Любовь в Липовке

Такемичи аккуратно обрабатывал свои уши, заботясь о том, чтобы они зажили без осложнений. Каждый день он проверял их перед зеркалом, стараясь не трогать руками лишний раз. Несмотря на непривычные ощущения, ему нравилось, как выглядели проколы, и он с нетерпением ждал, когда сможет носить серьги. Девушки сразу предложили, как только уши полностью заживут, поехать в город и выбрать красивые украшения. Такемичи, хоть и немного смущённый вниманием, согласился на эту идею. Сейчас он находился в магазине канцелярии, подбирая тетради и ручки для грядущего учебного года. Осень уже дышала в спину, напоминая о предстоящих занятиях и необходимости подготовиться. Переходя от одного стеллажа к другому, он внимательно рассматривал обложки тетрадей, выбирая те, которые ему нравились. Ручки он подбирал тоже тщательно, зная, что они должны быть удобными, чтобы ему было приятно писать на занятиях. Оплатив покупки, Такемичи направился к выходу, держа в руках пакет с новыми тетрадями. Но, отвлекшись на мысли о предстоящих учебных днях и серьгах, он не заметил фигуру, приближавшуюся с другой стороны. Неожиданно столкнувшись с кем-то плечом, он потерял равновесие и чуть не упал, но успел удержаться. Подняв взгляд, чтобы извиниться, он увидел перед собой знакомое лицо. — Извините, — пробормотал он, не сразу осознав, с кем столкнулся. Это был Санзу. Такемичи замер на месте, не ожидав увидеть его здесь, особенно после всего того, что произошло. Санзу, как всегда, выглядел собранным, хотя и усталым. Его взгляд был холоден, но в нём мелькнула искра признания. Альфа смерил омегу взглядом и, не сказав ни слова, направился к кассе. — Подожди меня у входа, — сухо бросил Санзу, не оборачиваясь. Он уверенным шагом подошёл к кассе, чтобы оплатить свои покупки. Такемичи остался на месте, раздумывая, что делать. Последние дни ребята были поглощены делами после драки с Мёбиусом, и он старался не навязываться. Он понимал, что каждый из них занят своими проблемами, но всё же не мог избавиться от ощущения, что между ними стало чуть прохладнее. Впрочем, сейчас не время об этом думать. Он тихо вздохнул и, повинуясь просьбе, вышел на улицу, остановившись у входа в магазин. Тёплый летний ветер слегка трепал его волосы, создавая почти уютное ощущение, но внутри омеги росло беспокойство. — Идём, — буркнул Санзу, не замедляя шага, направляясь в сторону дома Такемичи. Альфа шёл уверенно, не оглядываясь на омегу, который последовал за ним, хоть и с выражением недоумения на лице. Такемичи не привык к таким внезапным визитам, а уж тем более к тому, чтобы Санзу приходил к нему домой без всякого предупреждения. — Майки приказал, — коротко ответил альфа, не удосужившись объяснить больше и даже не взглянув на омегу. Это объяснение оставило ещё больше вопросов в голове у Такемичи, но он быстро отогнал их, решив не задавать лишних вопросов. — Странно это всё... — мелькнуло в его мыслях, но он постарался не зацикливаться на этом, просто следуя за Санзу. Всю дорогу они шли молча. Напряжение между ними ощущалось буквально в воздухе. Такемичи не раз хотел заговорить, но не мог заставить себя сделать это. Они никогда не ладили — с самого первого дня их знакомства возникла какая-то невидимая стена, и даже после всего пережитого вместе, она никуда не исчезла. Такемичи понимал, что на это нужно время, но каждое молчание его мучило. Наконец, они добрались до дома Ханагаки. Подойдя к калитке, Такемичи остановился и, взглянув на альфу, решил проявить вежливость. — Зайдёшь? — нерешительно предложил он, хотя в глубине души сомневался, что Санзу согласится. Но к его удивлению, белобрысый кивнул и последовал за ним. Такемичи открыл дверь, пропуская гостя внутрь. — Проходи, располагайся, — сказал омега, стараясь быть гостеприимным, хоть и чувствуя себя неловко. — Ты голоден? Санзу лишь кивнул, не произнося ни слова. Такемичи тихо вздохнул и, получив этот краткий ответ, направился на кухню. Он и сам не понял, зачем пригласил альфу. Может быть, из-за какой-то внутренней вежливости или привычки быть гостеприимным. В любом случае, отступать было поздно. Открыв холодильник, омега достал кастрюлю с супом, который приготовил накануне, и поставил её на плиту разогреваться. Пламя горело тихо, создавая уютную атмосферу, но напряжение всё ещё висело в воздухе. Пока суп грелся на медленном огне, Такемичи решил воспользоваться моментом, чтобы переодеться. Одежда, которую он носил целый день, стала для него немного неудобной, и он решил освежиться, пока альфа ожидал ужин. Тем временем, Санзу, казалось, был занят исследованием каждого уголка дома. Он не вмешивался в обстановку, но внимательно осматривал всё вокруг. Наконец, он остановился в зале, выбрав себе место на диване, но всё же не спускал глаз с мелочей интерьера, будто что-то искал или о чём-то думал. Такемичи направился в свою комнату. Оказавшись там, он уже собирался снять верхнюю одежду, когда внезапно почувствовал, как его прижали к двери. Рука, закрывшая ему рот, не давала издать ни звука. Сердце омеги заколотилось, и он попытался вырваться, но тут же уловил знакомый аромат — табак с нотками мёда. Это было неожиданно успокаивающим. Он мгновенно узнал этот запах и слегка расслабился, но не надолго. — Какого черта здесь Ханма?! — пронеслось в его голове, и он зло глянул на альфу, стоявшего напротив него. Шуджи Ханма лишь ухмыльнулся в ответ, отпуская его и позволяя омеге снова дышать свободно. В комнате повисло напряжённое молчание. — Что ты здесь делаешь? — тихо прошипел Такемичи, боясь, что Санзу услышит их. Ханма ничего не ответил, но хитро прищурился, а затем медленно вытянул руку, показывая, что он держал в ладони. Это были блокаторы феромонов. Глаза Такемичи расширились от ужаса, и на мгновение его сердце замерло. — Как думаешь, что было бы, если бы Санзу нашёл их? — тихо, но с явным вызовом спросил Ханма, глядя на омегу, как на жертву в ловушке. В доме, кроме них двоих, был ещё один человек — Санзу, и оба они прекрасно понимали, что могло произойти, если бы альфа обнаружил эти блокаторы. — А... — Такемичи растерялся, не находя слов. Мысли вихрем пронеслись в его голове, но ни одна из них не могла привести к разумному объяснению. — Вот видишь, — продолжил Ханма, на его лице всё ещё играла самодовольная усмешка. Он аккуратно положил блокаторы на полку, спрятав их за книгами. — Прячь их как следует. Например, так. Такемичи лишь молча кивнул, хоть и чувствовал, что полностью потерял контроль над ситуацией. Омега не мог расслабиться рядом с Ханмой, его манера общения всегда заставляла нервничать. Однако облегчение наступило, когда Ханма всё же скрыл блокаторы, и на мгновение парень мог вздохнуть свободнее. — Как ты вообще здесь оказался? — злобно прошипел он, не сдерживая раздражения. Ханма ухмыльнулся ещё шире, его глаза загорелись искрой насмешки. — Окно закрывать надо, куколка, — усмехнулся он, делая жест в сторону окна, которое оказалось широко распахнутым. — Научись закрывать его и ночью тоже. Знаешь, если кто-то будет проходить мимо твоего дома, уж точно учует твои феромоны. Такемичи опустил взгляд на окно, понимая, что действительно оставил его открытым. — Глупо, как я мог забыть о таком? — подумал он, чувствуя, как по спине пробежал холодок. — Такемичи, — раздался голос Санзу из-за двери, и в тот момент напряжение в комнате достигло своего пика. Оба — и омега, и альфа — напряглись, как будто всё происходящее было на грани разоблачения. — Я уже выхожу, — поспешно ответил Такемичи, бросив взгляд на Шуджи и судорожно оглядываясь в поисках своих домашних вещей. Всё происходило слишком быстро: его разум метался между тем, что произошло в комнате, и тем, что вот-вот случится за дверью. — Вот, — с ленивой усмешкой альфа протянул ему одежду, словно этот момент для него был не более чем забавной сценой. Шуджи наклонился ближе и, подмигнув омеге, добавил с хитрой ухмылкой: — Увидимся ещё, куколка. Не успел Такемичи даже ответить, как альфа ловко выскользнул через открытое окно, исчезнув так же внезапно, как и появился. Смущение и лёгкий румянец моментально вспыхнули на щеках омеги. Он быстро подбежал к окну и захлопнул его, закрыв заодно шторы, как будто это могло защитить его от такого неожиданного визита в будущем. Сердце всё ещё колотилось в груди, и, пытаясь собраться с мыслями, он быстро переоделся в домашние вещи. Когда он вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь, его сразу встретил проницательный взгляд серых глаз. Санзу стоял в коридоре, скрестив руки на груди, его взгляд словно просматривал Такемичи насквозь, изучая каждый его жест, каждый вздох. Под этим взглядом омега чувствовал себя словно под микроскопом — напряжение нарастало. — Думаю, суп уже подогрелся. Пойду проверю, — быстро произнёс Такемичи, стараясь избежать вопросов и лишнего внимания. Он поспешно направился на кухню, стараясь скрыться от пронзительного взгляда Санзу. Альфа оставался неподвижен, но его глаза следили за каждым движением омеги, будто что-то не давало ему покоя. Как только Такемичи скрылся за углом, Санзу нахмурился. Что-то в поведении омеги показалось ему подозрительным. В этом доме что-то происходило, и его альфа-чувства подсказывали, что он должен выяснить, что именно. Не колеблясь ни секунды, он тихо открыл дверь в спальню и вошёл внутрь. Комната Ханагаки оказалась на первый взгляд самой обычной. Ничего необычного: кровать, шкаф, письменный стол, книги. Но Санзу не привык верить первому впечатлению. Он методично осмотрел каждый уголок, словно пытаясь найти спрятанный секрет, скрытую правду. Пройдясь от стены до стены, он обошёл всю комнату, аккуратно открывая ящики и проверяя полки. Однако ничего подозрительного он не нашёл. Окончив своё "расследование", Санзу вышел из комнаты, тихо закрыв дверь за собой, будто ничего и не произошло. Он направился на кухню, где уже вовсю хозяйничал Такемичи. На столе стояли две тарелки с супом, рядом — аккуратно уложенные ложки и ломтики хлеба. Парень с видимой заботой готовился к ужину, словно хотел убедиться, что всё будет идеально. Услышав шаги Санзу, он обернулся и с лёгкой улыбкой пригласил его: — Присаживайся, Санзу, — голос Такемичи звучал мягко, словно он пытался загладить неловкость, которая ещё недавно витала между ними. Санзу молча подошёл к столу, вытер руки полотенцем, следуя примеру омеги, и сел напротив. Омега, видя это, постарался сохранить спокойствие, хотя внутренне чувствовал напряжение, которое не отпускало его с того момента, как они вошли в дом. В какой-то момент, когда альфа начал снимать маску, Такемичи остановился, поражённый увиденным. Без маски лицо Санзу выглядело совсем иначе — на уголках его губ виднелись шрамы, вырезанные в форме ромбиков. Эти глубокие следы, тянущиеся вдоль его рта, делали его внешность ещё более устрашающей, добавляя что-то дикое и неконтролируемое в его образ. Такемичи не мог отвести взгляд, словно впервые видел этого человека. Санзу, заметив его реакцию, лишь тихо хмыкнул, не проявляя никакой обиды или раздражения. Для него такие взгляды давно стали обыденностью, и он привык к тому, что люди замирают, глядя на его лицо. Он спокойно вернулся к своему ужину, словно не замечая удивления омеги. Такемичи, осознав, что смотрит слишком пристально, вспыхнул от стыда. Он быстро отвёл взгляд и, почувствовав, как его щеки заливаются краской, начал есть, стараясь скрыть своё смущение. — Как я мог так тупо пялиться? — подумал он, чувствуя, как внутри него нарастает чувство вины. *** Харучие только сейчас заметил, что у парня в ушах блестят серьги. — Ты проколол уши? — спросил он с удивлением. — Да, недавно проколол, — немного нервно хихикнул омега, чувствуя себя не очень уверенно под пристальным взглядом. — Понятно, — отозвался альфа, уже разворачиваясь к уходу, не дождавшись, пока омега закончит свою речь. В его голове пронеслась мысль: "Больно надо". Закрыв за собой калитку, парень вернулся в дом, погружённый в свои размышления. Внезапно на его телефон пришло сообщение. Это была Эмма. — Привет, Такемичи! — написала она. — Не хочешь с нами поехать с Хиной в город? Мы собираемся купить тёплые вещи и много всего другого. Как раз подберём тебе ещё серёжки! — Привет, Эмма! — ответил парень. — Звучит здорово, на самом деле мне тоже нужно прикупить вещей, так что я только за! Когда именно поедем? — Я сейчас на кассе, собираемся поехать через три дня в 9 утра, — сообщила она. — Хорошо, мне нужно что-то купить тоже, — подтвердил Такемичи. — Не утруждайся, я уже купила за тебя! — с улыбкой написала Эмма. — Ох, Эмма! Тогда я отдам тебе деньги, когда встретимся! — ответил он, не скрывая своего удивления. — Ладно-ладно, увидимся тогда! — подытожила она. — Ага! — согласился он, чувствуя, что день становится чуть ярче. *** Такемичи с тяжёлым вздохом смотрел на вещи, которые горой громоздились на его кровати. Ему предстояло разобрать этот хаос, отделить ненужное от того, что он действительно собирался носить. Это занятие казалось довольно простым, но внутри него всегда было что-то большее, когда дело доходило до его гардероба. Он не мог избежать мыслей о том, как часто его мать вмешивалась в его жизнь, пытаясь заставить его быть тем, кем он не хотел быть. Он начал с простого. Перебирая стопку футболок, омега откладывал в сторону те, которые потеряли цвет, те, которые казались уже совсем старыми и изношенными. Яркие оттенки, когда-то радовавшие его взгляд, теперь казались лишними и неуместными. Всё это стало символом того времени, когда он пытался следовать требованиям и ожиданиям окружающих. Теперь же он предпочитал более нейтральные, спокойные цвета — такие, которые не выделяли его и не привлекали излишнего внимания. Когда он сложил большую часть одежды в аккуратные стопки, пришло время заняться тем, что он откладывал до последнего момента — вещами, которые покупала его мать. На кровати осталась целая куча одежды, которую он избегал носить: платья, юбки, топы, которые, по мнению его матери, должны были сделать его более женственным. Он замер на мгновение, глядя на них с выражением тихой досады. Мать всегда говорила, что омега должен быть более "нежным", "изящным", но всё это шло вразрез с тем, как он видел себя. Он не хотел следовать этим стереотипам и клише, но даже физическое наличие этих вещей в его шкафу было напоминанием о её давлении. Такемичи взял одно из платьев в руки — нежное, пастельного цвета, с кружевными вставками. Его мать подарила его ему на один из дней рождения, сказав, что это "подчеркнёт его природную красоту". Ему стало неловко при мысли, что кто-то может увидеть его в этом. Он не хотел носить такие вещи. Но избавиться от них он тоже не решался — слишком много связано с этой одеждой, слишком много упрёков и насмешек, которые возникли бы, если бы мать узнала, что он избавился от её подарков. — Чёрт, — тихо пробормотал он себе под нос, вешая платье на ручку шкафа. Возможно, он никогда не наденет его, но пока оно останется здесь, словно невидимое напоминание о том, как сильно его мать пытается контролировать его жизнь. Он продолжил вешать остальные платья и юбки, стараясь не придавать слишком большого значения каждому из них. Но каждое касание ткани вызывало волну смущения и раздражения. — Почему я должен это хранить? — думал он, снова и снова осматривая эту одежду. Его пальцы на мгновение замерли на одном из топов. Это был подарок на прошлый Новый год — яркий, с рюшами, явно созданный для того, чтобы сделать его более "милым". Он не хотел этого. Он хотел быть самим собой, без необходимости угождать чужим ожиданиям. Закончив развешивать одежду, он откинулся на спинку кровати, глядя на почти пустой шкаф. Теперь там осталась только та одежда, которую он действительно собирался носить. Такемичи зашёл в ванную комнату, наслаждаясь тишиной и тем, что наконец-то мог расслабиться. Он медленно стянул с себя одежду, оставив её на полу, и шагнул в душевую кабину. Вода, падая на его кожу, оказалась приятной, тёплой, обволакивающей и снимающей напряжение, накопившееся за день. Омега взял бутылочку с шампунем и выдавил немного на ладонь. Запах лаванды наполнил ванную, смешиваясь с паром, поднимающимся от воды. Он начал нежно массировать кожу головы, чувствуя, как пенятся волосы, а пена стекает по шее и плечам. Его длинные волосы, намокая, словно обнимали его лицо и спину. Каждый его жест был осторожным, почти медитативным, как если бы он стремился смыть не только физическую усталость, но и все мысли, тревоги, которые навязчиво посещали его на протяжении дня. Когда он закончил с волосами, Такемичи взял губку и выдавил на неё немного геля для душа. Приятный запах цитруса смешался с уже знакомым ароматом лаванды. Он начал нежно тереть своё тело, начиная с плеч и рук, опускаясь ниже, на грудь и живот. Вода смывала пену, оставляя после себя чистоту и свежесть. Омега внимательно мыл каждую часть своего тела, нежно касаясь худых рук, тонкой талии и длинных ног. Его движения были мягкими и неторопливыми, как если бы он старался ощутить каждое прикосновение воды к своей коже. Такемичи на мгновение замер, когда его взгляд упал на своё отражение в воде, что стекала по стенкам душевой. Его тело казалось таким хрупким, почти невесомым — что-то, что он всегда старался скрыть. Он был слишком худым, и это доставляло ему немало комплексов. Но сейчас, в этой тишине, он позволил себе не думать об этом. Он просто наслаждался моментом, когда вода смывает все его сомнения и неуверенности. Закончив мыться, омега отключил воду и накинул полотенце на голову, промакивая волосы. Лёгкий пар ещё окутывал его тело, создавая иллюзию тепла и защищённости. Он подошёл к зеркалу и взглянул на себя. Его отражение снова напомнило ему о его худобе. Он стоял перед зеркалом, обернутый только в халат, прикрывающий его тонкую фигуру, и в этот момент омега чувствовал себя особенно уязвимым. — Я всегда был таким… Но не могу изменить это, — пронеслось у него в голове, когда он прикоснулся к зеркалу, словно пытаясь найти в отражении что-то, чего там не было. Вытерев лицо, он вышел из ванной с феном в руках, готовясь высушить волосы. Войдя в свою комнату, он начал осторожно отжимать воду полотенцем, чувствуя, как волосы становились всё легче и мягче. Однако спокойствие было нарушено. — Мило выглядишь, — раздался голос из ниоткуда. Такемичи замер, его сердце пропустило удар, а полотенце, которое он сжимал в руках, вылетело в ту сторону, откуда доносился голос. Он обернулся и увидел Ханму, который, ухмыляясь, стоял у окна, держа в руках полотенце, которое только что упало на его голову. — Ты что здесь делаешь? — Такемичи смотрел на альфу, его глаза были расширены от удивления. Окно было распахнуто, и омега сразу понял свою ошибку. — Вот чёрт, во время разборки вещей я открыл окно и забыл закрыть его, — быстро пронеслось у него в голове, пока он осознавал всю нелепость ситуации. Стоя в одном халате, который был единственной преградой между ним и полным обнажением, омега почувствовал, как его щеки начали гореть. — Милые платья, — заметил Шуджи, его голос был пропитан лёгким сарказмом, когда он оглядел комнату. Такемичи понял, что альфа успел разглядеть всё, в том числе и развешенные платья, которые омега старался скрыть. — Ты что-то хотел? — наконец выдавил из себя Такемичи, пытаясь справиться со смущением и поставить себя в более уверенную позицию. Альфа ничего не ответил сразу, но его глаза сверкнули, как у хищника, который только что загнал свою добычу в угол. Он сделал шаг к омеге, и Такемичи, отступив, почувствовал спиной кровать. Ему некуда было деваться. Ханма приблизился, его рост доминировал над Такемичи, заставляя омегу смотреть вверх, чтобы встретиться с его взглядом. — Ах, да, об этом... — его голос был тихим, но полным скрытой угрозы. Ханма шагнул ближе к омегу, его взгляд был неподвижным, словно изучал каждый малейший жест и эмоцию Такемичи. Омега отступал назад, но вскоре понял, что позади него уже не было пространства для бегства — кровать встретила его спину, и у него не оставалось выхода. Альфа, словно охотник, почувствовал, что его жертва в ловушке. Он шагнул вперёд с лёгкостью, почти лениво, но в этом движении чувствовалась уверенность и сила. Такемичи инстинктивно сжал халат, пытаясь хоть как-то удержать своё спокойствие, но всё внутри него кричало от тревоги. Альфа подошёл вплотную, заставляя омегу поднять голову, чтобы встретиться с его взглядом. Разница в росте и физической силе была неоспорима, и это заставляло Ханагаки чувствовать себя уязвимым. Глубокий, слегка насмешливый взгляд Ханмы сверлил его насквозь, и каждый нерв омеги был натянут до предела. Но в тот момент, когда Такемичи не ожидал, Ханма резко схватил его за плечи, и омега почувствовал, как его мир перевернулся. Всё произошло так быстро — альфа с лёгкостью опрокинул его на кровать, прижимая его хрупкое тело к мягкому матрасу. Сердце омеги забилось с такой силой, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Он попытался оттолкнуть Ханму, его руки напряглись, но сопротивление было бесполезным. Альфа был слишком силён, и его хватка была железной. — Ты состоишь в Тосве? — горячий, едва шепчущий голос Ханмы пронёсся в ухе омеги. Тепло его дыхания коснулось чувствительной кожи шеи, и Такемичи невольно дёрнулся, его тело рефлекторно напряглось от неожиданного и тревожного прикосновения. — Н-нет, — ответил омега, его голос дрожал, и он смотрел прямо в глаза альфе. В его взгляде читалась растерянность и удивление, ведь он не ожидал такого поворота. Ханма улыбнулся, но эта улыбка не принесла облегчения. Она была короткой, хищной, и очень скоро её сменила серьёзность, когда альфа заметил что-то на руке омеги. Он осторожно взял ладонь Такемичи в свою большую руку, его пальцы медленно коснулись тонких шрамов, которые пересекали кожу омеги. Этот жест был неожиданно мягким для Ханмы, почти заботливым. Он слегка погладил шрам, будто бы пытаясь почувствовать, через что прошёл омега. — Ты ведь понимаешь, что это опасно, — его голос был тихим, но в нём ощущалась скрытая угроза. Такемичи знал, что Ханма не просто говорил о его шрамах. Он понимал, что альфа имел в виду всё, что произошло с ним в последнее время. — Из-за них ты пострадал. Омега хотел было что-то возразить, но его мысли путались, и слова застряли в горле. — Он прав, — пронеслось у него в голове, хотя было трудно это признать. Он понимал, что всё это — драки, борьба, риски — слишком опасно для него, но он никогда не мог просто отойти в сторону, когда его друзья были в беде. — Ну вообще-то... — Такемичи собрался ответить, готовясь рассказать, что в том бою вина была скорее на стороне Ханмы, но альфа перебил его. Его лицо приблизилось ещё ближе, и омега почувствовал, как альфа продолжил гладить его руку, не отпуская её. — Если бы я знал заранее, что ты ошиваешься с Тосвой, я бы предусмотрел это, — голос Ханмы был холодным, но в нём скрывалась капля сожаления, что было неожиданно для него самого. — Однако ты сам вызвался на помощь Тосве, хотя мог бы сбежать. — Я не бросил бы своих друзей в опасности! — резко шикнул Такемичи, его голос поднялся на тон выше, и в этом моменте прозвучала вся его решимость. Его глаза сверкнули яростью, и он бросил взгляд прямо в глаза альфе, пытаясь показать, что готов был бороться за то, во что верил. Ханма лишь хмыкнул, его смех был коротким, и он продолжал смотреть на шрам на руке омеги. Он явно был впечатлён этой храбростью, но знал, что это было всего лишь проявлением детской наивности. — Он слишком добрый для этого мира, — подумал альфа, снова касаясь шрама своими пальцами. — Будь осторожнее в следующий раз, — произнёс Ханма, его голос на мгновение стал более мягким, почти заботливым, но в его словах всё ещё ощущалась угроза. — Не хочу, чтобы ты пострадал. Эти слова застали Такемичи врасплох. Его сердце заколотилось сильнее, и он почувствовал, как тепло разливается по его щекам. Он отвёл взгляд, не в силах выдержать прямого контакта с глазами альфы. — Пожалуй, тебе стоит прекратить общение с ними — это слишком рискованно. Особенно с гопниками. Ты ведь помнишь, как всё закончилось с другом Пачина и его девушкой? — Значит, и с тобой тоже надо прекращать общение? Лицо Шуджи отразило удивление и недоумение. Он осознал, что слова омеги скрывают гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, и не смог сдержать смех. — Но я ведь знаю твой секрет, — чуть ли не пропел Ханма, его голос звучал игриво. Альфа нежно коснулся губами шрама на коже омеги. Такемичи, ощутив этот нежный контакт, удивлённо поднял взгляд на Ханму, его щеки вспыхнули, словно пламя. Однако Ханма не собирался останавливаться — он продолжал целовать руку Такемичи, погружая их в атмосферу нежности. — Перестань! — резко выкрикнул омега, его смущение достигло предела. Шуджи тихо хихикнул и, прижавшись к омеге, вдыхал его запах, который был для него таким знакомым и успокаивающим. Поцеловав шею, Ханма обратил взгляд на Ханагаки, который наблюдал за ним с явным недовольством. Глаза его сверкали злостью, но смущение также было не скрыть. — Доброй ночи, — произнёс альфа, наклонившись к омеге и нежно прижав губы к его. Это был легкий, почти невесомый поцелуй, и Ханма тут же отстранился, оставив Такемичи в легком замешательстве. — А... — только и смог вымолвить омега, не веря, что это был его первый поцелуй. Альфа встал с постели, подошёл к окну, а затем, обернувшись, произнёс: — Не забудь закрыть окно. Увидимся ещё, куколка. С этими словами он покинул комнату, оставив Такемичи с клубком эмоций и теплом в груди, которое долго не покидало его. *** Когда Ханма наконец отстранился и подошёл к окну, оставив короткую, почти ленивую фразу, в комнате повисла тяжёлая тишина. Сердце Такемичи бешено колотилось, словно оно пыталось вырваться из его груди. Щёки омеги пылали, лицо было раскрасневшимся, а глаза широко распахнутыми от удивления. Он не мог ни двигаться, ни дышать, словно его парализовало. — Мой первый поцелуй... — мысль словно молнией пронеслась в голове Такемичи. Его губы, на которых ещё оставалось ощущение лёгкого прикосновения Ханмы, покалывало. Это был короткий и неожиданный поцелуй, но он перевернул всё внутри омеги. Это было настолько нежно и неожиданно, что Ханагаки даже не успел понять, что произошло. Его сердце стучало как барабан, эхом отдаваясь в ушах. — Как он мог... как это... почему я ничего не сказал? — мысли хаотично мелькали в голове омеги, а он сам чувствовал себя ещё более смущённым. Руки бессильно лежали на постели, а взгляд был устремлён на окно, через которое Ханма исчез. Такемичи казалось, что его щеки никогда не перестанут гореть. Тёплая волна смущения накрыла его с головой, и с каждой секундой становилось всё сложнее вернуть себя в нормальное состояние. Каждый раз, когда омега вспоминал момент, когда Ханма поцеловал его в губы, его дыхание сбивалось, а сердце начинало стучать ещё быстрее. Он словно тону́л в собственных чувствах, не понимая, как справиться с этим. Ему хотелось забыть этот момент, но мысли об альфе, о его прикосновениях, о том, как легко он его подчинил, никак не отпускали. Такемичи с трудом поднялся с кровати, его руки дрожали. Он подошёл к окну, как бы машинально закрыв его, но его мысли продолжали крутиться вокруг произошедшего. Он прижал ладони к лицу, пытаясь охладить раскрасневшиеся щеки. Но даже это не помогло — образ Ханмы, его цепкий взгляд, нахальная улыбка и дерзкий поцелуй, который всё ещё отдавался на губах, никак не покидали сознание омеги. — Зачем он это сделал? — мысли вились в голове, не давая Такемичи расслабиться. После того как Ханма исчез через распахнутое окно, оставив за собой лишь смутное ощущение его присутствия, Такемичи, всё ещё дрожа от волнения, наконец собрался с силами, чтобы закрыть окно. Он осторожно подтянул створку, и она с тихим щелчком закрылась. В голове всё ещё роились мысли о произошедшем, его сердце билось, словно не собиралось успокаиваться. Но усталость от долгого дня постепенно начинала брать своё. Омега медленно подошёл к кровати, чувствуя, как его ноги едва удерживают тело. Он тяжело опустился на мягкую постель, будто та затягивала его в свои объятия, обещая долгожданный отдых. Накрывшись одеялом, Такемичи закрыл глаза, но перед ним всё ещё стоял образ Ханмы — его цепкий взгляд, нахальная улыбка и дерзкий поцелуй, который всё ещё отдавался на губах. Он перевернулся на бок, стараясь стряхнуть эти мысли и полностью расслабиться. Тишина комнаты, которая только что казалась такой гнетущей, начала постепенно обволакивать его, успокаивая тревожные мысли. Его тело, натянутое как струна, наконец начинало расслабляться, погружаясь в мягкость подушек и теплоту одеяла. Веки тяжело опускались, и он почувствовал, как сон медленно, но уверенно захватывает его сознание. Сегодняшний день был полон событий — сначала встречи с Санзу, потом неожиданное вторжение Ханмы, и всё это оставило свой след в душе омеги. Но теперь он мог позволить себе забыть об этом, хотя бы на время, и дать телу и разуму отдохнуть. Такемичи глубоко вздохнул, чувствуя, как напряжение постепенно уходит. Его дыхание становилось ровным и спокойным, мысли рассеивались в мягком полумраке комнаты. Закутавшись плотнее в одеяло, омега медленно погружался в сон, его уставшее тело наконец находило долгожданный покой. Завтрашний день ещё принесёт свои испытания, но сейчас ему нужно было только одно — отдохнуть, и он позволил себе это.