Любовь в Липовке

Такемичи сидел в глухой тишине, которая царила в вестибюле операционной. Его сердце сжималось от тревоги, но он не мог позволить себе проявить слабость. Его взгляд периодически метался между белыми стенами и холодными металлическими креслами, словно ища поддержки в пустоте. Напротив него, вся в слезах, сидела Эмма. Ее глаза были опухшими, щеки влажны от слез, но она успокоилась и теперь молча склонила голову, сложив руки в молитвенном жесте, как будто ее внутренние молитвы могли достичь операционной и помочь Дракену. Рядом с ней сидела Хина, обняв подругу за плечи, мягко гладя по спине, чтобы хоть как-то утешить ее. Лицо Хины было спокойным, но в ее глазах читалась тревога, которую она тщательно скрывала за маской уверенности. Омега, сидя на одном из кресел, рассеянно смотрел на перевязанную руку, которая неприятно пульсировала от боли. Нервное напряжение не давало ему сидеть спокойно — он то и дело ерзал, переставлял ноги, теребил повязку, но старался не нарушать общий настрой тревожного ожидания. Тишину вестибюля нарушили шаги. Мицуя и Пэян вошли, озабоченные и напряженные. Они быстро обменялись взглядами с остальными, но никто не произнес ни слова. Тишина, давящая на уши, казалась еще более невыносимой с каждым мгновением. Вскоре вслед за ними появился Майки. Его руки глубоко спрятаны в карманах, взгляд был отрешенный, спокойный, как будто всё происходящее его не касалось. Его шаги были медленными, но уверенными, а лицо оставалось совершенно безмятежным, словно друг, лежащий на операционном столе, был для него всего лишь частью повседневной рутины. Мицуя, заметив его, обеспокоенно подошел ближе, пытаясь заговорить, но Майки остановил его легким движением руки. Эмма, увидев брата, тут же обратилась к нему с тихим, но умоляющим голосом: — Майки... Но он поднял руку, указывая на тишину: — Это больница, не шумите, — его голос был тихим, но властным. Майки сел рядом с Такемичи, по-прежнему сохраняя безразличное выражение лица. Он улыбнулся, но в его улыбке не было тепла — лишь пустая уверенность, за которой скрывались глубокие чувства, известные только ему одному. — Дракен однажды пообещал, что защитит меня, — спокойно начал он, обращаясь ко всем. — Он сказал, что мы будем править преступным миром вместе. Так что, с ним точно всё будет в порядке... Не волнуйтесь. Верьте в Кен-чина, — его голос звучал уверенно, почти буднично, как будто все происходящее было просто незначительным эпизодом в их жизни. Но эта внешняя безмятежность лишь усиливала напряжение среди остальных. Такемичи, отчаявшись найти слова, которые могли бы поддержать Майки, нерешительно поднял руку и положил ее на плечо альфы. Это движение было осторожным, почти робким, как будто он боялся, что его прикосновение может вызвать раздражение или отторжение. Однако вместо того чтобы отстраниться, Майки лишь бросил на него короткий взгляд, а затем, без лишних слов, положил свою ладонь поверх руки Такемичи. Сильные пальцы альфы мягко сжали его руку, словно в молчаливом подтверждении, что сейчас, несмотря на свою безмятежную маску, Майки нуждался в поддержке. Минута тянулась за минутой, тишина казалась оглушительной. Тревожное ожидание сковывало всех в комнате, каждый из них был погружен в свои мысли, надеясь на чудо. Но вдруг приглушенный свет над операционной сменился на другой, привлекая внимание всех присутствующих. Двери операционной с тихим шорохом распахнулись, и из нее вышли хирурги в голубых халатах и масках. В воздухе повисла доля секунды, во время которой каждый затаил дыхание, ожидая услышать судьбоносные слова. — Мы спасли его, операция прошла успешно, — сказал один из врачей, сняв маску и раскрыв лицо уставшего, но довольного профессионала. Эти простые слова моментально сняли с всех ребят груз непереносимого напряжения. Словно пружина, которая долгое время была сжата до предела, они разом расслабились. Эмма, которая все это время держалась, как могла, теперь не смогла сдержать эмоций. Её глаза наполнились новыми слезами, но на этот раз это были слёзы облегчения и радости. Она вскрикнула, повернувшись к Хине: — О боже, Хина! — её голос дрожал, но в нем звучала настоящая радость. Не дождавшись ответа, Эмма бросилась к подруге, обняв её крепко, прижимаясь к ней всем телом, словно нашла якорь, который удерживал её на плаву среди бурного моря эмоций. — Всё будет хорошо, Эмма, — с улыбкой произнесла Хина, гладя её по волосам и крепко обнимая. — Спасибо небесам, я так рада! — её голос был мягким, но в нем чувствовалась та же радость и облегчение. Такемичи с облегчением выдохнул, и впервые за долгое время почувствовал, как напряжение отпускает его. Даже Майки, который до этого сохранял холодное спокойствие, слегка приподнял уголки губ, глядя на переполненную счастьем Эмму. — Пошлите, расскажем остальным ребятам снаружи, — сказал Мицуя, уже собираясь к выходу. Такемичи заметил, что Майки куда-то пропал, а Пэян продолжал сидеть на месте, не в силах двинуться. — Пэян? — озабоченно позвал его Такемичи. Пэян посмотрел на него с мрачным выражением лица. — Я не могу встретиться с ними, — произнес он, его голос был полон отчаяния. Мицуя, услышав это, остановился и обернулся к Пэяну и Такемичи. — Пэ, ты сделал все это ради Пачина. Все знают, как много ты для него сделал. Особенно Доракен. Он думал о Пачине больше, чем кто-либо другой. Доракен каждый день приходил к нему, несмотря на то что его не пускали. Он ждал снаружи, пока не выйдут родители Пачина, — сказал Мицуя, подходя к Пэяну и кладя руку на его плечо. — Не забывай об этом. — Доракен... — произнес Пэян, его голос стал мягче, когда он вспомнил о постоянной поддержке друга. — Извинись перед ним потом, хорошо? — спросил Мицуя, на что Пэян кивнул, держа слезы в глазах. — С возвращением, Пэян, — сказал Мицуя, улыбаясь. Пэян с трудом сдержал эмоции, и его глаза начали заслезиться. Все вышли на улицу, и Хината с удивлением заметила, что дождь наконец закончился. — Вау, дождь наконец закончился, — сказала она, вытягивая шею, чтобы посмотреть на облака, которые теперь рассеялись. Затем, взглянув на телефон, она воскликнула: — О боже, посмотри на время, уже полночь! Она обеспокоенно показала экран телефона Эмме. — Значит, уже 4 августа. Нам надо поторопиться домой, — ответила Сано, осматриваясь по сторонам. Такемичи, наконец, заметил толпу людей в черной форме с золотой вышивкой. Когда Такемичи увидел, что Майки не среди группы, он сразу решил найти его. Он сосредоточился на запахе, пытаясь уловить феромоны альфы, и вскоре заметил Майки в уединенном уголке. Альфа сидел на земле, опершись спиной о стену, и выглядел подавленным. Его феромоны изменились, стали более тяжёлыми и напряжёнными, что насторожило Такемичи. — Майки... — тихо позвал он, подходя ближе. Его голос был мягким и успокаивающим. Майки посмотрел на него, и его глаза были полны слёз. — Такемичи? — произнёс он, заметив омегу. Такемичи подошёл к нему, почувствовав, что изменения в феромонах Майки могут быть связаны с глубокими эмоциями. Он сел рядом с альфой, чувствуя, как его собственные феромоны начинают смешиваться с феромонами Майки. — Всё в порядке, Майки. Плакать — это нормально, особенно когда больно. Ты не против, если я останусь с тобой? — предложил он, стараясь говорить спокойно и уверенно. Майки кивнул, и Такемичи устроился рядом, обняв его и пытаясь успокоить. На удивление, Майки быстро успокоился, его дыхание стало ровнее, а слёзы постепенно высохли. — Знаешь, Такемичи, — начал Майки, его голос был более ровным, но всё ещё полным эмоций, — от тебя так приятно пахнет. Такемичи улыбнулся, но его улыбка быстро угасла, когда он осознал смысл слов Майки. Феромоны его тела, блокаторы которых ещё не полностью подействовали, могли вызывать волнение у альфы. Это могло стать проблемой, и ему срочно нужно было вернуться домой. Такемичи сконцентрировался на дыхании, стараясь дышать медленно и неглубоко, чтобы минимизировать запах феромонов. Он постарался успокоиться и скрыть свой запах как можно лучше. — Думаю, ты что-то спутал, Майки, — ответил он, пытаясь звучать уверенно. — От меня ничем не пахнет. Майки удивлённо посмотрел на него, снова попробовав учуять запах, но, похоже, ничего не обнаружил. — Правда? — спросил он, немного настороженно. — Да, возможно, тебе просто показалось, — немного занервничал Такемичи, радуясь, что сумел скрыть запах. — Возможно, — согласился Майки, но он не собирался отпускать Такемичи. Ему хотелось ещё немного побыть рядом с ним, чтобы утешиться и почувствовать его присутствие. Такемичи почувствовал, как напряжение немного ослабло, но он знал, что нужно быть внимательным и контролировать своё состояние. Он сидел рядом с Майки, стараясь поддержать его и сохранять спокойствие. Несмотря на то что он чувствовал себя неловко, он был рад, что смог помочь своему другу в трудный момент. Прошла неделя после битвы, и Такемичи уже начал ощущать приближение нового учебного семестра. При мысли о школе его сердце сжималось, так как он не был фанатом учебного процесса. Недавний разговор с отцом оставил у него тревожное чувство. *** Такемичи сидел в комнате, опершись на стену, когда раздался звонок отца. Он взял трубку и услышал усталый голос. — Такемичи, привет, как поживаешь? — голос отца был мягким, но звучал уставшим. — Привет, пап! Всё хорошо! Как вы сами? — ответил Такемичи, стараясь звучать как можно более спокойно. Ему было легче общаться с отцом, чем с матерью. — Тоже нормально, — ответил отец, после чего повисла короткая пауза, как будто он пытался найти правильные слова. — Такемичи... мне звонили из больницы. От этих слов Такемичи почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он напрягся, и дыхание стало трудным. — С тобой всё хорошо? Нигде не поранился? — отец продолжал говорить, его голос был полон тревоги. — Да-да, не переживай, пап, — ответил Такемичи, хотя его голос выдавал нервозность. Он знал, что не стоит скрывать свои чувства, но все равно не мог полностью контролировать их. — Я надеюсь на это, — отец вздохнул, звук его вздоха был тяжёлым. — Ты ведь знаешь, что будет, если мама заметит хоть царапину на твоём теле. — Ага, — ответил Такемичи, опустив взгляд на свою руку, где красовался огромный шрам от ножа. Он знал, что если мама узнает об этом, будет не по себе. — Тебя никто не обижает? Не пристают? — голос отца был полон беспокойства. — Нет, конечно! — ответил Такемичи, стараясь быть уверенным в своём голосе. — Точно? — отец продолжал допытываться, и в его голосе была заметна настороженность. — Да! — подтвердил Такемичи, немного раздражённый настойчивостью отца. — Хорошо, но если что-то случится, сразу говори, — сказал отец, его голос был решительным, как будто он пытался внушить это своему сыну. — Да-да, знаю, — ответил Такемичи, чувствуя, как напряжение постепенно уходит. Разговор с отцом закончился, и Такемичи положил трубку, ещё долго сидя в задумчивости. Тема разговора и обсуждение своего шрама беспокоили его. Он понимал, что скрывать это от матери было рискованно, и хотя он и старался сохранять спокойствие, мысль о том, что она может узнать, наводила на него страх. *** Такемичи, нёсший с собой пакет с фруктами, направлялся в больницу, чтобы проведать Доракена. Он старался не думать о проблемах с шрамом, сосредоточившись на хорошем намерении принести радость своему другу. Когда он подошёл к нужной палате, он встретил Доракена. — Привет, Доракен, как ты? Я купил тебе фруктов, — сказал Такемичи, заходя в палату и ставя пакет с фруктами на стол. Доракен, лежащий в кровати и выглядящий немного уставшим, но всё ещё с улыбкой, посмотрел на него. — О, Такемичи, хорошо тебя видеть. Как сам? Как твоя рука? — Всё хорошо, уже не тревожит, — ответил Такемичи, садясь рядом с кроватью и приступая к разрезанию фруктов. Он аккуратно нарезал яблоки, груши и бананы, вынимая каждую косточку и складывая фрукты в красивую композицию. — Кстати, Такемичи, — начал Доракен, его голос был задумчивым. — М? — ответил Такемичи, продолжая заниматься фруктами, не отвлекаясь. Доракен протянул большой белый пакет и положил его на стул рядом с Такемичи. — Это от Майки. Он сказал отдать это тебе. Закончив нарезать фрукты, Такемичи вытер руки и решительно взялся за пакет. Он аккуратно открыл его и, увидев содержимое, почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Это была форма, сильно напоминающая ту, которую носили участники Томана. — Форма "Тосвы"? — переспросил он, глядя на Доракена с удивлением. — Да, — кивнул Доракен. — Майки носил её, когда только основал "Тосву". Он сказал, что ему без разницы, будешь ли ты носить её или нет, но он хочет, чтобы она была у тебя. Кроме того, все в "Тосве" приняли тебя как своего покровителя. Я тоже хочу поблагодарить тебя ещё раз. Спасибо! Такемичи почувствовал, как его лицо покраснело от неожиданности и смущения. Он нервно хихикнул, почесывая затылок. — Ох, это лишнее, — сказал он, не зная, как реагировать на столь тёплый жест. Его уши слегка покраснели от внимания, но внутренний омега был крайне доволен, словно кот, объевшийся сметаны, и сладко мурчал от удовольствия. — Кстати, Майки хотел встретиться с тобой, — добавил Доракен. — Он на крыше. — Хорошо, — ответил Такемичи, собираясь покинуть палату. Он почувствовал, как волнение возвращается, но на этот раз оно было связано с радостным ожиданием. Такемичи попрощался с Доракеном и направился к лифту, чтобы подняться на крышу. Там его ждала встреча с Майки, и он был готов к этому, несмотря на немного смешанные чувства. Когда Такемичи вышел на крышу, он увидел Майки, лежащего на траве и глядящего в небеса. Лёгкий ветерок колыхал его волосы, создавая ощущение спокойствия и умиротворения на фоне общего напряжения. — О, Майки, — позвал Такемичи, приближаясь к альфе. Майки, не отрывая взгляда от неба, продолжал говорить, его голос был полон беспокойства и неопределённости. — Знаешь, Такемичи, я всё ещё не могу успокоиться. Почему Ханме понадобилось разрушить "Тосву"? Почему он пытался подговорить Киёмасу убить Кенчина? — его голос был полон растерянности и недоумения. Он перевёл взгляд на Такемичи, его черные глаза были пустыми и холодными, что заставило омегу напрячься. Такемичи почувствовал, как у него внутри всё сжалось от напряжения, но постарался сохранять спокойствие. — Про нападение на Доракена я подслушал на фестивале, возле храма. Тогда я увидел Киёмасу и человека из Мёбиуса, — продолжал Майки. Его слова были полны отчаяния, и он не заметил, как Такемичи пришёл ближе. Такемичи в замешательстве и тревоге вслушивался в слова Майки. Его лицо выражало смятение и волнение. — А? — удивлённо воскликнул Такемичи, когда осознал всю сложность ситуации. Майки, заметив реакцию Такемичи, хихикнул, и его выражение лица стало немного более мягким. — Это уже не важно, — сказал он, его голос был немного легче. — Главное, что Кенчин жив. Спасибо тебе, Такемичи. Майки протянул руку и крепко пожал руку Такемичи. Этот жест был полон благодарности и уважения. Такемичи ответил ему улыбкой, чувствуя, как напряжение немного отпускает его. — Нет, спасибо тебе, Майки, — сказал он, чувствуя искреннюю благодарность за поддержку и доверие. — Я рад, что всё закончилось хорошо. На крышу снова вернулся лёгкий ветер, и Такемичи, стоя рядом с Майки, почувствовал, как какое-то успокоение охватывает его. Ситуация была сложной, но в этот момент всё казалось немного легче. *** Сегодня был солнечный день, и яркие лучи сквозь панамки и солнечные очки пробивались к глазам. Друзья отправились в студию для прокалывания ушей Такемичи и обновления маникюра, и это мероприятие наполняло их день ожиданием и волнением. Эмма, с её золотистыми волосами, которые сверкали на солнце, заметила, что Такемичи шёл не так быстро, как ей хотелось бы. Встретив его взгляд, она с озорным выражением лица спросила: — Такемичи, ты боишься? Омега немного нахмурился, пытаясь понять, что вызвало её вопрос. — Что? С чего ты взяла? — поинтересовался он, стараясь сохранить спокойствие, но это только вызвало ещё больше смеха у девушек. — Ну а чего так медленно идёшь? — продолжала Эмма, подтягивая его за руку. — Давай поторопимся, а то пропустим нашу запись! Омега лишь обречённо вздохнул, уступая её натиску, и они ускорились. В это время Тачибанна, следившая за ними, не могла удержать улыбку от умиления, глядя на эту трогательную сцену. Сегодня было важное событие: ребята собирались прокалывать уши Такемичи и обновлять маникюр. Ханагаки, хотя и старался выглядеть спокойным и уверенным, на самом деле был немного нервным. Все понимали, что прокалывание ушей — это нечто большее, чем просто косметическая процедура, особенно для того, кто впервые делает это. Хината, с её мягкими чертами лица и нежным платьем, подошла к Такемичи и попыталась его успокоить: — Не волнуйся, Такемичи, это не больно, — сказала она, её голос был поддерживающим и тёплым. Сегодня Хината и Эмма были одеты в лёгкие, воздушные платья и балетки, что контрастировало с более простым нарядом Такемичи. Омега был одет в просторную футболку, её мягкая ткань свободно спадала на его плечи. Шорты, чуть ниже колен, и удобные кроссовки завершали его образ. Этот наряд был удобен для такого важного дня, хотя на лице Такемичи можно было заметить лёгкое беспокойство. По пути к студии, окружённые солнечным светом и с лёгким ветерком, создававшим уютную атмосферу, группа друзей продолжала своё путешествие, полное ожидания и волнения. Когда группа наконец добралась до студии, Эмма постучала в забор и дождалась, пока дверь откроется. На пороге стояла девушка с черными волосами, коротко стриженными по каре. Она была одета в черную футболку и штаны, поверх которых был надет тёмно-синий фартук. Её приветливый голос раздался: — Приветик, ребята, проходите! Она открыла забор, пропустила их внутрь и закрыла за собой дверь. Ребята сняли обувь у входа и вошли в уютный интерьер. На стенах были развешаны фотографии и постеры, создававшие атмосферу комфорта и уюта. — Присаживайся, парень, — сказала девушка, указывая на стул у стола. Омега кивнул и сел, стараясь выглядеть спокойно, несмотря на волнения. Пока он усаживался, Эмма и Хината устроились на диванчике в углу комнаты, где рассматривали журналы с духами, кремами и модными новинками. На столе, где Такемичи сидел, лежали различные инструменты и украшения для прокалывания ушей. Девушка, одетая в рабочую форму, надела перчатки и маску, а затем начала подготовку. Она достала стерилизованные инструменты и аккуратно обработала уши Такемичи антисептиком. — Не волнуйся, это не больно, — сказала она, пытаясь успокоить его, и показала разные варианты серёжек гвоздиков с камнями различных цветов. — Какие серёжки хочешь? Такемичи выбрал синие гвоздики, и девушка, улыбнувшись, приступила к работе. Сначала она тщательно продезинфицировала область прокола. Затем нарисовала на ушах точки, чтобы точно знать, где делать проколы. Убедившись, что всё готово, она взяла пистолет для прокалывания ушей. — А сейчас постарайся не дергаться, может быть немного неприятно, — предупредила она и аккуратно приставила пистолет к уху. С лёгким щелчком пистолет пробил мочку уха, и Такемичи почувствовал небольшой укол. Действие было столь быстрым, что он не успел испугаться. Девушка быстро повторила процедуру с другим ухом. Через несколько секунд она закончила и вытерла уши, чтобы убедиться, что всё прошло гладко. — Вот и всё, — сказала она, убирая инструменты и снимая перчатки. — Ого, так быстро, — удивлённо сказал омега, проверяя, как выглядят новые серьги в зеркале. — А то, — усмехнулась девушка. — Так, теперь слушай внимательно. После прокалывания ушей важно правильно ухаживать за ними, чтобы избежать инфекции и обеспечить быстрое заживление. Протирай уши антисептическим раствором 2-3 раза в день. Избегай спиртовых растворов, которые могут пересушить кожу. Мой руки перед тем, как прикасаться к серьгам или области прокола. Аккуратно поворачивай серьги по кругу 1-2 раза в день, чтобы они не прилипли к коже и не образовалась корочка. Делай это после обработки антисептиком. Старайся не спать на ушах и избегай трения о подушку. Не цепляй серьги одеждой или волосами. Первые 4-6 недель не снимай серьги, чтобы отверстия не заросли. Если что-то пойдёт не так или появится боль, сразу обращайся ко мне, хорошо? Омега кивнул, ощущая облегчение от того, что всё прошло так быстро и безболезненно. — Вот и умница, — сказала девушка, глядя на неё с одобрением. — Девчонки, я закончила! — Ура! — радостно воскликнула Эмма, её глаза сверкали от счастья. — Пойдём, красавица, обновим тебе маникюр, — сказала девушка, поворачиваясь к Эмме и ведя её к столу, где уже были разложены лаки и прочие инструменты. Такемичи сел рядом с Хинатой, ощущая гордость за себя. — Ну как? — спросила Хината, её глаза полны любопытства. — Здорово, и совсем не больно! — сказал Такемичи, завороженно глядя в зеркало на свои новые серьги. — А я говорила! — весело заметила Тачибанна, и её смех был заразительным. Такемичи тоже засмеялся, чувствуя себя намного лучше.