Любовь в Липовке

После тяжёлой недели течки Такемичи наконец-то чувствовал облегчение. Его состояние стабилизировалось, и он вернулся в свою прошлую палату, где мог спокойно отдохнуть. Однако полностью расслабиться всё равно не удавалось. Хоть он и лежал в тишине больничной палаты, его мысли постоянно возвращались к тому, что ждёт его за пределами этих стен. Друзья приходили почти каждый день. Иногда это был Чифую с Баджи, которые приносили свежие фрукты и рассказывали о новостях из школы или просто смешные истории, чтобы хоть как-то отвлечь его. Иногда это была Хината с Эммой. Хината, зная, насколько Такемичи беспокоится о пропущенных уроках, по его просьбе приносила конспекты, записанные её аккуратным почерком. — Я записала тебе всё, что учитель говорил на уроке. Если будут вопросы, можешь позвонить, я помогу, — улыбнулась Хината, протягивая омеге тетрадь. — Спасибо, Хина, ты лучшая, — прошептал он, слегка покраснев. Эмма в это время поправляла одеяло на кровати и громко возмущалась: — Как можно было так себя запустить, Такемичи? Ты даже не ел нормально! Разве ты не понимаешь, что о себе нужно заботиться? — Да я… просто… было некогда, — пробормотал он, отводя взгляд. Форма Ханмы, которая до сих пор источала едва уловимый запах его альфа-феромонов, лежала спрятанной под кроватью в пакете. Каждый раз, когда кто-то из ребят заходил в палату, сердце омеги уходило в пятки. Он боялся, что кто-нибудь случайно найдёт её. Вопросы, которые неизбежно последуют, могли загнать его в тупик. "Что я скажу, если они узнают?" — эта мысль терзала его постоянно. Но хуже всего было не это. Такемичи знал, что слухи о его сущности разлетелись слишком быстро. Больница стала той точкой, откуда всё началось. Кто-то из персонала мог проговориться, кто-то из посторонних посетителей мог услышать обрывки разговоров. Теперь вся округа наверняка обсуждала его. — "Страшно," — пронеслось в голове, и это было мягко сказано. Он чувствовал себя загнанным в угол. Выйдя из больницы, он неизбежно столкнётся с осуждением, вниманием, а, может быть, и с открытой враждебностью. Даже если его друзья будут на его стороне, этого было недостаточно, чтобы заглушить шум общественного мнения. Такемичи тяжело вздохнул, укрывшись одеялом почти до самого подбородка. В комнате было тихо, только тиканье настенных часов наполняло воздух. Он закрывал глаза, пытаясь отогнать мрачные мысли, но они возвращались снова и снова. — Всё будет хорошо, — прошептал он сам себе, будто убеждая в этом не только себя, но и того, кто мог его услышать. Впереди его ждали сложные дни, но он знал, что нельзя сдаваться. Прошла почти неделя с момента битвы против «Вальхаллы», но события того вечера продолжали быть главной темой обсуждений. Улицы гудели от слухов и догадок. Группы, от самых мелких банд до крупных объединений, пересказывали события боя, добавляя новые детали или приукрашивая их. Среди этих историй особенно выделялся слух о загадочном вдохновителе, который будто бы напоминал первого лидера «Чёрных драконов». Этот слух переплетался с другим — о том, что Такемичи Ханагаки, омега, стал важной частью «Свастонов». Для самой банды это уже было не слухом, а фактом. Они приняли Такемичи как часть верхушки, словно он всегда был среди них. Его роль в инциденте на крыше, его жертва ради Баджи — всё это только укрепило их уважение. Теперь многие готовы были чуть ли не носить его на руках, признавая его храбрость и готовность рисковать собой ради других. Даже Баджи, хоть и не был склонен к сентиментальности, порой кивал Такемичи с особым уважением. Но сам омега чувствовал себя странно в этой новой роли. Его положение в банде стало своего рода покровительством, но это также означало, что его жизнь уже никогда не будет прежней. Особенно теперь, когда слух о том, что он омега, начал распространяться всё шире. Слухам только способствовало то, что многие видели, как в бою Такемичи оказался между Чифую и Мицуей. Это породило разговоры о том, что он будто бы руководил их действиями, направляя бойцов так, чтобы битва сложилась в пользу «Свастонов». К этому добавили прозвище — «Марионетчик». Сам Такемичи узнал об этом только от Эммы, которая, смеясь, пересказала ему разговоры, услышанные на улицах. — Они правда думают, что ты всеми управлял? — смеялась она, сидя на краю его кровати. — Это… это нелепо, — промямлил он, пряча лицо в ладонях. — А по-моему, звучит круто, — улыбнулась Эмма, подмигнув. — Теперь от тебя точно никто не отстанет. Но не все слухи казались безобидными. Новость о том, что в «Свастонах» появился омега, разлетелась с пугающей скоростью. Такемичи понимал, что это создаёт серьёзные проблемы. *** Однажды в дверь его палаты постучали, и в комнату вошли Наото и Хината с небольшой коробкой. — Это от отца, — сказал Наото, ставя коробку на тумбочку. — Он попросил передать, что ты должен быть осторожным. — Спасибо… — прошептал Такемичи, глядя на коробку, будто она могла его укусить. Хината, улыбнувшись, наклонилась, чтобы поправить одеяло на кровати: — Там блокаторы и ещё кое-что. Не забудь принимать их вовремя. — Я… Я всё сделаю, — кивнул омега, чувствуя, как горло сжимается от благодарности. Оставшись один, он осторожно открыл коробку. Внутри действительно были блокаторы и несколько успокоительных средств. Взяв одну упаковку, он долго держал её в руках, обдумывая случившееся за последнюю неделю. «Страшно,» — снова пронеслось у него в голове. Его беспокоили не только слухи, но и то, что эти слухи порождали опасность. Омега среди «Свастонов» — это слишком лакомая цель для врагов. Но ещё больше он переживал за свою репутацию. Теперь, когда его сущность раскрыта, люди будут смотреть на него иначе. Не как на бойца или соратника, а как на того, кого нужно защищать, как на слабого. Такемичи тяжело вздохнул и спрятал блокаторы в ящик. Сейчас он чувствовал себя лучше, но впереди было слишком много неизвестного. Ему предстояло разобраться не только с собой, но и с тем, как мир вокруг него изменился. Такемичи лежал на своей больничной кровати, смотря в потолок. Внутри было спокойно, хотя за окном холодный осенний ветер гнал облака, создавая меланхоличное настроение. В такие моменты, когда все звуки стихали, мысли омеги, как всегда, начинали уносить его далеко от больничной палаты. -"Интересно, как там поживает Сора?" — мелькнуло в его голове, и он невольно улыбнулся, вспомнив свою кошку. Эта маленькая пушистая озорница стала для него источником утешения в самые трудные моменты. Сора всегда прыгала на его кровать, зарывалась мордочкой в его бок или ловко играла с любым подвернувшимся предметом. Такемичи надеялся, что с ней всё в порядке, ведь он заранее попросил друзей присматривать за ней. Чифую и Баджи сразу согласились помочь, хотя их энтузиазм оказался неожиданно большим. Каждый день они отправляли омеге фотографии Соры: то она забралась в коробку, то нашла новый способ залезть на кухонный стол, а иногда просто сладко спала, свернувшись клубочком. К ребятам присоединился Казутора, чьё увлечение кошками стало для Такемичи приятным сюрпризом. Он тоже фотографировал Сору, причём всегда старался сделать кадры в лучшем ракурсе. Все трое отправляли омеге целые фотоотчёты, чтобы он не переживал. -"Какие они всё-таки молодцы,"— подумал Такемичи, пролистывая фотографии на телефоне. Он не мог сдержать улыбку, глядя на очередной снимок, где Сора выглядывала из-под одеяла, словно прячась от всего мира. Тихий стук в дверь вырвал его из размышлений. — Войдите, — сказал он, слегка приподнявшись. Когда дверь открылась, перед ним стоял Тетта Кисаки. Увидев его, омега замер, не зная, как реагировать. Из всех возможных посетителей он ожидал кого угодно, но не его. — Кисаки? — удивлённо произнёс Такемичи, пытаясь понять, зачем тот пришёл. Альфа молча подошёл к его кровати, держа в руках стопку конспектов и несколько книг. Он положил их на тумбочку рядом с кроватью, не произнеся ни слова. — Это тебе, чтобы не сидел без дела, — наконец проговорил Кисаки, даже не глядя на омегу. После этих слов он тут же развернулся и вышел, оставив Такемичи в полнейшем недоумении. Такемичи посмотрел на стопку книг и тетрадей, которые принёс альфа. Его взгляд зацепился за страницы, заполненные ровным, аккуратным почерком. — Ну надо же… — фыркнул омега, едва заметно улыбнувшись. -"У него очень красивый почерк. Не то что у меня — как у курицы лапой," — с этой мыслью он тихо засмеялся, невольно сравнивая свои неаккуратные каракули с идеальными линиями Кисаки. Его смех прозвучал неожиданно тепло, нарушая тишину палаты. -"Обидно даже как-то," — продолжил он думать, понимая, что, несмотря на своё недоверие к Кисаки, омега всё же был ему благодарен за этот жест. Пока он аккуратно пролистывал страницы с конспектами, мысли снова унесли его далеко. Этот короткий визит Кисаки оставил странное ощущение. Он пытался понять, что именно скрывалось за этими действиями альфы. Забота? Вина? Или, может, просто желание помочь? Такемичи отложил тетрадь и откинулся на подушку. Ему стало немного теплее от всех этих мелочей: заботы друзей о Соре, неожиданного визита Кисаки, даже от мыслей о том, как смешно выглядели бы ребята, если бы увидели его сейчас — задумчивого, с книгой в руках, посреди такой суматохи вокруг. -"Жизнь странная штука," — подумал он, улыбнувшись. Такемичи откинулся на кровати, позволив себе небольшой отдых. Уже за окном сгущались сумерки, небо приобрело густой синий оттенок, на горизонте лишь слабые отблески заходящего солнца напоминали о прошедшем дне. Омега лениво посмотрел в сторону окна и отметил, как потихоньку больница погружалась в тишину. -"Уже вечереет, значит, совсем скоро отбой и спать,"— с этими мыслями он аккуратно положил тетради на тумбочку, не забывая поблагодарить про себя Кисаки за конспекты. Подняв стакан с водой, он сделал пару глотков, ощущая, как прохладная жидкость утоляет жажду. После решил перекусить мандаринами, которые ему недавно принесли. Такемичи аккуратно очистил фрукты от кожуры, стараясь, чтобы капли сока не попали на простыни, и начал есть. Сладкий вкус мандаринов приятно освежал, на мгновение отвлекая омегу от всех мыслей. Тишину неожиданно прервал тихий стук в окно. Такемичи замер, чуть не уронив дольку мандарина. -"Что за..."— он обернулся и заметил за стеклом знакомую фигуру. — Шуджи? — пробормотал он, подходя ближе. Ханма, стоявший за окном, нагло улыбался и жестом показывал, чтобы его пустили внутрь. Омега вздохнул, открыл окно и шагнул в сторону, позволяя альфе залезть в комнату. — Как поживает наш дорогой омега? — с усмешкой спросил Ханма, сразу проходя вглубь палаты, будто был у себя дома. Такемичи бросил на него раздражённый взгляд, но всё же, желая отвлечь разговор от себя, протянул ему тарелку с мандаринами: — Нормально. Будешь? — Спасибо, сладкий, но пожалуй откажусь, — Шуджи хитро усмехнулся, окинув омегу взглядом. — Ешь сам, а то похудел уже слишком. Его взгляд стал более строгим. Он подошёл ближе и, не дожидаясь разрешения, взял Такемичи за щеку, слегка потянув её. — Вот же хрупкий какой, совсем себя не бережёшь, — пробормотал он, с легкой насмешкой сюсюкаясь. Щека омеги тут же начала пульсировать от легкой боли. Такемичи быстро потер её рукой, злостно посмотрев на Ханму: — Умф, больно же! — прошипел он, не скрывая раздражения. Шуджи, вместо того чтобы извиниться, лишь весело хихикнул: — Ой, не злись, я же по-доброму. Стараясь сменить тему, Такемичи осторожно спросил: — Ты что-то хотел? Ханма, сложив руки на груди, будто для важности, кивнул: — Агась. Мне бы хотелось, чтобы ты вернул мою одежду. Ту, что я тебе отдал в период течки. Слова альфы моментально вызвали у омеги вспышку смущения. Его лицо покрылось румянцем, а пальцы машинально сжали край одеяла. — Ты издеваешься? — пробормотал он, стараясь не встречаться с Ханмой взглядом. — Нет-нет, что ты, — продолжил тот, явно наслаждаясь его смущением. — Понимаешь, совсем скоро у меня будет гон. И мне бы хотелось немного расслабиться, чувствуя твой запах. Такемичи казалось, что от стыда он готов провалиться сквозь землю. Стараясь держать себя в руках, он достал из-под кровати пакет с аккуратно сложенной формой Ханмы и протянул его альфе. — Вот. Забирай. Шуджи взял пакет, но не упустил возможности поддеть омегу ещё раз: — Ого, какой запах… Даже отсюда чувствую. Неужели ты её вообще не снимал? Эти слова заставили лицо Такемичи залиться ещё более ярким румянцем. — Ой, всё, хватит! — выпалил он, отворачиваясь от насмешливого взгляда альфы. Ханма весело рассмеялся, явно довольный своей шуткой. Шуджи с улыбкой подошел ближе к Такемичи, склонившись над ним. Его взгляд был одновременно насмешливым и мягким, а прикосновение, когда он положил руку на плечо омеги, казалось неожиданно теплым. — Ладно, ладно, сладкий. Увидимся ещё. Спасибо, — произнёс Ханма, опуская голос на тон ниже. Его лицо было слишком близко, губы почти касались лба Такемичи. Омега замер, растерявшись от столь внезапной близости. -"Что он делает?"— мысленно вскрикнул Такемичи, но не успел ничего сказать, как дверь комнаты с грохотом распахнулась. — Такемичи! — раздался громкий голос. Омега вздрогнул, обернувшись к двери, в которую практически вломились лидеры и заместители «Токийской свастики». Первым вошел Майки, его выражение лица было мрачным, глаза горели гневом. За ним следом вошли Дракен, Чифую, Баджи, Мицуя и Казутора, а за ними подтянулись остальные. Их ауры заполнили всю комнату, словно сгущая воздух до предела. Тишина была гробовой, но в ней звенели напряжение и ревность. Шуджи, заметив столь эффектный «вход», медленно отстранился от Такемичи. Его усмешка не исчезла, но в глазах мелькнуло легкое раздражение. — Вот это сбор, — протянул он, оглядывая вошедших. Комната буквально захлебнулась от феромонов, которые начали излучать альфы. Их ауры были агрессивными, насыщенными и давили на омегу. Такемичи инстинктивно отступил на шаг, чувствуя, как его собственное тело сковывает страх. Майки стоял в центре, сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Его взгляд был направлен прямо на Ханму, и, казалось, ещё чуть-чуть — и лидер «Свастики» буквально бросится на Шуджи. — Что ты тут делаешь, Ханма? — холодным голосом спросил Майки, и комната словно окуталась льдом. Шуджи усмехнулся, делая шаг назад: — Неужели нельзя просто зайти в гости? Эти слова только усилили напряжение. Омега почувствовал, как ауры альф становятся ещё более доминирующими. Дракен медленно двинулся вперёд, становясь бок о бок с Майки: — Гость из тебя никудышный, Ханма. — Особенно когда ты так нагло приближаешься к нашему омеге, — добавил Мицуя, его голос был тихим, но полным угрозы. Такемичи стоял, чувствуя, как его щеки заливает горячий румянец. Слова, прозвучавшие из уст его друга, словно ударили в самое сердце, вызывая волнение и смущение. Такемичи ощутил себя как мед между двумя огнями. В воздухе витала нарастающая напряженность, словно комната готова была в любой момент взорваться. Каждая секунда тянулась, а взгляды окружающих переплетались в клубок эмоций: страх, надежда, недоверие. Он чувствовал, как сердце колотится в груди, а мысли путались, не позволяя сосредоточиться. Вокруг него скапливались чувства, готовые вырваться наружу, как если бы вся комната была наполнена искрами, ожидающими искры, чтобы разгореться. Такемичи знал, что в этой атмосфере может произойти всё что угодно — от неожиданного примерения до бурного конфликта. Он старался унять волнение, словно искал способ остаться невредимым в этом противоречивом хаосе, где каждое слово могло стать последней каплей, способной перевернуть всё с ног на голову. *** Омега бессильно смотрел то на ребят из «Токийской свастики», то на Шуджи. Его сердце бешено колотилось, руки непроизвольно сжались в кулаки. Воздух был настолько насыщен феромонами, что казалось, дышать становится всё труднее. -"И что теперь делать?" — мысленно воскликнул он, чувствуя, как страх пробирается в каждый уголок его сознания. Внутренняя омега тихо заскулила, подавая сигнал о том, что ситуация становится слишком опасной. — Эй, хватит уже, — выдохнул наконец Такемичи, стараясь скрыть дрожь в голосе. Но его слова, казалось, никто не услышал. Альфы продолжали сверлить друг друга взглядами, готовые вот-вот сорваться. Ханма, напротив, оставался внешне спокойным. Его насмешливый взгляд лишь раззадоривал ребят из «Свастики», что ещё сильнее усиливало напряжение. *** Комната, казалось, кипела от напряжения. Воздух был густым, насыщенным феромонами и аурами Альф, что делало дыхание затруднительным. Майки, стоя в центре, был готов ринуться на Ханму, кулаки его сжались так, что ногти, казалось, могли пробить кожу. Его взгляд был черным вихрем злости и ревности. Остальные Альфы, включая Дракена, Чифую, Мицуи и Баджи, стояли вокруг него, словно хищники, готовые к прыжку. Шуджи, напротив, выглядел совершенно расслабленным, будто происходящее вовсе его не касалось. Его фирменная усмешка не покидала лица, даже когда он встречался взглядом с каждым из Альф. — Ну что, Майки, хочешь выяснить, кто здесь главный? — с вызовом произнес он, бросая взгляд через плечо на Такемичи, словно нарочно раззадоривая остальных. Омега, стоя в стороне, почувствовал, как его колени начинают дрожать. Внутри него бушевал страх, смешанный с тревогой. Он не мог понять, как оказался в такой ситуации. -"Почему я? Почему сейчас?" — мелькнула в голове паническая мысль. Внезапно дверь снова распахнулась, и в палату вошла молодая медсестра. Она была бетой, невысокая, с собранными в строгий пучок волосами и очками на переносице. Войдя, она сразу заметила, как сильно в комнате пропитался воздух феромонами, и инстинктивно закрыла нос рукой. — Что здесь происходит? — неуверенно, но громко спросила она, стараясь не показывать своего страха перед столь напряженной обстановкой. Она сделала шаг назад, когда встретилась взглядом с Майки и остальными. Их ауры буквально излучали угрозу. — Ч-часы посещений уже закончены. Идите домой, и-иначе вызову полицию, — заикаясь, добавила она, ощущая, как на неё давит их присутствие. Её слова были встречены напряженным молчанием. Сзади медсестры появился врач. Это был мужчина лет сорока с серьёзным выражением лица и спокойными манерами. Он был Альфой, но гораздо старше и опытнее, что позволяло ему сохранять самообладание даже в такой ситуации. Его низкий монотонный голос прозвучал твёрдо: — Прошу вас оставить омегу. Из-за ваших феромонов ему может стать хуже. Помимо этого, вы пугаете остальных пациентов. Приходите завтра. Его тон был ровным, но достаточно твёрдым, чтобы заставить даже самых молодых Альф сдержаться. Майки бросил последний злобный взгляд на Ханму, стиснув зубы. — Пошли, — коротко бросил он, развернувшись и направляясь к выходу. Остальные, хоть и неохотно, последовали за ним, бросая прощальные взгляды на Шуджи и Такемичи. Шуджи, как всегда, не торопился. Он кивнул в сторону врача с фальшивой вежливостью и обратился к Такемичи: — Ну, сладкий, спокойной ночи! Выздоравливай скорее. Затем он с привычной легкостью вышел через окно, сопровождаемый вскриками удивленной медсестры. Когда все наконец ушли, напряжение в комнате начало спадать, словно густой воздух постепенно рассеивался. Врач подошел к Такемичи, внимательно рассматривая его лицо. — Вы в порядке? — спросил он, заметив, что омега побледнел. Такемичи, держась за голову, тихо ответил: — Да... просто немного голова закружилась. Он сел на кровать, опустив плечи, будто из него выпустили весь воздух. — Не удивительно, — кивнул врач. — Они напугали не только вас, но и других пациентов своими феромонами. Из-за сильного давления со стороны Альф у вас началась легкая гипоксия. Вам стоит быть осторожнее и беречь свое здоровье. Его голос был строгим, но не осуждающим, а скорее заботливым. Омега посмотрел на врача с благодарностью. — Спасибо, — едва слышно произнёс он. Врач с пониманием кивнул и направился к выходу. — Отдыхайте. И помните, что ваше здоровье — это самое главное, — напомнил он, уходя. После того, как дверь за врачом закрылась, комната наконец наполнилась тишиной. Такемичи медленно откинулся на подушки, чувствуя, как напряжение покидает его тело. -"Это был какой-то кошмар..." — подумал он, прикрыв глаза и стараясь нормализовать дыхание. Его внутренний омега, который всё это время был подавлен и растерян, наконец-то расслабился, тихо заскулил от облегчения. *** Темная улица у больницы освещалась лишь редкими фонарями, их тусклый свет падал на лица собравшихся. Ночь была прохладной, но напряжение в воздухе накаляло обстановку до предела. Звук шагов и тихий шелест листвы едва пробивались сквозь разгоряченные голоса. Шуджи Ханма стоял у стены, небрежно прислонившись к ней спиной. Его тонкая, но мощная фигура выделялась на фоне серых стен, а на лице играла фирменная усмешка — смесь безразличия и вызова. В руке он держал бумажный пакет, который качался при каждом его движении. Перед ним, словно стая хищников, стояли лидеры Токийской Манджи Кай. Майки, стиснув зубы, шагнул вперед. Его глаза горели яростью, а кулаки были сжаты до белизны. — Оо, малыш Майки, это всё, на что ты способен? — насмешливо протянул Шуджи, словно специально подливая масла в огонь. — Заткнись! Я ещё не всю дурь из тебя выбил! — прорычал Майки, и его голос эхом отразился от стен. Не выдержав, Майки бросился вперёд, намереваясь ударить Ханму, но тот с ловкостью блокировал атаку, ухватив его запястье. Их взгляды встретились — Майки кипел от злости, а Ханма, как всегда, выглядел так, будто наслаждается происходящим. — Тише-тише, малыш. Не стоит так горячиться, — издевательски добавил он, слегка усилив хватку, будто показывая, что контролирует ситуацию. Майки почувствовал, как внутри него поднимается волна ревности. -"Почему я так зол? Это из-за него?" — мелькнула мысль, но её мгновенно заглушило желание защитить Такемичи. Шуджи явно нарочно провоцировал Альф, особенно Майки. Его близость к омеге, его насмешливый тон — всё это выводило из себя лидера Тосвы. — Я убью тебя! — прорычал Майки, снова пытаясь вырваться вперёд. Но на этот раз его удержали. Дракен и Мицуя, понимая, что ситуация может выйти из-под контроля, схватили его за плечи и удерживали, несмотря на его сопротивление. — Майки, хватит! У нас скоро собрание! — с отчаянием произнёс Мицуя, едва справляясь с силой Альфы. Майки бросил последний злобный взгляд на Шуджи, его дыхание было прерывистым, а грудь тяжело вздымалась. Шуджи, казалось, наслаждался моментом. Он лениво поднял бумажный пакет, взглянул на него и, всё с той же лукавой улыбкой, сделал шаг назад. — Ну что ж, господа, не буду вам мешать. Увидимся позже, — сказал он, бросив короткий взгляд на Дракена. Рюгуджи не выдержал и, прищурившись, спросил: — Что у тебя в пакете? Шуджи остановился, на мгновение задумался, а затем, с ещё более широкой усмешкой, произнёс: — Секретик, — и, не дожидаясь ответа, развернулся и ушёл. — Вот ублюдок, — выдохнул Баджи, с трудом удерживая себя от того, чтобы не ринуться вслед за Ханмой. Его кулаки дрожали, и он сжал их так сильно, что ногти вонзились в ладони. Майки, всё ещё кипя от злости, сжал зубы, но ничего не сказал. — Всё, идёмте. Мы обсудим это позже. Сейчас собрание, — твёрдо сказал Мицуя, посмотрев на всех. Нехотя, но остальные Альфы подчинились его приказу. Они начали расходиться, но в воздухе остался налёт недосказанности и напряжения. Когда шаги стихли, Шуджи, уже уходя по пустынной улице, позволил себе тихий смешок. Он прижал пакет ближе к груди, наслаждаясь мыслью о том, что его маленькая провокация вызвала такой всплеск эмоций. -"Ох, сладкий Такемичи, как же они все тебя хотят..." — с удовольствием подумал он, уверенный, что сегодняшний вечер ещё долго будут обсуждать. *** После напряжённого собрания в воздухе всё ещё витали нерешённые вопросы, которые члены Токийской Манджи Кай не могли так просто оставить. Обычные участники разошлись, но капитаны, их заместители, Майки и Дракен остались в помещении. Лёгкий свет настольной лампы едва освещал комнату, создавая атмосферу уединённости и конфиденциальности. Казутора, скрестив руки на груди, первым нарушил затянувшуюся тишину: — И что мы будем делать? — Его голос звучал задумчиво, но настойчиво. Он бросил взгляд на остальных, ожидая ответов. Комната вновь погрузилась в молчание. Кто-то явно не знал, что сказать, а кто-то просто старался собраться с мыслями. Майки сидел на краю стола, не выказывая никаких эмоций, но его взгляд был сосредоточен, почти жёсткий. — Мы ничего не можем сделать сейчас, — внезапно проговорил Кисаки, сняв очки и протирая их платком. Его голос был холоден и расчётлив, как всегда. — Если мы начнём открыто защищать его, все быстро догадаются, что он омега. Это привлечёт к нему ненужное внимание. Эти слова заставили всех задуматься. Даже самые эмоциональные из них понимали, что в логике Кисаки есть зерно правды. Мицуя задумчиво кивнул, опираясь локтями на колени: — Ты прав. Если мы слишком явно покажем свою заинтересованность, это не только раскроет его, но и привлечёт врагов. — А если на него нападут? — перебил Баджи, его голос звучал напряжённо. — Мы просто будем стоять в стороне? — Нет, конечно, — хмыкнул Кисаки, надев очки обратно. — Мы будем следить за ним издалека. Каждый из нас должен незаметно убедиться, что с ним всё в порядке. Это лучший способ. — Следить? — переспросил Казутора, поднимая бровь. — Да. Например, когда он возвращается домой из больницы, кто-то из нас может ехать рядом на байке или идти по улице, убедившись, что он в безопасности. Но так, чтобы он этого не заметил, — спокойно пояснил Кисаки, глядя на каждого в комнате. — Ему сейчас не нужна лишняя морока. — В этом есть смысл, — наконец проговорил Дракен, откинувшись на спинку стула. — Парню и так несладко. Если он узнает, что мы постоянно крутимся рядом, это только усложнит его жизнь. — Значит, будем действовать скрытно, — добавил Мицуя, потирая подбородок. — Это не идеальный план, но лучший из возможных. Баджи скривился, явно не довольный пассивностью, но всё же промолчал, стиснув зубы. Его беспокойство за Такемичи всё ещё не давало ему покоя. Майки, который до этого молчал, внезапно поднялся: — Всё решено. Каждый будет следить за ним по очереди. И если кто-то заметит что-то подозрительное — сразу сообщайте. Его голос был твёрдым, как приказ, и никто не осмелился возразить. — Значит, договорились, — тихо проговорил Казутора, опуская руки. — Договорились, — подтвердил Мицуя. *** Ситуация вокруг Такемичи, попавшего в больницу, накалилась до предела. Когда стало ясно, что он — омега, среди лидеров Токийской Свастики разразился настоящий спор. Майки, как всегда, стоял в центре комнаты, излучая холодное спокойствие, но его кулаки были сжаты так сильно, что белели костяшки. На лице остальных членов банды читались разные эмоции: злость, беспокойство и даже страх за судьбу своего товарища. — Мы не можем оставить его в группировке, — резко произнёс Баджи, откидывая волосы с лица. — Это слишком опасно. Если кто-то узнает, что он омега, его просто разорвут. — Ты предлагаешь просто бросить его? — ответил Дракен, скрещивая руки на груди. Его голос был низким, но в нём звучала угроза. — Я этого не говорил, — парировал Баджи, стиснув зубы. — Но мы же понимаем, что он слишком слабый, чтобы защитить себя. Казутора, стоящий в углу, задумчиво молчал, но в его глазах была видна напряжённость. Наконец он вмешался: — Баджи прав в одном: Такемичи — лёгкая цель. Но если мы оттолкнём его, то оставим одного против всех. — Он под нашей защитой, — твёрдо заявил Дракен. — А это ему самому надо? — усмехнулся Кисаки, поправляя очки. — Вы не подумали, что своим излишним вниманием мы можем навредить ему больше, чем защитить? Мнения разделились. Кто-то считал, что Такемичи нужно срочно убрать из банды, чтобы защитить его от внешних угроз. Другие были уверены, что рядом с Токийской Свастикой он будет в большей безопасности. Майки, наконец, вмешался, его голос прозвучал холодно и резко, заставляя всех замолчать: — Хватит. Такемичи остаётся с нами. — Но, Майки... — начал было Баджи, но замолчал, встретив его ледяной взгляд. — Я сказал, что он остаётся, — повторил Майки. — С ним не случится ничего плохого, пока он под нашей защитой. Внешне все подчинились решению Майки, но внутри каждого пылали свои мысли и чувства. Такемичи завоевал их симпатию не только своей храбростью, но и невероятной моральной силой. Он был слабым физически, но его стойкость и готовность рисковать собой ради других заставляли всех относиться к нему с уважением. Но не только уважение двигало ими. Внутри каждого зрела ревность и желание быть рядом с этим милым и, казалось, хрупким омегой. "Хочу держать его ближе..." Так думали все. Каждый хотел быть тем, кого Такемичи заметит, кому улыбнётся, кому доверит свою заботу. Но это было невозможно. Молчаливый договор между лидерами гласил: никто не причинит ему вреда. Никто не станет использовать свою силу против него. И всё же порой этот договор едва не рушился. Они видели, как Такемичи краснеет от неловкости, как он трогательно мямлит что-то, смущаясь. Этот образ пробуждал в них самые тёмные желания, но они держали себя в руках. — Он храбрый, — сказал однажды Мицуя, возвращаясь к теме Такемичи. — Он сделал для нас больше, чем многие из нас сделали для него. Мы обязаны защищать его. — Защищать, — повторил Казутора с лёгкой усмешкой. — Но только до тех пор, пока он не выберет кого-то из нас. Тогда всё изменится. Все знали, что Казутора прав. Они готовы были перегрызть друг другу глотки, если бы Такемичи обратил внимание на кого-то из них. "Одна улыбка, одно слово — и всё будет кончено." Решение оставить Такемичи в банде было принято, но напряжение между лидерами только росло. Они знали, что их долг — защищать его, но каждый из них хотел большего. Их сдерживала лишь тонкая грань, которую никто пока не решался переступить. "Такемичи, оставайся с нами. Мы защитим тебя. Но ты даже не представляешь, как сильно ты вливаешься в наши жизни... и наши сердца."