Любовь в Липовке

Дома царила теплая, спокойная атмосфера. Воздух наполнял лёгкий аромат чая с травами, который отец заварил для Такемичи, чтобы тот расслабился после пережитого. Комната была ярко освещена, но свет ламп был мягким, обволакивающим, создавая ощущение уюта. На журнальном столике рядом с диваном стояла тарелка с нарезанными фруктами и миска с горячим супом, который мужчина приготовил, заботясь о здоровье сына. Такемичи сидел на диване, его тело напоминало мумию: бинты скрывали многочисленные раны, а на лице остались покраснения и следы усталости. Тем не менее, омега выглядел довольным и даже слегка расслабленным. Рядом с ним устроилась Хината, которая с лёгкой улыбкой поглядывала на него, успокаивая взглядом. — Такемичи, я вот хотел узнать, где бы ты хотел провести новогодние каникулы? — отец, сидя напротив, снял очки и положил их на стол, пристально вглядываясь в сына. В его голосе звучала тёплая забота и желание услышать искренний ответ. Такемичи чуть привстал, стараясь сесть удобнее, несмотря на перевязки. Он задумался на мгновение, улыбнулся и тихо произнес: — Я бы хотел провести их в деревне. Там так спокойно, снег укрывает всё вокруг, и каждый день начинается с такого умиротворения… — Он замер, будто представляя себе картину: снежные просторы, запах печного дыма и тишину, прерываемую лишь звуком шагов по хрустящему снегу. Затем он добавил, слегка смутившись: — И мне бы хотелось, чтобы ты тоже приехал! Отец, услышав эти слова, улыбнулся широкой и доброй улыбкой. Он не ожидал, что сын пригласит его. В его глазах мелькнула гордость. — Конечно, я только за. Это будет замечательная идея. Но сейчас вряд ли получится. Возможно, чуть позже. Ты когда уезжаешь? — спросил он, слегка нахмурившись, как бы обдумывая свои планы. Такемичи переглянулся с Хиной, которая кивнула, давая понять, что они уже решили этот вопрос. — Сегодня. Мы с Хиной уже всё подготовили. Тогда, отец, позвони мне обязательно, когда сможешь приехать! Я помогу тебе с вещами и куплю подарки для друзей, чтобы никого не забыть! — В голосе омеги звучала радость, несмотря на усталость. Он был поглощён мыслями о грядущем празднике и теплоте, которую он мог бы подарить близким. Мужчина одобрительно кивнул, не сводя с сына любящего взгляда. — Хорошо, сынок. Звучит как план. Ты вырос таким хорошим мальчиком, — с гордостью произнёс он, откинувшись в кресле. Несколько мгновений все молчали, наслаждаясь моментом близости. Внутри каждого из них было ощущение, что даже после всех трудностей семья остаётся местом, где можно найти поддержку и покой. Такемичи, потягивая чай, уже мысленно представлял, как пойдет по деревенским тропинкам, как будет любоваться снежными пейзажами и готовить подарки для тех, кто ему дорог. Впереди его ждали перемены, но он чувствовал, что сможет справиться. *** — Ох, наконец-то мы дома, — с облегчением выдохнула Хината, поправляя шарф на шее. Её щеки порозовели от прохладного воздуха, а голос звучал мягко, но устало. — Тебя проводить, Такемичи? — спросила она, с лёгкой улыбкой посмотрев на омегу, который выглядел измотанным, но старался не показывать этого. — Ох, нет, не стоит. Спасибо, Хина, что провела этот день со мной, — ответил он, стараясь вложить в слова как можно больше тепла. Они обнялись на прощание: объятие было коротким, но тёплым, с ощущением взаимной благодарности. — Береги себя, — добавила Хината, отступив на шаг, прежде чем отправиться в сторону своего дома. Такемичи проводил её взглядом, наблюдая, как её фигура растворяется в темноте улицы, освещённой редкими фонарями. Вздохнув, он повернулся и направился по знакомому маршруту к своему дому. На улице было прохладно: ветер играл с опавшими листьями, которые хрустели под ногами. Воздух казался свежим, но холод пробирался под одежду, заставляя Такемичи плотнее запахнуть куртку. Такемичи размышлял о своём отце. В переписке он хотел задать важные вопросы, поговорить о том, что его беспокоило, но присутствие Хины помешало. Он решил, что вернётся к этому разговору позже, когда отец приедет в деревню. Сейчас не время — слишком много всего произошло за день. Когда до дома оставалось совсем немного, что-то нарушило покой. Он услышал тихий шелест за спиной. Сердце резко заколотилось, а тело невольно напряглось. Улица была почти пустой, лишь слабый свет фонарей и тени от деревьев окружали его. Звук повторился — легкий, едва заметный шорох. Такемичи не оборачивался, стараясь сохранять спокойствие. Его рука скользнула в карман, где он заранее держал наготове перцовый баллончик. Он замедлил шаг, внимательно вслушиваясь в окружающие звуки. Напряжение росло с каждым мгновением, но нападения не последовало. Вскоре его дом показался впереди. Стараясь не выказывать своих переживаний, он быстро дошёл до калитки. Закрыв её за собой, он вдохнул полной грудью, словно оставляя страхи за пределами своего дома. Когда он вошёл внутрь, его тут же окутало ощущение уюта и безопасности. Дом был тихим, только старые половицы слегка поскрипывали под ногами. Сняв обувь, он прошёл в свою комнату. На кровати свернулась Сора, его маленькая кошка. Завидев хозяина, она потянулась и тихо мяукнула, словно приветствуя его. — Сора, ты всё-таки ждала меня, — тихо проговорил Такемичи, проведя рукой по её мягкой шерсти. Он улыбнулся: её присутствие всегда приносило ему немного тепла даже в самые трудные дни. Переодевшись в мягкую и уютную пижаму, он осторожно улёгся на кровать, стараясь не задеть многочисленные раны. Боль всё ещё напоминала о себе, но усталость перевешивала. Сора забралась к нему на грудь, устроившись там, и её тихое мурчание постепенно убаюкивало. Глаза сами собой начали закрываться. Мысли обрывочно мелькали: предстоящее собрание, отец, друзья, но вскоре сознание омеги уступило снежной тишине ночи. *** На следующий день дом Такемичи наполнился шумом и оживлёнными голосами. К нему в гости пришла его верная пятёрка Мизо, а с ними — Чифую. Парни, словно по заранее обговоренному плану, вторглись в его пространство, заполняя его жизнью. В зале быстро соорудили импровизированный карточный стол, вокруг которого сгрудились гости. Карты уже были розданы, а Такемичи и Аккун занимались подготовкой: приносили напитки и чипсы из кухни. — И зачем вы вообще пришли? — прямо спросил Такемичи, прерывая их болтовню и игнорируя игру, которая уже набирала обороты. Его голос звучал не столько раздражённо, сколько устало. Он был не в настроении для весёлых сборищ, но друзья, кажется, этого не замечали. — Проведать своего побитого капитана, — безразлично отозвался Макото, лениво бросая карту поверх чужих. Его раздражение читалось в каждом движении: на лбу словно было написано «недоволен». — Типа разведка перед тем, как пойдём в бой. — Из-за тебя вся дивизия на ушах. Они в ярости. Их главного прижал «Чёрный дракон», — добавил Ямамото, скрестив руки на груди и насупившись. Такемичи закатил глаза, не в силах сдержать этого жеста. Он ожидал, что его раны вызовут вопросы, но не рассчитывал на то, что события разрастутся до такого масштаба. — Ямамото прав. Твой отряд готов ворваться на чужую территорию, — сказал Чифую, сидя чуть поодаль в мягком свитере. Он не принимал участия в игре, сосредоточившись на манге, которую держал в руках. В одной из них была банка с напитком, и он время от времени делал маленькие глотки. Несмотря на его спокойный вид, взгляд говорил о том, что он внимательно слушает каждый обмен репликами. — Такемичи, командира седьмого отряда, избили. Этого достаточно для конфликта, — вмешался Ямагиши, наклоняясь вперёд. В его тоне одновременно читались беспокойство и азарт. — Учитывая недовольство твоих подчинённых, дело точно принимает опасный оборот. — Если начнётся война с «Чёрными драконами», проблем не оберёмся. Их «Отряд убийц» — это не просто громкое название. Это самое свирепое поколение. Всё из-за Тайджу Шибы. Он их идол. Провёл полную реформу группировки и натренировал их, как настоящих солдат, — продолжил он, запальчиво жестикулируя. — Откуда у подростков столько денег на такое? — вмешался Макото, приподняв бровь. — Он продаёт силу. Благодаря его связям, — пояснил Ямагиши, словно доказывая, что знает всё на свете. — Дичь. Если «Тосва» сойдётся с ним в войне, мы точно огребём, — с сомнением пробормотал Ацуши, глядя на карты, но явно думая о чём-то другом. Такемичи выдохнул, стараясь удержать свои эмоции под контролем. — Поэтому не будет никакой войны, — отрезал он, сжав кулаки. — Мои личные проблемы не должны решаться силами «Тосвы». — Не сходи с ума! — возразил Ацуши, его голос стал громче, а выражение лица — недовольнее. — Нет способа избежать чего-то, когда это уже вызывает такой ажиотаж. Это не личные проблемы, когда ты часть большой группы. — Разберёмся после собрания, — с лёгкой усталостью подытожил Такемичи, пытаясь закрыть эту тему. Ребята переглянулись, но решили оставить его в покое. Атмосфера в комнате немного разрядилась. Чифую снова уткнулся в свою мангу, Макото продолжил игру, а Такемичи, глядя на них, подумал, что, несмотря на все трудности, он рад, что они здесь. Собрание постепенно подходило к концу. После партии в карты, оживлённых обсуждений и спорных тем пятёрка Мизо начала собираться домой. Ребята всё ещё переговаривались на ходу, бросая мимолётные реплики в сторону Такемичи. — Он первый, кто везде отхватит, поэтому прибереги его хотя бы сегодня, — с лёгкой усмешкой бросил Сендо, обращаясь к Чифую. Надевая куртку, он быстрыми шагами направился к двери. Остальные, взяв с него пример, стали поднимать свои вещи и тоже потянулись на выход. — Бывайте, — лениво протянул Макото, накидывая капюшон. — Так уж и быть, прослежу за вашим капитаном. Теперь дом снова погрузился в тишину, лишь Чифую остался наедине с Такемичи. Омега лишь закатил глаза, провожая взглядом удаляющихся друзей. Чифую, заметив это, тихо хихикнул. — И когда это я успел обзавестись охраной? — с лёгкой усмешкой спросил Такемичи, оборачиваясь к Мацуно. — С того момента, как вступил в Тосву, Мичи. — А я думал, после того как вы узнали, что я омега, — заметил Ханагаки, задумчиво смотря куда-то в сторону. Чифую немного передёрнуло, но он ничего не ответил. В словах Такемичи, несомненно, была доля правды. Особенно учитывая, что прошлой ночью за омегой тайно следил Казутора. Хотя тот и старался быть осторожным, он случайно выдал себя, из-за чего перепугал Ханагаки. Утром Такемичи всё ещё выглядел напряжённым, постоянно осматриваясь по сторонам, прежде чем впустить друзей в дом. — Это глупо, — наконец пробормотал Мацуно, отводя взгляд. Такемичи ничего не ответил, лишь выдохнул, поднялся с дивана и направился в свою комнату. Чифую последовал за ним, даже не пытаясь скрыть свой интерес. Дом Ханагаки был уютным, хоть и простым. В воздухе витал лёгкий, успокаивающий аромат омеги. Запах мелиссы смешивался с теплом дома, создавая непередаваемую атмосферу уюта и спокойствия. Мацуно даже поймал себя на мысли, что ему нравится этот запах, хотя он никогда раньше не обращал на подобные вещи внимания. Дверь в комнату Такемичи была приоткрыта, и Мацуно, не задумываясь, заглянул внутрь. Омега рылся в шкафу, перебирая вещи. Его движения были неспешными, но немного напряжёнными, как будто он искал что-то конкретное. Чифую сначала не обращал внимания на содержимое шкафа, но, бросив случайный взгляд, внезапно заметил кое-что. Помимо обычных мужских футболок, джинсов и другой привычной одежды, там висели платья и юбки. Среди них были лёгкие и воздушные наряды пастельных тонов, а также пара ярких, почти праздничных. Мацуно прищурился, не веря своим глазам. Такемичи заметил его взгляд, замер на мгновение, а потом, будто смутившись, отвёл глаза в сторону. Щёки омеги порозовели, и он тихо пробормотал: — Это всё мама. Она мне высылает «такие» вещи. Чифую моргнул, явно не ожидая такого ответа. — О-о… — протянул он, не зная, как реагировать. — Ты… носил их когда-нибудь? Такемичи вздохнул и вернулся к шкафу, пытаясь не выдать своего смущения. — Нет, ещё ни разу. Меня это смущает, — наконец признался он, продолжая перебирать вещи. Мацуно посмотрел внутрь шкафа ещё раз. Теперь он заметил туфли, расставленные внизу, а также целые наборы косметики, аккуратно сложенные на полках. Всё это выглядело так, будто кто-то пытался создать из Такемичи образ, который совершенно ему не подходил. — Твоя мама, видимо, очень хочет сделать из тебя куклу, — вырвалось у Чифую. Его голос звучал тихо, но уверенно, словно он даже не задумывался, прежде чем произнести это. Такемичи замер, посмотрел на Мацуно, и уголки его губ чуть приподнялись. — Это точно, — с лёгкой усмешкой ответил он, наконец оборачиваясь к другу. В комнате воцарилась лёгкая тишина. Мацуно украдкой бросал взгляды на шкаф, обдумывая всё, что увидел. А Такемичи, будто ничего не произошло, продолжал рыться в вещах, пытаясь найти что-то для себя. *** Тишина стояла на улице, пока Такемичи смотрел на собравшихся перед ним людей. Седьмой отряд собрался в полном составе, и каждый их взгляд был сосредоточен только на своём капитане. Лица его подчинённых выражали решимость и готовность к бою, а их твёрдые позы подчеркивали серьёзность намерений. — Глава, мы готовы к бою, ждём только вашего приказа! — отчётливо произнёс один из бойцов, делая шаг вперёд. Эти слова, наполненные уверенностью, звучали угрожающе. Седьмой отряд действительно был готов к войне. Сложно было поверить, что эти люди могли быть такими безжалостными, но такова была их природа. Они знали, что делать, и, казалось, не задумывались о последствиях. Такемичи стоял напротив них, удивлённо оглядывая собравшихся. Он чувствовал, как в груди поднимается странная смесь тревоги и гордости. Однако омега сразу понял, что должен взять ситуацию под контроль. — Сотаро, когда я просил собрать всех, я не имел в виду устроить сбор для боя, — сказал он, переводя взгляд на своего заместителя. — Я вообще не собирался втягивать вас в это. Сотаро, молодой парень с короткими каштановыми волосами, слегка загорелой кожей и тёмно-зелёными глазами, сделал шаг вперёд. Его серьёзное лицо выражало уважение к своему командиру, но его уверенный тон выдавал решимость. — Командир, «Чёрные драконы» должны понести наказание за то, что они сделали. Позвольте нам это исправить, — уверенно произнёс он. Такемичи вздохнул, понимая, что переубедить таких людей будет непросто. — "Свастоны" не должны быть замешаны в разборках с "Чёрными драконами". Это не тот случай, когда нам нужно идти на конфликт, — попытался объяснить он. — Они также не должны были нападать на командира «Тосвы», — возразил один из бойцов, его голос был полон ярости. Такемичи покачал головой, стараясь сохранить спокойствие. — Все вопросы по этому поводу должен решать Майки, — твёрдо заявил он. Однако боец не унимался: — Если лидер будет против этого боя, то он не достоин своей должности! Кто будет смотреть, как его подопечного втаптывают в грязь, пороча имя группы? Эти слова обожгли Такемичи. Омега прекрасно понимал, что его позиция капитана вызывает споры. Ему приходилось доказывать свою силу, несмотря на то, что он был омегой. В глазах многих это делало его уязвимым. — Я позвал вас сюда, чтобы избежать самодеятельности, — твёрдо сказал Такемичи, оглядев свой отряд. — Если я узнаю, что кто-то из вас вляпался в разборки с "Чёрными драконами", то я передам весь отряд Кисаки. Эти слова заставили всех замереть. Имя Кисаки вызывало неподдельный страх. Никто не хотел оказаться под его командованием, и это, похоже, сработало. — А если Майки решит напасть? — спросил кто-то из толпы. Такемичи взглянул на них с холодной решимостью. — Тогда это случится. Наступила напряжённая тишина. Взгляды подчинённых сменились с гнева на уважение. Они, наконец, осознали, что их командир не только способен принимать сложные решения, но и готов отстаивать свои убеждения до конца. — Извините, командир, мы не будем вмешиваться в это дело, — сказал Сотаро, делая шаг назад. Такемичи облегчённо выдохнул. — Хорошо. На этом всё. Я собираюсь посетить собрание верхушки. — Хорошего дня, командир! — послышались голоса. Когда отряд начал расходиться, Такемичи ещё раз оглядел их. Седьмая дивизия приняла его командование лучше, чем он ожидал. Эти люди, несмотря на своё прошлое, уважали его. Они были поражены его внутренней силой, его волей к победе, его добротой. И хотя их называли «Бешеными псами», они видели в нём своего «Собаковода». Их преданность была пугающей, но в то же время воодушевляющей. Теперь он знал, что его слова и действия имеют вес, и должен был быть осторожен с каждым своим шагом. *** В заброшенном здании царила напряжённая атмосфера. Потолок давно потерял часть штукатурки, стены покрылись трещинами, а сквозь разбитые окна проникал холодный ветер. Люди из верхушки «Свастики» собрались здесь, и на их лицах читалось недовольство. Причина встречи раздражала всех до предела: «Чёрные драконы» осмелились напасть на одного из их капитанов, причём не на кого-то, а на Такемичи Ханагаки — того, кого они называли своим спасителем. За столом, составленным из деревянных ящиков, сидели самые влиятельные фигуры «Свастики». Молчание было оглушительным, пока не раздался голос Нахои. Он, как обычно, улыбался. — Так Хаккай оказался братом лидера «Чёрных драконов»? — вопрос прозвучал словно невзначай, но каждое слово било как молот. Мицуя, сидящий неподалёку, встретил взгляд Нахои, но ничего не ответил. Его молчание только подливало масла в огонь. Все знали, что он близко общается с Хаккаем, и то, что он молчал, говорило само за себя. — Ты ведь знал, Мицуя? — спросил Мучо, склонив голову набок. Его взгляд был тяжёлым, а тон холодным. Мицуя вздохнул, избегая чужих взглядов. — Я знал, — наконец признался он. — Но я не думал, что это станет проблемой. Ханма, который всё это время сидел, небрежно облокотившись на стену, лениво поднял глаза. — «Чёрные драконы»... Какая морока, — пробормотал он, с нескрываемой скукой вытянув ноги. Шуджи явно не спешил включаться в обсуждение, но его взгляд оживился, когда он услышал следующее заявление. — Похоже, без драки не обойтись, — заметил Кисаки. Его голос был низким и уверенным, а тон — спокойным, будто он говорил о чём-то обыденном. — Ты всегда находишь повод для насилия, Кисаки, — насмешливо заметил Ханма, бросив взгляд на него сверху вниз. Напряжение в комнате росло, но как только в помещение вошли двое опоздавших, все разговоры прекратились. Такемичи шагнул вперёд, за ним следовал Хаккай. Лицо омеги было покрыто пластырями, скрывающими фиолетовые синяки и порезы. Каждый шаг Такемичи сопровождался лёгкой хромотой, но он всё равно держал спину прямо, а взгляд — уверенно. Хаккай же выглядел подавленным, словно его душила невидимая тяжесть. — Вы вовремя, — коротко бросил Дракен, его тяжёлый взгляд метнулся от Такемичи к Хаккаю. Дракен шагнул вперёд и, жестом показывая на Такемичи, заговорил громко и чётко: — Как вы все знаете, четыре дня назад Такемичи был избит главой «Чёрных драконов». Они прекрасно знали, что он капитан седьмой дивизии «Свастонов». Иными словами, они объявили нам войну! Слова Дракена прозвучали как приговор. Его голос эхом разнёсся по комнате, вызывая негодование у всех присутствующих. Баджи, который сидел в дальнем углу, резко встал. Его взгляд горел, а голос прозвучал как взрыв. — Раз они первые напали, мы можем вдарить в ответ! — заявил он, сжимая кулаки. Его намерения были ясны: он хотел не просто отомстить, но и показать «Драконам», кто в этом городе главный. — Ломать им ноги, пока не будет видно кости, — добавил он, демонстративно хрустнув пальцами. Но прежде чем кто-то успел поддержать Баджи, Кавата старший поднял руку, привлекая к себе внимание. Его улыбка больше не выглядела дружелюбной, она стала угрожающей. — Вот, что любопытно, — начал он, переводя взгляд на Хаккая. — Такемичи не мог знать, что зашёл на территорию «Чёрных драконов». Зачем ты привёл его туда, Хаккай? Хаккай вздрогнул. Его плечи опустились, и он избегал смотреть кому-либо в глаза. — Верно, Хаккай, — добавил Мучо, голос его был одновременно мягким и пугающим. — Ты подослан «Чёрными драконами»? Ты ведь скрыл, что являешься братом их главы! Эти слова повисли в воздухе. Все взгляды устремились на Хаккая, и давление стало почти невыносимым. Тишина в комнате была нарушена не только разговорами, но и непередаваемой атмосферой напряжения, которая висела в воздухе, как туман. Хаккай стоял, словно в центре шторма, его взгляд был тусклым и усталым, но одновременно решительным. Мучо, сидящий напротив, был ещё более устрашающим — его лицо, холодное и безэмоциональное, не показывало ни намёка на сочувствие или компромисс. Это было лицо человека, который привык принимать решения быстро и без жалости. Как только Хаккай начал говорить, его слова будто растворились в напряжённом молчании. — Но Хаккай ведь не хотел... — начал было Такемичи, но его слова были прерваны внезапным приказом Мучо, который поднял палец и жестом велел заткнуться. Тон был таким, что даже самые решительные бойцы «Свастики» замолчали. В комнате не было ни одного человека, кто бы осмелился перебить его. — Помолчи, — сказал он своим обычным холодным голосом, будто это было простым указанием. Его взгляд был немым обвинением. Такемичи почувствовал, как взгляд Мучо пронизывает его, как будто и он сам становился частью этого ледяного окружения. И хотя было очевидно, что Хаккай не виновен, все понимали, что ситуация сложная, и ответственность за произошедшее лежала на нем. В его взгляде мелькало сожаление, но ничего не поделаешь — «Чёрные драконы» уже объявили им войну, и никакие оправдания не могли вернуть мир в эти стены. Такемичи, стоя, не мог скрыть своего внутреннего конфликта. Его отношение к Мучо было сложным. С одной стороны, этот альфа был для него абсолютно неприступным, упрямым и бескомпромиссным, но с другой — Хангаки восхищался его принципами. Мучо относился ко всем без исключений, независимо от их положения, омега он или альфа, и это было тем, что привлекало Такемичи. В комнате повисла тяжёлая тишина, как будто воздух стал плотнее, затрудняя дыхание. Слова Хаккая, произнесённые с удивительной уверенностью для того, кто только что принял такое серьёзное решение, звучали слишком громко, несмотря на его приглушённый тон. Он стоял перед собравшимися, низко поклонившись, словно пытаясь извиниться за что-то, чего ещё не успел совершить. — Я не буду оправдываться, можете наказать меня. Поэтому, глава, я прошу с сегодняшнего дня исключить меня из «Свастонов»! — голос Хаккая дрожал, но в нём была твёрдость, от которой не осталось сомнений, что он уже всё решил. Майки, сидящий во главе стола, чуть приподнял голову и посмотрел на младшего Шибу. Его лицо оставалось безмятежным, но в глазах мелькнуло что-то едва заметное: то ли удивление, то ли разочарование. — Уверен? — спросил Майки, его голос прозвучал мягко, почти ласково, но за этим скрывалась непоколебимая сила лидера. — Да… — Хаккай выпрямился, его голос звучал чуть громче, как будто он пытался убедить не только других, но и самого себя. Майки на мгновение отвёл взгляд, словно пытаясь переварить услышанное. Затем он сделал глубокий вдох и спокойно сказал: — Все решения по поводу второго отряда принимает Мицуя. Эти слова, сказанные без лишних эмоций, прозвучали окончательным приговором. Взгляд Майки переместился на Такаши, который всё это время молчал, внимательно слушая. Теперь все взгляды были обращены на него, словно ожидая его реакции. Мицуя поднял голову и посмотрел на Хаккая. В его глазах не было гнева или осуждения, лишь усталое понимание и лёгкое сожаление. Он выпрямился, сложив руки на груди, и наконец заговорил: — Прости, Таканчик, я всё решил… Хаккай кивнул, его лицо оставалось серьёзным. — Я понимаю, — тихо ответил он. Младший Шиба снова поклонился, на этот раз чуть ниже, и добавил: — Спасибо за всё. Слова, полные искренности, заставили даже самых суровых членов команды немного смягчить свои взгляды. Однако Мицуя, который внимательно наблюдал за Хаккаем, нахмурился. Он не собирался так просто отпускать своего друга. — О чём ты вообще говоришь? — резко спросил он, его голос стал более жёстким. — Я против твоего ухода! И собираюсь встретиться с Тайджу! Эти слова прозвучали неожиданно громко, заставив всех вокруг вздрогнуть. Хаккай тут же поднял голову, его глаза расширились от ужаса. — Встреча с этим ублюдком не кончится хорошим! — воскликнул он, сжимая кулаки. В его голосе звучала паника, а взгляд метался между Мицуей и остальными. Старший Шиба действительно был тем, кого можно было назвать олицетворением жестокости. Его поведение, его манера говорить и даже его внешний вид — всё в нём кричало об опасности. — Заткнись, Хаккай, — жёстко оборвал его Мицуя. — Ты совершишь ещё какую-то глупость, пытаясь решить всё в одиночку. Его слова прозвучали с такой уверенностью, что Хаккай на мгновение замер, но тут же снова попытался возразить: — Я не могу позволить тебе идти одному! Однако Мицуя его не слушал. Его внимание вдруг переключилось на двух парней, которые стояли чуть поодаль, от них. — И зачем вы двое идёте за нами? — спросил он резко, его взгляд был холодным и недовольным. — Я прямой участник конфликта, — поднял руку Мичи, который только что присоединился к ним. — А меня послали ребята, приглядеть за этим идиотом, — добавил Чифу, подняв руку с лёгкой усмешкой. Такемичи только что хотел было возразить, как вдруг услышал недовольный возглас. — Чего?! — буркнул он, заметив, как их слова подорвали его спокойствие. Чифу же, спокойно улыбаясь, добавил: — На самом деле, мне сказали идти именно Баджи и Казутори. Я с удовольствием сделал это. — Ты мне вообще предложил использовать свои феромоны, чтобы переубедить Майки! — шикнул Такемичи в сторону Чифу, его лицо было красным от смущения, когда он вспоминал этот момент. Чифу лишь развёл руками. — Ну а что, может получилось бы! — сказал он, улыбаясь, а в его голосе не было ни малейшего сожаления. Такемичи только закатил глаза, но, несмотря на всё, в его груди тепло от того, что даже в такие моменты его друзья готовы были поддержать его. *** Комната была наполнена напряжением. Мицуя сидел в кресле, не отрывая глаз от Тайджу, который развалился в кресле напротив, с ногами, небрежно уложенными на столик. В его поведении не было ни малейшего намёка на уважение — он смотрел на Такаши с явным высокомерием, а когда его взгляд случайно пересекался с глазами Хангаки, он моментально отворачивался. Вместо этого его глаза с безудержной наглостью скользили по омеге, как если бы он был всего лишь игрушкой, которую можно рассматривать, не обращая внимания на её чувства. Коко и Инуи, стоящие сзади Тайджу, сохраняли молчание, но их взгляды были не менее холодными. Они ощущали атмосферу, которая с каждым мгновением становилась всё более густой и напряжённой, как если бы они все оказались на грани чего-то опасного. Внешне комната была спокойной — вечерело, и за окнами города в свете уличных фонарей и окон многоэтажных домов жизнь продолжалась, ничем не отличаясь от обычной рутины. Но внутри помещения в воздухе витала скрытая угроза, волнение, которое невозможно было проигнорировать. Холодный воздух снаружи не мог сравниться с температурой, которая стояла в этом помещении. Мицуя, не переставая следить за Тайджу, сдерживал свой гнев. Его спокойствие было почти осязаемым, но стоило Тайджу бросить взгляд в сторону Такемичи, как его терпение почти достигло предела. Альфа явно не собирался оборачивать внимание на Мицуи — все его интересы были сосредоточены на омеге, чьи плечи были сжаты от напряжения, а взгляд устремлён куда угодно, только не на Тайджу. Каждая его клетка кричала от дискомфорта, от того, как тот глазел на него, будто он был ничем не лучше грязи на улице. Это были взгляды, от которых даже самый крепкий дух мог бы сломаться. Мицуя почувствовал, как от этого напряжённого молчания начинает гореть в груди. Он не мог позволить такому происходить, не вмешавшись. Вспышка феромонов вырвалась из него, едва сдержанная, а сам он почувствовал, как её притягательная сила скользнула по всему помещению, мгновенно направив внимание на себя. В глазах Тайджу возникла лёгкая напряжённость, как если бы он ощутил угрозу, но моментально был готов дать отпор. — Ты же тот Мицуя, блять, который манипулирует моим братом? — прошипел Тайджу, его голос был низким и угрожающим, губы изогнуты в жестокой усмешке. Он, казалось, не замечал Хангаки, пока не выпустил свои собственные феромоны. Их мощь была почти осязаемой, как будто вся комната сжалась от тяжести их воздействия. Такемичи почувствовал, как его внутренности начинают дрожать от этой агрессивной волны. Он не мог дышать нормально — феромоны Тайджу были настолько едкими и концентрированными, что омега даже прикрыл нос рукой, пытаясь защитить себя от этого удушающего коктейля. Его голова чуть не закружилась, но он стиснул зубы и постарался держаться. Мицуя не ответил сразу, его глаза, казалось, не отрывались от Тайджу, и он ждал подходящего момента. Только когда напряжение стало почти невыносимым, он произнёс, едва сдерживая усмешку: — Обижаешь, — коротко сказал Мицуя, его голос был ровным, но в нём чувствовалась скрытая угроза. Он не собирался отступать. Такемичи почувствовал, как его тело сжалось от ужаса. Он никогда не испытывал такой сильной реакции на феромоны, и это заставляло его думать, что сейчас что-то ужасное произойдёт. Как же он ненавидел такие моменты. — Ну так что? Ты мне что-то хочешь предъявить? — Тайджу снова не стеснялся в своих словах, его лицо выражало досаду и предвкушение ссоры. Его голос становился всё более резким и угрозой, как если бы его терпение подходило к концу. — Тебе лучше объяснить всё кратко и ясно, — продолжал Тайджу, не сводя взгляда с Мицуи. Он был готов выслушать только те объяснения, которые удовлетворяли бы его, и готов был идти до конца, чтобы продемонстрировать свою власть. Мицуя молча выдохнул и сделал шаг вперёд, его феромоны усилились, но в этот момент его ответ был неожиданным. Он говорил прямо, словно не замечая всех угроз вокруг: — Я отдам Хаккая чёрным драконам. Не хочу больше его видеть у нас. Эти слова повисли в воздухе, как грозовые тучи. В комнате установилась тишина, и все взгляды обратились к Мицуе. Коко и Инуи замерли, они не ожидали такого ответа от человека, которого они знали как сильного и решительного. Оказавшись на грани обрушения, они переглянулись, не в силах поверить в то, что только что услышали. Тайджу усмехнулся, но это была не просто усмешка — его лицо приобретало хитрое выражение, как будто он уже знал, что произойдёт дальше. Он взглянул на Мицуи, будто пытаясь понять, не сдал ли тот слишком много. — Это интересно, — сказал он с лёгким презрением, — разве ты не пришёл, чтобы остановить его вступление к нам? Ответ Мицуи был немедленным, но в его голосе было что-то очень решительное. В этот момент каждый в комнате почувствовал, как пространство сжалось, и напряжение стало почти невыносимым. Воздух в комнате снова стал тяжёлым, когда Мицуя произнёс свои слова. Каждый его жест, каждое слово было наполнено решимостью, словно этот момент был для него чем-то личным. Тайджу, с его обычной грубостью и силой, стоял напротив, глаза его сверкали опасной яростью, и даже его напряжённое тело выдавало готовность к действию. — Однако взамен, ты даруешь свободу Юзухе, — произнёс Мицуя, его голос не дрогнул, но в нем была скрытая угроза. Тайджу нахмурился, на лбу у него тут же выступила венка от напряжения, и его взгляд стал более угрожающим. Он не привык к подобным предложениям. — Ты заставляешь Юзуху что-то делать, не так ли? — Мицуя продолжил, переходя к следующему этапу разговора, и теперь его голос стал немного более напряжённым. Каждое слово было словно нож, который постепенно вонзал в сердце Тайджу, и теперь с каждым его утверждением, альфа чувствовал, как его контроль ускользает. — Хаккай все это время защищал Юзуху от твоего домашнего насилия! Эти слова вызвали у Тайджу мгновенную реакцию. Сначала его лицо вытянулось в удивлении, а затем он расхохотался. Смех был жестким и циничным, как если бы он услышал самую абсурдную шутку в своей жизни. Его глаза сверкнули, когда он произнёс: — Какая же ахуенная шутка! — его смех эхом отозвался в комнате, но его глаза не покидали Мицуи. Он уже начал осознавать, что этот разговор может привести к более серьёзным последствиям. Однако, Мицуя не остановился, несмотря на насмешку Тайджу. Он продолжал, его голос становился всё твёрже и решительнее. — Хаккай не уходит из Тосвы из-за того, что он боится тебя. Он делает это, чтобы защитить Юзуху! — Мицуя почти крикнул, его феромоны снова вырвались, обостряя атмосферу. Каждый его взгляд был полон ярости и боли, и кажется, что он готов был идти на всё, чтобы защитить того, кто для него стал важным. Тайджу не просто не сдержался, но и, казалось, окончательно потерял терпение. В его глазах вспыхнуло безумие, и в следующее мгновение он подскочил, не ожидая такой быстрой реакции. Удар его кулака пронзил пространство, и с невероятной силой его рука устремилась прямо в лицо Мицуи. — Таканчик! — воскликнул Хаккай, его голос был полон страха и беспокойства. Он шагнул вперёд, готовый вмешаться, но слишком поздно. Однако Мицуя был готов. В мгновение ока он среагировал и заблокировал удар, перехватив руку Тайджу и заставив его отступить назад. — Ого, не плохо, — усмехнулся Тайджу, его лицо наполнилось гнусной усмешкой, как у хищника, который не ожидал встретить сопротивление. Его взгляд был наполнен насмешкой и превосходством. Он чувствовал, что снова контролирует ситуацию, но его сердце не переставало биться быстрее от этого всплеска энергии. Мицуя не был таким уязвимым, как могло показаться. Он медленно встал из кресла, его движения были плавными и уверенными, словно он не позволял себе колебаться. Он был готов к следующему шагу, и он знал, что нужно действовать с полным самоуверенным контролем. — Я скажу ещё раз, нахуй. Мы отдаем Хаккая в ваши руки, — произнёс Мицуя твёрдо, не скрывая своей решимости. — А ты отпускаешь Юзуху! Тайджу в ответ не сразу среагировал, его глаза были полны непонимания, а затем холодной, опасной усмешкой. Он не собирался сдавать позиции так просто. В его теле словно проклятие проснулось, и напряжение, исходящее от него, стало почти осязаемым. Он понял, что Мицуя не сдастся, и это стало для него вызовом. В этот момент оба мужчины встали одновременно, как если бы воздух сжался вокруг них, а вся комната замерла. Тайджу стоял с руками, чуть расставленными, его взгляд смертоносно устремился на Мицуи. На его лице застыла усмешка, которая не предвещала ничего хорошего. Он был готов к тому, чтобы идти до конца. — Если ты примешь такое условие, "Тосва" оставит в покое "Чёрных драконов". — Мицуя продолжал, его голос был ровным, но холодным, как лёд. Он не позволял себе сомневаться в этом шаге, потому что знал, что всё это было критически важным. Тайджу усмехнулся, его взгляд стал ещё более напряжённым, как если бы он тщательно продумывал каждое слово. Это был момент, когда решение могло определить многое, и он не торопился с ответом. — А если я откажусь? — спросил Тайджу, его голос становился ещё более хищным. Он явно не хотел соглашаться, но ему нужно было оценить, какие последствия это вызовет. — Тогда начнётся война, — твёрдо ответил Мицуя, не колеблясь. Его лицо не показывало ни страха, ни сомнений, а взгляд был сосредоточен, как никогда. Тайджу наконец подался назад, его лицо исказилось от злости, но в этом выражении была и искренняя заинтересованность, как если бы он искал в этом предложении слабое место, которое мог бы использовать себе на благо. — Отлично, — произнёс он с лёгкой усмешкой, — хоть я и не совершаю никаких домашних насилий... я сдержу своё слово. Он вернулся к такому привычному для него самообладанию, и его взгляд снова вернулся к Такемичи, который ощущал, как его сердце бешено колотится. Мицуя не мог не заметить этого, но молчал. Такемичи, в свою очередь, невольно перевёл взгляд на Мацуно, пытаясь найти у него поддержку в этой ситуации. *** Они шли по пустынной улице, вечерний город медленно погружался в тень, и воздух становился прохладным, с лёгким запахом дождя, что вот-вот мог бы начаться. Тени от фонарей тянулись длинными полосами по тротуару, а звуки их шагов мягко разносились по тёмным улицам. Лишь иногда вдалеке проезжали машины, оставляя за собой туманное свечение, пока они с шагом неслись в сторону деревни. Мицуя и Ханагаки шли рядом, но между ними висело напряжение, которое не было связано с тем, что происходило вокруг. Омега выглядел задумчиво, его глаза то и дело скользили по улице, как будто он пытался найти что-то знакомое среди чужих лиц. Но самое важное, что беспокоило его — это чувство, что что-то не так. Было странное ощущение, что кто-то мог заметить его сущность. — Что такое партнёр? — спросил Такемичи наконец, и его голос прозвучал мягко, как будто он сам пытался разобраться в этом понятии, которое всё время было вокруг, но до конца не доходило до его сознания. Он остановился, немного задумавшись, посмотрел в сторону, как будто что-то искал, а на его лице мелькала лёгкая тревога. Мацуно, который шёл рядом, приостановил шаг и повернулся к нему, немного покрасневшими щеками. Он не ожидал такого вопроса, хотя и сам нередко размышлял об этом, но не настолько открыто, как мог бы. Он ведь был не таким, как все, и понимал, что Это совсем не так легко объяснить. — Не знаю, — ответил Мацуно, несколько смущённо, но искренне. — Я никогда не задумывался о таких вещах, но, кажется, это что-то вроде человека, с которым у тебя есть особая связь, и который понимает тебя с полуслова. Такемичи вздохнул и снова покачал головой, как если бы сам пытался разобраться в этом. Он мог бы спросить у других, но это было бы слишком откровенно, и вообще не хотел показывать свою неуверенность. Всё время была эта страшная неясность, и он чувствовал, что от этого зависело нечто большее. — Думаешь, они узнали твою сущность? — наконец продолжил Мацуно, и его взгляд был почти задумчивым. Он следил за Такемичи, при этом не пытаясь вторгаться в его личное пространство, но всегда внимательно слушая его слова. Омега немного сжался, как будто это слово привнесло в его душу ещё больше беспокойства. Он быстро взглянул по сторонам, и его лицо мгновенно стало более напряжённым. Он знал, что рано или поздно кто-то заметит. Такую сущность сложно скрыть, тем более если это проявляется, когда люди близки. Они могли что-то почувствовать, да и вообще… все эти феромоны. Он бы тоже заметил. — Надеюсь, нет, — ответил Такемичи с лёгким вздохом, поджав губы. — Иначе у меня проблемы… В его голосе прозвучало сожаление, но в какой-то момент он, казалось, потерял веру в возможность скрыть свою сущность навсегда. Всё вокруг напоминало о том, что его положение было уязвимым, особенно сейчас, когда каждый взгляд мог быть важным. Мацуно остановился, чуть вытянув руку, и лёгким движением положил её на плечо омеги, сдержанно улыбаясь. Это был жест доверия и уверенности. Он, кажется, больше не был озабочен тем, как всё сложится. Он знал, что они справятся. — Не волнуйся, — ответил Мацуно с тёплой улыбкой, его глаза встретились с глазами омеги. — Мы защитим тебя, я обещаю. Его слова были искренними и тёплыми, но из-за всей сложности ситуации они звучали почти как утешение, которое должно было укрепить уверенность Такемичи. На лице Мацуно появился лёгкий румянец, и эта деталь была довольно милой — настолько простая, но такая искренняя. В его улыбке была такая простота и забота, что на мгновение всё вокруг, включая их разговор, казалось не таким сложным. Мацуно хотел показать, что они всё могут пережить, и что он рядом, готов быть опорой. Такемичи тоже улыбнулся, и в его взгляде, как ни странно, появилась надежда, хоть и с лёгким налётом тревоги. Его плечи немного расслабились, и напряжение стало убывать. В тот момент он понял, что, несмотря на все сложности и страхи, с ним есть люди, которые его поддержат, и это значило гораздо больше, чем слова.