Другой взгляд

      Почти две недели Катя потратила на поиски квартиры, которые в очередной раз закончились неудачей.              Её очень волновал момент с тканями, который до сих пор не был решён. Стоило ли ей обсудить это с Александром, чтобы он проконтролировал эту ситуацию? Если Жданов прислушается к Малиновскому и закупит ткань у непроверенных поставщиков… трудно было представить, какой будет реакция Милко. Но было и другое опасение: их могли попросту кинуть с этими тканями.              Катя посмотрела в правый нижний угол монитора. Время: без пяти конец рабочего дня. Пора бы и честь знать.              Девушка вышла из своей коморки и сразу же пожалела, что не дождалась, когда уйдёт Жданов. В последнее время он часто грешит спиртными напитками в рабочее время, но сейчас… одна пустая и вторая почти допитая бутылки виски красовалась на столе.              Неужели бросила любовница, с которой в Париж собирался?              — До свидания, Андрей Павлович, — попрощалась Катерина, поправляя лямку сумки на плече.              Его стеклянный взгляд, в котором вспыхнула не то злость, не то задорность, заставил её напрячься.              — А вы изменились, Катенька. — Её внутренне передёрнуло. — Стали лучше одеваться, изменили стрижку… неужели думаете, что так я обращу на вас внимание?              Девушка зависла на несколько долгих секунд, прежде чем поняла сказанное им.              — Простите?              — Вы же видели, каких девушек я предпочитаю, да и невеста у меня есть.              К всеобщему сожалению, — чуть не ляпнула Катя.              — Боюсь, вы что-то не так поняли, Андрей Павлович.              — А с чего бы у вашего отца были мысли, что мы спим? Не оттого ли, что вы рассказывали о своей влюблённости в меня? Вот только ничего не будет. Хоть сколько пытайтесь сделать из себя леб-едя… – ик – всё равно гадким утёнком останетесь.              — Повторю ещё раз: вы ошибаетесь. Мои изменения никак не связаны с вами.              — А-а-а, — лениво протянул Андрей, раскачиваясь на своём кресле, — думаете, я не видел, какими глазами вы на меня смотрели, когда пришли в Зималетто? С какой отдачей вы прикрывали меня перед Кирой.              Тогда вы должны были заметить, как мой взгляд изменился, — подумала Катя.              — Я не влюблена в вас, — выплюнула Пушкарёва.              Жданов странно посмотрел на неё, а затем улыбнулся. Едко и противно.              — Хотите сказать, если я вам что-то сейчас предложу – вы мне откажете? — и рассмеялся своему вопросу, а Кате на душе стало так мерзко, что хотелось пойти в душ и отмыться.              У неё руку пекло от желания влепить пощёчину подлецу.              — И вам хорошего вечера, Андрей Павлович.              Пулей вылетев из кабинета, Катя побежала к выходу. Она благополучно ушла из Зималетто и совершенно не знала, что делать. То есть понимала, что надо домой, но все мышцы словно задеревенели от происходящего. От осознания того, что могло бы произойти, если бы не…              Ей не хотелось домой; возвращаться в коморку, где был Жданов в таком состоянии тем более.              Катя стояла недалеко от здания и видела, как почти всем составом ушёл женсовет, только Мария уехала с Федей. Слишком славный паренёк для такой девушки как Тропинкина. Ушла Кира, затем Вика и Малиновский, в последнюю очередь ушёл Жданов.              Гадкий утёнок, да? Нет, Андрей Павлович, это вы гадкий утёнок с невероятно большим количеством комплексов.              Девушка продрогла, но совершенно не хотела куда-то идти. Она прогуливалась по улицам недалеко от здания, размышляя о своей жизни.              Переосмысление многих мультфильмов и сказок произошло само собой. Бывшие принцессы уже не кажутся ей победительницами жизни, а все ляпы сценаристов бросаются в глаза. Взять Русалочку: стоил ли незнакомый мужчина, который мог ей не ответить взаимностью, чтобы она отреклась от чего-то важного? От части себя. Она пыталась стать тем, кем она не являлась только лишь для того, чтобы понравиться. Понятно, подростковый максимализм, связанный с отцовской строгостью… выливается это всё в те ещё ошибки.              Постепенно начинало темнеть. Сегодня она была в костюме с брюками, но они никак не защищали её от ноябрьского холода.              Вдруг в голову ударила совершенно сумасшедшая мысль. Такая, какая в её невинную светлую голову вообще не должна была приходить.              Достав из сумки телефон, Катя дрожащими задеревеневшими пальцами принялась набирать номер. Она запомнила его, когда приняла звонок с телефона Киры Юрьевны; сам же Воропаев не додумался дать ей свой номер.              Набрав его, Пушкарёва не решалась нажать кнопку вызова. А вдруг он занят? Или, может, он не в настроении?              О, боги, как будто его отказ усугубит ситуацию больше, чем сейчас.              Звонок. Гудок.              Первый.              Он может не принимать незнакомые номера.              Второй.              Всё же он, наверно, занят.              Третий.              Быть может он вообще с Кирой встречается.              Четвёртый.              А когда там семейный ужин?              Пят…       — Алло? — его голос заполнил все её мысли. Она молчала, потому что не знала, что сказать, ведь её просьба, причина звонка такая глупая и несущественная. — Алло?              Просто его увидеть. Услышать голос. Сейчас ей хотелось именно этого.              — Александр Юрьевич, пожалуйста, заберите меня, — прошептала девушка, разглядывая свою обувь.              — К… Катя? Что с тобой? Где ты? Алло!              Катя проглотила рвущиеся наружу слёзы; его обеспокоенный голос был до ужаса приятен.              Рисковать и страшно, и волнительно. Но как говорилось в одном известном фильме. Важен же не результат, а процесс? Даже если это будет встреча на десять минут, даже если он просто подбросит её домой, даже если это всё через пару месяцев не будет иметь значения.              Слишком много даже.              — Всё в порядке. Простите. Мне уже лучше. Извините, что побеспокоила.              Быть наглой тоже тяжело.              — Где ты?              Сердце забилось быстрее от его вопроса.              — Недалеко от Зималетто.              — Жди там, я скоро буду.              ***              Воропаев не имел привычки отвечать на незнакомые номера, но, справедливости ради, ему таковые и не звонили.              Он только вышел с работы и направлялся к своему автомобилю, как раздался звонок. Сперва он хотел сбросить, но всё же что-то щёлкнуло, и он ответил на звонок.              Её голос был настолько бесцветным и потухшим, что всевозможные дурные мысли успели прийти к нему в голову за те секунды, что она молчала.              — Всё в порядке. Простите. Мне уже лучше. Извините, что побеспокоила.              Значит было плохо. Значит, она нуждается в нём.              Он нашёл её сидящую на лавочке недалеко от здания. Руки красные, щёки, нос тоже. Губы дрожали.              — Прежде чем я обрушу на тебя свои вопросы, скажу: с ума-то не сходи! Сколько ты уже здесь сидишь?!              — П-пока что н-нет, но не д-думаю, что вам с-стоит бес-спокоиться об этом. Если я вс-сё же с-сойду с ума то, будьте у-уверены, вы не пос-страдаете, — ответила она его же словами, слегка заикаясь от холода.              — Ох… — выдохнул злобно Воропаев, беря девушку за руку.              Ледяные. Она даже не может нормально согнуть пальцы. Он потянул её за собой, идя в сторону припаркованного автомобиля.              — Потрудись мне объяснить, что произошло? — Его взгляд был красноречивей слов.              — Не хотела идти домой, — честно.              — Почему?              — Нет настроения. Ждан… — она пересеклась с ним взглядом. Уже было бессмысленно отмалчиваться, — Жданов высказал мне пьяный бред.              — И?              — Сказал, что гадкий утёнок вроде меня не станет прекрасным лебедем.              — И тебя это расстроило?              — Начал нести бред, что это не поможет мне его завоевать.              — Что? — глухо кинул он, останавливаясь на месте.              — Сказал: «Хотите сказать, если я вам что-то сейчас предложу – вы мне откажете?» — выплюнула Катя, злясь на него.              Воропаев же стоял не мигая.              — На мои слова, что я не влюблена в него, вспомнил мои первые дни в Зималетто и как я прикрыла его один раз.              — Так, я понял, что этот придурок нёс пьяный бред. Домой почему не хотела идти?              — Причина уже в вашем вопросе, — он выгнул бровь, — не хочу.              Воропаев почесал затылок.              — Сколько ты была на улице?              — С того момента, как закончился рабочий день.              — Почти два часа?! — с ужасом закричал Воропаев. — Немедленно в машину!              ***              Катя начала дремать в машине, затем Воропаев отогрел её в ванной и девушку совсем уж разморило; мылась она, разумеется, сама. Пушкарёва оделась в его одежду и сидела на кухне, пока он курил.              — Чай, кофе?              — Кофе.              Она не до конца отдавала себе отчёт; не пила, но словно опьянела от его действий, от его заботы. От того, что он примчался сразу, что оказался рядом тогда, когда она нуждалась в нём.              — Иди в гостиную. Я принесу кофе.              Катя умостилась на широкий диван и смиренно ждала свою порцию кофе. Рискнуть-то рискнула, а дальше-то, что с ним делать? Катя слышала от Коли, что иногда самые удачные решения – спонтанные, но что-то она начала в этом сомневаться.              — Откуда у тебя мой номер? — Александр поставил кружки на журнальный стол и включил телевизор.              — Запомнила, когда ответила с телефона Киры Юрьевны.              — Надо было раньше дать свой номер, — виновато сказал Воропаев, присаживаясь рядом.              — Вы не обяз…              — Ещё одно такое слово и получишь по… — Воропаев странно посмотрел на девушку.              — По?..              — По… том узнаешь.              Катя насупилась.              — Теперь официально?              Александр подавился кофе. Думали они о разном.              — Официально что?              — Вы перешли со мной на «ты»?              — А вы, Катерина Валерьевна, против?              — Нет.              — Не будете защищаться?              — Вы знали?              — Предполагал, что это позволит тебе держаться от меня на некоторой фантомной дистанции. Только это, как с одеждой, совершенно не важно, ведь если тебя ко мне тянет, то хоть Александр Юрьевич, хоть Саша – роли играть не будет.              — Наверно.              — Если хочешь – можешь попробовать.              — Почему это звучит так, словно вы предлагаете попробовать мне что-то незаконное? — рассмеялась Катя, а Александр приблизился к ней.              Его лицо было в сантиметрах от Катиного. Она смотрела в его бездонные карие глаза и терялась от собственных желаний. Это совершенно не было похоже на то, что было с Денисом. Он тогда напирал, а Александр ждёт. Нет, у него был свой напор, но он никогда почти не переходил черту. Совершенно.              Катя кладёт руку на его щеку и проводит большим пальцем по точёной скуле.              — Не смотри так.              — Как? — Александр сводит брови и улыбается.              — Как будто ты хочешь меня съесть.              — Как будто? — улыбается; в глазах пляшут черти.              — Саш, — выдыхает Катя и тянется к нему ближе.              Её губы накрывают его, совершенно мягко и ненавязчиво. В моменте Катя успевает запаниковать, ей адреналин так в голову бьёт, что она забывает, как целоваться, как дышать, как вообще что-либо делать. Александр же перехватывает инициативу. Одну руку он кладёт на девичью щеку, вторую запускает в распущенные, слегка влажные волосы, мягко перебирая их. Пушкарёва подстраивается под движения Воропаева, который с каждой секундой набирает оборот.              Сосёт, кусает и сразу же облизывает её губы, мычит ей в рот и решает поменять позу. Теперь Катя сидит на нём, зажимая его бёдра своими ногами. Его домашняя футболка открывает шею; огоньки во взгляде то и дело подстёгивают её продолжить начатое.              — Не так уж и страшно, верно? — мурлычет он, притягивая девушку за поясницу к себе. Она сидит на нём так, что чувствует его желание сквозь слои ткани.              Которые, к слову, не спасают от безумия совершенно.              Сумасшествие.              — Я тебя и не боялась.              Его другая рука ложится на Катино бедро, медленно он поглаживает кожу, которая не до конца прикрыта его шортами. Воропаев не сводит взгляда со своей жертвы, отмечая каждое движение её мимики.              — Мы можем… остановиться на этом?              И крохи разочарования не проступает на его лице. Александр берёт Катину руку и целует внутреннюю часть ладони, затем прижимает её к своей щеке.              — Можем, — совершено беззлобно и не разочаровано. — Это то, чего ты хочешь?              — И тебя это устроит? — выдыхает.              Она опять больше думает о его чувствах, чем о собственных.              — Ты позвонила мне, когда тебе было плохо. Я был единственным, о ком ты подумала в этот момент. Ты нуждалась во мне. Думаешь то, что мы не займёмся сексом сейчас, как-то отобьёт моё желание быть с тобой?              — Разве ты не рассчитывал на это, когда вёз меня к себе?              Воропаев умилённо поднимает брови и мягко улыбается.              — Мои ожидания – мои проблемы.              — Но…              — Иди ко мне, — шепчет мужчина, утягивая Катю в поцелуй.              Более глубоко; Воропаеву срывает его вымученный стоп-кран. Он прижимает её к себе ближе, чувствует, как её грудь прижимается к его. Девушка ёрзает на нём. Возбуждение медленно подкрадывается к ней.              Его рука, всё ещё лежащая на пояснице, медленно опускается на её попу, сжимает и притягивает к себе ещё ближе, хотя куда, но Катя теряется, возбуждается и не в силах контролировать свой голос, стонет ему в губы.              Он проталкивает язык ей в рот, совершенно игнорируя её упёртые в его грудь руки.              Хочется. Ему до остервенения хочется сорвать с неё одежду и опрокинуть на диван, повалившись сверху.              — С-саш, — пытается Катя, когда Воропаев отстраняется, чтобы припасть к её шее. Он слышит, но так не хочет останавливаться. Ему всё начинает казаться сном и если он сейчас остановится, то всё закончится. Перестанет существовать, и он проснётся в полном одиночестве на своей кровати.              — Я слышу, — хрипло выдыхает он, оставляя след на её шее.              Слышит, но не хочет прекращать. Знает, что может испугать её, но тело отказывается останавливаться, игнорируя глас разума.              Его руки на её лопатках, Катя выгибается под его ласки и зарывает пальцы в его волосы. Он оставляет шею в покое и снова самозабвенно целует её. Жадно, страстно, с полной отдачей.              Рукой он заползает ей под футболку и чувствует, как она напрягается. Она оттягивает его, чуть сжав волосы на затылке, смотрит запыханная, с раскрасневшимися щеками, с полураскрытыми от поцелуя губами.              — Нам нужно остановиться, — после каждого слова она делает паузу, хватая ртом воздух.              Он усмехается, кладёт голову на спинку дивана и позволяет себе разочарованно простонать.              Александр продолжает удерживать её на себе, прижимает и отчётливо даёт понять, чего он хочет.              — Ты очень необычная девушка, Кать, и сейчас это не комплимент, — они смотрят друг другу в глаза, и Воропаев замечает, что её это не задевает.              — Почему?              — Почему не комплимент или почему необычная? — усмехается он, поправляя её волосы. Пушкарёва молчит, а Воропаев отвечает на них сразу, — потому что ты заставляешь меня сейчас быть тем ещё стоиком, а это ой как тяжело, дорогая.                            ***              Катя не привыкла спать с кем-то, поэтому просыпается от неожиданно появившейся руки на её талии. Веки тяжелые, она с трудом оценивает ситуацию. Воропаев, прижав её к себе, мирно спал, прижимаясь спиной к спинке дивана. За окном непроглядная тьма, телевизор что-то тарахтит, а Катя даже не вслушивается, полностью погрузившись в воспоминания того, что они делали несколько часов назад.              В пору бы уснуть дальше, но мозг сразу же принялся подкидывать Пушкарёвой новые мысли, которые она только и успела обдумывать. Подумать только, она мало того, что создала такую неловкую ситуацию, в результате которой Воропаеву пришлось за ней ехать, так ещё и вон что натворила.              В прошлый раз, пусть она провела и больше времени в его доме, они не спали вместе, даже не лежали, а сейчас… И как ему в глаза теперь смотреть? Нет, это же значит, что их отношения… А какие они сейчас? Они оба всё понимают, но толком и не говорили об этом. Даже предложения начать отношения не было.              Ладно, с этим можно разобраться позже, а вот…              Катины размышления прервал внезапно зазвонивший телефон, который она оставила на журнальном столе. Быстро, насколько ей позволила собственная скорость, девушка ответила на звонок.              — Катенька, а ты где? Мы с пап… — голос мамы был обеспокоенный.       Катя же пыталась вообще сообразить, что надо говорить, но трубку взял отец и начал своим тоном вещать:              — Ты время видела? Где ты шляешься, а? Думаешь, раз мы с тобой не разговариваем, значит домой не нужно идти? Или может ты…              Она не говорила родителям об аренде, это была её, если можно так сказать, тайная цель.              И только Катя хотела прервать монотонную речь отца, как из-за спины послышалось хриплое:              — Кать.       Отцовский голос вмиг замолк. Кажется, отец пытался переварить происходящее, Катя тоже.              Она повернулась к Воропаеву, чтобы показать, что ему нужно молчать, но мужчина выхватил телефон из рук девушки, сбросил звонок и поцеловал.              — Иди ко мне.