Другой взгляд

             На работу Катя пришла раньше Жданова, поэтому сделав себе крепкий кофе, она принялась разбирать письма, которые успели прийти ей на почту. Нужно было навести порядок в кабинете начальника, который он оставил, развлекаясь с очередной моделью.              Сегодняшнее утро было для неё идеальным: неспешным, размеренным, лаконичным, приятным. Даже попытка отца высказать ей недовольство перед выходом из квартиры не увенчалось успехом благодаря маме, которая вовремя дёрнула мужа за руку. Какую колкость он собирался ей сказать – не знала, да и не желала, если уж говорить откровенно.              Катя постукивала ручкой по столу, не отрывая взгляда от монитора. У неё оставалась одна нерешённая проблема: она не знала как рассказать родителям о том, кем именно она работает.              Её решимость поставить точку в этом вопросе рассыпается о стальной норов отца, который не приемлет её новую профессию.              В детстве, когда у Кати ещё не было синдрома отличницы и желание учиться было не сильно большим, она постоянно выслушивала нравоучения отца, который считал, что только так можно было донести до дочери азбучную истину. Валерий Сергеевич всегда акцентировал внимание на необходимости обучения, иначе всё, чем она будет заниматься в жизни – мести дворы. Там были и крики, и неоправданные оскорбления, и даже ремень, особенно тогда, когда дочь отличалась невиданным непослушанием.               Тогда маленькая Катя не то, чтобы не хотела, даже мысль допустить не могла, что отец мог ошибаться. Он ломал её так, как ему было угодно, стараясь сделать из своего ребёнка образцово-показательную куклу, которая будет ходить по струнке смирно и слова поперёк не скажет. Мама же снисходительно смотрела на всё это и не вмешивалась, только иногда, когда отец сильно уж переходил грань – и плевать, что он делал это всегда, – чуть повысив голос, говорила: «Валера, Валер, ты чего, ну». К сожалению, никто ей тогда не сказал, что такое поведение – не норма и так не должно быть.              Воля, характер, внутренняя сила – угасли ещё тогда, когда им надо было только разжигаться.              Сейчас Катя отчётливо понимала, что для отца, военного человека, который много чего в жизни добился, ниже собственного достоинства, что его дочь – секретарша. А как он будет людям в глаза смотреть, а друзьям чем будет хвастаться?              Только вот не всегда суть человека определяется его профессией. И Катя очень хорошо это поняла, особенно здесь.       ***              Жданов появился на рабочем месте ровно в восемь и сразу же принялся устраивать разнос. Под раздачу попала Шура, которая как-то должна была объяснить отсутствие на рабочем месте Малиновского, затем Катя, которая не смогла ответить, где была Виктория и по какой причине она опаздывала, затем последовала привычная ссора с невестой и всё по кругу.              Спустя некоторое время вице-президент и первая секретарша появились на пороге президентского кабинета, Катя в этот момент сидела в кабинете, просматривая старые отчёты.              — Ха, — с радостью выдохнул Малиновский, — не только я опоздал.              — Рано радуешься, — осадил Жданов.              Мужчина сразу же переключил всё внимание на Клочкову, требуя от неё бизнес-плана, который та обязана была подготовить, но звёзды не сошлись и вдохновение не посетило девушку. Робко, насколько это было возможно, она попыталась оправдаться, но Жданова снова понесло:              — Какого чёрта задание, которое я дал не выполнено?! Неужели ты настолько тупая, что не можешь сделать элементарного? С твоими-то курсами МГИМО?              По-человечески Кате стало немного жаль девушку, но и из штанов выпрыгивать ради неё и тем более Андрея Павловича она не собиралась. Не так уж сильно она держалась за это место. Кредит родителей – их головная боль. Она не просила его брать, в конце-то концов: взрослые люди, должны разобраться.              Судя по звукам, которые начали доноситься до слуха Кати, президент принялся швыряться всем, что под руку попадало.              — Жданчик, алё, ты её пришибёшь! Ну не справилась, ну бывает.              — У нас всего два дня на то, чтобы составить его! Два, чёрт возьми! Воропаев нам глотки перегрызёт, если мы его не предоставим! — недовольно пыхтел Жданов.              — Тише-тише, спокойно. У нас ещё есть время! На крайний случай придумаем на двоих.              — Да с хера ли мы должны будем придумывать на двоих?! — проревел Жданов. — Если я чётко сказал составить план Виктории!              — Я-я постараюсь…              — Пошла вон! И чтобы к вечеру нормальный план был у меня на столе, иначе вылетишь отсюда мигом, и никакая Кира тебе не поможет!              — Катя, — резко прокричал Жданов, отчего Катя вздрогнула и поспешила в президентский кабинет. — Будьте любезны, сходите к Кире и скажите, что обедать я буду с ней.              Девушка кивнула и на ватных ногах пошла к невесте Жданова. Пушкарёва терпеть не могла крик, а Андрей Павлович не орал тогда, когда у него рот был занят попойкой алкоголя и лобызанием с новой моделью.              Катя медленно шла к кабинету, ей меньше всего хотелось взаимодействовать с женщиной, но и убегать, как маленькая девчонка она не собиралась. Поворот, ещё один.              Никого возле кабинета не было, оно и не удивительно: все побежали сплетничать и обсуждать Клочкову.              Поднеся кулак к двери, она замерла, потому что до ушей донёсся голос.              Его голос.              — Ты предлагаешь мне обратить внимание на твою подружку Клочкову?              — Тебе не обязательно ей заинтересовываться, достаточно того, что ты сходишь с ней на свидание. Ты согласен?              Пульс зашёлся, кровь прилила к лицу, отчего её бросило в жар. Катя не до конца поняла, что произошло, но вот она уже постучала три раза в дверь и открыла её, не дождавшись ответа.              — Здравствуйте, Кира Юрьевна, — голос стал тише, — Александр Юрьевич.              Воропаев улыбнулся, посмотрев на Катерину, а затем перевёл взгляд на сестру. Кира же скрестила руки на груди и с недовольным лицом поинтересовалась: — Вам что-то нужно?              — Андрей Павлович… попросил передать, что он будет обедать с вами.       — И он отправил вас сюда только за этим?              — Никаких других указаний, он мне не давал. Я могу идти?              — Да.              Катя развернулась и потянула ручку двери.              — Катерина Валерьевна, — её словно пригвоздило к месту, где она стояла. — Скажите мне, пожалуйста, как так получилось, что ваш отчёт оказался в руках Клочковой?              Пушкарёва резко повернулась и увидела удивлённое лицо Воропаевой.              — Не понимаю, о чём вы, — спокойно ответила Катя. Меньше всего ей хотелось ещё раз переходить дорогу Кире, — я не…              У Киры зазвонил телефон, прерывая её попытку соврать.              — Да Милко, — защебетала Воропаева, — что? Уже? Хорошо, сейчас подойду, — Кира убрала телефон в карман, — это насчёт платья, пойдёшь со мной?              — Нет, сестрёнка, я забежал из-за твоей просьбы. Отвечу на неё позже.              Воропаева убежала к Милко, а Катя, пригвождённая его голосом, так и продолжила стоять под взглядом Воропаева, словно не имела права уйти из кабинета.              — Вы не?..              — Что?              Александр улыбнулся: — Перед тем, как зазвонил телефон вы сказали: «я не».              — Я не писала тот отчёт. — Воропаев улыбнулся, медленно поднялся, поправив галстук.              — Помните, Катерина Валерьевна, что я говорил о лжи?              — Я…              — Вам пора бы начать отращивать свои коготки и показывать зубки. И, кстати, насчёт зубов: сколько вы уже носите брекеты? Не думаете, что пора бы их снять?                     ***                     Спустя несколько дней они сидели в кабинете совещаний и слушали Клочкову, вернее сказать: наблюдали очень странную попытку. Одному только Богу известно, как она сделала этот отчёт, и кто тот несчастный, который попытался ей всё объяснить и разжевать.              Жданов не выглядел довольным, скорее стабильно неудовлетворённым выступлением, Роман Дмитриевич что-то поддакивал и исправлял Клочкову. Катя даже предположила, что они всё же на двоих придумали этот план.              В предыдущих отчётах была ошибка, которую она заметила, но специально не сказала – в отместку за то, что он закрыл её в кабинете. Ребячески? Да. По-детски? Да. Но Катя была уверена, что это сделает Воропаев, так и случилось.              Пушкарёва время от времени ловила взгляды Александра, который, как ей показалось, загадочно смотрел на неё. Его слова о коготках и зубах засели в голове, и она то и дело, что рассуждала о том, как это возможно начать делать.              Самым лучшим вариантом, который она смогла придумать – начать говорить «нет» тогда, когда она не хочет что-то делать, особенно дома.              Особенно родителям.              ***              Прошёл месяц. Воропаев периодически приезжал и проверял дела Жданова, требовал отчёты на правах акционера, беседовал с сестрой, но к Кате не заходил. Ей в какой-то момент вообще начало казаться, что всё их взаимодействие – плод её воображения.              Однако сейчас Катя могла думать только об одной очень известной фразе знаменитого немецкого философа Гегеля.              История повторяется.              Жданов в очередной раз увлёкся новой моделью, не позволив Пушкарёвой уйти раньше.              Речь шла не о часах, а о каком-то жалком получасе, если бы у неё была возможность уйти до их страстного начала вечера, она бы сидела уже дома, в компании прекрасной книги и горячей кружки чая.       В правом нижнем углу Катерина видела время: половина девятого. Усталость мёртвым грузом легла на её плечи, тяжесть стала почти физически ощутимой.              Постепенно, насколько это было возможно девушка отстаивала своё мнение: не ела то, что не хотела, не выслушивала пьяные высказывания отца, старалась отстаивать своё мнение. Первые несколько раз закончились ссорой и недопониманием с родителями, которые устроили ей некоторый бойкот в виде нежелания находится с ней долго рядом, не звали на ужин и завтрак. Мама, скорее, действовала по указке отца, не в силах пойти против его решения. Или Пушкарёвой просто хотелось, чтобы это было правдой.              Да, Катя за свою решимость платила деньгами в ближайших кафешках, но она посчитала, что это того стоило.              Мама оттаивала быстрее, чем отец, который до сих пор не мог смириться с тем, что дочь может теперь сказать слово поперёк, но всё равно стабильно вставала на его сторону.              Решительно поднявшись, Катя обошла стол и направилась к двери. Замахнулась рукой, чтобы начать стучать и горланить во всю глотку, чтобы её хоть кто-то услышал, только вместо твёрдой поверхности она почувствовала, как ударила грудь мужчины. Пушкарёва не ожидала, что дверь так резко вообще откроется. Они вдвоём подались в кабинет Жданова, но на ногах удержались.              Охнув, она принялась щебетать слова извинения, а Александр, наклонившись, держался за место удара, убеждал Катерину в том, что всё в порядке.              — Боже, Александр Юрьевич, как вы здесь оказались?              — Вас пришёл спасать, неужели не очевидно? — отшутился Александр.       Катерина паниковала. Она мельтешила по своей коморке, пытаясь понять, что можно использовать, чтобы облегчить боль, которую она причинила.              — Принесите воды, будьте добры, — попросил Александр, проходя в коморку, а Катя, услышав просьбу, побежала в кабинет президента.              Осушив стакан, Александр постарался успокоить девушку, которая не могла найти себе места и мельтешила перед ним.              — Сядьте вы, Бога ради, ничего страшного не случилось. Хотя, признаться честно, удар у вас неплох. Я рад, что ростом вышел, иначе бы схлопотал по лицу, — рассмеялся мужчина. — Однако тогда мне не понятно, почему же вы не защищали себя, когда ваш доклад наглым образом своровали и выдали за чужой?              — С чего вы взяли, что он мой? Это всё старания Виктории.              — Ой-ли? Вы действительно думали, что я поверю в то, что Кирина подружка, которая кичится двумя курсами МГИМО и своим декольте, может написать такой доклад?              — Быть может на неё снизошло озарение?              — Или Кира, которая забрала у вас доклад и отдала ей? Для меня всё стало очевидно, когда она презентовала бизнес-план, — Александр откровенно улыбался, не скрывая восторга, в который он приходил от взгляда на эту девушку.              — И мне нужно было кинуться на неё с кулаками? — иронично спросила Катя.              — Не физически, хотя бы словесно. Почему нет?              — Если вы знали, тогда почему…              — Почему я ничего не сказал? — Воропаев покрутил стакан в руке, — единственно затем, чтобы вы могли отомстить. Хотя я и не рассчитывал на такой щедрый подарок с вашей стороны.              — Отомстить Вике?              — И Жданову, который даже не засомневался в том, что этот доклад делала Клочкова. Я прав?              Прикусив язык, Катя с горечью вспомнила о том, что Жданов действительно не усомнился в том, что это сделала Виктория.              — Щедрость подарка вы измерили в?..              — Сконфуженной физиономии Жданова, который скрипя зубами смотрел на Клочкову тогда. И это дало мне больше возможностей следить за деятельностью Андрюшеньки, который, как я переживаю, может потопить судно под названием «Зималетто». Ну а о том, что вы не ткнули его носом в ошибку в отчёте – мои овации. Я с удовольствием сделал это сам. И более того скажу: вы этого ждали.              — С чего вы решили?              — Знаете ли, у Жданова есть отвратительная привычка: разбрасываться всем, что под рукой не так лежит. Вспомните, в тот день, помимо очевидного романтика, было ли что-то, что я мог бы увидеть?              — Вы… нет, серьёзно?              — Почему нет? Собственно, я собирался раздобыть доказательства неверности женишка, а нашёл ещё и кое-что интересное бонусом. В любом случае, это не во вред, а на пользу. Только ему без толку это объяснять, у него своя мысль-фикс на этот счёт.              Катя повесила сумку на плечо. Ей откровенно не хотелось влезать в их семейные конфликты и поспешила перевести тему. Если он решил поговорить об этом, то, увы, она здесь не лучший собеседник.              По крайней мере сегодня уж точно.              — Вы не могли знать, что меня заперли в кабинете.              — Коморке, — поправил он, — но да, вы правы – не мог.              — Не суть. Если, как вы выразились, шпионы у вас есть, то вы точно знали, что Андрея Павловича здесь нет, — с укором предположила Катерина.              — И тут вы правы, — улыбнулся мужчина.              — Хотели опять найти доказательства?              — Как тонко вы меня чувствуете, Катерина Валерьевна. Честно признаться, у меня отвратительное настроение. Я хотел успеть пересечься с вами раньше, но меня перехватила Кира, затем там появилась ещё и Клочкова и это перестало быть мною выносимым, поэтому я сбежал от них. Выслушивать их сплетни – выше моих сил.              — Хотели проинформировать меня о вашем отвратительном настроении?              — Вижу, у нас оно с вами сейчас схожее.              — Рабочий день закончился несколько часов назад.              — Да, и Жданов тут проводил свидание, если верить женсовету.              — И вы не вмешались? Не позвали Киру, чтобы сразу…              — А вы не отрицаете? — с хитрецой улыбнулся Воропаев, поймав её на слове.              — Нет… я… — Катя вздохнула, — вы же сами всё знаете, так зачем?..              Он ей специально так зубы заговаривает?              — Не хотите прокатиться? Нет? Очень жаль.              Катерина видела, что вся его весёлость больше деланная, чем реальная.              — У вас что-то случилось?              Что-то не складывалось в его рассказе и ей это не давало покоя. Ему явно не женсовет сказал о том, что тут было свидание.              Воропаев хмыкнул: — Можно сказать и так, — он промолчал, словно пытался понять, стоит ли быть настолько откровенным с этой странной девушкой, которая с таким беспокойством смотрела на него.              — Вы не обязаны отвечать.              — Это не такой уж секрет, — объяснился Александр, — мне в очередной раз сказали, что я отвратительный мужчина, с которым не хотят строить серьёзные отношения. Предвосхищая ваш вопрос, я их и не искал. Не свободные, но те, которые устаивали бы и меня и моего партнёра. Без лишних обязательств.              Такой же.              — Думаете, что я такой же как Жданов? Ой, бросьте, у вас всё на лице написано. Но, в отличие от Андрюши, я честен и сразу расставляю все точки над «ё».              — Вы взрослый человек и не мне вас учить, как жить, но не буду отрицать, что ваше отношение к этому вопросу разительно отличается от моего.              — Вас подвезти? — переключил тему мужчина.              — Не стоит. Почему?              Воропаев, подпирающий шкаф, что стоял рядом со столом, скрестил руки на груди и с неподдельным интересом спросил: — Почему что?              — Почему вы боитесь серьёзных отношений?              Её вопрос – пощёчина. Жгучая и болезненная.              — Не боюсь, — тут же ответил Воропаев.              — Мне казалось вы говорили не погрязать во лжи, но как интересно получается, что сами себе вы лгать не чураетесь. С вашего позволения, — Катя оттолкнулась от стола, на который опиралась, накинула пальто на плечи и пошла к выходу.              Этот день должен закончится, иначе она сойдёт с ума.              — Я приглашаю вас на свидание, — Катерина споткнулась, а руки Воропаева удержали её в вертикальном положении. — Катенька, Катя… что ж вы так? Всё в порядке?              — Да, спасибо.              — Я не приглашаю вас с тем самым подтекстом, о котором вы уже успели подумать. Идёмте в машину, не горю желанием говорить о личном близ кабинета Жданова.