Не ходите к нему, сэр!

      Джинни уже встала, раскладывала вчерашние покупки. Гарри крутился тут же, но больше мешал, чем помогал. Джордж стоял рядом и ждал, когда Джинни скажет ему, что делать.       — Джинни, что-то надо в огороде нарвать? — спросила Гермиона.       — Тащи все, что найдешь! Яиц мало, чем больше зелени, тем лучше, тогда можно будет яйца на два завтрака растянуть. Знала бы ты, сколько эти парни жрут...       — Знаю! Рон зимой меня был готов сожрать!       — А в первые дни тут меня...       «А потом ты меня кусала!» — хотела сказать Гермиона, но не стала. Хватит уже выяснений отношений.       Морковь на раскопанной грядке почти всю сгрызли за пару ночей мыши, а остальное, похоже, потаскали садовые гномы, вон сколько следов вокруг.       Но кое-где меж сорняков повылез еще молодой лук и молодой шпинат. Хорошо. Омлет со шпинатом и луком, если его еще на сливочном масле готовить, а масла они с Гарри купили достаточно, — это вкусно. Надо только не срывать весь шпинат, а брать с каждого кустика по листочку, чтобы дальше отрастал. И лук по перышку отрывать, а не пучком.       Знать бы, где можно купить семена зелени и овощей, чтоб посадить! Молли вроде свои семена раньше выращивала. Но сейчас все пропало. Как, наверно, страшно лишиться дома и вообще всего...       «Надо выбрать время и съездить посмотреть свой дом», — думала Гермиона. Но почему-то страшно. Что ее там ждет? И... почему-то не хочется брать с собой Гарри. Хотя понятно, почему. Не хочется напрягать Джинни. Она и так нервничает.       «Ладно, на днях съезжу! — решила Гермиона, — А пока надо успокоиться и наладить быт здесь!»       После завтрака Гермиона организовала Гарри и Рона мыть посуду, а сама пошла в огород и в сад. Работы много. Пропалывать сорняки, стараясь не повредить съедобную зелень, гонять гномов, уничтожать гнезда расплодившихся мышей, рыхлить грядки. Про семена она пыталась поговорить с Молли, но та не реагировала. Рон и Гарри посмеялись над Гермионой, вот нашла себе заботы. Это было обидно, очень обидно... Как будто она ради развлечения, чтобы скучно не было, в огород пошла. Но Чарли сказал, что найдет семена. Ну и хорошо.       Работая в наклон, Гермиона не заметила, как Молли вышла из дома и, тяжело ступая, подошла к ней. Пристроилась рядом. Так они и работали до обеда. После скромного обеда уже почти без мяса, а с остатками требухи и жира от пойманной какое-то время назад свинки и с купленным в магловксом супермаркете риса, Гермиона помогла Джинни с уборкой и загнала в огород еще Гарри и Рона. Покопавшись в земле пару часов под непрерывное ворчание Рона, что обед был совсем немногим лучше того, чем Гермиона кормила их зимой в палатке, они заявили, что помогать Джинни веселее, она их не строит, и ушли. Гермиона вздохнула. Молли все еще никого, кроме Гермионы, не замечает. А что она сама может сделать, если мальчишки перестали ее слушаться?       После ужина вдруг поняла, что Гарри так и не сходил на пл.Гриммо за постельными принадлежностями. Да что же это такое, вроде все совершеннолетние, но пока несколько раз не напомнишь, ничего не сделают...       Когда все разошлись, разложила на кухонном столе пергаменты с вопросами к ЖАБА и учебники. Занималась почти до рассвета.       Читая учебники, составляя конспекты ответов на вопросы для экзаменов, делая пометки, что ей еще нужно дополнительно прочитать, а что натренировать, Гермиона наконец почувствовала себя самой собой.       Вопреки расхожему мнению, Гермиона была не зубрилка. Она запоминает книги и учебники почти наизусть не потому, что зазубривает их, а потому что у нее хорошая память и потому что она вникает в то, что читает.       И, вопреки расхожему мнению, она любит не только читать. Самое интересное в чтении — систематизировать свои знания, проводить ниточки между новыми и уже устоявшимися знаниями и опытом, наметить, что ей еще предстоит узнать и натренировать. В магии без тренировки никак.       Обучение для нее было, как освоение мироздания и одновременно как строительство. Овладевая новыми инструментами и проникая в глубины знания, ты расширяешь свой мир и достраиваешь его.       Это как с детским конструктором. Первые домики ты сооружаешь из простых деревянных кубиков, ставя их один на другой, потом тебе дарят первый лего, потом более продвинутый лего, потом ты вдруг обращаешь внимание на то, что инструкция к набору — это своего рода проект, и начинаешь выстраивать свои проекты, совершенствуя и расширяя их. И от игрушечных домов переходишь к настоящим, потом к градостроительству, а потом к мирозданию.       Но чтобы мир стал тебе понятен и ты могла его преобразовывать, нужны не только знания, нужны еще общение с более умелыми магами и постоянная практика.       Пусть Джордж, проходя мимо нее ночью (снова, наверно, сидел во дворе), хмыкнул и что-то сказал по поводу ее учебы... Это ее не тронуло.       «Что?! Джордж снова стал ехидничать! Здорово!» — мелькнуло запоздало у Гермионы.       Неважно, что над ней смеются из-за ее страсти к знаниям. За свою жизнь отвечает она сама, а не те, кто волей случая оказался радом с ней, так что пусть смеются.       Да взять того же Джорджа! Если бы они с Фредом не пробовали постоянно что-то сделать, они бы не добились такого успеха, не продвинулись бы настолько в магии. И если бы они слушались мать и отказались от экспериментов...       Почему-то Гермиона не подумала, что ее мысль, что за свою жизнь она отвечает сама, а не те, кто волею случая оказался рядом, относится не только к учебе...       Когда поднялась к себе, Рон спал на ее кровати, развалившись посередине.       Она пожала плечами и пошла спать в его комнату.       Но спать там не получилось. Странно, она прожила с Роном в одной палатке несколько месяцев и, казалось, знает его запах. И обычный, и запах его немытого тела и пота (где им там было мыться? а очищающие чары в какой-то момент уже перестали помогать), и даже запах туалета после него. Но запах от его постели, когда она подняла одеяло, был странный. Непонятный, незнакомый, белковый и немного несвежий. И простыни в каких-то пятнах... Словно их старый упырь спал в его постели, честное слово. Хотя нет, упырь воняет иначе. Вроде бы сейчас нет проблем с тем, чтобы вымыться перед сном... Не ванная старост в Хогвартсе, конечно, но какой-никакой душ Чарли сделал, а Джордж заколдовал его так, чтобы вода никогда не заканчивалась и всегда была теплая. Может, Рон чем-то болен? Как бы его об этом спросить? Может, через Гарри или Джорджа? Или не лезть?       Раньше Гермиона даже не задумалась бы о том, надо или нет выяснить, что с Роном. Конечно, надо! Но сейчас почему-то хотелось просто отстраниться от всего... Не думать, не заботиться, не беспокоиться. Непривычное состояние. Но и о своем состоянии думать не хотелось. Хотелось только спать. И к маме...       Гермиона спустилась вниз и пристроилась на диванчике в кухне. Отметив, что надо запечатывать свою комнату, когда она садится заниматься, чтобы Рон не спал в ее постели. Вдруг то, чем он болеет, заразное. И не забыть потом применить к своей постели очищающие и обеззараживающие чары.       И как Молли спала на этом диванчике? Он же неудобный! Жесткий, коротковатый. И такой узкий, что плед все время сваливается.       Утром Гермиона готовила с Джинни завтрак. Извели последние яйца и последний купленный бекон. Надо снова отправляться в магазин.       Обсудить это они не успели. Гарри и Чарли за завтраком заявили, что отправляются в Лондон за постелью, исследуют дом Блэков и принесут сюда все, что может пригодиться.       Когда они встали из-за стола и ушли, даже не убрав за собой посуду, Джинни удивленно сказала:       — А из чего мне готовить обед и ужин? Мясо закончилось! Они же жрут, как не в себя!       — Приготовим рис с зеленью, — заметила Гермиона.       — Ага, чтоб они плевались? Думаешь, они наедятся пустым рисом?       — А какие варианты, Джинни?       — А Гарри не дал тебе денег? Может, ты бы одна в магазин сходила?       — Нет, не дал. У меня ни пенса, ни кната.       — То есть ты за наш счет питаешься?       — Джинни, ты будешь меня едой попрекать?       — Нет, прости... Ты, правда, этих двоих весь год на свои кормила?       — Не весь, но несколько месяцев.       — Тогда ладно!       Задуматься о том, что это вообще было, Гермиона не успела. В окно кухни ударилась сова.       Письмо адресовано Гермионе.       Большое, тяжелое. Несколько свитков пергамента убористо исписаны круглым и уже аккуратным, на таким, как когда-то, но узнаваемым почерком Невилла Лонгботтома.       Почему-то от вида этого почерка стало тепло...

...

      Привет, Гермиона!       Как ты? Мы все надеемся, что ты отдыхаешь, отсыпаешься и отъедаешься. А то выглядела совсем доходягой. Не сиди допоздна за учебниками! Успеешь подготовиться к ЖАБА.       Я пишу это письмо вечером, после ужина, мы тут всей толпой в гостиной Пуффендуя, и все передают тебе приветы. Даже слизеринцы, в лице Малфоя. Ну ладно, это я заставил его передать тебе привет. Он обычно сидит хмуро в углу по вечерам и ни с кем не разговаривает, в пол смотрит. А сейчас, когда начали о тебе говорить, даже глаза поднял. Ну я и спросил его, передать ли тебе от него привет. Он фыркнул что-то в ответ, и все решили, что это да.       Вообще у нас тут мирно. Мы с Пэнси и Ханной следим за этим. Представляешь, мы с Паркинсон перешли на общение по именам. Вообще, если помнишь, все удивились, когда ее назначили школьной старостой, у нее же родители Пожиратели. Но сейчас понятно, что она нужна. Слизеринская мелкота, у нас же тут несколько младшекурсников из Слизерина, ее слушается и доверяет ей. Некоторые из них по ночам плачут. Кто бы ни были их родители, потерять их все равно страшно. Пэнси сидит с ними ночами, держит их за руку. Ни мне, ни Ханне Аббот они не позволяют к себе подходить.       Преподаватели тоже следят, чтобы никто никого не гнобил ни за что. Под страхом исключения из школы. Я считаю, это правильно. Раз Снейп застал, как мелкая Эйвери и Гордон (он из Когтеврана, третьекурсник, знаешь его?) напали друг на друга, так он зыркнул так, что оба смолкли и больше не решались даже слова друг другу сказать. У Гордона родители просто пропали, их тела не нашли, а про Эйвери ты сама знаешь. Но девчонка не виновата в том, что происходило и что ее родители сторонники сама знаешь кого. Потом Флитвик обоих вызвал, говорил с ними. После этого разговора Мэри (Эйвери) всю ночь рыдала в объятиях Пэнси, а Джерри (Гордона так зовут) сидел у камина и смотрел на огонь. Ну и я с ним, мало ли что парню придет в голову.       МакГонагалл утром о тебе спрашивала. Просила передать, что, если что, ты можешь вернуться в Хогвартс. Я обещал передать. Хотя не понимаю, зачем тебе сюда. Здесь много работы и все равно все очень напряженные. А там ты в семье, где тебя любят.       МакГонагалл сказала, что твои родители, скорей всего, погибли, когда Пожиратели напали на твой дом и разрушили его. Тела в доме не нашли, но и от дома почти ничего не осталось. Соболезную, Гермиона... Ты не говорила о том, что они погибли, когда на ваш дом напали, и я думал, у тебя все в порядке. Да и что дома у тебя больше нет, не говорила. Стеснялась? Больно было? Я такое понимаю. Я про своих родителей до сих пор никому не рассказываю. Извини, если я тебя задел словами о твоих родных... Хотя, конечно, было немного странно, что ты отправилась к Уизли, а не домой, но я решил, что тебе просто хочется быть с Роном. Я верно понял, что у вас с ним сладилось? Вы в вечер битвы так держались за руки, так смотрели друг на друга. Рон потом говорил, что вы целовались в тайной комнате. Как вы попали в тайную комнату? Чтобы ее открыть, надо же быть змееустом! Или ты выучила парселтанг? Не удивлюсь, если выучила!       Гермиона замерла.       Значит, дома нет...       Как хорошо, что она спрятала родителей!!!       И как страшно.       Теперь она бездомная. Как и Уизли.       Больно, больно, больно!       Где, как она будет жить, когда сдаст ЖАБА и устроится на работу?       Снова в Норе?       Или, может, попроситься к Гарри на пл.Гриммо?       Интересно, сколько может стоить снять маленький домик? Можно и в магловском городке. Хватит зарплаты? Вряд ли ей сразу после школы предложат хорошую зарплату.       Гермиона ощутила, как кто-то обнимает ее за плечи.       — Сочувствую, Грейнджер! — голос Джорджа.       Она испугалась. Заоглядывалась, нет ли Рона, не видит ли он, как Джордж ее обнял?       Нет, нету... Слава магии, еще сцены ревности сейчас не хватало.       — Извини, у тебя было очень странное лицо, я и заглянул в твое письмо...       — Что там? — это уже Джинни.       — У Гермионы родители погибли и дом разрушен, — объяснил Джордж.       — Теперь ты понимаешь, каково нам? — пробурчала Джинни и снова занялась готовкой.       «Да я вообще-то сразу понимала!» — подумала Гермиона, но ничего не сказала.       Руки Джорджа на ней вдруг сменились другими руками, теплыми, тяжелыми. Молли...       Молли стояла за спиной девушки и молча гладила и гладила ее по голове.       Хотелось повернуться и уткнуться лицом в ее мягкий живот...       Но их прервала Джинни.       — Мама, сходи нарви луку, шпинату и укропу!       Молли отпустила Гермиону и пошла в огород.       Гермиона встала и пошла за ней. Села во дворе на скамейку и продолжила читать. Здесь, во дворе, спокойнее. Ты как будто одна, хоть и на виду.       Ай, извини за пятно на пергаменте. Меня толкнули, и я разлил тыквенный сок. Попытался убрать пятно палочкой, но ты же знаешь, я в таких чарах слаб. А просить кого-то неохота.       Зато теперь понятно, почему ты в Норе... Отдыхай там. Передавай привет всем. Как они? Тяжело им без Фреда, да? Я помню, как они стояли у его гроба... Но их много, они всегда держались друг за друга, они и тебя поддержат в твоем горе. Миссис Уизли всегда относилась к тебе, как к дочери, мне кажется. Так что хорошо, что ты не одна. Здесь у нас поддержки не дождешься. У всех, кто здесь, свое горе. Разве что у меня из родных никто в этот раз не погиб. Ты же знаешь, я остался, чтоб помогать. Здесь от меня больше пользы, чем дома. Бабушка меня поддержала.       А вообще, знаешь, Гермиона, мне нравится быть старостой. Я словно на своем месте. У меня получается. И МакГонагалл со Снейпом мне доверяют. Кто бы мог подумать, что Снейп будет говорить со мной серьезно, давать мне поручения каждое утро. Он тут так и сказал: «Лонгботтом, я на вас рассчитываю, я уверен, вы справитесь!» Я даже не понял, мне приятно или нет, слишком неожиданно было. Вообще Снейп оказался очень серьезным и умным волшебником. Он так все четко тут организовывает! Тебе бы понравилось. Ты же любишь, когда все по плану.       И я его больше не боюсь. И он, и я — часть Хогвартса. Так я это ощущаю. Только на нем ответственности несравнимо больше. Если честно, мне нравится чувствовать себя частью чего-то большого и важного. Словно и от меня в жизни что-то зависит. Первый раз я такое почувствовал в Отряде Дамблдора.       Думаю, я и дальше останусь в школе. Мне, конечно, нравится травология, одно время я хотел стать исследователем. Но, оказывается, заниматься детьми мне нравится больше. Я могу представить, что я делаю это каждый день, каждую неделю, каждый месяц, каждый год своей жизни. И нормально. К тому же травологию можно и преподавать.       Ладно, извини, не уверен, что тебе интересно читать про меня.       Но, если честно, мне не с кем об этом поговорить. А ты поймешь, я уверен. Всегда хотел с тобой дружить. Ты умная и добрая. Но Гарри и особенно Рон даже приблизиться к тебе никому не давали.       Если мне лучше не писать тебе о себе, скажи, я пойму.       Кстати, я получил вчера письмо от Луны. Ее отец в Мунго, до сих пор без сознания. Она там с ним. Ее пытались выгнать из его палаты, она же там ночует, но в конце концов оставили в покое. Ты же знаешь, если Луна не захочет что-то делать, ее не заставишь. Я очень за нее переживаю. Но если я решу работать в Хогвартсе, она вряд ли согласится выйти за меня. Она мечтает об экспедициях. Но об этом пока рано говорить. Хотя я без нее без ума, если честно.       Гермиона улыбнулась сквозь слезы.       «Нет, Невилл, я не отдыхаю, не отъедаюсь и не отсыпаюсь! — сказала про себя Гермиона. — Но писать тебе об этом я не буду! И, да, ты можешь рассказывать о себе! Обязательно рассказывай!»       В школе вовсю идет ремонт. Работает сразу три бригады гоблинов — одна в Большом зале, другая в коридорах и на лестницах, третья снаружи замка. Нам запрещено с ними разговаривать, ходим мы по школе только группами, и с каждой группой обязательно должны быть или преподаватель, или староста. Нам, старостам, выдали оранжевые вырвиглаз мантии, чтобы гоблины отличали нас от других. Не знаю, зачем это надо. Я ничего не знаю про гоблинов. Но раз надо, значит надо.       Еду нам подают в гостиной.       А работаем мы сейчас почти все в башне Когтеврана. Там прямо большие разрушения. Когда мы все расчистим, туда зайдут на несколько дней гоблины, восстановят все, а потом мы будем уже доводить все до ума. Потом, как я понял, будем ремонтировать Гриффиндор и Слизерин, затем снова переедем и займемся Пуффендуем.       Почти все, потому что близняшки Патил помогают мадам Помфри в больничном крыле. И иногда мадам Стебль забирает кого-то в теплицы.       Хочу рассказать тебе про Снейпа. Он снова становится похож сам на себя. Все время хмурый и иногда срывается. Но не на меня. А на тех, кто пытается наехать на кого-нибудь или халтурит в работе. То есть за дело.       Они с Малфоем и иногда с Паркинсон, а также с профессором Флитвиком каждый день ходят по замку и очищают его от проклятий и следов черной магии.       Если честно, мы часто прогуливаем работу и ходим смотреть, как они колдуют. Сначала он нас гонял, потом МакГонагалл с ним поговорила, и он перестал нас гонять. Только требует, чтоб не мешались, не приставали с вопросами и, когда он говорит отойти подальше, отходили.       Гермиона, это так впечатляет! Понимаешь, от Снейпа прямо веет силой, когда он колдует. А Малфой становится таким сосредоточенным и серьезным, с него будто слетает спесь, и видно, что он знает, что делает. Никогда не считал Малфоя сильным волшебником, ты однозначно сильнее. Но тут... И Паркинсон становится прямо даже красивой, когда они ее призывают. Она явно понимает, что происходит, и понимает, что от нее требуется, даже когда ей ничего не говорят.       Сейчас провожу младшекурсников спать, а то они будут всю ночь в гостиной у камина болтать, и вернусь к письму. Хочу еще рассказать про Снейпа и Малфоя.       Так вот, в школе сейчас тревожно. В некоторых местах даже без сквозняков холодно, а из некоторых уйти хочется. А в некоторых даже плакать. Снейп, Малфой и Флитвик, иногда еще с ними Паркинсон, останавливаются в таких местах, отгоняют нас подальше (Снейп при этом кривится). Сначала просто стоят. Потом направляют на стену, проход или пролом палочки. Потом или кивают друг другу, или один из них покачивает головой, иногда тихо переговариваются. Потом начинают колдовать. Выглядит это по-разному. То как пламя или золотое облако из палочки. То никак, просто направленная палочка. Используют, как я понимаю, невербальные заклинания. Иногда из этого места идет черный туман, иногда случается вспышка, иногда просто становится спокойно и тепло, тревога и холод уходят. Не могу описать точнее, я ничего не понимаю в темной магии. Пару раз они разрушили стену, потом позвали гоблинов и попросили унести обломки. Гоблины тогда надевали на лицо странные черные маски, на руки печатки и, прежде чем убрать камни, проводили над ними какой-то ритуал. Пэнси сказала, это значит, что проклятие не удалось снять, и Снейп принял решение убрать часть стены и уничтожить ее за территорией замка, и этим займутся гоблины. Кстати, гоблины просто непререкаемо слушаются Снейпа и называют его «господин директор».       Иногда бывает интересное. Снейп просто отходит в сторону, и колдует один Малфой или Малфой вместе с Паркинсон!       А иногда Снейп подходит к Малфою со спины и берет в свою руку его руку с палочкой, или Малфой берет руку Снейпа с палочкой. Пэнси говорит, что так они показывают друг другу то, что видит только один из них. По ее словам, это связано с тем, что Малфой чистокровный и владеет родовой магией, а Снейп полукровка и не владеет родовой магией, но при это он сильнейший темный маг и видит гораздо больше, чем другие. Никто не понимает, причем здесь родовая магия, кроме Пэнси, Ханны, пары когтевранцев и почти всех слизеринцев. Я не понимаю. Но смотреть очень интересно!       После такого колдовства Малфой и Снейп выглядят ужасно уставшими, словно весь день двор от камней расчищали. Иногда Пэнси дает им какое-то зелье. А иногда или Снейп, или Малфой вдруг говорят, что хватит на сегодня.       Вот что такое они видят на стенах замка? Пэнси говорит, что следы проклятий и темных заклятий, а также разрушения, нанесенные темной магией.       Знаешь, я после этого даже зауважал Малфоя. Он, оказывается, так много знает и умеет! И сам факт того, что Снейп дает ему самому с некоторыми проклятиями справиться, тоже много значит!       Гермиона, а ты умеешь видеть такое или нет? Вряд ли, тебя же не учили в детстве родовой магии. Меня тоже не учили, у нас и замка своего нет. Но ты у нас самая умная, поэтому вдруг тоже знаешь и умеешь?       Ой, почти до утра писал. Хотелось тебе все рассказать. Но не получилось все, конечно. Пойду немного посплю.       Напиши мне, Гермиона, как ты? Мы тут в самом деле скучаем по тебе. Вот так люди расходятся после школы, и даже уже не знаешь, друзья вы или уже не друзья...       Ну и набирайся сил там! Ты же ЖАБА будешь осенью сдавать? Я уже решил, что буду сдавать в следующем году, пройду еще раз 7 курс. Не потому, что что-то не знаю, хотя учились мы в этом году как попало. Мне кажется. новый учебный год будет сложным, и я хочу еще побыть старостой. МакГонагалл удивило мое решение, но отказать мне она не может. Кроме того, она меня поняла. Говорит, я хороший староста, и если я останусь, ей со мной будет легче, чем без меня.       Передавай привет Гарри и Рону, Джорджу, Джинни! Мы и по ним скучаем!       Обнимаю, Невилл.

...

      Пришел Джордж и сел рядом.       — Что ты чувствовал, Джордж, когда увидел развалины своего дома?       — Злость! Желание как можно быстрее покончить с этим мерзавцем, с Воландемортом. Страх за маму, как она это переживет? Мысль, сколько денег понадобится. чтобы по-нормальному все отстроить. А ты что чувствовала, когда прочитала в письме, что твой дом разрушен?       — Пустоту.       — Понимаю...       Помолчали.       — Почему ты Рона динамишь, Грейнджер?       — В смысле динамлю?       — Не спишь с ним.       — А должна?       — Ну он вообще-то жениться на тебе собирается!       — Ну он вообще-то не говорил мне об этом! Он меня только в постель зовет!       — Серьезно? А нам о тебе как о будущей жене говорит!       — Нет, он мне не делал предложения. Да и рано еще жениться!       — Так ты поэтому не ложишься с ним, что он замуж не позвал?       — Еще раз, Джордж, я обязана ложиться с ним?       — Да нет, вообще-то. Странные вы какие-то!       — Что значит странные?       — Вроде вместе, а вроде и не вместе!       — Эй, что вы тут вдвоем делаете! — к ним со стороны сада шел Рон с лопатой и смотрел настороженно, с подозрением.       — Дурак ты, Рон! — сказал Джордж, встал и ушел в дом.       — Что вы тут делали, Гермиона? С Джорджем?       — Разговаривали!       — О чем?       — Я письмо от Невилла получила, обсуждали.       — Почему Лонгботтом тебе пишет?       — Рон, ты что, ревнуешь?!       — Конечно, ревную, Гермиона, ты же моя девушка!       — Зря ревнуешь. Невилл рассказывает, как дела в Хогвартсе.       — А зачем тебе это?       — Интересно!       — Про Снейпа, небось, пишет? Хотя не, Невилл про Снейпа писать не будет, он Снейпа ненавидит! Ну ладно! Пойдем в дом, Джинни, наверно, уже обед приготовила! Гермиона, не обижайся, что я ревную! Просто мне важно, чтоб ты была только моя!       Обед предсказуемо Рону не понравился. Мало, скудно.       Джордж ел молча.       Гермиона тоже.       Миссис Уизли на этот раз ела уже сама, но то и дело откладывала ложку, и Гермиона поворачивалась к ней, набирала в ее ложку еду и подавала ей.       К вечеру вернулись Гарри и Чарли. Бросили на пол небольшой сверток, ткнули в него палочкой, и на полу оказалась гора белья, одеял и подушек.       Джинни прыгала и хлопала в ладоши.       Но, как оказалось, в комнаты матушки Сириуса Гарри и Чарли не зашли и женскую одежду для Гермионы не принесли. Забыли... Там, конечно, мало что Гермионе подошло бы, скорей всего. Но мантии, перчатки, шали были бы не лишние.       — Не беспокойся, Гермиона, на днях сгоняем вместе! И, кстати, от гоблинов пришло письмо, мне открыли доступ к моему сейфу в Гринготтсе, только пройти к нему я могу исключительно в сопровождении охраны банка! Но это мелочи! Так что теперь можно строить новый хороший дом! И джинсы тебе купим! И билет в Австралию! Завтра схожу в банк, а послезавтра, Джинни, поедем с тобой за продуктами и погуляем по торговому центру, купим тебе все, что захочешь! Ты же возьмешь на себя готовку послезавтра, Гермиона?       — В Австралию? Зачем Гермионе в Австралию? — с подозрением спросила Джинни.       — Гермиона там родителей спрятала!       — Так твои родители живы?! — Джинни воинственно повернулась к Гермионе. — Джордж сказал, что в том письме написано, что они погибли! То есть ты нас обманула, чтобы тебя пожалели?!       Гермиона отпрянула.       — Джинни, ты с ума сошла?! Это я вас тут всех уже сколько времени жалею! Ты меня сегодня даже едой уже попрекала! Я не понимаю, зачем меня вообще сюда звали?! Чтобы обвинять во всем и кричать на меня?!       Все смотрели на нее с ужасом.       — Ладно, ладно... — примирительно проговорил наконец мистер Уизли. — Гермиона, мы любим тебя, но Джинни слишком переживает после тяжелого года в Хогвартсе и гибели Фреда, пойми ее...       «Угу, и вы ее заездили!» — сказала Гермиона про себя и опустила голову.       Конечно, она понимает... Гермиона всегда всех понимает. Вот кто бы понял саму Гермиону?       — Гермиона, что за письмо, твои родители погибли? О, Гермиона... — заговорил Гарри.       — Нет, Гарри, нет! Я вообще не знаю, что с моими родителями! Невилл написал, что мой дом разрушен. На дом был налет Пожирателей смерти, и от него почти ничего не осталось. Все решили, что мои родители погибли в доме. Джордж заглянул в письмо и рассказал Джинни.       — Плохо дело... Тебе точно надо слетать в Австралию и поискать своих! А дом можно отстроить?       — Да откуда я знаю, я его не видела! Мы же с тобой туда еще не ездили!       — Съездим! Лето длинное, все успеем, Гермиона!       За ужином мистер Уизли сообщил, что завтра получит зарплату, и можно будет заняться наконец строительством уже полноценного дома. Все зашумели. Дом, дом! Придумывали, какой он будет, что в нем обязательно нужно сделать, Джинни первый раз после всего пережитого смеялась. Даже Джордж улыбнулся. А Гарри выглядел просто счастливым. Рон ворчал, что наконец-то можно будет есть нормальную еду, но от него отмахивались.       Никто не заметил, как Гермиона ушла наверх.

...

      Гарри пришел к ней, когда стемнело и все успокоились.       — Гермиона, если я чем-то могу помочь...       — Пожалуй, только деньгами, Гарри... Мне неудобно у кого-то что-то просить. Но ты же знаешь, почему у меня ничего нет.       — Это самое малое, Гермиона, что я могу для тебя сделать! Как только попаду в Гринготтс, сразу разберемся и с твоей одеждой, и с билетами, ты же магловским самолетом полетишь? Или будешь волшебный порт-ключ заказывать?       — Хочу самолетом. Надо не только на самолет, а еще и на жизнь в Австралии на какое-то время.       — Да без вопросов, Гермиона...       Он обнял ее. Но она отстранилась.       — Не надо, вдруг Джинни зайдет!       — Ладно!       — Гарри, а как тебе удалось вернуть палочку Драко Малфою без боя?       — Я просто подумал, — начал Гарри, — что хватит мыслить категориями войны, это неправильно, что палочку надо отнять силой. Ладно, бузинную палочку нужно отвоевать, это все же палочка смерти, и, возможно, чтобы она сменила хозяина, хозяин должен встретиться со смертью. Но почему это обязательно должно распространяться на все другие палочки? Дамблдор все время говорил про любовь как про самую мощную силу на земле. Ты вон на одном желании это сделать Снейпа из лап смерти вытащила. Жаль, конечно, что не согласилась спасти Фреда, Люпина, Тонкс... Может, и Сириуса можно спасти? Хорошо, хорошо, молчу! Джордж спрашивал меня, знаю ли я, что у тебя есть маховик времени. Я не смог его обмануть и сказал, что знаю. Он много что рассказал мне про путешествия во времени. И взял с меня обещание, что я не буду просить тебя вернуть папу и маму. И Фреда. Он считает, что вас со Снейпом обязательно ждет расплата, что просто так такое не проходит. Мне страшно за тебя, Гермиона. Если с тобой что-то случится, как мы без тебя? Хотя жаль, конечно, что ты отказываешься использовать маховик.       — Странный ты, Гарри... — ответила Гермиона. — У тебя в руках были все дары смерти, но ты отказался ими пользоваться. Палочку себе не оставил, а вернул в могилу Дамблдора. Кстати, профессор Снейп считает, что кто-то снова может захотеть выкрасть ее оттуда. Воскрешающий камень выбросил, а его можно было бы использовать, чтобы изредка призывать души ушедших близких, чтобы поговорить с ними. Может, Джорджу было бы намного легче, если бы он смог попрощаться с Фредом с помощью воскрешающего камня. Но нет, ты сказал, что дары смерти использовать нельзя, и все с тобой согласились. А мне почему-то не можешь простить, что я отказываюсь использовать маховик времени, чтобы спасти Фреда и других. Я умею пользоваться маховиком, и Снейп не первый, кого удалось спасти с его помощью. Кто еще? Гарри, включи мозги! Клювокрыл и Сириус же! Но профессор Снейп попросил меня спрятать маховик и больше никогда ни для чего не использовать, и я согласилась. Профессор Снейп очень сильный волшебник, у меня нет оснований не доверять его мнению. Так что нет, Гарри. Просто забудь про маховик времени, словно его и не было.       — Почему ты такая мудрая, Гермиона...       — Уж какая есть! Кстати, с воскрешающим камнем я бы могла проверить, живы мои родители или нет...       — Гермиона, я не пойду в Запретный лес искать камень!       — А я не буду использовать маховик!       — Извини, я был груб?       — Да!       — Прости... Ну так вот, про палочку Драко. Я еще вспомнил, как ты рассказывала, что соединить осколки души, разорванной убийствами, поможет раскаяние. Я смотрел на Драко, он выглядел таким потерянным, что мне стало его искренне жалко. И еще он сам такой: «Поттер, мне жаль...» И я просто подал ему палочку, и она заработала. В смысле, вернулась к Драко и начала его слушаться, как положено. Ну, я немного для вида бузинной палочкой над ней поводил, но это так, баловство. Я думаю, искренность Драко и моя помогли ему палочку вернуть. Кстати, я еще думал, как Снейп в этом всем выжил, как душу свою сохранил. И вот что придумал. Он же всю жизнь свои предательства искупал, у него такое мощное раскаяние было, что оно его от раскола души и защитило, когда ему пришлось Дамблдора убить. Может такое быть, Гермиона, как ты думаешь? Ты умная...       — Наверно, может! Я с этой стороны на Снейпа не смотрела!       — А что за письмо от Невилла?       Говорили до глубокой ночи. В комнату поначалу заглядывали то Рон, то Джинни. Джинни хмурилась, но видела, что Гарри сидит на табуретке, а Гермиона на кровати, двери не закрыты, и уходила. Рон задерживался, прислушивался, бормотал «какие вы зануды» и тоже уходил. Потом Джинни молча принесла Гермионе подушку, одеяло и комплект белья из того, что взяли на пл.Гриммо.       Потом спустились на кухню и с Джорджем пили чай и ели шоколад. Джордж, как обычно, не спал... Уже ни о чем не разговаривали.

...

      Уже под утро, помывшись, Гермиона забралась в свежую постель.       Как же приятно под теплым хорошим одеялом и на нормальной подушке!       В то лето, когда все жили на пл.Гриммо, они под руководством Молли привели дом в порядок и перетрясли, пересушили постели, перебрали и перестирали постельное белье. А оно было хорошее, дорогое. До сих пор в полном порядке.              И с Гарри хорошо поговорили, думала Гермиона. И Джинни уже почти не ругается. Ее еще заносит, конечно, но она уже начала приходить в себя, так что все наладится. И Молли оживает. И Джордж улыбается. И новый хороший дом скоро построят, будут нормально питаться... Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо, надо только немного еще потерпеть. И с Роном поговорить, что не хочется спешить с женитьбой, надо сначала школу закончить и на работу устроиться, и спросить все же, не болен ли он. И маму с папой разыскать.       Вот только жаль, позаниматься и почитать сегодня не получилось.       И хорошо бы найти где-то книги про перемещения во времени. Гермиона уверена, что все сделала правильно. Но то, что Джордж и Фред, которые ничего не боялись, со временем работать опасались, все же о чем-то говорит.       Но что бы Джордж ни говорил о том, что ей придется заплатить за нарушение законов времени, она точно знает, что если бы снова оказалась там, в ту ночь, она все равно пошла бы спасать Снейпа.       Гермионе снилось, что она никак не может уснуть, ждет, когда придет взрослый сильный волшебник, положит ей на плечо свою руку и скажет: «Спите, дорогая...» И она уснет — спокойно, безмятежно.       А если ей приснится страшный сон, придет мама и обнимет ее. А папа в это время будет готовить на кухне несладкое какао, чтобы дать дочке его выпить, после него лучше спится, и Гермиона, уже улыбаясь, будет спорить с ним, что совершенно не обязательно после какао идти выполаскивать рот, но родители останутся непреклонны, они же стоматологи, и ей придется вылезать из-под одеяла и идти в ванную. Но мама ее дождется, укроет и скажет: «Спи, доченька, все будет хорошо!»       Мама, мама, скажи еще раз, что все будет хорошо, что я справлюсь... Где ты, мама?