Магнолия

      Великий шаг нуждается в маленьких передышках, чтобы позволить обладателю победы двигаться увереннее к желанной цели. Для Феликса таким моментом отдыха послужила одна ночь в своих покоях. Стоило бы отделить себе больше времени, чтобы дать разуму и телу понежится в привычных условиях, набраться сил и лишь после этого приступать к дальнейшим задачам. Только вот терять столько времени и в мыслях не было. Оно и так утекло неконтролируемо за период его отсутствия во дворце, и более император не желает оставаться в стороне от того, что происходит в собственной стране, пока он обогащал её территориями.       Такого рода решение сразу после походов Феликс принимает не первый раз, поэтому Сонхва был подготовлен к моменту предстать перед императором ещё несколько дней перед его прибытием. Лишь первые разы после его вступления на должность Паку было волнительно предоставлять всю собранную информацию, часами разговаривать перед ним, докладывая ситуацию и извещая о содержимом документов. Но через несколько лет для него это стало всего лишь рутиной, от которой невозможно было устать, по причине того, что времени об этом думать у парня попросту не было. Во время своего отсутствия во дворце, император делегировал на плечи омеги некоторые задачи, которые требовали скорейшего выполнения, поэтому повода расслабляться у него не было. Многое отложилось в нём во время служения во дворце. Были вещи, которым Сонхва научился у Феликса, но то, с чем он изначально пришёл в это место и что помогло ему достигнуть высот, — это умение выполнять свою работу на высшем уровне.       Темнота лишь начинает отступать вместе с медленно поднимающимся из-за горизонта солнцем, разливая по небу тёплые золотые и розовые оттенки, отпугивая оставшуюся темноту ночи. Лучи омывают каждый уголок дворца, оповещая всё живое о наступлении нового дня. Воздух наполняется запахом ранних цветов, мелодичным пением проснувшихся птиц и мягким журчанием ручейков в саду. Каждое утро горело желание остановится на секунду, насладиться лёгким утренним туманом, стелящимся над густой травой, каплями росы, мерцающих на лепестках цветов, словно драгоценные камни, но начало дня было всегда основой того, как он закончится. Нельзя было упускать ни секунды из подаренного раннего времени, поэтому прислуга, словно тени, движется по коридорам дворца, пока не проснулись члены императорской семьи. Сонхва был уверен, что один из них в это время уже давно покинул свою постель. Более не нужно уведомлять его о таких деталях, благодаря их длительному рабочему союзу. Пока работники тихо снуют по коридорам, отточено исполняя все поставленные с вечера задачи, Сонхва так же уверенно ступает в сторону покоев императора. Быстро, чётко, вовремя — у него всё работало как отлаженный механизм, поэтому в себе омега никогда не сомневался.       Не стоит даже просить разрешения пройти в покои императора, ведь лишь парень подходит к дверям опочивальни, охранники сразу открывают ему двери, позволяя ступить дальше, не сбавляя шагу. Предположения оказались верны, поэтому Сонхва не обнаруживает Феликса в его постели, а уже полностью собранного и готового к наступлению нового дня. Мужчина сидит за столиком у окна, отпивая горячий напиток из чашки, и уводит взгляд он вида неба лишь когда помощник оказывается в комнате. – С возвращением, Ваше Величество, – кланяется ему Сонхва с лёгкой улыбкой. – Вас не хватало. Впрочем, как всегда во времена ваших отсутствий ради дел. – А ты неизменно льстишь мне, наглый ворон, – откладывает Феликс чашку и, устроив локти на обитые серебренным бархатом подлокотники, сплетает вместе пальцы рук. – Отдохнул от тебя во время похода. – Не поверю в такую наглую ложь. Предполагаю, что вы ещё не завтракали? – Всего лишь чашка зелёного чая, чтобы взбодриться, а сам завтрак может немного и подождать. У нас сейчас иные дела важнее. Меня не было много времени, и я хочу знать, что происходило во дворце и в стране. – Как всегда, событий хватает, их много накопилось. Сначала желаете послушать про важные дела или новости из повседневной жизни? – Сначала про важные, – кивает Феликс. – Они во главе по мере важности. Сонхва подходит ближе к столику императора и занимает кресло напротив, расставив перед собой все бумаги, чтобы не упустить какую-либо деталь. – Одной из важных новостей, которая озаботила меня сразу по её поступлению во дворец, стала нынешняя ситуация по всей стране. Всё больше мы получаем известий о религиозных культах, направленные на поклонения дьяволу, – поворачивает к нему Пак бумаги с составленным отчётом по этим делам. – Это пугает граждан и сеет беспокойство среди населения. Люди, занимающиеся этим, способны на всё. Такого рода религия — одержимость. Были не один раз найдены следы жертвоприношения в нескольких местах. Конечно, чаще всего это были животные останки, но недавно была найдена человеческая рука на импровизированном алтаре в лесу. Об этом также указано в отчёте, и ещё больше информации, которую удалось узнать о всём этом деле. – Чем только себя люди не тешут, – хмыкает Феликс, бегло пробежав глазами по строчкам предоставленного документа. – Людям нечем себя занять. Работа не всегда может заполнить досуг, а развлечений мало у них. Вот и приходится находить утешение в культах от незнания, куда можно направить своё свободное время – Приму к сведению и решу эту проблему. О чём ещё можешь мне рассказать? – Во время вашего отсутствия под моим наблюдением так же был проведён последний, высший уровень экзамена на квалификацию для новых министров. Учувствовали новые лица, которые прошли начальный уровень в провинции и средний уровень в административных центрах. Так же в столице к ним присоединились уже опытные люди, работающие во дворце. Среди последних и были выбраны новые министры, а достойные новоприбывшие получили свои государственные должности. В конверте перед вами находится конверт от учёных, проводивших экзамен, они и составили список после тщательной проверки всех работ.       Государственный экзамен играл великую роль не только для молодых альф, которые усердно готовились к сдаче с надеждой открыть для себя светлое будущее, но также и для самого правительства. Для них этот пройденный этап означал должность при дворце, высокий социальный статус и уважение. Вся семья становилась принятой и влиятельной в обществе. Только для самой власти государственный экзамен ощущался куда более значительным, ведь таким образом определялись люди, которые будут поддерживать императора. Эффективное управление с помощью одарённых, квалифицированных и компетентных чиновников укрепляло императорскую власть и авторитет правителя среди населения. Ему нужны были люди, которые будут в силах обеспечить политическую стабильность, владеющие умениями справляться с внутренними и внешними вызовами, появляющимися не только в спокойное время, но и во время расширения территорий.       Люди, чьи имена хранятся в полученном конверте, станут мощными инструментами в его руках, поэтому имеют для Феликса не последнюю важность. Каждый этап экзамена строго контролировался, как и сами проверки работ. Не допускалась ни в коем случае коррупция и фаворитизм, чтобы предотвратить назначение на должность через связи или личные знакомства. Для него был важен сам человек и то, что он сможет ему принести своими умениями, а не с чьей помощью он предстал перед императором. В связи с этими убеждениями, конверт оказывается вскрыт быстро с желанием узнать о новых людях, получивших свои места при дворе, а также увидеть уже знакомые имена, которые поднялись в ранг министров. Мужчина одобрительно кивает на каждом, узнавая одобренного человека, хмурясь на одном из шести имён, за которое сразу цепляется. – Почему в этом списке имя моей сестры? – Это, кстати, ещё одна новость, но, к сожалению, не слишком радостная. Она участвовала в экзамене и, как видите, сдала его. – Я это прекрасно вижу, но я всё ещё хочу знать, почему ты допустил её? – У меня не было права и каких-либо причин не допускать её. Не было принято, чтобы члены императорской семьи сдавали государственный экзамен, но также нигде не указано, что им в этом отказано. – В таком случае ты должен был придумать причину. Чёрт возьми, эта девчонка везде суёт свой любопытный нос. – У меня всё больше появляются подозрения, что она пытается подкрасться к вам всё ближе в плане правления и она что-то замышляет. Кто знает, может в один день Юна попытается даже убрать меня с дороги, чтобы совсем близко оказаться. Настолько, чтобы в затылок дышала. – Я, конечно, тебя не настолько сильно люблю, но оставайся на своём месте, иначе и не подумаю ступить на твои похороны. – Не любите настолько? Как подло, – невольно хмыкает Сонхва. – Успокойся, воронёнок, ты не в моём вкусе. У нас сейчас проблема важнее и имя ей — Юна. После того, что она устроила на другой земле, мне не нужно её присутствие в верховном государственном совете, поэтому мы должны позаботиться о том, чтобы она сама оставила это место пустующим. А также, позаботиться о том о том, чтобы остальные министры и чиновники давили на неё и не принимали в свой круг. Пусть помучается немного, попытается противиться, потом поймёт, что это не для неё и тут её не ждут.       При упоминании принцессы Сонхва невольно вспоминает её характер и волевой дух, от чего задумывается, насколько эффективным это может оказаться в борьбе с ней. Бесспорно, Юна будет сопротивляться такому отношению к себе, продолжая работать в сфере своего министерства и продвигая свои решения в собрания. Будет и дальше настаивать на своём, не желая отступать, только вряд ли её надолго хватит. Возможно, в пределах нескольких месяцев. Биться длительное время в одиночку против зала полного людьми нет ни единого смысла, оказываясь каждый раз в меньшинстве и бессилии. Даже если этот способ не сработает, они в любой момент смогут найти другое решение проблемы. – Сегодня же встречусь с министрами и передам ваши указания в лучшем виде. К слову о них, мне пришлось перенести собрание министров к концу недели. Несколько из них всё ещё находятся вне столицы. Они отбыли по делам и не успели вернуться в предполагаемый день, так как были вынуждены отбыть лишь недавно. – Каковы причины их отсутствия? – Хмурится Феликс. – Какие дела их настигли? – Министр Пак уехал в Кванъян для оценки и устранения последствий наводнения, которое случилось недавно. У министра О почила его матушка в восточной провинции. Знаю, что звучит не слишком убедительно, поэтому я предпочёл проверить для вас информацию — причина достоверна. Также, министр Хан уехала в провинцию Ёнхваддо для инспектирования урожайности и состояния сельского хозяйства, по причине того, что не сходились ранее предоставленные отчёты. Задачи министров Пак и Хан были им распределены ещё до вступления в должность, поэтому требовалось незамедлительное решение дел. – Причины в самом деле достойные, так что не вижу оснований, по которым мы не можем перенести первое собрание. Сейчас мы должны разобраться со старыми делами, провести последние действия для удачного утверждения завершения их должности. Молодец, Сонхва, продолжай в том же духе. – Служу достойно Вашему Величеству, – опускает он голову перед императором. – Я это ценю в самом деле. Если ты меня предашь, я больше никогда и никому не доверюсь. – Мне незачем вас предавать. Разве может для меня найтись работа лучше, чем быть личным помощником и советником самого императора? Тем более мне нравится работать с вами во многих аспектах. Нужно быть полным дураком, чтобы ступить на тропу, которая опустит человека с такой должности. Я им быть не собираюсь ни в коем случае. – Как сладко-приторно, – хмыкает Феликс, после чего притягивает к себе все принесённые омегой бумаги. – Сейчас ступай, мне есть над чем подумать и поработать без твоей помощи. В случае чего я обязательно позову тебя. – Сладко ему, – закатывает глаза Сонхва и, встав с места, ставит перед ним лист, который держал в руках. – Без меня бы вам было довольно скучно жить и править. Махнув рукой, Феликс лишь указывает омеге покинуть его покои на некоторое время. Однако признаёт, что без своего личного ворона все обязательства, многочасовые собрания и огромное количество людей во дворце рутиной превратились бы для императора в серую рутину, быстро забывающейся. Благодаря Сонхва многие моменты правления запомнились ярче из-за характера парня и нестандартных решений в разных ситуациях.

***

      Тоска нападала в каждый момент неожиданно, как раз, когда предпринимались попытки отдаться новому месту, привыкнуть к новым ощущениям, не имея другого выхода. Воспоминания о доме, нахлынув, похищали его, обрушиваясь словно морские волны. Он погружался в них с головой и вновь вспоминал семью, думал о том, что с ними сейчас и как они справляются. Ёнджун впервые находится настолько далеко от дома, и это было заметно сразу. Казалось, что даже находясь в дороге, он выглядел лучше, но сейчас, полностью осознав расстояние разделяющие их, приходилось шмыгать носом, чтобы отогнать навязчивые слёзы, так просящиеся наружу. Возможно, его состояние было бы ещё хуже, если бы каждый раз, Ёнтык не хватал младшего за руку с улыбкой и влёк за собой, вырывая из-под тяжелых волн воспоминаний.       Среди всех окружающий его омег, вызывающие у него растерянность, Ёнджун чувствовал себя уютно только рядом с Ёнтыком. Остальные парни казались ему высокомерными, злыми, готовыми броситься в любой вид поединков, лишь с целью выбрать какой-либо драгоценный для них приз. Для Ёнджуна оставалось ещё чуждым такого рода отношение к нахождению в гареме, он не понимал, зачем же все становятся такими враждебными. Неужели ночь в покоях принца желанна настолько, чтобы омеги сами за него конкурировали между собой. По словам старшего, так и есть, но для Чхве эти стремления всё ещё остаются загадкой, так что он продолжает держаться за своего солнечного хёна. В том, что Сон хороший, у Ёнджуна не осталось никаких сомнений, потому что рядом с парнем у него не зачесалась ладонь. В противоположном исходе, Чхве держался бы и от него подальше, потому что, по его мнению, чешущаяся ладонь — верный признак того, что человек обманывает и на самом деле имеет плохие намерения.       Ёнтык Ёнджуну не врал. И это касалось многих вещей, в том числе того, что в гареме в самом деле мало вещей являются личными и нужно приспособиться во всему общему. Дома у парня всегда было личное пространство, где можно было творить всё, что только душе угодно, наслаждаясь каждой любимой вещью. А здесь у Ёнджуна нет ничего своего. Даже вещи, в которых он прибыл, парень больше не видел и носил предоставленную позже одежду. Теперь парень пользуется лишь тем, что предоставляет ему гарем, но большая часть является всё-таки общей. Единственное, что переходит ему лично в руки и, с того момента, он может начать считать своим — это одежда, бельё, обувь и предметы гигиены; всё остальное принадлежало всем присутствующим омегам. Привыкший дома к своей комнате, где он спал один, было странно делить ещё с тридцатью омегами один большой зал, служащий как спальней, так и основным помещением, где они проводят свой дневной досуг.       Занятия начались на следующий день после прибытия, не оставив в стороне и новых омег. Держась за Ёнтыка, Ёнджун посещал каждый урок, подмечая, что их образованием не пренебрегают, заботясь не только о том, чтобы омега умела считать, писать, читать, но так же была многогранно образована. Несомненно, для принца важна не только внешняя составляющая вошедшего к нему в покои, но, в том числе, и его знания. Урок шитья приносил Ёнджуну самую большую отдушину в этом дворце пока что. Насколько он расспросил Ёнтыка, эти занятия проводятся три дня в неделю. Не слишком много времени предоставляется ему для любимого увлечения, но это в любом случае лучше, чем полное отсутствие. Парню нравилось то, чему его учили здешние учителя. Он узнал много информации о том, о чём раньше даже не задумывался. Однако если бы они изучали только базовые вещи без практики рукоделия, это бы омрачало его будни. Сложные вещи они пока не шьют, но Ёнджун надеется, что это всего лишь временно, не хочется ведь утратить свои навыки, занимаясь лишь базовыми стежками и простыми одеяниями. Чхве должен шить вместе с остальными омегами простую юбку, но не может сдержать свою рвущуюся к творчеству натуру, поэтому немного отходит от наставлений учительницы, погружаясь в заманивающий его процесс. – Смотри, – отрывает его от работы Ёнтык, легонько толкнув. – Видишь парня с длинными серёжками?       Ёнджун растерянно осматривается от неожиданности, не сразу понимая даже в какую сторону ему нужно смотреть, но потом Сон помогает ему кивком. Только так Чхве быстро находит центр внимания Ёнтыка и кивает ему, понимая о ком говорит друг. Омега был окружён ещё несколькими парнями, явно не страдая от недостатка внимания в свою сторону. Он и раньше бросался в глаза Ёнджуну тем, что у него вместе с ещё парой омег одеяния отличались красотой, детализацией и красками. Не могло это быть лишь из-за их личного желания. – Его имя Хан Кюнмин, – продолжает рассказывать Ёнтык. – Но мы все зовём его Гымёиль, потому что посещает покои принца каждую пятницу. Гордится этим и нос возвышает до самих небес, ведь Его Высочество дарит ему подарки за ночи. – С ним нужно быть аккуратнее, – невольно хмурится Ёнджун, отмечая для себя, что с ним лучше не связываться ни в каком смысле. – Именно, он на многое способен, поэтому и обратил твоё внимание на него. – Хорошо, что предупредил, но в таком случае лучше сосредоточиться на шитье и не смотреть в его сторону. Мы на него не обращаем внимания, значит и мы в его видимости не появляемся.       Вернувшись к своей работе, Ёнтык подглядывает так же и на ткань в руках Ёнджуна сразу понимая, что это лишь отдалённо напоминает ему показанный учительницей пример. – А что ты шьёшь? Никак не пойму.       Губы младшего растягиваются в довольной улыбке и Ёнджун с гордостью приподнимает ткань так, чтобы старший смог рассмотреть изначальную задумку Чхве. Мягкая белая ткань элегантно струилась вниз, благодаря свободному покрою создавая воздушный образ. Лёгкие складки от груди вниз создавали мягкие волны, которые плавно опускались вдоль основного элемента. Уже в таком виде одежда выглядела в глазах Ёнтыка потрясающе, особенно из-за того, что младший сделал такую работу за короткое время и, видимо, не собирался останавливаться, потому что он всё ещё дошивал детали. – Ночная рубашка, – осознаёт Ёнтык. – И очень красивая. Ты занимался уже шитьём, ведь так? Не каждый так быстро сможет создать целую ночную рубашку. – Ты прав, я много шил раньше, это занимало довольно много времени в моём досуге. Так же работал в ателье и, помогая, научился очень многому, к тому же получал там приличную для себя зарплату. Чем больше углублялся в шитьё, тем больше получал. Именно так мне и начали с недавних пор платить двенадцать медных монет. Теперь хочу заняться своим привычным делом и во дворце. – Там ты получал очень даже хорошо и это являясь всего лишь помощником. Если хочешь продолжить шитьё во дворце, то ты обязан показать свою работу учительнице. Шанс у тебя высокий, так что времени, чтобы выбраться из гарема, нельзя терять. Если этой ночной рубашки не хватит, скажи, что можешь ещё что-то представить в следующий раз, но действуй. – Тише, тише, – пускает смешок Ёнджун, трепля друга по плечу. – Кажется, словно ты хочешь этого больше, чем я, и готов побороться не на шутку. Но я тоже хочу стать портным и надеюсь, что зацеплю учительницу умениями. – Ты ведь ещё и читать, и писать умеешь. Это так же сыграет тебе на руку. В ателье научился? – И считать тоже, конечно, – подтверждает Ёнджун, возвращаясь к своей работе на руках. – Надо было работать с заказами, а без этих умений никак, так что в ателье я научился всем базовым вещам, которые мне могли бы дать в школе. – В таком случае, тебе даже не нужно посещать занятия. Ты ведь уже знаешь всё это. – Но вдруг будет что-то новое? Не хочу сильно отличаться от других. Не думаю, что здесь мне такое пойдёт на пользу.       Под лёгкий разговор работа протекает совсем иначе, позволяя каждый раз иголке скользить через ткань плавно, оставляя за собой след нитью. Увлечение самим процессом само брало верх над парнем, поэтому он, не отвлекаясь, беседовал с Ёнтыком, быстро, но не теряя присущую его техники аккуратности. Только разок взглянув на юбку друга, пришлось сдержаться от смешка, чтобы не задеть его гордость и всего лишь предложить свою помощь, от которой Сон не отказался, а наоборот, принял с радушием. Признался, что с шитьём не дружит совсем, а Ёнджун не против научить и чуть больше посодействовать исполнению его задания.       В своих способностях Ёнджун никогда не сомневался. Гордо предлагал покупателям сшитые им модели одеяний, советовал детали, которые бы хорошо сочетались между собой на ткани, выбранной заказником, пробовал разные швы и всегда угадывал решением. Но держа в руках только что сделанную ночную рубашку, сердце замирает от переживаний. Вдруг всё, что он делал до этого момента окажется совсем неправильным? Или то, что он сейчас представит окажется не совсем впечатляющим, хотя и добавил детали, что всплыли у него в голове? Столько тревог начало кружиться вокруг, что Ёнджуну показалось, он даже может не дойти до столика учительницы.       Но несмотря на переживания, он опускает перед женщиной своё творение, а следом садится сам парень, ожидая от неё какое-либо заключение о своей работе. Преподавательница, ожидав увидеть очередную сшитую с горем пополам юбку, которой поможет больше разборка нежели правки, остаётся на несколько мгновений без слов, когда рыжий парень представляет ей что-то совсем отличающееся. Берёт в руки ткань, полностью расправляя, долго рассматривает детали, проверяя с изнаночной стороны даже швы и их скрепление. – Ты самом деле за урок это сделал?       До этого словно не дыша, вопрос возвращает Ёнджуну возможность не только говорить, но и здраво мыслить. Перед швеями дома было не так страшно впервые, но здесь решается больше чем просто место работы для него. – Да, на самом деле я многое могу шить. Это было тем, с чем я был уверен, что смогу предстать перед вами за урок. – По тому, как это изготовлено, готова предположить, что ты работал где-то. А что на счёт вышивки? Умеешь? – Конечно! И не только узоры или изображения, но также вышиваю бусинками и камушками. Могу брать мерки, рассчитывать их, рисовать выкройки и сами фасоны одежды.       Женщина хоть и не даёт об этом открыто знать, можно заметить, что осталась впечатлена оглашёнными умениями парня. Задумывается, после чего вновь обращается к омеге: – Если дам тебе одно задание, сможешь его выполнить? – Да, – поспешно кивает Ёнджун, не теряя ни секунды, словно учительница сможет резко передумать. – Хочу увидеть твои навыки вышивки, – ставит женщина на стол перед парнем чистый ханбок синего цвета. – Это базовый фасон, ничего необычного, но, если у тебя появится желание или идея для каких-то изменений, ты волен пробовать. Для меня в этом случае интересуют больше всего твои умения вышивки. Так же, к твоему сведению, это одеяния для альфы. – Вам понравится, – улыбается Ёнджун. – Посмотрим. Мне интересно как ты справишься с этим заданием. У тебя две недели, а если справишься быстрее, будет ещё лучше. Таланты чествуются здесь, ведь одеяния господ должны быть сшиты достойно. – Я обязательно справлюсь и принесу вам хороший результат. Чтобы не мешать остальным, Ёнджун берёт протянутый учительницей ханбок и, поклонившись, освобождает место для следующей омеги. Поворачивается к другу озарённый улыбкой, а в ответ его встречает та же радость. У него не было ни секунды подумать о том, что чувствует сам, но уверен, что Ёнтык переживал за него так же, как и сам Ёнджун.       С окончанием занятия омеги забирают свои вещи и покидают зал уступая места наложникам из гарема императора. У Ёнджуна была возможность увидеть некоторых из них в купальне, но здесь перед ним большая часть, даже если не все. Ёнтык говорил, что его интерес может однажды погубить здесь Чхве, но в такой исход парень не верил, а перед искушением узнать чуть больше устоять невозможно. Пока есть возможность, Ёнджун осматривает омег перед тем, как выходит, только замечает на некоторых довольно выделяющиеся синяки.       Лёгкий страх окутывает парня, заставляя замедлить шаг, но друг не даёт ему остановится и взяв под руку младшего, Ёнтык выходит вместе с ним из учебного зала, чтобы не отставать от основной части. Хотелось обернуться ещё разок, но Чхве решает, что не стоит. – Ты заметил их синяки? Что с ними произошло? – Не знаю, – пожимает плечами старший. – Гаремы не особо контактируют друг с другом, хоть у нас есть и общий зал. Мы не стремимся поддерживать связи. Почему-то всегда казалось, словно мы живём в совсем разных мирах. – Неужели император так обходится с ними? – Ужасается Ёнджун от осознания, сжавшись. – Думаешь? – Поджимает губы старший. – До меня доходили беседы про его предпочтения в постели, но если это оно, то это ужасно жестоко. – Я рад, что не попал к нему. – Наверное, мы можем спросить у Чанхи про причину этих следов на них, он всё-таки был частью гарема императора. Возможно, он захочет нам ответить. – Вот давай это сейчас и сделаем, – берёт Ёнджун друга за руку, как только замечает нужного омегу, и тянет за собой, чтобы быстрее дойти. В самом деле интерес Чхве всегда был нешуточным.       Омег уже ожидало время обеда, поэтому Чанхи внимательно наблюдал за тем, чтобы ни один из парней не свернул куда-то в другую сторону, а оказался в главном зале вместе с остальными. Проверяет каждого, но краем глаза заметив стремительно идущих к нему Ёнджуна с Ёнтыком, поворачивается к ним, решая, что у парней возникла какая-то проблема. – Ответьте любезно на один вопрос? – Спрашивает сразу Чхве не особо церемонясь, от чего друг его немного одёргивает за рукав, словно напоминая о мерах приличия. – Смотря какой вопрос. Надеюсь, вы не успели попасть в какую-то передрягу с утра, судя по тому, как быстро шли ко мне. – Нет, нам немного интересно кое-что другое, – наклоняется немного вперёд Ёнджун, чтобы было слышно лишь их маленькому кругу людей. – Мы видели омег императора в синяках сегодня. Это он их так? – Не наговаривай на императора, – сразу хмурится Чанхи, качая головой. – Но тогда почему они были в таком состоянии? – Не влезайте лучше в дела другого гарема, – приставляет старший палец к губам, призывая обоих молчать и больше не болтать о таких темах. – Но нам же интересно, – встревает и Ёнтык тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. – Мы не влезаем туда лично, даже не разведываем, нам просто интересно немного. Мы ведь с ними не общаемся.       Чанхи тихо вздыхает от их напирающего интереса, больше идущего со стороны Чхве. Даже как-то становилось неудивительно, когда вспоминался его возраст. Было свойственно для Ёнджуна столько любопытствовать, задавая вопросы о всём что окружает. Чего стоит лишь первый вечер у костра, когда Ёнджун нашёл в себе смелость начать расспрашивать про то, что его ожидает во дворце. – Эти следы оставляет главный хранитель гарема Его Величества. Он считает, что так лучше воспитывать омег, потому что таким образом они слушаются, становясь шёлковыми. Мы не придерживаемся такого в гареме принца, а удары получают лишь те, кто выходят из-под контроля полностью. Я, как и остальные хранители, поддерживаю идею, что нужно проблему решать спокойно, а господин Джеан иного мнения, – потирает Чанхи бок от фантомный боли, очевидно, уже испытав с какой силой может ударить этот мужчина из рассказов из-за непослушания.       Мурашки в одно мгновение захватывают тело Ёнджуна, заставляя вздрогнуть от одной лишь мысли, что на площади для него очень сильно сыграла удача. У него была возможность попасть в гарем к императору и познать совсем иное обращение, оставляющее на нём следы от любого неправильного шага, по мнению хранителя. Наверное, его интерес так же не поощрялся бы сильно, от чего бы парень мог получить удар за ярое любопытство. Ему не хотелось ощутить на себе физическое наказание никоем образом, поэтому благодарность такому отбору всплывает непроизвольно. – Хранитель Чхве, – невесть откуда появляется мужчина рядом с ними, упёршись кулаками в бока, и, от неожиданности, вздрагивают все три омеги. – Хранитель Хварин, вы напугали меня, – накрыв грудь ладонью выдыхает Чанхи. – А что же мне прикажите делать, если вы здесь отдельно стоите? Все ушли, а эти двое негодников остались. Нечего так подозрительно переговариваться с наложниками. Замышляете что-то? – Прищуривается мужчина. – Что вы? Нет, конечно. Ёнджун новенькой, прибыл недавно, вот и интересуется всем здесь, а Ёнтык ему помогает.       От упоминания своего имени, Ёнджун тут же кланяется перед мужчиной. Ему удавалось увидеть этого хранителя всего пару раз от того, что на месте не может усидеть. Чаще всего Чхве видел его бегущим или с кем-то бурно ведя беседу, но одно не могло остаться в тени. Мужчина был явно не из здешних краёв, несмотря на только что услышанное имя, поэтому вновь проявляет то, за что, наверное, в гареме императора ему могли бы уже отрезать язык. – Простите, господин хранитель, а откуда вы? – Ты смотри, малец и правда любопытный. – Всем это интересно первое время, хранитель Хварин, – улыбается Чанхи. – Я хоть и находился при своём прибытии в ином гареме, тоже не мог скрыть интереса. – Я приехал с юго-запада от империи, – коротко объясняет мужчина, уже не первый раз для новых обитателей дворца. – А имя я себе просто поменял, а теперь бегите быстрее на обед. Не гоже опаздывать. Давайте, побежали, – хлопает в ладони Хварин перед ними, подгоняя наложников.       Хоть быстрым ответом Ёнджун не удовлетворён, но у него есть маленький рассказ от Чанхи, поэтому, торопимый главным хранителем, вместе с другом Чхве кланяется им, прощаясь, и убегают быстрее в главный зал, желая обсудить скорее новую информацию. Быть тихим, но иногда наглым нравилось Ёнджуну, потому что эта маленькая храбрость помогала ему узнать больше прямыми вопросами. Возможно, стоило бы быть аккуратнее, но, если ему интересно, всё бурлит внутри, доставляя дискомфорт до самих кончиков пальцев.

***

      Развитие пыталось касаться любого уголка империи, несмотря на расположение региона, но о величестве самой столицы знали даже заграницей. Огромные здания, отражающие культурные аспекты населения, огромные крепкие мосты, дороги уложенные каменными плитами, и взмывающая вверх экономика. Хансан является сердцем империей, центром развития всех новшеств, которые затем распространялись по всей стране, домом для императора управляющий страной. Среди многочисленных элементов, которые поднимали величие столицы, позволяя ветру и словам нести о ней славу, важнейшими были люди.       Целый день население города неустанно работало, теряясь в ворохе дел, долго не засиживаясь в одном месте. Жизнь кипела, грохотали рабочие, кухари в закусочных, дети шумели, бегая по улицам. Тысяча звуков в секунду заполняла каждый уголочек города, от самого бедного до самого богатого его района. Самым же громогласным местом оставался рынок, собирающий каждый день людей из всех слоёв общества. Продавцы усердно зазывают покупателей, пока те переговариваются между собой, создавая гомон. Непривыкший к такому человек мог легко оглохнуть, оказавшись в первый раз на столичном базаре или близь него.       В скоплении людей, в один момент, обязательно можно заметить красивое лицо, выделяющееся среди остальных. Именно такое они и высматривали. Двое альф расхаживают не первый час по рынку и его окрестностям, чтобы найти подходящую им омегу. Император хоть и любит золото, драгоценные камни и иного вида богатства, но министры прекрасно знают, что лучшим подарком в честь его победы будет новый наложник, который сможет удовлетворить вкусы Его Величества. Подарок должен быть отобран осторожно и не спеша, чтобы запомниться хорошим действием перед императором. – Министр Ким, может прекратим всё это и выберем кого-то достойнее? Может, кого-то из сыновей чиновников? – Нам не нужны такие проблемы. Тем более, чей сын к нему попадёт, тому и почести, а для чего мы это делаем? Конечно, чтобы мы получили милость Его Величества. – Вы верно отметили. Так же, в случае чего, будет легче управлять омегой без рода.       Через весь гомон к мужчинам лёгким ветерком долетает приятная мелодия, ласкающая уши, заставляя вслушиваться. Остальное в мгновение становится всего лишь скоплением подавленных звуков на фоне нот, танцующих в воздухе. Мужчины, сами того не заметив, начинают сразу искать создателя мелодии, оглядываясь вокруг несколько раз для достоверности и через людей замечают парня, сидящего перед каягымом у дома кисэн. На самих артистов развлекательных домов омега совсем не похож. Отличался от них сразу невзрачной простой одеждой и сами кисэн никогда не стали бы играть у входа в свои дома, чтобы призывать клиентов посетить их. Наверняка, они не обидятся, если этот музыкант пойдёт с ними и послужит для более благих целей.