а тот за работу дал ему мешочек монет. Признание от такого человека даже не снилась Ёнджуну, какими бы амбициозными не были его мечты, ведь получить награду почти напрямую от принца кажется всё ещё невероятным. Скорее всего, это и есть момент, когда Ёнджун осознаёт, что вся работа, бессонные ночи и потерянные нервы в ателье не были бессмысленной потерей времени и сил. У него получилось добиться искусства своими руками. – Почему вы мне не сказали, что ханбок для Его Высочества? – Немного успокаивается Ёнджун, выдыхая. – Если ты сейчас так отреагировал, то представляю, что было бы тогда. Ты бы начал волноваться слишком сильно и могло бы ничего не получится. – В любом случае, спасибо за вашу поддержку и то, что передали мне его благодарность, – берёт парень мешочек с монетами, ставя сразу в карман, подальше от лишних глаз. – Отдам их лекарю хёна, чтобы покупал ему хорошие лекарства и заботился о нём. – Ты волен делать с ними всё, что хочешь. Принц дал их тебе, а значит и распоряжение сможешь сам им найти, – кивает она. – Я очень рад, что моя работа понравилась ему. Продолжу усердно работать и не разочарую ни вас, ни самого себя, – обещает Ёнджун увереннее, чем в тот раз, когда получил перед собой совершенно чистый ханбок.

***

      В гареме каждый зов обладателя может стать неожиданным и каждый раз нужно быть к нему готовым, но одно, когда принц просит всего лишь омегу подготовить для ночи с ним, а другое, когда желает насладиться их танцами за ужином. Чаще всего, такого рода мероприятия спланированы заблаговременно, чтобы омеги успели подготовить выступление достойное пира и гостей. Они становятся не просто танцорами для вечера, но и сокровищем альфы, кому они принадлежат, поэтому время в такой подготовке ценится.       Этот вечер же становится отступом от обыденной рутины, заставляя хранителей побегать в остром волнении организации. Его Высочество не ждёт за ужином ни одного гостя, желая всего лишь отдохнуть в компании музыки и танцев, но даже такое важно устроить на хорошем уровне, не давая и малейшего повода подумать, что хранители стали лояльнее относиться к своим обязанностям. Поэтому Чанхи вместе с Хварином внимательно осматривают отдыхающих омег и, уверенный в своём выборе старший хранитель, выбирает четырёх, отправляя их готовиться. Они танцуют хорошо, тем более не первый раз выступают перед принцем, от чего не сомневается в этих омегах. Чанхи же не спешит, смотрит на каждого, но всякий раз взгляд возвращается к Ёнджуну, сидящему подальше от остальных. Хранитель прекрасно запомнил его слова, что и заставляет подойти к нему. – Принц желает танец от омег за ужином. Пойдём, выступишь вместе с остальными. – Так неожиданно? – Поднимается Ёнджун, оставляя в стороне запутанные нити над разделением которых работал. – Мы тоже растерянны, обычно танцы во время пиров и приёмов, но, видимо, просто выдался тяжёлый день. – А хотя бы немного времени подготовиться есть или мы пойдём просто так? – Сейчас пойдём в купальню, а после обговорим какое выступление будете исполнять перед Его Высочеством. За это время всё успеется.       Чанхи проходит вперёд, призывая младшего следовать за ним и Ёнджун не отстаёт ни на шаг, только их темп всё равно чуть медленнее. Хварин вместе с остальными омегами на несколько шагов впереди, что воспринимается Чхве маленьким шансом копнуть глубже в тему, над которой и сам довольно долго раздумывал в последнее время. Раз уж решил полностью вступить в игру, нельзя это делать беспорядочно. – Мне нужен совет, – обращается он тихо к Чанхи. – Как правильнее будет вести себя с ним? – Во время танца или в момент, когда останетесь наедине? – Уточняет старший. – Когда наедине останусь. – А в твоей головушке есть какие-то предположения? Может своего рода план? – Я хочу поиграть с ним, – всё так же тихо признаётся Ёнджун. – Не буду давать ему всё сразу, а частично, чтобы он вызывал меня почаще. Ответ Чхве сразу заставляет Чанхи нахмурится. – Рискованно, – задумывается старший. – Ты можешь попробовать, но если Его Высочество будет раздражённым, не в настроении или просто недоволен твоим замыслом перестань вилять хвостом и делай всё чему тебя учили, так же, то, что он скажет. Ёнджун послушно кивает, слушая наставления хранителя, только в мыслях не соглашается с ним. Ему было ценно послушать сторону Чанхи в этом вопросе, только сомневается стоит ли прислушаться к нему. Через его учения прошло много омег, но Чхве не уверен достойное ли количество добилось своего? – Используй свои глазки в танце и притяни его, чтобы принц возжелал ночь с тобой, – вновь советует ему Чанхи и остановившись с Ёнджуном у дверей купальни, поправляет прядку волос за ухом, смотря парню прямо в глаза. – Я подарил тебе шанс оказаться подле принца, так что воспользуйся им с умом и не растрачивай.