Любовь в Липовке

Такемичи, ощутив легкое напряжение от всего случившегося, не придумал ничего лучше, чем привести Чифую к себе домой. Когда они дошли до двери, он аккуратно поддерживал его за плечи, стараясь не причинить больше боли, чем друг уже испытывал. Чифую выглядел измотанным, лицо было усталым, на нем виднелись пятна крови и синяки, и каждый шаг давался ему с трудом. Такемичи в спешке открыл дверь, стараясь быть максимально осторожным. Оказавшись внутри, омега осторожно подвел Чифую к дивану в просторной гостиной и помог ему лечь. Его движения были мягкими, но быстрыми. Он старался не смотреть прямо в глаза Чифую, чувствуя, как в груди разгорается беспокойство, смешанное с легким смущением. Парень тяжело вздохнул, когда опустился на диван, и Тут же расслабился, как только его тело коснулось мягкой ткани. Такемичи присел на корточки перед Чифую и начал медленно снимать с него обувь. Каждое движение было аккуратным — омега снял сначала один ботинок, затем другой, аккуратно поставив их рядом. Он бегло оглядел друга: Чифую был в своей форме Тосвы, которую уже изрядно потрепали в драке. Она была испачкана кровью и пылью, а пуговицы на рубашке слегка расстегнулись. Кожа, скрытая под тканью, была усеяна ссадинами и синяками, что вызвало у Такемичи странное чувство тяжести в груди. Его пальцы замерли на нескольких мгновений, когда он заметил более глубокие раны на руках Чифую. Не зная, как правильно поступить, но осознавая, что ему нужно обработать эти повреждения, Такемичи робко коснулся пуговиц на рубашке друга и начал осторожно их расстегивать. Каждое движение давалось ему с большим трудом, сердце стучало громче обычного, и руки слегка дрожали. Он не мог избавиться от смущения, но старался сохранять самообладание, чтобы помочь Чифую. Когда рубашка была полностью расстегнута, перед ним открылось тело друга, на котором сразу бросились в глаза синяки и гематомы, простирающиеся по плечам и груди. Чифую был довольно накаченным — рельеф его пресса был чётко виден, и даже прикосновение к его коже вызывало странное чувство у Такемичи. Его пальцы невольно скользнули по кубикам пресса, словно стараясь убедиться, что это действительно реальность, а не иллюзия. Однако, смущение вскоре сменилось тревогой, когда Такемичи осознал масштаб повреждений. Он закусил губу, чувствуя, как внутренняя омега негромко хнычет от беспомощности и страха за Чифую. Стараясь не поддаваться эмоциям, он поднялся и быстро направился в ванную, где взял аптечку. Вернувшись в зал, он поставил аптечку на стул и снова присел перед Чифую. Теперь ему предстояло обработать все раны, и каждый его шаг был точен и осторожен. Такемичи, вернувшись из ванной с аптечкой, поставил её на стул рядом с диваном, где лежал Чифую. Он почувствовал, как сердце забилось быстрее, когда снова взглянул на друга — тот выглядел уязвимым, с окровавленным лицом и телом, покрытым синяками и ссадинами. Внутренняя тревога возрастала, но омега постарался сосредоточиться на главном — помочь Чифую. Такемичи медленно сел на колени перед ним и аккуратно взял влажную салфетку, чтобы начать с лица. В первую очередь он коснулся области вокруг носа, где кровь уже успела подсохнуть, но всё ещё стекала тонкими дорожками. Чифую глубоко спал, но иногда морщился от прикосновений, что заставляло Ханагаки замедлять свои движения, чтобы не причинить ему лишней боли. Он осторожно вытер кровь с носа, потом поочередно промокнул щеки, убирая остатки грязи и крови. Когда кожа под пальцами наконец-то стала чистой, Такемичи взял антисептик и ватный диск, медленно протирая каждую царапину на лице Чифую. Он старался не задевать глубокие порезы, но всё равно видел, как тот дернулся во сне, когда антисептик коснулся одной из особенно болезненных ран на лбу. Далее Такемичи принялся обрабатывать синяки и ссадины на теле друга. Омега медленно расстегнул оставшиеся пуговицы на форме Тосвы, слегка смущаясь, когда рубашка раскрылась, обнажив торс Чифую. Тело было изранено, и синяки покрывали его плотные мышцы. Такемичи аккуратно приложил лед к самым темным и болезненным местам, где уже начали образовываться гематомы. Когда он дошел до рёбер, заметил, что некоторые участки были особенно опухшими, и при лёгком касании омега почувствовал, как Чифую вздохнул глубже, словно пытаясь подавить боль. "Может, сломаны?" — мелькнула мысль у Такемичи, но он быстро отвел её, решив, что утром обязательно отвезет его к врачу, если состояние не улучшится. Такемичи перевязал глубокие порезы на руках и прикрыл ссадины специальными пластырями. Он также продолжал держать лед на синяках, время от времени осторожно массируя плечи и грудную клетку, чтобы уменьшить напряжение в мышцах. Каждый раз, когда Такемичи касался кожи Чифую, внутри него что-то замирало. С одной стороны, это была естественная забота о друге, а с другой — омега не мог полностью подавить внутреннюю смущенность, особенно когда его пальцы касались рельефных кубиков пресса или мускулистых рук друга. Такемичи, осмотрев раны Чифую и убедившись, что все обработано, почувствовал, как напряжение слегка спало. Теперь ему нужно было сделать что-то полезное, чтобы отвлечься и помочь другу восстановить силы. Он решил приготовить куриный бульон — легкое и питательное блюдо, которое подойдет для такого случая. Такемичи направился на кухню. Открыв холодильник, он достал куриные части — несколько бедрышек и грудку, которые идеально подошли бы для супа. Затем на полке он нашел морковь, лук и пару стеблей сельдерея. Всё это он аккуратно разложил на столе, стараясь делать всё быстро, но без лишней спешки. Он взял большую кастрюлю и наполнил её водой, поставив на плиту. Когда вода закипела, он добавил в нее курицу, и сразу же появился знакомый аромат, который начал медленно заполнять кухню. Он аккуратно снял пенку с поверхности, чтобы бульон получился прозрачным и чистым, точно как его учили в детстве. Пока курица варилась, он взялся за овощи. Сначала Такемичи очистил и нарезал морковь кружочками, не слишком тонкими, чтобы они не разварились. Затем взял луковицу, разрезал её пополам, чтобы она отдала свой вкус, но не распалась в бульоне. Сельдерей он нарезал небольшими кусочками, стараясь сохранить его свежий аромат. Когда курица сварилась до полуготовности, Такемичи добавил в кастрюлю морковь, лук и сельдерей. Затем посолил бульон и добавил немного чёрного перца для аромата. Теперь всё нужно было оставить вариться на медленном огне, чтобы ингредиенты могли хорошо пропитаться друг другом. Через некоторое время, когда овощи стали мягкими, а курица полностью сварилась, он достал её из кастрюли, отделил мясо от костей и вернул кусочки обратно в бульон. Затем добавил немного свежей зелени — петрушки и укропа, чтобы придать блюду свежий аромат и насыщенный вкус. Такемичи внимательно наблюдал за кастрюлей, проверяя, чтобы всё было идеально. Он не хотел торопиться — куриный бульон должен быть наваристым и утоляющим голод. Когда суп был готов, он снял его с плиты и, укрыв крышкой, оставил на несколько минут настояться. Такемичи услышал едва различимые звуки, доносившиеся из его комнаты, и почувствовал, как всё его тело напряглось. Он не был уверен, что это могло быть, но тревога пронзила его, как острый укол. Не теряя времени, он нащупал нож на кухонной тумбочке. Руки дрожали, но он заставил себя сосредоточиться. Его пальцы крепко сжали рукоять ножа, как будто это была последняя надежда на защиту. Омега сделал несколько осторожных шагов в сторону комнаты. Его дыхание стало тихим и прерывистым. Он едва слышно ступал, чтобы не выдать своего присутствия, каждый шаг был как испытание на выдержку. Волнение усиливалось с каждым мгновением, пока он не подошел к приоткрытой двери. Он толкнул её чуть сильнее, и его глаза тут же расширились от шока — в полутемной комнате, прислонившись к окну, стоял Ханма Шууджи. Его фигура выглядела непринуждённо, словно он не вторгся в чужой дом, а просто ожидал кого-то в гостях. Его высокое, вытянутое тело освещалось тусклым светом из окна, создавая зловещее ощущение. С его губ играла слегка насмешливая улыбка, как будто всё происходящее его забавляло. — Что ты здесь делаешь?! А ну пошел вон! — прошипел Такемичи, голос был низким и глухим, почти рычащим, но он старался не говорить слишком громко, чтобы не разбудить Чифую, лежащего в другой комнате. Его рука нервно дрогнула, и нож в его руке чуть подался вперёд, угрожающе указывая в сторону Ханмы. Шууджи, наигранно поджав губы, сделал вид, что обижен. Его глаза блестели от удовольствия — ему, очевидно, нравилось дразнить и поддевать Ханагаки. Он неспешно выпрямился, положив руку в карман, и слегка наклонил голову, рассматривая омегу, будто находился на каком-то представлении. — Ну, не дуйся, — усмехнулся Ханма, словно то, что омега выказал ему угрозу ножом, было детской шалостью. — Я всего лишь зашёл навестить старого знакомого. — Я тебе сказал, иди вон отсюда! — голос Такемичи чуть дрогнул от злости, но и от страха тоже. Он указал ножом прямо на Ханму, угрожая ещё сильнее, пытаясь удержать свою решимость. Его сердце бешено колотилось в груди, но он не мог позволить себе показаться слабым, особенно перед таким опасным альфой, как Ханма. Шууджи, заметив, как омега едва заметно расслабился, сделал шаг вперёд, нахально улыбаясь. Его взгляд был тяжелым и изучающим, словно он разглядывал что-то интересное, но не воспринимал всерьёз. Он слегка наклонился, приближаясь к лицу Такемичи, словно хотел показать, что совершенно не боится ни ножа, ни угроз. — Ну-ну, кроха, не ворчи, — Ханма ухмыльнулся ещё шире, когда омега, осознав всю бессмысленность своей угрозы, ослабил хватку на ноже. — Лучше убери это. Мы ведь оба знаем, что ты не сможешь этим воспользоваться. Такемичи стиснул зубы, его рука дрожала от напряжения. Но всё же он медленно опустил нож, понимая, что против такого уверенного альфы, как Ханма, этот жест будет бесполезным. Такемичи вышел из комнаты, чувствуя, как напряжение медленно спадает, но не полностью. Ханма последовал за ним, его лёгкие, но уверенные шаги выдавали его настойчивость. Омега ощущал присутствие альфы за спиной, и это вызывало в нём неуютное чувство тревоги, которое не исчезало, даже когда он снова оказался в свете кухни. — Что готовишь? — внезапно раздался голос Ханмы, его низкий тон был неожиданно спокойным, но не лишённым намёка на скрытую угрозу. Альфа приостановился, втянув носом воздух. Аромат куриного бульона разливался по квартире, наполняя её уютом и теплом, но теперь этот домашний комфорт казался Такемичи хрупким. Он напрягся, как только вспомнил о Чифую, который мирно спал в зале. Ханма, уловив напряжение омеги, недолго раздумывая, направился в сторону зала. Его шаги были тихими, но уверенными, словно он точно знал, куда идёт. Такемичи попытался было остановить его, но всё произошло слишком быстро. Альфа оказался у двери зала, где тихо сопел Мацуно, погружённый в глубокий сон. — Зачем ты принес его сюда? — голос Ханмы стал холоднее, его феромоны тут же наполнили пространство, выдавая недовольство. Сильная, тяжёлая энергетика альфы буквально надавила на Такемичи, заставив его невольно отступить на шаг. — А тебя это не должно волновать, захотел и принёс! — резко ответил омега, стараясь звучать уверенно, но в душе его тревога лишь усилилась. Он понимал, что спорить с Ханмой — это всё равно, что пытаться отогнать шторм голыми руками. — А если он не очнётся? — продолжил Ханма, его глаза сверкнули в полумраке комнаты. — Будешь сидеть с ним всю ночь? Вдруг он учует твой запах? Такемичи замер на месте, ошеломлённый прямотой этих слов. Ханма был прав. Если Чифую проснётся и учует его феромоны, это может привести к непредсказуемым последствиям. Но омега не собирался уступать, его гордость и чувство ответственности перед Мацуно не позволяли ему отступить. — Всё сказал? Можешь идти, — прошипел Такемичи, стараясь выглядеть как можно спокойнее, хотя внутри него бушевал шторм эмоций. Он сжал руки в кулаки, надеясь, что Ханма не заметит его нервозности. Ханма, однако, лишь ухмыльнулся и сделал шаг вперёд, медленно сокращая расстояние между ними. Его высокая фигура нависла над Такемичи, заставляя омегу почувствовать себя ещё более уязвимым. Взгляд альфы был тяжёлым, его золотистые глаза блестели в свете лампы, и в них читалось нечто большее, чем просто раздражение. — Тебе опасно быть с ними, — прошептал Ханма, его голос был тихим, но в нём сквозила угроза. — Может, всё-таки перейдёшь в "Вальхаллу"? Такемичи едва не рассмеялся от абсурдности предложения, но вместо этого лишь скрипнул зубами. — Ещё чего, — ответил он твёрдо, стараясь не показывать слабость. Ханма прищурился, явно не ожидая такого ответа, но быстро вернул себе самодовольную улыбку. — Ладно, твоя взяла, — сказал он с лёгким вздохом. — Однако обещай, что не будешь присутствовать на драке. Прежде чем Такемичи успел что-то сказать в ответ, Ханма вдруг приблизился вплотную. Его руки резко схватили омегу за плечи, и омега ощутил жар его пальцев через ткань своей одежды. Такемичи вздрогнул, его сердце колотилось как бешеное, и он почувствовал, как из его груди вырвался слабый звук — что-то между всхлипом и икотой. — Вот и умница, — ухмыльнулся Ханма, глядя прямо в глаза Такемичи. В его взгляде было что-то странное — смесь раздражения, злости и какого-то непонятного удовлетворения. Альфа медленно убрал руки, словно проверяя, подчинится ли омега его приказам. С этими словами Ханма отступил, махнув рукой, словно прощаясь. Он направился обратно к комнате, откуда пришёл, и, не сказав ни слова, вылез через окно, как будто это было для него совершенно обычным делом. Когда он исчез, Такемичи остался стоять, прижавшись к стене, пытаясь успокоить бешеное биение сердца. "Вроде всё не так плохо," пронеслось в его голове, но это не приносило облегчения. Чифую очнулся, чувствуя себя немного потерянным. Он медленно открыл глаза, взгляд его был затуманен, и первое, что он заметил, — это странная обстановка. Это не было укрытие Вальхаллы, не его собственная комната и даже не больничная палата, как он бы мог ожидать. Где он находится, было совершенно непонятно. Он приподнялся на диване, осторожно оглядываясь вокруг, стараясь сосредоточиться, но головная боль и остаточное ощущение усталости мешали этому. Вокруг царила домашняя, уютная атмосфера — комната была небольшой, со скромной мебелью, но чистая и аккуратная. "Где я?" — пронеслось в голове Чифую, но ответа не было. Вдруг он услышал звук шагов и тихий голос: — О, ты уже проснулся. Ты не голоден? Чифую резко повернул голову в сторону источника звука и увидел его — Ханагаки Такемичи. Это зрелище поразило его до глубины души. Он открыл рот, но не смог ничего сказать, потеряв дар речи. "Такемичи? Здесь?" — мысли путались. Он был в таком шоке, что не мог сдвинуться с места. Чифую казалось, что это просто сон или последствия ударов, которые он получил. Такемичи посмотрел на него с лёгким беспокойством, видя замешательство на лице друга, но не стал давить. — Хорошо, идём. Ужин готов, — спокойно сказал омега, и, не дожидаясь ответа, направился на кухню, оставив Мацуно на диване. "Ужин?" — пронеслось в голове Чифую. Он вдруг понял, что, вероятно, был без сознания довольно долгое время. Он не помнил, как оказался в доме Такемичи, не понимал, сколько времени прошло с момента, как он потерял сознание. "Сколько же я был в отключке?" — тревожно подумал он, вставая с дивана. Спотыкаясь от слабости, Чифую последовал за Такемичи на кухню, где его ожидала неожиданно уютная картина. На столе стояли две глубокие тарелки с горячим куриным супом, пар ещё поднимался от бульона, наполняя комнату приятным ароматом. Рядом лежали несколько аккуратных онигири и тарелка с салатом. Всё выглядело по-домашнему просто, но очень вкусно. Такемичи сел за стол и начал есть, слегка опустив голову. — Приятного аппетита, — тихо сказал он, наблюдая за Чифую, который не спешил присаживаться. Мацуно медленно сел напротив, ощущая, как его голова ещё кружится. Он неуверенно взял ложку и попробовал суп, наслаждаясь его горячим, обволакивающим вкусом. Это было именно то, что ему сейчас нужно. После нескольких минут молчания Чифую вдруг спросил: — Это ты меня принёс сюда? Лицо Такемичи слегка дрогнуло от неожиданности вопроса, и его выражение стало странной смесью абсурда и лёгкого раздражения. Ну а кто ещё мог принести Мацуно сюда? Ответ был очевиден, и омега, слегка закатив глаза, кивнул. — Баджи-сан крутой, да? — внезапно произнёс Мацуно с улыбкой на лице, глядя в никуда, словно он был погружён в собственные мысли. Такемичи на мгновение замер, рассматривая друга, и его мысль тут же пронеслась в голове: "Ему что, мозги выбили, пока били?" Эта фраза внутренне развеселила омегу, но он сдержался, чтобы не сказать это вслух. — Наверное, — ответил он с лёгким сомнением в голосе, продолжая мешать суп ложкой, явно о чём-то задумавшись. И тут, внезапно, на колени Такемичи запрыгнула Сора, его маленький пушистый котёнок. Тихо мурлыкая, она улёглась на коленях омеги, как будто знал, что сейчас это лучшее время для немного тепла и уюта. Её тёплая мягкая шерсть приятно грела Такемичи, и парень не удержался от слабой улыбки. Чифую заметил это и, наконец, немного расслабился. Он слабо усмехнулся, наблюдая за тем, как Сора уютно устраивается на коленях своего хозяина, и это зрелище вызвало у них обоих момент лёгкости. Парни обменялись взглядами и одновременно хихикнули, словно разделяя этот невинный, почти детский момент радости в такое непростое время. Смех был тихим, но очень искренним, словно на секунду все проблемы исчезли, и осталась только эта маленькая радость — тепло котёнка и уютный ужин после долгого, тяжёлого дня. Такемичи, сидя за столом, всё это время думал о том, что Мацуно выглядит не так, как обычно. Он чувствовал, что за этой внешней выдержанностью альфы скрываются какие-то важные детали, которые тот пока не раскрывал. Но когда Чифую заговорил, его слова повергли омегу в настоящий шок. — Но почему Баджи так сделал? Сколько бы я не наблюдал за ним, я бы никогда не поверил, что он избил тебя, — спросил Такемичи, чуть нахмурив брови, не понимая, как эта ситуация вообще возможна. Чифую, чувствуя вес слов, который предстояло сказать, медленно кивнул, прежде чем дать объяснение: — Он отделал меня, чтобы присоединиться к Вальхалле, — начал альфа, его голос был низким, слегка усталым, но всё же решительным. — Однако Баджи сделал это не для того, чтобы уничтожить Тосву. У него на уме кое-что другое. Такемичи напряжённо слушал, стараясь понять смысл слов. Он был сбит с толку, не веря, что Баджи мог пойти на что-то такое без веской причины. — И что же? — осторожно спросил омега, его сердце начало биться быстрее от предвкушения ответа. Чифую глубоко вздохнул, его взгляд потемнел, словно он собирался открыть нечто важное и опасное. — Кисаки, — наконец выдавил он, и это имя будто прогремело как гром среди тишины. Такемичи резко поднял глаза на Чифую, шок застыл на его лице. Имя Кисаки, казалось, звучало совершенно неожиданно. Омега не мог поверить своим ушам. — Кисаки?! — переспросил он, в его голосе слышалась смесь удивления и страха. Такемичи знал, что это имя всегда несло с собой хаос и проблемы, куда бы оно ни появилось. — Да, — подтвердил Чифую, его голос стал ещё тише, словно он не хотел, чтобы кто-то лишний это услышал. — Баджи вступил в Вальхаллу, чтобы добраться до Кисаки. Такемичи хотел что-то сказать, но не успел. Чифую продолжил говорить, и с каждым его словом ситуация казалась всё более мрачной и опасной. — Помоги мне, Такемичи, пожалуйста, — альфа вдруг посмотрел на него, его глаза, полные серьёзности и решимости, пронзили омегу до самой глубины души. — Если я ничего не сделаю, всё выйдет из-под контроля. Пока Чифую говорил, он, сам того не замечая, протянул руки и взял ладони Такемичи в свои. Его пальцы были тёплыми, и он слегка сжал руки омеги, стараясь донести до него всю важность происходящего, но при этом не причиняя боли. Этот жест застал Такемичи врасплох. Омега почувствовал, как его щеки слегка зарумянились, и внутренне он смутился, не зная, как реагировать на такую близость. Но, несмотря на смущение, в его сердце разлилось тепло. — Баджи сам сказал, что хочет добраться до Кисаки? — спросил Такемичи, стараясь держать голос ровным, хотя внутри него бушевала буря эмоций. Он не хотел выдать свои чувства. — Нет, — Чифую слегка покачал головой, на его лице появилось лёгкое напряжение. — Но я знаю его. Я знаю, что у него на уме. Мы с ним уже долгое время вместе. Эти слова заставили омегу задуматься ещё сильнее. "Серьёзно?" — мелькнуло у него в голове. Как можно настолько хорошо знать кого-то, чтобы предсказать его действия без единого подтверждения? Но видя решительность и уверенность на лице Чифую, Такемичи начал верить, что альфа действительно знает, о чём говорит. Тут Чифую, наконец, осознал, что всё это время держал руки омеги. Его взгляд опустился на их сцепленные ладони, и он внезапно смутился, его щеки залились румянцем. Это было неожиданно для него самого, но, несмотря на стеснение, он не спешил убирать руки. Он смотрел на них, словно впервые осознав эту близость, и как будто не хотел, чтобы этот момент прерывался. Такемичи заметил этот грустный, но полный решимости взгляд альфы. Его внутренний омега тоже ощутил это — скулёж, желание помочь, поддержать, не оставить друга в такой ситуации. И вот, глубоко вздохнув, омега принял решение. — Хорошо, я помогу тебе, — сказал он тихо, но твёрдо, убирая свои руки из рук Чифую. Однако вместо того, чтобы просто отстраниться, он протянул правую руку, как бы предлагая альфе символическое рукопожатие. Это был жест доверия, символ их будущего сотрудничества. Чифую медлил лишь на мгновение, но затем его лицо озарила улыбка, полная облегчения и благодарности. Он протянул свою руку в ответ, сжав ладонь омеги в уверенном рукопожатии. На его лице вновь появилась решительность. — Давай сделаем это, партнёр, — сказал он с искренней улыбкой, его глаза сверкнули азартом.