Любовь в Липовке

Раннее утро встретило Такемичи странной смесью тревоги и торопливости. Сонное, мягкое освещение едва заполняло его комнату, но его мысли уже метались в панике, когда он осознал — блокаторы закончились. Все полки, ящики и шкафчики, где он хранил лекарства, оказались пусты. Ощущение пустоты и тишины давило на него с новой силой. Капсула, одинокая и единственная, лежала в аптечке на тумбочке — последняя его надежда. "Как это вообще произошло, что осталась только одна таблетка?!" — Такемичи нервно потёр виски, тщетно пытаясь вспомнить, не пропустил ли он какую-то деталь. Оказалось, что в один из дней он принимал три таблетки вместо положенных двух, и теперь ему придётся столкнуться с этим последствием. Он слегка ударил себя по лбу, укоряя за неосторожность: "Вот дурак, дурак!" Вздохнув, он решил, что, хоть это и рискованно, придётся ограничиться единственной таблеткой. На сегодня ему хватит, но после боя он будет вынужден обратиться за новой партией. Отец, вероятно, поможет отправить нужное лекарство по почте, но ответ от него мог прийти нескоро. Такемичи набрал короткое сообщение, слегка нервно постукивая по экрану телефона: — Привет, пап! Представляешь, у меня почти закончились блокаторы. Могли бы вы их отправить через почту? Отложив телефон, Такемичи ещё некоторое время сидел на краю кровати, глядя на руки, покусанные и поцарапанные его котёнком Сорой, и на единственную таблетку, которая, казалось, смотрела на него с укором. "Надеюсь, всё будет хорошо," — подумал он, глотая её и чувствуя лёгкое облегчение, но ещё более заметное напряжение. Теперь он был готов к сбору. Не имея формы Тосвы, он решил одеться просто, чтобы не привлекать внимания. Он выбрал чёрный свитер с высоким горлом, который прикрывал шею, тёмные штаны и чёрные кроссовки. Это создаёт минималистичный, почти скрытный вид, что идеально подходило для настроения дня. Поправив волосы, он посмотрел на своё отражение, и там ему открылся взгляд полный тревоги и скрытого отчаяния. Такемичи быстро покинул дом, оставив ключи под горшком у калитки — простой, но надёжный тайник. С улицы уже было видно, как к его дому подъезжает Чифую на велосипеде. С отчётливым шумом, Мацуно притормозил перед калиткой, и Такемичи, глубоко вдохнув, уверенной походкой шагнул навстречу своему другу и предстоящему дню, с уверенностью и волнением, наполняющим его каждый шаг. Пока они ехали к месту боя, напряжение Такемичи нарастало. Он сидел за спиной Чифую, стараясь не слишком прижиматься к нему, но всё равно ощущал, как его сердце бешено колотится. Чифую, уловив эту нервозность, повернул голову и спросил: — Что с тобой? Так сильно нервничаешь? — Хаха, немного, — ответил омега, почесав затылок в неловкости, но всё же обнял альфу за спину, стараясь держаться крепко, но при этом не мешать Чифую управлять байком. Стараясь как-то успокоить его, альфа произнес с лёгкой улыбкой: — Держись за меня, иначе упадёшь. Не волнуйся, я помогу тебе. От этой уверенности в голосе друга Такемичи почувствовал себя чуть лучше, хоть и не смог побороть дрожь. Ответить он не смог, так что просто оставил слова Чифую висеть в воздухе, а сам крепче обхватил его за талию, позволив знакомому шуму мотора хоть немного унять тревогу. Поездка, хоть и недолгая, показалась Такемичи вечностью. Впереди их ждал Осанаи, который, как договаривались, прибыл заранее и спрятался в машине неподалёку от места битвы — на огромной свалке. Это место, некогда полное ржавых остовов машин и разбросанных металлических частей, сегодня было заполнено сотнями людей, словно океаном, который простирался по всему пространству. Внезапно, в этом хаосе толпы Такемичи почувствовал, как напряжение стало подавлять его, и он склонился к Чифую, едва слышно спросив: — Кто все эти люди? — Это зрители, — ответил альфа, спокойно осматриваясь по сторонам. — Тосва против Вальхаллы — победитель станет ближе к господству над Токио и этим районом. Такая битва привлекает многих хулиганов с репутацией, авторитетом и связями. Мацуно указал головой на двух высоких, худых парней, сидящих на старых ржавых машинах, словно они были выше всех остальных. Их взгляд был холоден и надменен, как будто они наслаждались драмой, разыгрывающейся перед ними. — Например, те двое, — продолжил Чифую, чуть понизив голос. — Братья Хайтани. Эти парни могут собрать сотни людей одним лишь словом. В Роппонги их считают чем-то вроде знаменитостей. Такемичи, следуя его указанию, обратил внимание на этих парней. Один из них был долговязым, с маленьким лицом и выразительными, слегка опущенными фиолетовыми глазами. Его волосы, заплетённые в косички, представляли собой сложную картину: чёрные корни, светлая середина и снова чёрные концы. Черная серьга поблёскивала в левом ухе, придавая образу дополнительную мрачность. Он был одет в серую кофту и чёрные штаны, словно его внешность подчёркивала нейтральную, но при этом запоминающуюся силу. Второй брат был ниже и худощавее, с причёской в стиле "занавес", которая придавала ему утончённый вид. Его глаза были того же фиолетового оттенка, а лёгкие блики от круглых очков отражали свет от уличных ламп. В его ухе сверкала серебряная серьга. Он был в чёрной кофте и таких же тёмных штанах, что делало его почти невидимым среди толпы, если бы не его спокойная уверенность и холодный взгляд. Такемичи, ошеломлённый таким влиянием, переспросил: — Сотни людей? Чифую кивнул. — А вот и ещё один персонаж, — продолжил он, указывая на крупного мужчину, сидящего за рулём массивного, почти уничтоженного автомобиля. — Этот толстяк на тачке — Дрыщ. У него под контролем весь район Уэно. Слышал, что он силён как танк. Этот человек явно выделялся из толпы своим массивным телом и спокойной, но угрожающей манерой. В отличие от других, он не делал лишних движений, как будто его молчаливое присутствие само по себе создавало вес в толпе. Сквозь шум толпы, ожидающей начала битвы, уверенным шагом вперёд вышел парень, с вызывающей улыбкой оглядев всех присутствующих. Он носил белую форму, которая слегка приоткрывала его грудь, где виднелись чернильные татуировки, подчеркивающие его дерзкий образ. Короткие волосы, серьга в левом ухе и уверенный взгляд серебряных глаз придавали ему вид человека, который здесь не просто ради зрелища. — Вечеринка начинается! — громко объявил он, взывая к вниманию всех, кто собрался вокруг. Позади него сразу послышались одобрительные выкрики от других парней в такой же белой форме: — Приветствуем, сэр! Парень едва заметно усмехнулся и продолжил, обращаясь ко всем: — Сегодня я здесь хозяин банкета. Зовут Хансен, один из ICBM. Его голос звучал уверенно и не терпел возражений, как будто каждый в толпе автоматически принимал его авторитет. Хансен продолжил рассматривать толпу, его холодный, пронизывающий взгляд оставался безразличным к тем, кто пытался встретиться с ним глазами, давая понять, что он здесь для того, чтобы удерживать контроль над ситуацией. Чифую склонился к Такемичи и вполголоса пояснил: — Этот тип что-то вроде судьи. Хансен, Братья Хайтани и Дрыщ сегодня просто наблюдатели. Но знай — они всегда готовы вступить в бой с Тосвой, если потребуется. Эти слова вызвали в омеге лёгкое головокружение, и он едва устоял на ногах. Волнение от предстоящей схватки, подкреплённое внезапной мыслью о том, что здесь могли начаться проблемы в любую минуту, заставило его отойти чуть дальше от Чифую. Альфа, видимо, что-то заметил, так как его нос чуть дрогнул, уловив запах, излучаемый омегой, но Такемичи постарался не подать виду, надеясь, что это просто ему кажется. Тем временем Хансен громко выкрикнул: — Ну что, пацаны, готовы к пиздилке?! Он чуть приподнял руки, как будто приглашая участников проявить себя, и обернулся к командам: — Бойцы на выход! Скрипнув, разошлись массивные ворота, и две группировки вышли навстречу друг другу. С одной стороны, в строгих чёрных формах с золотыми вышивками, выстроилась Тосва, впереди которой шли её капитаны с белыми лентами на рукавах. Они держали флаг, гордо развевающийся над ними с символом Тосвы, и это зрелище было подобно вызыву, брошенному в лицо противнику. С другой стороны, облачённые в белые спортивные костюмы с эмблемой безголового ангела, выступали члены Вальхаллы. Их лица оставались невозмутимыми, но в глазах было видно безмолвное напряжение. Чифую чуть наклонился к Такемичи и мягко, но решительно произнёс: — Нам пора, Такемичи. Омега, собравшись с духом, кивнул, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия. Когда они встали на свои места, вперёд вышли Майки и Дракен, их присутствие тут же привлекло внимание всей толпы. За спинами бойцов и зрителей тут же начали перешёптываться: — Это непобедимый Майки! — послышалось от кого-то из толпы. — А с ним Дракен, правая рука! — добавил другой голос, и этот шепоток словно волной пронёсся по рядам. Майки обратился к Хансену с лёгким поклоном головы: — Спасибо, Хансен, что согласился быть судьёй. Хансен лишь усмехнулся, окинув его холодным взглядом, и отозвался: — Если драка окажется хуйней, я сам вас отпизжу. Слова прозвучали как вызов, который ещё больше взбудоражил толпу. В голове у Такемичи пронеслось: *"ужас,"* но он постарался сосредоточиться, немного отойдя в сторону от общей группы, чтобы случайно не поддаться феромонам в момент сильного волнения. Тут же раздался голос Хансена: — Представители от каждой команды, выйдите на шаг вперёд! Со стороны Тосвы, сохраняя уверенный взгляд, вперёд вышел Дракен. В противоположность ему, из Вальхаллы выступил Казутора, чьё лицо мгновенно исказилось, когда Дракен заговорил: — Будете драться пять на пять или стенка на стенку? Сдерживая напряжение, Дракен отозвался: — Передаю выбор Вальхалле. Они бросили вызов, им решать. Но если мы одержим победу, Баджи вернётся в Тосву! Эти слова вызвали вспышку ярости у Казуторы. Его лицо перекосилось, и он сжал кулаки так сильно, что было видно, как напряглись мышцы. — Чё ты сказал?! — Казутора, казалось, едва сдерживался. — Баджи сам присоединился к нам! Теперь его не вернуть! Ты, уёбище, думаешь, что ты такой крутой?! Его голос звучал грозно, как будто он готов был броситься на Дракена в любую секунду, но ведущий успел вмешаться: — Эй, ещё рано начинать пиздиться! Однако прежде, чем кто-либо успел что-то предпринять, из толпы вперед вышел Ханма и, недолго думая, прямым ударом сбил ведущего с ног. Наступила тишина, все замерли, ошеломлённые неожиданным нападением. Ханма, ухмыльнувшись, повернулся к зрителям: — Ну что за слабачок, — с насмешкой произнёс он. — Надзиратель? Решение? Вы сюда в игры пришли играть? Мы пришли, чтобы отпиздить вас уёбков до смерти! Эти слова, произнесённые с откровенной ненавистью и безумной усмешкой, заставили кровь стынуть в жилах. Казутора, находясь рядом с ним, тоже позволил себе ухмыльнуться, и его улыбка была пугающей. Когда прозвучали крики "Начнем!" и "В бой!", всё пространство вокруг будто утонуло в неистовой буре. Каждый из бойцов мчался вперед, смешивая свои удары и движения в хаотичном, почти ритуальном танце. Казалось, что каждый удар, каждый прыжок и каждый бросок был частью какого-то древнего, неистового ритуала, где правили ярость и адреналин. Казутора, со своей дикой решимостью и холодным взглядом, пробивался к Майки, словно животное, готовое порвать свою жертву. Но Доракен, верный товарищ и заместитель, бросился вперед, преграждая ему путь. Казутора зарычал, но Шуджи Ханма, едва сдерживая насмешку, атаковал Доракена, его кулак больно врезался в живот защитника. Ханма был словно змея — проворный и коварный, его движения были опасны и непредсказуемы. — Скучно вести однообразные бои, Доракен. Разве ты не понимаешь? Меняйтесь, меняйтесь партнёрами, чтобы не заскучать! — крикнул он, ухмыляясь, словно подчеркивая хаос и безумие происходящего. Сцепившись с Доракеном, Шуджи с легкостью скользил по полю битвы, делая резкие выпады и провоцируя своего противника. Тем временем Казутора, пользуясь моментом, снова бросился на Майки. Его движения были порывистыми, но решительными, словно его не останавливала ничья сила. Он словно был одержим целью свести счеты и навсегда покончить с Майки. В его взгляде, направленном на лидера, горела жажда мщения, которую невозможно было заглушить. Майки не отступал, с холодной уверенностью всматриваясь в глаза Казуторы. — На этот раз ты не избежишь своей участи, Казутора, — прошептал Майки, сдерживая улыбку. С другой стороны поля, среди свалки, на первый взгляд бесконечной, Такемичи метался, уворачиваясь от ударов, как мог, блокируя их и обходя толпу. Удары летели со всех сторон, и его главная цель заключалась не в том, чтобы наносить их, а скорее в том, чтобы избегать и держаться подальше от прямого столкновения с сильными альфами. Он был не воином, а скорее уязвимым наблюдателем, который пытался выжить в этом хаосе. Он увидел Хансена, лежащего без сознания на земле, и сразу бросился к нему. Обхватив его плечи, он помог тому подняться, осторожно оттаскивая его в более безопасное место вдали от битвы. Хансен, слегка придя в себя, удивленно посмотрел на своего спасителя — омегу с ярко-голубыми глазами, которые в данный момент были полны испуга и решимости. Такемичи, чувствуя на себе его взгляд, нервно рассмеялся, хлопнув его по плечу, словно пытаясь хоть как-то разрядить атмосферу. — Прости за это... Мы и сами не ожидали, что всё так выйдет, — сказал он, еле сдерживая лёгкое волнение. Хансен, всё ещё ошеломлённый, не знал, что ответить, но видел, что этот парень был необычен. Казалось, одно присутствие этого хрупкого омеги было каким-то парадоксом на этом поле боя, где властвовали сила и агрессия. После того, как Хансен был в безопасности, Такемичи вновь бросился в гущу сражения, снова уклоняясь и пробираясь через толпу, помогая тем, кто из Свастонов падал или нуждался в поддержке. Он был словно тень, неуловимая и почти незаметная, двигаясь от одного к другому, чтобы помочь товарищам подняться. Но битва становилась всё более неистовствующей. Число противников, казалось, не уменьшалось, а вместо этого росло, образуя некое гудящее кольцо вокруг Такемичи и его товарищей. В какой-то момент он почувствовал опасность сзади, но перед тем как удар достиг его, его заслонил грациозный удар. — Мицуя! Ты моё спасение! — с облегчением выдохнул Такемичи, видя своего друга. Мицуя стоял перед ним, готовый отразить новые атаки, его взгляд был серьёзен, а движения безупречны, как всегда. — Будь внимательнее, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Я не хочу видеть кровавое месиво вместо твоего лица, Такемичи. Мицуя ударил ещё пару человек, словно это не требовало от него усилий, его движения были точными и лёгкими, он словно скользил по полю боя. Такемичи нервно усмехнулся, почувствовав себя немного неуклюже на фоне таких сильных товарищей. Он чувствовал, как волнение нарастает внутри него, и на мгновение задумался о своём статусе омеги. Он быстро отступил немного назад, чтобы случайно не выпустить феромоны, которые могли бы привлечь ненужное внимание. Слышались крики, удары, звуки падений — всё смешивалось в единый гул. Битва, развернувшаяся вокруг, была хаотичной, но в ней прослеживалась какая-то некая организованность, как будто каждый был на своем месте, каждый знал свою роль, даже если эта роль заключалась в том, чтобы просто выдержать удар. Когда Такемичи услышал за спиной взволнованный голос Мацуно, который окликнул его и поспешил к нему, облегчение на миг промелькнуло в глазах омеги. Мацуно, хотя и был потрепан, всё же держался. На его лице читалась искренняя забота, пока он осматривал Ханагаки, проверяя, что с ним всё в порядке. Получив кивок в ответ, Мацуно слегка улыбнулся, стиснув зубы в предчувствии дальнейшей борьбы. Они вместе ринулись обратно в гуще схватки, ударяя противников с каждым шагом, даже несмотря на то, что новая волна нападающих всё прибывала и прибывала. Силы постепенно покидали бойцов, усталость вползала в их тела, как холод, сковывая каждый мускул. Численное превосходство противника было неумолимо. Порой казалось, что «Свастоновцы» вот-вот потеряют все остатки мотивации. Обычные бойцы уже были на пределе, а капитаны из последних сил пытались поддержать порядок, их ответственность не позволяла им показать слабость, но бремя слабейших словно камнем тянуло их к земле. Доракен, несмотря на свою силу, чувствовал, как это давление угнетает его, как будто на его плечах лежит огромная тяжесть, и каждый удар от противника усиливает её. И вот, в этот момент, так странно и неожиданно для самого себя, Такемичи ощутил, как его внутренняя омега, долго подавляемая и скрытая, начала пробуждаться. Она вела его к машине, стоящей на обочине, словно древний инстинкт подсказывал ему путь. Он подошел к старому, ржавому автомобилю и нащупал что-то тяжелое под днищем. Его пальцы обхватили металлическую деталь — холодный, тяжёлый, твёрдый кусок механизма, который обжигал ладонь. — Ого... — выдохнул он, его глаза загорелись диким решением. Он стоял, держа запчасть крепко, наблюдая за хаосом, творящимся вокруг, и понимал, что ему нужно вмешаться. Бойцы «Свастонов» уже готовы были сдаться, потеряв всякую надежду. Увидев это, Такемичи почувствовал в себе прилив решимости и стиснул в руках свою импровизированную «броню». *** Он вышел вперёд, разворачивая плечи и поднимая голову, его запутанные тёмные волосы свисали на лоб, придавая ему слегка растрепанный вид. Сжав металлическую деталь в руке, он громко крикнул: — Если жизнь дорога, сторонитесь! Его голос прорезал шум драки, и противники замерли, видя перед собой худощавого, но дерзкого брюнета с решительным выражением лица. Такемичи размахивал запчастью, словно оружием, а его голубые глаза сверкали яростью. — Какого хрена? Разве это честно? — произнес кто-то из толпы, видя его вооружённого. — Какая может быть честность, когда вы явным числом превосходите нас? — Такемичи бросил взгляд на толпу. — Хоть ноги мне ломайте, но я не сдамся и не подведу «Свастонов». Методы для этого я выберу любые. Ну же, кто хочет получить первым? Это вызвало смешанные реакции: одни смотрели на него с презрением, другие со страхом, а кто-то даже с восхищением. Его фигура казалась невесомой, как тень, но слова, что он произнес, были тяжелыми, как груз, оседающий на плечах всех, кто был рядом. Доракен, наблюдая за ним со стороны, почувствовал внезапный прилив странных эмоций. Он не в первый раз видел Такемичи в бою, но сейчас это было иное. Такемичи выглядел совсем иначе — сильным, решительным, готовым противостоять толпе. Сердце Доракена забилось быстрее, в животе будто вспорхнули бабочки, а его альфа инстинкты проснулись и потянулись к Такемичи, словно призывая защитить и оберегать. Он пытался бороться с этим чувством, не понимая, что с ним происходит, но его взгляд был прикован к фигуре омеги, что сейчас сияла на поле боя, как маяк. — Да что это со мной? — пронеслось у него в голове, и он вновь перевел взгляд на Такемичи, который, вопреки своей обычной хрупкости, выглядел как настоящий лидер. Такемичи, держа запчасть, пошатнулся, но тут же почувствовал, как его поддерживает сильная рука Мицуи. Такаши слегка наклонился, прижимая щеку к макушке омеги, и тихо, с нежной улыбкой прошептал: — Хорошая работа, Такемичи. Прикосновение и близость альфы заставили сердце омеги пропустить удар. Он застыл на месте, немного ошарашенный и взволнованный, пытаясь справиться с эмоциями, которые внезапно накатили. Если бы Мицуя узнал его тайну, что он омега, это могло бы плохо закончиться для него, но сейчас он не мог позволить себе думать об этом. Его собственные слова, сказанные чуть ранее, придали остальным бойцам «Свастонов» силы и подняли их боевой дух. — Верно! Почему мы тут ноем? «Свастоны» никогда не сдаются! — выкрикнул один из бойцов, поднимая кулак вверх, и это подхватили остальные, как боевой призыв, эхом разлетевшийся среди дерущихся. Эти простые, но сильные слова, как вспышка, зажгли огонь в сердцах бойцов. Теперь, когда бойцам удалось увидеть в омеге силу, их мотивация возросла, и каждый начал сражаться с новой решимостью, забывая об усталости. — Чувствую себя жалким… — признался кто-то из рядовых, но его быстро поправили: — Не важно, сколько их! Мы покажем им всем! Это будет наша победа! И в этот момент, когда вокруг всё кипело и бурлило, стало ясно: битва изменилась. Одно присутствие и слова омеги, который, казалось бы, не должен был быть на поле боя, дали «Свастонам» силу, о которой они даже не подозревали. Зрители, следившие за происходящим, с интересом наблюдали за мальчишкой, который внезапно стал вдохновением для всей банды. Такой харизмы и уверенности не было видно со времён легендарного первого поколения «Черного дракона», и люди не могли отвести взгляда от Такемичи, который, несмотря на свою скромность, сиял ярче, чем все вокруг. Внутренний страх омеги вспыхнул в его голове: "Это плохо…". Внимание, которое он привлёк, было нежеланным, но он уже не мог ничего изменить. Как только Такемичи взял инициативу в свои руки, бой изменился. Своими действиями он, пусть и косвенно, высвободил Дракена от необходимости защищать других, позволив ему сражаться в полную силу. Весь «Томан» начал поддаваться волне рвения и уверенности, особенно видя, как их «номер два» внезапно показал настоящую мощь, которая до этого была скрыта. Дракен, свирепо оскалившись, ринулся к противникам, его движения стали быстрыми и мощными, словно хищник, сбросивший с себя цепи. Шум и волнение в толпе только возрастали. Ханма, стоящий напротив Дракена, скривился, осознав, что от него потребуется немало усилий, чтобы сдержать такого противника. Но тут Ханма заметил взгляд Такемичи и почувствовал холодок. Ему не нравилось, что этот омега привлекал так много внимания, а главное — вызывал такую сплочённость и рвение у «Тосвы». — Давай же, Рюгудзи! — выкрикнул Ханма, бросая вызов Кену. Дракен, не дав ему закончить фразу, сократил дистанцию одним рывком и ударил так, что Ханма отлетел на несколько метров, его тело с грохотом врезалось в металлические контейнеры. Шуджи вскочил, ощущая жгучую боль в руках, но его лицо по-прежнему хранило привычную ядовитую улыбку, и он лишь бросил взгляд на свои ладони, слегка шевеля пальцами. — Ну что, Ханма, — усмехнулся Кен, следя за ним взглядом, — как там в аду? — Хочешь узнать? — прохрипел Ханма, чувствуя, как к нему медленно возвращается боль от удара. Он вытер кровь с губы, всё ещё ухмыляясь, но в глазах его читалась мрачная решимость. В то же время Майки гнался за Казуторой, который, увертываясь, карабкался всё дальше по груде старых машин. Казутора размахивал железной трубой, словно мечом, ловко ускользая от лидера «Томана». Сано с лёгкостью уворачивался от всех атак и продолжал уверенно подниматься всё выше, пока не настиг противника. — Долго собираешься бегать? — крикнул Майки, стоя на вершине груды металла. Однако внезапный удар Чонбо сбил его с ног, заставив Майки упасть на одно колено, и его привычно спокойное лицо исказилось болью. — Что, Сано, уже на коленях? — усмехнулся Казутора, поднимая трубу и готовясь к очередному удару. Рядом стоял его брат, готовый в любой момент прийти ему на помощь. Они знали, что в одиночку победить Майки было бы невозможно, и поэтому решили атаковать вместе. Но Майки не сдавался, в его глазах загорелся огонь решимости. Он резко отпрыгнул, увернувшись от очередного удара Казуторы, и его коронный удар ногой оставил вмятину в груде металлолома. — Майки и вправду силен… — Казутора отступил на шаг, видя, как его противник восстанавливает силы и готовится к ответной атаке. Однако он не собирался сдаваться — схватившись за трубу, он резко размахнулся и в следующую секунду ударил по голове Майки с такой силой, что тот рухнул на землю. — Майки! — крикнул Дракен, его голос разнёсся по всей площадке, заставляя всех участников боя повернуться в сторону поверженного лидера. Омега внутри Такемичи словно замерла от ужаса, осознавая, что Майки в опасности. Его сердце бешено заколотилось, а руки сжались в кулаки — он не мог оставаться в стороне, но понимал, что прямо сейчас силы ему вряд ли хватит, чтобы противостоять противникам. Казутора стоял, склонив голову набок и с каким-то жестоким удовлетворением наблюдая за поверженным Майки. В его глазах блестел дикий огонь, отражение внутреннего сумасшествия, которое давно овладело им. Подняв взгляд на лидера «Томана», он издевательски улыбнулся и прошептал: — Это победа «Вальхаллы». Но внезапно Майки, едва касаясь земли, начал медленно подниматься, словно под тяжестью не только физической боли, но и эмоционального груза. В его глазах читалась глубочайшая печаль и усталость. — Просто скажи мне, Казутора, — голос Майки дрожал от смеси ярости и разочарования. — Почему мы стали врагами? Казутора посмотрел на него, и на секунду его лицо смягчилось, как будто старые воспоминания всплыли в его сознании. Он снова видел себя и Майки детьми, как они вместе смеялись и играли, как мечтали о будущем. Но это мгновение было коротким; лицо Казуторы снова исказилось от боли и ненависти. — Я страдал из-за тебя! — крикнул он, вспоминая свою разбитую жизнь, сложный выбор между матерью и отцом, тень прошлого, которая преследовала его. — Из-за тебя я попал в колонию! — Что ты несёшь?! — Майки смотрел на него в полном непонимании, не веря, что человек, с которым он делил лучшие моменты детства, сейчас стоит перед ним как враг. Казутора засмеялся, и в его смехе было нечто зловещее, что заставило окружающих почувствовать холодок. — Знаешь, Майки, если убить «человека», ты станешь «злодеем», а если «врага», то «героем». — Ты тронулся... — едва прошептал Майки, но Казутора лишь ещё сильнее исказил лицо, готовясь нанести решающий удар. — Держите его крепче! — крикнул Казутора, и бойцы «Вальхаллы» обрушились на Майки, не оставляя ему ни малейшего шанса на защиту. Силы были неравны, и Майки, вымотанный предыдущей борьбой, снова оказался на коленях под градом ударов. Он смог отправить в нокаут сразу троих противников, его глаза сверкали яростью, но истощение всё же взяло своё — он снова рухнул на землю. В это время Дракен, понимая, что Майки находится на грани, бросился к нему на помощь. Но тут же на пути возник Ханма, размахивая кулаками и перекрывая путь, чтобы не дать Дракену приблизиться. Бой между ними был жестоким и быстрым; удары следовали один за другим, пока Ханма злорадно усмехался, наслаждаясь ситуацией. «Томан» оказался в безвыходной ситуации — их ряды редели, и у них не оставалось достаточно сил, чтобы прорваться к лидеру и защитить его. Группа «Вальхаллы» постепенно окружала Майки, собираясь нанести последний, решающий удар. — Получим голову генерала! — один из бойцов закричал, предвкушая победу. Но в тот же момент раздался решительный и властный голос, заставивший толпу обернуться: — Я командир третьего отряда — Кисаки Тетта. Наш отряд защитит генерала! — Кисаки, недавно вошедший в «Томан», возглавил третью дивизию, и его люди моментально выстроились, не позволяя «Вальхалле» подойти слишком близко. Они образовали непроходимую линию, отбрасывая каждого, кто пытался пройти. Толпа замерла в удивлении, а затем вскоре по рядам «Томана» пронеслись слова одобрения. — Ого, только присоединился, а уже выделился! — кто-то прошептал, поднимая кулак в знак поддержки. — Молодец! — крикнул ещё один голос, и вскоре овации заполнили пространство, поднимая моральный дух бойцов «Томана». Даже Дракен, едва удерживаясь в бою с Ханмой, оглянулся и крикнул: — Кисаки, хорош! Защищай Майки! На лице Кисаки появилась уверенная, самодовольная улыбка. Словно предчувствуя исход битвы, он поднял руку, подавая сигнал своим бойцам. Взгляд его был холоден и расчетлив, и, хотя многие не доверяли ему, его действия доказали, что он готов сражаться ради защиты лидера. Поддержка третьего отряда дала Майки драгоценное время — он снова смог подняться, пусть и шатаясь. Баджи, с дикой решимостью в глазах, ринулся вперед, его движения были настолько быстрыми и точными, что казалось, он весь сосредоточен только на одном: убрать Кисаки. Его рука сжала арматуру, холодный металл плотно прилегал к его пальцам, и, не раздумывая, он подступил к Тетте. Удар был молниеносным, резким и точно рассчитанным – Баджи пронес арматуру с такой скоростью, что Кисаки даже не успел осознать, что произошло, пока не почувствовал её у себя у горла. – Молись, – прошипел Кейске, прищурив глаза и сдерживая порыв ярости, в голосе сквозило отвращение. Стиснув арматуру у шеи Тетты, он намеревался завершить начатое, когда его прервал окрик сзади. – Баджи, что ты творишь?! – Доракен и Мицуя почти одновременно бросились к нему, пытаясь остановить и вразумить друга. Оба они понимали, что этот поступок повлечет за собой последствия, слишком серьезные даже для такого безрассудного бойца, как Баджи. – Успокойся! Мы собираемся вернуть тебя обратно! – Доракен напряженно смотрел на него, но ответить Кейске не успел – его откинули назад. Падение было резким, и он свалился на крышу белого автомобиля, его тело содрогнулось от удара, но боль была ничем по сравнению с внутренним огнем, который горел в его груди. – Ты в порядке, Кисаки? – помощник Тетты подскочил к нему, пытаясь помочь, но тот поднялся сам, глаза его полыхали злобой. – Здесь повсюду летают комары… Время прихлопнуть их, – ядовито усмехнулся Кисаки, бросив холодный, презрительный взгляд на Кейске. Для Баджи это было настоящим вызовом. С яростным блеском в глазах, он поднялся, готовясь атаковать вновь, но путь ему преградил Чифую. Тот стоял прямо перед ним, явно стараясь остановить старшего товарища. – Баджи, не делай этого. Если ты убьешь Кисаки, то выйдешь против Майки! Если ты хочешь спасти Тосву, сейчас не лучший момент! – Чифую говорил искренне, с тревогой в голосе, его глаза отражали надежду и отчаяние одновременно. Он умолял друга остановиться, даже несмотря на опасность, понимая, что каждый новый удар только ухудшит ситуацию для всех них. Но Баджи, не колеблясь, занес арматуру и с яростью нанес удар, больно ударив Чифую по голове. Тот пошатнулся, его лицо отразило удивление и боль, но прежде чем он успел прийти в себя, услышал холодные, режущие слова Баджи. – Это тебя не должно волновать, Чифую, – Баджи смотрел на него, не дрогнув, в его взгляде не было жалости, как будто все происходящее вовсе не касалось его. – Я держал тебя рядом лишь для того, чтобы использовать в драках. Мне насрать, что ты там думаешь. Каждое слово било в самое сердце, отстраняя его заместителя, разрушая ту связь, которую они считали непоколебимой. Чифую, подавляя боль и предательство, смотрел на Баджи, понимая, что перед ним совсем другой человек – безжалостный, озлобленный, готовый разрушить все ради своей цели. Тем временем, Такемичи, почувствовав окружающие его феромоны альф, боролся с собой. Дыхание становилось прерывистым, сердце бешено колотилось в груди, страх сковывал его сознание. Его внутренний омега завыл, предчувствуя беду. – «О нет… нет!» – мысли вихрем пронеслись в голове Ханагаки, тревога накатывала волной, не оставляя ни единого шанса на спокойствие. Он знал – что-то ужасное вот-вот произойдет. *** Баджи, уже собиравшийся уходить, с раздражением обернулся, услышав свое имя. Он увидел перед собой запыхавшегося Такемичи, который, видимо, долго бежал, чтобы его догнать. Кейске мысленно вздохнул, собираясь послать парня к чертям, но прежде чем он успел что-то сказать, Такемичи, неожиданно сорвавшись с места с поразительной скоростью, как будто участвовал в марафоне, внезапно врезался в его грудь, застигнув Баджи врасплох. Кейске едва устоял, не успев даже осознать, что происходит, когда на них сверху обрушился Казутора, как будто стремясь остановить их на бегу. Удар был настолько мощным, что всех троих мгновенно сбило с ног, и они рухнули на землю, образуя неуклюжую, сбитую в кучу груду тел...